Текст книги "Александр и Роксана"

Для этого он по пути из Коринфа в Македонию посетил Дельфы. Там обратился к жрецам, которые доносили вести от имени богов. Оказывается, Александр прибыл в Дельфы в неподходящий для пророчества день. Несмотря на это Александр вызвал прорицательницу в храм. Женщина не пришла. От этого обстоятельства Александр пришел в ярость. Царь самолично идет и схватив прорицательницу за руку, насильно ведет ее в храм.

– Говори, вестница богов! Александр не каждый день приходит сюда! – сказал он прилюдно. Тогда прорицательница разъяренно объявила?

– Ты сын Зевса, Александр! Ты никогда ни от кого не потерпишь поражения!

Александру только это и надо было. Теперь он стал греко-македонском союзе личностью, равной богам. После того, как боги сделали его непобедимым, всем разговорам должен был прийти конец. Это незначительное событие продемонстрировало эллинам истинный характер Александра. Александр показал себя как целеустремленного, не терпящего возражений, настойчивого человека, который мог обратить в свою пользу даже предначертания богов. Вдобавок он дал этими действиями понять всему народу, что царь Македонии и Эллады обладает безграничной властью и не подчиняется никаким законам и правилам. Таким образом заручившийся поддержкой Александр, добрался до Македонии и начал военные учения, готовя воинов, прибывающих в основном от македонских княжеств, к долгой и кровопролитной войне.

Во время подготовки он, предпочитая обычным тренировкам, где воины будут жалеть друг друга и пытаться сражаться вполсилы, реальные боевые действия, решил начать осуществление своих далеко идущих планов на поле битвы. С этой целью Александр весной 335 года выступил в поход против иллирийцев и трибалов. Эти два народа были старыми врагами Македонии. Завтра, когда с божьей помощью Александр со всей своей армией отправится в бескрайние просторы непобедимой Персии, эти два племени могут вытрясти дух с Македонии. К тому же у самого Александра было дело, известное лишь ему. Этим делом было полное подчинение земель по эту сторону Истры22
  Истра – река Днестр.


[Закрыть], а также встреча на Истре кораблей, обещанных Византией. Война – это не шутки. Она требует определенных затрат. Трибалы и иллирийцы, независимые фракийцы чуть было не размолотили войско Александра меж камней и скал в узких ущельях горы Эмон. Благодаря природному инстинкту Александр успел несколько мгновений раньше задуманного врагом времени вывести свою армию и спасти ее. На решающем сражении все три племени склонились перед ним. Они крепко-накрепко уяснили мощь фаланг, о которых ранее слышали, но не верили в их силу, а молодой царь в свою очередь намеренно испытал на деле фалангу, продумал, в каких случаях надо осуществлять те или иные маневры и внедрил новые правила. Этот поход не получился таким, как он задумывал. Пусть Александр и не рассчитывал, что при его появлении все начнут в покорности склонять свои головы, он не предполагал таких трудностей, непредвиденных ситуаций и упорных боев. Глядя на малочисленность государств перед ним, ему казалось, что победи он одно из них, остальные тут же побегут. Множество македонцев погибло при попытке оттеснить трибалов к реке Лигин и сбросить их в воду. Трибалы расположили стариков и детей, неспособных держать в руках оружие, на один из островов посредине этой реки, несущей свои воды сквозь лес, а мужчины, все до единого вступили в сражение навстречу своей смерти. Это сопротивление заставило Александра сильно задуматься. И все же Балканский полуостров покорился Александру. Царь обязал подчинившихся ему галов, тарибалов, народы Иллирии, Агрианри, Пэонии выделить для его будущего похода дружины, и взять на себя все расходы на них. Дойдя до Истры, он принял корабли, отправленные Византией для его похода. На этих кораблях он перебрался на другой берег Истры и отогнал гетов до границы с гуннами. Дальше двигаться было нельзя. По причине того, что дальше лежали земли большого воинственного народа, который историки называли по-разному: то гуннами, то скифами, то саками… Война с этим могучим народом еще никому не принесла счастья. Есть большая вероятность, сунувшись сюда прямо сейчас, оказаться разбитым в пух и прах, подобно волне, бьющейся о скалистый берег. Поэтому Александр на время отложил покорение саков. Он сделал вывод, что не стоит поступать безрассудно и наступать на хвост лежащей спокойно змее. В конце концов, Александр победит все земли, о которых слышал и до которых можно дойти, подчинит их себе и станет единственным правителем. Так и никак иначе.

…А пока с Греции доходили неприятные вести. Только вчера признавшие его в Коринфе стратегом-автократором Эллады греческие полисы снова выступили против гегемонии Александра. Очагом сопротивления оказались Фивы. До Фив дошел один шальной слух, будто царь Александр погиб в сражении с трибалами, а македонская армия была разнесена в пух и прах. Тлеющий словно уголек полис мгновенно вспыхнул. Этот слух сидевший в Афинах Демосфен раздул подобно горну в печи. Фивы запросила помощи у соседних полисов с целью уничтожить расположенный в этом города македонский гарнизон. Помощь не заставила себя ждать. Демосфен со своего кармана предоставляет финансирование. Фиванцы окружили гарнизон и вбили вокруг него максимально плотно остроконечные колья. И на тот случай, что Александр все же не погиб, они отправляют Истмийский перешеек хорошо вооруженный отряд, чтобы не подпустить Александра к своим землям. Войско должно было отделить Александра от Пелопонесса.

Александр обошел отряд на Истме и за тринадцать дней оказался в Беотии. Александр отправил правительству Фив сообщение, чтобы фиванцы не верили бредням Демосфена, и призвал их отступить от своих намерений. Фиванцы осмеяли посланника Александра и послали обращение Великому царю (царю Персии), всем другим полисам, прося помощи для уничтожения тирана. И будто этого было мало, один из отрядов фиванцев неожиданно напал на македонское войско и проделал брешь в одном из его флангов. Александр понял, что медлить уже нельзя, и начал наступление на Фивы. Сначала Пердикка смял оборону Фив. Затем в бой вступил Аминта. Третью волну наступления возглавил лично Александр. После того Пердикка и Аминта вступили в город, они не смогли сдержать натиск фиванцев и их союзников, открывших шквальный огонь с удобных позиций, и беспорядочно отступили назад. Лучники и мечники Александра так же не смогли что-либо сделать. Последней надеждой сталась фаланга. Когда фаланга вошла в город, плотные силы Фив стали распарываться словно ткань. Конец битвы обернулся кровавым побоищем, которое человечество не забудет никогда. Еле справившиеся с отчаянным сопротивлением македонцы, словно обезумевшие, с глазами, налитыми кровью, порубили всех без разбора: воинов, стариков и детей, раненых и больных, утопив Фивы в крови.

Трагедия в Фивах привела другие полисы в чувство. А умолять и просить прощения правительству Фив было уже поздно. Александр сделал послабление для жрецов. После чего создал условия Пиндару, написавшего в честь него оду. Другие же полисы засуетились, казнили призывавших к восстанию, и друг за другом направили послов с просьбами о прощении. Прибыли послы и с Афин. Но Александр потребовал у них привести к нему всю оппозицию во главе с Демосфеном. В ответ на это требование было подано прошение от тысяч людей. Все они были готовы пожертвовать собой ради Демосфена. Александр знал, что дело этим обернется. Поэтому он доверил вершить судьбу и Фив, и Демосфена общеэллинскому съезду. Много важных людей, ради расположения Александра призывавших к строгому наказанию, осрамились. Александр же из расчета, известного лишь ему, самолично провозгласил решение о помиловании. Так как если Аристотель был разумом греков, Диоген – их мечтами и грезами, то Демосфен был национальным духом. Александр знал, что, тронув Демосфена, он разбудит в каждом греке огонь, который всколыхнет всю страну. Демосфен, сидя в Афинах, тоже понимал причину, по которой Александр помиловал его. Задуманное дело завершится тогда, когда полностью созреет в голове. Может Демосфен и победил бы Александра в соревновании умов, но у царя есть множество своих хитрых уловок и разрушительная сила. У него длинные руки. Его действия коварны. Если он отправит кого-то скрытно придушить Демосфена, завтра будет трудно связать его смерть с Александром. А избавиться от Александра – задача сложная… Однако придет пора, и он попадется в западню, считал Демосфен. Есть только одно средство. Это – время. К тому же, подтверждая поговорку, что тот, кто готовится к смерти, бежит в сторону кладбища, Александр с горсткой воинов собирается разгромить обширную Персию. Пусть идет, лишь бы остался там навечно, а кости его лежали в песке. Полагая, что лучший способ дождаться такого дня – находиться в своем городе, собраться с мыслями, продолжать писать свои труды, не позволяя себе высказывать какого-либо мнения, Демосфен на долгое время замолчал, ожидая окончательного исхода событий.

Собравшиеся на общеэллинский съезд долго и бестолково шумели, якобы выискивая корень зла. В конце концов выступили давние враги Фив Фокида, Платея, Феспий, орхоменцы, которые предложили впредь называть Александра «Александром Великим» и объявить его единственный царем Македонии и Греции. Остальным только и осталось, что закивать головами и поддержать эти предложения. Казалось, теперь молодому царю, ставшим после съезда «Александром Великим», окончательно открыта дорога в Персию. После съезда началась подготовка к походу. Царь ни разу не поручал какого-либо дела кому-то одному, и сам не оставался в стороне. У каждого дела был ответственный человек, а бразды управления – в руках царя. В штабе Александра наряду с военачальниками было достаточно крупных ученых, дипломатов, поэтов, историков. А для того, чтобы великие свершения Александра оставить в истории, передавать новости о них день в день народу, возвещая о его геройствах, в поход были приглашены Аристобул, Пиррон, Анаксарх. Советом царя управляли два человека, Эвмен и Антипатр. Под надзором Эвмена составлялись дневники похода, корреспонденция, документы политического значения, заранее планировались численность человек, объемы вооружения и продовольствия.

В один из тех суматошных дней неприметно ни для кого в штаб явился сам Аристотель. Царь при виде великого наставника вскочил со своего места, и сам не заметил, как словно на мгновение перенесся в детские годы, смиренный перед авторитетом учителя. В глазах наставника повеяло теплотой.

– Александр, какую помощь я могу оказать?

– Советом, великий учитель…

– Как воевать, решать тебе самому. Все равно никто это не знает лучше тебя. Я же останусь с народом. Разве так я не помогу тебе? И… К тем трем поэтам, которых ты пригласил воспевать твои будущие победы, я бы добавил еще одного…

– Хорошо, учитель!

– Его имя – Каллисфен. Он стоит снаружи. Если надо, можешь вызвать и поговорить с ним.

– Великий учитель… Скажите прямо. Кто победит в предстоящей войне?

– Эллины рвутся в бой, чтобы познать какова это – победить.

Персы же насытились победами… – Аристотель слегка улыбнулся. – А Дарий в части математики за тобой не угонится. Только в пути войско не должно лишиться своего главнокомандующего…

– Кому мне доверять в походе?

– У тебя достаточно друзей, с кем ты вместе вырос. Иногда они будут возражать тебе, не будут поддерживать твое мнение. Но не будут желать тебе плохого. Насчет остальных не знаю. Плохо, когда близкие привыкают к царю. Опасно, если царь вовремя не поймет изменений, происходящих в близком ему окружении, не заметит, каковы его теперешние интересы.

– Я понял, мудрый учитель.

– Человек почтенного возраста не может говорить советов в изобилии. Только будет желать добра своему народу. После победы хочу видеть тебя таким же, Александр…

Великий наставник тяжело поднялся, ласково посмотрел на своего ученика белесыми глазами, повернулся и направился в сторону дверей. Царь проводил учителя до самого порога. Учитель, не поворачиваясь, кивнул головой, словно говоря «и на том спасибо», и скрылся из виду. У Александра заныло сердце. Он не заметил, как в следующий миг оказался за пределами своего штаба.

Среди ходивших во дворе он безошибочно узнал одного весьма ладного парня – племянника Аристотеля, поэта Каллисфена. Почувствовавший на себе взгляд Александра Калисфен не испугался. Лишь когда Александр назвал свое имя, он смело приблизился к царю. Глядя издали, царь не нашел в нем никаких недостатков. Стройный как кипарис. Худощавый. Волосы волнистые. По внешнему виду чувствуется разборчивость к одежде. Александр, не отрывая взгляда смотрел на Каллисфена. Когда тот приблизился, подробно рассмотрел его лицо. На лбу кочевали две-три складки, глаза ласковые, слегка мутные, лицо слегка землистого цвета. В общем, видный парень. Непростой человек…

Если Александр так и будет топтаться на одном месте, он в этой жизни точно не сможет пойти на Персию. Нужно было ускоряться. Если гоняться за каждой лающей собакой, дело не сдвинется… На следующий же день по возвращении из Греции в Македонию Александр собрал полководцев и ближайших своих соратников, а также мудрейших людей страны. Царь долго и неподвижно сидел, не отрывая взгляда от земли, словно только вчера потерял своего отца. Наконец, когда двери закрылись, а шум поутих, он тут же поставил вопрос ребром.

– Мои великие полководцы, друзья и мудрейшие мои советники! Мы собирались выступить из Греции, чтобы отомстить персам. Кто что думает?.. Когда выйдем в поход?

Безмолвие продлилось достаточно долго. Тут каждый знал свое место и свой статус. Поэтому все украдкой обратили свои взоры на старых военачальников. Через некоторое время сидевшие рядом два полководца Парменион и Антигон стали перешептываться, при этом Парменион заулыбался. С этим непринужденным видом Парменион прервал молчание:

– Александр! Ты прошел через много войн, но Персия – особый случай.

Александр сбился с мысли.

Александр не особо верил в теперешнее раболепие фиванцев и сдержанное спокойствие Афин. Однако он знал, что резня в Фивах стало событием, которое на десятилетия запечатлелось в памяти народа, и эти два полиса не решатся пойти на открытое сопротивление. И разве не будет расти от этого мощь Александра еще больше? Пусть и не достигнет он своей мечты стать властелином мира, он может приблизиться к ней. Если так, то такие как Демосфен не только перестанут говорить в сторону Александра свои пустые бредни, но и сами разочаруются в себе. …Парменион уже заканчивал свою речь.

– На войне в любом случае одна из сторон терпит поражение. И не бывает войн без кровавых жертв. Поэтому прежде чем драться с таким исполином как Персия, надо обезопасить свои тылы, чтобы не оглядываться назад. Греки поутихли. Теперь заручись гарантиями от своих подданных. Если вдруг с нами что случится, кто будет править страной? Пусть и от царя, и от сидящих с ним друзей останется по наследнику… Несколько лет…

Александр вскочил.

– Нет! Я не могу сбить бесконечными пустыми разговорами призыв, спаявший весь Панэллинский союз. Считайте, что подготовка началась. В скорейшее время восполните недостающее в войсках и тыловом хозяйстве. Не прерывайте учения.

Накануне похода Александр раздал все свое имущество, земли, деревни, дома, дорогие вещи своим людям, начиная от верных ему полководцев до командиров дружин. Тогда его друг детства Пердикка спросил:

– Александр! А что ты оставил себе? – на что молодой царь тут же ответил: «Надежду». После чего друзья Александра со словами «Надежда – общая для всех нас» дружно отказались от подарков.

Александр раздал все свои богатства и привилегии, которые были при его власти. Теперь по совету Пармениона нужно пригласить князей и заручиться их согласием. Но Александр этого не сделал. «Вся моя власть и богатства ждут меня впереди. Князья же в один прекрасный день скажут, что я достиг этого благодаря им, и будут важничать, будто я им чем-то обязан», – зло усмехался он в душе.

Хоть Македония и находилась веками в полудреме, теперь она стала потихоньку просыпаться, долго зевая в приятной истоме, глядя на свет, проливающийся из окна.

Грозные намерения Александра наконец дошли до большинства людей. Теперь они будут только крепчать. Принимая это во внимание, дела, касающиеся князей, поручались к исполнению посредством приказов, приговоров, указов Александра.

ІІ

Весной 334 года Александр, чтобы начать поход на Персию, направился на 160 кораблях через пролив Геллеспонт в сторону Азии. Началу похода Александр придавал большое значение. Самое главное – было крепко-накрепко донести до каждого воина, что победа в этом походе будет за Александром и идущим за ним войском, что сами боги оказывают поддержку не абы кому, а самому сыну Зевса Александру в осуществлении его великого долга – отомстить и смять персов. В целях вселить еще большую уверенность своей армии, разжечь ее решимость, Александр перед походом совершает в городке Слэунте жертвоприношение, посвящая его отважному Протесилаю, первым вошедшим в Трою при ее осаде. Воздал жертвы и покровителю похода Зевсу и герою Гераклу. Когда войско на 160 кораблях достигло середины Геллеспонта, Александр на флагманском корабле в честь Посейдона и Нереид заколол красного быка, наполнил его кровью золотое блюдо и на глазах у всех вылил кровь в море. Итак, море тоже проявило Александру свое расположение.

Завидев вдалеке сушу, Александр забеспокоился. Почему-то ему показалось, что их на берегу поджидает надежно укрепившаяся вражеская армия. И разведчики, и лазутчики, и соглядатаи неоднократно повторяли, что путь открыт, а берег пуст. Молодой царь, доведя войско до седьмого пота, необдуманно сократил время перехода через Эгейское море. Какими бы великими и необыкновенными не были персы, и хоть численность войска Александра была незначительной, у вражеской стороны не было времени прийти к соглашению относительно противостояния ему и успеть подготовить армию к настоящей войне. Сатрапы Малой Азии, наверное, лишь успели собраться разок и высказаться, в каком месте их ждать и какие действия надо предпринять. А Александр теперь, чуть поднялось солнце, уже достиг и берега. Лишь бы боги поддерживали его дальше.

Александр бросил копье на сушу, считавшуюся вражеской землей. Чтобы первым ступить на землю Азии, Александр спрыгнул на берег…

Все это было не причудой от праздности и безделья, а политически выверенным планом Александра. Постоянно увлекая, ободряя, возбуждая интерес войска, он должен был беспрестанно напоминать каждому о его божественном происхождении, что он является истинным потомком Геракла и Зевса.

Пока царь размышлял, сто шестьдесят кораблей, не доплывая до отмели, побросали якоря, и подобно отдыхающим коням на коновязи стояли в ряд, изредка кивая носами. Александр, не задерживаясь на месте, прошелся по руинам Трои. Он смотрел по сторонам, будто пытался найти что-то. В разрушенных, растрескавшихся строений с провалившимися крышами и торчащими зазубринами стен словно слышался голос почитаемого Александром Гомера, заблудший дух которого бродил среди этих руин. Разрушенные здания, насыпи, величественные тополи с усохшими ветвями, обессилевшие цитрусовые деревья, способные дать не больше десяти-пятнадцати плодов – все они были свидетелями великих событий, о которых Александр читал много раз. В Трое Александр в качестве нынешнего наследника Агамемнона и Ахилла принес жертвы Афине Илонской, а после – царю Трои Приаму. Попросил прощения за своих соотечественников, осадивших Трою, обманом проникших в крепость и доведших все до такого состояния, поклонился Зевсу. Александр хотел получить от этого места поддержку и помощь, посильную лишь богам, избавиться от всех грехов и сбросить груз со своего сердца. Для этого Троя казалась самой настоящей священной землей. В его голове созрел один далекий план.

Если боги поддержат его поход, и Александр одержит великие победы, он заново поднимет Трою. Он выстроит город, сделав его максимально близким к его первоначальному образу, и даст ему прежнее историческое название – Троя. Для этого нужна лишь победа. За много веков сломившие дух Эллады персы поглотили и греков Малой Азии, превратив их в зависимую страну. Эллины Малой Азии не могли не видеть раздоры среди своих соотечественников. Их житье-бытье было ограниченным, удушающе невыносимым. А греков Малой Азии персы не обделяли, не облагали лишними налогами, не унижали. Их земли обширны. Торгуй хоть с Персеполем на краю земли, гуляй по базарам Бактрии и Согдианы – дороги открыты. У них как будто сформировался свой устойчивый мир, который жил помыслами о том, чтобы заботиться о своей жизни, чтобы завтрашний день стал лучше сегодняшнего, вместо того чтобы баламутить собственный народ. Поэтому им не нужны ни призывы Александра, ни он сам. Напротив, для них македонская армия была сродни смерчу, идущему испортить устоявшийся склад жизни. В любом народе есть свои любимцы и вожаки. В этом краю таким человеком был Мемнон – гордость греков Малой Азии, вселявшая тревогу в сердце Александра. Мемнон родился примерно в 380 годах. Еще можно сказать, что он был опытным полководцем, воевавшим с Парменионом, Аристобулом, Атталом под началом Филиппа. Мемнон был тем самым исполином, сбросившим Пармениона с Аристобулом и Атталом в море…

Александру было известно это обстоятельство. Поэтому молодой царь молил богов, дабы не столкнуться с Мемноном в своем первом же бою. Ожидая окончательного исхода, слушая доклады соглядатаев, Александр думал о том, как бы не потерпеть неудачу в самом начале своего боевого пути. Среди персов, а также в поддерживающих персов греческих селениях сновали лазутчики Александра. Он не пропускал мимо своего внимания ни одной вести, пусть ее доносила пролетающая птица либо дующий ветер.

Главная и хорошая новость дошла со стоявшего обособленно городка Зелея. Оказывается, там персы провели военный совет. На совете Мемнон сделал неожиданное предложение. «Давайте пока не будем торопиться вступать в бой с Александр, который сейчас полон решимости и горит желанием идти на битву. Объединим все силы в одни руки и отступим вглубь Персии. Не оставим Александру ничего, заберем с собой местное население, выжжем все вокруг. Когда у Александра закончатся припасы, он начнет совершать ошибки. В случае его наступления мы встретим его свежими силами, если же начнет отступать, будем преследовать его до самого конца», – сказал Мемнон.

Однако сатрап этого края Арсий выступил категорически против этого предложения. Его поддержали и другие сатрапы Малой Азии. Они посчитали унизительным сжигать свои же земли. К тому же ими двигала одна потаенная мысль. Если персидские сатрапы согласятся с предложением Мемнона, власть окажется в руках Мемнона, а царь Дарий хоть и временно заставит их подчиняться ему, как предводителю армии. Понятно, что в случае победы вся слава и честь достанутся Мемнону. Кроме того, из Персеполя поступил план, о котором Мемнон не знал, и который был известен лишь персидским сатрапам. То был план по убийству Александра. Причем это то ли план, то ли задание нужно было выполнить как можно скорее. Конечно, его царь Дарий поручил соответствующим людям, и те уже направляются сюда, или же они уже находятся здесь. Вдобавок, тому, кто убьет либо пленит Александра, Дарий подготовил хорошее вознаграждение. Находясь на военном совете, сатрапы в душе сильно надеялись на этот план. Это значило, что македонцы потерпят неудачу еще до начала военных действий.

Под покровом ночи Александру слово в слово донесли о ходе военного совета персов. Стало известно даже о реализации плана по убийству Александра, хотя об этом на совете не говорилось. Как стемнело, Мемнон со словами «Делайте, что хотите» спешно выехал в родные края. Неизвестно, будет ли он участвовать в войне или нет. От этого упрямого человека, не признававшего над собой в жизни никого, кроме царя Дария, по-видимому, не стоит ожидать подчинения полководцу, которого изберут плоскоголовые сатрапы. Как будто время играло на руку Александру, да и случай благоприятствовал. Теперь медлить было нельзя. Нужно выдвигаться вперед, пока персы беспечны и между ними идут распри, а их план боевых действий, распорядок и назначенное время не утвердились. Нужно гнать вперед.

Так, наступил день первого сражения. Битва состоялась на берегу реки Граник. В Малой Азии царь Дарий держал шестьдесят тысяч воинов-всадников, это при том, что он не ожидал противника со стороны Греции. А каждый сатрап вдобавок к этому располагал пяти-шеститысячной дружиной. При Гранике войско царя Дария составляло сто двадцать тысяч воинов. А если учесть, что каждого сатрапа охранял как минимум тысячный отряд, то становится понятно, какой несметная вражеская армия стояла перед Александром.

Прежде чем разбить свое войско на части, Александр поднялся на оголенную сопку, с которой была видно все поле будущей битвы. Он сидел среди редкой высокой травы на вершине лысой словно плешь горы. Персы медленно двигались и разбили свой лагерь недалеко от обрывистого берега, на склонах холмов. Теперь они построили левый и правый фланги в один ряд и ждали нападения. Правое крыло персидского войско выглядело тяжеловатым. Это сразу бросилось в глаза Александру. Конница на правом фланге сосредоточилась на более пологом берегу реки, чтобы кони смогли броситься в реку и в две-три попытки преодолеть ее. То есть это силы, нацеленные на то, чтобы войти Александру с тыла. Хорошо… Посмотрим. Левое крыло разделилось на две группы. Первая группа подготовлена для рукопашного боя, вторая же – собиралась выйти из ущелья, опускавшегося поперек реке, и ударить сбоку. Центр войска стоял на месте плотной, бесчисленной массой. Истребишь одного, перед тобой возникает второй, сокрушишь его, тут третий… Александру пришла в голову мысль, что персы уже не будут что-либо менять в своем плане. Тут с подножья плоской возвышенности стал заметен извивающийся синий дым. Видимо персы, полагая, что греко-македонское войско еще не подготовило боевые порядки, решили перед битвой разок подкрепиться. Глядя на общую ситуацию, они мало верили, что сегодня будут предприниматься какие-либо действия. Тем более место их дислокации было подходящее, а численность войска в два раза больше. Более того, греко-македонская армия была словно на ладони, каждое их движение было под контролем.

Александр спустился с лысой сопки, поскакал по склону и остановился за самой спиной войска.

– Аристофан! Тысячников и дружинников ко мне. – Александр прошел сквозь заросли тамариска, растущего у самой воды, и встал под тенью тальника. Через толпы воинов, по дну оврагов и расселин стали прибывать сподвижники царя. Александр сидел на большом валуне. По его виду трудно было что-то понять. Совсем не похож на главнокомандующего, собирающегося на жестокую битву. Когда все созванные командиры собрались, посмотрел на них и задал лишь один вопрос:

– Когда начнем сражение?!

Молчание. И снова согласно сложившейся в войсках иерархии слово взял Парменион.

– На сегодня предлагаю остаться на этом берегу. Если мы подготовим войско к атаке, произведем различные маневры, персы на порядочное расстояние отступят от обрыва, а мы завтра зацепились бы за тот берег с меньшими потерями. Если же мы набросимся сейчас, то поступим как задумали персы. После того, как мы не сможем взобраться на крутой берег реки, мы будем беспорядочно бегать и искать проход. Упустим время. Будет трудно понять друг друга. В результате мы можем потерпеть поражение в первом же бою. А у нас нет права игнорировать его политическую важность. К тому же ясно, что тем самым уроним дух войска. Вот, что я хотел сказать.

После этого Александр не дал слова никому. Он даже не стал возражать словам Пармениона. Продолжая сидеть на камне, сосредоточенно, он начал давать приказ строгим железным голосом.

– Парменион будет сражаться с правым крылом врага. Гетайры должны будут оказать сильное сопротивление силам, которые зайдут к нам в тыл. Гефестион будет управлять пятью шеренгами резерва и направлять их в нужное место в нужное время. В центре – фаланга, левое крыло будет под началом Филоты. Филота, сначала сразишься с встречным войском. После чего, когда две стороны сойдутся в рукопашной схватке, с фланга ударят наши свежие силы. Ты слышишь? А ты, Гефестион? Атака начнется прямо сейчас. Мы проплыли Геллеспонт, неужели теперь будет страшиться перейти эту тоненькую, словно волосок, речушку? Я буду во главе фаланги. Выйду прямо с этого обрыва и ударю в лоб персам. Кратер! Подойди ближе. Кратер! С тремя тысячами всадниками поскачешь вдоль длинного оврага и выйдешь в тыл персидского войска. Даже если они попадут в окружение, они способны прорвать его. Но мы действуя сообщая, должны схватить их в такие тиски, чтобы они сталкивались и спотыкались друг об друга. Ты, Кратер, должен успеть, как начнется битва.

Полководцы стали расходиться по назначенным им позициям. Парменион, нахмурившись, не знал, на ком сорвать свою злость.

В этом 334 году щенок Филиппа, едва достигший двадцати двух лет, проигнорировал самого Пармениона. Не внял ни одному его слову.

Александр заметил в каком взъерошенном состоянии ушел от него старый военачальник. Конечно же Парменион говорил обдуманно. Все сказанное им было убедительно. Но он не понимал, что в искусство ведения войны приходят новые люди. Война – это не строго запланированное мероприятие. Война – это битва-скороговорка, это – вдохновение для поэта, это – решение задачи кратчайшим путем, это – отчаянность, это – знать издалека намерения врага, навязывание ему неожиданных действий, запутывание его. Парменион… Великий полководец. Опора каждого воина. Он может постичь еще множество побед. А то, что в военное искусство пришел Александр ІІІ, он так и не уяснил. Поэтому Парменион все еще пытается учить Александра, чтобы тот следовал его советам. А Александр уже давно перестал учиться у старика. Но Парменион еще этого не понял.

Александр сел на коня. За ним остался отряд пельтастов33
  Пельтасты – тяжеловооруженная конница. Стоят впереди фаланги, после легковооруженных всадников – псилитов.


[Закрыть] численностью около двух тысяч человек. Царь поднял правую руку, указал ею на крутой обрывистый берег и дал знак к наступлению. Вот так Александр, не дожидаясь полуденного солнца, на глазах у многотысячного вражеского войска пошел беспечным шагом на обрывистый берег в том самый момент, когда от него не ждали такого безрассудного, нерасчетливого поступка. Воины Александра взяли коней за поводья, вонзили свои тупоконечные короткие мечи в желтую землю и опираясь на них, полезли на берег. Карабкаясь по склону, вскоре они все взобрались на край обрыва.