Текст книги "Подпорченное яблоко"

Глаза Джины сузились.

– Беллз здесь?

Она выглядела не особенно огорченной. Правда, и довольной ее тоже не назовешь. По крайней мере, так показалось Тоцци.

Живчик закивал головой, как лошадь.

– Да, он здесь, здесь. Иначе зачем мы, черт побери, пришли бы сюда? Прибарахлиться, что ли? О Господи!

Юный Джейсон смерил Живчика взглядом с ног до головы:

– А не помешало бы.

На Живчике был блестящий костюм цвета электрик, а сверху – белое шерстяное пальто с начесом.

Живчик нахмурился и хотел было погрозить мальчугану пальцем, но под взглядом Джины передумал. Так как он уже поднял руку, то, пытаясь спасти свое лицо, дернул себя за хвостик на затылке. Выглядел он при этом как умственно отсталый. Детишки рассмеялись.

Джина смеялась вместе с ними. Она смеялась, как маленькая девочка, смеялись и ее глаза. Смеялась не столько над Живчиком, сколько вместе сребятами, и в тот момент Тоцци опять изменил свое мнение о ней.

Живчик замахал руками, будто указывая дорогу двигающемуся задним ходом грузовику:

– Пойдем, Джина. Ну пойдем же. Беллз будет ждать у твоего офиса. Пусть отдаст тебе эту штуку, и мы сможем уехать отсюда. Хорошо? Пойдем.

Джина нахмурилась. Она подняла ладони и посмотрела на сидящих вокруг нее детей.

– Как? Как я могу уйти?

– Майк побудет с ними. Пойдем.

Она бросила взгляд на Тоцци:

– Побудет, как же.

Тоцци выдал нахальную улыбку. Он был рад, что она не торопится узнать, какой сюрприз припас ей Беллз. Он был также рад, что Джина остается здесь с детьми, так он сможет присмотреть за ними. Пусть группа захвата сама найдет Беллза, решил он. Они все вооружены.

* * *

Беллз быстрым шагом пересек отдел электроники, окидывая помещение взглядом в поисках брюнетки с кучей ребятишек. Где-то здесь должен находиться отдел компьютеров. Дети любят компьютеры. Может, они там. Держа руку в кармане, он продолжал позвякивать браслетом с фиолетовыми камешками, как парой игральных костей. Малыш Майки прав – она любит фиолетовый цвет. Он это знает.

– Стенли, ты смотришь или что? – спросил он, но оказалось, что он говорит сам с собой. Поняв, что Стенли рядом нет, он остановился и оглянулся. Стенли стоял у телевизоров. Этот идиот смотрел телевизор.

– Эй, Стенли, что ты, черт бы тебя побрал, делаешь? – Беллз вернулся за Стенли, который как зачарованный, нахмурив брови, уставился на телевизоры, выстроенные на полке вдоль стены. Он смотрел идиотские новости.

Беллз тоже взглянул на экран. Что же там такого интересного? Всего-навсего кучка копов, толкутся около белой машины, огороженной желтой лентой. Крупным планом пятно крови на переднем сиденье, но видно не очень хорошо. Репортер говорит что-то о том, что все произошло «недалеко от шоссе на Нью-Джерси в Риджфилде, штат Нью-Джерси».

Беллз, нахмурившись, смотрел на экран телевизора размером пятьдесят четыре дюйма по диагонали. Камера выхватила несколько полицейских, которые суетились возле белой машины. Он внимательно прислушался к голосу за кадром.

– Местная полиция и федеральные власти объединили усилия, чтобы задержать главного подозреваемого в покушении на убийство специального агента ФБР Гэри Петерсена. В настоящий момент они усиленно разыскивают этого человека: им является Энтони Беллавита, известного также, по сведениям полиции, как Тони Беллз.

—Беллз! Ты слышишь?

– Заткнись. – Беллз не отрывал глаз от огромного экрана. На нем возникла его фотография. Черно-белый снимок, сделанный, когда он шел по улице в рубашке с короткими рукавами. Снято скрытой камерой во время слежки.

Беллз перебирал пальцами камешки браслета в кармане, будто это были бусины четок.

– Обычно сотрудники правоохранительных органов очень болезненно реагируют, когда стреляют в их коллег, находящихся при исполнении служебных обязанностей. Агенты ФБР не составляют исключения, как вы можете заметить по резкой реакции представителя ФБР на присутствие нашей съемочной группы.

– Убирайся. Немедленно. Или я вышибу тебе мозги.

На экране какой-то уродина тыкал револьвером прямо в объектив камеры. Было слышно, как репортеры спорили с ним.

Фиолетовые камешки ссыпались сквозь пальцы Беллза. Перед глазами стояла его фотография, которую он только что увидел на экране.

Он невидяще смотрел на старого зануду на экране и вдруг заметил, что у того распухшее с одной стороны лицо. Беллз подошел поближе и присмотрелся к нему. Да, тот самый старикан, с которым Майк Санторо говорил сегодня утром на углу улицы в Байонне. Старикан, который якобы искал зубного врача.

Так, значит, зубного врача?

Беллз отвел взгляд от большого телевизора и увидел это распухшее лицо на всех других экранах. Три длинных ряда экранов, во всю стену, от пола до потолка, от пяти до тридцати двух дюймов по диагонали, и на всех эта рожа. Сукин сын. Гребаный сукин сын.

На экране снова появилась черно-белая фотография с изображением идущего по улице Беллза.

– Власти просят сообщить любые сведения, которые могут помочь аресту этого человека, Энтони Тони Беллза Беллавиту. Если вы располагаете такой информацией, пожалуйста, позвоните по телефону, который вы видите внизу экрана.

Беллз сжал в руке браслет.

Стенли скакал вокруг него, как блоха.

– Беллз? Беллз? Давай смываться. Господи, Боже мой! Пошли!

Но он не слышал Стенли. Он ничего не слышал. Мысли его были заняты малышом Майки Санторо, или как там его. Он либо фараон, работающий под прикрытием, либо какая-нибудь дрянь, завербованная фараонами. Кто бы он ни был, это не имеет значения, потому что на самом деле он – стукач. Долбаный вонючий стукач.

Беллз вытащил из кармана браслет и уставился на него. Да. Долбаный вонючий стукач, который много о себе воображает. Слишком много. Он снова засунул браслет в карман и пошел к эскалаторам, легко и спокойно, не торопясь, думая лишь о том, как, черт побери, доносчик Майки узнал, что она любит фиолетовый цвет. Как?

– Беллз? Беллз? Что ты делаешь? Надо делать ноги отсюда.

Стенли тащился за ним, но Беллз не обращал на него внимания. Он шел вперед, не быстро и не медленно. Он найдет эту вонючую крысу и его Минни Маус[4]4
  Минни Маус – героиня одного из мультфильмов.


[Закрыть]. Найдет их. О да. Он обязательно их найдет.

Теперь Беллз шел быстро, потряхивая браслетом в кармане, как погремушкой, оглядывая залы, кронштейны с одеждой, отделы, где продавали обувь, рубашки, мебель, сумки, полотенца, шторы – словом, все, что было в универмаге. Он смотрел вокруг, но ничего не видел, так как ум его был занят одним. Найти Джину и малыша Майки.

Он знал, что Стенли тащится за ним, стараясь не отстать, снова и снова повторяя, что надо быстрее сматываться отсюда. Ну так они и смоются. Он и собирается смыться. Просто в настоящий момент он не может заставить себя произнести ни слова. Он весь как нацеленная управляемая ракета. У него одна цель: найти их.

Вскочив на эскалатор, он бросился вниз, перепрыгивая через две ступени, отталкивая покупателей, оставив Стенли далеко позади. Ум его работал нечетко. У него не было никакого плана. Пока еще он не знал наверняка, что думать об этих двоих. Он знал лишь, что его кто-то здорово подставил и с этим надо разобраться.

Беллз перепрыгнул через три последние ступени эскалатора и снова быстро пошел вперед, скользя взглядом по лицам женщин в отделе для подростков, перескакивая с одного лица на другое в поисках очков в фиолетовой оправе. Внезапно он услышал детский смех, повернул голову и увидел их в маленьком баре. Джина сидела с краю в кабинке, в которой было полно ребятишек, и смотрела на малыша Майки. Очки в фиолетовой оправе смотрели прямо в лицо ее малыша Майки.

Беллз остановился и уставился на них. В его мозгу они постепенно превращались в одно целое, потому что оба были виновны в одном и том же: они предали его.

Малыш Майки работал на того зануду из ФБР. Может, он и сам из ФБР. Но, по разумению Беллза, служба в ФБР не оправдание тому, что сделал малыш Майки. Этот ублюдок втерся к нему в доверие, Беллз даже поручился за него перед Буддой Станционе. И все это время он только и хотел, что обвести его вокруг пальца, донести на него. Малыш Майки, гнусняк, ублюдок из ублюдков. Предатель. Если Беллз и не выносил кого, так это предателей. Для него в мире не было ничего важнее преданности. Без этого люди были ничем не лучше животных. А если человеку нельзя доверять, его надо пристрелить как животное, больное животное.

Да и Джина не лучше. Она тоже предала его. С малышом Майки. По выражению ее лица можно с точностью сказать, что она без ума от Майки. Да и зачем иначе стал бы этот ублюдок покупать ей браслет? С этими погаными фиолетовыми камнями.

Звенящий браслет был как гремучая змея у него в кармане.

Запыхавшийся и отдувающийся Стенли появился у него за спиной:

– Какого хрена ты тут делаешь, Беллз? Забудь эту телку. Давай сматываться.

Беллз не слышал его. Он уже двигался, двигался к этим двоим. Он не знал, что сделает, но что-то надо было сделать. Решит, когда подойдет.

Бессознательным движением он сунул руку в карман, вытащил пистолет, автоматический «рейвен» 25-го калибра, и влетел в бар. На лице Джины отразился ужас, как будто она увидела перед собой Чудовище из Черной лагуны. Пистолет был зажат в его ладони, как булыжник.

Малыш Майки тоже удивился, увидев его.

– Эй, Беллз, вот и…

Беллз обрушил пистолет на его голову. Дети закричали. Малыш Майки схватился за голову и, оглушенный, пошатываясь, отступил назад. Беллз, размахнувшись, снова ударил его, потом еще и еще. Майк упал на пол, лицом вниз. Беллз смотрел на него. Малыш Майки слегка пошевелился. Беллз наблюдал за ним, как за полураздавленным жуком, который еще не сдох.

– Господи, спаси и помилуй! – Увидев пистолет, Живчик, пятясь, выскочил из бара и спрятался за кронштейном с красными пальто.

– Какого дьявола ты это сделал? – Джина вскочила и кричала прямо в лицо Беллзу. – О Господи! Ты совсем спятил?

Он не обращал на нее внимания. Он ждал, не поднимется ли малыш Майки. Он очень на это надеялся.

Детишки вопили и визжали. Джина велела им замолчать и сесть. Опустившись на колени, она стала осматривать Майки.

– Беллз, пошли…

Стенли схватил его за руку, но Беллз вырвался.

– Эй, вы! Что здесь происходит?

Беллз резко обернулся – посмотреть, кто это вмешивается. Служба безопасности. Жирный тип с латиноамериканскими усами и опухшим от пива животом, выпирающим под темно-бордовым форменным блейзером служащего универмага «Мэйси».

– Не двигайся, приятель. Что у тебя в…

Беллз ударил по голове и его. Быстро и сильно. Потеряв сознание, охранник рухнул спиной на пол. Из-под жирных волос на лоб поползла струйка крови. Беллз хотел вмазать по его жирному животу ногой, но тут увидел у него на поясе квадратный коричневый кожаный футляр. Наручники. Беллз отстегнул футляр и вытащил их. Зачарованный отблесками света, играющими на блестящем металле, он уставился на наручники, свисающие с его руки, в которой был зажат пистолет.

Дети продолжали кричать, мальчики перепрыгивали через стенки кабинок и выбегали из бара.

– Что, черт побери, на тебя нашло? – закричала Джина. Она все еще стояла на коленях рядом с бедным малышом Майки. – Что ты собираешься с ними делать, ты, ненормальный сукин сын?

Беллз посмотрел на нее. Малыш Майки вертел головой на полу, пытаясь понять, что произошло.

Беллз сжал браслет в кармане и понял, что все это время не выпускал его из руки. Он разжал пальцы и переложил в эту руку пистолет. Теперь он знал, что будет делать.

– У меня есть для тебя небольшой подарок, Джина.

Глава 10

12.48 дня

Гиббонс протиснулся сквозь крутящиеся двери универмага «Мэйси», оттеснив несколько неторопливо идущих седовласых старых перечниц, нагруженных множеством пакетов с покупками, и прорвался в магазин. Пройдя сквозь внутренние двери, он обежал взглядом огромный зал на первом этаже и нахмурился. Помещение было огромное и заполнено преимущественно женщинами. Справа от него были прилавки с дамскими сумочками, слева – ювелирные изделия, прямо – косметика. Он ненавидел такие универмаги, он вообще ненавидел ходить по магазинам. Легче пройти по минному полю, чем зайти в какой-нибудь женский магазин. Но в настоящий момент ему хотелось задушить кого-нибудь не из-за того, что он вынужден находиться в этом универмаге, и не из-за всех этих снующих с горящими глазами женщин, а из-за своего зуба. Он все еще невыносимо болел, и Гиббонс специально попросил Лоррейн встретиться с ним около универмага «Мэйси» у выхода на Тридцать четвертую улицу недалеко от Бродвея, рядом со станцией метро. Он сказал ей, чтобы она нашла темно-синий фургон с надписью «Би энд Би. Водопроводные и отопительные системы» и принесла ему таблетки. Фургон, добавил он, будет стоять в неположенном месте у тротуара. Так оно и было. Он также сказал ей, что фургон будет там в полдень. Сейчас уже почти час дня, она знает, что он умирает от зубной боли, но где же она, черт побери? В магазине? Она и ее проклятый двоюродный братец Тоцци – два сапога пара.

Осматривая боковые проходы, Гиббонс морщился от боли. Зуб дергал и ныл. Гиббонс знал, что Тоцци находится где-то здесь и совершает какую-то очередную глупость, потому что, сидя с Догерти, специалистом, обеспечивающим наблюдение, в фургоне в ожидании, пока наконец появится эта дура Лоррейн, он слышал через передатчик Тоцци крики и звуки ударов.

Потеряв сегодня утром следы своего напарника в Байонне, Гиббонс велел Догерти встать у въезда в туннель Линкольна, рассудив, что, если этот кретин Тоцци тут проедет, они поймают его сигнал. Гиббонс не верил, что Тоцци исчезнет, как он ему посоветовал. Насколько он знает Тоцци, тот начнет охоту на Беллза – самостоятельно.

Интуиция не подвела Гиббонса, и около половины двенадцатого они услышали громкий сигнал и увидели серебристый «БМВ» с Тоцци на заднем сиденье, направляющийся в сторону Манхэттена. Следуя за машиной, они приехали сюда, к универмагу «Мэйси», и продолжали слушать, пытаясь выяснить, с кем он там находится. Придя к выводу, что с ним Беллз, они позвонили в оперативное управление и вызвали подкрепление. Это было пятнадцать минут назад. Но, сидя в фургоне и слушая передатчик, Гиббонс и Догерти не могли разобрать, что же в данный момент происходит. Вдруг поднялся страшный шум и визг. Что-то возбужденно говорила Джина Дефреско, но голос Беллза звучал абсолютно ровно и спокойно. Особенно когда он произнес: «У меня есть для тебя небольшой подарок, Джина».

Странно, после того как началась вся эта кутерьма, они совсем не слышали голоса Тоцци, и Гиббонс боялся, не случилось ли с ним чего. Мисс Дефреско не столько визжала, сколько ругалась, звуков выстрелов они не слышали, но все же Тоцци мог попасть в неприятное положение. Гиббонсу пришло в голову, что Беллз пырнул Тоцци ножом в бок, или перерезал ему горло, или сделал еще что-нибудь не менее ужасное, но мисс Дефреско, будучи принцессой мафии, не привыкла плакать и визжать – естественная реакция любой нормальной женщины, если бы на ее глазах зарезали человека. Она умела только ругаться и жаловаться. Может, ей на туфли кровь попала или что-нибудь в этом роде.

Гиббонс пошел по центральному проходу мимо прилавков с косметикой. Продавщицы, намазанные как проститутки, уставились на него и его распухшее лицо. Все тут пропахло духами, чего он тоже терпеть не мог. Для него все духи пахли как умершие старушки, обряженные в цветастые ситцевые платья. Он оглядывался по сторонам в надежде обнаружить Тоцци и всю компанию, но, черт возьми, первый этаж универмага больше, чем гимнастический зал. Универмаг был гигантским: десять этажей, занимающих целый квартал города. Проклятье, как же найти здесь Тоцци? Направляясь к эскалаторам, он решил начать с верхнего этажа и спускаться вниз. У него было ощущение, что, если Беллз что-то и затеял, он не будет делать это прилюдно, а постарается укрыться подальше от глаз людских, может быть, в примерочной или что-нибудь в этом роде.

Но то, что увидел Гиббонс, подойдя к эскалатору, заставило его замедлить шаг. Девушка во фраке и нейлоновых чулках опрыскивала проходящих на эскалатор мужчин одеколоном, рекламируя какой-то новый образец. Гиббонс ненавидел пахнущих одеколоном мужчин еще больше, чем надушенных женщин. Он сразу вспоминал этого придурка, своего начальника Брента Иверса, который оставлял запах одеколона на всех бумагах, побывавших в его руках. Так собака помечает свою территорию.

Пусть эта дамочка с одеколоном только подойдет к нему, видит Бог, он ей вмажет. Гиббонс остановился и осмотрелся. Тут где-то еще должны быть эскалаторы.

– Гиббонс!

Он быстро обернулся, готовый ударить первого, кто приблизится к нему.

– Гиббонс! Я здесь.

Он прищурился от боли в зубе и увидел свою жену. Она шла по проходу к нему. Как всегда, одета как сельская учительница: белая блузка, простая черная юбка, черные туфли на низком каблуке. Галстук-шнурок с застежкой из бирюзы и черный каракулевый жакет с накладными плечами немного оживляли ее наряд, волосы она убрала в пучок, как делала всегда, когда шла на работу. Лоррейн считала, что пятидесятитрехлетней штатной преподавательнице истории средних веков в Принстоне не подобает носить распущенные волосы. Гиббонс был с ней не согласен. У нее были длинные, до середины спины волосы, и когда она распускала их, воткнув с одной стороны перламутровый гребень, то становилась похожа на величественную испанскую гранд-даму. Седые волосы поблескивали, и это придавало ей еще более интригующий вид. Но только если волосы были распущены. Все остальное время она выглядела как училка.

– Как ты себя чувствуешь? – Ее голос звучал скорее раздраженно, чем озабоченно.

– Я готов застрелиться из-за этого зуба, прошлой ночью я спал всего три с половиной часа, а сейчас никак не могу отыскать твоего тупоголового двоюродного братца – как, ты думаешь, я могу себя чувствовать?

– Нечего на меня набрасываться. Я просто беспокоюсь о тебе. – И вела она себя как училка.

– Ты принесла таблетки?

– Да, я принесла таблетки. – Она открыла сумочку и вынула оттуда коричневый пластиковый пузырек.

Гиббонс выхватил его из ее руки и сорвал крышку.

– Сколько надо принять?

– Прочти, там написано.

Он гневно уставился на нее.

– Да, написано, но я тебя спрашиваю.

– Откуда мне знать? Я не врач.

– Это уж точно. – Он вытряхнул несколько белых круглых таблеток и стал читать наклейку.

– Я знаю, что тебе плохо, Гиббонс, но твой сарказм неуместен.

Он положил все таблетки обратно в пузырек, оставив себе одну, бросил ее в рот и проглотил, не запивая. Снова посмотрел на наклейку. Перкодан. Он надеялся, что лекарство подействует быстро.

Внезапно Лоррейн выхватила пузырек у него из рук.

– Почему надо так по-свински себя вести? Тебе трудно сказать «спасибо»?

Он зло посмотрел на нее и протянул руку:

– Спасибо.

– Послушай, мне надо успеть на поезд в Принстон. Доктор Льюис сказал, что сможет принять тебя без пятнадцати три.

– В это время не получится…

– Тогда мучайся. Я не могу пойти за тебя к зубному врачу. – Казалось, она его сейчас задушит.

– Позвони ему и скажи, что я не смогу прийти.

– Сам звони! Я не твоя секретарша.

– Слушай, Лоррейн, я не могу. Мне надо найти…

– Господи, Боже мой! – Лоррейн подняла свои темные глаза и прикусила нижнюю губу.

На эскалаторе спускались, как из поднебесья, четыре человека. Тоцци мотал головой и мигал глазами, тяжело опершись на поручень, чтобы не упасть. Рядом с ним стояла раскрасневшаяся Джина Дефреско, выглядевшая страшно рассерженной, но и по-настоящему испуганной. За ними, на ступеньку выше, ехал Тони Беллз, а за Беллзом – громила Стенли. Гиббонсу все это не понравилось. И тут он заметил блестящий металлический браслет наручников на запястье Джины, рука которой находилась рядом с рукавом пальто Тоцци. Гиббонс понял, что они скованы наручниками вместе.

– Дерьмо, – прорычал он, хватая Лоррейн за руку и оттаскивая от прохода. Но она вырвала руку, все еще сердясь на него. – Лоррейн, – прошипел он, – иди сюда.

Она не обратила внимания на его слова.

– Это Майкл, – громко сказала она. – Ты что, не видишь? Ему плохо. Он ужасно выглядит. – Она направилась к эскалатору, чтобы помочь своему двоюродному брату.

– Лоррейн, вернись…

– Эй, Гиб, какого черта ты тут делаешь?

Гиббонс обернулся на шепот. Это был Живчик Дефреско, который, согнувшись, прятался за прилавком. Выглядел он так, будто только что сбежал из дома с привидениями.

– Беллз где-то здесь, Гиб, он совсем с катушек съехал. Находится в полной прострации. Когда я увидел, к чему дело идет, я просто слинял. Я сматываюсь. Извини. Я ухожу.

Но Гиббонс не слушал его. Он смотрел, как его глупая жена идет к своему идиоту двоюродному братцу, прямо в гущу весьма опасно разворачивающихся событий.

– Лоррейн! – зашипел он. – Вернись! – Он кинулся за ней и схватил ее за руку, оттаскивая от эскалатора.

Но, бросив быстрый взгляд на тех четверых на эскалаторе, он внезапно встретился глазами с Тони Беллзом, который смотрел прямо на него, смотрел так, будто знал, кто он такой, и собирался в связи с этим что-то предпринять. Гиббонс почувствовал, что внутри у него все оборвалось. Тут явно что-то не так. Беллз не должен его знать.

Беллз поднял руку над головой Джины. Гиббонс видел все происходящее, как при замедленной съемке. В руке Беллза был пистолет. Гиббонс инстинктивно сунул руку под куртку за своим экскалибуром, выхватил его из кобуры и хотел уже крикнуть «Не двигаться!», когда девушка во фраке завизжала и уронила спрей с одеколоном. Он упал на пол в тот самый момент, когда раздался выстрел. Гиббонс увидел, как автоматический пистолет подпрыгнул в руке Беллза, и сразу же почувствовал, что пуля ударила его в грудь.

Тут все провоняет этим поганым одеколоном, подумал он, падая на спину. Надеюсь, хоть на меня не попадет.

Это была его последняя мысль перед тем, как все расплылось у него перед глазами и он потерял сознание.

* * *

Лоррейн обернулась и увидела, что Гиббонс скользит по полу на спине. Казалось, он пытается ускользнуть с того места, и это выглядело очень странно. Но тут она заметила, как мимо нее кто-то пронесся, тот человек, который на эскалаторе стоял за ее двоюродным братом Майклом, человек с мрачным, но симпатичным лицом. Он двигается как танцор, подумала она, танцор, исполняющий роль привидения. Ровное, непрерывное, плавное движение. Человек бросился к Гиббон-су, и, прежде чем она поняла, что он делает, снова раздался пистолетный выстрел. Его рука была вытянута, как у матадора, занесшего кинжал над поверженным быком. Он выстрелил в тело Гиббонса, подскочившее на полу, как будто в нем уже не было жизни. Интересно, почему я подумала «тело», ведь это человек, мой муж, пронеслось в голове Лоррейн.

– Гиб! – Это был не крик, а скорее хрип, голос далекого призрака, пришедшего забрать Гиббонса. Но на самом деле это произнес Майкл, ее двоюродный брат, сошедший с эскалатора и бросившийся к своему напарнику.

– Назад! – Симпатичный танцор-привидение резко повернулся и наставил пистолет на Тоцци. – Шевелись, – приказал он. – Иди. – В тот же момент он схватил за волосы женщину, стоявшую рядом с Тоцци, женщину в очках с фиолетовой оправой, и потянул за собой. По непонятной для Лоррейн причине ее двоюродный брат Майкл пошел за ней, спотыкаясь, словно заколдованный, не способный контролировать свои действия.

Танцор-привидение погнал Майкла и женщину перед собой, как будто они были невесомыми, приставив ствол пистолета к шее Майкла.

– Бегом, – приказал он. – Бегом! – И они побежали, как тянущие сани лошади, по проходу, скрывшись за прилавками с шарфами и сумочками.

Покупатели носились как очумелые. Женщины спотыкались на высоких каблуках и падали, пытаясь уползти на четвереньках. Лица продавщиц исказились в паническом крике. Люди расталкивали и отшвыривали друг друга на обоих эскалаторах, стремясь поскорее попасть наверх.

Лоррейн оставалась спокойной в центре циклона. Ее ноги приросли к полу. Она повернулась всем телом, чтобы лучше видеть своего распростертого на полированном полу мужа. Его рука застряла между прутьями высокого хромированного табурета у прилавка фирмы «Ревлон».

Толстый приземистый человек стоял над Гиббонсом. Он тряс головой, снова и снова повторяя: «Господи ты, Боже мой, черт подери». Тут же находился еще один человек, бледный, тощий, перепуганный. Только они не спешили спрятаться. Оба держали в руках пистолеты, но тощий явно чувствовал себя с ним дискомфортно. Вид у обоих был встревоженный и смущенный.

Люди вокруг вопили и кричали, кто-то визжал, все бежали подальше от того места, где лежал Гиббонс, но Лоррейн не могла сдвинуться с места. Ей удалось оторвать ногу от пола и на дюйм приблизиться к мужу, но подойти к нему она не могла. Ее тело будто налилось свинцом, и она могла только смотреть на распростертого Гиббонса. Ни кричать, ни стенать, ни рыдать – только смотреть. Все это она уже видела раньше, в ночных и дневных кошмарах. Страх, что это может когда-нибудь случиться, подстерегал ее в свободные минуты, сжимая душу, не желая исчезать. Ей удавалось справиться с этими приступами страха, в конце концов она убеждала себя, что этого с ее мужем никогда не случится, но, прежде чем отступить, страх заставлял ее мысленно оплакивать мужа, оплакивать вновь и вновь. Она так много плакала раньше, что делать это теперь казалось бессмысленным. У нее не осталось больше слез. Неизбежное наконец произошло, и ее удивляло только, что она не испытывает удивления, так как много раз мысленно уже прошла через это.

Вот она и вдова, одна из тех, кто носит черную вуаль, кому отдадут на память флаг, которым был покрыт его гроб, свернутый в аккуратный ужасный треугольник. Как Джекки Кеннеди много лет назад. Как жены убитых полицейских, которых она видела по телевизору. Только на этот раз на кладбище будет она,а не кто-то другой. Гиббонс наконец сделал то, за что она так часто проклинала его в прошлом, проснувшись ночью с бьющимся в панике сердцем. Он сделал ее одной из многих. Он сделал ее скорбящей вдовой.

Она не сводила глаз с застрявшей между хромированными прутьями табурета руки. Будь ты проклят, Гиббонс.