Текст книги "Загадка Лейтон-Корта"

Алек повторил его жест.

– Гм! Да, наверное. Похоже, это естественно…

– Абсолютно верно, – медленно произнес Роджер. – Тогда какого черта рана находится как раз посередине лба?

Глава 6
Четыре человека ведут себя странно

Алек вздрогнул, и его широкое добродушное лицо слегка побледнело.

– О господи! – воскликнул он испуганно. – Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказал, – ответил Роджер. – Почему Стэнуорт изо всех сил старался убить себя таким удивительно трудным образом? Разве ты не понимаешь, что я имею в виду? Ты не видишь, что это неестественно?

Алек пристально смотрел вдоль дороги.

– В самом деле, – пробормотал он. – Но ведь Стэнуорт застрелился, верно?

– О да, конечно! – ответил Роджер, по в его голосе не было уверенности. – Одного я не могу попять. Почему он проделал это таким невероятным способом? Вообще говоря, манипулировать револьвером нелегко, а поза, которую он избрал, крайне неудобна, ибо для такого выстрела ему нужно было скрутить запястье! Попробуй направить указательный палец прямо на середину своего лба, и поймешь, что я имею в виду.

Роджер сопровождал свои слова действиями, и напряженность позы не вызывала никакого сомнения. Алек внимательно следил за ним.

– Да, это в самом деле выглядит неестественно, признал он.

– Так и есть! Чертовски ненатурально! И ты видел, откуда доктор извлек пулю? Почти из самого затылка. Это значит, что револьвер должен был находиться точно перпендикулярно линии лба. Попробуй и увидишь, как это трудно! Можно локоть вывихнуть.

Алек скопировал движение Роджера.

– Ты прав, – с интересом констатировал он. – Это действительно неудобно.

– Настолько неудобно, что почти невероятно. Тем не менее это факт!

– От фактов не уйдешь, – мудро изрек Алек.

– Нет, конечно, но их можно объяснить. Это же какая-то дьявольщина, но я не вижу, как объяснить очевидный факт!

– В чем дело, что с тобой? – с интересом спросил Алек. – Ты же и сам чертовски загадочен.

– Я? Как вам это нравится?! Это не я загадочен. Загадочно все остальное – факты… люди… Послушай, давай найдем где-нибудь местечко, посидим и постараемся разобраться. Я что-то теряю способность соображать, и мне это совсем не нравится.

Роджер направился в конец газона, где под высоким кедром стояло несколько садовых кресел и с ходу бросился в одно из них. Алек последовал его примеру, но с большей осторожностью. Алек был широкоплечим, рослым парнем, и ему уже приходилось нарываться на неприятности с садовыми креслами.

– Продолжай! – сказал он, выуживая из кармана свою трубку. – Ты меня заинтересовал.

Роджер был не прочь продолжить свои рассуждения.

– Так вот, прежде всего давай обратимся к человеческому фактору. Не показалось ли тебе поведение четырех человек в течение последних четырех часов по крайней мере примечательным, если не сказать странным?

– Нет, – честно ответил Алек. – Не показалось. Два человека, пожалуй, вели себя странно. Ну а кто же остальные двое?

– По-моему, один из них дворецкий. Он не выглядел особо огорченным смертью мистера Стэнуорта, верно? Правда, нечего было и ждать выражения сильных эмоций от этакой неуклюжей громадины. Но хотя бы какие-то чувства!

– Да уж… огорчения не было заметно, – согласился Алек.

– И обрати внимание на его положение в доме. Почему бывший боксер-профессионал превратился в дворецкого?! Эти две профессии как-то не очень гармонируют. И вообще, почему Стэнуорту вздумалось нанять бывшего профессионального боксера? Как-то я от него такого не ожидал. Он казался мне особенно педантичным во всем, что касается этикета. Снобом, пожалуй, я бы его не назвал. Для этого он был слишком славным и веселым. Но ему нравилось, чтобы его считали джентльменом. А джентльмены не нанимают бывших боксеров-профессионалов в дворецкие, не так ли?

– Пожалуй, такого действительно мне слышать не приходилось.

– Точно! Это и моя точка зрения! Алек, сегодня ты положительно в ударе! Блестяще!

– Премного благодарен, – проворчал Алек, разжигая трубку. – Блестяще, но явно недостаточно для того, чтобы определить, кто же четвертый из твоих подозреваемых. Ну давай! Выкладывай!

– Не бросай спичку! Я тоже прикурю. Разве тебя не удивило, что еще кое-кто с удивительной стойкостью (почти равнодушием) принял известие о смерти мистера Стэнуорта? И это после того, как новость была сообщена с прямотой, граничащей с жестокостью и грубостью?

Алек помолчал, разжигая трубку другой спичкой.

– Господи! Ты имеешь в виду леди Стэнуорт?

– Именно ее, – подтвердил Роджер.

– Да, я обратил внимание, – заметил Алек, глядя поверх трубки на своего собеседника. – Но, по-моему, они недолюбливали друг друга.

– Ты прав. Недолюбливали. Я бы даже сказал, она просто-таки ненавидела старину Стэнуорта. Я не раз замечал за последние три дня, и меня это немало озадачивало. Теперь же… – он помолчал и несколько раз затянулся дымом из трубки. – Теперь меня это удивляет намного больше… – закончил он тихо, почти про себя.

– Продолжай! Продолжай! – подбадривал ею заинтересовавшийся Алек.

– Так вот. Перед нами четыре человека. Два из них вызывают прямое подозрение, а поведение двух других не соответствует сложившимся обстоятельствам. В любом случае можно сказать: четверо в этом доме ведут себя несколько странно.

Алек молча кивнул. Он думал о пятом, чье поведение сегодня ранним утром было более чем странным. Алек с усилием отогнал от себя эту мысль. Во всяком случае, Роджер никогда об этом ничего не узнает.

– Теперь перейдем к фактам, – продолжал Роджер, и Господь свидетель, эти факты тоже довольно странные. Прежде всего – место раны. Оно выглядит просто невероятным. Невозможным, как сказал бы каждый, кто увидел эту рану собственными глазами. Трудно поверить, что человек мог убить себя таким странным образом! Пока я больше ничего не стану говорить об этом, так как и без того есть немало тем для обсуждения и есть о чем поговорить.

– Поговорить! Уж конечно можно не сомневаться, если этим занят ты сам! – непочтительно пробормотал Алек.

– Погоди! Это серьезно. Так вот, если верить сказанному, то прошлой ночью все отправились по своим постелям в довольно приличное время, не так ли? Миссис Плант после встречи с мистером Стэнуортом в холле; Барбара и ее мать вскоре после того, как вы вернулись из сада, а Джефферсон и ты, когда кончили играть в бильярд.

– Правильно! – кивнул Алек. – Около одиннадцати тридцати. Я запомнил.

– Так вот, – с торжеством воскликнул Роджер, – кто-то лжет! Я работал в своей комнате до половины второго и слышал шаги в коридоре. И не один, а два или три раза между полуночью и перед тем, как кончил работу. Конечно, в то время я не обратил на это особого внимания, но уверен, что не ошибся. Значит, если все говорят, что к одиннадцати тридцати были в своих комнатах (кроме мистера Стэнуорта, который, по-видимому, заперся в библиотеке), то я повторяю: кто-то лжет! Ну, что ты думаешь об этом?

– Один Господь знает! – беспомощно ответил Алек, энергично попыхивая трубкой. – А что ты сам об этом думаешь?

– Кроме того факта, что кто-то лжет, – ничего… Пока! Однако в настоящее время и этого вполне достаточно. Кроме того, есть еще кое-что. Ты помнишь, где были ключи? В верхнем кармане жилета, а не там, где их обычно хранил мистер Стэнуорт. Инспектор сказал, что мистер Стэнуорт, должно быть, ошибочно положил их не в тог карман. И, по-твоему, это соответствует действительности?

– Может быть. Я не вижу тут ничего абсолютно невозможного.

– О нет! Не абсолютно невозможного. Тем не менее это довольно невероятно. С тобой, например, такое случалось?

– Положить что-нибудь не в тот карман? Господи, ну конечно, и не раз!

– Нет, ты прямо-таки болван! Не просто не в тот карман, а в верхний карман жилета вместо нижнего!

Алек подумал.

– Не знаю, случалось или нет.

– Скорее всего – нет! Опять странная ошибка. Люди вообще не часто пользуются верхним карманом жилета. Положенные вещи нелегко оттуда достать. Однако предположи следующее: ты хочешь сунуть что-то в нижний карман жилета, который висит на стуле. В таком случае легче сунуть эту вещь по ошибке в верхний карман жилета. Такое со мной случалось сотни раз.

Алек потихоньку свистнул.

– Понятно, к чему ты клонишь. Ты имеешь в виду…

– Совершенно верно! Жилет на чьих-то плечах – то же самое, что жилет, висящий на стуле. Если мы поразмыслим о возможностях, тогда самое вероятное, что кто-то другой положил ключи не в тот карман. Совсем не Стэнуорт.

– Так кто же, по-твоему, это сделал. Джефферсон?

– Джефферсон! – с презрительной насмешкой повторил Роджер. – Разумеется, нет! В этом все дело! Джефферсон искал эти ключи и не мог их найти только потому, что они оказались в другом кармане, а он об этом не знал. Все довольно просто.

– Прости, старина! – извинился Алек.

– Разве ты не видишь, что все еще больше усложняется. Вот и пятая загадочная личность, которую следует добавить ко всем остальным подозреваемым.

– Значит, ты не думаешь, что это миссис Плант? нерешительно спросил Алек.

– Я знаю, что не миссис Плант. Она пыталась открыть сейф, дергая за ручку. Ключей у нее не было. Да и в любом случае, будь у нее ключи, она не имела бы возможности положить их снова на место. Нет! Надо искать что-то другое. Погоди, давай припомним, когда же библиотека оставалась пустой? – Роджер задумался, а затем продолжал рассуждать вслух: – Джефферсон оставался там один, когда я был в столовой. Между прочим, хотел бы я знать, почему миссис Плант потеряла сознание… Тут придется подождать, пока откроют сейф. Ключей Джефферсон не нашел. Потом мы с ним пошли в сад… Потом я встретил тебя, и почти сразу после этого мы поймали миссис Плант. Сколько времени я пробыл с Джефферсоном? Минут десять, не больше. В таком случае ключи брали в течение этих десяти минут, прежде чем миссис Плант вошла в библиотеку. Позднее не было возможности. Ты помнишь, мы после этого следили за библиотекой, пока не явилась полиция? Или тогда, или… – он замолчал.

– Или… – с любопытством произнес Алек.

– Да так, ничего… В любом случае поводов для размышлений достаточно, не так ли?

– Ты прав. Подумать есть над чем, – энергично попыхивая трубкой, согласился Алек.

– Да, еще кое-что… Возможно, не так и важно… На правом запястье Стэнуорта была небольшая царапина.

– Розы! – поспешно сказал Алек. – Он постоянно возился с розами.

– Да-а, – с сомнением произнес Роджер. – Мне это, конечно, приходило в голову. Но почему-то я не думаю, что это царапина от розовых кустов. Она была довольно широкая и не такая глубокая и тонкая, какие бывают от шипов. Должно быть, что-то совсем другое… Как видишь, целая куча фактов! Что ты теперь обо всем этом думаешь?

– Если хочешь знать мое честное мнение, – осторожно начал Алек после небольшой паузы, – я думаю, что ты делаешь гору из кротовин![5]5
  Кротовина – холмик земли, образуемый кротом. «Делать гору из кротовины» – дословный перевод с английского: «To take a mountain out of molehills»; соответствует русской пословице: «Делать из мухи слона».


[Закрыть] Иными словами придаешь слишком большое значение мелочам. В конце концов, если подумать, во всем, что ты упомянул, нет ничего особенно серьезного. И утверждать тут ничего нельзя. Может быть абсолютно невинное объяснение даже поступков Джефферсона и миссис Плант.

Минуту-другую Роджер задумчиво курил.

– Конечно такое возможно, – наконец заговорил он. – Собственно говоря, мне бы самому хотелось, чтобы так оно и было. Однако что касается остального, я согласен с тобой, сами по себе эти факты лишь кротовины, по не забывай, что если взгромоздить достаточно кротовин одну на другую, то получится гора. И я не могу не думать, что это именно такой случай. Отдельно все эти маленькие факты ничто, но собранные вместе они поражают и заставляют лихорадочно думать.

Алек пожал плечами.

– Говорят, «любопытство погубило кошку»,[6]6
  Дословный перевод с английского: «Curiosity killed the cat»; соответствует русской пословице: «Любопытство до добра не доведет».


[Закрыть] – многозначительно произнес Алек.

– Возможно! – засмеялся Роджер. – Однако я не кошка и к тому же преуспеваю! Как бы то ни было, одно решение я принял: старина Стэнуорт мне нравился, и пока мне кажется, что существует малейшая возможность, что он… – Роджер резко оборвал себя. – Малейшая возможность, что не все было так, как выглядит… – продолжал он после небольшой паузы, – я возьму на себя труд во всем разобраться. А теперь у меня «есть к тебе вопрос: ты будешь мне помогать?

Алек, молча сжав трубку, смотрел на своего друга.

– Да, – заявил он наконец. – При одном условии. Что бы ты ни узнал, ты не станешь предпринимать важных шагов не сказав об этом мне. Возможно, я считаю это своеобразной игрой, но я хочу…

– На этот счет можешь не волноваться, – улыбнулся Роджер. – Если мы возьмемся за это дело, то будем действовать вместе. Я не стану ничего предпринимать, не только не сообщив тебе, но и вообще без твоего одобрения. Все будет абсолютно честно!

– И ты будешь рассказывать мне все, что сможешь узнать? – с подозрительностью спросил Алек. – Не станешь держать себя, как Холмс со стариной Ватсоном?

– О! Конечно нет, дружище! Я вообще не смог бы сделать это, даже если бы захотел. Мне просто необходимо с кем-то поделиться!

– Из тебя, Роджер, получится никудышный детектив! ухмыльнулся Алек. – Ты слишком много треплешься. Лучшие детективы – это суровые дьяволы с узкими лицами и орлиными носами. Они всюду шныряют, никому не говоря ни слова.

– Так бывает только в книгах. Уж будь уверен, на самом деле они совсем не такие и способны заговорить своих помощников до смерти! Это чертовски помогает! Холмс, должно быть, много терял от того, что не посвящал во все Ватсона, хотя бы потому, что сам процесс говорения помогает прояснить свои собственные мысли и рождает новые идеи.

– Ну уж у тебя при твоей болтливости, видимо, и все мысли ясны и идей полно! – издевательски заметил Алек.

– И кроме того, – невозмутимо продолжал Роджер, держу пари на что угодно! – Ватсон был чрезвычайно полезен Холмсу. Все эти абсурдные теории бедняги Ватсона, которые Холмс постоянно безжалостно высмеивал (между прочим, мне бы хотелось, чтобы Ватсону было позволено хоть один разок попасть в цель! Как бы это его порадовало!), снова и снова подсказывали Холмсу правильные решения. Только, разумеется, он бы никогда в этом не признался! Как бы то пи было, мораль такова: говори все, что хочешь, и я буду поступать так же. И если мы не сумеем что-нибудь обнаружить, можешь считать меня ослом! И, кстати, Александр, себя тоже!

Глава 7
Исчезнувшая ваза

– Очень хорошо, Холмс! – воскликнул Алек. – С чего начнем?

– С библиотеки, – поднимаясь с садового кресла, быстро сказал Роджер.

Алек последовал ею примеру, и они направились к дому.

– Что ты надеешься найти? – с интересом спросил он.

– Собственно говоря, – признался Роджер, – даже не могу утверждать, будто рассчитываю что-нибудь обнаружить. Я, конечно, надеюсь, но… ничего определенного.

– Несколько туманно, Холмс, не так ли?

– Абсолютно! Но интересно. Мы можем только смотреть и пытаться что-то заметить. Что-то, возможно, незначительное, но необычное. Десять к одному, что это может ничего не значить, а если и значит, то опять-таки десять к одному, ч го мы в состоянии будем осмыслить то, что увидим. Однако, как я уже сказал, надежда всегда остается.

– Но что мы собираемся искать? Предметы, связанные каким-то образом с людьми, о которых ты упоминал, как о подозреваемых, или вообще просто предметы.

– И то и другое. И надеяться на удачу! Алек, осторожно ступай по гравию. Мы же не хотим, чтобы нас заподозрили в слежке!

С осторожностью продвигаясь по дорожке, они вошли в библиотеку. Там никого не было, по дверь в холл была слегка приоткрыта. Роджер пересек комнату и тихонько прикрыл дверь. Потом он не спеша огляделся.

– Что сначала? – с интересом спросил Алек.

– Видишь ли, – медленно произнес Роджер, – я только пытаюсь получить общее впечатление. Ведь это первый раз, что мы можем спокойно оглядеться.

– Какое впечатление?

Роджер помолчал.

– Это довольно трудно выразить словами. У меня цепкая память… Я хочу сказать, что могу, взглянув на предмет или место, значительное время удерживать их в памяти. Я постоянно ее тренирую. Очень полезно для того, чтобы сохранить идею, описание места, предмета, события… Это можно назвать фотографической памятью. И я вдруг подумал, что, если за последние несколько часов в этой комнате произошли какие-нибудь важные изменения – к примеру, изменилось положение сейфа или еще что-нибудь в таком роде, – возможно, я был бы в состоянии это заметить.

– И ты думаешь, это может помочь?

– Понятия не имею! Но нет вреда в том, чтобы попытаться, верно?

Роджер прошел на середину комнаты и стал медленно поворачиваться, позволяя окружающему запечатлеться в мозгу. Сделав полный круг, он сел на край стола и закрыл глаза.

Алек с интересом наблюдал за ним.

– Ну как, повезло? – спросил он, немного помолчав.

Роджер открыл глаза.

– Нет! – уныло признался он.

Всегда испытываешь разочарование, если после такой тщательной подготовки оказывается, что твой излюбленный трюк не сработал. Роджер чувствовал себя, как фокусник, которому не удалось вытащить кролика из цилиндра.

– А-а! – уклончиво произнес Алек.

– Я не вижу никаких изменений, – сказал Роджер почти извиняющимся тоном.

– О-о! – снова протянул Алек. – Значит, ничего не изменилось! – с готовностью заявил он.

– Думаю, что так, – признал Роджер.

– Ну, теперь ты, конечно скажешь, что это действительно дьявольски важно, – ухмыльнулся Алек. – Но я тебя предупреждаю, если ты так скажешь, я тебе не поверю. Именно этого я и ожидал. Я же говорил, что ты слишком суетишься и придаешь большое значение пустякам.

– Заткнись! – огрызнулся Роджер, сидя на краю стола. – Я думаю.

– Ох-ох! Простите, пожалуйста!

Роджер не обратил никакого внимания на издевательский тон своего напарника-сыщика. Он продолжал рассеянно смотреть на дубовую резную каминную полку.

– Пожалуй, только одно обращает на себя внимание, медленно произнес он. – Тебе не кажется, Алек, что каминная полка выглядит как-то странно?

Алек проследил за взглядом Роджера. Каминная полка выглядела совершенно ординарно: обычные оловянные тарелки со стоявшими на них кружками; на одной стороне большая синяя фарфоровая ваза. Минуту Алек молча смотрел на нее.

– Господь свидетель, я не вижу ничего странного, заявил он. – Что ты имеешь в виду?

– Я не знаю точно, – ответил Роджер, с интересом продолжая разглядывать полку. – Могу только сказать, что она выглядит как-то неправильно, кривобоко, что ли… Если можно так сказать.

– Можешь, конечно, сказать, – любезно разрешил Алек, – если объяснишь, что это значит.

– Ну, если хочешь, несимметрично. – Вдруг Роджер громко хлопнул себя по колену. – Господи! Какой же я идиот! Теперь я все понял. Ну конечно! – он торжествующе улыбнулся Алеку. – Подумать только, как я мог не заметить этого раньше?!

– Чего? – с отчаянием в голосе закричал Алек.

– Как чего? Вазу, конечно! Разве ты не видишь?

Алек посмотрел на каминную полку: самая рядовая ваза.

– А что с ней такое? По-моему, все в порядке.

– О-о! С ней, конечно, все в порядке, – беззаботно отозвался Роджер.

Алек не спеша подошел к столу и, сжав свой большой кулак, поднес его к носу Роджера.

– Если ты в течение тридцати секунд не объяснишь, я тебя ударю, – мрачно произнес он, держа кулак в двух дюймах от его носа. – Сильно!

– Я скажу! – быстро заговорил Роджер. – Меня ни в коем случае нельзя бить до ленча. Предписание врача. И он насчет этого очень строг… О да! Про эту вазу… Ну разве ты не видишь? Она одна!

– И это все?! – с возмущением произнес, отвернувшись Алек. – Судя по тому шуму, который ты поднял, я подумал, что ты и правда нашел что-то стоящее.

– Так и есть! – невозмутимо ответил Роджер. – Видишь ли, все дело в том, что вчера было две вазы. Я готов поклясться.

– Откуда ты знаешь?

– Я только сейчас это понял. Я помню впечатление сбалансированного порядка на этой полке. Типичная каминная доска в мужской комнате. Ты же знаешь, что женщины не любят симметрии. Тот факт, что на полке только одна ваза, меняет весь вид.

– Ну и что? – Похоже, такое объяснение не произвело на Алека особого впечатления. – Какое это имеет отношение ко всему остальному?

– Возможно, никакого. Просто факт, что со вчерашнего вечера вторая ваза исчезла. И все! Конечно, ее каким-то образом мог разбить сам Стэнуорт или прислуга… Леди Стэнуорт могла взять ее, чтобы поставить цветы. Все что угодно! Но так как это единственный появившийся новый факт, давай его рассмотрим.

Роджер встал со стола и не спеша подошел к камину.

– Ты зря теряешь время, – проворчал Алек, нисколько не убежденный таким объяснением. – Что ты собираешься делать? Расспросить слуг?

– Во всяком случае не теперь, – стоя на коврике возле камина, ответил Роджер. Он поднялся на цыпочки, чтобы осмотреть поверхность каминной полки. – Ну вот! Что я тебе говорил? – воскликнул он. – Посмотри! Сегодня утром комната не убиралась и пыль не вытирали. Вот отпечаток донышка, где стояла ваза!

Он подтянул стул и влез на него, чтобы лучше разглядеть каминную полку сверху.

Около двух дюймов преимущества в росте позволяли Алеку хорошо все видеть, стоя на каминной решетке. Пыли на полке было совсем немного, но вполне достаточно, чтобы разглядеть слабый, но четкий отпечаток донышка вазы на поверхности доски. Роджер протянул руку за другой вазой и примерил ее основание к отпечатку. Они полностью совпали.

– Вот и доказательство, – с удовлетворением заметил Роджер. – Я, конечно, знал, что прав, но всегда приятно если можешь предъявить доказательство. – Он наклонился вперед и внимательно осмотрел поверхность. – Интересно, что значат все эти мелкие отпечатки, – задумчиво продолжал он. – Похоже, я не в состоянии этого объяснить. Как по-твоему, что это такое?

В тонком слое пыли, покрывавшем отпечаток донышка вазы и вне его, вся поверхность доски была испещрена множеством больших и малых отпечатков. Все они не имели определенной формы, и контуры их сливались, так что невозможно было различить, где кончается один и начинается другой. Однако в нескольких дюймах от того места, где стояла ваза, пыль была чисто сметена с поверхности, шириной около фута.

– Я не знаю, – признался Алек. – Боюсь, это ничего мне не говорит. По-моему, просто что-то сюда поставили, а потом убрали. Во всяком случае, не вижу в этом ничего особенного.

– Может быть, и так. Но все равно это интересно. Думаю, ты прав. Признаюсь, другого объяснения я не вижу. Но это должен быть предмет очень странной формы. Или несколько предметов? И почему пыль сметена в одном конце? Очевидно, по поверхности протащили что-то плоское, гладкое и довольно тяжелое, – он на минуту задумался. – Странно!

Алек спустился с каминной решетки.

– Гм! Похоже, мы не сильно продвигаемся вперед, заметил он. – Давай, Шерингэм что-нибудь другое.

Он медленно, будто без особой цели, подошел к французскому окну и остановился там, глядя в сад.

Громкое восклицание Роджера заставило его резко повернуться. Роджер спустился со стула и, стоя на коврике у камина, с интересом рассматривал что-то лежавшее в его руке.

– Вот! – сказал он, протягивая ладонь, на которой был какой-то маленький предмет синего цвета. – Посмотри! Я только что наступил на него, когда спускался со стула. Он был на коврике. Как думаешь, что это?

Это был маленький кусочек синего фарфора. Алек взял его в руки и осторожно перевернул.

– По-моему, кусок другой вазы, – сказал он.

– Совершенно верно! Очень проницательно, Александр Ватсон! Так и есть.

Алек принялся разглядывать осколок.

– Наверное, ваза разбилась, – глубокомысленно заявил он.

– Блестяще! Твоя сила дедукции, Алек, сегодня потрясающа! – улыбнулся Роджер, но тут же помрачнел. – Кроме шуток! Это действительно несколько озадачивает. Ты, конечно, понимаешь, что должно было случиться? Ваза разбилась там, где стояла. Учитывая этот осколок, естественно, приходим к единственно возможному заключению, от чего появились странные следы на каминной полке. Они возникли от осколков. А широкий след появился в результате того, что кто-то смел осколки с каминной полки. Предположительно это сделал тот же человек, который собрал более крупные осколки около отпечатка донышка вазы.

Роджер вопросительно взглянул на Алека.

– Ну и что? – спросил этот достойный новоявленный детектив.

– Разве ты не видишь трудностей ситуации? Вазы вот так вдруг сами по себе не разлетаются в куски. Они могут упасть и разбиться на полу. А эта, как я понимаю, развалилась на куски, стоя на своем месте. Черт побери! Это невероятно! И это уже третья невероятная вещь, с которой мы столкнулись, – добавил он топом, в котором торжество смешивалось с возмущением.

Алек тщательно примял табак в своей трубке и зажег спичку.

– Не кажется ли тебе, – не спеша сказал он, – что ты опять все усложняешь? Этому, конечно, есть совершенно очевидное объяснение. Кто-то опрокинул вазу, и она разбилась о полку. Не вижу в этом ничего странного.

– А я вижу, – быстро возразил Роджер. – Во-первых, эти вазы слишком толстые, чтобы разбиться, просто упав на деревянную поверхность. Во-вторых, если бы так случилось, в этом месте, в пыли остался бы гладкий эллипсовидный след. А этого нет! Как мне кажется, здесь возможно только одно объяснение, почему ваза разбилась именно так.

– И какое же, Шерингэм, где стояла, и даже не упала на пол. Ну, как по-твоему?

– Выглядит довольно разумно, – подумав, признал Алек.

– Что-то в твоем тоне не видно энтузиазма! Это же настолько разумно, что безусловно правильно! Теперь другой вопрос: кто или что ее так ударило?

– Послушай, ты думаешь, это к чему-нибудь приведет? – неожиданно спросил Алек. – Не кажется ли тебе, что мы зря теряем время из-за этой никудышной вазы? Не понимаю, какая тут может быть связь с тем, что мы ищем. Хотя у меня вообще нет ни малейшего представления, что же все-таки мы хотим найти, – честно добавил он.

– Почему-то тебе не пришлась по душе моя ваза. А жаль! Мне самому она с каждой минутой нравится все больше и больше. Как бы то ни было, пожалуй, я уделю ей несколько минут. Я хотел бы о ней немного подумать. Так что ты, если хочешь, можешь побродить по саду и побеседовать с Уильямом. Я тебя не держу.

Алек снова подошел к окнам. По какой-то причине он выглядел несколько обеспокоенным и, насколько возможно, старался держать сад под наблюдением.

– О, я не стану тебе мешать, – сказал он поспешно, так как в этот момент «причина» как раз появилась в саду и медленно подходила к лужайке со стороны розария. – Гм, собственно говоря, я, пожалуй, немного прогуляюсь, быстро уточнил он. – Я не задержусь… в случае, если еще что-нибудь обнаружится, я буду…

Он быстро вышел.

Роджер проследил взглядом за быстрым движением своего помощника и, слегка улыбнувшись, вернулся к своим мыслям.

Алек торопился. Важный вопрос ужасно волновал его последние несколько часов. Он хотел получить не него ответ. И поскорее.

– Барбара! – быстро проговорил он, как только оказался рядом. – Вы помните, что сказали мне сегодня утром? Перед завтраком. Скажите, ведь это не имеет ничего общего с тем, что здесь произошло?

Девушка мучительно покраснела. Потом вдруг побледнела.

– Вы имеете в виду… смерть мистера Стэнуорта? спокойно спросила она, глядя ему прямо в глаза.

Алек кивнул.

– Нет. Не имеет. Это было всего лишь ужасное совпадение. – Барбара помолчала. – Почему вы спрашиваете?

Алек почувствовал себя в высшей степени неловко.

– О, я не знаю! Видите ли, вы что-то сказали о том… что произошло нечто ужасное. А потом, через полчаса стало известно… Я хочу сказать, что на мгновение подумал… – Алек окончательно запутался и замолчал.

– Все в порядке, Алек, – мягко произнесла Барбара. – Вполне естественная ошибка. Как я уже сказала, это лишь ужасное совпадение.

– Но вы не собираетесь изменить свое мнение по поводу того, что говорили этим утром? – покорно спросил Алек.

Барбара быстро взглянула на него.

– Почему? Я хочу сказать… – она заколебалась и поспешно поправила себя: – Почему вы думаете, что я бы могла?

– Я не знаю. Сегодня утром вы были очень расстроены, и мне пришло в голову, что вы могли получить плохое известие и действовали под влиянием минуты. И что, быть может, обдумав, вы могли… – он многозначительно замолчал.

Барбара, казалось, испытывала неловкость. Она не сразу ответила на вопрос Алека… нервно теребила в руках сжатый в комочек носовой платок и выглядела как-то неуверенно, что было совершенно не похоже на эту обычно сдержанную, прекрасно владеющую собой молодую женщину.

– О! Я не знаю, – произнесла она наконец тихо. – В настоящее время я ничего не могу вам сказать, Алек. Возможно, я действовала слишком поспешно и под влиянием момента. Не знаю. Приезжайте через месяц, когда мы вернемся из Мертона. Я должна все обдумать.

– И вы не скажете мне, в чем заключаются ваши неприятности, дорогая?

– Нет, я не могу. Пожалуйста, Алек, не спрашивайте меня об этом! Видите ли, это не совсем мой секрет. Нет! Это невозможно. Я не могу вам сказать!

– Ну что же… Но… но вы все-таки меня любите, не правда ли?

Барбара мгновенным ласковым движением коснулась его руки.

– Это совсем не связано, друг мой! – тихо сказала она. – Приезжайте через месяц. Полагаю, что могла бы к этому времени передумать. Нет-нет, Алек! Вы не должны! Во всяком случае не здесь. Может быть, я разрешу один раз… только один раз! Перед тем как мы уедем. И только если выбудете себя хорошо вести. А сейчас мне нужно бежать укладывать вещи. Мы должны успеть на поезд в два сорок один, и мама будет меня ждать.

Неожиданно сжав руку Алека, Барбара повернула к дому.

– Мне повезло, что я ее здесь встретил! – пробормотал, глядя ей вслед Алек. Он был не совсем точен в этом утверждении, так как леди пришла в сад специально с этой целью и можно сказать, что встреча явилась результатом умелого маневра девушки, чем удачи.

Таким образом, в дом вернулся блаженно счастливый, торжествующий Ватсон и поспешно вошел в библиотеку, где обнаружил своего Шерлока мрачно сидящим в кресле перед большим письменным столом, уставившись на каминную полку.

Алек невольно вздрогнул.

– Ух! Какая мерзость! – воскликнул он.

– В чем дело? Что-нибудь случилось? – рассеянно глянул Роджер в его сторону.

– Гм, не могу сказать, что мне хотелось бы сидеть в этом кресле.

– Я рад, что ты вернулся, – сказал Роджер, медленно поднимаясь на йоги. – У меня только что появилась страшная идея, и я собираюсь ее проверить. Шансы – несколько миллионов к одному против того, что из этого что-нибудь выйдет, но если получится…

Роджер говорил настолько серьезно, что Алек с удивлением уставился на него.

– Господи! Что ты еще надумал?

– Видишь ли, не хочу быть многословным, – медленно ответил Роджер. – Это слишком фантастично и связано с разбитой второй вазой. Помнишь, как я сказал, что разбить вазу таким образом мог только очень сильный удар, нанесенный каким-то загадочным предметом? Мне только что пришло в голову, какой это мог быть предмет.