Текст книги "Александр и Роксана"

– Я гость… Как хозяин скажет, так оно и будет.

В летнем жилище Аршада прошло многолюдное веселье. В стране, где правил отец Бекасыла, тоже очень много развлечений. Но не приветствуется давать волю похоти и влечению. И никто не может нарушить этот железный порядок. Здесь же Аршад сам показал пример вольности. Босоногие девушки, с прикрытой узкой полоской грудью и притягивающими мужской взгляд бедрами, с разноцветными полосками шуршащего шелка на обнаженной талии, похожи были на цветочный венок. Извиваясь в танце, трое-четверо из них подошли к Аршаду, начали целовать и ласкать его с ног до головы. Привыкший к такому глава города вскоре растаял. И Бекасылу по нраву это развлечение. И через некоторое время он, захмелевший от вина, в какой-то миг, когда забурлила в нем кровь, вдруг пришел к мысли: «Царь ведь не железный… Вероятно, изредка можно позволить себе так расслабляться?». После этого, не чураясь девушек, стал хватать их за руки-ноги, все части тела. Но временами искал глазами Саю, которую встретил в ночевке.

– Уважаемый, почему я не вижу ту, которая была в ночевке?

– Ваша ласточка на своем месте. Не переживайте. Это молодая невинная девушка пятнадцати лет. Только мужественный человек может сорвать цветок целомудрия.

– Она родом откуда?

– Как я слышал, что она потомок человека, который некогда был даругой Зариаспа. Рано осталась без отца. По происхождению аристократы, но уйдя из Зариаспа, не прихватив ни единой ниточки, довольствуясь тем, что голова цела, этот род нашел здесь пристанище. До сих пор не могут оправиться. У Саи есть три брата. Она единственная дочка. Вся проблема в матери. Если бы Вы сначала увидели ее мать, причинили ли Вы ей какое-нибудь зло?

– Кажется, начинается что-то очень интересное.

– Это я так осторожничаю. Просто ее мать – неписаная красавица. Ни бедность, ни нужда не смогли стереть с лица красоту. Дочь – копия матери. Только моложе.

– Но насколько прекрасной она бы ни была, что может сравниться с молодостью, с тем сладким чувством, которое дарует молодость, уважаемый.

– Разумеется, разумеется. Я просто хотел бы, чтобы в Кирополе остался прямой наследник царя Кангюев. Ха-ха!

Шумное мероприятие закончилось ближе к полуночи. В городе дымок и запах гари от свеч, слегка извиваясь в сторону ночевки, прямиком исходили из открытых дымоходов. Бекасыл перешагнул порог. Сая встретила и сняла его верхнюю одежду. Царь, плюхнувшийся на постель, тяжело дышал. Через какое-то время, раскрыв рот словно большая лягушка, начал ловить воздух.

– Желаете утолить жажду, господин?

– Можно…

Сая принесла прохладный шубат. Сильно обеспокоенный чем-то Бекасыл сидел, словно ноги в землю вросли. Только изредка отпивает глотками шубат. Словно открылось второе дыхание, чуть погодя он стал приходить в себя. Да покарает меня Бог, если потеряю эту сладкую, как мед, девушку! Собрался с мыслями. Девушка стянула его сапоги и опустила их ноги в тазик с водой. Помыла ноги. О, боже, какие нежные у нее пальцы… Терпение Бекасыла вот-вот готово лопнуть. Если это наслаждение действительно предназначено ему одному, нужно поступить правильно. И девушка как будто перестала суетиться. Теперь Сая вышла на улицу, чтобы и самой умыться. В открытом проеме четко виден ее силуэт. Потом неслышными шагами хотела отправиться к месту, где лежало ее шитье…

– Сая… – раздался осипший голос.

– Да, мой господин?..

– Подойди…

Она подошла. Оказывается, Бекасыл уже скинул с себя всю одежду. Поднял голову и, ничуть не стесняясь, спустил с кровати ноги и быстро раздел девушку. Сильные руки подняли ее, словно пушинку, и отнесли в постель. Долго наслаждался в постели, словно он хотел позолотить собственное тело телом девушки. Их дыхание участилось, широкая кровать как будто стала узкой. Через какое-то в низком домике время послышался вскрик «мама!». Вспыхнув, погас самый близкий светоч из тех многих, что светились вокруг…

На рассвете Бекасыл подскочил от испуга, как человек, вдруг отставший от своей кочевки. Проснулся и увидел сиявшую девушку, лежавшую с распушенными густыми волосами. Оказывается, девушка уже проснулась и, порхая ресницами, разглядывает то, что виднелось за дымоходом. Бекасыл приподнялся и рассмотрел девушку. Сначала губы коснулись, обжигая, места между ее бровями. Потом кончик носа увлажнился. Дальше уже они оба не выдержали. Бесчисленное множество безрассудных моментов повторялись один за другим, и оба мечтали о том, чтобы эти мгновения никогда не заканчивались…

Бекасыл был весь в истоме. Сомкнув ресницы, он словно устремился в какой-то неведомый бескрайний мир. С левой стороны кто-то зашевелился, и он проснулся.

– Я, наверное, встану уже, многоуважаемый. Теперь я Вам не нужна. Взяли, что хотели…

Жизнь должна оживать в тот момент, когда просыпался царь. Рано или поздно, но Бекасыл собрался с мыслями, наступил момент упорядочить то, что произошло.

– Я тоже встану тогда. – Младший царь встал с места и замер. Скомканное одеяло, которое было сброшено к ногам, и белая простынь – все было в крови. Кровь капала, размазалась. И девушка, оказывается, уставилась на все это. Видимо, сильно растерявшись, съежившись, она начала прятаться в уголке. Только вчера Бекасыл сравнивал эту постель с алтарем для жертвоприношения. Будто его мысль сегодня воплотилась. Только мясником был он сам, а жертвой – Сая. И нет никакого сожаления, никакого отвращения. В груди ликовала радость. Он снова рухнул в постель, когда понял, что все ключи мира у него в кармане и что все указы исходят только от него.

– Я принесу воду. Умоетесь, чтобы очиститься.

– Нет, Сая. Это же не грязь. Разве это не сама чистота? Знак твоего целомудрия я донесу с собой до своей страны. Ты теперь моя. Все условия будут созданы. И не только ты, но и твоя мама, твои братья получите статус. Ты не должна тушить огонь моей ставки. Ты будешь человеком, к которому я буду спешить, у тебя я буду останавливаться. Я буду по тебе скучать. Как только выпадет свободное время, в любое время дня и ночи я буду спешить в твои объятия. Ты моя вторая половина. Честь ставки общая. С сегодняшнего дня у тебя особое положение.

– Я все поняла, многоуважаемый. День и ночь буду молиться о твоем благополучии. Пока глаза не помутнеют, пока седина не покроет мои черные волосы, ничем не опечалю твою душу, никогда не опорочу тебя. Земля круглая. Значит, удача, отвернувшаяся от моего отца, вернулась снова. Пусть оберегает Всевышний.

Бекасыл, быстро собрав отряд, обнявшись с Аршадом, немедленно отправился домой. После того, как Бекасыл уехал, Аршад послал прислужника в белый дом.

– Сходи. Узнай. Что там было. Что он сказал. Что сделать нужно.

Прислужник вернулся быстро.

– Младший царь сказал Сае, чтобы хозяйничала в Ставке. Кажется, сказал, что она – его вторая половина.

– Какая еще половина? Эх, какая горячность! Поди он, до сих пор оставаясь в тени царя Байтака, еще так и не веселился никогда! Как только увидел, сразу поддался. Что он еще сказал?

– Сказал, чтобы Аршад бек выбрал место, обустроил его. Сказал, что с этого момента и мать, и братья твои приобретут статус. А что такое статус, господин?

– Статус… Пусть сам решает. И, выбрав почетное место, ставку надо будет сделать до того красивой, что не насмотришься. И мать ее сюда позови. Все ей сам скажу.

Аршад в этот вдруг понял, почему Байтак возлагал большие надежды не на сыновей, родившихся от старшей жены, а именно на Бекасыла, родившегося от младшей жены. Если завтра царь назначит царем, или если что-то внезапно случится, Бекасыл готов раскрыться. Если отбросить в сторону мелкое недоверие, запинание, могущественный Бекасыл готов стать царем. К тому же, что может быть лучше, чем идти стремя в стремя с великодушным, гордым человеком? Бекасыл – настоящий удалец, настоящий мужчина. Пусть поставят Аршада сатрапом, даже если и не назначат, все равно видно одно качество. И, кажется, он тоже доброжелательно отнесся ко всему. Иначе разве он доверил поставить ставку человеку, с которым и разговаривал-то два раза всего. Я правил маленьким народом, небольшой страной. Но правил единолично. Мое слово – последнее слово. Если правдой являются слова, что родившийся раньше должен умереть раньше, если Всевышний дарует Бекасылу долгую жизнь, и он сможет когда-то сказать свое твердое слово. Да и здравие зажиточного Байтака, находящегося во дворце Битана, в эти смутные времена нужно в первую очередь самому Аршаду…

…Бекасыл направился в Битан. Он едет, чтобы вести имеющий подводные камни долгий разговор. Но никак не может вспомнить ни один из них. Перед глазами – Сая. Он везет вместе с собой ее душу и тело, ее легкое дыхание. Чтобы не растерять этот волшебный мир, до сих пор ни с кем не обмолвился. Он был доволен внешностью, словами Аршада, даже тем, что у него есть свой характер, внутренняя свобода. Пять-шесть лет разницы в возрасте – не играют большой роли. Если богу будет угодно, они подружатся. Если теперь сможет назначить этого человека вместо Сартахуна, Аршад бы поверил Бекасылу окончательно. Для этого надо уговорить Роксану поддержать этого человека. Вдвоем они смогли бы добиться, чтобы Байтак бросил им «смотрите сами». А дальше уже Бекасыл и сам разберется.

Только что вроде мысли о стране не возникало. Теперь, как только показался силуэт Битана, образ Саи как будто растаял, и в голове пробудились государственные дела. Это тоже, наверное, испытание, которое всевышний посылает царям. Что важнее: личные интересы или забота о массах? Конечно, забота о массах. Если не сумеет сделать счастливым народные массы, не сможет и Саю сделать счастливой. Сая там, а Асен в Таскале ждут, томятся в ожидании, но терпят. Медлительность в делах страны равнозначно причинению вреда народу.

В Битане нет излишней суматохи. Кажется, царское окружение полностью поглотило Роксану вместе с ее людьми, с ее отрядом. По несметному количеству котлов Бекасыл понял, что вечером состоится большое пиршество. На всех лавочках, находящихся на улице, постелены ковры. Это сделано для того, чтобы прибывающие гости, устав, могли присесть на них и отдохнуть. Столы, скорее всего, будут накрыты, как обычно, в центральном зале дворца. Роксана первой встретила Бекасыла.

– Как съездил?

– Хоть ты и царица, попроси принести что-нибудь утолить жажду.

– Что будешь пить? Кумыс, молоко с кипяченой водой или сок?

– Сок.

– Эй, девушки! Сок господину!

– Речь вот о чем, Роксана! Скажу самую суть. Сатрап Мараканда Сартахун нам не друг. Мошенник. К тому же ненадежный человек, которого золотая лихорадка подтолкнула к пьянству. Ему не нужны ни страна, ни народ, ни честь. Он готов прислуживать там, где увидит блеск золота. Найдя повод, нужно убрать его с места, и назначить сатрапом главу Кирополя Аршада. Если я ему всей правды и не выложил, но начистоту сказал, что если его назначат сатрапом, он не должен удивляться, что должен быть верным стране, царю. Он и сам открытый человек.

– Почему же не привез его с собой?

– Разговор еще не созрел. Как только кого-то начнешь предлагать – отец заупрямится и все тут. С возрастом царь Байтак становится все более недоверчивым.

– Может быть. А нашел способ, чтобы этого хитреца Сартахуна можно было наказать?

– Нашел. Только вы с отцом должны дать мне свободу, главное, чтобы сделали так, как я скажу.

– А я-то что должна делать?

– В этот раз при посещении сходи на базар Мараканда. Отнеси сатрапу особый дар в подарок. Накинь ему на плечи чапан, сшитый по образцу чапана царя Бабиля Навуходонасора. После этого скажи, что хочешь провести обряд жертвоприношения в память о Зулькарнайне. Пусть он туда придет. Но об этом нужно сказать лично, в уединенном месте. Свидетелей не должно быть. Дату жертвоприношения я скажу перед тем, как ты отправишься в путь.

– Что ты собираешься сделать? Убить его?

– Роксана, Сартахун не умрет. Или ты думаешь, что дело, которое ты поручила, легкое? Понадобится, меч будет вынут из ножен, лук будет натянут. Я все сделаю, чтобы такого не случилось.

– Что хочешь, то и делай, главное, сам будь здоров. Я буду рядом с тобой.

– Пойдем, а то отец заждется.

И брат с сестрой, потомки царя, отправились к человеку широкой души, имя которого было известно все Великой Степи, кто славился своим умением и терпением решать самые сложные, невероятные вопросы. Пусть даже не оба, хотя бы один из них, если хватит терпения, даст бог, готов править страной. Таким образом, направляясь к Байтаку, зная, что отец не допустит никакой вольности с их стороны, старались привести свои мысли в порядок, продумывали, что и с какой интонацией скажут, даже с каким настроением попытаются донести свои мысли. Роксана решила много не говорить. Если будет поставлен прямой вопрос, достаточно будет, не распространяясь о своих мыслях, не болтая чепуху, ответить. Главное, что она предложит – построить царство Александра IV. В этот раз Роксана открыто скажет, что готова к денежным затратам, в случае если начнется война, готова взять на себя все ее расходы и тяготы, если нужно будет нанять армию – тоже готова возместить расходы, готова и на переговоры ходить, если надо будет. Она всю свою задумку от начала до конца, до каждой мелочи обдумала. Но никогда эту мысль сразу не выложит сразу. Раскроет лишь до того места, которое посчитает нужным. Остальное пусть остается как туман, или в половинчатом состоянии. Может, Байтак, взглянув на строй мыслей сына, сможет распознать его сокровенное желание. Возможно.

– Проходите, хозяева страны! Располагайтесь поближе. – Стоило Байтаку лишь взглянуть в сторону двери, два стражника, охранявшие дверь и проворная служанка исчезли по ту сторону дубовой двери.

– Ну, докладывай, Бекасыл! Или ты, дочка, начнешь?

– Нет-нет! Все, что хотела, я рассказала Бекасылу. И Вам тоже доложила. Давайте лучше послушаем, с какими вестями вернулся Младший царь. Если вы отдали ему узды правления, всю суть, подробности будущей страны должен знать именно этот ваш сын. Давайте выслушаем…

– Хорошо… Если так, то не мне, а своей сестре расскажи, Бекасыл, подробности и обо всем, что нужно сделать!

– Аршад готов быть сатрапом, а потом служить верой и правдой царице Роксане.

– Отлично! О-о! Если приказать Аршаду отрубить голову Сартахуну, сможет ли снести ему голову?

– Снесет.

– Хорошо-то как. А потом лезвие этого меча не станет для нас опасностью?

– Хоть Аршад и жесткий, но не предатель.

– Если нет жесткости, разве можно страной править?.. Хорошо, слушаю тебя.

– Роксана завтра-послезавтра поедет в Мараканд. Она накинет на плечи Сартахуна золотой чапан, сказав, что это привезенный из Бабиля гостинец. Семнадцатого числа следующего месяца она хочет устроить поминки в память о Зулькарнайне. Поговорим с Сартахуном в Дальней Александрии, то есть в Александриии Эсхате. Туда прибудет и Аршад. Будут приглашены даруги Зариаспа, Паратакента, главы многих поселков той окрестности. Наверняка, набросок царства будет сделан в этот же день.

– Если все названные люди прибудут, и не будет только Сартахуна – ваши действия станут всего лишь пустыми хлопотами. Его не заманишь блюдом мяса и словами царицы, чья польза и вред еще неизвестны. Сартахун – богат. Богат и в нашем понятии и богат настолько, что его состояние уже давит на него.

– Как он может давить сам на себя, отец! – Роксана прильнула к нему, как в детстве обычно это делала его капризная девочка с пронзительными глазами.

– С Сартахуном мечтают породниться все богатые люди. Взять пищу с его блюда – честь для торговцев. А сам Сартахун мечтает сблизиться с теми, кто побогаче него. Куда дошли его караваны, там и другие уже побывали. Правда, караван Сартахуна уже перевалил за триста верблюдов. А у других самое большее – семьдесят-восемьдесят. Да и вещи, которыми он торгует, есть и у других. Сартахуну нужен рынок Бабиля. Если он туда выйдет, исполнится мечта этого хитреца насытиться богатством, текущим из Урыма и Крыма, от ариппев, греков, из всей Малой Азии. Вот эта ситуация и давит его грудь. Если же Роксана скажет ему, что она поможет проложить дорогу в Бабиль, не взяв с собой никого из друзей, придет один.

– Тогда Роксане, наверное, стоит побольше рассказывать о том, что улицы Бабиля сплошь и рядом рынки. Наверняка, заинтересует его еще больше, если скажет, что после жертвоприношения хотела бы пройтись на рынок. – Он был еще раз поражен дальновидностью отца, его способностью думать быстрее них, распознавать людей.

– Вот и сделайте. Остальное выполнит Младший царь. Меня ни во что не вмешивайте. Потому что, когда меняется эпоха, меняются приемы и способы. Может, мои слова покажутся путами для ног. Пусть поддержит вас Всевышний. Будьте решительными. Если слово не будет расходиться с делом, дойдете до цели. Вот!..

VIІI

Александрия Эсхата. Город, который в народе стал называться просто «Эсхата». Сколько денег ни вкладывай, превратив рабов в аристократов, начни громадную стройку, все равно она останется невыносимым местом. Роксана сидит здесь ради политики, с надеждой построить здесь когда-нибудь государство. Много сделал Бекасыл до того дня, когда должны были прибыть высокие гости из Мараканда, Зариаспа, Кирополя, Паратакента, Битана. Огромная нагрузка пала на Суниота и Фиокла. Фиокл – опытный тайный служащий секретной службы Зулькарнайна, начальник взращенной им секретной службы, которая в воде не тонет и в огне не горит. Эсхата – в первую очередь была исторической сценой, предварительно тщательно подготовленной, где заранее было подготовлено, кто и что скажет, кто и в какой момент присоединится к словам, кто поднимет шум. За двадцать дней была готова арена. Подготовлены тысячи зонтов из двухаршинного шелка. Сиденья утопали в коврах. Специально были оборудованы именные места где будут сидеть цари, сатрапы, даруги. Это все покажет и то, что Роксана переняла в далеких странах, и будет являться торжеством, о которых сильнейшие мира сего и не знали. Это торжество должно было показать, что Роксана никому не подчиняется и что богатство ее неисчислимо.

Была принесена жертва в честь Зулькарнайна. Потом начались развлечения. Гости вдоволь насытились сытными блюдами. Роксана и Александр ІV встретились с гостями наедине. Пожелали благополучия. С места, где сидели гости, хорошо были видны проходившие веселые развлечения и там же были оборудовано место, где можно было прикорнуть, если захочется спать. Девушки с открытыми белыми талиями, притягивающие взор, возбуждающие страсть подавали гостям еду и питье, создавали для них все условия. С мягкой улыбкой, не дающие даже звякнуть посуде, они были похожи на человекоподобных фей или цветочных бабочек, спустившихся с небес. Так еще если бы они просто прислуживали! Идут сразу к тому, кто позвал. Кто бы мог подумать, что просто разрешение тронуть за запястье может так волновать кровь. Кто бы мог подумать, что в этой крошечной Эсхате столь много красавиц. Может, быть и были, но когда они успели обучиться так обслуживать? Пусть не смогут гости свидетельствовать друг против друга, но, не церемонясь перед другими, хозяева Эсхаты превратили первую ночь в ночь похоти, ночь наслаждения. На ужине в следующий день каждого мужчину, который мог бы добавить свое слово к затейливым речам, которые будут вестись там, обслуживали две феи. После ночи наслаждения, ближе к полудню Роксана в своем дворце провела званый обед для гостей. В самый разгар обеда была произнесена основная речь. Вначале горделивые сидящие люди пренебрежительно отнеслись к Роксане:

– Все будет исполнено, царица. Всему свое время… Зачем мы будем превращать смысл жертвоприношения в какие-то прения…

– Да, так. Пусть жертвоприношение дойдет до бога, пусть будут довольны духи. Неужели после времени нет? Кто-то гонится за нами, что ли? – подобные этому выкрики раздавались со всех сторон.

– Да, есть то, кто гонится! – резко произнесла Роксана. И почти сразу продолжила говорить.

– Афанасий! Где же эта грамота? – Громадный македонец вытащил прикрепленный к его ремню свиток. – Вот! Известие, пришедшее от царя Вавилёона. – На пергаменте было по-гречески выведено «Парфия». На пергаменте был нарисован лишь один человеческий глаз. Задумавшись, все посмотрели на это загадочное письмо.

– Объясните, великая царица!

– Давайте объясню. Селевк был одним из диадохов Александра. Сегодня и он царь. Первый раз Селевк был женат на Апсане – дочери богатыря Спитамена. В брак вступил по любви. Что поделать, жизнь Апсаны была коротка. И после этого Селевк никогда не забывал Апсану. Он назвал ее именем три города, построенных в заливе. Его проявленную заботу я понимаю, как его почтение к девушкам Степи. Селевку подчинялись земли между Бабилем и Двуречьем, Сузы, подножием Мидии. Он нацелился на Парфию. И вот сейчас он мне отправил это сообщение, в котором дает понять, что родственники нынешней жены, дети Антигона Монофтальма, которого мы называем кровожадным ненасытным Одноглазым Антигоном, собираются прибрать ее к своим рукам. Потомки Антигона сейчас захватили большую часть империи, которую некогда создал Александр. Теперь еще и Парфию завоевали. Следующими в очереди стоим мы, высокочтимые! Этот одинокий глаз – предупреждение, что скоро потомки Антигона придут нас уничтожить. Этой правды вам недостаточно, высокочтимые?

Наступила тишина.

– Когда пришла грамота, царица? И мы бы хотели знать.

– Ночью.

– На человеческих ногах пришла или на крыльях птицы долетела? – Это был язвительный вопрос Сартахуна.

– Апанас! Приведи гонцов. – Зашло пять парней, одетых в форму греческих конных воинов, они, сделав поклон головой, поздоровались

– И что нам хочет этим сказать царица? – Сартахун почувствовал вдруг, что его свободе угрожает опасность.

Роксана напрямую сказала.

– Потомки Антигона, вчера захватившие Парфию, завтра могут легко завоевать нас, если мы будем разрозненными. Вам всем известно, что эти земли издревле подчинялись империи Персии. Персия пала. Власть перешла к Александру. Значит, настоящий владыка этих земель единственный наследник Великого Победителя – Александр ІV. От его имени создадим новое царство. И только тогда потомки Антигона не посмеют метать в нашу сторону копья.

– Я хотел бы прояснить кое-что, добавлю к словам царицы. – Слово взял мудрец Аржан, приехавший из Бактрии, его главного города Зариаспа. Поскольку не было ни одной души, чьи мысли и слова превосходили бы его, область Бактрия вместе с ее главным городом буквально заглядывали в рот этому человеку.

– Очень сложно просто словами убедить толстосумов Мараканда, царица!

Собравшиеся, зная, что мудрец Аржан и богач Сартахун являются ровесниками, что они часто между собой пошучивают, не обратили особого внимания на слово «толстосум». У Сартахуна забегали зрачки. Возможно, ищет, чтобы ответить.

Мудрый Аржан продолжил речь.

– Народ Бактрии знает, что чудовищные дети этого демоноподобного военачальника идут с целью захватить весь мир. По слухам, война идет в низменности Раги и возле Пасаргад. Если захватят их оба, вполне возможно, что два войска приберут к рукам и Парфию. Потому что в Средней Парфии нет ни города, ни крепости, которые могли бы им противостоять. Середина – голый простор. Захват Парфии, можно сказать, только вопрос времени.

– Я свое сказал. Мараканд будет жить нейтрально. Он не нуждается ни в каком царстве. Поскольку Мараканд будет нейтральным, Согдиане ни царство, ни царь не нужны. С тех пор, как пала Персия, никто не надсматривал над нами. Сатрапу, которого назначил Зулкарнайн, захотелось нам не дать спокойного житья, но не тут-то было, в конце концов сам превратился в прах, даже не знаем, где находятся его кости. После этого Искандеру отсюда ни одна весточка не доходила.

– Дальше все понятно, уважаемый Сартахун. То есть, Вы хотите сказать, что народ жил своей жизнью и что Вы всех освободили от налогов? – Роксана впилась глазами в Сартахуна.

– Нет, царица!.. – Сартхаун хотел оправдаться, но Роксана бровью не повела.

– Вовсе не нет. Почему, уважаемый, не скажете правду, что единолично эксплуатируете народ, что обогащаетесь за счет него. Мараканд – земля, бывшая под пятой Искандера. Мараканд является одной из областей империи, которую построил Искандер. Таковым и останется. Александр ІІІ умер. Но вот сидит его законный наследник, Александр ІV. Я больше не позволю этому ненасытному брюху высасывать все из Мараканда, из всей области Согдианы. Прямо сейчас ответите, уважаемый. Как и прежде… А если не согласны, дорога открыта. Мы можем и без уважаемого Сартахуна решить.

Понемногу установилась тишина. Безмолвствуют Бекасыл, Аршад, царь Массагета Кайырмерден, сын Кунбеги Айбек, Хакназар, средний сын, который привез привет от отца в Алании, главы еще двух-трех поселков, находящихся в окрестности. С правой стороны от каждого главы сидел писец. Они вообще словно дышать перестали. Есть причина для опасения. Потому что вокруг дворца Роксаны стоит в три ряда стража. И еще плюс к этому от каждого царства прибыло по крайней мере пятьдесят-шестьдесят отрядов. А разведчики каждого царства, кажется, уже друг другу доложили, что за этим дворцом, за длинным хребтом стоит пятитысячное войско. Начало обсуждения нехорошее. Что может случиться сейчас с миром, упирается в Сартахуна. Если он не перестанет кичиться, здесь начнутся взаимные словопрения. Словопрения легко могут перейти в перестрелку. Потом станет неизвестно, кто отсюда сможет уйти живым.

– Кто добавит мнение? – Голос Роксаны рассек воздух.

– Я подумал, что мнение здесь могут высказать только два-три человека. Мы – Младший царь предводитель Бекасыл, царство Уйсуней, Аланов посторонние люди с хорошими намерениями. Пришли, встретились с Роксаной, увидели наследника Искандера. Поэтому считаем, что дела, по которым мы сюда пришли, на этом закончены. Наверное, поводья разговора у владык, которые будут строить царство, великая царица. Если скажете присутствовать при разговоре в качестве братьев – побудем. Не будет лишним узнать, чем закончатся прения. Потому что, если будет создано новое государство, и, если мы будем жить бок о бок с этим государством, мы тоже не можем безразлично смотреть на эти прения. Пусть выступит кто-нибудь со стороны Бактрии или хотя бы Кирополя. Что скажут старейшие люди, прибывшие из крупных поселков? – Царь Массагета Кайырмерден дал пищу для разговора. Аршад достал из голенища плетку, согнув ее пополам, бросил перед собой:

– Мудрый Аршад, вам слово.

– Кирополь не может сравниться с Маракандом. В настоящее время богачи богатеют, а бедняки нищают. Всевышний ниспослал благодать Мараканду. Другие города, поселки, зимовки, принося в Мараканд все, что у них есть, меняли на необходимое. Продавали ли, меняли ли – все равно были обмануты посредниками Мараканда. Все посредники являются приспешниками богача Сартахуна. Попробуй хоть одного из них задеть, набрасываются все сразу. Так и Кирополь ветшает из года в год. Надо этого злодея уничтожить мечом, докрасна раскаленным на огне. Без этого царство Ваше будет игрушкой в руках Мараканда, царица Роксана.

Аршад сердито посмотрел на Сартахуна. Сартахун вел себя нагло, словно этот разговор вовсе его не касался. В разговор вмешался длиннобородый человек с медленным и тонким голосом. Видимо, это был глава одного из трех поселков.

– Мараканд находится к нам ближе. Но мы ходим на рынок Битана. Там есть порядок. Есть справедливость. Если идешь в Мараканд – будешь рад, если голова твоя цела останется. Всякая разная мелочь будет ограблена после того, как выйдет за ворота города, сначала среди деревьев или в оврагах-расселинах.

– Эй, козлик! Получается, я виноват в том, что ты не смог продать свой скот или был ограблен? Если в груди есть душа, а в голове есть мозг, хотя бы размером с мозг кукушки, разве ты не смог бы найти какой-нибудь способ? Что ты тут мелешь чепуху? Как тебя зовут-то хоть?

– Тебе нужно мое имя, Сартахун? На, имя! На! На, имя, подлец! – Разъяренный старик с клиновидной бородкой несколько раз хлестнул плетью по лысой плоской голове. Совет загудел.

Сартахун, сжимая краем кушака кровь, стекающую к виску, выплеснул угрозу в адрес Роксаны.

– Если ты и правда царица, повесишь этого прямо сейчас. Если повесишь – Мараканд твой, если не повесишь, то не трогай Согдиану. В Согдиане я бог. Ты меня сюда пригласила, чтобы меня отхлестали? Вы вздумали играть с Сартахуном! Голова на месте, рана затянется. Но Согдиана со своим прежним главным городом Маракандом будет жить отдельно. Если хотите действовать силой – скажите, где буде противостоять! Ну-ка, прикажи пленить его!

– Сартахун, уважаемый! Плаксивый ребенок играет с бородой деда. Зачем же вы начали задевать его бороду? Мужчины не могут не махать плеткой. Какая женщина может заступиться? Или у торговцев есть такой закон?

– Тогда я ухожу. – Сартахун вскочил с места.

– Сядьте, Сартахун! Осталось еще одно небольшое дело. После этого все разойдемся. – Роксана заговорила шаловливо.

– Герострат! Неси договор! – Под предводительством Роксаны работал сын начальника канцелярии Антипатра, который когда-то верой и правдой служил Александру. Как две капли похожий на Антипатра Герострат принес два указа и сложенные в стопку приложения к ним.

– Читай! Герострат!

– Александрия Эсхата. 18 августа… Указ.

«Начиная с сегодняшнего дня создать царство Эллинскую Согдиану-Бактрию, которая подчинялась Александру Македонскому, отныне она переходит во власть его законного наследника Александра ІV. В царство войдут нижеуказанные области и города, поселки и селены…» Дальше долго зачитывался список городов и поселков. В конце указа поставила подпись регент Александра ІV царица Роксана. Властвующие входящими в список приложения областями и городами, поселками господа должны были поставить свое клеймо. Значение всего этого – подтверждение, что признает данный Указ. Аршад, мудрец Аржан, главы трех поселков не проявили инициативу. Пергамент, передвигаясь, дошел до Сартахуна.

– Убери прочь! Согдиана не присоединится!

Роксана вмиг вспыхнула:

– Царица никого не уговаривает. Дважды не повторяет. Пленить его!

В два счета лишившийся дерзости Сартахун покорно поплелся за двумя богатырями, схватившими его за подмышки.

– Афанасий! Взять в плен всех господ, прибывших из Мараканда. Пусть отряд Сартахуна сдаст оружие. Пока не будет соответствующего распоряжения, закрыть дороги в направлении Мараканда! Суниот! Выведи своих людей в дорогу. Через семь дней и я приеду. Пусть все будет готово! Фиокл! Отправишься в путь. В деле, касающемся Стасанора, не должно быть запинок. Свободны!

Во дворце как будто наступил хаос. Владыки выставили своих писцов, царица – своих работников.