Текст книги "Александр и Роксана"

VII

С тех пор, как Роксана вышла замуж, особых изменений в царском дворце не было. Царь Байтак окончательно расположился в своем дворце в Битане. Женившийся Бекасыл обосновался в Таскале. Отец понял выбор Бекасыла. Стоящий на равнине Битан, разумеется, большой город, с бурлящим базаром, с соревнующимися по своей красоте домами, с превращающими в загадку мир высокими горделивыми заборами, с садами, наполненными серебристым смехом девушек – все это нравится Бекасылу. Однако Таскала заманила высокими грезами о великом героизме, о решении трудных задач не с помощью отца, а самостоятельно, собственными силами, он мечтал стать богатырем Великой Степи, в самом грозном сражении разгромить врага, мечтал, что его когда-нибудь перед несметными войсками сравнят с меченым Таскайнатом каракером. Окрестности Таскалы и без того прекрасно смотрятся. Но Бекасыл, не довольствуясь этим, построил внутри ее прекрасную башню с витыми лестницами. Ширина основания башни составляет четыре кулаша. Далее башня слегка сужается и тянется ввысь. В середине, там, где башня начинала сужаться, есть уединенный уголок Бекасыла. Второе такое уединенное место еще меньше первого, но находится на самом верху башни. Когда Младший царь хотел остаться один, его можно было найти в одном из этих уголков. Ему нравилось с этой высоты смотреть вдаль. Вглядываясь, Бекасыл уходил в глубокие раздумья. Его мысли не о троне, где сидит отец. Его волнует одна мысль, о которой не только говорить, но и подумать страшно – Байтак не вечен, какой будет жизнь после него? Вот какой червь гложет душу Бекасыла. А остальные несметные мысли уже исходят из этой большой тревоги. Иногда предстоящая жизнь представляется Бекасылу надвигающимся темным потопом или свирепым ураганом. В такие моменты начинает восхищаться отцом, царем Байтаком. Байтак пришел к власти в двадцать три года. Бекасыл – в двадцать девять. Тысяча благодарностей Создателю – отец на своем месте. Точно знает, сколько в каждом полку отрядов, сколько есть зимовок, сколько поселков, роды живущих там людей, старейшин этих родов. Помнит недочеты, надобности каждого полка. Сейчас, после набега Искандера, вера в Байтака приобрела непоколебимый успех. Если когда-то Байтак отправится в вечность, каждый будет пытаться расшатать трон нового царя. Немало будет тех, кто пожелает сместить старых выдающихся соратников, бок о бок действовавших месте с Байтаком, и много будет тех, кто будет грызться, чтобы запустить руку в закрома. Бекасыл и об этом дне думает. Осматриваясь, не может найти достойных, способных служить ему надеждой и опорой, тех, кто будет прислушиваться к его словам. Ясно, что жизнь не останется такой же безмятежной. А по мнению Бекасыла, лучше бы созданный отцом, сформировавшийся более пятидесяти лет назад мир кангюев, оставаясь неизменным, в таком же виде, как сейчас, наращивал богатства и вел страну к расцвету.

Шесть лет тому назад скончался Мекелхаммар, вождь саков парадарайя, которые обосновались Мауреннахре. Пока добирались все лучшие саки, гунны, народ двадцать дней старался сохранить тело. Молодые парни, оставшиеся после него, вырыли глубокий колодец, постоянно меняя свежую траву, обкладывая ею тело, сохранили его и смогли похоронить Мекелхаммара с подобающими почестями. В тот раз царь Байтак с собой взял двух сподвижников и Бекасыла. Царь Мекел, старше Байтака на двенадцать лет, был для царя Байтака приятным соседом и надежным союзником. Поскольку дальновидный уйсун Кунбеги разговаривал с легкой небрежностью, подбирая слова, выборочно, было понятно, что к царю Мекелу он относился с пренебрежением. А Байтак там, где собралась толпа приспешников, наоборот защищал этого скромного царя от язвительных нападок, открытых насмешек, издевательства. Потому что Байтак знал, что Мауреннахр беден. Да и количество дворов не более, чем в этих двух вместе взятых племенах. Народ разводил верблюдов, мелкий скот, рыбачил, занимался ремеслом. Поставь царем хоть какого умника, кто в десять раз превосходит Мекела – никто не сможет сделать больше, чем Мекел. Не смогут проявить свои возможности перед другими, не смогут сделать то, что мог сделать он. Удальство Мекела – не показывая, что и сам устал, становился опорой нуждающимся, приходил, выражал сочувствие, помогал собрать тепло. Теперь этот народ полностью осиротел. И потомки самого Мекела, и другие роды, понимая, что трон Мекела и не трон вовсе, а сплошные хлопоты, не устремили взор на скромный дворец царя. После того, как тело Мекела, большого великого царя, было со всеми почестями захоронено в кургане, где был построен обвитый лозой настоящий дом из карагача, старшие рода окружили Байтака. После того, как отведали еду с накрытого в последний раз стола Мекела, выразившие соболезнование понемногу разошлись. Остался только Байтак, который тоже собирался уйти. Но он остался, когда к нему обратился сын Байтака вместе со старейшинами рода: «Почтенный Байтак, нам нужно что-то сказать». Соратники царя Парадарайи, старейшины родов, да и сын царя издалека начали долгий разговор. Байтак только слушал. Из всего сказанного он понял, что они не смогут прожить как самостоятельный народ, и, выполняя последнюю волю царя Мекела, желают присоединиться к роду кангюев.

– Я выполню последнюю просьбу царя Мекела. Это был добродушный чистый человек. Да и плохого от него я не видел. Мы жили рядом, всем, что у нас есть делились с вами – со своим народом. Народ Мауреннахра издревле нам близок. Нет ничего чуждого. Если присоединитесь, кто на каком месте сидел – так и пусть остается. Но есть одна просьба. Изменить жизнь, протекающую по принципу «лучше синица в руках». Правильно использовать две реки, исправить поселки. Для этого из казны будет оказана помощь. Но никому не удастся сделать счастливым народ, который не стремится к лучшему. Требования усилятся. Надо разбудить народ, думаю, что нелишним будет вас в другие страны направить. Есть страны, которые, находясь в песках, еду кушают с золотого блюда…

Вот таким образом обитавшие в Мауреннахре парадарайцы превратились в шестую область народа кангюев.

После долгого молчания в пути Байтак, развернувшись к Бекасылу, произнес:

– О, Младший царь! Мы возвращаемся домой, присоединив Мауреннахр. Что мы выиграли? Был ли другой способ? – вынудил высказать накопившиеся сомнения.

– Я скажу вашими же словами, отец! «Если растет население – это твой расцвет, если уменьшается – вырождение». Вы сами так говорили, не правда ли?

– В горле комом застряло много слов, сынок. Но это состояние знакомо и тебе, и мне. Давай остановимся на этих словах. Пусть будет хорошей приметой. Пусть поддержит нас Всевышний. Надо содержать этот народ, не подавляя его. Будет замечательно, если поднимем их дух, дадим им воспрянуть. Самое лучшее качество парадарайцев – трудолюбие и послушание. Раз уж мы присоединили этот народ к царству Кангюев, он не должен быть хуже, чем предыдущие пять областей. Как это можно сделать, придумай сам. Как найдешь, расскажешь все по порядку.

На соседние народы известие о том, что Парадарайя молча присоединилась к царству Кангюев, произвела эффект землетрясения. Почти все немного приревновали. Неужели, попав под немилость Благородного Байтака, или из-за невыплаченных долгов Парадарайя попала в такое положение? Или же старейшины попали в ловушку Байтака, воспользовавшегося растерянностью народа Мауреннахра от потери царя Мекела, или же, не сумев противостоять его жестокости, дошли до этого состояния? Чтобы понять все это, в путь отправились соглядатаи сарматов, аланов, усуней, даже находившихся очень далеко гуннов и великих йозов. Старейшины Мауреннахра, ничего не утаивая, рассказали «случайным гостям» всю правду. Байтак, которому перевалило за семьдесят лет, знал обо всем этом. Но правильнее будет не показывать вид, что осведомлен обо всем. Когда Мекел был жив, он был в подчинении царей, вдруг ставших благодетелями. Байтак понимал, что Спитамен угроза и что страна покойного Мекела являлась укрытием, защищающим от ветра. Но и Байтак обычно защищал от нападок и подавал руку помощи в трудные моменты жизни. Раньше все были безразличны к миру, бедность которого была напоказ, где ничего не росло, кроме миндаля и верблюжьей колючки, где даже небо и почва, похоже, были одного серого цвета. И вдруг сакский мир проявил интерес к этой земле, словно доказывая, что у утерянного ножа ручка была золотая.

Вот и у Бекасыла с тех пор, как Роксана вышла замуж, был период, когда он, проложив прямую дорогу между Битаном и Мауреннахром, мчался то на темно-гнедом коне, то на резвом иноходце, спорил, уставал и объединял народы. Сейчас Бекасыл, скрестив ноги, лежит в своем уединенном уголке – на вершине Башни на ворсистом ковре. Вскочив через некоторое время, долго вглядывался в ту сторону, откуда должна была появиться Роксана. По его расчетам, Роксана должна появиться примерно после полудня. Сначала она заедет в Таскалу, чтобы узнать состояние Бекасыла, потом направится в Битан – встретиться с отцом. Когда Роксана была на чужбине, было три человека, по-настоящему скучавших по ней, Бекасыл был одним из них. Теперь Роксана представляется человеком, который приехал для того, устроить переполох в сакском царстве. Роксана замучила – просит ни много, ни мало – построить ей царство. И, посеяв панику среди саков кангюев, саков усуней, саков массагетов, саков парадайрайя у побережья, собирается отправиться в неизветсно какой поход. Это совсем не нравится Бекасылу. Между прочим, так и есть: лишь бы упрямство Роксаны не создало угрозы для сорока родов.

Было бы правильным отговорить Роксану от задуманного, не сея смуту, оставаться в этом году царицей на своем месте и объявить расстояние, которое можно проехать за день, вотчиной Эсхаты. Так было бы правильно. Бекасыл, ежемесячно меняя защищающую, охраняющую армию расширяющего царства Кангюев, все расходы по ее содержанию взял бы на себя. Пусть бы Роксана забавлялась воплощением своей мечты в городе и в прилегающих к нему мелких поселков. А теперь не для три года сеявшего панику в сакских землях, убившего тысячи людей, объявившего себя богоподобным придурковатого Искандера, а его щенка готова наступить на хвост дракона, где лежит сакская земля. Если будет построено царство, оно будет называться Македония-Бактрия. Где Македония, и где – Александра Эсхата? Настоящую Македонию каждый ее человек, каждая семья признает родным краем, Отчизной. А на кого может опереться Роксана, находясь от нее на расстоянии в тысячу мириадов, в этой отдаленной местности, жители которой не то что Роксану, но и друг друга плохо знали, которую некогда завоеватели, позже и Македония, армию которой привел с собой Искандер, захватили? Есть ли интерес в объединении народа или слова, которые дойдут до самого сердца? Роксана! Роксана!

Ты достойна быть царицей. Но что ж поделать, нет просто пустующего царства. Искандер не нужен был своим соратникам, самым близким друзьям, учителю. Я не думаю, что трижды в день они поминают, что благодаря ему стали царями. Олимпиаду, ее незаконнорожденного сына Геракла зверски убил Кассандр, сын Антипатра. Все богатство перешло к отцу и сыну, Антипатру и Гераклу, которым Александр доверил Македонию и Грецию. Самое большое, самое ценное богатство. Они даже имя Александра Македонского не упоминают, а нашу землю хотели истребить, мы же пытаемся обелить имя того, кто подослал тайком убить такого богатыря, как Спитамен. Девушка – рождена для чужого рода. Оказывается, это правда. Смотри-ка, отреклась от великих изменений, даже от благополучия называемых ею родными всех мужчин сакского рода, забыв, что непригодна к спешным действиям, неужели сможет устроить ураган, подобный тому, что создал некогда проходящий Искандер. Именно поэтому просьба моей сестры может принести вред для народа, совсем неуместна. Эту мысль Бекасыл высказал и отцу. Лишь бы сердце царя Байтака не растаяло от встречи с дочерью, которую растил в холе и неге, лишь бы он не смог поддаться ее увещеваниям…

Караван карет под предводительством Роксаны вошел в Таскалу под вечер. Или от того, что жила в Вавилоне более десяти лет, или чтобы показать особую ласку к Бекасылу, Роксана привезла очень много подарков жене Бекасыла царевне Асен, дочери царя Хаома. Издавна говорится, что именно в Бабиле, так назывался в сакском мире Вавилон, можно найти то, чего больше нигде нет. Именно из этого города, где сходятся все дороги, на повозках, на уставших караванах поступают на базар самые дорогие ценности, которые можно найти на земле и суще, все вещи, разная одежда, необработанная слоновая кость, обработанные жемчуга и кораллы, золото и серебро, драгоценные камни. Роксана, пока был жив Александр, свободно прогуливаясь в окружении телохранителей по базару Бабиля, мечтавшая при удобном случае съездить на родину, каждому приготовила различные гостинцы. Некоторые из них хранились более десяти лет. Даже потом, когда каждый шаг Роксаны был под надзором, она не могла не ходить по базару. В одну из таких прогулок она пошла в специальное торговое место, где продавали одежду, сшитую по моде, которой придерживалась Шаммурамат, царица Ассирии, и купила для жены Бекасыла полную коллекцию одежды.

Теперь одежда из коллекции Шаммурамат, радуя глаз, сводя с ума смотрящих на эту красоту женщин, полностью лежит перед возлюбленной Бекасыла, перед царевной Асен. Плюс ко всему этому целая гора гостинцев из жемчугов и кораллов, золота, серебра. Хоть и был Бекасыл по происхождению мужчиной, и то на мгновение ока затаил дыхание. Но, быстро собравшись духом, твердо решил не отступать от своих дел. На правах хозяина дома Бексыл в честь Роксаны превратил Таскалу в праздник. Музыка, песни, обильно накрытые столы предназначались и для народа. Роксана, взяв с собой Асен, встречалась с народом, прогуливаясь по улицам города. Когда сгустилась ночь и на небе засияли звезды, Бекасыл, одетый в дорожную одежду, умоляюще сказал Роксане.

– Я получил от царя очень срочное поручение. Проехав всю ночь, на рассвете я должен быть в Кирополе. И мне нужно встретиться с главой города наедине.

– …Я ведь приехала специально посоветоваться с тобой?! – Роксана и оторопела, и обиделась.

– Посоветуемся… Когда ты доберешься до Битана, бог даст, и я туда успею подъехать. Что может быть лучше разговора, когда соберемся все вместе. Не обижайся. Как тебе Асен? Понравилась?

– Понравилась.

– Тогда до встречи, царица!

Бекасыл срочно отправился в Кирополь, чтобы быть готовым к долгому и сложному разговору с царем Байтаком по просьбе Роксаны. Он мог выехать в дорогу и завтра. Но если бы он выехал завтра, за это время Роксана могла подготовить Байтка поддержать ее, и тогда отец, только кивая головой, говорил бы «смотрите сами», «начинайте потихоньку».

Находчивая, обладающая ораторским искусством, если нужно, умеющая быть прямохарактерной, видевшая кровавый поход Искандера, запомнившая, в какой ситуации что можно сделать, и, самое главное – десять дет проведя среди толпы врагов, никому не давшая возможность изнурить ее – Роксана совсем непростой человек. Если говорить начистоту, он просто-напросто сбежал из своего дворца, чтобы не оставаться с ней наедине. К тому же сегодняшнее положение Бекасыла шаткое. Хоть в народе его и называют Младшим царем, не умеющий мыслить как отец, не умеющий найти серьезное решение каждого дела, он был больше похож на легкого на подъем, исполнительного гонца собственного отца, которому скоро исполнится восемьдесят лет. Правда, Бекасыл довольствовался этим положением, и вовсе не мечтал, чтобы отец поскорее отправился в мир иной. Потому что, когда в народе возникают споры, тяжбы, Бекасыл действует поспешно, теряется. А Байтак, наоборот, будто скинув с плеч лет тридцать-сорок, с горящими глазами, вспыхивает, готовый не только словами замять спор, но словно и землю разорвать способен. В конце концов приводит обе стороны в такое состояние, словно заливает водой тлеющую золу в очаге. Бекасыл еще и поэтому желает, чтобы Байтак долго здравствовал. Когда есть такой сильный, властный советчик, он не будет похож на мотылька с опаленными крыльями. Вот сейчас в окружении десяти до зубов вооруженных воинов, с идущими впереди разведчиками, на конях, рассекающих ночную дорогу, направляется в Кирополь. Это – поручение Байтака. В прошлый раз, когда он передал привет от Роксаны, Байтак сердито посмотрел на Бекасыла и сказал:

– Из ничего хочет государство построить, да?! Если не добавить большие города, поселки, известные многим, могут ли эти зимовки и поселения составить целый народ? Посмотрим… Может, это задор от встречи с нами? Возможно, через несколько месяцев, успокоившись на родной земле, скажет что-то другое… Как думаешь?

– Пока что думаю о том, есть или нет польза от каприза вашей дочери.

– Каприз, говоришь? Пусть будет каприз. Но разве Роксана и мой внук не прямые наследники этого самого Александра Зулькарнайна? Среди всех греко-македонцев нет более подходящих наследников. Если сейчас Роксана скажет «мое» про отдельные царства, оставшиеся после этого Зулькарнайна, только меч может противостоять, слов нет. Что сейчас с Маракандой происходит? Чья она? Вместе с персами он тоже перешел под власть Зулькарнайна. Ведь именно в Мараканде Зулькарнайн залечивал свою рану, решал внутренние споры, прожил там полгода? Почему бы ей не предъявить права на наследство Зулькарнайна? Кирополь был поселком, разбитым одним ударом Искандера. Почему он должен стоять без хозяина? Но проблема, наверное, в другом, сынок? Возможно, Роксана не претендует на такие крупные города, провинциальные поселки, или же не знает этой зависимости. Поэтому, смотри, Младший царь, в Мараканд, чтобы разведать положение сатрапа Сартахуна, отправлю Жардем бека, имущество которого никогда еще не делилось. В Кирополь поедешь ты.

– Поеду. Но что я скажу, когда приеду туда?

– Не бывает земли, города без хозяина. Кирополь сейчас сам по себе. Завтра наследник или Дария, или кого-нибудь другого придут и шапкой собьют. Тогда и сегодняшний сатрап, и глава Кирополя превратятся в перекати-поле. Надо заранее все обдумать. Лучше будет, если заранее займем царство, в котором будет править Роксана. Если их потомки когда-нибудь будут показывать силу, стране, достойной сына Двургого – есть мы. Они еще не забыли крепкую хватку потомков саков. Пусть попробуют прийти!

Сразу вспыхнув, царь Байтак завел такой вот разговор. Принял за робость то, что Бекасыл и сам не пришел к такой мысли. Бекасылу нужно было одно – незыблемость мира, который построил Байтак. Однако… «Под лежачий камень вода не течет, застывший мир ветшает». Бекасыл оскорбился слегка. Возбужденный, он пришпорил коня, ушел вперед отряда на целую голову. Вот так, обогнавший отряд, дошел до Кирополя.

Даруга Кирополя Аршад вышел навстречу Бекасылу.

– Аршад бек, прямо сейчас нет сил разговаривать. Если можно отдохнуть…

Путники выпили по чашке шубата и свалились отдыхать. На следующий день, когда солнце значительно поднялось, и солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь щели, начали слепить глаза, Бекасыл поднял голову. Похоже, отдохнул. Думал, что он один в поставленном отдельно доме. Но, оказывается, прислонившись к стене, сидит какая-то красавица. Обычай этой страны – в ночевке уважаемого гостя обязательно оставляют красивую девушку. Чтобы был рядом человек, если вдруг гость будет искать напиток, или же другая какая-нибудь надобность появится. Даже если у зрелого мужчины, как Бекасыл, появится и другое желание, девушка не имеет права противиться. Если от высокородного царя появится потомство, даруга об этом деликатно извещает царя, а для горемычной девушки ставят специальный дом. Орда – это дом, где будет останавливаться царь. Статус у этого дома особый, обстановка другая. Там круглый год прислуживают один раб и одна рабыня. И ребенок, родившийся от прихоти одной ночи царя, и мать ребенка приравниваются к разряду высших. Обычно такие девушки, отличающиеся особой красотой, отбираются в бедных семьях. Этот обычай, известный Бактрии, не считается среди народа чем-то неприличным. Наоборот, девушки из числа избранных порой сами мечтают, чтобы кто-то, кого даруга счел достойным уважения, будь он царь, сардар или известный толстосум, обратили на них внимание. Если этот уважаемый человек не евнух, грех будет уйти, не насладившись связью с красавицей.

Бекасыл, подняв глаза, поймал взгляд девушки.

– Милая, сколько время уже?

– Полдень, ваше высочество.

– Наверное, ты глаз не сомкнула даже?

– Только начала дремать, вы заговорили… – Девушка засмеялась звонким голоском. Когда засмеялась, стало понятно, что девушка еще очень юна. Свежа. Бекасыл свесил ноги с кровати. Кровать цвета таволги. Если сказать честно, место, где он спал, было больше похоже на высокий алтарь для жертвоприношения. Говорят, что существует примета, если это святое место будет окрашено кровью, недолго ждать хороших известий. Не обращая внимания на то, что Бекасыл был раздет, эта девушка собрала его одежду и помогла одеться. Густые волнистые волосы этой стройной как тростинка девушки, ее горячее дыхание, которое чувствовал Бекасыл при соприкосновении, опьянили его. Чувствуя себя как надломленный тополь, он не хотел вставать с постели. И в какой-то миг мужская сущность взяла верх, его охватила то ли похоть, то ли страсть.

– Как зовут тебя, ласточка моя?

– Сая…

И тут их взгляды встретились.

– Тогда, Сая, оставайся здесь, пока я не уеду. Я уеду только завтра. Договорились? Отдохни. Выспись.

Девушка только кивала, словно хотела сказать «хорошо, хорошо».

Аршад был стройным мужчиной лет тридцати пяти. Круглые, как глубокие озера, глаза, словно нарисованные умелой рукой брови, ему очень шла струящаяся одежда, одетая на нем.

– Господин, у меня есть отец семидесяти лет. Он ждет, что вы придете поздороваться. Наверное, все, что ниспослано сегодня Всевышним, на утреннем столе. Как вы на это смотрите?

– Все верно. Сначала со старшими надо поздороваться. После этого разговор не будет сложным. Если нет других срочных дел, может, прогуляемся за город? Слышал, что здесь много места, где есть непуганые звери.

– Не знаю, есть ли непуганые, но в этих окрестностях много изрезанных низменностей. На этих низменностях текут дающие усладу душе серебряные родники. Там, где есть вода, есть и жизнь. Там свободно пасется много разной непуганой живности. Вот сейчас, как раз в полдень, они лежат в тени, прячутся. Когда сядет солнце и одна сторона впадины осветится, почти все звери выйдут к роднику, чтобы утолить жажду. Тогда можно встать на кромку и пускать одну стрелу за другой.

– Да, я много об этом слышал. Давайте попробуем утолить любопытство.

– Я готов. Ведь такие уважаемые люди, как Бекасыл, не каждый день приезжают в Кирополь. Тогда, дорогой мой, и у меня есть просьба.

– Если не сильно спешите, может, завтра в дорогу отправитесь?

– Завтра, говоришь? Хм… Роксана не сегодня, а завтра отправится в Битан… Они не быстрее нас… Мы – всадники. У них тринадцать карет… Правильно, даже если Роксана доедет в Битан раньше нас – не к чужим людям прибудет. Она приедет к отцу и матери, к братьям. Когда улягутся все охи-ахи от радости встречи, и мы подъедем… Пусть будет по-вашему, Аршад бек!

Путешественники сели на коней, когда начала спадать духота после полуденной жары. Оказывается, два разветвляющихся оврага, которые соединяются в виде штанин, в народе называют Дамбал оврагом. Путешественники, прибыв на это место, скопились на кромке оврага. Привязав коней, путешественники осторожно спустились вниз пешком. Были места, где подгибались колени, когда начинал осыпаться сыпучий песок. После этого лучники, прикрываясь за листвой ивы и тополей, стали приближаться к источнику. Присев на плоские камни, путешественники замолкли. Доверчивые и невинные степные твари не заставили долго ждать – из густых зарослей растений стали появляться стада животных. Бекасыл почти разом выпустил семь стрел, бывших в колчане, взглянул на хозяина земли Аршада. Оба разом вскочили как резвые горные архары, приблизились к бурлящему источнику. Бекасыл лег навзничь и утолил жажду. Он пил и не мог остановиться, хоть вода была такой холодной, что мозг, казалось, готов был взорваться. Аршад тоже начал пить из источника как ребенок. Потом, скрутив огромный листик, стал пить из него неспешно.

– Давай поговорим, Аршад бек…

– Что мы можем рассказать?.. Обычно мы говорим то, что услышим от царей.

– Наверняка, слышал, что в Мараканде происходит, Аршад бек?

– Так, доходят разные слухи, сплетни. Но не знаем ясно и подробно. Хорошо бы из Ваших уст услышать.

– Сартахуна сатрапом назначил не Зулькарнайн, а авторитет царя кангюев. Сартахун со своими загребущими руками не смог стать хорошим сатрапом. В нем все равно преобладает прежняя его торгашеская жилка. Говорит, что готов согласиться и подчиниться на царствование Роксаны, если на два года освободят от налога, от воинских обязанностей, да и от налога солью. Говорит, пусть Роксана не приближается к Мараканду, дайте нам собраться с силами, как отдельному полку под властью Роксаны.

– Ух ты! Сартахун! Такой же хитрый остался. В чем же будет проявляться его подчинение, если не будет платить налоги, если не будет предоставлять отряды, и даже если соль не будет давать? Ох, какой умник, думает, что вокруг него все глупые? Великий правитель согласился с ним?

– Конечно же, нет. Но понял, что в нем кроется какая-то хитрая уловка. «Сартахун или сам изменится, или найдется человек, который его изменит», – произнес отец.

– Вот и правильно. Я бы тоже так поступил. Или же напал бы однажды ночью с двадцатитысячным войском и потащил бы его взашей на Совет мудрецов.

– Вот так. Зачем волю ему давать. Кирополь словно стоящий на ветру лес из саксаула. Насколько бы он сильным ни был, мощный ураган способен вырвать его с корнями. Это – ясно. Когда есть страна кангюев, его вождь, царь Байтак, нам не нужно искать другой защиты.

– Но ведь Кирополь не относится к царству Кангюев?.. Роксана хочет построить…

– Знаю. На кого опирается царица Роксана, собираясь начать это дело? На вас. Получается, что гарантия нашего благополучия – копье кангюев.

– Уважаемый, не могу не согласиться с этим. Но я должен перед отъездом прояснить одно дело… Как ты отнесешься, если мы именно тебя назначим сатрапом Мараканда и Кирополя – расширившей границы Согдианы?

– Нужно ли кровопролитие, чтобы назначить меня сатрапом?

– Не допустим кровопролития. Все предпримем для этого. Сатрап должен поменяться. Сартахун похож на пугливую лошадь, которая в любой момент может скинуть вниз. Мы не можем упускать время из-за его хитрости и коварства. Нам нужен сатрап, слова которого не расходятся с делом, который не будет мутить эту чистую жизнь.

– Но ведь сатрапа и в стране можно найти?

– Все имеет свое место, уважаемый. Я не могу сказать, что находящиеся в стране соратники царя Байтака могут посоветовать, подставить плечо в трудный момент. Они, перебирая предположения царя Байтака о том, так лучше сделать, или эдак, готовы лишь подтвердить то, что выскажет сам царь Байтак. Остальные сатрапы на своем месте. Что надумал отец – еще точно не высказал. Но одно ясно точно, что Роксана от своего не отступит. Сначала показалось, что Роксана принесла какой-то скандал в мирную страну. Пусть не скандал, но мороки доставила. Перешедшие к Зулькарнайну после власти Персии и не знающие точно, кто их хозяин, Согдиана, Бактрия, Паратакент, Маргиан, Арахос, Кирополь, Мариополь не могут долго оставаться в таком состоянии. Цари, пришедшие после Зулькарнайна, начали состязаться. Чья рука будет мощнее, тому и достанутся эти регионы. Да и сатрап прибудет именно оттуда со своим войском. Ясно, что это обстоятельство будет не очень благоприятным для Кангюев, Усуней, Массагета, Арамеи. Если говорить откровенно – царь Байтак передал узды правления страной мне. Советуюсь с ним лишь в особо сложных ситуациях. Да и мне его совет не помешает. Если будем медлить, нас ждет такая жизнь, что я описал. А если будем действовать быстро, то, думаю, что объединение свободных регионов не заставит долго ждать.

– Я тоже провел долгие бессонные ночи в таких бредовых раздумьях, уважаемый брат мой. Если поводья в твоих руках, можно и к делу приступить. В конце концов мы сами должны править этой сакской землей, Согдианой, Бактрией. Пусть сразу же оно будет называться государством Александра IV, наследника Искандера. Все близкие и дальние царства правильно поймут, что царица Роксана будет править, пока молодой царь не подрастет. Для нас очень удобно, что страна будет называться государством Александра IV. Это название будет подавлять соотечественников, напомнит, благодаря кому они смогли стать царями. Если захотят показать силу, то напомним, как всполошился Двургогий, не сумев взять объем в три шага, как потеряв время, решительность, терпел один урон за другим. Поэтому многие опасаются, что могут попасть под град сакских копий, сакских луков. А происхождение царского трона наше. Если все так и будет дальше оставаться, готов идти туда, куда пошлете. Только одно сомнение…

– Говорите, многоуважаемый.

– Если нам будет покровительствовать Создатель, если в мире произойдут изменения, о которых Вы рассказываете, сможем ли мы загнать Сартахуна в его логово?

– Вот об этом я и не подумал.

– Я почему так говорю – Мараканд является и ключом, и центром Согдианы. На базарах Мараканда продаются не только вещи, скот и зерно. Там и землю, и людей тайно продают. Если Сартахун будет снимать хотя бы половину сливок с этого базара, тревог моих больше станет. Даже если одной рукой Сартахун не будет держать меня за ворот, от этого мне не легче не станет. Сколько можно отдавать власть таким коварным людям. Надо, облив маслом, сжечь этот змеиный клубок. Или же, найдя хороший повод, лучше распустить их.

– И правда. Мы, уважаемый Аршад, если будет угодно богу, состаримся в одно время. Значит, можем пройти по будущей жизни идя стремя в стремя. При каждом царе есть свой звездочет. Зная это, многие цари живут, примирившись даже с теми, кого недолюбливают. Если мы предстоящие перемены не проведем по своему усмотрению, душа не будет спокойна.

– Тогда давай считать этот наш разговор клятвой мужчин и пожмем друг другу руки. Вот моя рука, вот мое сердце, царь Бекасыл!

Двое сильнейших пожали друг другу руки. Оба молодые. Оба статные, красивые мужчины.

– Давай на этом завершим разговор – отдохнем. Мы же тоже избранные Всевышнего, состоим из плоти и крови. Наверное, можно хоть один вечер расслабиться, уважаемый?