Текст книги "Александр и Роксана"

Конечно, поход не проходил без шероховатостей. Особенно тем народам, которые совсем сблизились с персидской властью и основанных на олигархическо-аристократической системе, поход Александра казался сокрушительным селем. Они изо всех сил оказывали сопротивление. Такое ожесточенное сопротивление оказала Памфилия, небольшая область в Малой Азии, что стало для Александром еще одним испытанием. Подчиненный этой самой Памфилии городок Мармара был расположен на вершине холма. Мармаритяне оказали Александру упорное сопротивление. Не сумевший захватить город с одной попытки Александр был отброшен от крепости. Он снова снарядил войско и, придумав новый способ взятия города, приступил к осаде Мармары. Труды молодого царя были напрасны – мармаритяне, взяв свое снаряжение, ушли за горы. Оставшаяся в городе горстка отчаянных воинов, устроив в Мармаре пепелище, отправилась вслед за ними…

Еще одно сопротивление было оказано в Клинсии. Эта народ в этой местности с хорошим укреплением под названием Аспенд жил размеренной жизнью, выращивая чистокровных лошадей для персидского царя и знати. Вначале властители Аспенда вышли навстречу Александру, сообщали о признании его власти. Александр в качестве доказательства того, что этот их шаг не был лишь пустыми словами, потребовал выплатить в казну однократное вознаграждение – пятьдесят талантов золота и передать их новой власти – греко-македонскому войску чистокровных коней. Несмотря на то, что аспендцы ушли, кивая головами в знак согласия, войдя в крепость, они отказались от обещания. Они отправили через какого-то нищего бродягу послание царю, в котором сообщали, что ни золото, ни лошади переданы не будут. Александр, которого подобное приводило в бешенство, разбил наголову войско Аспенда. Теперь контрибуция выросла на сто талантов, а все кони перешли в собственность царю. Были взяты в плен самые богатые и влиятельные люди Аспенда.

Таким образом новая власть уничтожала очаги укоренившегося олигархическо-аристократического строя и устанавливала в том месте демократические порядки. Из-за этого в тех местах, где вначале было оказано сопротивление, после похода Александра, устанавливалось положение, при котором против него не предпринималось никаких действий. Малую Азию Александр хорошо изучил. В этом крае сотнями исчисляются непохожие друг на друга мелкие племена, которые поклоняются разным богам, придерживаются своеобразных традиций, празднуют различные праздники. Среди них были и передовые, цивилизованные племена, встречалось немало и племен, которые считали тощих стариков святыми, оставшиеся отсталыми, не обращая внимания на окружающий мир. После того, как добравшись до Финикии и взяв без кровопролития первый повстречавшийся город Арваду, Александр посчитал правильным передохнуть здесь и набраться сил. А когда походная баня, доставшаяся от Дария, сняла с Александра усталое состояние, он снова почувствовал себя бодрым.

– Правитель Артос! Ну, что есть интересного в твоем городе? – спросил разомлевший царь у властелина Арвады, который передал город во власть Александра.

– Сегодня половина города занята повседневными делами, а род навруз, который живет по ту сторону реки и считает себя среди персов выше Ахеменидов, отмечают праздник.

– Что это за праздник?

– Они говорят, что сегодня день и ночь уравниваются, теперь день будет расти, а ночь будет отступать…

– Где звездочеты?! Это действительно так?

– В этом краю много народов, которые считают этот день праздником, ваше величество! Да, по их словам, этот день является началом года. Зима дает дорогу весне, в мире снова расцветает жизнь. Растения наливаются соком, возвращаются птицы, дают приплод животные, даже насекомые продолжают свое существование.

– Вот и звездочет пришел. Слышал рассказ? Что добавишь к этим словам, мудрый человек?

– Все, как сказал глава города. Я признаю, что с какого дня начинается жизнь, то и год должен начинаться с него же. Так как это разумно.

– А может пойдем посмотрим на этот праздник?

Александр вернулся довольным праздником, который отмечал род навруз, древний персидский род, бывший у власти до прихода Ахеменидов. Он заметил, что местная община персов рода навруз, живших по другую сторону тоненькой реки, продвинулась вперед в строительстве домов и оформлении улиц по сравнению с тем местом в городе, где остановился сам Александр. Он заметил безупречную чистоту, порядок, свободу, нетронутые традиции, обеспеченную жизнь. Главой рода был красивый как нарисованный на картине мужчина лет сорока пяти. Высокий, с черными густыми усами, при смехе сверкающий всеми своими зубами человек вышел навстречу Александру с хлебом и солью, всем своим видом демонстрируя почтение и радушие.

– Великий царь желает вкусить угощений из сорока домов. Он может осчастливить своим присутствием сорок домов.

Александр спустился с коня.

– Веди, хозяин!

Глава рода повел Александра к указанному им дому. Дом был неказист. Состоял из двух противоположных комнат. Хотя Александр вошел через дверь прямо, Гефестион и Птолемей вошли вовнутрь пригнувшись. Переступив через порог, царь ненадолго остановился, чтобы привыкнуть к полутьме дома. Ему как царю было интересно все то, что происходит у обычных людей. Он хотел знать все – как они живут, какие инструменты используют, что едят, внутренний распорядок в их доме, их обычаи и обряды, и невольно сравнивал с бытом своего народа. Здесь царь увидел, что в этой стране на пол сначала стелют шкуру. На нее расстилают безворсовый ковер налево и направо, не доводя до двух дверей. Средняя комната видимо служила кухней. На ночь здесь могли размещаться дети. Так как эта входная комната была очень просторной. Может в этом углу спали мальчики, а в том – девочки. Почему девочки – в том месте были изящно закреплены к потолку две жерди с резным орнаментом. В центре была натянуты двойные занавески. Утварь и домашние принадлежности были расставлены в нишах, проделанных в самом доме. Красиво. Неожиданно. В двух комнатах справа и слева жили две жены хозяина дома.

– Кто хозяин дома?

Хозяин дома вышел перед царем, остался стоять в поклоне.

– Сколько у тебя детей?

– Семеро.

– И мальчики, и девочки?

– Так и есть, великий царь.

– Не подумываешь взять третью жену? – Александр с улыбкой посмотрел на друзей.

– Нет, великий царь. Она только усложнит мою жизнь.

На ковер был постелена сооруженная из выделанной кожи подстилка, на которую была накрыта холщовая скатерть. Поверхность ее сияла всеми красками. В центре стояла вырезанная из дерева глубокая посудина с крышкой. В изобилии лежали сладости, сушенные ягоды и фрукты.

– Ваше величество, навруз – начало года. Земля снова зеленеет, сеют хлеб, растут плоды, люди начинают спешную трудовую жизнь. Поэтому это наш самый большой праздник. В этот день все двери открыты. В каждом доме накрывается дастархан. Каждая семья в этот день очищает свое окружение, свой дом, а и саму себя от посторонних намерений. Имеющие обиду друг на друга мирятся, заходят домой друг к другу, угощаются. Незнакомые люди знакомятся. Ваши чистые помыслы прийти к нам на праздник мы истолковываем, как предзнаменование великих добрых дел. Обойдете не сорок, а все дома, и все будут на седьмом небе от счастья. Поэтому мы будем говорить, что в этом простом доме вкушал яства сам царь. Угощайтесь.

Александр лишь посмотрел по сторонам, как его кравчий присел на одно колено и проверил, пробуя на вкус, все блюда. После чего подал царю знак, что пища чиста и годна для употребления. Вкусив яства, царь стал подниматься, как два здоровенных парня принесли деревянное плоское блюдо, полное лепешек.

– Что это? – Не понял царь.

– Ваше величество! Люди, услышав о вашем визите, положили в это блюда свои лепешки. Если Вы отломите и вкусите от них кусочек, они будут знать, что их дотронулась рука царя, и накормят ими своих детей, на счастье. Такова примета.

Глава рода отломил кусок с края горячей, пышущей жаром лепешки и съел. Александр повторил за ним. Вышел на улицу, а там куча народу уже растаскивала те самые лепешки. Царь был очень доволен такой добросердечностью. На миг эти простые люди показались ему счастливее его самого. А может и так? Они в своей жизни не выходят за рамки своих возможностей. От них самих зависят их сытость и достаток. Пораньше вставай, пораньше двигайся, возделывай землю, паси скот. Вот так постепенно рано или поздно придешь к чувству наслаждения и услады от результатов своего труда. Движение закаляет, пища поднимает настроение… А что же царь?! Нужен ли был Александру этот тяжкий груз в виде полного опасностей похода ради завоевания всего мира?.. А что, если остановиться прямо на этом месте, создать крепкую империю, объединив Македонию, Грецию и Малую Азию?..

Царь оставил все эти вопросы без ответов. Так как даже простые воины, не говоря уж о полководцах, еще не насладились победами, не успели еще навоеваться и набрать столько добычи, сколько им было нужно. Войско только-только набрало темп. Нелегко остановить хищный инстинкт, когда успел насладиться первой добычей. Заблудившемуся кажется, что он идет по верному пути. Александр идет только вперед. Далекая и высокая цель царя и возможности его войска соответствуют друг другу.

С этими мыслями отдалившийся от Арвады греко-македонский стратег-автократор достиг Марафона: Марафон был известен всему миру как город развлечений и состязаний. Здесь Александр решил пройтись по городу, о котором много слышал. Однако послы царя Дария испортили настроение царя, на миг обретшего спокойствие. Дарий призывал Александра прекратить войну. Призывал довольствоваться уже завоеванными им землями Малой Азии, начиная от противоположного берега реки Галис. Просил вернуть его мать и детей. Говорил, что, если он ищет богатств, но возьмет их. Этот кичливый, натужный тон, этот откровенный шантаж малодушного царя, который не знал, куда девать свою трусливую душу, в то время, когда дни его были сочтены, только заставил Александра поспешить. Ответ Александра был краток.

– Антипатр! Пиши! Пусть Дарий придет ко мне, займет в царском дворце любое место, которое выберет, позаботится о своих детях. Пусть открыто признает власть Александра.

В таком возбужденном состоянии Александр дошел до крепости Тир. А Тиров оказалось целых два. Кроме того, Александр столкнулся с ситуацией, доставившей ему немалые хлопоты. Отправив победителю подарки, городской совет Тира дал разрешение на вход лишь в материковую часть этой крепости. Но наотрез отказались впускать в укрепление на острове. Александр, услышав эту новость, усмехнулся. Почему-то он не вскипел от гнева, как прежде. Вестнику он своими устами сказал следующее:

– Геракл приходится мне дальним предком. Поэтому я собираюсь совершить жертвоприношение своему предку в храме на том острове. Если согласитесь, не допустим никаких военных действий. Не медлите с ответом.

Ответ был кратким.

– На материковой части Тира действует старинный, настоящий храм бога Мелькарта. Мелькарт – это ваш Геракл. Пусть царь делает на том месте все, что придет в голову…

Александр тут же вспыхнул от ярости.

– Сколько людей в городском совете?

– Двадцать три.

– Островной Тир будет взят силой. Сообщи. Понятно, что против меня выставят простой народ. Но они не виноваты. Наверное, все эти двадцать три человека сплошь богачи?

– Конечно, они богаты. Знатные особы, которые семь поколений жили в изобилии и достатке.

– Сам ты кто?

– Я происхожу из среднего рода торговцев. В старом Тире я держу три лавки. Моя имя – Хаким Керу.

– Хаким Керу! Сейчас я отправлю с тобой своего человека. Пусть Совет даст окончательный ответ. После чего моя совесть будет чиста. Раз они забыли, что тысячелетний Тир является священным местом, то я не забыл. Я не хотел двигать ни единого кирпичика этой крепости. Но выхода нет… Если не покоритесь, войду, разрушив ее. Передай слово в слово. А те двадцать три богача в семи поколениях лишатся своих голов!

Совет не против сына Зевса, потомка Геракла царя Александра. Они не зависят и от царя Дария. Тир лишь хочет сохранить свой нейтралитет.

– Ты, Хаким Керу, передал слова Совета. Ты выполнил свой долг. Остальное решу я!

В главной ставке начался военный совет. Предчувствуя, что дело принимает плохой оборот, Александр отправил в старый Тир денежных людей, использовал своих знатоков, которые за день собрали нужные сведения. Сейчас его полководцы пристально изучали эти данные, сверили их, но все еще не сказали ни единого слова. Все понимали, что Тир – непростая добыча. Но все начали привыкать к тому, что Александр найдет верный способ. Поэтому несмотря на обсуждения у присутствующих тридцати человек не было ни одной идеи.

– Уважаемые диадохи! Совет Тира не внял моим словам. Когда мы собираемся воздвигнуть небывалую ранее в мире великую империю, разве может Тир оставаться гнойником посреди нее?

Никто не издал ни звука.

– Не может. Тир хочет сохранит свой нейтралитет. Но кто даст гарантии, что он не превратится в защитное укрепление Дария? Так Тир станет неизлечимой язвой и очагом постоянной угрозы, тем самым доставляя нам беспокойство. Поэтому во что бы то ни стало Тир будет взят. Эвмен! Огласи сведения. Эвмен развернул пергамент.

– Ваше величество! Сведения разведки таковы: самая глубокая часть пролива между крепостью островного Тира и материком 4 оргии1111
  4 оргии – 6 метров


[Закрыть]. Ширина пролива 4 стадии1212
  4 стадии – 800 метров


[Закрыть]. Дно пролива не каменистое, черная тина с водорослями.

– Неарх! Что в мыслях у тирцев? Какие действия планируют. На кого и на что они надеются?

– Они полагаются на Карфаген. Они являются дружественными странами с давних времен. Да и крепость Тира надежна, орудия на ней размещены удобно. Из-за того, что вокруг одна вода, добраться быстро до крепости трудно, невозможно подойти незамеченным. Нет даже клочка земли, чтобы разместить стенобитные орудия. У них есть флот, а у нас нет даже лодок. Если бы я мог придумать что-нибудь, я бы сказал. А сейчас мне не под силы найти способ или дать совет. Мне нужно около недели времени. Пока полностью не изучу крепость, дело не кончится. Нет крепости, которую нельзя было бы взять. Надо лишь найти уязвимое место.

– Кто еще скажет?!

– Я… – Парменион заговорил басом. – Царь… Мы можем надолго задержаться в Тире. Да и затрат будет много. Одни боги знают, что до этого придумает Дарий. Пока мы будем колотить Тир и тратить свои силы, Дарий может именно в это время окружить нас свежими силами. Что будет делать в таком случае?

– Ближе к сути… Великий полководец.

– Суть такова… Тут надо оставить крепкий гарнизон, который отрежет Тир от остального мира. Мы потратим не так много времени на то, чтобы ни со стороны Карфагена, ни с материка на остров не пролезла мышь и не проскользнула даже рыба. После чего двинемся прямо на Персеполь. А после того, как мы захватим столицу Персидской империи Ахеменидов, может Тир сам придет к нам в руки?

Военный совет зашевелился, готовый уже принять совет, считая его удачным. Только вот строгий голос Александра заставил всех умолкнуть.

– Не пойдет! Я не могу оставить за собой незавершенное до конца дело и вражеский рой за спиной. Напротив, если Тир падет перед нами, завтра Вавилон выйдет к нам навстречу, а в Персеполь войдем через золотые ворота, не сдерживая поводьев. Даже если уйдем с Тира без потерь, в Вавилоне они могут быть существенны. А разделим войско, то точно ослабнем.

Все поняли, что Александр не пойдет на попятную. Царь ходил по шатру, словно ожидая, кто что скажет. Но никто из присутствующих не проронил ни слова.

– Другое предложение, если вам больше нечего сказать, слушайте приказ, который будет объявлен завтра… Антипатр, пиши! – Глава канцелярии встал со своего места и кивнул головой в знак готовности.

– Пиши, Антипатр. Будем делать насыпь до крепости островного Тира.

Парменион словно пес, собирающийся укусить, прорычал.

– А где мы найдем камень, песок, кирпичи, дерево в этой пустыне?

Александр ухмыльнулся.

– Разве островной Тир не передал нам старый, материковый Тир? То есть из развалин крепости старого Тира мы сделаем дорогу. Дно пролива сплошь липучая тина. Что бы ни бросить в воду, оно с того места на дне никуда не сдвинется. Кедр мы привезем с Ливанских гор. С завтрашнего дня приступим к изготовлению стенобитных орудий. Кузницы будут работать дни и ночи напролет.

Работа по строительству насыпной дороги началась спешно, греко-македонские воины провели много дней в таскании камней и комков глины с крепости и бросании их в воду. Защитники Тира высмеивали их безрезультатные, пустые хлопоты и хохотали, подплывая на своих лодках. Но в один из дней дорога длиной в двести шагов, начинавшаяся с берега, словно спина исполинской рыбины, выступила на поверхности воды. Смех со стороны Тира прекратился. По мере приближения дороги к крепости, с нее стали прилетать стрелы, которые причиняли немалые человеческие потери. Уже и прибыла древесина с Ливанских гор. Были уже изготовлены различные виды стенобитных орудий. Но в один из ненастных дней одна штормовая волна размыла ту самую дорогу. Однако бревна и камни на расстоянии пяди от поверхности воды лежали непоколебимо. Тир снова стал высмеивать. Македонцы, не обращая на них внимания, снова приступили к строительству дороги. После того, как насыпь поднялась на две пяди над поверхностью воды, одну сторону бревен, прибывших из Ливанских гор, обтесали, чтобы получилась ровная деревянная дорога. Насыпная дорога прекращалась в том месте, куда свободно долетали стрелы до крепости. Теперь здесь появились две башни. Македонцы стали с вершин башен посылать огненные стрелы, которые преодолевали стены крепости и проникали в город, устраивая в нем пожары. На эти действия Совет Тира не отреагировал. И на то были основания. Крепость Тира основательно подготовилась к обороне. Пусть Александр действительно был божественного происхождения, пусть у него будут способности, раскачивающие море или поворачивающие реки вспять, силой в крепость островного Тира войти было невозможно. Неприступность укрепления, его надежность, удобное расположение защитников крепости, вода вокруг – все это было против Александра. Македонцы, долго мучаясь, с большим трудом построили снова дорогу, постелили на нее деревянные бревна. Только при воздвижении двух башен погибло столько людей, пораженных стрелами приближавшихся со стороны воды тирских моряков и отправившихся в пучину морских вод. И будто этого было мало, после того, как башни несколько дней пускали в стороны крепости стрелы, защитники Тира наполнили одно старое судно горючей смесью, покрыли само судно снаружи тем же веществом и пустили его в сторону тех башен. Когда судно столкнулось с башней, с крепости посыпались огненные стрелы, от которых полное горючей смечи судно взорвалось. Пожар охватил половину всей построенной македонцами дороги. Наблюдавший за всем этим Александр долго стоял как вкопанный. «Поражение!..» – робкая мысль звенела в голове. Чтобы убрать ее из головы у Александра в этот момент времени не было ни решения, ни мотива, ни сил. Предлагавший на военном совете иное решение Парменион будто сверлил глазами его затылок, словно говоря «ну, герой, что теперь скажешь». Двигаться, поворачиваться не было сил. Но внутренняя сила, исступленная злость, обжигающее честолюбие быстро рассеяли это слабовольное настроение.

– Ваше величество! – «Аристофан. Что он скажет?» Царь не мог ни повернуться, ни что-либо сказать. Он так стиснул свои челюсти, что их свело. Он поднял руку в знак того, что можно продолжать.

– Царь, в горах Ливана наше войско оказалось в окружении. Его сжали в тиски племена арабов.

– Приведи коня, Аристофан! – грозно зарычал Александр.

Поручив все Кратеру и Пердикке, царь с небольшими силами поскакал в сторону Ливанских гор. После равнинной части дороги и возвышенностей вдоль горных склонов идти на лошадях стало невозможным. Коней оставили в одном из ущелий. Следить за ними остались пятнадцать воинов. Дальше пошла каменистая поверхность, переходящая на лесистые горы. Македонцы, не выдержав давления со стороны арабских племен, забрались довольно высоко. Теперь, чтобы добраться до них, оставалась одна единственная дорога, ведущая на высокую выпуклую вершину. Дорога была в руках врага. Они оставили пост, который подал бы знак основным силам в случае прибытия поздней помощи. Наступила темная ночь. В горах ночи были холодными. Отряд дрожал от холода. Что самое трудное – сюда за Александром последовал его учитель, особо уважаемый царем человек Лисимах. Это Александр понял после того, как прошел так много пути. Царь полагал, что сопровождающий его престарелый наставник – к добру, но он не думал, что они окажутся в такой ситуации, когда будут дрожать от холода. Что делать? Нависла угроза замерзнуть до наступления утра под этой скалой, стоявшей с обратной стороны от горы, на которой закрепились окруженные арабами македонцы. Ища тут и там дорогу, прислушиваясь, Александр заметил мелькающий огонь охранявших дорогу арабов. Тотчас взяв с собой семь людей, нырнул в темноту. Мало было страданий от холода, теперь всем еще мучительнее стало ожидать самого Александра. Через некоторое время группа Александра подошла, причем у каждого члена группы было по факелу. Разожгли огонь, согрелись. Сохранив себе таким образом жизнь, отряд Александра с рассветом двинулся вперед. Теперь сами арабы, осаждавшие македонян, оказались в окружении. И впереди, и позади – македонцы. Понявшие, что подошла помощь, воины стали кидать с высоты камни. Отряд Александра начали стрелять из луков. Арабы обратились в бегство. В течение нескольких часов вооруженные силы арабских племен бесследно исчезли. Когда два отряда объединились, выяснилось, что тридцать три воина из тех македонцев, кто отправились на заготовку древесины, погибли. Со стороны врага были такие же потери.

Отряд, возглавляемый царем, убил на рассвете двадцать одного арабского воина. После таких потерь арабы теперь старались избегать македонцев. Теперь они не казали носа не только, когда вырубали деревья, но даже если бы всю гору растащили македонцы, арабы не нашли бы другого выхода, чем спасать свои головы.

Вернувшийся с победой с Ливанских гор Александр сразу же перешел к следующему шагу, о котором думал всю дорогу. Тир надо брать. Но для его взятия сил у него недостаточно. Без кораблей дело не сдвинется. Поручив Кратеру повторное строительство дороги, сам Александр отправился в Сидон. Ключ к победе лежал в этом месте. Победоносный поход Александра, подчинивший всю Малую Азию, ее мощные города, заставил властителей тех земель, на которые еще не ступала нога греко-македонского воина, признать власть Александра. Сидон предоставил Александру все свои корабли, царь Арвада Герострат и царь Библа Энил сами явились к Александру и довели число кораблей до восьмидесяти. Родос, Сол, Ликия предоставили корабли для разрушения крепостей. Трясущиеся от страха впасть в немилость Александру за якшание с Персидским царством цари Кипра – финикийцы и греки выставили сто двадцать кораблей. Услышав зов Александра, Киандр с Пелопоннеса привел на помощь четырехтысячное отборное войско. Когда Александр взял направление на Тир, за ним шел 241 корабль.

Битва за Тир продолжалась девять дней. Прижав корабли вплотную к стенам крепости, таранные орудия стали колотить по укреплению. Какими бы толстыми не были стены крепости, какая бы надежная она не была, удары орудий пробили ее стены. Узнав об этом, царь Тира собрал всех людей и начал возводить внутри крепости еще одну крепость. Но на девятый день часть крепости между двумя башнями с грохотом упала, и македонское войско бросилось в город. Первым устремился Александр. Всполошившихся защитников Тира он своей рукой отправлял на тот свет. Разгоряченный, с налившимися кровью глазами Александр проявил образец жестокости. Воины старались не отставать о своего царя. После битвы Александр распял на крестах шесть тысяч защитников островного Тира и две тысячи воинов Тира материкового, предав из мучительной смерти. Тридцать тысяч жителей были проданы в рабство.

В этой суматохе главный виновник произошедшей резни – правитель Тира Аземлук со своими знатными приближенными, сопровождаемый карфагенскими учеными послами, добравшись до кораблей, проявлявших к нему симпатию сидонцев, тайно спасся бегством. На затишье после битвы эта новость дошла до ушей Александра. Но Александр много слышал о надежно спрятанных сокровищах Аземлука и других знатных людей Тира. Зная, что отправься он сейчас в погоню, то поймать их не составит много времени, не имевший большой казны Александр якобы решил проявить великодушие по отношению к крайне богатому царю и его не менее богатой свите. Сказав про себя: «Куда, вы убежите без своих сокровищ в Тире?» – он усмехнулся.

– В будущем они будут нужны мне, чтобы служить ключниками своих сокровищ. Они нужны мне живыми. Как я найду их сокровища, если они умрут? – смеясь, сказал он принесшему ту весть Эвмену.

В то время как сам царь Аземлук, говоривший, что ноги Александра в Тире не будет, и его друзья, выкачивавшие сокровища с богатого города, являвшегося крупнейшим в мире центром торговли и коммуникаций, улизнули в сторону Сифона, в самой крепости простой народ отчаянно сражался за каждую улицу.

Только когда греческие наемники, для которых война была профессией, и все силы македонцев навалились всей массой сопротивление постепенно стало угасать. И снова изворотливые богачи, купавшиеся в золоте и имевшие большие возможности, спасли свои богатства. А настоящие потерям подвергся горемычный, многострадальный простой народ. И снова народ обманулся лживым словам, бесчисленное множество раз повторяющимся тысячи лет с тех пор как боги дали человечеству сознание и ум, девяносто девять чувств и ощущений.

В залитом кровью Тире Александр первым делом осуществил свое намерение, а именно принес обильное жертвоприношение в храме Геракла-Мелькарта. Провел различные развлекательные мероприятия, состязания. Видя и слыша, как финикийцы, набросившись на город, стали размещаться в бесхозных домах, не стал этому препятствовать. После окончания битвы он приказал, чтобы ни одно здание не было разрушено или подвергнуто огню. В скором времени исполинский город под новой властью постепенно вернулся к своей прежней жизни. Идейный вдохновитель всего сопротивления, первосвященник иудейской религии Йадде расценил падение Тира как покорение всей Палестины. Даже когда крепость Тира была в осаде, а удары по ее стенам становились все мощнее и мощнее, Йадде говорил: «Мы не изменим своему обещанию перед Дарием и признаем другую власть только после смерти персидского царя». Когда Александр совершал жертвоприношение в храме Геракла-Мелькарта, Йадде пришел к Александру. Конечно, он пришел от страха. Но он пришел не как испугавшийся человек, он с весьма сдержанным высокомерием выразил обиду молодому царю за то, что тот не явился сам в иудейский храм и на коленях не выразил свое почтение перед богом. Александр чуть было не предстал на колени на том же месте, однако его порывистый характер спас его от этой ошибки. За очной встречей Александра, столкнувшегося с новым измерением человеческого ума, и влиятельного главы иудейской религии внимательно следило все войско и весь народ. Все замерли от удивления надменностью Йадде. Большинство было уверено, что Александр возьмет свой меч и отсечет голову Йадде. Но события развивались иначе. Александр после первых слов Йадде пытался сохранить спокойствие. После чего оба долго говорили немного обособленно от других. Что они друг другу сказали, осталось загадкой. Александр сказал людям, ведущим записи, держаться подальше от разговора. Хоть о самом разговоре было неизвестно, последние царские указы после этой встречи раскрыли много вещей.

Царь навсегда освободил иудейские храмы от всех видов налогов. От народа, исповедующего эту религию, в войско Александра были отправлено восемь тысяч воинов. В их числе восемьдесят богомольцев отправились, чтобы вдохновлять этих воинов, хранить их от бед и напастей. Члены военного совета не одобрили этот шаг Александра. Но и открыто никто не возразил.

– Разделите восемь тысяч воинов по тысяче и распределите между своими подразделениями! – после этих слов Александра полководцы оскорбились:

– Мы и без них неплохо жили. «Мне они не нужны», – сказали они, развернулись и ушли. Александр понял, что к чему и реализовал сказанное посредством вынесения приказа. Полководцы же поняли друг друга без слов, и про себя решили задействовать эти тысячи в особо трудных боевых задачах, из которых они точно не вернутся живыми, тем самым быстро сведя их присутствие в войске на нет. В принципе, так оно и случилось, но лишь наполовину. К тому же за такое короткое время те самые отправленные иудейским первосвященником воины, хоть половина их и была истреблена, в скором времени стали выделяться над всем многочисленным войском…

В сражении за Тир Александр заболел, еле спасся от гибели, получил несколько ранений, был сильно изнурен. К тому же каждый воин знал его как надежного друга и бесстрашного товарища по оружию. В горах Ливана, под Тиром, в бойне внутри крепости Александр сражался на смерть в самой гуще боя с рядовыми воинами. После все этого у царя не было интереса к возвеличиванию и поучению. Все тяготы и невзгоды, которые он проходил вместе со своими простыми сородичами, у всех на виду. Поэтому незначительные погрешности, происходящие в походе, в других великих делах, не могли запятнать обаяние Александра. Войско, не задумываясь, выполняло любые поручения главнокомандующего. В этом приподнятом духе македонская армия взяло направление на Египет. По дороге был город Газа. Город, как город. Не было никаких признаков того, что со стороны его может что-то угрожать. Войско, двигаясь стремительно, осилило свой путь. Уже не сказать было, что еще вчера оно едва вышло невредимым с жестокой сечи в Тире. Сам царь после побоища в Тире был уверен, что все поняли, что на сегодняшний день нет силы, способной остановить македонскую армию. Но не тут-то было. Втиснутая на пути в Египет Газа подготовилась к долгой войне, набрала достаточно продовольствия, возвела вокруг себя мощные укрепления и взъерошилась подобно ежу. Александр направил послов. Послы открыто сказали правителю Газы, что они ничем не лучше Тира.

– Война покажет. Передайте Александру. Каким бы могущественным он ни был, он не пройдет Газу. Ему не суждено увидеть Египет.

Александр приступил к делу… Газа упорно сражалась на протяжении пяти месяцев. Стены города были разрушены в нескольких местах. Город был утоплен в крови. То, что правитель Газы Батис был храбрым царем, вышедшим из народа, Александр узнал, когда тот болтался на виселице. Было то преступлением, или же скрытым коварством, как бы то ни было, он долго смотрел на бесстрашного словно лев Батиса, будто оправдываясь за свой неприятный поступок.