Текст книги "Баллада о мошенниках"

Глава шестая,
в которой говорится о врачах, фургонах, крестьянах и лошадях и о непрогнозируемом противостоянии человека и судьбы

После пятого гудка трубка по-прежнему молчит, и ты обращаешься к Кристине.

– Не отвечает, наверное, вышел куда-нибудь, – сожалеешь ты.

И уже собираешься положить трубку, как вдруг раздается щелчок, и вслед за ним звучит автоответчик:

– Добрый день. Говорит Гриссино. Меня нет дома. Я отправился бить морду полицейским, добывать героин и клеить тринадцатилетних девочек.

Улыбаешься про себя и после длинного сигнала произносишь:

– Чао, это я, Витторио, я тут у Мило… Он вышел ненадолго и велел позвонить тебе…

Тебя прерывает какой-то треск, и затем раздается голос Гриссино:

– Здорово, приятель.

– А… чао… как дела?

Пауза.

– Хорошо, – отвечает он.

– А что делаешь?

Молчание.

– Разговариваю с тобой.

– …Ну да… разумеется.

Ищешь взглядом Кристину и продолжаешь:

– Послушай… Мы получили твое сообщение. И хотели сказать тебе, ладно… увидимся там сегодня после полудня… Договорились?

Пауза.

– Договорились.

– Тогда чао.

Молчание.

– Всем привет.

Вы едете в фургоне на ипподром в Виново, Кристина сидит посередине, между тобой и Мило, во всех смыслах.

Если говорить о погодных условиях, стоит великолепный солнечный день, если говорить о душевном состоянии, то отмечается переменная ясность, возможны неожиданные изменения грозового характера.

Мило, ведя машину, постоянно твердил: «Я-знаю-дорогу-не-беспокойтесь-я-знаю-дорогу», пока вы наконец не заблудились в какой-то глуши среди полей, и бог знает сколько еще отсюда километров до Виново.

Радио сообщает, что, если человек зевает во время полового акта, значит, у него возрастает потенция; это проблема гормонов, объясняет какой-то тип, так делают шимпанзе и многие другие виды обезьян.

Мило ухмыляется, изображает зевок, почесывая под мышкой, произносит: «Ук-ук!» – и смотрит на Кристину, но та не реагирует.

Смотришь на этот фальшивый «Ролекс», который Андреа привез тебе из Таиланда.

Неплохая подделка, потому что механизм у нее действительно автоматический.

Секундная стрелка движется не пунктиром, как у кварцевых часов, а непрерывно: такое безостановочное, несканируемое движение вызывает едва ли не стресс; долгими минутами можешь наблюдать за стрелкой, представляя, как далеко она ушла бы, если б сохраняла заряд и не была привязана к центру циферблата, словно осел к мельничному кругу; представляешь, как свободно летит она, подобно сосновой иголке, несомой ветром, но с собственной энергией и в определенном направлении, и не можешь объяснить себе, почему, но именно по этим часам ты действительно узнаешь время.

Вспоминаешь вчерашний день, врача в Обществе взаимопомощи[42]42
  Итальянская государственная служба по обеспечению медицинского обслуживания.


[Закрыть], приемную, полную людей, беспокойство, нараставшее с каждой минутой.

Вспоминаешь, как подошла наконец твоя очередь, и ты лег на кушетку, и то чувство успокоения, которое тебя охватило в этот момент.

Вспоминаешь полное оживленное лицо врача, как он обрадовался тебе, вспоминаешь о зависти, какую испытываешь всякий раз, замечая его усталость и одновременно радость от занятия своим делом.

Он велел тебе раздеться и довольно долго терпеливо изучал пятна, потом покачал головой.

Взял лупу и еще раз осмотрел их, бормоча что-то себе под нос, и наконец безутешно развел руками и произнес:

– Никогда не видел ничего подобного.

Потом, встретив твой перепуганный взгляд, продолжал:

– Да ты не беспокойся, я думаю, это не страшно. Тебе надо записаться на прием к специалисту, к дерматологу.

К дерматологу тебя записали на вторник, и ты знаешь, что эти три дня будут сплошным мучением, но сейчас стараешься ни о чем таком не думать и переключаешь все внимание на Мило и его умение притворяться.

– Ребята, – как раз произносит он, – вот увидите, мой дядя согласится и найдет способ осуществить наш замысел и через год мы станем невероятными богачами и переедем на Карибы.

Словно завершая фразу, Мило делает широкий разворот, тормозит и останавливается на грунтовой дороге.

– Ах, блин, смотрите-ка, – говорит он, указывая на сигнальную лампочку, мигающую на торпеде.

Мы с Кристиной одновременно тянем шею и едва не стукаемся лбами.

– Датчик уровня охлаждающей жидкости, – говоришь ты. – Или мы закипели, или пробило радиатор.

Мило глушит двигатель и некоторое время молчит. Поблизости не видно ни души, кругом чистое поле, жаркое и пыльное, и жужжание насекомых, и тут твой взгляд замечает вдали какую-то ограду, заросшую сорняком, на которой огромными буквами выведено аэрозольной краской: «КЬЯРА, БУДУ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ ВСЕГДА», но время уже начало стирать слово «ВСЕГДА» – оно почти выцвело.

Кристина нарушает молчание:

– В конце концов, километром больше, километром меньше, какая разница? Заводи и поищем заправку.

Мило мотает головой:

– Не двинусь отсюда ни на метр. Не хочу все испортить, – говорит он, переводит передачу на нейтраль, вылезает из фургона и открывает капот. Мы с Кристиной тоже выбираемся посмотреть.

Двигатель – груда ржавого металла и пыли.

Вы некоторое время глазеете, не зная, что делать дальше, пока не обнаруживаете, что радиатор совершенно пуст.

– Ладно, займусь этим, – говоришь ты, указывая на сыроварню, что виднеется в конце грунтовой дороги, – пойду посмотрю, не дадут ли нам воды.

Пройдя полкилометра под палящим солнцем, встречаешь старого крестьянина, сидящего у края дороги в тени дерева, подходишь к нему.

Он как будто дремлет.

– Здравствуйте, – пробуешь заговорить с ним.

Глаза крестьянина превращаются в тонюсенькие щелочки.

– Добрый день, – помедлив, отвечает он.

Стоишь и молча смотришь, как две мухи прогуливаются по его лицу, изрезанному грубыми морщинами.

Невозможно определить, насколько он стар; более того, про него вообще нельзя сказать «старый»: тут больше подошло бы слово «древний», «невероятно древний».

Громко исполняют свой концерт цикады.

– Вам не мешают эти мухи на лице? – почему-то вдруг спрашиваешь ты.

Крестьянин слегка приоткрывает глаза и долго рассматривает тебя.

Потом не спеша отвечает:

– Не надо мешать им, мухам. Отгонять их – только время терять. Если не обращать внимания, сами улетят.

Он переводит взгляд на поле и добавляет:

– Это как с заботами.

Боже милостивый, должно быть, тебе повстречался сам Диоген.

– Знаете, мне нужна была бы ваша помощь: у нас фургон встал – воды нет в радиаторе.

Он еще чуть-чуть приоткрывает глаза и снова изучает тебя.

Потом произносит:

– Все время останавливаются машины: то бензина нет, то масла… Чтоб без воды – как-то реже случается.

Потом вдруг быстро встает, настолько легко для человека его возраста, что ты невольно вздрагиваешь.

– Пойдемте, – говорит он, – пойдемте со мной. – И неторопливо направляется под палящим солнцем к сыроварне.

Молча следуешь за ним на гумно, где десяток кур копается в земле.

Лает собака на цепи.

Пахнет хлевом, гнилыми яблоками, сеном и розмарином. В воздухе ощущается нечто неуловимое – что-то спокойное и в то же время болезненное, вызывающее какое-то неприятное ощущение.

Крестьянин открывает деревянную дверь и заводит тебя в кладовку для инструментов, видимо, чтобы укрыть от солнца.

– Подождите тут, – велит он и уходит не оборачиваясь.

В кладовке находятся два верстака с несколькими ручными тисками, небольшая циркулярная пила, отвертки и клещи, молотки и повсюду – стружка.

У окна бьется в стекло пчела, пытаясь вырваться наружу, жужжит, мечется и не может успокоиться, а ведь переместись она всего на сорок сантиметров в сторону, вылетела бы в открытую створку, но она не делает этого и напоминает тебе тебя.

На полке стоит небольшой приемник, оттуда негромко льется какая-то песня на английском.

Звучит очень красивый, с хрипотцой, печальный голос, который поет: «I’m pushing an elephant up the stairs»[43]43
  «Толкаю слона вверх по ступенькам» (англ.) – строчка из песни The Great Beyond группы REM, вошедшей в саундтрек к фильму Милоша Формана Man on the Moon («Человек на Луне») (1998).


[Закрыть], и это примерно то же, что приходит в голову и тебе, да и пчеле тоже, короче, если повнимательнее присмотреться к вещам, то понимаешь, что все в этом мире взаимосвязано.

Через минуту старик возвращается с огромной жестяной лейкой и ставит ее перед тобой на землю.

– Только, пожалуйста, верните лейку, – говорит он.

* * *

И вот наконец вы добрались до ипподрома в Виново, и Мило, завидев длиннейшую очередь у кассы, протестует:

– В такой очереди не стану стоять, даже чтобы взглянуть на воскресшего Джима Моррисона.

Потом смотрит на вас с Кристиной и с хитрой улыбкой добавляет:

– Ну, может быть, стал бы ради Хендрикса. Ради Хендрикса я, наверное, все же постоял бы в такой очереди.

А затем начинает объяснять, что лошадей он ненавидит, что это глупые животные, невероятно глупые, что умное животных никто никогда не заставит участвовать в скачках.

– Вы когда-нибудь видели кошачьи бега? Нет, разумеется, и понятно, потому что это умные животные. – И, развеселившись, продолжает: – Однако на ипподроме можно делать ставки, и вот это уже замечательно. И хорошо еще, что сегодня скачут галопом, терпеть не могу, когда бегут рысцой.

Кристина бросает на тебя странный страдальческий взгляд, ты изображаешь уместную в данной ситуации улыбку и говоришь, что готов постоять в очереди.

Вот уже много лет, как ты не был на ипподроме.

В детстве отец часто приводил тебя сюда, он был тут заядлым игроком, особенно любил делать сложные ставки: он никогда не ставил на победителей или призеров, если только они не следовали один за другим два или три заезда подряд, он ставил главным образом на сложные комбинации, сдвоенный, строенный результат, и следовал в этом собственной философии, касавшейся Человека и Судьбы.

Вспоминаешь слова, которые он всегда повторял: пари – не игра, это вызов, который бросают друг другу Человек и Судьба.

Сегодня звучит высокопарно, стоило бы сразу же добавить: ну, конечно, Шекспир, «Король Лир», акт четвертый, сцена первая, но если вдуматься, то обнаруживаешь целую жизнь за этими словами.

Вспоминаешь привычку, какая была у твоего отца, – после каждого заезда он кричал победителю «Браво!», даже если делал ставку на другую лошадь.

Он объяснял:

– Нам всем необходимо, чтобы кто-то похвалил нас, это одна из немногих истин жизни. Все, даже самые великие, нуждаются в похвале: служащие – своих начальников, начальники – своих руководителей, политики – избирателей, великие актеры – режиссеров, великие режиссеры – журналистов, крупные журналисты – читателей… все, все, все.

И это я понял тоже только со временем: нам всем необходимо, чтобы кто-то похвалил нас.

Даже Господь Бог нуждается в чьей-то похвале.

Возьмем, к примеру, великодушные читатели, закат солнца.

Ради чего еще, как вы думаете, он его придумал, если не для этого?

* * *

Когда входите на ипподром, Мило возбужден, как ребенок, он сразу же тащит вас к киоску и покупает несколько спортивных газет и «Тротто Спортсмен»[44]44
  Газета, целиком посвященная скачкам и событиям на ипподромах.


[Закрыть].

– А дядю твоего не поищем? – интересуется Кристина.

– Где тут его искать, – недовольно ворчит он. – Не видишь разве, что творится… Тем более что рано или поздно все равно встретимся… Или он сам нас найдет.

Потом продолжает совсем другим тоном.

– Играть на скачках – это просто, – говорит Мило. – Берешь две или три газеты и сопоставляешь прогнозы каждой скачки с программой, какую получил при входе. Это просто. Вот увидите, какие тут бывают выигрыши.

Вы усаживаетесь на трибуне, у каждого по газете, и с четверть часа изучаете их, пока не выясняете, что фавориты первого забега – это Урка[45]45
  В оригинале – Jailbird. Здесь и далее в кличках лошадей автор обыгрывает названия музыкальных композиций. Тут, скорее всего, речь идет об одноименной композиции группы Primal Scream из альбома Give out but don’t give up (2001). Также существует одноименный роман Курта Воннегута (1979) и одноименная музыкальная группа.


[Закрыть] и Беглая Улыбка[46]46
  В оригинале – Uncertain Smile. Очевидно, имеется в виду одноименная композиция группы The The (1982).


[Закрыть].

– Давайте сходим посмотрим на этих лошадей, – предлагаешь ты, поднимаясь.

Это как раз и есть то, что больше всего нравится тебе на ипподроме: повторяемость, ритуальное перемещение всех игроков при каждом забеге.

Изучаются фавориты по программе и газетам, выясняются ставки на мониторах, подходят поближе к беговой дорожке и присматриваются к цифрам в конторках букмекеров, потом все отправляются к круглой площадке посмотреть выездку лошадей.

Изучают их сложение и нервозность, восхищаются этими ухоженными красавцами с блестящей кожей, потом все снова возвращаются к мониторам посмотреть, как идут дела на тотализаторе и каковы ставки в данный момент.

И только потом наконец начинается игра, все располагаются вдоль прямой линии беговой дорожки или же на трибунах и смотрят скачки, волнуются, машут руками, кто проигрывает, тут же все рвет на куски и оглашает воздух проклятиями, кто выигрывает, отправляется к тотализатору посмотреть, сколько платят, и потом получает деньги.

После чего вновь открывают газету, чтобы узнать, кто же фаворит следующего забега, и все начинается по новой, и в этом повторе есть что-то успокаивающее и привычное, как повседневность, отчего сразу же приходишь в хорошее расположение духа.

И вы тоже отправляетесь на круг посмотреть на лошадей первого заезда. У барьера теснится оживленная, шумная, веселая публика, а конюхи выводят на круг огромных оседланных, как на карусели, лошадей.

Вы пристраиваетесь рядом с каким-то человеком с заросшими ушами и пытаетесь определить фаворитов.

Урка – это великолепная гнедая кобыла с белым пятном на морде.

Беглая Улыбка – точная копия Урки, только морда поуже и пятна нет.

Кристина говорит, что это очень красивые и сильные лошади и они, конечно же, победят, и вы в восторге отправляетесь делать ставку на них: на победителей, призеров и парами.

Потом возвращаетесь на центральные трибуны и ищете место наверху, где посвободнее.

Мило указывает вам на Гриссино – тот несколькими рядами выше, – и вы, протискиваясь между зрителями, подходите к нему.

– Приветствую, друзья мои, – говорит он, когда вы рассаживаетесь вокруг него.

На шее у Гриссино висит небольшой бинокль, он спокойно изучает какую-то спортивную газету.

Отсюда хорошо видна вся беговая дорожка.

– Мы поставили на Урку и Беглую Улыбку, – радостно сообщает Мило.

Гриссино – ноль эмоций.

На другой стороне беговой дорожки лошадей заводят в загоны.

Стоит невероятный гомон, люди толпятся на трибунах, и в партере вдоль финишной прямой так плотно, что яблоку негде упасть.

Гриссино складывает газету.

– Ох, как же вы все трое чудовищно, непоправимо молоды, – вздыхает он. – На первом забеге играют только сопляки.

Потом мрачно добавляет:

– Так или иначе, победит четвертый номер.

Сказав это, он подносит к глазам небольшой бинокль и, сделав долгую панораму по всей беговой дорожке, останавливается на стартовой клетке.

– Четвертый номер, – повторяет он, – Воскресное Утро[47]47
  В оригинале – Sunday Morning. Вероятно, имеется в виду одноименная композиция из альбома Velvet Underground & Nico (1967) группы Velvet Underground.


[Закрыть], жокей в темно-зеленой куртке с белыми манжетами. Секунду спустя звучит стартовый сигнал, и лошади вылетают из загона так, словно ими пульнули из рогатки.

Публика вскакивает.

– Давай, давай, Урка! Урка! – орут во все горло какие-то люди несколькими рядами ниже нас.

– Покажи им, Атлантическое Танго[48]48
  В оригинале – Tango Atlantico. Вероятно, имеется в виду одноименная композиция Джо Джексона (Joe Jackson), которая вышла отдельным синглом в 1986 году и в альбоме Big World (1996).


[Закрыть], покажи им всем! – кричат справа.

Ты не очень хорошо различаешь лошадей, но тебе помогает искаженный голос комментатора, доносящийся из динамиков:

– Урка сразу же вырывается вперед, за ним следует Атлантическое Танго…

Но вдруг сообщение прерывается, из динамиков слышен лишь какой-то скрип, толпа вопит, бушует и призывает к победе, размахивая квитанциями со ставками.

До выхода на кривую Урка держит дистанцию, но неожиданно вперед вырывается другая лошадь и стремительно догоняет, и единственное, что тебе удается разглядеть, черт побери, это зеленое с белым пятно.

До финальной прямой все лошади пока еще идут рядом: над трибунами взрывается единый немыслимый вопль, взывающий к победе и заполняющий все вокруг энергией, публика, теснящаяся у бортика беговой дорожки, бушует, словно море.

Вот лошади выходят на финишную прямую.

Идут почти ноздря в ноздрю, несутся галопом.

Слышен цокот копыт, толпа вопит, на трибунах волнение, возбуждение, приходится подпрыгивать, чтобы увидеть, как вылетает на финиш этот проклятый четвертый номер.

И, с отрывом от четвертого, Урка приходит вторым.

Рядом с вами кто-то ликует, кто-то кого-то обнимает от счастья:

– Он победил, он победил!

Но уже через несколько секунд крики толпы стихают, только кое-где еще раздаются отдельные ругательства, и слышен топот спускающихся к кассам людей.

Гриссино невозмутим.

Он спокойно усаживается на свое место и вновь открывает газету.

Мило после некоторой растерянности радостно восклицает:

– Так мы же выиграли, выиграли! – И обнимает Кристину, которая, как и ты, ничего не понимает.

Тогда он лезет в карман и достает три квитанции:

– Вот… Нет, не эта… и не эта… Вот она: пятый номер, Урка, призовое место. Он пришел вторым, поэтому пошли за выигрышем. – Он обнимает Кристину, она уклоняется, но он тянет ее за руку, и они исчезают.

Остаешься на трибуне, думая, что выиграли вы, наверное, три или четыре тысячи лир, а потратили более двадцати, потом садишься рядом с Гриссино, пока последние зрители покидают трибуны, усыпанные сотнями квитанций.

– Видишь ли, Витторио, – говорит Гриссино, складывая газету, – Мило – мой любимый племянник. Он из тех, у кого в душе царит радость, такие люди – счастливчики.

Потом поднимается с места.

– Пойду поиграю немножко в лошадок, – говорит он и продолжает: – Итак, Солнце Мамбо[49]49
  В оригинале – Mambo Sun. Здесь, вероятно, имеется в виду одноименная композиция из альбома Electric Warrior (1971) группы T-Rex.


[Закрыть], Йеке Йеке[50]50
  В оригинале – Yeke Yeke. Имеется в виду одноименная композиция Мори Канте (Mory Kante). С 1988 года выходила неоднократно (в том числе в виде ремиксов на синглах и сборниках клубной музыки).


[Закрыть] и Грустный Вторник[51]51
  В оригинале – Blue Monday. Здесь, вероятно, имеется в виду одноименная композиция из альбома Power, Corruption and Lies (1983) группы New Order. Существуют также одноименная одноактная опера (1922) Джорджа Гершвина и одноименная композиция из альбома On the way down from the Moon Palace (1991) Лайзы Джермано (Lisa Germano).


[Закрыть] во втором забеге. В третьем не играю. В четвертом – И-эм-ай[52]52
  В оригинале – EMI. Имеется в виду одноименный звукозаписывающий концерн.


[Закрыть], Оставайся Свободным[53]53
  В оригинале – Stay Free. Существует одноименная звукозаписывающая компания (Stay Free Underground records) и одноименный журнал.


[Закрыть] и Время[54]54
  В оригинале – Time. Вероятно, имеется в виду одноименная композиция из альбома Dark Side of the Moon (1973) группы Pink Floyd.


[Закрыть]. В пятом я не знаю, кто придет вторым: Сестричка Златовласка[55]55
  В оригинале – Sisten Golden Hair. Если это не опечатка, то есть одноименная композиция (2002) группы 2 robots (featuring Lisa). Если имеется в виду все-таки Sister Golden Hair, то, скорее всего, это одноименная композиция из альбома Hearts (1975) группы America.


[Закрыть] или Октябрь[56]56
  В оригинале – October. Речь идет о композиции из одноименного альбома (1981) группы U2.


[Закрыть], но победить должен Ноздря-в-ноздрю[57]57
  В оригинале – Next to you. Есть одноименная композиция (2004) Кьяры.


[Закрыть]. В шестом забеге все считают, что фаворит – Папочка-бросил-насодних[58]58
  В оригинале – Gone Daddy Gone. Вероятно, речь идет об одноименной композиции из альбома Violent Femmes (1982) группы Violent Femmes.


[Закрыть], а я сделаю двойную ставку: Паренек-из-захолустья[59]59
  В оригинале – Small Town Boy. Речь идет об одноименной композиции из альбома The Age of Consent (1983) группы Bronski Beat.


[Закрыть] и Шарлотта-может-быть-когда-нибудь[60]60
  В оригинале – Charlotte Sometimes. Имеется в виду одноименная композиция из альбома Staring at the Sea (1986) The Cure.


[Закрыть]. Короче, вскоре увидимся здесь.

Невероятно, но он перечисляет все эти имена по памяти.

И собирается уйти.

Однако он обратился к тебе по имени – Витторио – вместо обычного «приятель-дружок-парень и пр.», и это внушает надежду, тоже поднимаешься с места и неожиданно спрашиваешь его:

– А разве мы не должны были поговорить о нашем плане Большой А.?

Гриссино невозмутимо смотрит на тебя, наклоняется поближе, кладет руку на плечо и, глядя прямо в глаза, отвечает:

– Ах, если ты об этом, так я обдумал его.

Молчит некоторое время.

– Я долго обдумывал его и должен признать, это, несомненно, хорошая идея. Идеальная со всех точек зрения. Так что остается лишь приняться за дело и осуществить задуманное.

Ты готов взорваться от радости:

– Выходит, ты согласен?

– Ну, конечно, еще бы.

Ты почти обнимаешь его.

– Хочу спросить тебя кое о чем, Витторио, – говорит он.

– Я весь внимание.

– Веришь ли, что я выиграю сегодня по всем ставкам?

Ты качаешь головой.

– Трудно поверить.

Он смотрит на тебя и вздыхает:

– Ну, если так, то еще труднее поверить, что мы стоим тут на этой глыбе земли и воды, что вертится со скоростью шесть тысяч километров в секунду.

* * *

Маешься в очереди в переполненный туалет на ипподроме, рядом два типа, ни дать ни взять – из Банды Бассотти[61]61
  Банда Бассотти – объединяет воришек, персонажей детского журнала «Тополино».


[Закрыть], не хватает только надписи «167–761» на футболках.

Один из них так крепко зажал в руке свои квитанции, словно это какая-то драгоценность, и так следит издали за тотализатором, будто ожидает результата какого-то очень важного экзамена.

Под тотализатором стоят Мило и Кристина, они определенно крепко ссорятся, и вдруг она дает ему оплеуху, но оба тут же исчезают из поля зрения.

Где-то в этом мире, в Италии, один человек подсчитал, что вероятность выиграть шесть в «Супер Эналотто»[62]62
  Итальянская национальная лотерея, в которой нужно угадать шесть номеров, выпадающих в лотерейных колесах, расположенных в Бари, Флоренции, Милане, Неаполе, Палермо и Риме. Существует с 1997 года, пришла на смену «Эналотто» – общенациональной итальянской лотерее, просуществовавшей сорок лет.


[Закрыть] составляет один к семистам тридцати восьми миллионам[63]63
  В «Супер Эналотто» есть два главных приза – за шесть правильно угаданных номеров и за комбинацию «5+1» (игрок отмечает пять номеров и один случайный номер, выпадающий в лотерейном барабане в Венеции).


[Закрыть].

Где-то в этом мире, недалеко от Истборна, одна знатная дама пишет книгу о том, «как сервировать стол».

Где-то в этом мире, недалеко от Исламабада, сельский суд приговорил к смерти тридцатипятилетнюю вдову и ее возлюбленного, женатого человека.

Наказание прелюбодеев было приведено в исполнение путем линчевания.

Так вот, великодушные читатели, не знаю, испытываете ли вы, как и я, это постоянное потрясение.

Дело в том, что, проснувшись самым обыкновенным, вроде сегодняшнего, утром, стоя под душем, я слушал новости по радио, потом отправился позавтракать в бар и там просмотрел газеты, послушал, что говорят вокруг, затем, вернувшись домой, посмотрел пару выпусков новостей по телевидению, и в результате всего этого на меня обрушилось огромное количество информации, в которой я, наверное, не нуждаюсь.

Только за сегодняшний день я узнал среди прочего, что: где-то в этом мире, на территории Соединенных Штатов Америки, последняя идея фикс – это специальная диета, цель которой улучшить вкус вагины и сделать оральный секс более привлекательным для мужчин.

Исключение из меню молочных продуктов и крестоцветных – то есть капусты и подобных ей овощей, могло бы, по мнению некоторых, изменить вкус вагинальной секреции и сделать ее более сладкой.

Я узнал, что расстояние между параболической антенной, которую мы ставим на балконе, и спутником, который она должна «видеть», составляет тридцать шесть тысяч метров.

Я узнал, что из головки струйного принтера испускается до одиннадцати тысяч миллионов капель чернил в секунду.

Я узнал, что в Омаха-бич сразу же после высадки[64]64
  Речь идет о так называемом Дне Д – 6 июня 1944 года. В этот день произошла высадка союзных войск в Нормандии (официальная дата вступления англо-американской коалиции во Вторую мировую войну). На Омаха-бич высадились 1-й и 29-й пехотные полки американских войск.


[Закрыть] было убито пятьсот рейнджеров.

Я узнал, что во время «Дрезденской ночи»[65]65
  Бомбардировка Дрездена американскими и английскими ВВС 13–14 февраля 1945 года. Автор ошибается, указывая количество жертв. По данным историков, их число составило 250 тысяч человек за 14 часов.


[Закрыть] погибли под бомбами сто двадцать тысяч человек.

Я узнал, что, если человек зевает во время полового акта, у него повышается потенция: так делают шимпанзе и некоторые другие виды обезьян.

Что скажете, великодушные читатели, с вами тоже такое происходит?

И если да, то как вам удается отбирать из поступающего моря информации самые нужные сведения?

У меня вот не выходит.

Мне лезет в голову все сразу: стою тут, на ипподроме, в очереди в туалет и чувствую себя вполне хорошо.

Я не думаю ни о пятнах, ни о Мило, ни о Кристине.

У меня хорошее настроение.

Я готов отпраздновать то, что Гриссино присоединяется к нам.

Я полон энергии, у меня наконец появилась надежда, что мы осуществим наш проект.

Я счастлив, мир огромен, и есть куча вещей, которые предстоит сделать и увидеть.

К тому же никогда не знаешь, какой еще сюрприз преподнесет тебе жизнь.

Но я вдруг неожиданно вспоминаю, что где-то в этом мире случилось что-то такое, что никак не должно было бы касаться меня.

Разве не удивительно, сколь неистощима и переполнена событиями жизнь, что тикает секунда за секундой?

* * *

Неожиданно в туалет влетает Гриссино.

– Ах, ну что за люди! – громко возмущается он.

Потом подходит с сигарой в руке к «167–761» и спрашивает:

– Прикурить есть?

«167–761» косо смотрит на него и отвечает:

– Не курю.

Гриссино одобрительно кивает:

– И правильно делаешь. Эта штука убивает.

Входишь в кабинку и, расстегивая брюки, так и застываешь с открытым от изумления ртом перед надписью, сделанной на стене от руки и подписанной «КБ».

Она гласит:

«Люблю лошадиные скачки, потому что они позволяют мне понять, в чем я слаб и в чем силен, показывают, как я чувствую себя в этот день, и как мы меняемся, и как все меняется непрестанно, и что нам известно обо всем этом».