Текст книги "Александр и Роксана"

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

І

Несмотря на бескрайность этого мира, 330 год был ознаменован грядущим противостоянием Искандера и Благородного Байтака. Объединив племена и роды своего народа Благородный Байтак был избран царем. Искандер шел на сакские степи не просто так. Поэтому его ученые мужи собрали по крупицам сведения о предводителях сакской степи, изучили их образ жизни, нравы и обычаи, слабые и сильные стороны. Сакское звучание слова «благородный» дошло до Александра как «Оксиарт». Он считал, что главным среди сакских царей являлся он – Оксиарт.

Когда Искандер выдвинулся из Задракарта и выступил в сторону Бактрии, Благородный Байтак почувствовал холодное веяние войны. Вначале он обманывался, сохраняя спокойствие, еле-еле пришел в себя. Когда стали друг за дружкой мысли о неизбежности конфронтации, царь Байтак остановился на мысли оперативно собрать своих людей и провести совещание.

– Кто там есть? – ровным голосом он произнес, лежа на нарах в передней комнате айвана. В дверях показалась чья-то голова.

– Чтобы завтра утром сюда пришли Арымас со своими тысячниками и все остальные военачальники.

– Слушаюсь…

Царь Байтак с нетерпением ждал завтрашнего совещания со своими советниками. В мирное время полно и мудрецов, и ораторов, и вожаков, и друзей. А в нынешний трудный период найдутся ли единомышленники? Он мысленно перебрал своих людей, которые придут завтра. Из всех он оставил только Спитамена. Да, есть еще Арымас! Его место особо, у них с Байтаком одна душа на двоих. Может и поэтому он не включил Арымаса в свой список. Он, как и Спитамен, надежный, с неуступчивым, непоколебимым, крутым нравом.

Только недавно пустовавшая душа Байтака начала обретать спокойствие. Когда зашла, сияя, его младшая дочь Роксана, через открытую дверь будто ворвался весь свет этого мира, а сердце царя расцвело. У Байтака было четыре сына и три дочери от трех жен. Благодаря богу и его милости он достиг почтенного возраста. Роксана была младшей из детей. Его баловница. Но Роксану не избаловало внимание отца. Однако она никому не отдавала места по правую руку отца. Сидя неподвижно, как вкопанная, она не пропускала мимо ушей ни одного разговора, ни одного обсуждения, ни одного заседания совета. После того, как совет расходился, она напрямую начинала задавать отцу, еще не отошедшего от собрания, свои вопросы. Если бы такие вопросы задавал кто-либо другой, Байтак как минимум отругал бы его. Но когда Роксана невинными глазами изучающе смотрела на него, создавая при этом некий печальны образ, отец ее попадал в безвыходную ситуацию. Вначале Байтак не придавал особого значения такому поступку Роксаны. Отделывался от нее, придумывая всяческие отговорки. В таких случаях Роксана задавала еще более каверзные вопросы, вынуждая отца давиться от смеха. Единственным человеком, на которого не распространялась власть царя, у которого под голубым знаменем, на котором были изображены пять копий, в подчинении находилось 960 тысяч семей, была она, Роксана. Байтак смотрел на свою дочь и думал о том, что Всевышний пожалел его и дал ее, чтобы он не чувствовал себя одиноким. С четырьмя своими сыновьями Байтак говорил на равных и с малых лет вовлекал их во всякие взрослые дела, чтобы они не выросли слабовольными, уязвимыми, находясь в тени отца, чтобы не стали бесхребетными, подавленные превосходством своего родителя. Сейчас трое из них – уже бывалые шакраты2020
  Шакраты – на древнетюркском языке социальная группа (каста), состоящая из людей, избравшими военную службу как профессию, вроде современных кадровых офицеров. Искандер – В Средней Азии и вообще на Востоке нарекли новым именем «Искандер» (Ескендір) Зулкарнаин. ² Роксана – на старокыпчакском языке звучало – Рохшан, в наши дни – это имя звучит, как Раушан – т. е. Роза, после замужества греки переделали на свой лад – Роксана.


[Закрыть], стоящие во главе воинских подразделений. Родившийся от третьей жены Бекасыл еще ребенок. Первые три сына, хоть и выросли в относительной свободе, росли, зная, что их отец – царь, что у него нет возможности уделять больше внимания детям, а иногда и вовсе мог забыть о семье, занимаясь государственными делами. А Бекасылу путь был свободен. Для него Байтак – отец. Говорят же, отец – собственность младшего сына, а может от того, что возраст подошел, перед Роксаной и Бекасылом царская власть Байтака была бессильной, а оба они ничуть него не страшились. Другие дочери Байтака лишь расширили круг его родственников. Двое были выданы замуж за родственных гуннов, с семьей гуннского царя дважды стали сватами. Третья дочь, погодок Роксаны, была засватана усунями. Только была одна загвоздка – она была выдана замуж не в главенствующий род усуней, а стала невесткой Дарабека, всегда готового захватить власть и богатства этого рода, постоянно враждующего с царем Кунбеги. Кунбеги был сложным, лицемерным царем. Каждое его слово требовало трех свидетелей. Слово было главным орудием Кунбеги для того, чтобы убеждать властителей соседних стран, заставить поверить его якобы искренним, чистым помыслам и суждениям. Впоследствии Кунбеги делал все по-другому. И делал так ловко, что успевал закончить свое дело, пока другие еще думали. На проделки Кунбеги не было управы. Он продолжал делать свое, будто ничего не зная, не забывая при этом слащаво улыбаться. Байтак и царь гуннов Кату лишь могли повернуться к Кунбеги спиной и роптать. Теперь ситуация иная. Идет Искандер Зулкарнайн, меньше чем за четыре года, не раздумывая, проглотивший Персидское царство, великую державу, на которой на протяжении многих веков безраздельно властвовали Ахемениды, возвеличившие ее могущество и расширившие ее влияние. Его нынешнее направление понятно, цель его известна. Когда нависла такая страшная угроза, цари не могут вести себя словно обиженные дети. Только недавно на поминках в честь отца Спитамена Кунбеги подошел к Байтаку и лично поприветствовал. После этого снова воцарилось спокойствие. Поэтому нужно быстро обменяться с сакми-тиграхаудами, располагающимися за землями усуней. Договор, который нужно заключить между тремя ветвями саков, уместнее начать с них. Завтра после утреннего совещания к сакам-тиграхаудам отправятся в путь послы Байтака в сопровождении знающих людей. От саков-парадарайя, проживающих между Джейхуном и Амударьей, каждый день приходят и уходят вестовые. Они, словно мальки, выпрыгивающие из пасти крокодила, обратили умоляющие взоры на царя Байтака. Если они придут в чувство и проявят терпение, то сами представляют немалую силу. Только вот жившие мирно вдоль реки, промышлявшие рыбой, возделывавшие землю, не разгибающие спины от серых будней саки парадарайя, которых война благополучно обошла стороной из-за отсутствия какого-либо интереса к их землям, теперь надеялись только на царя Байтака. На завтрашнем совете примут участие и их предводители. Времени мало. А враг весьма грозный…

Нелегким было это испытание, обрушившееся на голову Байтака. Если сейчас Байтак, взваливший на себя ношу, тяжесть которой росла с каждым днем, дрожит как листок на пронзительном ветру, то что чувствуют остальные люди? Поэтому все просчитав, он будет казаться спокойным, хотя внутри него бушевала буря. Подошедшая в один из таких моментов Роксана² поняла все по его взгляду. После чего завела напрямик новый разговор.

– Отец! Тиграхауды сильны, но они далеко. Пока Искандер до них доберется, пройдет много времени. Придут ли они быстро на помощь, думая об этом? А усуни ближе, да и войско у них наготове, вам с Кунбеги угрожает общая опасность. Он, оскорбившись после прошлого конфликта не отправляет людей. Тогда мы должны отправить к нему людей. Это большая война, какой еще прежде не было. По моим расчетам Искандер Зулкарнайн достигнет Согдианы и Бактрии за один месяц. Первое сражение будет там. В головах жалких торговцев, не признающих ни персов, ни кангюев, ни усуней, которые не в силах оторвать глаз от звенящей монеты, не мыслям о войне. По Согдиане и Бактрии, не имеющих ни боеспособную армию, ни даже царя либо вождя, который объединил бы их народ, Искандер проскачет рысью. После чего будет воевать с нами. Вы один, отец, не сможете дать отпор. Нужно побыстрее помириться с усунями. Царь Кунбеги проявил к вам уважение, самолично прибыв к вам в ставку и поприветствовав, теперь он выходит из терпения, отец. Не медлите.

– Будь благословенна, доченька… И почему ты не родилась мальчиком?!

– Если бы я родилась мальчиком, то стала бы во главе очередного из твоих отрядов. Всего лишь. А родившись девочкой, я даю советы самому царю кангюев.

Отец и дочь разразились смехом, рассеявшим хмурое настроение.

– Сказанное тобой – яснее ясного. Завтра я отправлю гонцов и к Кунбеги, и к царю тиграхаудов, и к царю Кату. Нам нужно скорее объединяться, доченька. Определить место нашей встречи я решил предложить Кунбеги и вручил ему бразды власти. Кунбеги – суров. Но… глубок в своем уме. Он познал сладость побед и горечь поражений. Это род, отступивший с наших земель, смягчивший сердца тиграхаудов и ставший жить обособленно, беря под свое крыло другие племена. Земля иногда переходит к то к одним, то к другим. Объединение народов – выгодное мероприятие. Завтра эти новые народы будут обмениваться браками, станут жить вместе, будут пасти вместе свои стада, и постепенно самотеком будут сплетены в один клубок. Впитают друг друга. То есть народ увеличится. Так саки-тиграхауды и не почувствуют, как у них из-под носа заберут их земли. Кунбеги значительно моложе нас. В будущем, если Всевышний будет милостив, он при жизни присоединит земли усуней к тиграхаудам.

– Отец… Скажите правду, кто самый сильный среди степных царей?

– Кунбеги, доченька.

– А Вы?

– Раньше был я. Мир не стоит на месте. Мое время проходит. Я хоть сегодня готов передать этот груз одному из сынов кангюев. Но боюсь, что он может разрушить нынешнее единство. Не только у кангюев, во главе тиграхаудов, хаомоваргов, родственных нам гуннов стоят властные, дерзкие правители, но при этом за ними стоит очередь из инертных, убогих, недалеких людей. Положение усуней другое. Их настоящее и будущее ясны…

– Разве можно за это ненавидеть Кунбеги, отец?

– Я не ненавижу Кунбеги, но завидую ему. Если в моем окружении появится такая вот светлая голова, я хоть завтра передал ему царскую власть. Не все сидящие на троне становятся царями, доченька. Большой грех перед Всевышним быть царем, но при этом думать, как обычный человек и сделать тем самым свой народ несчастным. Все мысли Кунбеги обращены к народу. Он думает о том, как защитить усуней от большой беды, как осторожно объединить народы и земли, не подвергая никого в ярость и уныние, как сделать усуней лучшими среди множества царств, таким образом он живет внешне безмятежно, а внутренне торопливо, с намерением добиться признания других, не вызывая у тех порицания. Всевышний время от времени отправляет на землю и умных озорников, и сдержанных мыслителей, чтобы творить великие перемены и смуту. Кунбеги не шелохнется, пока не получит от нас вестей. Но ему все известно. В какой бы день, от кого бы ни пришел посол, Кунбеги ясно знает, что теперь без него никак, доченька.

– Может ли стать царем человек, дающий царю советы, отец… Когда-нибудь?

– Дочь моя! Быть царем не праздное дело. Каждый думает о себе, Всевышний думает обо всех. Так и царь. Всевышний один – и царь один. У него горьких дней побольше сладких. Царь на голову выше простого народа, он подавляет своим превосходством обычного человека. В народе бывают могучие люди, которые при некоторых ситуациях выступают на равных с царем. Цари одной рукой поддерживают таких людей, но единственной оставшейся рукой вынуждены осуществлять другие дела.

– Разве Вы только что не говорили, что нет никого, кто достоин быть царем, отец?..

– Это правда. Те могущественные люди в народе, о которых я только что упоминал, годны лишь на то, чтобы один раз поддеть или же как собаки, подкараулить и цапнуть за ногу в неожиданный момент. Они всегда готовы к противостоянию с человеком, находящимся во главе страны. А так они ведут себя кротко, тише воды, ниже травы, держа свои помыслы при себе. Царь не всегда может предвидеть, когда и откуда они могут появиться. Поэтому иногда терпит неудачу и лишается покоя. Когда бранишься с теми и другими, начинают визжа подступать и более мелкие персоны. Будучи царем, иногда приходится терпеть обидные слова, идти вперед, несмотря на проделки озорников, доченька. Царь должен находить в себе нужное, и не позволять себе лишнего. Иначе он не царь, а всего лишь хранитель царского трона.

– Этими словами, отец, Вы сами оправдываете Кунбеги. Если знаете, где находится Кунбеги, почему бы не отправиться к нему после завтрашнего совета? Что плохого в том, чтобы царю кангюев, иногда позволяющему озорникам добиваться желаемого, поговорить с равному по положению царю о судьбе народа? Кроме того, не усуни оказывали давление и притесняли, а кангюи и гунны.

– То есть ты предлагаешь мне самому пойти к Кунбеги, доченька?

– Если позволите, я могу поехать с Вами, нет сомнения, что Кунбеги без всякого нытья, обиды, раскроет свои объятия человеку, который хочет наладить связь со стороны кангюев, отец. Послы хороши, когда отправляются в дружественную страну. Но они не смогут растопить двухлетнюю мерзлоту. Пока она растопится, Искандер разнесет и кангюев, и усуней. Кто, как не царь, должен ради своего народа пойти на уступки, отец?

– Видимо так и есть, доченька… И правда, будет неразумно двум царям спорить, когда наступает враг. Раз так, Роксана, возьми с собой в качестве проводников семерых шакратов, своих подруг и утром поезжай в Чигу. Как будешь там, скажи: «Завтра мой отец будет здесь». Тогда, возможно, путь мне будет очищен. Кунбеги сразу поймет, что за баловницей дочерью приедет с визитом и отец.

ІІ

Колыхающаяся повозка, на которой ехал Кунбеги, была украшена слоновой костью, золотом и серебром, которые отражали яркое солнце и ослепляли глаза. Ближе к полудню она остановилась перед царским дворцом. Пока его свита слезала с коней, подошли торопливо слуги и помогли Кунбеги слезть с повозки. То ли потянул одну ногу, при ходьбе чувствовалась боль. Два здоровенных паря подняли его за подмышки и понесли во дворец. В мгновении ока суета перед дворцом исчезла. Царь три дня был на военных учениях, чтобы своими глазами убедиться в боеспособности тридцати пятитысячного войска. На его загоревшем лице были заметны следы слабости.

– Не тяжело ли далась дорога, господин? – сказала всегда первая встречавшая Кунбеги и знавшая к нему подход старшая жена Ефрасиса. Кунбеги, оставив без ответа вопрос жены, сразу перешел к интересующей его теме.

– Ванна готова?

– Готова. Эй! Красавицы! – Подбежали младшие жены Кунбеги. – Вам царь Кунбеги нужен только ночью? Где вы ходите? – Жены улыбаясь переглядывались друг с другом. Кунбеги подался вперед к старшей жене. Остальные четверо жен подвели царя к ванне и начали раздевать. Вода в ванне была слегка теплая. Посреди ванны находилось деревянное подставка-сиденье на три ладони ниже поверхности воды. Царь с наслаждением устроился на нем, а две младшие жены с двух сторон приступили к мытью.

– Эй! Циньская красавица! Поведай о новостях!

Движения изящной, будто белый шелк, зардевшейся ярким пламенем жены-китаянки были проворными и ловкими, она кружилась и парила вокруг царя словно ласточка.

– Да, да, господин… По словам большой матери, к нам в гости прибудет дочь царя Байтака. Она едет с семью шакратами и сорока девушками.

– Роксана… – сорвался голос у Кунбеги. Царь чуть не встал со своего места. Старшая жена, заметив это, не упустила возможности подколоть мужа:

– Господин, экий ты неуклюжий! Ты чуть иноходью не заходил, несмотря на свою сломанную ногу!

– Хватит! Следит она тут… Почему не говоришь о главном?! За ней придет и ее отец. Иди! Приступай к приготовлениям, нужно встретить Байтака.

– Хорошо, иду. Говоришь, что думал о прибытии Байтака? Вот оно что, оказывается, дочь решила проложить путь перед своим отцом! Правильно. Что после этого скажешь Байтаку. Видишь, как он решил преподнести свой приезд. Находчив. Нет слов, находчив. Ладно, был ли толк от вашей вражды? К тому же, если вы помиритесь, и народ будет спокоен и благополучен.

Как пришла весть от Байтака, Кунбеги лишился спокойствия. Три шакрат птицей полетели к предводителю войска с приказом. До наступления вечера вызвал своих советников, стал обсуждать суть предстоящего разговора. Казалось, что Кунбеги не ждал Байтака. Но зато хорошо подготовился. Подготовился и, скрыв все от посторонних глаз, постарался выглядеть беззаботно, словно ни о чем не подозревая.

Несколько дней тому назад, на охоте царский конь попал ногой в сурочью нору, и царь вместе с конем кубарем скатился на землю. Тогда конь сломал себе ногу. Кунбеги вывихнул себе щиколотку, плечо его тоже слетело с сустава и, по-видимому, треснуло пару ребер. Не умер, но мучения перенес неслабые. Сейчас, как сказала старшая жена, он был готов вскочить, но встать, чтобы стряхнуть свое болезненное состояние и раздать всем поручения, оказалось легкомысленным шагом. Может, этот облик поможет при разговоре с Байтаком. «Эх, я не слышал. Разве могут долго длиться обиды между усунями и канглы?» – скажет Байтак, оправдываясь за то, что не навестил больного человека. Хм… Если умеешь прилаживаться, причины найдутся. Кунбеги, лежи себе в прохладе. Байтак сам к тебе идет. Идет не просто так, все-таки его тяготит, что приходится первому обращаться к Кунбеги. Затем груз ляжет на плечи Кунбеги. Главное, чтобы слова его не разнились с делом. Все люди разные, но Байтак человек особый. Когда Кунбеги в двадцать один год взошел на престол, он многое перенял от Байтака. Впоследствии он достиг состояния, когда уже много дел стал совершать самостоятельно. Все равно Байтак – цельная личность, которая с легкостью не дастся. Железный царь. Кунбеги про себя, чтобы не попасть в немилость Всевышнему, трижды молился, благодаря за то, что хоть ненамного, но превосходит Байтака. Что бы ни делал Байтак, он был осмотрительным, всегда ждал окончательного исхода событий. Кунбеги тоже был осторожен, но не был инертен в своих решениях и действиях. Поэтому саки-тиграхауды, не поспевая за мыслями и действиями Кунбеги, лишь кивали головами его словам. И саки-хаомоварги старались не разрывать торговые отношения и взаимные визиты. Если два больших сакских царства хотят создать с Байтаком союз против Искандера, они договорятся только после одобрения Кунбеги. Видимо, Байтак понимая это, направился прямо к нему, чтобы ускорить соглашение, подумал Кунбеги.

Испытывая сильную жажду после принятия ванны, он утолил ее соком амалбида2121
  Амалбид – вид апельсина.


[Закрыть] и погрузился в приятную истому навстречу приближающемуся сну. Между сном и явью все мысли были о военных учениях. Всюду суетливые движения. Снующие взад-вперед всадники. Боевые кличи, лязганье клинков, ржание лошадей, топанье копыт. Три дня тридцать пять тысяч отчаянных бойцов демонстрируют свое воинское искусство, стараясь угодить своему царю. Кунбеги доволен своим войском, его готовыми к бою военачальниками, державшими его в боеспособности. Но когда Кунбеги думал о том, что завтра их число поубавится, тело его содрогалось, каждому своему воину он про себя желал остаться невредимым. Байтак идет к нему сказать, чтобы он задействовал эту армию, дабы вместе остановить Искандера. Кунбеги ничего не пожалеет для того, чтобы уменьшить потери усуней. Несомненно, когда Искандер разгромит кангюев, потери усуней будут очень большими. Война должна оставаться там, в Согдиане, Бактрии и землях кангюев. В таком случае нерешительность тоже опасна. Тем не менее, нельзя сломя голову идти воевать и в один день все потерять. Нужно выслушать Байтака, взять одну ночь на обдумывание его идей. Неизвестно, что знает об Искандере Байтак. А Кунбеги через своих лазутчиков, а также общаясь с военачальниками, узнавал о его военной тактике, о свирепой, сокрушительной силе его войска. Теперь у Кунбеги есть план действий, о котором знает только он, и о котором он сообщит только тогда, когда объединяться все сакские племена. Благодаря нему Кунбеги еще раз прогнет всех под себя. После чего заставить признать его. Пока он сообщит о готовности заключить союз с Байтаком, в его присутствии отправить быстро приглашение сакам-тиграхаудам и сакам-хаомоваргам, исседонам, аримаспам. Байтак приведет саков парадарайя и неразлучного друга – царя массагетов Спитамена. Сарматы тоже под покровительством Байтака. Но эти три народа, которых приведет Байтак, по сравнению с теми, кто находится под влиянием Кунбеги, слабы. Если силы этих троих хватит, чтобы остановить Искандера, до зачем Байтаку Кунбеги?

Даже пребывая в дрёме, Кунбеги перебирал эти мысли одну за другой. Теперь у него не осталось сомнений в том, что он является лидером великого сопротивления Искандеру. А что? Разве не идут сейчас, оказавшись перед страшной угрозой, спотыкаясь и задыхаясь, к нему другие саки, несмотря на то, что в свое время насмехались над усунями, называя их «кроткими усунями», «рыжими усунями», «усунями, жадными до скота, занимающими земли там, где пасется их скот, и уходящими, когда их гонят»?

Думая, что царь еще спит, старшая жена кошачьей походкой подошла к нему. Кунбеги заметил ее лишь тогда, когда она оказалась рядом с ним.

– Господин, ты не спишь? Роксана прибыла поприветствовать тебя. Куда ей прийти?

– Сюда… Дай мокрое полотенце. Сон одолевает… Кунбеги, не желая показывать своего уставшего вида, приоделся в одежду, которая выдавала в нем подтянутого потомка воинственных саков.

– Пусть войдет, – сказал он жене, а сам сел смирно на трон.

Роксана и ее подруги вошли, подобно цветам, усеявшим весеннюю степь. Сердце Кунбеги застучало. Дочь Байтака за те два года, как ее не видел, стала стройной, как тонкий прутик, колеблющийся на ветру, повзрослевшей девушкой с округлившейся фигурой, пределом человеческих фантазий. Баловница Байтака, никогда не расстававшегося со своей дочерью, ступала плавно и величаво. Что уж тут сказать. Царица. Любимица не одного только Байтака, а всего многочисленного народа.

– Мудрейший, мы пришли поприветствовать владыку своего народа. О вашем ранении отец узнал слишком поздно. Но лучше поздно, чем никогда, он уже вышел в путь. Пожилые люди движутся медленно. Мы же шли свободнее и быстрее и решили прибыть пораньше, опередив их! – Роксана звонко засмеялась. Глядя своими глазами на черты лица Кунбеги, на его манеру сидеть, она читала его, словно книгу. Когда взору Кунбеги внезапно предстали сорок прекрасных девушек, он не посчитал правильным устало сидеть подобно пню от поваленного бурей дерева, и, не обращая внимания на больную ногу, проворно вскочил с места. Он пошел навстречу Роксане, помог ей подняться на постамент поцеловал белоснежный лоб царской дочери. Подав остальным знак располагаться, посадил Роксану по левую сторону от себя.

– Жив-здоров ли наш брат, Роксана? Не беспокоят ли его болезни?

– Спасибо. Брат ваш здоров. Правда беспокоится о многом. Но пока не по причине болезни. Даст Бог, завтра свидитесь, порадуетесь.

– Пусть сказанное тобой сбудется, Роксана. Да я и сам думал навестить вас, как только залечу свои пустяковые травмы. Видишь, как все затянулось. Теперь главное, быть готовым выйти навстречу моему брату.

Роксана успокоилась. Какая польза от того, что эти двое в двух разных местах будут сидеть, погруженный каждый в свои мрачные мысли? Разве доброта не должна все исправить? Задуманное осуществилось, к приезду отца все готово, начало разговору положено.

– Я не застала на месте свою подругу… – Роксана с некоторой тоской упомянула дочери Кунбеги, своей ровеснице, которую недавно выдали замуж.

– Да, твоей подруге было суждено войти в дом наших братьев хаомоваргов. Как можно было отказать намерению царю хаомоваргов заново породниться с нами?

– Разве царь хаомоваргов не пожилой человек? – Роксана этими словами выразил обиду за того, что Кунбеги выдал ее подружку за глубокого старца.

– Это долгая история, ласточка моя. После кончины гордости сакского мира, вечного наставника царя Анахарсиса сакский мир стал распадаться подобно льдинам во время ледохода. Сакские племена все больше отдаляются друг от друга. Они перестали общаться, узнавать друг о друге новости. Хаомоварги – большой народ. Твоей подружке мы объяснили, что отношения между живыми людьми может скрепить только живой человек – она поняла. Мои пастбища по соседству с тиграхаудами, хаомоваргами, циньцами, исседонами. Но возможностей у меня мало – Всевышний дал мне лишь одного сына. К тому же он приходится зятем тиграхаудам. А если бы много лет назад одна из пять жен родила бы мне сына, я бы уже завтра склонил голову перед царем Байтаком.

– А кого бы вы сосватали этому сыну?

– Тебя, Роксана. Тебя… Это лишь мои бредни за неимением сына. Родство с царем Байтаком возвысило бы любого царя и принесло бы ему удачу. Это всего лишь мечты, Роксана. Она не просто девушка, ушедшая по прихоти своего отца, она будет опорой мужчине, предупреждением врагам, Роксана. Она будет равна только царю…

– Вы не сильно преувеличиваете? Хоть мой отец и царь, но и ему нужен человек для откровенных разговоров. Я и есть этот человек, временная спутница отца и его утешение.

– Верно говоришь, Роксана. Все-таки после того, как твоя подруга вышла замуж, я словно осиротел, мир стал каким-то пустым. Сама подумай, старший сын царя хаомоваргов старше меня на пять лет… Что ж поделаешь. Так уж сложилось.

– Конечно, по сравнению с нынешними царями Вы добрый молодец. Не только ваш народ, остальные сакские племена надеются на Вас, считая вас молодым, проницательным царем, способным объединить всех, если мир станет неустойчивым. Поэтому, даже когда Вы увлеченный охотой, мчитесь подобно ветру, не будет лишним подумать о том, вы рискуете не только своей золотой головой, но и надеждой всей сакской степи. – Роксана звонко засмеялась. – У меня есть плохая привычка – давать советы царям.

– Будь счастлива, моя ласточка. Где бы ты ни была, пусть будет тебе счастье. Единственный раз в жизни я завидую царю Байтаку. Эх, был бы рядом со мной такой рассудительный человек.

– Я лишь иногда даю советы одному царю. Но на двух царей моего ума не хватит, мудрейший.

В дверях показалась старшая жена. Пожилая женщина, зная о добродушии Кунбеги и его неравнодушии к женскому полу, безошибочно поняла, что муж ее нашел новый источник вдохновения. Ну и ладно, там, где пять жен, найдется место и для шестой. Их натянутые отношения с Байтаком не давали покоя подобно ноющей ране. Кунбеги прекрасно знает, что, если породниться с таким могущественным человеком, хорошим другом, но грозным врагом, спокойным и стойким царем как Байтак, все остальные родственные связи увянут, а союз усуней и кангюев будет держать в кулаке всю степь. Кроме того, какой мужчина не обратит свой взор на такую девушку? Правильно, царь Кунбеги. Долго ты ходил равнодушно, а тут запылал, словно внутри тебя сверкнула молния. Как же тебе идет, когда ты сияешь. Давай, оживай. Видимо, нашелся человек, способный тебя оживить…

– Господин, гостей ждут угощения. Как вы? Разделите с ними трапезу?

– Конечно! Конечно! Устраивай гостей. Я сейчас приду…

Следующая утренняя заря казалось Кунбеги особенной. Будто тысячелетиями затянутое тучами серое небо наконец прояснилось, а синее небо словно стало выше. За горизонтом загоралось Солнце. Только-только оно зацепилось за небесную синеву и постепенно гасило свое пламя. Давно Кунбеги не поднимался на айван, располагавшийся на втором этаже дворца, и не стоял там, с большой надеждой в душе ожидая от предстоящего дня спокойствия и согласия. Только вчера Кунбеги чувствовал себя столетним старцем, теперешняя жизнь которого должна была пройти в думах о своем народе и его благополучии. Пришла Роксана и завладела его вниманием. Что она там говорила… Разве не сказала Роксана «вы добрый молодец»? Она ведь имела в виду, что не считает меня пожилым? Да и я разве не сказал достаточно для неродовитого человека… Думаешь, эта смышлёная девушка не поняла смысла этих слов. То есть, теперь разговор будет с самим царем Байтаком. Если помириться с Байтаком, то и сам он перестанет переживать по этому поводу и вернется к прежней вольной жизни. А после примирения Байтаку сложно будет снова охладеть к их отношениям. Байтак это взвесит и обдумает. Умная дочь не будет ставить отца в неудобное положение в его преклонные годы. Такой сильный царь как Кунбеги встречается не каждый день. Вполне может быть, что мысли их двоих совпадут. Только вот Искандер Зулкарнайн идет подобно жестокой буре, раз в тысячелетие разрушающей все вокруг. Если с ним удастся уладит вопрос, последующая жизнь будет спокойной, наступят мирные времена. Конечно, перед угрозой, исходящей от Искандера, распри и неурядицы между саками за один вечер не прекратятся, все-таки цари тоже люди и подвержены человеческим слабостям. Искандер идет, истребляя все на своем пути. Нет крепостей, которых бы он не взял. Но все мы люди. Говорят, что он образованный, начитанный, расчетливый, храбрый воин. Но какой бы он сильный и ловкий не был, надо сделать так, чтобы он завяз в степи. Кунбеги уже сейчас знает способ, как его победить или заставить его повернуть в другую сторону. Если в этот сомнительный период мощи других царей хватит на то, чтобы сохранить спокойствие внутри страны, заставить влиятельных лиц в своей стране беспрекословно выполнять их приказы, страшное наводнение перекинется на другое русло. Сейчас надо выйти навстречу Байтаку. Пока хватит того, что Байтак направляется сюда, что вышел в путь невзирая на свой почтенный возраст. Далее надменность не будет красить Кунбеги.