Текст книги "Моя вторая мама. Том 2"

Глава 8

Вот уже восемь лет, как Рамон и Сония жили вместе. За эти годы Рамон возмужал, стал солиднее. Теперь он совсем не был похож на того наивного мальчика-садовника, каким его впервые увидела Сония. Рамон уже давно закончил университет, у него была интересная работа, которой он отдавался всей душой. Сонии теперь часто приходилось подолгу оставаться дома одной. Рамон возвращался поздно, а иногда и вообще уезжал по делам на несколько дней.

Вот и сейчас Сония сидела в кресле с газетой в руках. У нее на коленях удобно устроился большой пушистый кот.

За стеной послышался звук приближающихся шагов. «Это Рамон», – подумала Сония и, отложив в сторону очки, поправила прическу.

Дверь распахнулась, на пороге появился Рамон. Он поставил на пол чемодан, небрежно бросил на кровать папку с бумагами, подошел к Сонии и поцеловал ее в лоб. Сония нежно обняла его за плечи:

– Мальчик мой. Мой дорогой малыш.

– Сония, мы же договорились, что ты больше не будешь меня так называть, – в голосе Рамона сквозило недовольство. Он присел на край кровати и почесал кота за ухом.

– А раньше тебе это нравилось…

– Раньше, раньше. Раньше у меня не было ни образования, ни работы, я вообще ничего из себя не представлял, – Рамон поправил галстук. – Мне не нравится, когда ты разговариваешь со мной, как с ребенком. – С этими словами Рамон встал и направился в ванную.

«В последнее время он стал какой-то чужой, – Сония почувствовала как к горлу подкатывает комок. – Он с каждым днем все больше отдаляется от меня, что если у него кто-нибудь есть?» От этой мысли Сонии сделалось не по себе, слезы брызнули у нее из глаз. В таком виде ее застал Рамон:

– Пожалуйста, Сония, только не начинай опять…

– Я знаю, что надоела тебе, в этом все дело.

– Сония, я так устал от твоих штучек, – было видно, что Рамону уже не первый раз приходилось сталкиваться с подобными сценами. – Ты стала ужасно ревнивой. Ты, наверное, думаешь, что я твоя собственность, да?

– Просто я боюсь потерять тебя, – Сония наконец уняла слезы и лишь изредка всхлипывала. – Ведь у меня нет никого, кроме тебя.

– Но ты сама никогда не пыталась ничего изменить в своей жизни, – Рамон старался говорить уравновешенным тоном. – Сколько я тебя помню, ты только сидела взаперти и жаловалась, что у тебя нет ни друзей, ни детей, похоже, что ты обижена на весь мир.

Сония тяжело вздохнула, ей было горько слушать эти слова, хотя в глубине души она сознавала, что Рамон прав, и ей необходимо изменить свой характер, если она действительно не хочет расстаться с ним. Она поднялась с постели и подошла к Рамону.

– Я даю тебе слово, что больше не буду сидеть дома и постараюсь найти новых знакомых.

– Старых ты потеряла из-за меня.

– Мне их не жалко. Значит, они не были настоящими друзьями, – Сония придирчиво посмотрела на свое отражение в зеркале и вздохнула. – Сейчас искренние люди встречаются нечасто.

– Ну, я думаю, ты все-таки сможешь их найти, – поспешил успокоить ее Рамон. – Ладно, давай лучше пообедаем, а то мне уже скоро нужно возвращаться на работу.

После обеда Рамон попрощался с Сонией и вышел из дома. У него оставалось еще немного времени, поэтому можно было не торопиться. Он сел в машину и завел мотор. После недавнего разговора с Сонией в душе Рамона остался неприятный осадок. Он решил прокатиться немного по улицам Мехико, тем более что в последние месяцы он был слишком занят и нигде не бывал.

Рамон вел машину в сторону парка. Он почти не следил за дорогой, его голова была занята мыслями о Сонии: «Так дальше жить нельзя, с каждым днем она будет ревновать меня все сильнее». В то же время голос совести напоминал Рамону: «Ты не можешь бросить ее. Всем, чего ты достиг, ты обязан только ей одной».

Вдруг в толпе прохожих Рамон различил знакомое лицо. Это была Маргарита. Она бежала куда-то, не разбирая дороги. Приглядевшись, Рамон заметил, что Маргарита плачет. Он притормозил у тротуара и окликнул ее:

– Привет. Ты что, уже не узнаешь меня?

– Извини, Рамон, мы так долго не виделись.

– Хочешь, поедем выпьем по чашечке кофе и поговорим заодно?

Маргарита на минуту задумалась, потом села рядом с Рамоном, и машина тронулась с места.

Через несколько минут Рамон и Маргарита уже сидели за столиком в маленьком кафе. Рамон заказал кофе с мороженым.

По дороге Маргарита немного успокоилась и рассказала Рамону свою историю. Рамон очень удивился:

– Что же ты не сказала матери, что ее женишок перепутал под столом ее ногу с твоей?

– Я так разозлилась, что просто дала ему по роже и сбежала оттуда.

– Да, если они поженятся, тебе будет нелегко. – Рамон на минуту задумался, потом снова заговорил:

– Ужасно чувствовать себя одинокой, особенно если ты уже немолодая женщина.

– Ты имеешь в виду Сонию? – неожиданно спросила Маргарита.

Рамон удивленно поднял глаза. «С чего это она вдруг вспомнила Сонию? По-моему, у нее и без этого есть о чем подумать», – вздохнул он, поудобнее усаживаясь у кресле:

– Мне не хочется говорить о ней, тем более с тобой. Ведь ты дружишь с Моникой, а она племянница Сонии.

– Раньше мы чаще встречались с тобой. Почему ты стал меня избегать? – Маргарита медленно помешивала ложечкой кофе. – Наверное, Сонии не нравится, когда ты вспоминаешь обо мне, да?

– В последнее время она стала очень ревнивой, – по тону Рамона было заметно, что ему больше не хочется продолжать этот разговор. – Давай лучше сменим тему.

– Насчет меня можешь не сомневаться. Мы с тобой останемся друзьями несмотря на то, что Моника – племянница Сонии.

Рамон сидел, погруженный в свои мысли. Его кофе давно остыл. Казалось, слова Маргариты не доходили до него. Заметив это, Маргарита дотронулась до руки Рамона и сказала:

– Я очень рада, что встретила тебя. Там в парке я просто не знала, что мне делать.

– Мне тоже приятно тебя видеть, – голос Рамона звучал рассеянно, он все еще думал о своем.

– Надеюсь, теперь мы будем встречаться почаще.

– Правда? – встрепенулся Рамон. – Тогда дай мне твой телефон. – С этими словами он протянул Маргарите ручку и записную книжку.

– Если хочешь, я не стану говорить Монике о нашей встрече, – Маргарита встала из-за столика.

Рамон поднялся вслед за ней:

– Как пишут в романах, мы будем хранить нашу дружбу в глубокой тайне… А если серьезно, в этом случае, я буду тебе очень признателен.

Рамон и Маргарита вышли на улицу и сели в машину. Рамон отвез Маргариту в центр города, там они попрощались. Рамон взглянул на часы. Уже полчаса, как он должен быть на работе. «Ничего, подождут. Не каждый день случаются такие встречи», – подумал он, снова садясь в машину.

Глава 9

Даниэла подняла голову. Ужас охватил ее. Она на мгновение резко зажмурила глаза и тут же открыла их. Нет, это был не сон. В дверях действительно стоял Альберто Сауседо, ее бывший муж, которого она не видела восемь лет.

Казалось, годы, проведенные в заключении, не отразились на его внешности. Только лицо Альберто стало чуть суше, и в волосах появилась заметная проседь.

Альберто стоял, опершись на притолоку двери, на губах его играла саркастическая усмешка, так хорошо знакомая Даниэле.

Да, она готова была встретить здесь кого угодно, но только не его. Даниэла чувствовала, что у нее кружится голова. Хорошо еще, что она сидела, иначе упала бы в обморок.

Впоследствии Даниэла не могла вспомнить, сколько времени они вот так смотрели друг на друга: может быть час, а может, всего несколько минут. Время сжалось в ее сознании и превратилось в какую-то субстанцию, пугающую своей неопределенностью.

Наконец Даниэла понемногу пришла в себя и бросила в лицо Альберто:

– Ты?

– А ты до сих пор не можешь этому поверить, да? – Альберто явно наслаждался беспомощностью Даниэлы. – Как видишь, твои старания были напрасны, за эти восемь лет я не умер в тюрьме, и мы опять встретились с тобой. Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Нет! нет! – Даниэла бросилась к Альберто и ударила его по лицу. – Будь ты проклят.

Она снова попыталась ударить его, но Альберто перехватил ее руку.

– Только одно придавало мне силы, Даниэла, – Альберто злорадно улыбался. – Мысль о том, что я должен вернуться и отомстить тебе.

Лишь теперь Даниэла поняла весь ужас своего положения. Слезы отчаяния душили ее, она и не пыталась их скрывать:

– Ведь ты однажды уже испортил мне жизнь. Зачем тебе это нужно? Это несправедливо.

– А ты? Разве справедливо ты поступила? Ты же упекла меня в тюрьму. Я потерял лучшие годы моей жизни. – Альберто зловеще улыбнулся. – Я ненавижу тебя, Даниэла. Ты у меня узнаешь, что почем.

– Но в чем провинилась Моника? Почему она должна стать жертвой твоей злобы? – в голосе Даниэлы чувствовалась мольба.

– Это еще только начало, – злорадствовал Альберто. – Кстати, может быть мне теперь лучше называть тебя мамой? Ведь, как говорится, нет худа без добра. Ты не теряешь дочь, наоборот, у тебя теперь будет еще и сын, – Альберто нагло расхохотался ей прямо в лицо.

Но Даниэла уже знала, как ответить своему бывшему мужу. Она взяла себя в руки. Альберто рано было торжествовать победу.

Даниэла встала, поправила прическу и твердо проговорила, глядя прямо в глаза Альберто:

– В одном ты можешь не сомневаться, я не позволю, чтобы с моей дочерью что-нибудь случилось. Никто не посмеет ничего ей сделать! Никто!

– Ну тогда считай, что кое-что уже сделано, – ответил Альберто с издевкой.

– Какой же ты мерзавец! Ты не должен был выходить из тюрьмы.

– Меня выпустили досрочно… за примерное поведение.

– Ну так знай, я не успокоюсь до тех пор, пока ты снова там не окажешься.

Альберто покачал головой. Угроза Даниэлы ничуть не испугала его. Он приблизился к ней и четко произнес:

– Ты ничего не сможешь мне сделать. Моника уже взрослая и сама отвечает за свои поступки. – Даниэла сделала несколько шагов назад. – И потом, я хочу, чтобы она сохранила честь, – продолжал Альберто. – Я готов на ней жениться. Каролина давно развелась со мной, так что я теперь свободен.

Слова Альберто вызвали у Даниэлы новый приступ гнева. Она готова была разорвать его на куски:

– Ты больше не подойдешь к Монике на пушечный выстрел, я тебя предупреждаю, – голос Даниэлы звучал тихо, но в нем ощущалась сила.

– И как же ты мне можешь помешать? – спросил Альберто.

– Я расскажу ей правду о тебе.

– Я же отец ее будущего ребенка.

– Этот ребенок обойдется без отца, тем более, без такого, как ты. Ты еще получишь свое. Ты не знаешь, на что способна мать, защищающая своих детей.

Даниэла распахнула дверь. Альберто догнал ее и протянул сумочку, которую она чуть было не забыла. Даниэла вырвала ее из рук Альберто и бегом спустилась по ступенькам. Слезы застилали ей глаза. «Я немедленно должна рассказать обо всем Хуану Антонио», – подумала она, садясь в машину.

По дороге домой Даниэла заехала к Джине и рассказала ей о встрече с Альберто. Джина не хотела верить своим ушам, ее возмущению не было предела. Она согласилась с тем, что Моника должна узнать всю правду об Альберто, и посоветовала Даниэле немедленно поставить в известность Хуана Антонио. Поблагодарив подругу за участие, Даниэла отправилась домой.

…В этот день Хуан Антонио специально ушел с работы пораньше. В последнее время у них с Мануэлем практически не было свободного времени, им приходилось часто выезжать на строительство новой фабрики, кроме того текущие дела фирмы постоянно требовали их внимания. Поэтому Хуану Антонио теперь редко приходилось обедать дома. Но сегодня он все-таки решил выбраться, тем более что Даниэла тоже обещала приехать к обеду.

Дома он застал только Монику. Хуан Антонио и Моника спустились в столовую. До обеда оставалось еще немного времени. Хуан Антонио стал расспрашивать дочь о том, как она живет, о ее планах на будущее, ведь в последнее время ему нечасто удавалось вот так, не торопясь, поговорить с ней наедине.

Неожиданно дверь распахнулась, в столовую вошла Арселия с кипой белья в руках и, покачиваясь, стала подниматься по лестнице. Было видно, что она навеселе.

Хуан Антонио внимательно посмотрел на Арселию, потом на Монику, которая бросилась было ей помочь. «Опять, – подумал Хуан Антонио, – с этим пора кончать!» Тут он вспомнил, как недавно, открыв бар, он обнаружил, что бутылка его любимого коньяка была пуста. Это случилось как раз после визита Арселии. Хуан Антонио взял Арселию за руку:

– Немедленно убирайтесь отсюда! Идите к Марии, она вас рассчитает.

Арселия пыталась что-то возразить заплетающимся языком, но Хуан Антонио был непреклонен.

Спустя некоторое время Моника подошла к отцу. Ей было жаль Арселию. Она прекрасно знала, что Хуан Антонио давал ей заработать лишь для того, чтобы она не сидела на шее у своего сына Федерико, который тоже работал у него. Хуан Антонио относился к Федерико с сочувствием, считал, что тот обязательно должен учиться в университете, что из него со временем получится отличный специалист.

Однако на этот раз уговоры Моники оказались напрасными.

– Я уже все сказал, – оборвал ее отец. – Я найду способ помочь Федерико, я дам ему прибавку к зарплате, чтобы возместить те деньги, которые получала его мать, вот и все.

В этот момент в столовую быстрыми шагами вошла Даниэла:

– Пойдем, мне нужно поговорить с тобой, – сказала она Монике.

– Вы можете поговорить и после обеда, я просто умираю с голоду, – попытался возразить жене Хуан Антонио.

– Обед может подождать. Идем.

Как и ожидала Даниэла, разговор с Моникой был долгим и нелегким. Сначала она не хотела верить своей приемной матери, но постепенно поняла, в какую ловушку попала. В ее душе на смену отчаянию и досаде пришло чувство жалости к Даниэле, ведь Моника знала, как переживает за нее ее приемная мать:

– Как же я могла довериться ему, мама? Он мне казался таким искренним, когда говорил о любви, когда целовал меня. Что же мне теперь делать?

– Я помогу тебе, – Даниэла погладила дочь по голове. – Конечно, нет ничего хорошего в том, что теперь у тебя будет ребенок, но это не так уж страшно.

– Отец убьет меня! Что я натворила, мама? – слезы мешали Монике говорить.

– Нет, что ты. Идем к нему прямо сейчас.

– Нет, мама! нет! Я тебя умоляю.

– Он должен об этом знать. Он лучше, чем кто-либо другой, сумеет разобраться с Альберто.

Наконец Моника согласилась с доводами Даниэлы:

– Ты, наверное, права. Зачем обманывать отца?

– Ладно, идем к нему, он, наверное, нас заждался, – сказала Даниэла с напускной веселостью.

Хуан Антонио по-прежнему ждал их в столовой. Он с удивлением отметил, что у его жены и дочери заплаканные глаза и какой-то встревоженный вид. Даниэла приблизилась к мужу и медленно проговорила:

– Хуан Антонио, ты должен об этом знать. Моника ждет ребенка.

Слова эти произвели эффект разорвавшейся бомбы. Хуан Антонио вскочил со стула и закричал:

– Что ты говоришь?!

– Я только сегодня узнала об этом, как и о том, что отца ее ребенка зовут Альберто Сауседо.

Хуан Антонио в бешенстве бросился к дочери:

– Если бы ты не поссорилась с Лало, все было бы по-другому! Уж он бы никогда не сделал этого!

– Папа, я тебя умоляю, постарайся меня понять.

– Что я должен понимать? Что моя дочь ведет себя, словно какая-нибудь… – голос Хуана Антонио дрожал от возмущения.

– Хватит! – оборвала мужа Даниэла. – Сейчас не время для упреков. Нам надо решать, что делать.

– Во-первых, Моника больше никогда не увидит этого подонка, – Хуан Антонио опустился на стул. – А вот насчет ребенка…

– Мы сами его воспитаем, – закончила за мужа Даниэла. – Мы обойдемся без такого отца, как Альберто.

– А этому твоему ухажеру я покажу, – продолжал Хуан Антонио. – Ну-ка поехали к нему. Быстро!

– Правильно! – поддержала мужа Даниэла.

Возле дома Альберто, Хуан Антонио неожиданно поинтересовался:

– Откуда у этого типа столько денег, чтобы жить в таком роскошном доме? Тем более, что он столько лет просидел в тюрьме?

– Может быть, он где-нибудь припрятал часть тех денег, которые наворовал у меня, – высказала предположение Даниэла.

– Ничего, я его снова отправлю в тюрьму! Пусть знает, как обманывать мою жену и дочь.

– Папа, ради Бога! – Моника попыталась хоть немного успокоить отца.

Альберто сидел, развалившись в кресле. От встречи с Даниэлой он испытывал какое-то сатанинское удовлетворение. Когда Даниэла ушла, они с Давидом распили бутылку вина, и теперь Альберто чувствовал легкое головокружение. «Еще немного, и с Даниэлой будет покончено», – думал он.

Дверь в комнату с шумом распахнулась.

– Моника, любимая… – Альберто улыбнулся девушке.

– Я пришла не одна.

Альберто увидел Даниэлу и Хуана Антонио.

– Пришел драться со мной? – Альберто вызывающе смотрел на Хуана Антонио. – Что ж… Давай!

Хуан Антонио сильно ударил его. Альберто перегнулся пополам, но ухмылка не сошла с его лица:

– Давай, давай! – он и не думал сопротивляться и только улыбался в то время, как удары градом сыпались на него.

– Трус! Подонок! – Хуан Антонио остановился, презрительно глядя на Альберто.

Моника закрыла лицо руками:

– Ты говорил, что любишь меня, Альберто, а сам просто хотел отомстить…

– Я не знал, что Даниэла – твоя мать.

– Не верь ему! – возмущенно воскликнула Даниэла.

– Не слушай ее, Моника! – не сдавался Альберто. – Умоляю тебя! Ради нашего будущего ребенка…

– Мама не могла сказать мне неправду!

– Ну, конечно! – Альберто резко повернулся к Даниэле. – Теперь ты стала заботливой матерью! Но я то знал тебя раньше!

Даниэла не выдержала и влепила Альберто пощечину.

– Хватит! Кулаками дела не уладишь! – урезонила Моника Хуана Антонио, державшего Альберто.

– Я еще раз тебе говорю, что готов на ней жениться, – Альберто с трудом шевелил разбитыми губами. – Моника, Даниэла однажды уже упрятала меня в тюрьму и поломала мне жизнь. Не позволяй им лишить меня нашего ребенка.

– Идемте, – голос Даниэлы звучал устало. – Нам здесь больше нечего делать.

– Если еще хоть раз подойдешь к моей дочери, считай себя покойником, – Хуан Антонио толкнул Альберто и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Вернувшись домой, Даниэла долго не могла успокоиться:

– Это просто предел бесстыдства! Как только у Альберто язык повернулся сказать обо мне такое?

– Ты еще удивляешься? – пожал плечами Хуан Антонио. – Что еще можно ждать от этого типа? Но я этого так не оставлю. – Одно плохо, – продолжал он, – ребенку Моники будет нелегко жить. Его все будут ненавидеть из-за отца.

– Но мы все равно будем любить этого малыша, – возразила ему Даниэла. – Нравится тебе или нет, но он наш внук.

– Так-то так, но я бы предпочел, чтобы мои внуки появлялись на свет при других обстоятельствах.

– Я тебя понимаю, но что теперь поделаешь, – Даниэла горестно развела руками. – Забудь, что Альберто отец этого ребенка, ведь Лало тоже сын Альберто. И если ты хочешь, чтобы Моника вышла за него замуж, значит ты должен любить и своего внука.

…Даниэла на цыпочках подошла к двери спальни и тихонько приоткрыла ее. Моника лежала, уткнувшись лицом в подушку и изредка всхлипывала. Даниэла зажгла настольную лампу и присела рядом с дочерью:

– Тебе надо попытаться успокоиться. Я на собственном опыте убедилась, что не нужно склонять голову под ударами судьбы.

– Отец, наверное, очень расстроился, да? – Моника повернулась к Даниэле. – Мне кажется, он никогда меня не простит.

– Нет. Он тебя очень любит. Конечно, он возмущен, ему это неприятно, – Даниэла старалась говорить спокойно. – Если Альберто опять подойдет к тебе, не замечай его и обязательно поставь меня в известность.

– После трепки, которую задал ему отец, он вряд ли на это осмелится.

– Ты плохо его знаешь, он не из тех, кто легко отступает.

– Что теперь будет? Ведь Лало наверняка обо всем узнает.

– Он будет очень переживать. Он так страдал из-за Альберто в детстве, а теперь ему придется страдать еще больше.

В тот же день Хуан Антонио позвонил в сыскное агентство и поручил одному из детективов не только следить за каждым шагом Альберто Сауседо, но и собрать о нем подробную информацию.

Глава 10

Проводив Альберто, Иренэ Монтенегро вернулась в гостиную. Там она застала свою служанку Матильдэ, убиравшую со стола.

Иренэ чувствовала, как волнение все сильнее охватывает ее. То, что она узнала от Альберто, не могло оставить ее равнодушной. Перед ее внутренним взором отчетливо встал образ Даниэлы. Она вспомнила об их последней встрече восемь лет назад. «Интересно, какая она сейчас», – подумала Иренэ, садясь в кресло. Иренэ налила бокал вина, отпила глоток и задумалась. Она вспомнила свою жизнь с Леопольдо, и ее охватило чувство брезгливости. «Пока этот извращенец издевался надо мной, Даниэла жила в свое удовольствие с Хуаном Антонио, – Иренэ ощутила прилив жгучей ненависти. – Ну ничего, теперь настал и ее черед».

Из состояния задумчивости ее вывел голос Матильдэ, тихонько напевавшей себе под нос. Иренэ не смогла удержаться и поделилась со служанкой своими мыслями. Однако Матильдэ не одобрила ее намерений.

– Вы сейчас живете спокойно, ни в чем не испытываете нужды. Зачем вам создавать себе трудности?

– Иногда я чувствую себя такой одинокой, – ответила ей Иренэ. – Только теперь я боюсь заводить знакомства, потому что люди ищут дружбы со мной ради моих денег. Иногда я задаю себе вопрос: неужели в жизни обязательно нужно стремиться к богатству?

– Что толку в деньгах, если нет счастья, – поддержала хозяйку Матильдэ.

Иренэ на минуту задумалась, потом поднесла бокал к губам и проговорила:

– Деньги мне, по крайней мере, дают независимость и возможность делать все, что захочется. А сейчас мне хочется отомстить. Пусть Хуан Антонио и Даниэла убедятся, что последнее слово осталось за мной.

После того как Хуан Антонио, Даниэла и Моника вышли из квартиры Альберто, он некоторое время молча стоял, прислонившись к стене. Потом, словно очнувшись, Альберто быстро подошел к окну и, спрятавшись за портьерой, осторожно выглянул на улицу. Увидев, как семья Хуана Антонио садится в машину, он облегченно вздохнул: «Слава Богу, пронесло!» Взглянув в зеркало, Альберто криво ухмыльнулся: «Ничего, в тюрьме бывало и похуже». Он прошел в ванную и наскоро привел себя в порядок.

Через несколько минут Альберто вышел из подъезда, опасливо озираясь по сторонам. Спустя полчаса он уже сидел в кресле в гостиной Иренэ. Опытный взгляд Альберто сразу остановился на новой прическе хозяйки. «Она ждала меня и заранее приготовилась к нашей встрече», – от этой мысли Альберто сделалось приятно на душе.

– Да, Хуан Антонио все такой же бешеный, как раньше, – Иренэ сочувственно посмотрела на своего гостя.

– Пусть теперь орет и машет кулаками, сколько угодно, Моника все равно останется в положении.

– Ты никогда не теряешь чувства юмора, – Иренэ протянула Альберто бокал вина.

– Я нисколько не сожалею о том, что сделал. Это еще только цветочки.

– А ягодки будут впереди, – подхватила Иренэ, весело улыбнувшись. – Хотела бы я сейчас взглянуть на Монику. В детстве она была очень страшной и большой занудой.

– Ну, она очень симпатичная дурочка, – Альберто обнял Иренэ за талию и усадил к себе на колени.

– Такая же дурочка, как и ее мамаша. Должна же она быть на кого-нибудь похожей. – Глаза Иренэ злобно сверкнули. Альберто погладил ее колено, но Иренэ не реагировала на такое проявление нежных чувств, судя по всему, сейчас ее мысли были заняты другим:

– Если Моника больше не захочет с тобой встречаться, мы вряд ли сможем сделать что-нибудь серьезное.

– Ты забываешь одну мелочь, Иренэ, – в голосе Альберто звучало самодовольство. – Моника по уши влюблена в меня.

– Так-то оно так, – возразила ему Иренэ, – только ни Даниэла, ни Хуан Антонио теперь даже близко ее к тебе не подпустят.

– Ничего, я сам к ней пойду, – Альберто явно не собирался унывать. – Я не успокоюсь, пока она не станет моей женой. Клянусь всем святым, она еще будет ненавидеть Даниэлу.

Иренэ показалось, что она ослышалась. Она встала, прошлась по комнате и, глядя прямо в глаза Альберто, сказала:

– Мне тебя жалко. Если ты женишься на этой соплячке, тебе придется терпеть ее до конца своих дней.

Альберто расхохотался:

– Нет уж, это ей придется меня терпеть, да и теще я тоже устрою веселую жизнь.

Вернувшись к себе, Альберто застал дома Давида, который, как всегда, возился на кухне. Взглянув на разбитое лицо своего товарища, Давид невесело улыбнулся:

– И поделом тебе, ты сам этого добивался.

– Выходит, ты защищаешь Даниэлу, а не меня? – удивился Альберто. – Почему ты никак не поймешь, что у меня на душе? По-моему, я поступаю справедливо.

– Даниэла правильно сделала, что отправила тебя за решетку, – возразил ему Давид. – Ты что, рассчитывал, что она будет жить с тобой как ни в чем не бывало, узнав о том, что ты ее обманул и присвоил огромную сумму ее денег?

Альберто на минуту оторвался от еды и пристально поглядел на Давида, в его глазах промелькнула злоба. Однако Альберто счел за лучшее переменить тему разговора. Сейчас в его планы вовсе не входило ссориться с Давидом.

…Джина вошла в кабинет Даниэлы. Только что ей в голову пришла отличная идея о том, как помочь Монике, и она решила поскорее рассказать о ней своей подруге.

– Слушай, давай отправимся в морской круиз, как тогда, восемь лет назад. И ты можешь взять Монику с собой.

– Нет, – возразила Даниэла, – скоро у нее начнутся занятия в университете, так она скорее отвлечется от своих мыслей.

Джина глубоко вздохнула. При мысли о круизе на нее нахлынула волна приятных воспоминаний. Она не спешила уходить, ей очень хотелось поделиться ими со своей подругой.

Даниэле, казалось, тоже было приятно вспомнить об их совместном путешествии. Поэтому ее разговор с Джиной затянулся на добрые полчаса. Они так увлеклись, что не заметили, как в дверях кабинета появился Альберто Сауседо:

– В приемной никого нет, поэтому я вошел без предупреждения, – Альберто широко улыбнулся.

Джина, как всегда, не растерялась. Она стремительно подошла к Альберто и выпалила ему прямо в лицо:

– Ты самый последний подонок, которого я только знала, немедленно убирайся отсюда!

– Ну, ты тоже немногим лучше меня, – голос Альберто звучал невозмутимо, – за эти годы ты превратилась в омерзительную старуху.

– Тебе нечего здесь делать! – Даниэла наконец овладела собой. – Не сомневайся, я сумею постоять за себя и за моих близких!

Альберто иронически улыбнулся и близко подошел к Даниэле:

– А вот ты ничуть не изменилась. И знаешь, почему? – Альберто вплотную приблизился к своей бывшей жене. – Ты по-прежнему любишь меня и ревнуешь к дочери своего мужа, – на губах Альберто играла торжествующая улыбка. Он вдруг резким движением привлек ее к себе.

– Пусти меня! Пусти! Какой же ты все-таки негодяй! – Даниэла отбивалась изо всех сил. Джина выбежала в коридор позвать кого-нибудь на помощь.

Альберто с силой прижал свои губы к губам Даниэлы и попытался поцеловать ее. В кабинете появились Джина, Роса – секретарша Даниэлы и еще одна сотрудница. Втроем они заставили Альберто отпустить Даниэлу.

– Тебе что, мало досталось от моего мужа? – Даниэла с трудом перевела дух. – Я ему расскажу, что ты сейчас сделал.

– Давай, давай, – Альберто нагло улыбнулся, – похоже ты хочешь остаться вдовой, чтобы опять выйти за меня замуж.

Это было уже слишком. Джина подскочила к Альберто и с силой толкнула его в грудь:

– А ну пошел вон! Или я сейчас позвоню в полицию!

…Хуан Антонио вошел в ресторан и огляделся. Он не сразу заметил сеньора Роблеса, сидящего в одиночестве за дальним столиком. «Этот детектив очень пунктуален», – отметил про себя Хуан Антонио, присаживаясь за его столик.

– Мы с моим коллегой следим за каждым шагом нашего подопечного. Проверили его счета, квартиру, где он живет. Оказалось, что он ее снимает. Так что пока, к сожалению, мне нечем вас порадовать.

– Вы должны немедленно сообщать мне обо всем, что узнаете. Я требую, чтобы этот тип ни под каким предлогом не смел приближаться к моей жене и дочери.

– Не беспокойтесь, мы не зря получаем свои деньги, – с этими словами детектив поднялся и незаметно направился к выходу.

Херардо только что закончил разговор с очередным клиентом и решил устроить себе небольшой перерыв. Однако не успел он поудобнее устроиться в кресле и отпустить секретаршу, как в комнате появился Филипе. По озабоченному лицу коллеги Херардо сразу понял: что-то случилось, и он на самом деле не ошибся:

– Вчера вечером я узнал от Джины, что у Даниэлы с Моникой большие неприятности, и мне не хочется, чтобы об этом узнал Лало… – начал издалека Фелипе.

– Что случилось? – перебил его Херардо. – Говори скорее.

– У Моники будет ребенок. И знаешь, кто его отец?

– Понятия не имею.

– Держись крепче, чтобы не упасть, его зовут Альберто Сауседо.

– Что будет, когда Лало об этом узнает? – Херардо явно не ожидал такого поворота событий. Он, конечно, не забыл об Альберто, но все, связанное с ним, казалось ему таким далеким… – Да, – в голосе Херардо чувствовалась растерянность, – это действительно самая плохая новость, которую я мог узнать от тебя. Бедная Каролина, она этого не вынесет.

Херардо поднялся из-за стола. Слова Фелипе подействовали на него, как гром среди ясного неба. «Нет ничего хуже, – думал он, рассеянно глядя в окно, – когда такие известия застают тебя врасплох». Однако по своему характеру Херардо был не из тех, кто пасует перед трудностями. Его замешательство длилось недолго: «Пусть он только попробует дать о себе знать, я быстро найду на него управу».

…Теперь Моника чувствовала себя совсем одинокой. Она видела, как сильно страдает Даниэла, понимала, что отец возненавидел ее, да и что можно было от него ждать, если отцом ее ребенка был Альберто?

Вот уже несколько дней Моника оставалась один на один со своими переживаниями. К чувству вины перед родителями примешивалась досада, что она больше не сможет встречаться с Альберто.

После той сцены в его квартире, свидетельницей которой она была, в душу Моники вкралось сомнение. Слова Альберто глубоко запали ей в сердце. «Он наверняка любит меня, если не побоялся сказать это в лицо моему отцу», – эта мысль не давала Монике покоя, из-за нее она лишилась аппетита и сна. Ей было необходимо излить кому-нибудь душу, но вот только кому? Впервые за все эти годы Монике не хотелось открываться в своих чувствах Даниэле. После того, что она узнала от нее об Альберто, об этом просто не могло быть и речи.

О том, чтобы пойти к отцу, Моника боялась даже и думать: «Он просто выгонит меня из дома, вот и все».

Летисии ей тоже не хотелось говорить о своих переживаниях, Моника не надеялась услышать от нее ничего, кроме обычных замечаний, полных цинизма и злой иронии.

Оставалась только Маргарита. Конечно, Моника была сердита на нее за то, что она рассказала Даниэле о ее тайне, но где-то в душе Моника сознавала, что ее подруга была права и что рано или поздно ей самой пришлось бы во всем открыться своей приемной матери. «Только сейчас она может не понять меня, так как и у нее самой хватает проблем», – думала Моника, когда все-таки решила навестить свою подругу.