Текст книги "Спящий бог. 018 секс, блокчейн и новый мир"

В свете этой информации небезынтересно взглянуть на корни, из которых выросли христианские символы, праздники и биография Христа. Начну с креста. Шумеры, первая письменная цивилизация, используют крест для обозначения загадочной планеты Нибиру, вращающейся вокруг Солнца по сильно вытянутой орбите. Раз в 3500 лет она проходит мимо Земли. Ее изображали диском с крыльями (в клинописи крест с деталями).

После шумеров символ используют древние иранцы и индусы. Они берут крест в круг, используя как символ солнечного божества Митры. Вокруг головы Митры изображались исходящие солнечные лучи, образующие нимб.

В результате завоевательных походов Рима культ Митры проникает в Римскую империю. Его активными сторонниками становятся армия и значительная часть населения. Так в Риме начинается поклонение Митре и его символу – кресту.

В рамках христианизации населения Рим ставит популярные символы, праздники и элементы биографии языческих божеств на службу христианству. По той же технологии после развала СССР праздники и символы наполняли новыми смыслами. Например, 1 мая вчера был днем солидарности трудящихся, а сегодня стал праздником весны и труда.

В первую очередь новой религии требовался свой символ. Оптимальным решением власти находят модернизировать популярный в народе символ креста, связав его с орудием пытки и казни Христа. Рим превращает крест, изначально символ таинственной планеты Нибиру, в символ христианства. Далее разворачивают операцию по его легализации.

Появляется чудесная история о том, как восьмидесятилетняя Елена, мать императора Константина, снарядила археологическую экспедицию на поиски Креста Господня. Бабушка нашла некоего еврея, указавшего ей по секрету, где откопать крест.

Крест выкопали. Встал вопрос его идентификации. Подлинность определили таким образом: остановили проходящую мимо похоронную процессию, достали из гроба покойника и приложили ко кресту. Мертвец ожил, что значило – крест подлинный. Далее женщина доставила его в столицу. В его честь учредили праздник – обретение Креста Господня.

История о старушке, возглавившей археологическую экспедицию по поиску креста, нашедшая еврея, знающего тайну креста, – не хохма, придуманная противниками Церкви и веры. Это официальная позиция Церкви, прописанная в любом учебнике христианства.

Далее требовалось создать официальную биографию Христа, излагающую ключевые моменты. Власть в технологии обожествления и героизации находит благом не изобретать велосипед, а перелицевать на новый лад популярные в народе биографии античных богов.

Гор, Дионис, Гермес родились в хлеве. К ним пришли волхвы. Путь указывала звезда. Митра родился в подземелье из камня. Первыми к новорожденному пришли поклониться пастухи по звездам. Принесли ему символические подарки – петуха и ключи. Мардук, Дионис, Адонис были казнены, похоронены в скале и потом воскресли. Центральный элемент множества античных культов – казнь и воскрешение божества.

Биография Христа вобрала в себя известные события жизни предыдущих божеств. Христос родился в пещере. Первыми ему пришли поклониться пастухи, принеся подарки. Деятельность Христа повторяет приемы прежних божеств.

Как было сказано ранее, в то время успех исцеления больного сильно зависел не столько от искусства врача, сколько от веры пациента в способность врача вылечить его (эффект плацебо). Поэтому «лечили» через простирание рук, магические слова, обряды и прочее. Например, Асклепий лечил пациентов от слепоты помазанием слюной глаз. Точно такие же приемы использует Христос. Они все основаны на вере больного в силу Иисуса.

В манере изображения Христа (а впоследствии и всех святых) тоже явственно видны следы солнечного бога Митры. Как вокруг головы Митры изображали нимб из солнечных лучей, так эту же деталь привнесут в изображение Христа. Его будут сравнивать со светом восходящего Солнца, осветившего пребывающих во тьме людей.

На службу Церкви ставят день рождения Митры – день зимнего солнцестояния, с которого ночь начинает убывать, а день прибывать. Этот день воспринимали победой жизни над смертью. В это время устраивались массовые гуляния, песни и пляски.

День зимнего солнцестояния у древних египтян был днем рождения бога Осириса. У славянских племен – праздником бога Солнца Даждьбога или Коляды. В Риме этот день народ широко отмечал как день рождения непобедимого Солнца.

В Библии нет ни единого намека на день рождения Христа. Для устранения пробела Церковь прибегает к верному средству – в 431 году собирает Эфесский собор с целью узнать у Святого Духа день рождения Христа. А также, как называть мать Христа – Богородицей (родившей Бога) или Христородицей (родившей Христа).

Церковь повествует, как Святой Дух открыл собравшимся, что мать Христа нужно называть Богородицей. По христианству, сначала Бог-Христос создал свою мать, а потом мать родила Бога-Христа. Как это понять – велика тайна сия и недоступна разуму.

Также соборянам открылось, что Христос родился в тот же день, что Митра и другие божества – в день зимнего солнцестояния. Римская империя жила по календарю Юлия Цезаря, день зимнего солнцестояния приходился с 24 на 25 декабря. Эта дата становится днем рождения Христа и с тех пор именуется Рождеством.

Бог как бы сказал Церкви, что дата рождения Христа записана непосредственно на небесной сфере. Фраза «Рождество Христа» по сути является синонимом фразы «День зимнего солнцестояния». День 25 декабря был объявлен Церковью Рождеством Христа.

Главнейший праздник христианства Пасха, день воскрешения Христа, тоже был привязан к расположению светил на небе – ко дню весеннего равноденствия. От него первое воскресенье после полнолуния – Пасха. Если он совпадает с еврейской Пасхой (днем выхода евреев из Египта), то христианский праздник, в рамках задачи держать дистанцию от иудаизма, вручную переносится Церковью на ближайшее воскресенье.

Запомните эти факты. Они сыграют решающую роль в обрушении Церкви. Это тот камень, который ударит в самое основание церковного здания, и оно ничего не сможет ему противопоставить. И главное, предпосылка для своего крушения создала сама Церковь.

А народ что… Для него праздник, он и есть праздник. Для массы это никогда не суть, но всегда форма – повод повеселиться на законном основании. Любое содержимое заливай в любую форму, и народ будет праздновать. Баран не идет в новые ворота. Но если их покрасить в привычный цвет – идет, как дети в школу. Аналогично и народ: ему все равно, чей день рождения праздновать – Митры или Христа. Главное, чтобы было весело.

Впоследствии Церкви будут задавать вопросы про эти удивительные совпадения из жизнеописания Христа и античных божеств. Ну что тут можно ответить… Можно только говорить, что всё это происки сатаны, чтобы сбить добрых верующих с истинного пути.

ВСЕ христианские символы, праздники и ритуалы или выдуманы с чистого листа, или взяты у язычества и переделаны. Народ требует для себя благообразного обмана. Одним из базовых качеств благообразности в этом деле является привычность.

В рукотворном характере ритуалов, символов и праздников нет ничего плохого. Все военные обряды тоже выдуманы. Но армия не заявляет продукцию своих хореографов даром Святого Духа. Церковь же позиционирует эту продукцию информацией свыше. И так как на нее распространяется правило «жена Цезаря вне подозрений», подозревать ее в чем-либо оценивалось уголовным преступлением. «Где нельзя спрашивать, там нельзя сомневаться» (Гёдель). Этот запрет выстилал красной дорожкой путь для чудовищных спекуляций. Любые утверждения возможны, потому что спрашивать нельзя. Верить надо.

Справедливости ради скажу, сами авторы произведений, до сих пор исполняемых в храмах, не говорили, что их рукой водил Бог. Василий Великий, Григорий Богослов и прочие авторы церковной службы не скрывали, что придумали все обряды сами. Естественно, не без молитвы и призвания помощи небесной, но это уже частности.

Мартин Лютер, отец немецкого протестантизма, существенно расширил и углубил эту технологию. Так, в споре со своими оппонентами, он писал мелом свое утверждение, и если в процессе спора оно чудесным образом не исчезало, Лютер считал это доказательством своей правоты. Такое вот мощное и несокрушимое доказательство.

Опуская бантики и глядя только на факты, надо признать: Рим создал уникальный политический инструмент для управления массой – государственную Церковь. Она полностью от него зависела. Ни одно свое решение она не могла принять самостоятельно.

Если традиционные христиане никогда не спрашивали разрешения властей, чтобы собраться, то государственные христиане могли собираться на такое мероприятие только с разрешения властей. По сей день один из признаков того, что собор является вселенским – если он созван по воле императора. Такое вот оно, государственное христианство…

Ради объективности надо сказать, Церковь пыталась стать независимой от светской власти в духовных вопросах, но эти попытки всякий раз жестко пресекались. Например, когда св. Мартин и св. Максим Исповедник решили собрать Латеранский собор без разрешения власти, чтобы обсудить, как усерднее молиться о благоденствии властей, власть не приняла это во внимание. Она увидела в этом несанкционированное действие – бунт. Бунтовщики, вне зависимости от их мотивов, должны быть наказаны.

Параллель с современностью: в 2016 году в Китае в одной из провинций люди на свои деньги построили скульптуру Мао в тридцать семь метров высотой. Власти молчали все время, пока ее строили. А потом снесли. Причина – строители не имели разрешения.

Творить добрые дела без разрешения властей нельзя. Основание – подданные не обладают полнотой информации. Если позволить им без согласования с властью творить масштабное добро, очень скоро они сами или в результате действия врагов сделают дело, внешне выглядящее добром, но по факту подрывающее устойчивость социальной конструкции. Понять подрывной характер простому человеку невозможно, потому что для этого нужно располагать всей полнотой информации, что невозможно.

Единственный способ защититься от этого – ограничить активность по масштабу. Самостоятельно людям позволяется делать добро только в бытовых рамках. Добро, превышающее бытовой уровень, можно творить только по согласованию с властями.

«Целью тоталитарного воспитания всегда было не привитие каких-либо убеждений, а разрушение способности к их формированию вообще» (Ханна Арендт, «Истоки тоталитаризма»).

Насколько глубоко и всемерно проникало государственное христианство в общество, можно судить по тому, что оно забралось к каждому не просто в дом, а залезло в кровать под одеяло и в трусы. Церковь провозгласила наступление эры сексуального аскетизма.

В рамках такого заявления секс обретает цвет порока, грязи, пошлости и скотского удовольствия. Появляются суждения, что человек не животное, чтобы заниматься этим. Но если развить этот посыл до логического завершения, то прием пищи еще более животная функция. И если приличным людям не к лицу животные функции, то в первую очередь нужно пересмотреть отношение к пище, а не к сексу.

Получалось, Бог дал человеку способность к сексуальной радости, но при этом велел засушить данное, закопать поглубже и забыть. Это примерно, как Бог дал человеку способность получать удовольствие от вкусной пищи, но велел закопать этот талант, сказав, что есть вкусную пищу богопротивно. Подчеркиваю, не во вред здоровью обжираться, а объявил сам вкус пищи и сервировку сатанинским искушением. Приличные люди должны есть в темноте руками не вкусную и не знавшую поварского искусства пищу. Спрашивается, а зачем тогда давать способность, пользоваться которой грех?

В христианской эпохе одним из показателей добропорядочности становится фригидность, асексуальность и неграмотность в интимных вопросах. Насыщенные сочные слова из сексуальной сферы и сам секс попали в разряд неприличных.

Если предположить, что Церковь выступила бы не против сексуальных чувств, а против гастрономических, слова «язык», «рот», а равно ложка, вилка, скатерть и прочее, сегодня считались бы неприличным матерным жаргоном. Но не повезло словам про секс.

До христианства в нем видели чувственную радость, эстетическую красоту и практическую пользу – возможность решать задачи, не решаемые или трудно решаемые иными способами. Никого не смущало, что сексуальные люди использовали свой талант не только в репродуктивных, чувственных и эстетических целях, но также и практических.

Как никто сегодня не видит ничего зазорного в том, что один человек, желая добиться расположения другого, красиво сервирует ему стол со вкусной пищей, так вчера никто не видел ничего зазорного в использовании интима для расположения человека.

В древности он стоял в одном ряду с другими возможностями человека. О ровном отношении к нему повествует Библия. Авраам велит Саре использовать свои женские прелести к общей пользе, не видя в этом никакой проблемы: «…вот, я знаю, что ты женщина, прекрасная видом; и когда Египтяне увидят тебя, то скажут: это жена его; и убьют меня, а тебя оставят в живых; скажи же, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя, и дабы жива была душа моя чрез тебя. И было, когда пришел Аврам в Египет, Египтяне увидели, что она женщина весьма красивая; увидели ее и вельможи фараоновы и похвалили ее фараону; и взята была она в дом фараонов» (Быт. 12, 11–15).

Современный человек, оценивая эту историю через свои шаблоны, подсознательно увидит, что Авраам видел в использовании прелестей своей жены «к общей пользе» серьезную проблему. Он посчитает его трусом, жертвующим египтянам честь жены.

Но в то время честь не ставилась в зависимость от секса в той же мере, как сейчас не ставится от цвета глаз. Честь определялась верностью принципам. Людям свойственно считать свои принципы вечными и абсолютными, тогда как они всего лишь программа. Какие записали на подсознание установки, такие вы и будете считать своими принципами. А соответствие им будете называть честью. Так вот в то время были другие принципы. Там использование вагины не могло быть показателем чести или бесчестья.

Кроме того, не будем забывать, что Авраама опекал Бог. И выходы из ситуаций он ему подсказывал. Если уж Авраам не видел ничего предосудительного в принесении в жертву своего сына, то в использовании вагины жены он мог увидеть столько же плохого, сколько в использовании голоса или рук. Связь частей тела с честью – продукт внушения.

Но не стоит пенять среднестатистическому человеку, выросшему в уверенности, что известное ему понятие чести абсолютное, за оценку всего через призму привычных установок. Если даже Кант возмущался поведением Авраама, намерившегося резать сына по воле Бога, находя это трусливым и бесчестным, что говорить про простых людей.

Или возьму другого библейского героя Лота, с которым Бог был на прямом контакте, и за этого у христиан он в почете. Он предлагал своих дочерей, чтобы уладить конфликт с пришедшими к нему горожанами: «И вызвали Лота и говорили ему: где люди, пришедшие к тебе на ночь? выведи их к нам; мы познаем их. Лот вышел к ним ко входу, и запер за собою дверь, и сказал: братья мои, не делайте зла; вот у меня две дочери, которые не познали мужа; лучше я выведу их к вам, делайте с ними, что вам угодно, только людям сим не делайте ничего, так как они пришли под кров дома моего» (Быт. 19, 5–8).

В этой истории читатель может увидеть распущенность Лота. Действительно, как отец может предлагать своих девственных дочерей толпе. Возмущение возникает, потому что мы рассматриваем древнюю историю через призму современных шаблонов, оперируя таким понятием, как распущенность в нашем представлении. Забываем, что в гости к Лоту пришел Бог. И как Авраам не видел ничего дурного в идее зарезать сына во славу божью, так и Лот не видел зла в отдании девственности своих дочерей во славу божью.

Сюда же история про дочерей, не видевших ничего дурного в связи со своим отцом. «И сделались обе дочери беременными от отца своего» (Быт. 19, 36). Эти примеры можно множить до бесконечности, потому что вся Библия полна ими.

В Евангелии есть притча про десять дев, пришедших к одному мужчине на «брачный пир» (Мф. 25, 1–13). Не касаясь смысла притчи, указываю на взятый для примера материал: несколько девушек пришли для сексуального уединения с одним мужчиной.

Если вы в обществе, где для примера берется рецепт по изготовлению котлет из человека, не важно, что вам хотят сказать этой аллегорией. Важно, что вы находитесь в обществе людоедов.

Если вы в обществе, где для примера берется уединение одного мужчины с десятью девушками, не важно, что вам хотят сказать этим примером. Важно, что вы находитесь в обществе людей очень свободных сексуальных нравов.

Церковь предлагает понимать выражение «уединились на брачный пир» в том смысле, что девушки пришли к мужчине на брачное ложе для чего-то невинного, типа в шахматы поиграть. Это ошибка. Мужчина уединился с девушками для других игр.

Взятый Христом в качестве аллегории материал для притчи указывает, что в те времена на удовольствие от секса смотрели примерно так же, как вы смотрите на удовольствие от еды. Кому как нравится, тот так и утолял свои вкусовые потребности.

Давайте попробуем возразить последнему утверждению. Например, вспомним, как Христос приводил на собрания ессеев разбойников и проституток. Может, когда Христос рассказывает про десять девушек и одного мужчину, собравшихся на брачный пир, чтобы скандализировать общественность и привлечь внимание к своему учению? Почему бы и нет… Диоген объяснял свои провокации тем, что он делает сверх меры, чтобы люди знали меру. Допустим, так оно и было. Только что это меняет… Сам факт использования таких приемов никак не колеблет утверждение, что общество было соответствующего настроя.

До диктата Церкви никто не видел греха в том, что взрослые люди по согласию что-то делают в одиночку, попарно или более широким кругом. Никому в голову не приходило регламентировать частную жизнь и вкусы. Напротив, само собой очевидным считалось, что если люди разные, закономерно, что их вкусы в пище, сексе и музыке тоже разные.

Не допускалось только насилие. Преступлением было насильно накормить человека тем, что ему не нравится, равно как иметь с ним секс, которого он не хотел. Если же все происходило по обоюдному согласию и к общей радости, преступления тут не было.

Все живые существа в поисках своего блага используют имеющиеся таланты. Птица использует крылья, рыба плавники, а ежик иголки. Аналогично и люди используют свои самые сильные стороны. Закономерно, что боксер ищет место под солнцем кулаком, скрипач с помощью слуха, а математик через свой ум. Невозможно унижать боксера за то, что ему медведь на ухо наступил, или скрипача с математиком за слабость в кулачном бою.

Каждому разумно оперировать своим даром и использовать таланты, какие ему даны. И глупо пытаться достигнуть цели действием, к которому нет таланта. Никому в голову не приходило укорять человека за то, что он ищет место под солнцем с помощью своих талантов. Потому что, а с помощью каких же еще ему искать? Если не своими талантами пользоваться, тогда какими? Чужими? Или искать себе место под солнцем с помощью своих слабых черт? Например, математику на ринг выйти. Но это же запредельный абсурд.

До христианства всем было очевидно, что использование талантов может быть эффективным или неэффективным, но не может быть приличным или неприличным. С приходом христианства ситуация меняется. Сильным, умным или музыкальным людям можно использовать свои самые сильные качества. А вот сексуальным людям, не важно, мужчина это или женщина, социум запрещает задействовать свои сильные качества.

Этот запрет так же нелеп, как запрет на использование своей музыкальности. Если кто сегодня посоветует музыканту найти себе более достойное занятие, ибо заниматься музыкой неприлично и недостойно, такой советник будет выглядеть идиотом. А вот если кто посоветует человеку, обладающему сексуальностью, не пользоваться своим талантом, потому что неприлично, такой совет кажется здравым. Но если смотреть в самую суть, он есть то же самое, что птице посоветовать не лететь к цели, ибо неприлично, а дойти или лучше допрыгать. Почему? Потому что допрыгать до цели приличнее, чем долететь.

Сегодня о мужской красоте вообще нельзя рот открывать. Кто откроет, тот подпадает под все возможные обвинения, подозрения и оскорбления в стиле «пидор». Потому я тут даже не рискну разворачивать тему мужских прав быть красивыми и через это достигать своих целей. Это не умещается в нашу отформатированную христианством голову…

К женской сексуальности отношение мягче, но все равно над обществом висит убеждение, что это неприлично. Но о ней хотя бы говорить можно, и потому можно спросить, почему женщина должна идти к цели неэффективным путем, если у нее есть все возможности идти результативным? Какой смысл в отказе от своего сильного качества?

Мне могут сказать, что не переживайте, женщины и так активно пользуются своими активами – женским капиталом. Да, пользуются, потому что глупо не пользоваться. Как птице глупо было бы двигаться к цели с помощью ног, а не крыльев. Но разговор не о том, кто чем пользуется, а об отношении к тому, что человек ищет место под солнцем через свои таланты, и само это намерение естественно и не может быть дискредитировано.

Если мужчина использует для достижения своих целей данные ему от природы особенности (физическую силу, рациональное мышление, агрессию и прочие типичные для его пола качества), ему и в голову не придет это скрывать. Напротив, он подчеркивает это.

Женщина же, используя свои активы, как мужчина свои, скрывает этот момент. Ибо неприлично использовать женские активы для достижения своих целей. Чтобы оценить глупость ситуации, представьте, что неприличным считается использовать мышцы. Прилично достигать цели только через свои вокальные данные. Ну и многого достигнут своим вокалом физически сильные мужчины, кому медведь на ухо наступил?

Не зная истории Церкви, сложно и невозможно понять, с чего это вдруг она полезла в эту сферу. Это так же странно, как если бы она начала регламентировать использование туалетной бумаги. Разделила бы варианты вытирания задницы на желательные, например, сверху вниз. На допустимые, например, снизу вверх. И на неприемлемые – слева направо и справа налево. Первых считали бы приличными добропорядочными людьми. На вторых смотрели бы терпимо, оправдывая их уклонение от идеала слабостью. Кто уклонился от меридиана и ушел в параллель, те считались бы извращенцами. Нормальным людям за одним столом с такими было бы грешно перед Богом и стыдно перед собой сидеть.

Зачем Церкви понадобилось вводить понятие эталона и сексуальной нормы? Какой смысл во всех этих, насколько многочисленных, настолько и абсурдных сексуальных табу? Затем, что Церкви нужно было место под солнцем. Для этого ей нужно было согласовать свои утверждения со здравым смыслом. Греческая философия активно мешала ей в этом.

Философы высмеивали догмы Церкви. Например, что Бог сам себя в жертву себе принес, чтобы спасти от себя людей. Или к вопросу справедливости Бога – справедливым считается реакция, соразмерная содеянному. Например, несправедливо за переход улицы не в том месте сжигать пешехода на костре – наказание несоразмерно проступку. Если кто покормил птичек, несправедливо награждать его чрезвычайными привилегиями.

Бог, если верить Церкви, за преступления, совершенные в течение короткой земной жизни, наказывает вечными муками. За добрые поступки, совершенные в тот же период, награждает вечным блаженством. Вечная награда в виде рая несоразмерна временному добру, как и вечное наказание в виде ада несправедливо за временное зло.

Отдельно стоит сказать об аде и его обитателях. Согласно церковному учению, одно из высших творений Бога, Люцифер, восстал против Бога и увлек за собой часть ангелов. Бог их победил и в наказание низверг в ад. Падшие ангелы называются чертями. И в их обязанности теперь входит мучить грешников в аду. И тут такая коллизия… Если чертям нравится их работа, как садисту нравится мучить жертву, тогда Бог не наказал, а наградил чертей. Церковь же говорит, что наказал… Если же чертям не нравится их работа, если они от ее выполнения страдают, то делают из страха перед большим наказанием, тогда получается, черти добрые и с удовольствием не мучили бы людей. Бог совсем не добрый, так как заставляет выполнять обитателей ада свои адские обязанности.

Церковь говорит, что Бог есть любовь, и его жестокие поступки, типа убийства младенцев, оправдывала, уверяя, что он сделал это не со зла, а из великой любви к людям. Но так как человек слаб умом, ему не понять этой необычной любви. Самое верное для человека – не думать про это, сказать, что пути Господни неисповедимы, и успокоиться.

Философы говорят, что это несусветная чушь, стоящая ниже самых глупых суеверий. Действительно, сложно считать Бога Любовью, когда Библия полна предписаниями от Бога, как убивать людей, и сценами убийства жесточайшими способами.

Защититься на поле здравого смысла у Церкви не было шанса. Всемогущий Бог мог любить людей без причинения им зла. Чем больше Церковь говорила, что Бог из любви к людям убивал их, тем больше дискредитировала себя, теряла лицо и подрывала авторитет.

Если дискредитирующую информацию не удается опровергнуть, ее уничтожают через уничтожение носителя. Оптимально скомпрометировать источник информации. Тогда компрометирующие выкладки хоть и оставались логичными, но теряли силу.

Эффект этой технологии хорошо виден, например, на такой науке как геополитика. Ее суть – поведение страны определяет географическое положение. Если это сухопутная держава, у нее один образ мышления и модель поведения. Если морская, другая стратегия.

Кажется, все очевидно и подтверждено практикой. Но так как создатель геополитики, Хаусхофер, был лично знаком с Гитлером и активно сотрудничал с Третьим рейхом, а фашисты в своей экспансии опирались на его теорию жизненного пространства, геополитика после войны была табуирована. Не потому, что она неправильная, а потому, что ее автор советник того, чье имя нельзя называть. Потом что он «…совершал великие дела. Ужасные. Но великие» (к/ф «Гарри Поттер и философский камень»).

Аналогичная история произошла с евгеникой, наукой улучшения природы человека. Несмотря на факты, перспективы и огромную пользу, она табуирована. Генетики могут делать какие угодно открытия и приводить любые доказательства, но евгеника все равно будет под запретом. Потому что на эту науку опирались фашисты в своих опытах. И еще потому, что выводы, к которым приходит евгеника, противоречат теории равенства.

В битве за место под солнцем Церковь сначала пытается бороться с философами на интеллектуальном поле. Потерпев там поражение, переходит к устранению источника информации – самих философов. Она была еще не в той силе, чтобы физически их уничтожить. Просить власть решить вопрос с философами, как она это делала, решая вопрос с традиционными христианами, у нее не было возможности. Если бы власти начали гнать мыслителей за то, что они говорят 2+2=4, это возмутило бы общество. Она поняла, что насилием проблема не решается. И, как Рим в свое время, пошла другим путем.