Текст книги "Замечательная жизнь Юдоры Ханисетт"

Глава 5

Несмотря на мучительную духоту летней ночи, утром Юдора чувствует себя необычайно отдохнувшей. Она вспоминает, что ей приснился странный сон, в котором Стэнли плакал над увядающим букетиком душистого горошка, а юная Стелла умоляла Юдору спасти ее от какой-то неизвестной угрозы: «Пожалуйста, Дора. Ты единственная, кто теперь может мне помочь».

Юдоре хотелось отвести взгляд, но страшное зрелище парализовало ее. Лицо Стеллы исказилось и превратилось в лицо Роуз, которая продолжила молить ее: «Помоги мне, Юдора. Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста. Я поделюсь с тобой ягодками Haribo».

Она с трудом садится в постели, стараясь прогнать остатки глупого сна. Сквозь щель между занавесками в комнату пробивается солнце. Оно словно требовательный младенец – так же заставляет ее встать с постели и начать двигаться. Монтгомери, с настойчивым мяуканьем протискивающийся сквозь приоткрытую дверь спальни, будто стремится усилить это ощущение. Он запрыгивает на кровать и удивленно смотрит на Юдору, как будто хочет сказать: «Ради всего святого, женщина, почему ты все еще в постели? Разве ты не знаешь, что у тебя есть кот и его нужно покормить?»

Юдора протягивает руку, чтобы почесать его, и тот награждает ее тихим удовлетворенным мурлыканьем.

– Вот это да. Что-то не припомню, чтобы ты когда-либо издавал подобные звуки.

Однако Монтгомери быстро устает от новой игры, и мурлыканье вскоре сменяется нетерпеливыми покусываниями.

– Недолго же ты был ласковым, – говорит Юдора, убирая руку. – Ну, пойдем.

Она идет по лестнице медленно, но кот, что удивительно, не пытается сбить ее с ног. Вместо этого он благодарно трется о ее лодыжки, пока она накладывает ему еду. Затем, приготовив собственный завтрак, Юдора несет его в гостиную, где включает радио и принимается за свое обычное утреннее занятие: пьет чай с тостами и ругает участников программы «Сегодня», которым не посчастливилось вызвать ее раздражение. Сегодняшним объектом гнева Юдоры становится семидесятипятилетняя американка, которая рекламирует книгу о том, как здорово быть старым.

– Возраст – это всего лишь число, – говорит она с веселым южным акцентом, который с самого начала вызывает у Юдоры недоверие. – Если вы наполняете свою жизнь позитивом и любовью, окружаете себя красивыми вещами, хорошо питаетесь и часто занимаетесь спортом, вы будете буквально жить вечно.

– Буквально жить вечно? – фыркает Юдора, игнорируя тот факт, что согласна с ее мнением о еде и физических упражнениях. – О чем, черт возьми, эта умалишенная вообще говорит?

Ведущий программы озвучивает ее мысли:

– Но ведь жить вечно невозможно, верно?

Американка смеется. Услышав это, Юдора хмурится.

– Может, не совсем в привычном смысле. Я верю, что, покидая этот мир, мы лишь переходим в другой. Поэтому фактически мы можем и будем жить вечно.

Юдора едва не задыхается, подавившись куском тоста.

– Покидая? Переходим? О чем, черт возьми, вы толкуете? Это называется смерть – С-М-Е-Р-Т-Ь. Ради всего святого, перестань говорить эвфемизмами, глупая ты старуха!

– Кто-то укорит вас за то, что, веря в подобные вещи, вы просто не хотите принимать реальность в том, что касается жизни и смерти, – говорит ведущий.

– И этот кто-то будет прав, – говорит Юдора, одобрительно кивая в сторону радио.

Американку это не пугает:

– Я понимаю. Но мы все имеем право придерживаться своего мнения и должны уважать взгляды других. Я могу рассказать лишь о своей жизни, а она была счастливой и насыщенной. Я решила поделиться своими знаниями, потому что подумала, что это может помочь другим.

– Не стоило так беспокоиться, – ворчит в ответ Юдора.

– Я искренне верю, что человек должен наслаждаться своей жизнью как можно дольше. Это просто моя философия. Если кто-то хочет высмеять или опровергнуть мои убеждения – это его дело. Этим людям я могу лишь посочувствовать, потому что, вероятно, в глубине души они просто несчастны.

Юдора горит от ярости.

– Откуда тебе знать, счастлива я или нет, святоша ты бестолковая! Как ты посмела портить мне утро своими недоработанными теориями? – Она выключает радио. – Я тебе покажу, кто тут счастлив, а кто нет.

Она не без труда поднимается на ноги, готовая собрать вещи и отправиться на утреннюю прогулку до бассейна.

Для Юдоры самое большое разочарование в старении – это скорость, с которой оно протекает. Все – от приготовления чашки чая до подъема по лестнице в уборную – требует сумасшедших усилий. Юдора прекрасно понимает, почему молодежь так часто жалуется на пожилых. Нет ничего приятного в том, что вам мешает какой-то старый дурак. Однако больше всего Юдору пугает тот факт, что теперь она тоже одна из этих старых дураков.

Она наблюдала за старением собственной матери со смесью печали и негодования. Как могла женщина, давшая ей жизнь, сморщиться, превратившись в пустую оболочку, смотрящую на мир испуганными глазами? Почему старость так жестока?

Юдора уверена, что с ней такого не случится. Чем дряхлее становится ее тело – как забытые старинные часы, которыми никто не пользуется, – тем больше ее наполняет решимость покинуть этот мир на своих условиях. Моя смерть. Мой путь. Эти слова стали для нее чем-то вроде мантры.

Она знает, что это не по-христиански. Люди не говорят о смерти. Нет, не совсем так. Люди боятся ее. Игнорируют. Отрицают. Они радостно сносят друг другу головы в своих дьявольских видеоиграх или с открытым ртом смотрят фильмы ужасов, в которых людей убивают самым жестоким образом, но при этом отказываются признать реальность смерти, отказываются думать о том, что она значит. Юдора придерживается противоположного подхода. Возможно, все дело в том, что она выросла во время войны, или в том, что на протяжении всей ее жизни смерть была для нее своеобразным знаком препинания. В чем бы ни заключалась причина, Юдора не боится смерти, не игнорирует ее и не отрицает. Наоборот, по мере того как старость расползается по ее венам, она приветствует темного ангела как дорогого друга.

Чтобы собраться, Юдоре требуется добрых полчаса. Она надеется скрасить разочарование радостью от плавания – оно будет наградой за ее терпение. Она уже собирается выйти из дома, как вдруг звонит телефон. Юдора колеблется. Скорее всего, это какой-нибудь обман: попытка продать ей страховку для домашнего любимца или и того хуже – одно из этих идиотских спам-сообщений о том, что ей полагается компенсация за полученную недавно травму. Еще одна вещь, по которой она не будет скучать, распрощавшись с этим безумным шумным миром.

Юдора все же решает послушать. У нее есть автоответчик – пережиток прошлого, когда она жила со своей матерью и пыталась модернизировать все вокруг, – возможно, купленный примерно в то же время, что и приводящие ее теперь в бешенство пуховые одеяла.

– Добрый день. Это Петра из клиники «Жизненный выбор». Я хотела бы поговорить с мисс Ханисетт касательно ее недавнего заявления.

Юдора почти спотыкается, спеша добраться до телефона.

– Проклятые колени! Почему вы не можете нормально двигаться! – ругается она.

К счастью, Петра все еще на связи, когда Юдора подходит к телефону. Она снимает трубку:

– Алло? Это Юдора Ханисетт.

– А, здравствуйте, мисс Ханисетт. Значит, вы дома. Это Петра из клиники «Жизненный выбор». Я получила ваше заявление и хотела бы с вами поговорить. У вас сейчас есть время?

Юдора испытывает трепет, когда ее мысли об утреннем походе в бассейн сменяются более насущными вопросами. Она опускается в кресло.

– Да, конечно. Что бы вы хотели узнать?

– Итак. Помните ли вы, что, когда мы разговаривали ранее, я сказала, что у нас есть определенный протокол, которому мы должны следовать?

– Да. Для этого я заполнила бланки. Чтобы прояснить свои желания.

– Я понимаю. Но давайте все же сделаем это как подобает. Меня зовут Петра Конрад. Не возражаете, если я буду звать вас Юдора?

Она возражает, но не хочет создавать трудности. От того, чего Юдора желает больше всего, ее отделяет только эта женщина.

– Как пожелаете.

– Хорошо. Итак, Юдора. Вам восемьдесят пять лет.

– Верно.

– Есть ли у вас муж или дети?

– Нет. Никого.

– Вы живете одна?

– Да.

– Вы считаете себя счастливым человеком?

Юдора знает, к чему та ведет, и отвечает заготовленными фразами.

– Я ни капельки не подавлена, не считаю себя одинокой и не испытываю никакой грусти. Я лишь стара, и это все больше гнетет меня. У меня нет семьи или друзей. – В ее памяти неожиданно всплывает веселое лицо Роуз. Юдора прогоняет ее образ. – Как я уже говорила вам раньше, я не хочу кончить в каком-нибудь ужасном доме престарелых, не хочу становиться зависимой от чьей-то помощи. Я хочу получить полный контроль над своей жизнью, самостоятельно выбрав финал. Это мое личное желание. Я нахожусь в здравом уме и трезвой памяти и готова подписать любое необходимое заявление. Я также готова принять все нужные медикаменты самостоятельно, если это возможно.

– Юдора, я вас понимаю, правда понимаю. Я на вашей стороне. Этот разговор не определяет, что произойдет в будущем, но провести с вами эту беседу и обсудить все варианты – это наш долг. Чтобы и вы, и мы были уверены в том, что для вас это верный путь.

– Я уверена.

– Могу я спросить, обсуждали ли вы это с кем-нибудь еще?

Юдора приходит в ужас.

– Нет, и необходимости в этом не вижу. Я знаю, что, задавая все эти вопросы, вы просто делаете свою работу, но в моем случае это не требуется. Я уже приняла решение. Я действительно хочу этого.

Петра прокашливается.

– Я понимаю, но жизнь всегда полна сомнений, – говорит она. – Мы были бы не мы, если бы не сомневались в своих решениях, особенно таких важных, как это. У моей собственной бабушки – мы с вами, я полагаю, уже говорили о ней – было много сомнений, прежде чем она решила, что добровольная эвтаназия – это самый правильный путь для нее.

– Она была больна?

– Да. Ее жизнь была настолько трудна, что бороться стало слишком тяжело, и все же это решение далось ей нелегко.

– Вы думаете, мне оно далось легко?

– Нет, Юдора, но я предлагаю вам себя в качестве собеседника, как предлагала и бабушке. Вы можете поделиться со мной чем угодно – больше об этом никто не узнает.

Юдора скорее пройдется по улице в нижнем белье, чем обнажит душу перед другим человеком. Она решает избрать средний путь: быть сговорчивой, но при этом стоять на своем.

– Это очень любезно с вашей стороны, и я рада ответить на все ваши вопросы. Но я обдумывала это решение долгое время и уже не изменю его.

– Вы можете вспомнить, когда впервые подумали об этом?

Юдора обдумывает вопрос. Так много возможных ответов. В каком-то смысле она думает об этом всю свою жизнь.

– Полагаю, что серьезно задумываться об этом я начала, когда увидела, как увядает моя мать.

– Вы ухаживали за ней?

– Да.

– Как долго?

– Я прожила со своей матерью в этом доме всю жизнь и ухаживала за ней, пока в 2005 году она не умерла. Ей было девяносто пять.

Обычно, когда Юдора кому-то рассказывала об этом, этот человек восклицал, что Беатрис прожила хорошую жизнь, однако для Юдоры в последних годах жизни ее матери не было ничего хорошего.

– Должно быть, для вас это было тяжело, – говорит Петра с впечатляющей проницательностью.

– Время от времени. Но ведь она была моей матерью. У нас не было никого, кроме друг друга.

– Вы сделали все, что могли.

Горло ей сдавливает внезапно навалившаяся печаль:

– Надеюсь, что это так.

– Юдора, я хочу быть с вами откровенна.

– Прошу вас.

– Если я передам вашу заявку доктору Либерманн, боюсь, она отклонит ее.

– Но почему?

– Потому что она и ее коллеги решат, что у вас депрессия.

– Нет у меня депрессии, – голос Юдоры звенит от гнева.

– Возможно, но, учитывая все обстоятельства и тот факт, что вы совсем одна…

– Но я не одинока. Я хорошо питаюсь, делаю упражнения, каждый день решаю кроссворды и слушаю радио. Я просто стара и не хочу становиться старше! – Выпалив это, Юдора сразу же сожалеет о резкости своего тона.

– Я понимаю. Правда понимаю. Но у нас есть правила. Добровольную эвтаназию обычно проводят только тем, кто серьезно болен, и тем, чье качество жизни настолько низкое, что они несчастливы.

– Но это ведь мой выбор! Должно же у меня быть право решать, жить мне или умереть! Даже к животным относятся с большим состраданием. Почему меня не хотят усыпить, если я действительно желаю этого?

– Потому что в мире все устроено по-другому. Мне жаль. Я всего лишь пытаюсь быть честна с вами.

– Тогда, может быть, миру стоит измениться. Может быть, ему стоит наконец повзрослеть и начать относиться к смерти серьезно.

– Может быть, вы правы.

– Так вы не поможете мне? Выходит, мне уготовано умереть в подгузниках для взрослых в окружении чужих людей?

– Юдора, я хочу вам помочь. С самого первого разговора с вами. Вы напоминаете мне мою бабушку.

– Она тоже была упертой старой каргой?

Петра смеется. Это внушает Юдоре надежду. Она улыбается.

– Она была такой же целеустремленной, как вы, и так же отлично разбиралась в своих чувствах.

– И вы помогли ей умереть?

– Да.

– Так вы поможете и мне, Петра? Пожалуйста. – Ее умоляющий тон, кажется, производит желаемый эффект, поскольку, прежде чем ответить, девушка делает паузу.

– Я постараюсь, но заверить вас, что доктор согласится, не могу. А еще я хочу, чтобы вы мне кое-что пообещали.

– Что?

– Что вы непременно позвоните мне, если захотите что-то обсудить, пусть даже что-то совсем незначительное. Любые ваши мысли, страхи или вопросы. Я всегда на связи.

Юдора колеблется. Она настолько не привыкла к проявлениям доброты, что это застает ее врасплох.

– Спасибо, – тихо говорит она. – Так вы направите мою заявку дальше?

– Да. А вы позвоните мне, если вам что-то понадобится?

– Хорошо. – Эти обещания кажутся Юдоре такими же священными, как брачные клятвы.

– Хорошо, Юдора. Тогда я буду ждать вашего звонка. До свидания.

– До свидания, Петра.

Юдора вешает трубку, испытывая смесь надежды и усталости. Все, что она теперь может сделать, – это ждать и молиться. Она откидывается на спинку кресла и закрывает глаза, на время отложив все повседневные дела.

Ее будит громкий стук в дверь. Юдора не открывает глаза и решает не обращать на него внимания. Это не имеет значения. Никогда не имело. В дверь стучат снова, на этот раз громче и с явным нетерпением.

«Через минуту они сдадутся и уйдут», – думает она, вздыхая.

Однако Юдора недооценила нежданного гостя. Она слышит, как он открывает крышку почтовой щели, и на нее снисходит озарение.

– Юдора! Это я. Роуз. Соседка.

– Конечно, это ты, – бормочет Юдора себе под нос. – Кто еще стал бы кричать в щель для писем?

Она решает сохранять молчание в надежде, что Роуз заскучает и уйдет. Но ей не везет.

– Юдора! Вы тут? Я хотела кое-что спросить. Это очень важно.

– Я в этом сильно сомневаюсь, – говорит Юдора, ни к кому конкретно не обращаясь. На секунду воцаряется тишина, и она испытывает проблеск надежды, думая, что Роуз наконец сдалась.

– Ал-ло-о-о-о! Юдора! Вы в порядке? Я знаю, что вы дома, потому что не видела, чтобы вы сегодня выходили из дома.

– Святые небеса, это все равно что жить по соседству с гестапо, – говорит Юдора, поднимаясь на ноги. – Иду я! – раздраженно кричит она.

– Хорошо! Я подожду, – весело отвечает Роуз.

Юдора подходит к двери и рывком распахивает ее, готовясь пронзить девочку взглядом. Однако ее хмурая ярость быстро сменяется удивлением, она даже приоткрывает рот. Роуз выглядит так же, как и всегда, – ничего необычного, если так можно сказать о многослойной юбке цвета фуксии, шлепанцах с серебряными пайетками и кислотно-желтой футболке. Помимо этого, Роуз решила дополнить образ синей плавательной шапочкой и очками такого же цвета. Довольно примечательно. Юдора на мгновение теряет дар речи.

Роуз пользуется моментом:

– Привет, Юдора. Не хотите сходить со мной поплавать?

– Что? – только и выдавливает из себя та.

– Поплавать, – медленно повторяет Роуз. – Со мной.

Юдора одновременно и смущена, и потрясена:

– Пожалуй, нет, Роуз. Но спасибо.

– Ох, – говорит Роуз, прикусывая щеку. – Вам не хочется идти пешком, да? Я уверена, что мама подвезет нас, если я ее попрошу.

Юдора обдумывает это предложение. Она с удовольствием отправилась бы в бассейн, но предпочла бы поплавать в одиночестве.

– Я просто не совсем понимаю, почему ты хочешь пойти в бассейн со мной, – говорит она.

– Ну-у, мне немного одиноко, и я подумала: может, и вам тоже? К тому же мы обе любим плавать. А моя мама все время усталая из-за малыша, поэтому не может со мной пойти. Так вы пойдете? Я угощу вас холодным коктейлем.

– Мне не одиноко, – говорит Юдора, и волосы у нее на голове встают дыбом. – Мне восемьдесят пять лет, и мне вполне комфортно в компании самой себя, большое спасибо. Разве у тебя нет друзей твоего возраста, которые сходили бы с тобой в бассейн?

Роуз пожимает плечами:

– Моя лучшая подруга Лотти живет в Корнуолле. Вы единственный человек, которого я здесь знаю, кроме Стэнли, мамы и папы. И Монти, но коты явно не любят плавать, так что…

Что-то в светящемся надеждой лице Роуз заставляет Юдору почувствовать укол совести.

– Ну ладно, – говорит она. Кажется, что, когда дело касается Роуз, сопротивляться попросту бесполезно.

– Ура-а-а! – кричит Роуз, вскидывая вверх кулак.

Во время поездки в бассейн в тесной машине Юдора начинает терять терпение из-за того, что Мэгги постоянно уточняет, не против ли она:

– Знаю, насколько настойчивой может быть моя дочь.

– Я вообще-то все слышу, – говорит Роуз с заднего сиденья.

– Я просто хочу сказать, что, если вы не хотите ехать, я пойму.

– Я уже согласилась, так что нет никакой необходимости спрашивать меня снова и снова, – огрызается Юдора.

– Извините, – бормочет Мэгги. – И спасибо. Это очень мило с вашей стороны.

Юдора благодарна Роуз за то, что та позволяет ей сохранить достоинство и переодеться в кабинке в одиночестве, хотя девочка, очевидно, все это время стоит под дверью, потому что, открыв дверь, Юдора сразу видит ее.

– Я стояла снаружи на случай, если вам вдруг что-то понадобится, – говорит девочка.

– Спасибо, – неуверенно отвечает Юдора, направляясь к воде.

В учебном бассейне царит хаос семейных брызг, поэтому они идут к неглубокому участку основного бассейна. Юдора с тоской смотрит на плавательные дорожки, мечтая скользить по ним туда и обратно, как обычно.

– Прыгнем в воду? – предлагает Роуз.

– Разумеется, нет, – говорит Юдора. – Я воспользуюсь лестницей.

– А мне можно прыгнуть?

– Как пожелаешь.

Роуз улыбается.

– Мне нравится ваша манера говорить. Прямо как в былые времена.

– М-г-м, – мычит Юдора, погружаясь в воду. После удушающей жары, стоявшей в машине Мэгги, освежающая прохлада кажется почти исцеляющей. Юдора позволяет себе лечь на спину, наслаждаясь этими недолгими минутами отдыха от бремени старости.

– Прыгаю! Кто не спрятался, я не виновата! – кричит Роуз и плюхается в воду.

– Осторожнее! – ворчливо говорит Юдора, вытирая с лица брызги.

– Из-ви-ни-те. Я была уверена, что вас не задену, – доброжелательно говорит Роуз.

– Что ж, это обнадеживает, – отвечает она.

Роуз копирует ее, тоже переворачиваясь на спину.

– Ты умеешь плавать? – спрашивает Юдора.

– Немного, – отвечает Роуз. Она переворачивается на живот и начинает грести по-собачьи, оплывая свою старшую подругу.

– Хочешь, я научу тебя плавать кролем? – спрашивает Юдора, память которой наводняется воспоминаниями.

– Да, пожалуйста. Я немного умею, но иногда как будто начинаю тонуть.

– Что ж, так быть не должно. Покажи-ка мне, как ты это делаешь.

Роуз делает глубокий вдох и исчезает под водой, бешено молотя по ней руками и ногами. Через мгновение она выныривает, громко втягивая ртом воздух, и снова исчезает, чтобы возобновить этот ужасающий процесс. Юдору ее навыки плавания одновременно и смешат, и пугают.

– Хватит, Роуз. Остановись! – Девочка всплывает и смотрит на Юдору сквозь стекла своих огромных очков, широко открыв глаза. – Теперь я понимаю, почему тебе кажется, что ты тонешь. Потому что так и есть. А теперь постой на месте и посмотри на меня.

Роуз делает то, что ей велят. Юдора спокойным и ровным темпом переплывает кролем весь бассейн туда и обратно.

Когда она возвращается, Роуз начинает аплодировать.

– Великолепно! Вы прямо как рыба в воде. Вы научите меня плавать так же?

Юдора воодушевлена ее стремлением учиться.

– Я попробую. Здесь главное – держать свое тело ровно, чтобы оно скользило по воде. А еще нужно придерживаться ритма и сохранять спокойствие.

– Ровно. Скользить. Ритм. Спокойствие. Все ясно, – говорит Роуз.

– Хорошо. Теперь попробуй двигать ногами от бедра, но не слишком часто. И, делая взмах руками, сначала опускай большие пальцы – так, чтобы ладони смотрели наружу.

Роуз кивает:

– Хорошо, Юдора. Я попробую.

В течение нескольких первых попыток движения Роуз неуклюжи и беспорядочны, но через некоторое время Юдора обнаруживает, что девочка быстро учится, схватывая все на лету. Она все еще размахивает руками так, будто у нее припадок, но начинает двигаться по воде более размеренно.

– Очень хорошо, Роуз, – хвалит ее Юдора. – У тебя получается. Ты молодец.

Лицо девочки озаряется радостью.

– Спасибо. Мне уже не кажется, что я тону.

– Я очень рада это слышать. – Юдора смотрит на большие часы на стене и понимает, что прошел уже целый час, а она этого даже не заметила. – Полагаю, нам пора идти, – говорит она с ноткой сожаления. – За нами скоро приедет твоя мама.

– Может, останемся еще хотя бы на пять минуточек? Пожа-а-алуйста? Я бы потренировалась, а вы бы поплавали по дорожке.

Юдоре это предложение нравится.

– Ты уверена, что справишься без моей помощи?

Роуз кивает:

– Конечно. Вы же будете совсем рядом.

– Ладно. Не забывай держать локти повыше.

– Локти повыше, – повторяет Роуз.

Юдора плавает туда-сюда, не сводя глаз с Роуз. Кроль девочке вскоре надоедает, и она принимается радостно прыгать в воду с бортика. Юдора устраивается в другом конце бассейна и, отдыхая, наблюдает, как Роуз восторженно вылезает из бассейна и снова плюхается вниз. Юдора пытается вспомнить, была ли она когда-нибудь такой же беззаботной, как эта девочка; казалась ли ей жизнь источником радости, а не серой рутиной. Иногда у Юдоры появляется ощущение, что она родилась уже взрослым человеком, которому постоянно приходилось нести ответственность за всех, кто в нем нуждался. Конечно, в ее жизни были и радостные моменты, но она не может припомнить, чтобы ей хватало времени на собственные удовольствия. Рядом всегда был кто-то еще, кто нуждался в заботе или поддержке. Юдора чувствует по отношению к Роуз легкую зависть и уже не в первый раз задается вопросом: какой бы была ее жизнь, если бы ее отец вернулся тогда с войны? Поводов для радости у нее было бы определенно больше.

Юдора собирается проплыть по дорожке еще разок, последний на сегодня. Ей было очень приятно провести время с Роуз, но теперь она чувствует усталость. Приблизившись к глубокому участку бассейна, она замечает, что девочка то выныривает из воды, то снова исчезает.

– Помогите, Юдора! Я тону!

– Роуз! – кричит Юдора. Запаниковав, она проплывает под перегородкой и с некоторым усилием вытаскивает девочку на поверхность.

Они кашляют и хрипят, и вдруг Юдора понимает, что Роуз смеется.

– На самом деле я не тонула. Я просто дурачилась.

Юдора мгновенно вспыхивает праведным гневом.

– Никогда, слышишь, никогда больше так не делай! Поняла? – кричит она.

Лицо Роуз бледнеет:

– Извините, Юдора. Я просто пошутила.

– Таким не шутят! На сегодня наш поход в бассейн окончен, как, впрочем, и вообще навсегда.

Они переодеваются в отдельных кабинках, а потом выходят и дожидаются Мэгги. Молчание Юдоры оглушает. Даже бесконечно веселая Роуз чувствует ее мрачную ярость. Она бросает на нее виноватый взгляд.

– Мне очень жаль, – тихо говорит девочка.

Юдора одаривает ее тяжелым взглядом, но ничего не говорит. Теперь она утомлена уже не плаванием, а своим гневом. Она мечтает прогнать его, но он приносит с собой воспоминание, которое укореняется в ее разуме, точно упрямый сорняк.

– Могу я купить вам коктейль, чтобы как-то загладить свою вину? – спрашивает Роуз.

– Нет, спасибо, – говорит Юдора.

Напряжение прерывает появление Мэгги. Она торопливо вбегает в здание.

– Извините за опоздание. Пробки ужасные. Как все прошло? Повеселились? – В этот момент она замечает выражения их лиц. – О боже, что случилось?

Юдора предпочла бы отправиться домой, а не играть в перекрестный допрос, но Роуз решает во всем признаться:

– Все было просто замечательно, мамочка. Юдора показала мне, как плавать кролем, и у меня отлично получилось. Она сама так сказала. А потом я сделала одну глупость, и теперь Юдора расстроена. Из-за меня. И мне очень стыдно.

Мэгги виновато морщится, а потом присаживается рядом с дочерью на корточки. Юдора отворачивается, когда она протягивает к лицу девочки руку и заправляет ей за ухо выбившуюся прядь волос.

– И что же ты сделала?

Прежде чем ответить, Роуз украдкой бросает взгляд на свою старшую подругу.

– Я притворилась, что тону, и это напугало Юдору.

– Ох, Роуз, – говорит Мэгги.

Глаза девочки наполняются слезами.

– Я знаю, что поступила неправильно, и мне очень стыдно. Юдора, пожалуйста, простите меня.

Юдора понимает, что теперь на нее направлены две пары умоляющих о прощении глаз. Неужели они думают, что простого извинения будет достаточно, чтобы она почувствовала себя лучше?

– Это было очень безответственно с твоей стороны, – говорит она.

Роуз кивает.

– Я поняла. Обещаю, что больше никогда так не буду делать.

Юдора смотрит на Мэгги. По ее лицу можно читать, как в раскрытой книге: на нем застыло точно такое же выражение, как и у ее дочери, – умоляющее простить Роуз. Юдора вздыхает:

– Ну хорошо. А теперь мы можем поехать домой? Пожалуйста. Я очень устала.

– Да! Конечно. Спасибо, – говорит Мэгги. Она протягивает руку, чтобы пожать ладонь Юдоры.

«Опять эти публичные проявления эмоций, – думает Юдора, подходя к машине. – Неудивительно, что в мире такой беспорядок».

Как только они добираются до дома, Роуз тут же выпрыгивает из автомобиля и открывает Юдоре дверь.

– Вам помочь выбраться? – спрашивает она, желая угодить ей.

– Нет. Я и сама справлюсь, спасибо, – говорит Юдора, вылезая из машины и направляясь к своему дому.

– Вы не зайдете к нам на чашку чая? – спрашивает Мэгги.

– Нет. Нет, спасибо, – говорит Юдора не оглядываясь. – До свидания.

Войдя в дом, она захлопывает входную дверь и, прислонившись к ней спиной, сползает. У нее дрожат руки, но она не уверена, от страха или от гнева. Однако что Юдора отлично знает, так это то, что сегодня был последний раз, когда ее вывел из равновесия какой-то ребенок с ужасным чувством стиля.

1950 год, Броквелл-Лидо, юго-восток Лондона

– Спорим на ириску, что ты меня не догонишь!

– Помедленнее, Стелла. Поскользнешься! – предупредила Юдора, когда ее сестра выскочила из кабинки для переодевания на залитое ярким солнцем пространство у бассейна.

– Не будь такой занудой, Дора. Ты прямо как мама, – бросила Стелла через плечо, хотя все же замедлила шаг, чтобы Юдора смогла догнать ее.

Она положила руку сестренке на голову.

– Я должна оберегать тебя. Ты ведь моя драгоценная девочка.

Стелла наградила сестру радостным взглядом.

– Прыгнем в воду?

– Я не уверена, что это разрешено, – сказала Юдора, читая прикрепленный к стене список правил поведения в бассейне.

– Там говорится, что не разрешено нырять, но о прыжках ничего. А что такое «интимные ласки»? – спросила Стелла, хмурясь.

– Это, э-э…

– Привет, Юдора, давно не виделись.

Юдора повернулась и увидела, что перед ней стоит Сэм Бьюкенен, который в школьные годы был самым популярным мальчиком в школе. Она изо всех сил старалась улыбаться ему, не пялясь на его мускулистое тело.

– О, привет, Сэм. Пришел поплавать?

«Конечно же, он пришел поплавать, тупица! Иначе зачем еще он приехал в Лидо?»

Сэм кивнул:

– Я здесь с Биллом и Эриком. Мы уже поплавали, но я, думаю, нырну еще разок.

– Дора, – позвала Стелла, дергая ее за руку. – Можно уже зайти в бассейн?

– Извини, – сказала Юдора Сэму, закатывая глаза. – Долг зовет.

– Увидимся позже, – подмигнул ей Сэм.

Юдора почувствовала, как быстро забилось ее сердце, когда они со Стеллой подошли к бассейну. Она только что разговаривала с Сэмом Бьюкененом! И он был рад ее увидеть! Она была взволнована – в ее скучной жизни появился намек на что-то интересное. Нелегко жить словно в пузыре, общаясь лишь с матерью и сестрой. Юдора чувствовала себя так, словно они втроем играли в «собачку», и этой самой собачкой была как раз она. Ей казалось, что она никогда не сможет найти выход. Она нежно любила их обеих, но не была уверена, что сможет терпеть их вражду и дальше. Разговор с таким парнем, как Сэм, стал для нее минутным побегом от реальности, и это вселило в нее надежду.

– Ну же, Дора. Давай прыгнем.

Юдора посмотрела туда, где сидел Сэм и его друзья. Он снова улыбнулся ей. От осознания того, что он смотрел именно на нее, на ее щеках появился легкий румянец. Набравшись смелости, Юдора подмигнула ему в ответ, а потом схватила Стеллу за руку.

– Вперед! – воскликнула она.

– Юху-у! – крикнула Стелла.

Их сопровождающийся хихиканьем прыжок навстречу свободе был недолгим, поскольку они подняли в бассейне ужасный шквал брызг, что привлекло внимание одного из спасателей, который тут же засвистел в свисток.

– Нырять запрещено! – хмуро рявкнул он, тыкая в них пальцем. – Последнее предупреждение.

– Мы не ныряли. Мы просто прыгнули, – запротестовала Стелла.

– Все в порядке, милая. Мы не должны были этого делать, – сказала Юдора. – Извините, – добавила она, глядя на спасателя, вся красная от стыда. Тот кивнул. Юдора поискала взглядом Сэма, но его нигде не было.

– Дора, – сказала Стелла, – давай попробуем поговорить под водой.

Юдора улыбнулась. Им нравилось играть в эту игру.

– Хорошо. На счет три: раз, два, три! – Они обе глубоко вдохнули и опустились под воду. Было очень забавно смотреть, как Стелла открывает рот, пытаясь говорить. Девочки захихикали и всплыли.

– Что я сказала? – спросила Стелла.

– Понятия не имею, – смеясь, ответила Юдора.

– Боже, храни короля! – воскликнула Стелла.

– Отлично, – заявила Юдора, – а теперь, может, поучимся плавать?

– О-о-о, Дора, плавать – это так скучно, – протянула Стелла.

– Вовсе нет. Ты ведь не хочешь утонуть? К тому же что еще нам здесь делать, если не учиться плавать?

– Брызгаться! – воскликнула Стелла, хлопая ладонями по воде.

– Ну, давай же. Просто попробуем. Бьюсь об заклад, ты будешь плавать как рыбка.

Стелла закатила глаза:

– Ну ладно. Но всего пять минут.

Это были самые долгие пять минут в жизни Юдоры. Стелла была непокорной ученицей: она отказывалась делать то, о чем ее просила сестра, и делала одни и те же ошибки, при каждом удобном случае брызгая в Юдору водой.