Текст книги "Моя вторая мама. Том 2"

Глава 13

Даниэла подошла к зеркалу. Даже беглого взгляда было достаточно чтобы увидеть, что волнения последних дней не прошли для нее даром. На лбу образовались две глубокие морщины, щеки ввалились, отчего глаза казались еще больше.

В другой раз Даниэла, конечно, огорчилась бы от такого зрелища, но сейчас у нее было слишком много проблем, чтобы уделять внимание своей внешности. Мысли о Монике не оставляли ее ни на минуту. «Как такое могло случиться, я же обо всем говорила с ней, неужели она не знала, чем рискует?» – этот вопрос мучил ее днем и ночью. Даниэле было бы во сто крат легче, если бы отцом ребенка Моники был кто угодно, но не Альберто, Альберто Сауседо… От этой мысли ей становилось так горько, что по ночам она сжимала зубами край подушки, чтобы не разрыдаться.

В тот день, когда они втроем вернулись из дома Альберто, Даниэла сделала все возможное, чтобы успокоить свою приемную дочь. Она прекрасно понимала, что сейчас, как никогда, Монике требуется ее участие.

За эти несколько дней Даниэла примирилась с мыслью, что у нее скоро будет внук. Она сознавала, что ребенок ни в чем не виноват, и боялась только, что муж возненавидит малыша из-за того, что его отец Альберто.

Впрочем, за восемь лет совместной жизни Даниэла хорошо изучила характер Хуана Антонио и не сомневалась, что сумеет заставить его изменить отношение к внуку.

Сейчас ее больше беспокоила другая мысль. После недавнего разговора с Моникой у Даниэлы осталось ощущение, что ее приемная дочь что-то скрывает от нее. Она постепенно склонялась к мысли, что Моника в глубине души сомневается в справедливости ее слов, сказанных об Альберто, более того, она продолжает любить его.

Даниэла вспомнила свою собственную историю. Тогда, восемь лет назад, она долго и болезненно переживала свой разрыв с Альберто, несколько раз была готова все ему простить, лишь бы не расставаться с ним. А ведь она была уже зрелой женщиной с немалым жизненным опытом. Чего же в таком случае можно ждать от Моники, если ей едва исполнилось восемнадцать лет, и Альберто наверняка был первым мужчиной в ее жизни?

С такими невеселыми мыслями Даниэла вошла в комнату мужа и опустилась рядом с ним на диван. Ей необходимо было поделиться своими сомнениями с Хуаном Антонио. Даниэла рассказала мужу о недавней встрече Моники с Альберто.

– Разумеется, наша дочь не стала с ним разговаривать, однако беда в том, что она его любит.

– Больше никогда мне это не говори, – Хуан Антонио резко встал и сделал несколько нервных шагов, – моя дочь неспособна любить такого мерзавца.

– У Моники очень влюбчивый характер, – возразила мужу Даниэла. – Иначе, как объяснить, что она попалась в сети Альберто.

– Как красиво иногда могут звучать слова «влюбчивый характер», – в голосе Хуана Антонио чувствовалось негодование.

– Неужели ты до сих пор этого не понял? Сейчас Моника, как никогда, нуждается в любви.

– Ей не на что жаловаться, – Хуан Антонио явно не понимал беспокойства жены, – мы позаботимся о ней, поможем ей нормально жить в будущем.

Даниэла не собиралась уступать. Она изо всех сил старалась доказать мужу свою правоту, убедить его изменить отношение к Монике. Ей хотелось, чтобы он перестал строить из себя оскорбленного отца и не заставлял дочь страдать еще больше.

Однако Хуан Антонио упорно стоял на своем. Казалось, доводы жены не достигали его слуха. С каждой минутой он распалялся все больше:

– Я не собираюсь утешать Монику! Я никогда ей ни в чем не отказывал. Я даже нашел для нее новую мать, чтобы она позаботилась о ее воспитании!

Это уже был камушек в огород Даниэлы. Она пристально посмотрела на мужа и спросила его неожиданно тихим голосом:

– Хуан Антонио, зачем ты мне это говоришь?

Хуан Антонио понял, что зашел слишком далеко в своих упреках:

– Прости меня, я так взволнован, что не отдаю отчета своим словам.

– Я тебя понимаю. По-моему, эта наша первая ссора с тех пор, как мы поженились. Очень жаль, что она случилась именно сейчас, в такую минуту, когда мы должны поддерживать друг друга.

После разговора с мужем у Даниэлы стало немного легче на душе. Теперь она, по крайней мере, могла не беспокоиться о Хуане Антонио и Монике. «Ну хоть дома у меня будет спокойно, – думала Даниэла, садясь в машину, чтобы ехать в Дом моделей, – если, конечно, все это можно назвать спокойствием».

В последние три дня Даниэла почти не бывала здесь, ей пришлось временно поручить все текущие дела Джине и Росе. Сегодня она рассчитывала, наконец, задержаться в Доме моделей подольше. Ей необходимо было подготовиться к очередной рекламной кампании, которая была уже не за горами.

Однако, оказавшись в своем кабинете, Даниэла не могла сосредоточиться, все валилось у нее из рук. Мысль о том, что Альберто не оставляет Монику в покое, не выходила у нее из головы.

Даниэла отложила в сторону образцы рекламных проспектов, которые только что принесла ей Роса, и задумалась, опершись локтями на крышку стола. Ее раздумье длилось недолго. Даниэла встала, резким движением откинула волосы, как бы освобождаясь от сомнений, и быстрым шагом вышла в приемную.

Роса бросила на нее удивленный взгляд:

– Вы уходите?

– Да, у меня есть одно неотложное дело.

– Когда вы вернетесь? Что я должна сказать сеньоре Джине, если она будет спрашивать о вас?

– Не знаю, Роси, не знаю, – рассеянно ответила ей Даниэла, направляясь к выходу.

Даниэла вела машину и размышляла: «Вот уже третий раз, как я еду к Альберто на этой неделе. Не слишком ли много чести?» Даниэла повернула направо. Теперь до знакомого ей дома оставалось всего полтора квартала. Еще не поздно было передумать и повернуть обратно. Но ее решение было твердым: «Я должна в последний раз попытаться заставить его понять, что ему следует оставить Монику в покое. Ведь он когда-то был моим мужем. Может быть, в его душе осталась хоть капля уважения ко мне».

Даниэла оставила машину неподалеку от входа во двор и через несколько минут уже нажимала кнопку звонка той самой двери, у которой она стояла неделю назад. Дверь долго не открывали, наконец на пороге появился Альберто и отвесил ей шутливый поклон:

– Твой приход очень кстати. Ты можешь приготовить мне завтрак, – Альберто сделал широкий жест, приглашая Даниэлу войти.

Даниэла посмотрела на его лицо. За прошедшие дни синяки под глазами приняли зловещий иссиня-желтый оттенок, а ссадины на лбу и на подбородке, казалось, светились в полумраке прихожей. Левое ухо Альберто слегка опухло и придавало ему какой-то придурковатый вид. На переносице образовался большой кровоподтек, напоминавший лесной орех.

«Да, здорово он его отделал», – подумала Даниэла с невольным уважением к мужу и проговорила:

– Как видно, мы тогда еще не обо всем поговорили с тобой. Я узнала, что ты встречался с Моникой возле дома Маргариты.

– Я ее очень люблю и не могу сидеть сложа руки, – Альберто вздохнул, было трудно понять, говорит ли он это всерьез или просто издевается над Даниэлой.

– Ты просто напрасно тратишь время. Она не желает тебя видеть, – в голосе Даниэлы чувствовалось презрение, она прекрасно знала, что представляет собой ее бывший муж, и понимала всю лживость и лицемерие его слов. – Альберто, Моника не виновата в том, что произошло между нами, – теперь Даниэла пыталась говорить спокойно. – Я прошу тебя, не надо больше портить ей жизнь.

– Но я же люблю ее. Я не могу забыть ее поцелуев, – Альберто напустил на себя горестный вид. – Она еще совсем юная, но в ней столько страсти.

С этими словами Альберто слегка обнял Даниэлу за талию. Она резко отшатнулась:

– Не смей прикасаться ко мне! – Даниэла с силой оттолкнула от себя Альберто, который потерял равновесие и неловко опустился в стоявшее рядом кресло.

Даниэла больше не могла и не хотела сдерживать ярости, которая накопилась в ее душе за эти дни. В Альберто полетело все, что попадалось ей под руку: блокнот, какая-то книга, подушка от дивана.

Альберто, сидя в кресле, увертывался от летящих в его сторону предметов и пытался хоть как-то урезонить Даниэлу:

– Ты с ума сошла! Что ты делаешь! Да успокойся же ты, наконец!

Он не выдержал, поднялся с кресла и закричал прямо в лицо Даниэле:

– Кто ты такая, чтобы мне приказывать? Ты думала устроить себе счастливую жизнь, да? Ну нет, ты у меня заплатишь за все, что ты со мной сделала!

Неожиданно Альберто крепко схватил Даниэлу за плечи, прижал к себе так, что у нее перехватило дыхание, и попытался поцеловать. Даниэла отбивалась, как могла. Между ними возникла короткая схватка:

– Пусти меня! Отпусти! – Даниэла ударила Альберто локтем в солнечное сплетение.

Альберто вскрикнул от боли, но тут же с силой толкнул Даниэлу всем телом. От удара она повалилась навзничь и, падая, ударилась затылком о стол.

Альберто наклонился, дотронулся до ее лица, чуть приподнял ее за плечи и зловеще улыбнулся. Даниэла потеряла сознание.

Моника теперь часто навещала Маргариту. Ей нравилось бывать у нее дома, потому что рядом со своей подругой она чувствовала облегчение. У Маргариты ей никто не мешал оставаться наедине со своими мыслями. Маргарита, в отличие от Летисии, была слишком деликатна, чтобы докучать Монике надоедливыми вопросами. Однако она тоже не одобряла ее знакомства с Альберто и не стеснялась прямо говорить Монике об этом:

– Это все несерьезно. Ты должна забыть о нем и прислушаться к словам матери.

– Он теперь стал другим… – начала было Моника, но их разговор прервал телефонный звонок.

Маргарита сняла трубку и тут же опять положила ее:

– Опять кто-то ошибся, – пояснила она Монике. Моника не могла этого не заметить и решила сама ответить на следующий звонок. Каково же было ее удивление, когда в трубке послышался приглушенный расстоянием взволнованный голос Альберто:

– Я знал, что застану тебя здесь. Пожалуйста, приезжай прямо сейчас ко мне домой. Ты убедишься, что я ни в чем не виноват. Я хочу оправдаться перед тобой.

В трубке послышались прерывистые гудки. Моника задумалась на несколько минут, потом быстро встала, взяв свою сумочку, и собралась уходить.

Напрасно Маргарита пыталась удержать ее от этого безрассудного, по ее мнению, шага. Моника не хотела слушать ее:

– Пойми, Маргарита, я не знаю, кому верить, и мне нужно разрешить мои сомнения.

– Я думаю, твоему отцу это не понравится, – продолжала отговаривать Монику подруга, – а потом, он ведь нанял человека, чтобы следить за Альберто. Вдруг тебя там увидят?

– Мне нет до этого дела. Никто не может понять, что я сейчас чувствую. Я обязана выслушать его, ведь он же отец моего ребенка, – с этими словами Моника вышла из комнаты, пообещав Маргарите скоро вернуться и обо всем рассказать.

…Альберто открыл дверь, пропуская Монику в прихожую. При этом она заметила, как он торопливо поправлял рубашку, расстегнутую чуть ли не до пояса. Моника осмотрелась по сторонам и произнесла:

– Не знаю, стоило ли мне приезжать сюда.

– Я хочу показать тебе, как глубоко ты заблуждалась, – Альберто жестом пригласил ее пройти в комнату.

Моника сделала несколько неуверенных шагов и застыла в остолбенении. На диване прикрывшись халатом Альберто полулежала Даниэла. Моника стояла широко открыв глаза от изумления. Альберто осторожно приблизился к ней и проговорил:

– Она по-прежнему меня любит. Она пришла соблазнить меня. Ей хочется, чтобы мы с тобой расстались.

Даниэла открыла глаза, огляделась и попыталась сказать что-то в свое оправдание, но Моника не захотела ее слушать и опрометью бросилась из квартиры Альберто.

Даниэла почувствовала, как ее лицо заливает краска стыда. Она знала, на что способен ее бывший муж. Но такое… Нет, это просто не укладывалось в ее голове. «Это верх подлости, цинизма, в нем не осталось ничего человеческого, – Даниэла никак не могла прийти в себя. – Жалко, что в тот раз я удержала Хуана Антонио от дальнейшей расправы, мало ему досталось». Даниэла была готова сама броситься с кулаками на Альберто, столь велика была ее ярость, но постепенно здравый смысл взял верх над эмоциями.

Даниэла поднялась с дивана и стала одеваться. Альберто подошел к ней и с издевкой предложил:

– Хочешь, возьми мой халат, ведь ты же у себя дома.

– Больше ты ничего не сделаешь, Альберто, – голос Даниэлы звучал на удивление спокойно.

– Интересно, что ты станешь делать? Бить меня, оскорблять, плакать? Я теперь не боюсь ни тебя, ни твоего мужа. Моника больше не поверит ни единому твоему слову.

– Ты ошибаешься, – Даниэла чувствовала, как бешенство снова охватывает ее, – то что ты сейчас сделал, ничего не значит, потому что она видела, как я любила ее все эти годы.

– Какие красивые слова, – Альберто сделал вид, что собирается аплодировать. На его губах играла ехидная усмешка.

– Замолчи, – Даниэла больше не могла сдерживать себя и с размаху ударила Альберто по щеке. Потом еще и еще. С ней сделалась истерика. Слезы душили ее:

– Ты негодяй, сволочь. Ты просто сумасшедший, – пощечины градом сыпались на Альберто, однако он, казалось, даже не пытался сопротивляться, а только уворачивался от ударов, приговаривая:

– Давай, давай, ну еще.

Ему явно доставляло радость видеть, как страдает Даниэла, именно об этом он мечтал все долгие восемь лет, проведенные в тюрьме, и этого он добивался последние несколько месяцев.

Наконец ему это надоело. Альберто оттолкнул Даниэлу, которая теперь лишь изредка всхлипывала, и откинувшись в кресле, лениво проговорил:

– Ну ладно, хватит с меня твоих угроз. И вообще, я уже устал от тебя, уйди, сделай мне одолжение, – Альберто на секунду замолчал, а потом добавил, криво усмехнувшись: – Не зря говорят, что все тещи невыносимые.

– Ты еще пожалеешь! Ты еще пожалеешь об этом! – Даниэла на мгновение задержалась у двери. – Клянусь всем святым, что только у меня есть.

…Моника не помнила, как вернулась домой. Сейчас ей хотелось только одного: скорее добраться до своей комнаты, лечь в постель и ни о чем не думать. Поднимаясь по лестнице, Моника столкнулась с Марией.

Взглянув в лицо Моники, Мария сразу поняла, что что-то случилось. Услышав ее рассказ, Мария старалась успокоить Монику, убедить ее, что здесь что-то не так, что она ни в коем случае не должна поддаваться эмоциям и торопиться с выводами, не выслушав сначала Даниэлу.

Моника не хотела соглашаться с доводами Марии. Сцена, свидетелем которой она только что была, все время стояла перед ее мысленным взором. Она не понимала, как ее приемная мать, которую она так любила и которой безраздельно доверяла все эти годы, могла так жестоко обмануть ее.

После того, что случилось в доме Альберто, Даниэла не могла сразу ехать домой. Она вернулась в Дом моделей, где ее уже ждала Маргарита, которая очень беспокоилась после того, как Моника уехала от нее к Альберто. Даниэла обо всем рассказала ей. Маргарита тоже в свою очередь поделилась с Даниэлой переживаниями, связанными с Моникой. Теперь Даниэле стал ясен коварный план ее бывшего мужа. Она попрощалась с Маргаритой и заторопилась домой. На сердце у нее было неспокойно: неизвестно, как может поступить Моника, после такого потрясения от нее можно было ожидать что угодно. Да и Хуан Антонио тоже мог по-своему отреагировать на всю эту историю, если, не дай Бог, Моника решит поделиться с ним своими переживаниями.

Увидев Даниэлу, Моника резким движением поднялась с постели и сделала несколько быстрых шагов по комнате, потом остановилась и проговорила, не давая Даниэле ничего сказать:

– Можешь мне ничего не говорить. То, что я видела, лучше любого объяснения.

– Моника, дочка… – начала было Даниэла, но Моника не дала ей договорить:

– Ты развлекалась с Альберто или просто вспомнила о старых временах?

Услышав такие слова, Даниэла дала Монике пощечину. До этого она ни разу не позволяла себе ударить свою приемную дочь, но сейчас она не могла удержаться, молча переносить такие оскорбления было выше ее сил.

Моника не ожидала такого поворота событий. Она опустилась в кресло и залилась слезами. Пощечина подействовала на нее отрезвляюще. Ей вдруг стало ясно, какую ошибку она совершила, бросив Даниэле такое страшное обвинение.

Поэтому теперь, выслушав рассказ своей приемной матери, она долго сидела в раздумье, опершись руками на подлокотники кресла, а потом медленно произнесла тихим голосом:

– Этого не может быть…

Моника встала, подошла к Даниэле и хотела обнять ее за плечи. Но Даниэла отстранила ее:

– Не трогай меня, – голос ее дрожал от волнения. – Неужели ты настолько глупа, чтобы любить такого человека? Неужели ты до сих пор как следует не узнала меня за столько лет?

Монике стало нестерпимо стыдно за свое поведение.

Она готова была упасть на колени, лишь бы Даниэла простила ее:

– Мама, пожалуйста, прости меня, я сделала ужасную глупость, что не послушалась Маргариту и поехала к Альберто, – Моника не находила слов, чтобы оправдаться перед своей приемной матерью. – Но ты же сама говорила, что каждый имеет право высказаться, вот я и захотела выслушать его объяснения.

– К Альберто это не относится, – горестно вздохнула Даниэла, – он уже давно сказал все, что мог. – Даниэла откинулась в кресле и продолжала: – Моника, я хочу чтобы ты, наконец поняла, единственное, чего добивается Альберто, это искалечить твою жизнь. Поэтому ты должна быть умнее его.

Они еще долго разговаривали. Моника постепенно приходила в себя от потрясения. Теперь она уже спокойно слушала свою приемную мать, с каждой минутой все больше убеждаясь в ее правоте. Когда Даниэла предложила Монике поехать вместе с ней в круиз, она решительно отказалась. Такой выход из положения выглядел в ее глазах малодушием. Кроме того, Моника считала, что не заслуживает такого подарка после всего того, что ее родителям пришлось перенести по ее вине.

За этим разговором их и застал Хуан Антонио, заехавший домой пообедать. Узнав о случившемся, он начал упрекать Монику, справедливо считая, что она виновата в том, что случилось с ее приемной матерью:

– Тебе незачем было ездить туда. Видишь, чем это кончилось.

– Этого уже не поправить, – вмешалась в разговор Даниэла. – Вместо того, чтобы вспоминать об ошибках, нам следует подумать, что мы будем делать.

– О чем здесь думать? – Хуан Антонио устремил на жену удивленный взгляд. – Я прямо сейчас поеду к нему и объясню раз и навсегда, с кем он вздумал связываться.

Моника попыталась отговорить отца, но Даниэла на этот раз не поддержала свою приемную дочь. Она была слишком зла на Альберто, чтобы удерживать мужа от расправы с ним:

– Так будет лучше, Моника, – со вздохом сказала она. – Альберто не понимает человеческого языка. Пусть он убедится, что мы вовсе не беззащитны.

…Хуан Антонио не имел привычки откладывать дела в долгий ящик, поэтому через два часа после разговора с женой и дочерью он уже сидел в своей машине неподалеку от дома, где жили Альберто и Давид. Ему не пришлось долго ждать. Он издали заметил, как из-за угла появился знакомый автомобиль. «На ловца и зверь бежит», – подумал Хуан Антонио, освобождаясь от пиджака и закатывая повыше рукава рубашки.

На этот раз он не собирался долго церемониться с Альберто. Не успел тот запереть дверцу машины, как железная рука Хуана Антонио уже крепко держала его за воротник рубашки. Альберто сделал вид, что не испугался, он криво ухмыльнулся и произнес:

– Я знал, что вновь встречусь с вами. Только предупреждаю, кулаками вы ничего не добьетесь.

Хуан Антонио приступил к делу без всяких предисловий. Голова Альберто дернулась от первого удара.

– Я вас не боюсь, оставьте меня в покое!

«Видно, этого недостаточно», – решил про себя Хуан Антонио и добавил Альберто кулаком под ребра:

– Да как ты посмел дотронуться до Даниэлы? Как ты осмелился так нагло врать Монике?

Альберто охнул от боли, но гадливая улыбка все равно не покидала его лица.

– Я только сказал правду. Даниэла сама пришла ко мне, она по-прежнему любит меня. – Хуан Антонио заработал руками, как молотилка. – Я не виноват, если вы считаете себя суперменом, а ваша жена придерживается другого мнения.

– Трус, слюнтяй! – Хуан Антонио нанес Альберто мощный удар в челюсть. Это был его коронный прием. Альберто мешком свалился на мостовую. Хуан Антонио перевел дыхание, потом дотронулся носком ботинка до подбородка Альберто и с расстановкой произнес:

– Если еще хоть раз подойдешь к моей жене или дочери, будешь рассказывать об этом на том свете.

Альберто, шатаясь, поднялся на ноги. Его уже давно так не били. Он с трудом открыл дверцу машины и опустился на сиденье. Хуан Антонио стоял, устало опершись на крыло соседнего автомобиля. Альберто резким движением захлопнул дверцу:

– Это еще как сказать! – выкрикнул он в окно, и машина рванулась с места.