Текст книги "Александр и Роксана"

– Великие сакские владыки! Я не отступила от пути, который с вами был согласован. Если хотите быть осведомлены о следующих шагах, если не остыло ваше желание быть мне опорой, в следующий базарный день пусть пятьдесят-шестьдесят ваших воинов, переодетых в крестьян, в торговцев, со спрятанным оружием войдут в Мараканд. Пусть каждый человек, руководящий отрядом, покажет метку, на котором проставлен Ваш знак. Все остальное уже продумано. Пусть поддержит нас дух несравненного великого Александра! Исполнение последней его мечты – было поручено мне. Дай свершиться этому, всевышний!

Через семь дней Центральная площадь Мараканда наполнилась людьми. Когда-то именно на этой площади Александр Великий повесил сатрапа Аршака. Эта площадь снова должна превратиться в место скандала. Потому что в городе будут биться конницы, пришедшие извне. Были поставлены виселицы. С них свисают десятки петель. В первую угодила голова сатрапа Сартахуна…

Сакские цари, не отходя от своих дворцов ни на шаг сделали все, чтобы эта история прошла без сопротивления, без паники. Мараканд оторопел, словно от удара по голове. Недалеко от города три дня стояло пятитысячное войско кангюев. Отряд из Кирополя, подложив под голову седло, укрывшись чепраком, тоже три дня находился в степи. Войско, прибывшее из Бактрии, вереницей войдя в город, напугало народ. Многие люди, испугавшись заполонивших улицы города воинов, побросав все, старались даже не высовываться из своих нор. Было повешено пять топивших в крови народ эти годы головорезов, державших разбойников в качестве посредников, и три группы баскаков (сборщиков налогов), которые получили от Сартахуна разрешение грабить людей за городом. Повешенные люди при жизни запугивали людей грозными окриками, побоями. Теперь же и этим своим повешенным видом пугали. Народ сразу понял – царица Роксана, повесившая пустившего глубокие корни, несметно богатого Сартахуна вместе с его сообщниками – наконечник свирепой силы.

Посреди ночи тела подверженных наказанию были сняты с виселиц и похоронены в овраге далеко от города. С этих пор даже место, где они лежат, превратилось в загадку. Когда происходили эти события, Роксана сидела во дворце, где некогда останавливался ее муж. Здесь собрались царь Байтак, зоркий Кунбеги, Кайырмерден, Бекасыл, Аршад, мудрец Аржан. Все сошлись во мнении. Сатрапом был назначен Аршад. Он переехал из Кирополя в Мараканд. Роксана пока осталась в Эсхате. В течение нескольких лет царица по своему усмотрению построила из синего камня, обожженного кирпича новый дворец – собственный дворец Александра ІV.

После переворота знамя Александра Великого, которое было с ним во время похода, развевалось над Главным дворцом. Это знамя развевалось над многими сопротивлявшимися городами и великими крепостями. Суеверный Александр заменил это знамя через три дня и возил именно это знамя вместе с собой в сражениях, в следующие крепости. Роксана тоже поступила так, заменила через три дня знамя:

– Это знамя страны, уважаемый Аршад! Новое знамя – знак вашей собственной власти. Поздравляю с новым знаменем! Я поставила охрану возле городской казны, возле всех складов людей, которые были наказаны. Теперь конфискованное имущество, ценные вещи, золотые и серебряные деньги будут пересчитаны, остальное все будет складировано. Руководить подсчетом и работой по складированию будет Начальник канцелярии Герострат. Безопасность поручена Суниоту.

– Великая царица! О том, что создано Ваше царство надо будет оповестить сакские царства, потом надо будет отправить грамоту о создании царства Александра ІV в Греко-македонский союз, Египет, Мессопотамию, Фракию – царю Фракии Лисимаху, Малую Азию. Пусть в грамоте будет полный список областей, городов, поселков, которые вошли в царство и объявите, что отныне эти земли будут подчинены нам. Поскольку есть страна, у нее должна быть столица. Как вы укажете?.. Если сейчас все скажете, служащие Канцелярии приступили бы к делу.

– Будет написан один вариант грамоты. Сейчас будет написан вариант с моими исправлениями. Уважаемый Аршад, как вы сами думаете? Какой город достоин быть столицей?

– Конечно, Мараканд.

– А Зариасп?

– Далековато от опорных городов. Удобно для нападения тех, кто косится на нас. Из диадохов Искандера только Селевк радуется созданию этого царства. Остальные точат зубы. Если этого мало, некоторые содрогаются, что имя «Александр» вернулось на арену истории, в мировую политику.

– Знаю, уважаемый Аршад!

– Согласитесь, с моим предложением – давайте объявим Мараканд столицей. А царица вольна жить сколько угодно и в каком угодно городе своего царства. В каждом городе будет построен дворец царицы. Да, кажется, я и место для Центрального дворца нашел. Разумеется, если царица поддержит…

– Ну-ка, давай съездим. Да и недалеко это. Центральная площадь превратится в Центральный базар. А нельзя снести базар и на его месте построить Дворец?

– Нельзя, уважаемый! Место покажу сама после возвращения из Эсхаты. А пока очистите город от беспорядка, нечистоплотности. Очистите водосточный канал внутри крепости. От его запаха спирает дыхание. Мараканд держат не семь толстосумов и три головореза. Они, наверное, всего лишь одна голова из семи, которая есть у громадного дракона. Фиокл! Будешь правой рукой сатрапа. Вытаскивайте притаившихся среди народа. Их средства и имущество, нажитое за счет народа, за счет жульничества, разбоя, нужно будет для процветания этого царства. Мы используем их для нужд народа. Используем для содержания карательных отрядов, отрядов для охраны города, отрядов разведчиков, на благоустройство городов, для безопасной доставки зерна, необходимого населению. Наполовину уменьшим налог, собираемый с народа. И вместе с тем необходимо сделать народу предупреждение. Если человек отказывается платить уменьшенный вдвое налог, его имущество будет конфисковано. Им самим выгодно не нарушать порядок, установленный царицей, которая не мешает мирно и правильно работающему человеку, которая вдвое сократила налог.

– Каждого сборщика налогов народ признает, как верного царице человека. А если сборщик будет нечестный, то между народом и власть держащими не будет доверия, царица. Сборщиков нужно полностью поменять. Как будет, если сборщиков назначит самостоятельно каждая зимовка, каждый поселок? – Высказал Аршад еще одно предложение.

– Можно.

– А в больших городах? В четырех городах – Мараканде, Зариаспе, Кирополе, Эсхате главного сборщика налогов назначьте сами. Да и время назвать имя главного казначея подоспело. Кому будем завтра сдавать конфискованные деньги, имущество? Кто будет регистрировать?

– Аршад бек… Неужели найти Казначея сложнее, чем найти Царя, Мудреца, Сатрапа? Пока что давайте все возложим на Герострата. Он потом, когда найдется казначей, все сдаст. Потому что у Герострата и во Дворце дел выше крыши.

Прошло немало времени с тех пор, как разведчики Роксаны направились в сторону Эсхаты. После полудня, оставив в Мараканде три тысячи воинов, Роксана в окружении небольшого отряда в золотой карете вернулась в Эсхату. Из желтой степи веет чистым воздухом, который колышет занавески раскачивающейся кареты. Кругом пух. Для ее собственной охраны использовано триста разведчиков, пятьсот стражников. Едет и думает о странностях жизни. Через несколько дней из только вчера бывшего центром хаоса Мараканда отправятся грамоты о создании нового царства. Прямо сейчас оно не хуже других. Казна, которая есть у Роксаны, – не меньше, чем у страны Канлы. Но они верят не только желтому железу, драгоценным камням, белому жемчугу. Их сила в том, что они сформировались. Над казной Байтака не сидит только один человек. Казна Канлы – народ, имеющий несметное число голов скота. Их безмерная вера в царя, желание царя накормить весь народ, его неутомимый труд. И Кангюи, и Уйсуни государства, похожие на живые существа. Цари все чувствуют, обо всем знают. Там даже расходы маленького козленка просчитаны. Есть только одни жизненные весы, которые были установлены изначально. Это – справедливость. И у них есть и бедные, и богатые. И сопротивляющихся у них немало. И озорников у них предостаточно. Хватает и популярных спорщиков, выступающих против царя, и тех, кто, баламутя народ, с пеной у рта на нет сводят все дела царя, предостаточно ораторов пустобрехов, предателей. Это все является тяжелыми и легкими недугами на теле, воздушным пузырем между мясом и кожей государства. Если царь вовремя не удаляет или не лечит их – риск. Вот, где лежит величие ее отца Байтака. Какая нужна выдержка, удаль, дальновидность. Разве не видишь, как такой черный ураган, как Искандер, был отправлен совсем в другое русло?

Вот Роксана, поддавшись унынию, едет под покровом ночи. Баршын, которая знала, в каком она состоянии, притворилась, будто крепко спит. Где находится источник уныния, одиночества? Роксана действительно боится. Чего? Ответ туманный. В последнее время Роксана не хочет думать. Почему? Не знает. Как только начинает о чем-то думать, начинает колоть в области сердца. В конце концов в сердце образуется клубок, вызывающий ноющую боль. Одолевает страх. Усиливающийся страх приводит к головной боли. В такие моменты, когда она места себе не находит, перед глазами встает образ растерянного сына. Его глаза полны вопросов, полны страха. Роксаной снова овладевает этот страх. Роксана, выпрыгнув из кареты в беспомощном состоянии, начинает трястись как от лихорадки.

– Баршын! Баршын! Мое состояние… Мне нехорошо. Страх, Баршын! Страх! Какой-то неизвестный ужас не оставляет меня. Скажи что-нибудь, поговори со мной, есть какое-нибудь лекарство? Дай же мне…

– У меня есть только одно лекарство от этого недуга. Пей, царица. Уснешь. Если отдохнешь, все само собой пройдет.

– Давай. Неси свое лекарство.

Баршын налила в чашку из серебряного кувшина синюю воду. Чувствуя брезгливость, Роксана за выпила все залпом.

– Теперь ложись и отдыхай, царица. Давай я что-нибудь расскажу, пока ты не заснешь.

– Рассказывай, Баршын. Рассказывай… Я смерти не боюсь. Не хочу умирать только потому, что во всем мире Александр может остаться один-одинешенек.

– Ты устала, царица. Народ говорит, что в июле синие камни Мараканда начинают таять. Ты вот уже тринадцать лет не таяла. Кто будет болеть, если не ты. Как-то ты стала выглядеть лучше. Я так радовалась. Потом в последний месяц ты разве не перевернула все с ног на голову?! Сколько людей было повешено. Все это легло тяжким камнем на сердце. Теперь я уже не вижу причин для страха. С тобой народ, впереди твоя армия, под тобой сокровища. Поэтому, забыв о своей царственности, отметь уже какого-нибудь мужчину. Хи! Хи! Что это я болтаю тут?

Баршын почувствовала. Роксана, кажется, тоже развеселилась, вон, булькая, смеется беззвучно.

Роксана, с опустошенной душой оставив позади половину пути, когда лопнуло терпение, выпившая до дна синюю настойку, которую дала Баршын, оставшуюся дорогу провела в полудреме.

– Здорова ли царица? – Это Афанасий спрашивает у Баршын.

– Не очень. Нельзя точно сказать, что у нее что-то конкретно болит, нервы сдали. Испугана. Да и от предыдущих страданий, которые выпали ей в жизни, сердце скачет. Знаю, что именно от этого болит ее сердце. Наверное, завтра, как проснется, займется житейскими делами. Предупреди, чтобы вокруг Царского дворца была тишина, Апанас.

Когда Роксана открыла глаза, почувствовала, что уже наступил полдень. Сколько бы ни прикрывала окно, как бы ни было кругом тихо, время узнавалось. Царица легко вскочила. Не осталось и следа от вчерашнего чертового состояния. Руки-ноги тоже легкие. Чувствует себя легко, как в четырнадцать-пятнадцать лет, кажется, если она выйдет сейчас на улицу, ласковый отец, заботливая мама позовут ее за стол. Мир снова расширился, ее переполняли энергия, мечты и грезы.

Потянула за висевшую у изголовья кровати веревку с бахромой. Сразу вошла Баршын.

– Как ты, царица?

– Я давно не чувствовала себя так. Мне хочется, как в детстве, играть и резвиться.

– Если действительно все так, значит, все в порядке. Эй, кто там есть? Обслужите царицу… Кстати, сегодня утром из Битана прибыло три конника. В руках у них знак Бекасыла. Устное письмо, предназначенное для царицы Роксаны. Создала им условия, заставила ждать.

– Кто они такие?

– Не сказали. Два юноши, оба красавчики. Одна девушка. Она очень похожа на сакских девушек. Но одежда, манера поведения показывает, что она чужестранка.

– Апанас с ними разговаривал?

– Не только разговаривал, обыскал их полностью, отобрал оружие.

– Тогда вели накрыть стол в гостевой комнате. Пусть Афанасий приведет их в колонный зал. Приму их.

Когда чужестранцы вошли в колонный зал, Роксана что-то писала в свитке, показала свою занятость. Вошедшие не очень вписывались в эту обстановку, видно было, что это представители чужой страны, чужой среды. Баршын резко спросила:

– На каком языке вы разговариваете?! – Баршын старалась сохранить дистанцию между царицей Роксаной и пришельцами, пыталась говорить низким голосом.

– Греческий, персидский, куманский… Вам какой язык удобен, великая царица? – Девушка, улыбаясь, держится по-особому свободно.

– Ты ведь говорила, что есть грамота, Баршын?

Девушка протянула грамоту.

«Великая царица, великая сестра моя, великий победитель! Царь становится настоящим царем, когда у него есть земля, страна, армия, свита, советчики, служащие. Нужно наполнить царский дворец доброжелательными и нужными для царицы людьми. Учитывая это, предлагаю трех человек. Первый – предводитель войска. Имя его Канайдур. Очень сильный, мужественный герой. Надеюсь, ты не сомневаешься, что мы с отцом в первую очередь заботимся о благополучии царицы Роксаны.

Второй – Горгий, внук давнего греко-бранхидского друга царя Байтака, твоего учителя Юстина. Под скрытым именем поехал в Элладу, пробыл там пять лет. Искал там ученье и знания. Встречался с Аристотелем, полгода помогал Демосфену в его письменах. Путешествовал с Диогеном по стране, плавал. Знания Горгия, его познания в секретах Эллады не помешают тебе, Роксана. Советуйся с ним по любому поводу, постарайся сделать его своим человеком в управлении страной.

Третья… пусть сама расскажет, кто она такая. Скажет и все. Вы станете сестрами».

У Роксаны на щеках заиграл румянец. Улыбнувшись, посмотрела на девушку.

– Царь Бекасыл ничего про тебя не сказал. Сказал, чтобы я спросила у тебя. Кто ты?

– Я Айсара, младшая дочь царя Спитамена, сестра! Нас перевез наш царь Кайымерден. Я выросла в Персеполе.

– Вот как! Иди, иди же ко мне, милая. Слава богу, что доехала в здравии.

Роксана обняла Айсару, прикоснулась губами к ее лбу. Обе заговорили по-персидски. Иногда заразительно, звонко смеялись.

– Еда готова, великая царица!

– Идемте, друзья! Будем есть и продолжать наш разговор. Если честно сказать, вы прибыли в то время, когда мне хватает собственных мыслей, собственной силы.

Роксана сразу распределила этим трем прибывшим во дворец людям работу и обязанности. У Роксаны нет собственной армии. Афанасий буквально из ничего создал отряд из трехсот воинов. Этого еле хватает для охраны Дворца. А пока все не обустроилось, царь Массагета дал отряд разведчиков. Для охраны самой Роксаны Бекасыл выделил отряд из пятисот воинов.

Спустя короткое время в Эсхате произошла важная новость. Царица собрала всех своих подчиненных, назначила главным командующим войсками Кайнадура. Через несколько месяцев готовится вооружить до зубов, снарядить пятитысячную конную армию царства.

Шло своим ходом распределение внутридворцовой работы, обязанностей, назначения. Роксана задумалась о Кирополе. Еще есть время. Возможно, нужно проехаться от Зариаспа и назад, сюда. Все покажет время.

ІХ

Целую неделю население города было в задумчивом нерешительном состоянии после наказания на Центральной площади Мараканда. Даже зная обо всем безграничном злодеянии Сартахуна, они сомневались, не превзошла ли жестокость царицы Роксаны, которая вздернула его на виселице. Но человеку свойственно чувство, дарованное Создателем. Это – способность быстро забывать любое причиненное зло. Надежда в то, что в один из прекрасных дней Мир надежды легко сможет осветлить траурные дни и поведет в светлое будущее. Но человечество никак не хочет, проанализировав, намертво сохранить в своей памяти непреложную истину, которая повторяется в каждую эпоху. Истина очень проста – завтрашняя скорбь – берет начало с момента, когда забыта вчерашняя скорбь.

И Мараканд такой же. Только вчера жалевшие Сартахуна, который заставил рыдать народ, руки которого были наполовину в грязи, наполовину – в крови, услышав, что налог уменьшен вдвое, сразу оттаяли сердцем. Начались шумные разговоры. Припомнив все злодеяния Сартахуна, стали слать проклятия на его голову. Вместе с этим из уст в уста передавались слова, что царица Роксана благодетельница, взошедшее новое Солнце рядом с Солнцем. Так Мараканд, взбурлив, как озеро, в которое с неба упал камень, и тут же успокоился. Город жил так, как будто готовился к какому-то великому празднику. Мудрец Аржан заметил это и стал собираться в путь. Из державших неподвижно Мараканд трех тысяч воинов тысяча вернулась в Бактрию. Потому что там начала строиться новая страна под названием Парфия. Связи еще не налажены. И в Зариаспе есть приспешники Сартахуна. От них можно ждать и предательство, и заговор. Если они пошлют в Парфию человека, прикажут Бактрию присоединить, кто знает, как изменится мир. Вместе с армией вернулся и мудрец Аржан. Пришел и сразу собрал всех мудрецов, богатеев. Долго разъяснял положение Мараканда. Сидящие на дорогих коврах, поджав скрещенные ноги под себя, молчали. И вопросов нет. Что это? Молчаливый протест? Или это страх? Не зная, как все обернется, Аржан окружил свой дворец войсками. Или же они чего-то опасаются? Чтобы прояснить это, мудрец, сурово взглянул и нарочито громким голосом прикрикнул на бая Манасура, сидевшего в самой середине.

– Эй, бай Манасур! Обычно ты мог позволить себе самого мудреца брать в оборот! Всякими ироничными вопросами перебивал речь! Что сегодня произошло? Все ли тебе понятно?

Бай Манасур с грозным видом вскочил. В руке тюбетейка. Теребя тюбетейку, засуетился, как напакостивший ребенок.

– Если не понял, я тебе сейчас все объясню!

Когда мудрец Аржан грозно посмотрел на бая Манасура, у того от страха губы затряслись.

Мудрец все понял. Слухи о восстании в Мараканде дошли в преувеличенном виде и до Зариаспа. Если вдруг здесь тоже случится такая же напасть, первым повешенным будет – Манасур. Слишком долго длился его спор с мудрецом. Воспользовавшись сумятицей, мудрец задумал получить с них невыплаченные долги по налогам, взять средства для содержания армии, для благоустройства города, зерно, другое сырье, скот, чтобы раздать народу от сатрапа, для строительства места, где могут собираться люди, для улучшения улиц, для мощения камнями, для содержания сатрапства. И все получилось, как он и задумал. Уже на следующий день богатые люди города, соревнуясь друг с другом, доставили мудрецу все, о чем он просил.

Аржан мудрец сделал этот суматошный поступок в пылу от своей поездки в Мараканд. Потом посчитал и положил в казну налог, который вручил ему главный сборщик податей. Уже неплохо. Если жизнь будет протекать в таком же русле, можно жить, ни в чем не нуждаясь. Но если вдруг начнется смута, и понадобится держать огромное войско, дно казны обнажится махом. Глядя на пример Манасура, а другие показывая вид, будто согласны со всем, так и будут платить половинчатые налоги? Последствия всего этого словно посыпали соль на старую незатянувшуюся рану на душе мудреца Аржана. Они и правда, забеспокоившись, опасаются или они только притворяются, а на самом деле насмехаются за спиной мудреца Аржана? После этого, анализируя поступки своих откровенных врагов, начал представлять их лица. Манасур сидел среди двадцати-тридцати скромно одетых парней. Кажется, если был бы отдан приказ пленить, эти мускулистые парни использовали бы спрятанные в рукавах, в штанинах сабли, может, они дали клятву, что умрут, но не сдадут его живым. Значит, приготовив резвого скакуна, собрал некоторую силу? Остальные лишь поддакивали, кивая головами. Не задавали Аржану вопросы, не начинали разговор. Или же они заранее провели тайную беседу? Если так, значит, в центре этого безмолвия есть один советчик. Кто же это?!

Распустив собрание, мудрец на следующее утро вызвал главу соглядатаев.

– Проходи. Располагайся. Есть разговор. – Мудрец Аржан пригласил человека с медлительной речью, с годами сгорбившегося, но раньше, видимо, стройного, с густыми бровями, горбоносого, со впавшими щеками к богато накрытому низкому круглому столу.

Они молча стали пить чай из каменного кувшина. Через какое-то время мудрец прервал молчание.

– Я не верю, что во время словопрения они были сломленными, Шету бек… Что ты скажешь?

– Если верить им, мы уже давно были бы под землей… – Шету бек слегка улыбнулся. – Меня тоже одолевали разные мысли, и постель казалась чистилищем. Как хорошо, что вызвали меня. Дошли слухи, что сегодня Манасур отправился в поезд в Паратакент. И мой человек подтверждает это. Но торговля не промысел, где можно просто лежать. Пусть и так. У Манасура, которого я знаю, и караван в ту сторону никогда не хаживал. Уехал с тридцатью парнями, которые должны охранять его от разных разбойников. Один. Уехал налегке, как будто просто прогуляться вышел.

– Ведь его груз – это его слова. Чему тут удивляться. Быстро отправляй в Паратакент людей, Шету бек. Сейчас, выбери трех парней. Вот, вручи каждому из них по пять-десять золотых монет. Пусть проследят за врагами…

– Ух, как хорошо… Давно я не давал ничего этим бедолагам. Если после этих золотых монет ты спросишь, сколько в Зариаспе воробьев, – мигом сосчитают.

– Да, Шету бек… Ты не рассеял мои сомнения. Сможешь свести на нет мою мысль о том, что они, еще до словопрения услышав о событиях в Мараканде, лежали молча в своих норах по одному, милый? В каком месте, как они могли встретиться? Подумай. Или же вы оставили город без присмотра?!

– Все, что ты сказал, мудрец, стало ясным как Луна. Из этих только двое встречались в открытую. Есть же тот караванщик, которого он обычно не брал с собой?

– Это тот бродяга, который знает двадцать языков?

– Он самый. Умерла его мама, женщина преклонных лет. Все они сходили и выразили соболезнование. И я там был. Но сразу после похорон я ушел. Сильные города во главе с Манасуром еще оставались…

– Вот оно что, я чувствовал, что был какой-то общий сговор. Тогда армию распускать не будем, пока ситуация не прояснится.

После этого разговора прошло три дня. Из уст главы тайной службы от Шеты бека не слышно новостей. По словам его соглядатаев, видные люди из группы Манасура под покровом ночи уходят в Паратакент. Значит, надо ожидать мятеж. Из Паратакента вернулся один сыщик Шету бека. Группа Манасура, тратя деньги налево и направо, уже собрали отряд… Мудрец Аржан отдал два приказа. Один – довести до пяти тысяч двухтысячное войско. Держать тайно и в полной боевой готовности войско, которое будет охранять его святилище, курыкан6262
  Курыкан – ставка, жилище, строение, кров.


[Закрыть] таниркута6363
  Таниркут – глава города или поселения.


[Закрыть] и его собственный курыкан, второй – отправить состоящие из трех человек три группы гонцов, которые доставят Грамоту царице Роксане, сатрапу Аршаду, военачальнику Бекасылу.

Когда прошло два дня с тех пор, как ушли гонцы, ведя коней за поводья, в Зариасп под покровом ночи вошел семитысячный отряд, собранный Паратакенте. Мудрец Аржан был готов к этому. Сыщик Шету еще за полдня до прибытия этого отряда добрался на взмыленной лошади.

Сражение началось с первыми лучами солнца. Мудрец Аржан, Таниркут, военачальник Бактрии, Шету бек остались в окружении. Но это было хорошо продуманным приемом. Если найдется хоть одна лазейка, наемники готовы пройти на ту сторону высокого ограждения. Хорошо укрепленные пять тысяч воинов истребляли семитысячное войско, у которых не было приспособлений, чтобы пробить ограждение, они были вооружены копьями, саблями, луками, да и военная подготовка их желала лучшего. После трех дней сражений от Манасура пришло Решение. Решение было очень суровым. «Пусть мудрец Аржан сдается. Пусть признает свое поражение». Сидящие в укреплении подняли это Решение на смех. Но это оказалось преждевременным. Это войско, сражавшееся три дня, взбодрилось, да еще прибыла многочисленная толпа пеших воинов. Построенное из сырого кирпича толстое и высокое ограждение было пробито в нескольких местах. Новые силы со специальными таранами, изменили ход сражения. Самое сложное – ранение мудреца Аржана. Мудреца занесли в святилище, его тяжелые железные кованые двери закрылись изнутри. Владыка Зариаспа укрепился с тремя сотнями воинов. Военачальник, укрепившись в жилище, руководит сражением. Пешая армия, прибывшая в бесчисленном множестве, увидев, что со святилищем слишком много мороки, потому что оно начиналось глубоко в земле, покрыто пятью этажами растущих сосен, на крыше насыпана почва, а там буйная растительность, корни которой неглубоко ушли в почву, принялись громить жилище. Жилище начало рушиться. Военачальнику и Шету беку угрожала опасность или попасть в плен или быть убитыми. И в одной из таких битв многочисленное энергичное войско вдруг начало гибнуть и сыпаться вниз, как разорванные бусы. В следующий миг неисчисляемое войско обратились в бегство. Сквозь громкую стрельбу донеслась хорошая новость. Сатрап Аршад прибыл с пятитысячным войском из Мараканда и набросился всей силой на наемников Манасура. Десятитысячное войско Бекасыла выстроилось со стороны Паратакента. Все равно группе Манасура с собранной и крепкой силой удалось скрыться, укрываясь по оврагам. Направление – Паратакент.

Вечером, когда еще город стонал, собрались вместе Бекасыл, Аршад бек и мудрец Аржан. Мудрец Аржан принимал участие в Совете, лежа на окровавленных носилках.

– Если царица Роксана с корнем не изменит Паратакент, как Мараканд, царство не сможет встать на ноги. Сегодня Паратакент превратился в гнездо, где собрались гнусные людишки со всех сторон. Народ не виноват. А корни Манасура, Сартахуна, готовых кинуть народ и под пули, и в огонь, будут разрублены там же, в Паратакенте.

Десять тысяч воинов под предводительством Бекасыла, пять тысяч воинов Аршада вышли спешно, приблизившись к Паратакенту, остановились на расстоянии летящей стрелы. Мимоходом Бекасыл получил неприятное известие. Крупный поселок, где укрылись сообщники Паратакента, точнее, Сартахуна, полон войск. Очень напористый военачальник, в царствах Степи известен как Туйепалуан. Он не прочь был требовать от Бекасыла возмещения. Главный предводитель царя гуннов Туйепалуан надеялся получить Асен, которая вышла замуж за Бекасыла. Но цари не меняют свое решение из-за того, что кто-то на что-то надеется. То, что свататься к царю гуннов пришел не кто-нибудь, а сам Благородный Байтак – равно получению благоденствия от Создателя. Потому что землю царя Арная начал на полоски резать злой Дух, великие йозеры тянули к себе, мир как будто зашатался. Если в такой ситуации пришла опора, как царь Байтак – не значит ли это, что Всевышний показал свое покровительство? Туйепалуан обиделся и уехал из страны. С тех пор воевал там, куда его посылали, превратился в свирепую силу. Есть одно опытное войско, которое похоже на перекати поле. Кто наймет, за того и дубину поднимает. В этот раз, став прихвостнем богатеев Мараканда-Паратакента– Зариаспа, дожидался Бекасыла. Оказывается, всем объявил, что на открытой площади выйдет на поединок с Бекасылом. Если действительно вызвал, Бекасыл не имеет права отступать. А выйти на поединок с Туйеплуаном, который никогда не проигрывал, – черная угроза.

Паратакент, как и все города Востока, был окружен густым ограждением из желтой глины, смешанной с соломой. Нет ни разломов, ни трещин – все целое. Чтобы залезть на верх ограждения, нужна будет лестница. К тому же оно такое широкое, что по нему спокойно может пройти телега. Перед воротами поселка со стороны Зариаспа без дела туда-сюда прохаживалось почти двести воинов. Похоже, что на той стороне ограждения происходит какая-то подготовка.

Бекасыл и Аршад, отступив от ограждения города на небольшое расстояние, поставили свои холщовые шатры, словно хотели контролировать дороги, ведущие в Зариасп и в царство Абисар Индии. Чтобы ворваться в город, этой силы не хватит. Известно, что расход войска, находящегося в крепости, всегда бывает меньше. Разумеется, укрепившиеся люди поставили в самых удобных местах лучников, гарпунщиков. Бекасыл и Аршад, договорившись между собой, решили, что лучше будет их взять в долгую осаду. Всего-то двое ворот. Оттуда никто не выйдет, снаружи никто не зайдет. Так было решено сбить их со счета. Эти обустроенные на высоте стрелки сидят, как куры на насесте, потом военачальники могут перейти к другому способу. Все равно конная армия без этих двух ворот не сможет выйти наружу. Если выйдут – попадут в окружение.

Так прошло три дня. На четвертую ночь, под покровом ночи, прибыл разведчик.

– Завтра ночью пешая армия хочет попасть на эту сторону ограждения. Они вступят в рукопашный бой с войсками, стерегущими ворота. В тот же момент конная армия промчится через ворота… В войсках, которые были предоставлены Туйепалуану, тринадцать тысяч воинов.

– Нам это и нужно, – сказал, задумавшись, Бекасыл. Аршад, который привел разведчика, ждет приказ военачальника.

– Приказ таков… Слегка растяни свое войско, создай условия для лучников, Аршад бек. Когда расстояние сократится, кидайте пики. Пусть на самой последней линии будет конная армия. Пусть основная, средняя сила следить за воротами, а две фаланги пусть стреляют из луков в тех, кто попытается спуститься с ограждения. Мы тоже так поступим.

Когда действие, которое было внутри города, начало выходить наружу, недремлющие воины Бекасыла и Аршада уничтожали появляющихся людей. Так и рассвело. Теперь, когда действия стали ясны, из ворот строем стали выходить сотни. Бекасыл и Аршад, чтобы побольше уничтожить врагов, встречали прямо у ворот и опрокидывали вместе с их конями. Ближе к обеду показалось три человека с поднятым белым флагом. Битва прекратилась. Три переговорщика подошли прямо к Бекасылу.

– Туйепалуан вызывает на поединок. Выйдет наружу лишь в сопровождении трех сотен. Просит указать место, где будете биться.

– Вот здесь и будем биться. Туйепалуан поскачет от ворот, я поскачу от своего войска навстречу ему. Какое оружие у Туйепалуана?

– Копье. Потом сабля…