Текст книги "Моя вторая мама. Том 2"

Глава 14

Операция длилась уже третий час. Мануэль немного успокоился после сообщения доктора Каррансы, прозвучавшего как приговор и теперь сидел в кресле в неудобной позе, сцепив пальцы рук на коленях. Долорес находилась тут же, рядом с сыном. Она прекрасно понимала его состояние и даже не пыталась приставать к нему с разговорами. На душе у нее тоже было очень тяжело, однако она умела скрывать свои чувства и сейчас молча обдумывала, что им делать дальше.

Хуан Антонио, извинившись, уехал. У него были неотложные дела в конторе.

Этой ночью Мануэль так и не смог сомкнуть глаз. Восемь лет он прожил с Ракель душа в душу, ни разу не сказав ей грубого слова. И теперь ему становилось жутко от мысли, что через несколько месяцев он ее потеряет. Днем Мануэль еще находил в себе силы крепиться. Ему не хотелось, чтобы его мать и сын видели, как он переживает, но наедине с собой он не мог и не хотел сдерживать слез.

Чтобы хоть как-то отвлечься от мучивших его мрачных мыслей, Мануэль поднялся, с минуту постоял у окна, потом вновь сел рядом с матерью и, вздохнув, проговорил:

– Мы должны набраться мужества, мама, самое страшное еще впереди. Ракель будет угасать на наших глазах.

Долорес посмотрела на сына. Она только сейчас обратила внимание, как изменился Мануэль за одни сутки. Его лицо осунулось, скулы заострились, после бессонной ночи вокруг его покрасневших от слез глаз обозначились темные круги. Глубокая печаль, безысходная тоска чувствовались во взгляде Мануэля, в каждом его жесте.

Долорес пристально посмотрела на сына, потом тихо произнесла:

– Нам захочется, чтобы время остановилось. Нет, – Долорес покачала головой, – не может быть, чтобы ей осталось жить только шесть месяцев.

– Это только прогноз, мама, – ответил ей Мануэль, – может быть больше, а может быть, и меньше.

Прошло еще около часа. Операция наконец закончилась, но к Ракель не пускали. Долорес вышла из дверей клиники, мрачные предчувствия одолевали ее. «Пусть Мануэль первый увидит жену после операции, все равно вдвоем нас к ней не пустят», – размышляла она. Долорес остановила такси, и через полчаса она уже стояла у алтаря одной небольшой старинной церкви в центре Мехико.

Долорес никогда не была слишком религиозной. Конечно, она, как и почти все ее сверстники, воспитывалась в строгих католических традициях, но ее бурный темперамент не позволял ей уделять много времени общению с Богом.

Однако в трудные моменты своей жизни Долорес всегда приходила в эту тихую церковь, чтобы облегчить свою душу покаянием или укрепиться в мужестве, которое так часто бывало ей необходимо.

Вот и сегодня она стояла перед алтарем, вкладывая в горячую молитву всю страсть своего сердца:

– Господи, прости меня за то, что я не стала перед тобой на колени. Ты ведь знаешь, у меня больные ноги. Сотвори чудо, Господи! Пусть Ракель поправится. Господи, хочешь, я заключу с тобой договор? Возьми к себе меня вместо нее, Господи, ты же знаешь, что я пожила в свое удовольствие.

Молитва облегчила душу Долорес. Теперь у нее появилась слабая надежда. Она вышла из церкви и вновь направилась в клинику.

После операции Ракель долго не приходила в себя. Наконец сознание стало понемногу возвращаться к ней. Когда она с трудом открыла глаза, то увидела Мануэля, сидящего у ее кровати. Мануэль облегченно вздохнул и спросил:

– Ты правда чувствуешь себя хорошо?

– Да, у меня только немного кружится голова, а так ничего, – ответила Ракель слабым голосом. Она немного помолчала, как бы собираясь с мыслями, а потом добавила: – Мне очень хочется увидеть Тино.

– Завтра я обязательно возьму его с собой, – поспешил успокоить жену Мануэль. – Сегодня мы оставили его дома у Хуана Антонио, чтобы моя мать могла подольше побыть с тобой.

В палату осторожно вошел Федерико с большим букетом цветов. Узнав от Хуана Антонио о несчастье в семье Мануэля, он поспешил в клинику, чтобы поддержать его в трудный час. Федерико не стал долго задерживаться, он понимал, что сейчас Ракель больше всего нужен покой. Он наскоро простился с Мануэлем и вышел из палаты, пожелав Ракель скорейшего выздоровления.

В палате появилась Долорес. Она бросила на Ракель быстрый взгляд, потом молча наклонилась и поцеловала ее в щеку. Долорес решила не утомлять невестку долгими разговорами. Она лишь поведала ей о своем визите в церковь и пообещала привести завтра маленького Мануэля Хустино.

На следующий день Долорес и Мануэль снова отправились в клинику. Они решили пока не брать с собой Тино, зато вместе с ними приехали Хуан Антонио и Даниэла.

Сегодня Ракель чувствовала себя лучше. Она уже не испытывала такой слабости, как вчера после операции. Правда, кашель не оставлял ее, но уже не был столь мучительным, как раньше.

Теперь Ракель могла подолгу разговаривать с посетителями. Казалось, ее живо интересовало все, что случилось дома в ее отсутствие. Она долго расспрашивала Даниэлу и Хуана Антонио, как Тино ведет себя у них дома, не докучает ли он хозяевам своими бесконечными вопросами и не ссорятся ли они с Игнасио, сыном их служанки Доры.

Даниэла обстоятельно отвечала на все вопросы Ракель. Ей очень хотелось хотя бы ненадолго отвлечь ее от тяжелых мыслей, хоть немного облегчить ее переживания. Вчетвером они долго засиделись у постели Ракель. Наконец она взглянула на часы и поняла, что злоупотребляет временем посетителей:

– Может быть, вы сходите пообедать? А то уже поздно, а вы, наверное, проголодались.

Даниэле не хотелось есть, поэтому она предложила остаться с Ракель, пока остальные сходят в ближайшее кафе.

Оставшись с Даниэлой, Ракель не стала больше скрывать своей тоски:

– Мне очень трудно сохранять спокойствие, Даниэла, – голос Ракель прерывался глухими рыданиями. – Ты можешь себе представить, что я сейчас чувствую. Так горько сознавать, что тебе придется навсегда расстаться с теми, кого любишь, – Ракель глубоко вздохнула, – эти месяцы пролетят, как миг.

– Не плачь, не надо, успокойся, – Даниэла почувствовала, как к ее горлу подступает комок. – Как бы то ни было, последнее слово еще не сказано.

– Нет, Даниэла, все уже ясно. Я стараюсь не показывать вида в присутствии Мануэля и Долорес, но вряд ли моих сил хватит надолго.

Ракель хотела еще что-то сказать, но ей помешал приступ кашля. Даниэла смотрела на нее и чувствовала, как ее сердце сжимается от жалости. Да, в глубине души она недолюбливала Ракель из-за того, что та продолжала поддерживать отношения с Иренэ, но сейчас Даниэла готова была отдать что угодно, лишь бы вернуть ей здоровье Словно угадав мысли Даниэлы, Ракель проговорила:

– Я всю жизнь считала, что ты испытываешь неприязнь ко мне из-за того, что я была подругой Иренэ.

– Нет, – возразила Даниэла, – вы с ней разные люди, а о человеке судят по его делам.

– Спасибо тебе, Даниэла, – глаза Ракель лихорадочно заблестели, – жаль только, что я слишком поздно услышала это от тебя.

– Я на самом деле хочу дружить с тобой, – Даниэла подошла к изголовью кровати и хотела поправить подушку. – Мы можем теперь почаще видеться друг с другом.

– Только у меня уже не остается на это времени, – печально ответила Ракель, – моя жизнь подходит к концу.

– Не думай об этом, Ракель, в человеческом сознании заключена огромная сила, а у тебя есть многое, ради чего стоит жить.

…Прошло еще несколько дней. Долорес и Мануэль продолжали регулярно навещать Ракель в клинике, Даниэла тоже не забывала о ней, искренне стараясь хоть как-нибудь скрасить ее пребывание в больничной палате. Заезжал к ней и Хуан Антонио. Маленький Мануэль Хустино тоже однажды навестил мать вместе с Акилесом. Правда, Долорес постаралась поскорее выпроводить их из палаты. Она не хотела, чтобы мальчик догадался, что Ракель тяжело больна.

Все это время Ракель усиленно лечили. Ей назначили курс интенсивной химиотерапии, делали облучение. Все заметили, что ее кожа приобрела землистый оттенок, а густые пышные волосы сделались ломкими и стали выпадать целыми прядями. Ракель понимала, что это побочные результаты лечения, но ей все равно становилось не по себе, когда по утрам она видела, что подушка сплошь усыпана ее волосами.

Долорес во время своих визитов старалась подбодрить невестку. Она всегда умела вспомнить что-нибудь веселое из своей жизни, подолгу просиживала в изголовье постели Ракель, рассказывая ей о том, как они славно будут проводить время, когда она вернется домой. Долорес старалась не слишком часто заводить разговоры о болезни своей неве стки. Она понимала, что лишнее напоминание об этом вряд ли пойдет на пользу Ракель.

Ракель в свою очередь тоже из всех сил пыталась выглядеть спокойной. Вот и сейчас она сидела, опершись о подушку, и не торопясь разговаривала со свекровью.

– Вообще-то я чувствую себя не так уж плохо, только у меня какая-то слабость во всем теле, – сказав это, Ракель закашлялась.

– Да, конечно, и кашель никак не проходит.

– Ну уж ничего не поделаешь, – Ракель попыталась улыбнуться, – мне придется с этим примириться. Вы же сами знаете, он уже не прекратится.

– Милосердие святой девы не знает границ, – голос Долорес звучал твердо. – Я уже несколько раз молилась ей за тебя. Ты не знаешь, как горячо я к ней обращалась. Она наверняка услышала мои молитвы.

– Я тоже много молилась, Долорес, – Ракель ненадолго задумалась. – Если бы Господь дал мне еще несколько лет жизни, я была бы очень рада.

И вот настал долгожданный день. Ракель выписали из клиники. Наконец-то она снова была дома, куда уж и не чаяла вернуться. По этому поводу Долорес решила устроить семейный праздник, на который пригласила Хуана Антонио и Даниэлу. В ожидании гостей Долорес, Ракель и Мануэль Хустино неторопливо беседовали между собой, расположившись в гостиной. Мануэль был очень удивлен тем, что его мать поручила Акилесу приготовить праздничный обед, признаться, он никак не ожидал от секретаря Долорес познаний в кулинарном искусстве.

Долорес, как всегда, завела разговор на свою любимую тему: о том, как они вместе будут весело проводить время и какие развлечения ждут их впереди.

Мануэль, казалось, не слишком воодушевился идеями матери:

– Ты опять собираешься начать свои похождения?

– Не «собираешься», а «собираемся», – возразила Долорес сыну. – Пора бы мне уже подыскать себе нового мужа. – При этом она вспомнила о Хустино и задумалась.

Праздник, устроенный Долорес, удался на славу. Мануэль напрасно иронизировал над поварскими способностями Акилеса. Он сумел приготовить великолепный обед.

Хуан Антонио и Даниэла не жалели, что приняли приглашение. Долорес показала гостям, как они с внуком умеют танцевать современные танцы.

Даниэла хохотала от души. Даже Ракель улыбнулась несколько раз, глядя, как ее сын выделывает самые невероятные па вместе с бабушкой, которая вовсе не думала уступать ему. Казалось, Ракель на время позабыла о своем смертельном недуге.

Веселье продолжалось допоздна. Наконец гости, сердечно попрощавшись с хозяевами, отправились домой.

Сидя в машине рядом с мужем, Даниэла не могла без улыбки вспомнить о том, как танцевала Долорес:

– Ну, дорогой, я уже давно так не смеялась.

– Я же всегда говорил, – Хуан Антонио на секунду оторвал взгляд от дороги, – Долорес с каждым днем все больше сходит с ума. Они с Джиной могли бы составить отличный дуэт.

Глава 15

С каждым днем Рамон все больше убеждался, что в его отношениях с Сонией назревает важная перемена. Он устал от ее постоянных вспышек ревности. Конечно, он понимал, что годы берут свое, что именно поэтому Сония сделалась такой нетерпимой и подозрительной. Она теперь болезненно реагировала на каждый телефонный звонок, если голос говорившего не был ей знаком. Рамон обратил внимание, что в его отсутствие Сония стала заглядывать в его дипломат и даже проверять карманы его одежды. Ее все время преследовала мысль, что у Рамона появилась другая женщина, и от того, что она не находила никаких подтверждений своим опасениям, ее подозрения усиливались.

Хотя Сония и обещала Рамону больше не сидеть дома и завести себе новых знакомых, она не спешила этого делать. Ей было трудно ломать свою многолетнюю привычку к одиночеству, и она по-прежнему проводила целые дни в обществе любимого кота.

В эти дни Рамон часто вспоминал слова Альмы, сказанные восемь лет назад. Она тогда предупреждала Рамона о том, что со временем он надоест Сонии и она выгонит его из дому. Теперь Рамон ловил себя на мысли, что Альма ошибалась в своем пророчестве, сегодня ему самому зачастую очень хотелось, чтобы Сония куда-нибудь подевалась. От этой мысли его начинала мучить совесть. Рамон прекрасно понимал, что всем, чего он достиг в жизни, он обязан одной только Сонии, что не будь ее, он бы до сих пор служил садовником или вернулся бы к себе в деревню, где его ждала нищенская жизнь.

Но отдавая себе отчет во всем этом, Рамон ничего не мог поделать с собой. Его чувства искали выхода. Поэтому его случайная встреча с Маргаритой не прошла для него бесследно. Тогда Рамон провел с ней совсем немного времени, и тем не менее с тех пор он часто вспоминал о Маргарите, и ему очень хотелось вновь с ней увидеться. Однако чувство вины перед Сонией не давало ему сделать это. Несколько дней Рамон провел в мучительной борьбе с самим собой. Он несколько раз порывался снять трубку и позвонить Маргарите, но в последний момент совесть заставляла его отказаться от этого шага.

Маргарита теперь тоже чувствовала себя одинокой. После того случая в ресторане, когда она дала пощечину Педро, она поняла, что в ее отношениях с матерью обозначилась трещина. Амелия упорно не хотела понять, с каким человеком она собирается связать свою судьбу. Напрасно Маргарита старалась переубедить мать. Все ее попытки неминуемо заканчивались ссорой. В своей безрассудной любви Амелия готова была считать врагом каждого, кто был не согласен с ее выбором.

У Маргариты оставался еще брат Фернандо, но он был слишком занят собственными делами и редко бывал дома. Впрочем, он тоже не одобрял решения Амелии.

Конечно, раньше Маргарита могла бы поделиться своими бедами с Моникой, но теперь у Моники было полно своих проблем, и Маргарите не хотелось, чтобы она стала переживать еще и из-за нее.

Поэтому встреча с Рамоном пришлась ей очень кстати. Маргарите было необходимо поделиться с кем-нибудь своими переживаниями. Ей хотелось встретиться с человеком, которому были бы небезразличны ее беды. Именно таким человеком и был Рамон. Добрый от природы, он не мог оставаться равнодушным к судьбе Маргариты. Тогда он, как мог, успокоил ее, сказав, что теперь она всегда может рассчитывать на его помощь.

Слова Рамона запали глубоко в душу Маргариты. Теперь она часто вспоминала об их случайной встрече. Ей очень хотелось еще раз увидеться с ним. Однажды Маргарита даже позвонила Рамону домой. Правда, она не стала называть себя и сразу положила трубку, услышав голос Сонии. Маргарита понимала, что ей вряд ли стоит строить серьезные планы насчет Рамона, но все равно было приятно сознавать, что на свете есть человек, который переживает за ее судьбу.

Сегодня Маргарита в очередной раз повздорила с матерью из-за Педро. Их ссору нельзя было назвать скандалом, и тем не менее у Маргариты остался неприятный осадок на душе, и она решила немного прогуляться, чтобы развеяться.

Маргарита вышла из дому и заметила Рамона, выходящего из машины ей навстречу. Увидев Маргариту, Рамон улыбнулся и проговорил:

– Я понимаю, что сейчас еще рано пить кофе, но вскоре мне нужно будет ехать на работу, – Рамон распахнул дверцу, предлагая Маргарите сесть рядом.

– Не беспокойся. Сегодня мне, как никогда, надо поговорить с кем-нибудь, – Маргарита не скрывала своей радости от встречи с Рамоном.

Через несколько минут они уже сидели за столиком в том же самом кафе, где были несколько дней назад. Маргарита рассказала Рамону, что произошло у нее дома за это время. Рамон внимательно слушал, лишь изредка перебивая Маргариту, и, наконец, поинтересовался:

– А что думает об этом твой брат?

– Фернандо, похоже, не собирается жить с нами вместе, – ответила Маргарита после минутного раздумья, – ему нет дела до моих отношений с матерью. Но, по-моему, он будет против их свадьбы. Наверное, поэтому она до сих пор не хочет ничего говорить ему.

Рамон понимал, что Маргарите, по-видимому, не очень приятно рассказывать о своих проблемах, поэтому он поспешил сменить тему разговора. Они вспомнили о Монике, о несчастье, которое свалилось на ее плечи. Потом Рамон сам не заметил, как начал жаловаться Маргарите на свою жизнь.

– Наша жизнь с Сонией становится невыносимой. Иногда мне всерьез хочется расстаться с ней, но у меня не хватает духа. – Рамон тяжело вздохнул.

– Она тебя очень любит, – возразила ему Маргарита, – и будет страшно переживать, если ты уйдешь.

– Вся беда в том, – продолжал Рамон с грустью в голосе, – что теперь наши отношения не похожи на прежние. Мы с ней давно уже живем, как мать с сыном.

– Пока ты не нашел себе другую женщину, все еще можно как-нибудь уладить. Пока это еще не так страшно.

– Вся беда в том, что мне нравится один человек.

– И кто же? – Маргарита удивленно подняла брови.

Рамон смутился. Некоторое время он молчал, а затем проговорил, сделав рукой неопределенный жест:

– Да нет, никто. Не обращай внимания на мои слова.

Рамон отвез Маргариту обратно. По ее просьбе он остановил машину за несколько кварталов от ее дома. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь из знакомых увидел их вдвоем. Маргарита поцеловала на прощание Рамона в щеку и, выйдя из машины, не спеша направилась к дому. Сейчас ей вдруг очень захотелось побыть одной, хотя еще час назад она изнывала от одиночества, захотелось остаться наедине со своими мыслями, разобраться в своих чувствах к Рамону. Сейчас она даже забыла о том, что происходило у нее дома.

Придя домой, Маргарита не рассчитывала застать мать. В последнее время Амелия почти каждый вечер проводила вместе с Педро и обычно возвращалась довольно поздно. Но сегодня, увидев мать, Маргарита сразу вспомнила о своих неприятностях и не смогла удержаться, чтобы не задать Амелии каверзный вопрос:

– Интересно, чем занимается твой Педро, если он целые дни проводит с тобой?

– Он сам себе начальник, – вопрос дочери явно пришелся Амелии не по вкусу.

– Так чем же он все-таки занят? – продолжала настаивать Маргарита.

– Ну, предположим, он коммерсант.

– В этом случае ты станешь его самой удачной сделкой, – заметила Маргарита со злой иронией. – В последнее время ты только и делаешь, что тратишь на него деньги нашего отца.

– Имею же я право хоть немного развлечься? – попыталась возразить дочери Амелия.

– Тогда Педро должен сам за все платить, – Маргарита твердо стояла на своем, – в конце концов он все-таки мужчина.

Разговор матери с дочерью постепенно перерестал в очередную ссору. Реплики Амелии становились все грубее. Маргарита тоже больше не стеснялась в выборе выражений.

В этот момент в комнате появился Фернандо. Ни Амелия, ни Маргарита вовсе не ожидали его увидеть. Обе они уже привыкли к тому, что Фернандо редко бывал дома.

Он тоже очень удивился, увидев, что Амелия и Маргарита ссорятся. Раньше в их семье этого не случалось. Заметив сына, Амелия, казалось, охладила свой пыл и немного успокоилась. Однако Маргарита решила довести начатый разговор до конца:

– Теперь, когда вся наша семья наконец собралась вместе, ты бы могла нам все рассказать, мама.

– Что рассказать? – удивленно спросил Фернандо.

– Меньше, чем через месяц наша мать выходит замуж за Педро.

Фернандо остолбенел от такой новости, теперь ему была ясна причина ссоры Амелии и Маргариты. У него в голове не укладывалось, чтобы его мать могла совершить столь безумный поступок.

Фернандо молчал несколько долгих минут, потом пристально посмотрел на мать и удивленно спросил:

– Ты всерьез собираешься замуж за того типа? Неужели тебе совсем не дорога память нашего отца.

– Я очень его любила, но ведь он умер, – Амелии очень хотелось убедить сына в своей правоте. – Он умер, а я пока жива. Неужели вам это непонятно?

– Дело вовсе не в том, – вступила в разговор Маргарита, – что ты хочешь устроить свою жизнь, а в том, с кем ты собираешься ее устроить.

– Ни с кем! – перебил сестру Фернандо. – Никто не посмеет занять место моего отца! Понятно?!

Фернандо убедился, что Амелия всерьез решила осуществить сумасбродную затею с замужеством, и они с сестрой вряд ли смогут что-нибудь сделать, чтобы заставить мать передумать.

Фернандо с Маргаритой не хотели больше спорить с матерью. Все-таки они любили мать и не желали причинять ей боль. Поэтому они ушли в комнату Маргариты, чтобы продолжить свой невеселый разговор:

– Ну, предположим, она выйдет за него, – Фернандо сделал несколько шагов к окну. – Этот дом слишком велик, чтобы мы остались здесь вдвоем.

– Мы не останемся вдвоем, – Маргарита готова была заплакать, – ты еще не знаешь: Педро собирается поселиться у нас.

Услышав это, Фернандо передернулся. Хорошо, что в этот момент рядом с ними не было Амелии, иначе он обратил бы на мать весь поток своего негодования. От мысли о том, что Педро станет спать вместе с Амелий в постели его отца, у Фернандо возникло ощущение, что ему дали пощечину. Он долго стоял, как вкопанный, не говоря ни слова, затем произнес дрожащим от гнева голосом:

– Ну это уж слишком! Со мной такой номер не пройдет!

Маргарита рассказала о том, что произошло в ресторане. Фернандо молча выслушал сестру, потом обнял ее за плечи, прижал к себе и поцеловал в лоб:

– Ничего, я сумею тебя защитить, ведь я очень тебя люблю, хотя ты, наверное, так не считаешь.

– Мне приятно это слышать, Фернандо, – на глазах Маргариты появились слезы, – я тоже люблю тебя.

…Сония давно собиралась заехать домой к Хуану Антонио. Ведь, кроме Рамона и семьи Хуана Антонио, у нее никого больше не было. Она очень соскучилась по Монике, ей не терпелось увидеть Даниэлу. Однако Сония долго откладывала свой визит, понимая, что сейчас будет только мешать своим родственникам.

Наконец Сония решила поехать в Дом моделей. Там она могла спокойно поговорить с Даниэлой с глазу на глаз. Джина была сейчас занята своим немцем и редко появлялась на работе. Так что Сония могла быть откровенной.

Даниэла встретила ее очень радушно, за эти несколько недель она тоже очень соскучилась по золовке и сама собиралась навестить ее.

В первую очередь они заговорили о Монике. Сония очень любила племянницу и сильно переживала из-за того, что с ней случилось. Ей искренне хотелось утешить Даниэлу, но у нее тоже на душе скребли кошки, поэтому она не могла не поделиться своими опасениями с женой брата:

– Я все время пытаюсь расшевелить Рамона, а он все больше отдаляется от меня, прикрываясь своей работой.

– Может быть, так и есть на самом деле, – попыталась успокоить золовку Даниэла.

– А мне кажется, что он связался с другой женщиной.

– Несколько дней назад он сам говорил, что у него никого нет.

– Мне тоже хочется верить его словам, но вот только как убедиться, что он говорит правду? – Сония горестно покачала головой и ненадолго задумалась.

Даниэла тоже молча сидела за столом, заваленным рисунками, образцами тканей и выкройками одежды. Наконец Сония подняла голову и проговорила:

– Знаешь, Даниэла, я буду за ним следить. Иначе я никогда не успокоюсь.

Напрасно Даниэла пыталась отговорить золовку от этой затеи, уверяя ее, что Рамон вовсе не собирается ей изменять. Сония слишком долго страдала и ревновала, и мысль о том, что теперь она сможет сразу разрешить все свои сомнения, казалась ей такой заманчивой, что она ни за что не хотела прислушиваться к доводам сестры мужа.

После разговора с Фернандо Маргарита немного успокоилась. Теперь, по крайней мере, она знала, что брат на ее стороне и готов сделать все, чтобы в их доме не поселился Педро. Маргарита беспокоилась только об одном – вчера Фернандо справедливо заметил, что у них остается мало времени: свадьба Амелии с новым знакомым должна была состояться не позже, чем через месяц. Поэтому Маргарита решила попробовать уговорить мать отложить регистрацию брака хотя бы на немного. Однако Амелия оставалась непреклонной:

– Это невозможно, мы уже подали заявление, – ответила она на просьбу дочери.

– Неужели ты не можешь сделать это ради меня? – Маргарита начала понимать, что она напрасно затеяла этот разговор. – Тебе все-таки нужно как следует узнать этого Педро, ты должна знать, где он жил, чем занимался раньше, что делает теперь.

– Раз я решила выйти за Педро замуж, значит я ему доверяю, – Амелия явно хотела дать понять дочери, что она будет до конца стоять на своем. – Ради твоих прихотей я не стану сомневаться в хорошем человеке.

Теперь Маргарита убедилась, что им с братом больше нечего рассчитывать на благоразумие матери. Им оставалось только надеяться на то, что в результате их расследования всплывут такие факты из биографии Педро, которые заставят Амелию наконец понять, с кем она собирается связать свою судьбу. Фернандо уже связался с частным сыскным агентством, где ему обещали помочь, и теперь каждый день звонил туда, спрашивая, как идет расследование. Однако там тоже пока ничем не могли его порадовать. Педро, как видно, умел прятать концы в воду.

А тем временем отношения Амелии с Педро становились все более доверительными. Почти каждый вечер она проводила с ним в ресторане или в ночном клубе и возвращалась домой очень поздно.

Маргарита уже привыкла к тому что ее мать перестала бывать дома по вечерам, и поэтому она слегка удивилась, застав Амелию дома в такой ранний час. Однако едва она переступила порог гостиной, ее удивление сменилось гневом. В кресле, где еще совсем недавно она видела своего отца, теперь, развалившись, сидел Педро и держал в руках бокал с вином.

Маргарита не произнесла ни слова, она только укоризненно посмотрела на мать и хотела сразу пройти в свою комнату, но тут Педро поднялся и загородил ей дорогу:

– Ты должна меня понять… – начал было он, взяв Маргариту за руки.

– Вы циник и наглец! – оборвала его Маргарита.

– Не дотрагивайтесь до нее! – никто из троих не заметил, как в гостиную вошел Фернандо.

Увидев в доме Педро, да еще стоящего с наглой улыбкой рядом с Маргаритой, Фернандо вскипел от негодования, кровь ударила ему в голову. Фернандо быстро приблизился к Педро, и не успела Амелия рта раскрыть, как он с размаху ударил ее жениха по лицу и произнес дрожащим от гнева голосом:

– Вы не посмеете глумиться над нами и над памятью нашего отца! Понятно?!

Педро молча стоял, держась за щеку. Маргарита быстрыми шагами ушла к себе в спальню. Амелия никак не ожидала такого поворота событий. Некоторое время она стояла в растерянности, глядя попеременно то на Педро, то на своего сына. Наконец, увидев, что Фернандо вновь собирается ударить ее жениха, она подбежала к сыну и схватила его за руку с криком:

– Отойди от него. Что с тобой, Фернандо?

Поняв, что Амелия не даст его в обиду, Педро снова осмелел, на его лице опять появилась наглая улыбка. Он подошел к Фернандо и с презрением проговорил:

– Ну что? Понятно?

Фернандо немного успокоился, порыв безумного гнева прошел, и он больше не собирался бить Педро. Теперь им овладело чувство досады на мать. Фернандо никак не мог понять, как Амелия могла оставаться такой слепой. Он посмотрел на Педро, который опять уселся в кресло, и на Амелию, стоявшую рядом с ним, и произнес, четко выговаривая каждое слово:

– Вы не будете здесь жить, потому что я этого не желаю. Ясно?

– Этот дом принадлежит мне, – перебила его Амелия, – и если тебе не нравится, как я поступаю, можешь идти на все четыре стороны.

– Ну тогда тебе самой придется вышвырнуть меня отсюда, или, может быть, это попробует сделать твой будущий супруг? – С этими словами Фернандо бросил такой взгляд на Педро, что у того по коже пробежал озноб.

– Прошу вас, уходите! – Маргарита не могла долго оставаться у себя и вернулась в гостиную. – Никто из нас все равно не станет жить с вами вместе.

– Меня интересует только мнение Амелии, – Педро тоже не собирался уступать.

– Вы просто трус! – с презрением сказал Фернандо и вышел из гостиной вместе с Маргаритой.

Прошло еще две недели. Педро больше не появлялся в доме Амелии. Она же сделалась замкнутой и почти не разговаривала с дочерью и сыном, а по вечерам по-прежнему уходила из дома.

Фернандо, после своего столкновения с Педро, стал чаще бывать дома, тем самым давая понять матери, что он не собирается никуда уходить и что ей действительно придется делать выбор между сыном и новым мужем.

Однажды, возвращаясь домой поздним вечером, Фернандо увидел, как Амелия и Педро выходят из такси. Однако, заметив Фернандо, Педро поспешил сесть обратно в машину. «Видно, я все-таки не зря ударил его тогда, – подумал Фернандо, переходя улицу. – Впрочем, какой теперь в этом толк, если мать все равно выходит за него замуж?»

На следующий день Фернандо получил отчет детективного агентства. Прочитав его, он понял, что сбылись самые худшие его опасения. Педро был дважды судим за мошенничество, и за ним водилось еще немало других грехов. Фернандо поспешил показать отчет Маргарите. Вдвоем они решили дождаться мать, чтобы Амелия смогла прочитать отчет в их присутствии.

Прошло несколько часов, Амелия не возвращалась. Маргарите и Фернандо надоело сидеть в гостиной, и они решили прогуляться, чтобы немного развеяться.

Вернувшись домой, они застали там Амелию и Педро, сидящих в гостиной. На столе стояла бутылка шампанского. Увидев такую, сцену, Фернандо сперва остолбенел, потом сообразил, что это даже к лучшему: «Интересно, что он будет делать, когда мать прочитает отчет?» С этой мыслью он переступил порог гостиной и сказал, обращаясь к матери:

– Хорошо, что вы сегодня пришли вдвоем. Мы тут кое-что выяснили и хотим, чтобы ты тоже об этом знала.

Маргарита оглядела гостиную, вдруг ее взгляд упал на обшарпанные чемоданы, кучей сложенные в углу. В их доме никогда не было таких. Маргарита удивленно взглянула на мать и спросила:

– Чьи это вещи?

– Мои, – ответил ей Педро, глядя в сторону. При этом Маргарита заметила, что Амелия улыбнулась.

– Мы с Педро только что поженились. Теперь он будет жить с нами. – Амелия торжествующе улыбнулась и протянула сыну и дочери по бокалу с шампанским. – Выпейте за наше здоровье.

Фернандо отстранил руку матери и молча положил перед ней листок с отчетом. Амелия быстро пробежала его глазами. Было видно, что она все равно не желает расставаться со своими иллюзиями:

– Это ложь! – с этими словами Амелия посмотрела на Педро и, скомкала отчет, разорвала его на кусочки.

– Интересно, откуда вы только выудили такую чушь? – спросил Педро ехидным голосом.