Текст книги "На восходе луны"

– Ты, Энни. Я знаю, что ты в меня влюблена…

– Ничего подобного! – с жаром запротестовала она.

– С той самой поры, когда тебе исполнилось девятнадцать, а я приехал в Мэн навестить вас с Уином.

– Чушь собачья, – отрывисто заявила Энни, которая никогда прежде так резко не выражалась. На самом деле она влюбилась в Джеймса на целый год раньше, но в то время ей лучше удавалось скрывать свои чувства.

– Хорошо, Энни, не будем спорить. Но заруби себе на носу – этому не бывать. Ни сейчас, ни когда-либо.

– Чему?

– В постель мы не ляжем.

– Почему? – растерянно спросила она.

Чувствовалось, что такого вопроса Джеймс не ожидал.

– Почему? – переспросил он, немного растерянно. – Да потому, что так нельзя. Потому что мы с тобой принадлежим к разным поколениям. Потому что я служу у твоего отца. Но главное – потому что я тебя не хочу. – Джеймс говорил с такой подкупающей, хотя и жестокой искренностью, что только слепая дура могла подумать, что он кривит душой.

Энни слепой дурой не была.

– Вы хотите сказать, что мой папа велел вам держаться от меня подальше?

– Если ты так считаешь, то, значит, плохо знаешь Уина. А меня не знаешь и вовсе.

– Вы хотите сказать, что можете ослушаться моего отца?

Джеймс вздохнул, устало и недовольно.

– Энни, я не собираюсь с тобой препираться. И у нас вообще нет предмета для обсуждения. Я, конечно, весьма польщен, но и только. В данное время у меня на уме совсем другая женщина, но даже, если бы её и не было, то я ещё не настолько оголодал, чтобы волочиться за студентками.

Уин привил ей хорошие манеры, научил быть всегда приветливой и спокойной, никогда не проявлять гнева или страсти. Он также воспитал в ней умение держать себя в руках. Однако Энни потребовалось сжать в кулак всю свою волю, чтобы заставить себя холодно улыбнуться. «Думай о Грейс Келли»99
  Грейс Келли – знаменитая американская актриса, звезда Голливуда 1950-х годов.


[Закрыть], – посоветовала она себе.

– Что ж, вы мне все растолковали, – сказала она. – Теперь, пожалуйста, отпустите меня, чтобы студентка могла вернуться в свой колледж.

Не мог он забыть, что до сих пор держал её за запястье. Однако вполне мог и не заметить, что машинально поглаживает её по руке большим пальцем. И это не ускользнуло от внимания Энни.

Джеймс выпустил её, помог выбраться из машины и, не обращая внимания на протесты Энни, сам понес её дорожную сумку к стойке регистрации. Энни, идя с ним рядом, постепенно закипала.

Даже после проверки багажа Джеймс с ней расстался.

– Вы что, боитесь, что я не улечу своим рейсом? – резко спросила Энни. – Обещаю, что не прибреду к вашим дверям, как заблудшая овечка.

– Я и сам это знаю, – пожал плечами Джеймс. – Но моя дражайшая мамочка наказала мне всегда провожать женщину до самых дверей, – сказал он с подчеркнутым техасским акцентом.

Энни с трудом удержалась, чтобы не наговорить ему колкостей. И они ждали вместе, сидя на жестких пластиковых сиденьях, окруженные горластыми детишками, озабоченными родителями и нетерпеливыми бизнесменами. Они сидели молча, ибо Энни решила презреть воспитание и не отказалась коротать время вежливой беседой ни о чем.

Наконец объявили посадку на её рейс. Она встала, и тут же поднялся и Джеймс, высокий, молчаливый и отчужденный. Он, казалось, постарел за каких-то несколько дней, и мысли его витали где-то вдалеке. Энни попыталась угадать, рад ли он, что наконец от неё избавился. И ещё спросила себя, стоит ли верить в то, что он ей наговорил.