Текст книги "Александр и Роксана"

IV

Александр, не зная, кого винить в смерти трех женщин в Персеполе, вошел в Вавилон разъяренным. Когда услышал, что Гарпал и Фиокл предали его, зарычал как лев. Мазей, готовый распрощаться со своей головой, отправил к Роксане человека.

Александр вошел во дворец Семирамиды и сердцем почувствовал, что здесь, долго тоскуя, его ждет один человек. Потому что в других дворцах, не уступающих по своей роскоши этому дворцу, не было душевной теплоты, здесь же от каждой вещи веяло добротой и любовью. Проходя по дворцу, Александр оглядывался, думая, что вот-вот откуда-то появится Роксана. Когда главный строитель дворца начал показывать Александру огромную опочивальню, просторный приемный зал и другие помещения, выполненные с особой заботой, царь почувствовал, что есть человек, на которого можно положиться. Но куда бы он ни бросал взгляд, Роксаны нигде не было видно. Вышедший из терпения Александр резко повернулся и посмотрел на Мазея и Багофана. В горле стал ком, когда подкралась мысль, что может услышать горестную весть.

– Царица… Где великая царица Роксана?

– В висячем саду, ваше высочество. – Промолвила сакская красавица, ее двойник и неразлучная подруга Баршын – тень Роксаны. – У царицы разболелась голова, вот она и вышла на свежий воздух.

– Голова разболелась… Тогда человеку, прошедшему тридцать тысяч мириадов дорог, не сложно пройти еще тридцать шагов. Ступай вперед.

Царь один пошел следом за Баршын. И висячий сад не такой усохший, как он видел в первый раз. В глаза бросилось, что благодаря уходу зелень разрослась. Как только поднялся на одну лестницу вверх, повеяло свежестью. Журчащие ручьи, маленькие водопады словно завели Александра в лес Македонии. Когда царь поднялся еще на одну лестницу вверх, воздух изменился. Шумят, раскачиваясь, зеленые деревья. В подвесном гамаке недалеко от источника лежит Роксана. Александр снова взволновался. Сам удивляется. Но он спешил, не расплескав, донести эти свои медом пахнущие чувства до человека, по которому сильно тосковал.

– Роксана!

Как бы ни старалась Роксана сдерживать себя, ее выдавали глаза, излучающие тоску вперемешку с радостью, пылающее лицо. Царь и царица обнялись, и оба оставались какое-то время в опьянении.

V

13 июня 311 года. Это – день смерти великого Александра. «Александр ІІІ», «Александр Великий», «Повелитель мира», «Сын Зевса», «Второй Дионис», «Великий полководец», «Александр Македонский»… Пока он был жив, не было земли, куда бы не дошло его имя. Казалось, что за двенадцать лет после смерти Александра Великого, дожившего только до тридцати двух лет, имя этого человека, чья жизнь была полна противоречий, добра и поистине величайших дел, погасло вместе с ним. Или же слово «Александр» до сих пор звучит устрашающе, или же сила его внешнего облика превосходит силу духа диадохов – соратников Александра, оставшихся править странами, которые он помог завоевать? Вот сегодня Роксана, в черно-белом наряде вышедшая рано из опочивальни, по-взрослому нарядила Александра IV, единственного сына, родившегося после смерти Александра Великого. Александр IV часто видел церемонию, которая проводится именно в этот день. Он пытался понять, почему мама проводит ее со каким-то особым трепетом. В этот день все выполняется беспрекословно, по словам матери. 13 июня – день поминовения Александра Великого. Вот уже одиннадцать лет подряд Роксана неукоснительно его проводит.

На месте, где будет проводиться жертвоприношение, привязано семь черных быков, семь караковых коня. Все откормленные. Мясники, отточившие свои ножи, в передниках стоят наготове. Обитающей в Семирамиде семитысячный отряд саков, девять подруг (они остались по своей воле, когда триста девушек были отпущены на родину), примерно двести работников, выполняющих разные поручения, подошли на место, выбранное Роксаной для жертвоприношения, и, молча, выстроившись полукругом, образовали нечто вроде амфитеатра. Роксана, вместе с ней учитель маленького Александра, человек преклонного возраста с женой и находившийся среди сакских воинов взрослый, набожный человек жрец Кынык расположились на лавочке. Первым с места встал македонский учитель.

– Рожденный человеком, ушедший из жизни богом Великий македонец, Александр Великий! Тело твое в земле, Дух твой на небесах! Человечество тебя не забудет. Для македонского народы ты навеки останешься гордостью. Пусть Александру IV, кровному сыну твоему, удастся сделать то, что ты еще хотел совершить на земле, пусть исполнятся для него мечты, исполнения которых ты не дождался. Имя твое останется в веках. Твой дух найдет продолжение в новых странах, в новых потомках. Имя твое даже по прошествии веков и целых эпох завоюет новые земли, новые народы, о которых ты не слышал, даже и не мечтал. Ты будешь вечен, Александр! Великий сын народа Македонии… Прими сегодняшнюю жертву!

После македонского учителя встал набожный жрец, вознеся руки к небу, произнес на своем языке слова, которые читаются перед жертвоприношением, и обратился к Создателю.

После этого Роксана вместе с сыном приблизилась к мясникам:

– Начинайте жертвоприношение, посвященное Великому Александру! – сказал Александр IV.

Сегодняшняя ночь – последняя ночь в Семирамиде. Завтра под покровом ночи Роксана, вместе со всеми воинами, подругами, вместе с работниками, прибывшими с родины, перекочует в Александрию Эсхату. Вавилон готов в один миг превратиться в темницу. Этот шаг предпринят не потому, что у страха глаза велики. Сейчас в Вавилоне снуют триста соглядатаев, которых отправил Кассандр, сын наместника Греции Антипатра. Прибывающих малыми группами день ото дня становится все больше. Поэтому армия разделится надвое, первый отряд заберет Александра IV и уйдет, как только в округе все утихомирится. После полуночи Роксана с оставшимся отрядом, с людьми, которые верой и правдой столько лет служили ей, отправится в путь. Роксана, внимательно просчитавшая, куда идти, что может случиться в дороге, откуда и от кого могут быть угрозы, все равно волновалась. За день до этого оплатила труд нанятых в Вавилоне работников, под предлогом того, что благодарит за оказанную помощь в день поминовения Александра, один день, гуляя по рынку, одаривала людей подарками. Предоставила работникам неделю отдыха. Таким образом, в Семирамиде остались только люди Роксаны.

Начиная со дня, когда Александр вернулся в Вавилон, Роксана начала делать записи о важных событиях, словно вела дневник. Сейчас этот дневник для Роксаны является памятником, который стал дороже золота, его она любила больше всего. Это теперь единственный источник, из которого Александр IV сможет представить последние годы жизни отца, которого не видел, может узнать, насколько великой личностью был его отец. Этот источник в одном экземпляре… Если вдруг Роксана попадет в плен, для сына он станет недоступным. Долго не думая, Роксана начала переписывать дневник, чтобы был второй экземпляр.

«29 января 324 года. Вернулся Александр».

«3 февраля. С тех пор, как Александр вернулся, Вавилон, в том числе дворец Семирамиды, превратился в центр вселенной. Толпы народы дали царю отдохнуть всего-навсего два дня».

5 февраля. «Внутри армии начались протесты. Греко-македонские воины не согласны с порядком, по которому их приравняли к персам, да и к другим азиатам».

6 февраля. «Четыре с половиной года назад Александр, посадив на корабль тридцать тысяч персидских детей, отправил их обучиться греко-македонскому военному искусству, языку, традициям, культуре. Эти тридцать тысяч вернулись в Согдиану и ждали распоряжения царя. Царь создал из них специальный отряд и перевел в прямое свое подчинение. Чтобы сейчас уничтожить греко-македонскую надменность в армии, Александр добавляет в старые войска новые силы, прибывающие из Бактрии, Согдианы, Арахоса, Дрангиан, Арии и Парфии». «Недовольство в армии растет. Чтобы успокоить греко-македонских воинов, Александр начал раздавать деньги, чтобы они «могли оплатить долги». Но воины не взяли эти деньги, думая, что до добра они их не доведут. Царь раздавал деньги без всякого списка, не спрашивая имени. И здесь все было непросто. Самым постыдным было, что воспользовавшись случаем, Антигон Монофтальм, старейший военачальник, утаил значительное количество золота. Узнавший об этом Александр сильно огорчился. Он набросился на Антипатра и Эвмена: «Если Антигон, соперничавший с Парменионом, так поступил, то остальных военачальников, сатрапов тоже нужно полностью уничтожить, так что ли?».

14 февраля. «Прикрываясь возрастом, из-за которого стал забывчивым, Антигон начал оправдываться в краже денег. Александр не поверил ему, но простил.

Александр встал с постели, когда весь народ уже успел позавтракать и приступил к ежедневным обязанностям. Но ведь он приходит выбившийся из сил падает, когда на небе загорается утренняя звезда. Империя рушится. Царь, каждый день, улаживая один спор, тут же ищет средство для разрешения второго конфликта. В свое время на весь Эллинский совет был объявлен царский указ о возвращении на родину тридцати тысяч известных людей, которые были изгнаны из-за разной политической борьбы, за противоречия, а также о том, что необходимо упорядочить их имущественные, гражданские, политические права. Первыми выразили несогласие Афины. Тот самый Демосфен. Демосфен направил царю указ Панэллинского совета. Демосфен написал разъяснение к тому пункту, где говорится, что царь может издать такой указ, только предварительно получив согласие местного Народного собрания.

Александр от души посмеялся. Рядом находились Птоломей и Пердикка. А еще возле царя были Антипатр и Эвмен, Аристофан. Александр даже высмеял Демосфена: «Вы, наверное, помните, как я в последний раз поставил Афины на колени, тогда Демосфен трусливо прятался, не снимая обмотку со своей плешивой головы. Вероятно, он похож не человека, только что вышедшего из пещеры. Разве можно назвать умным человека, который не понял, что мир обновился, что для Александра Панэллинский союз – распашонка, которую он носил в младенчестве? Я снова загоню его в пещеру! Если Демосфен представитель народа, попробуем испытать. Пиши, Эвмен! Пусть остров Самос поддержит решение Народного собрания. Пусть остров отделится от Афин. Ему будет дано право отдельной административной территории. Горг будет назначен главой территориальной администрации».

«Остров Самос превратился в камень раздора. Теперь между Самосом и Афинами назревает война».

«21 апреля. Я беременна. Александр, как узнал об этом, стал относиться ко мне с особой лаской. Когда остаемся наедине, поглаживает мой живот, приходит в восторг, говорит, скорей бы живот округлился, чтобы все увидели. В такие моменты я даже забываю, кто стоит передо мной. Он правда царь. Но ведь он еще мой законный супруг.

…Александр получил письмо от своей матери Олимпиады. Их вражда с Антипатром дошла до предела. Антипатр, пользуясь тем, что греческие полисы считают Александра захватчиком, задумал полностью овладеть этой территорией. Олимпиада просила помощи. И помощь, и Указ готовы. Кратер собирает мощное войско, которому под силу будет свергнуть Антипатра. На место свергнутого Антипатра будет назначен Кратер. Кратер повезет Указ с собой.

«Начался май. В Самосе установилась тишина. Демосфен замолчал, когда Никанор с несметным войском вошел в Афины. По словам Александра, от таких демократов, как Демосфен, нет никакой пользы для народа. Они, повернув сознание, рассудок народа на политику, отрывают их от обычной повседневности, от ежегодного простого бытия. Самос – их дойная корова. Там нет краснобаев. Народ ловит в море рыбу, занимается земледелием, выращивает сады».

«Кратер с тридцатитысячной армией отправился в путь. Повелитель Самоса Горг отправил Александру три тысячи венков с надписью: „Сыну бога Аммона великому Александру ІІІ“. Золото не подобает царю. Тем не менее, его очень обрадовало, что получил благодарность хотя бы за одно доброе дело из многих, которые он сделал для народа».

«10 мая. В заливе Евфрата приступили к кораблестроению. Самые первые из кораблей, которые в походах на Карфаген, Сицилию, Рим, Испанию превратятся в основную силу уже покачивались в море. Про них Александр умалчивает… Но я видела записи и чертежи будущих его походов. Может быть, именно поэтому можно сказать, что великий флотоводец Неарх сегодня занял место погибшего в конце прошлого года Гефестиона».

«21 мая. Оказывается, приняв во внимание, что когда-то оказывал большую помощь, Гарпал прибыл в Афины. Но Демосфен не подпустил его. Взвалив все свое спрятанное богатство, Гарпал, дойдя до Крита, погиб от рук своих сообщников. Сколько бы ни злился Александр на него, услышав о его смерти, опечалился. Пусть Гарпал преступник. Но Гарпал занимал в жизни Александра большое место, разве не были они закадычными друзьями, которые вместе росли?».

«Царь стал постоянно ходить на Евфрат. Там ведь начала строиться целая вереница красивых кораблей. Увидев это, спросил у простых плотников, чего не хватает корабелам. Певкест привел в это место 20-тысячное войско, состоящее из персов. Вероятно, они станут учиться морскому делу.

В Мессопотамии восстало племя кассит. Пять дней шло сражение, в результате которого племя было полностью изгнано со своей земли, из страны. Когда вернулся, получил гневное письмо от своей матери Олимпиады. Олимпиада писала: «Где там тут твой Кратер ходит? Как вы с этим тихоходом умудряетесь страну за страной завоевывать?». Александр стал вспоминать, когда же Кратер вышел в путь. «Это так не похоже на Кратера, которого я знаю. Петроупол! Скорее всего, Кратера уже нет в живых. Неужели Антипатр кого-то послал его убить? Быстро разузнайте! Или на пути Кратера кто-то стоит?».

«27 мая. Ходили на Евфрат. Искупались. Царь уронил в воду диадему, которую обычно носит вместо короны. Запутавшаяся в водорослях диадема была видна на глубине. Юноша, нырнувший за диадемой, чтобы было легче плыть, оказывается, надел диадему на голову. Сильно разозлившись, Александр вместо благодарности приказал его арестовать на тринадцать дней».

«1 июня. На рассвете Александр с соратниками зашел в зал, где проводится Совет. Войдя, увидели, что кто-то в черном одеянии сидит на троне. Его арестовали, учинили допрос, но он умер, так и не раскрыв рта. Тайну, кто он такой, почему так поступил, он унес с собой. Никто даже не мог сомневаться в бесстрашии Александра. Но никто не знал, что он был мнительный, суеверный. Он с содроганием воспринял, что его диадему кто-то другой надел на свою голову, и то, что какой-то загадочный человек пришел и сел на его трон. «Это не к добру, Роксана», – вздохнул он. В народе до сих пор все кипит. Каким бы сильным ни был Александр, он – все же человек. Удивляюсь, как он все это выдерживает. Тем не менее, ни одному из тех, кто кичился своим «я», не позволил не считаться с собой. Теперь же Александр раздал сатрапам, греческим полисам во всей империи свое Оповещение, что теперь в Македонии его должны признать не только сыном бога, а самим богом. И самое интересное, что его умный, сообразительный враг Демосфен согласился признать его богом и, сказав об этом перед всем народом, выразил свою признательность. Возможно, Александр этим своим поступком доказал, что никогда не отступится от своего слова. Демосфен первым выразил свое согласие, потому что понимал: что Александр сказал, то обязательно сделает.

После этого известия Александр засиял как солнце, выглянувшее из-за тучи. С хорошим настроением направился в гости во дворец к мудрецу Вавилона, потомственному богачу, аристократу Медию. Разумеется, я сидела рядом с царем. Александр, позволявший себе напиваться вместе с друзьями, на почетном месте в гостях у Мидия держался очень сдержанно. С этим уравновешенным, умным человеком вознеслись до очень высокой, очень хрупкой, очень важной философии. Воодушевленные, они вели беседы, размышляли о высоких материях, домой мы вернулись окрыленные. Медий оказался мыслителем, который неоднократно встречался, обменивался письмами с Аристотелем. Да и сам Аристотель дважды был в гостях у Медия».

«2 июня. На рассвете у Александра поднялась температура. Его тошнило, открылся понос. Сразу же набежали врачи. Кто-то сказал, что его отравили. Кто-то говорил, что он простыл. А еще кто-то сказал, что старые раны не затянулись, что началось внутреннее кровотечение».

«4 июня. Александр перестал кушать. Но все равно, сев на коня, отправился узнать, в каком состоянии корабли. Вызвал Неарха, рассказал о некоторых планах. Дал первоочередные задачи».

«5 июня. Александр до самого рассвета не сомкнул глаз. Мы все чувствовали, как он мучается. В какой-то момент Александр, оторвав голову от подушки, властным голосом обратился к лекарям: «Сколько вас здесь?! Все вместе не можете найти какое-нибудь снотворное средство?! Я ведь горю, горю! Почему не можете остановить?!! Найдите! Иначе это будет моим последним распоряжением!». Полусонные, суетящиеся лекари ушли в другую комнату посовещаться. Александр уставился на меня. «Роксана! Вызови сакского знахаря. Сама будь с этими лекаришками. Им нет веры. Ты помнишь, что сказал перед смертью голый философ Калан?».

…Помню, конечно. Перед тем, как отправиться на костер, Калан через своего последователя просил передать нам с Александром следующие слова: «Передай Александру вот такой мой привет: пусть будет осторожен с едой. Если забудет, вскоре встретимся на том свете». В тот день, когда великий царь заболел, трое из пяти лекарей высказали предположение, что его недуг напрямую связан с едой. Разумеется, подозрение пало на Медия, который пригласил нас в гости. Медия посадили в темницу. Если выяснится, что пища была отравлена или если Александр умрет, в тот же день Медия ждет неминуемая смерть. Сейчас, наверное, никто, больше Медия, так не желал Александру выздоровления.

7 июня. Уснувший на рассвете Александр проснулся ближе к обеду. Белки глаз – белые, зрачки – черные, да и внешний вид был какой-то спокойный. Попросил умыть. Ноги ослабели… Сам сильно похудел. Это все, что осталось от прежнего Александра Великого.

Устроившись снова на ложе, Александр дал мне знак подойти к нему.

«Роксана, присядь». Немного подумав, ясным и четким взглядом словно окинул то, что было видно за окном. «Я не знаю… серьезная ли это болезнь, или это легкая хворь, как бы то ни было, в этот раз после стольких мучений приходят на ум всякие-разные философские мысли. Возможно, я пытаюсь понять, что такое моя жизнь. Очень многое, с чего слетает теперь шелуха, стало понятным. Пройдя тридцать мириадов военных дорог, я никогда не боялся смерти. Я – сын Зевса. Смерть – для других. Жизнь – только для меня. Так я думал. То, что я слег, на нет свело все мои думы. Роксана, тот, кто сейчас лежит перед тобой – и не царь, и не бог. Я Александр, сын царя Филиппа ІІ. И только. И земля, и небо, и море, и даже густые леса до сих содрогаются при имени Александра Македонского. Сейчас я не в силах даже муху убить, но ужас и страх, который я вселял в людей, держит всю империю. Но не этого я хотел. У царя, достигшего тридцатилетнего возраста, который создал большую империю, простирающуюся от Македонии до середины Индии, могут же быть свои планы, мысли, планы на другие стороны жизни? Но судьба даровала мне исполнение только двух планов из них. Первое – огромные просторы подчинились мне. Второе – ужасом и страхом наполнены эти просторы. Если сейчас умру, в памяти народа я останусь кровожадным, ненасытным царем, жестоким правителем. Война когда-нибудь закончилась бы. Я мечтал, что для тысяч племен, сотен народов и наций, вошедших в состав империи, перенимая все самое лучшее из их традиций, открыть путь к передовой мысли, передовому искусству, передовому знанию… Думаю, что после меня здесь будет править кто-нибудь из моих диадохов. Затаив дыхание, мои диадохи ждут вестей из этого дворца. Но я не узнаю, какие известия для них будут подходящими. Потому что перед отправлением в поход Великий Учитель кое-что сказал. „Если люди, которым ты веришь, если твои работники – прикипят к тебе душой – это плохо“, – вот его слова. Большинство моих диадохов со мной с самого детства. Не могу сказать, что они все прикипели ко мне. Каждый из них чувствует, что в нем уже взращен царь, их одолевают мысли. Но есть один опасный человек, который стоит поперек дороги. Это – я. Роксана, если действительно близок мой смертный час, то я ничем не лучше тысяч пелтастов, телоидов, гоплиттов, которые ради меня пожертвовали своей жизнью. Человек, которому хватило сил отправить их на верную смерть, и смерть должен принять достойно. Я раньше не знал, что такое смерть. Не задумывался. Теперь готов к ней. Мечты далеко, разочарований много. С этого момента я для тебя больше не царь. Мы поженились по-человечески и попрощаться с тобой хочу по-человечески. Я не свергнут с трона, но рядом с тобой я просто Александр, Роксана. Не плачь. Будь сильной. Я видел во сне друга Гефестиона. Он взял меня за руку и повел меня с собой в воду… Находясь между жизнью и смертью, я увидел именно его. Он выдержал, и я смогу пройти. Напиши моей матери письмо, расскажи ей обо всем этом. Сейчас она не может принять тебя. После моей смерти вам нечего будет делить, не из-за чего будет ссориться, некого будет ревновать. Если даже вам не суждено встретиться в этой жизни, письмо, написанное тобой, станет для моей матери чем-то, намного больше накопленного мной богатства».

Александр сжал руку, показав, что разговор на этом окончен. Да и сам он, ослабев, сомкнул веки. Когда он сказал, что готов к смерти, не желая подтвердить его мысль, я сказала: «Александр, ты так давно со мной откровенно не разговаривал. Только поэтому и слушала тебя. Нет большей мечты, чем всю оставшуюся жизнь слушать твои слова. Твое сегодняшнее состояние должно стать хорошим предвестником. Ты выглядишь как очищенное яйцо. Мысли четкие. Глаза ясные. Наверное, Александр Великий готов свершить еще одну победу. Будем бороться вместе, Александр»…

«8 июня. Александр подозвал меня к себе. Попросил остальных выйти из помещения. Не пивший ничего, кроме сока, он совсем ослабел. Обессилевший, еле говорит. Тогда он сказал: «Роксана, судьба много раз меня испытывала. Я вытерпел. Но если я неожиданно уйду, если я проиграю… Понимаешь меня? Хм… Тогда начнется большой дележ, переполох. Назови сына Александром IV. Береги его как зеницу ока. Я не могу сказать, что в этой стране ты можешь на кого-то положиться. Доверься только своим родным. Прежде всего враги захотят уничтожить вас с Александром. Лучше будет, если ты доберешься до Александрии Эсхаты. Будь сама царицей. Поддержка недалеко. Все будет хорошо. Завтра отнесите меня в висячий сад. Может, это поможет. Здесь как будто воздуха не хватает. Все, что я сейчас сказал, не пустые слова. Не переживай. Что бы ни случилось, ты одна царица. Борись за жизнь. Ты умеешь бороться. Ума тебе не занимать. Действуй сразу по обстановке. Благодарю судьбу, которая подарила мне тебя. Я безгранично тебя люблю и жалею, Роксана. Прости меня…»

«23 июля. Рука не поднималась что-нибудь написать об Александре… 9 июня отнесли его в висячий сад. Александр перестал разговаривать. Наступил момент, когда только жесты мог подавать. Вся армия, толпы народа, военачальники поставили мне условие: «Мы хотим собственными глазами увидеть состояние Александра». Словно почувствовав неизбежное, разрешила. Сначала запустила простых воинов соратников. Каждый воин, проходя мимо еле улыбающегося Александра, прикасался к его руке. Многие, отойдя от него на какое-то расстояние, плакали навзрыд.

13 июля, лишенный дара речи, стал отходить. Александр Великий, стойкий великий царь, которому при жизни не было равных, без мучений ушел из жизни, крепко сжимая мою руку.

Еще не остыло тело царя, а собравшиеся в Вавилоне диадохи затеяли перебранку. Ни один миг, ни один день эта империя не должна оставаться без хозяина. Это – большой риск. Если бы сын родился, когда Александр был жив, то диадохи бы учли тот факт, что трон перейдет к наследнику. Даже регентом хилиарх Пердикка был уже назначен на случай, если Роксана родит мальчика. Сошлись на том, что вместо него временно назначат умственно отсталого единокровного брата Арридея. Отныне Арридей будет зваться Филиппом ІІІ. Пока это решение было в силе, близкий друг Александра, бывалый военачальник Птоломей сам распорядился об отправке тела царя. Он положил Александра в специально изготовленный лоток и залил до краев медом. Таким образом довезя в сохранности до Александрии, положил великого Александра в саркофаг, сделанный из особо ценного материала, и проводил в последний путь. В Александрии какие-то незнакомцы чуть не отправили меня следом за Александром. Я шла в первом ряду траурной группы, окруженная пятью сакскими охранниками. Вдруг какой-то мужчина, переодетый в женщину, со скрытым под вуалью лицом, замахнулся в мою сторону кортиком. Охранник, схватив его за предплечье, заколол своим кинжалом. Военачальники остановили шествие, поручили специальным людям разобраться в случившемся. Птоломей быстро доставил меня в Вавилон».

«Исполнился ровно год, как нет Александра. С рождением Александра IV его регент Пердикка и один из самых верных людей Александра Великого – глава совета армии все силы вкладывали, чтобы собирать с сатрапов отчеты, чтобы упорядочить подчинение центру. Однако трон и богатство, не дававшие покоя некогда бывшим друзьям, привели к тяжбам, к смерти человека. Против Пердикка и Эвмена выступили Птоломей, Антигон, Кратер, Антипатр. Пердикка был зверски убит. Эвмен попал в руки Антигона. Алчный старикашка уничтожил Эвмена. Названный сначала Филиппом ІІІ, избранный царем безрассудный Арридей внезапно исчез в день, когда родился Александр IV. Его судьба до сего дня неизвестна. Скоропостижно умер Кратер».

«315 год. Октябрь месяц. В 317 году снова нарастало «большое состязание», «великий дележ», о котором говорил Александр. Достигший восьмидесятилетнего возраста Антигон Монофтальм вместе с сыном завоевал почти всю Малую Азию. Птоломей правил Египтом. Выпрямивший спину, энергичный, звонкоголосый старик Лисимах владел Фракией. Селевк – обустроился в Мессопотамии. Сын Антипатра Кассандр стремился стать гегемоном Греции.

В 315 году Антигон, завоевав со своим сыном всю Малую Азию, нанес удар Кассандру и Птоломею. Учитывая, что зять Антигона и Деметрия Селевк захватил всю Мессопотамию вместе с Вавилоном, Македонская империя почти готова была стать единым государством. Но поскольку нынешними хозяевами империи были Антигон и Деметрий, они сами себя объявили царями. Чтобы жизнь не прожить лишь сатрапами, Птоломей, Кассандр, Лисимах и Селевк тоже поспешили объявить себя царями».

«311 год. 9 июня. Хочется думать, что это будет последняя запись оставшейся без защиты вдовы Александра Роксаны, которую она сделает на чужбине. Не буду под покровом ночи отходить от истины. Если все сложится удачно, совершив обряд жертвоприношения 13 июня, в день смерти Александра, на следующую ночь отправимся на родину. Теперь мое место – Александрия Эсхата. Там сейчас меня ждут Фиокл и Афанасий. Дворец подобран. Когда я прибуду, Бекасыл войдет в город с двадцатитысячным войском. Потом, освободив весь Бактур, Согдиану от чужой власти, греко-бранхиды и македонцы Александрии Эсхаты изберут меня царицей, которая будет править, пока Александру IV не исполнится восемнадцать лет. Хочу, чтобы все было так, как завещал Александр.

Царь Селевк сделал много добра для меня. Сам, полюбив дочь Спитамена Апсану, первый раз женился на ней. Апсана прожила недолго. Умерла. Селевк, которого можно было считать внуком Антигона Монофтальма, женился на Стратонике, дочери Деметрия Полиоркета. Несмотря на ревность Стратоники, Селевк построил и назвал именем Апсаны целых три города. Один из них портовый город. Как хорошо, что сакские девушки так высоко ценятся. Однако каждого из них, кое-как ставших царями, имя Александра IV казалось монстром, который приблизит их смертному часу. А Кассандр, который смог давить на Селевка, делает попытки через Стратонику убить и меня, и моего сына. Четыре года назад по приказу Кассандра была убита мать Александра Великого Олимпиада. Теперь на очереди стоим мы… В душе Селевка есть глубокое уважение к сакской земле, к сакской девушке. Именно поэтому, назвав Семирамиду «Царством Александра IV», охраняет и оказывает помощь. Но ведь Селевк тоже царь. Царь всегда одинок. Он может знать, но может и не знать, что происходит у него под носом. Стратоника не согласна находиться с Роксаной в одном городе. К тому же разве даст ей покой мысль о том, что Роксана является родственницей Апсаны? Прощай, Вавилония! Прощай, дворец Семирамиды! Прощай, Вавилонская башня, Висячий сад, и ты прощай!»

И вот 14 июля 311 года, один из многих невеселых дней, проведенных в Вавилонии, начал близиться к ночи. Когда стало смеркаться и звезды зажглись на небе, Роксана открыла потайную дверь. Ведя коней на поводу, воины через дворец проходят и проходят в секретный коридор. В среднем ряду золотая карета. Там сидят Александр и Баршын. Карета точно вошла через саженную дверь. Сама карета – похожа на искусно оборудованную уютную опочивальню. Роксана спрятала за пазуху сына дневник, который переписывала ночью. В какой-то момент в карету погрузили богатый сундук, который в виде откупа принесли Гарпал и Фиокл.

– Если вдруг со мной что случится, воспитывай Александра сама, Баршын. Здесь сокровища, которых хватит вам двоим до конца жизни…

Пятитысячный отряд будто растворился в песках. Вокруг тишина. Нет никакого шума. Вестовой, который должен был известить, если что случится, тоже как сквозь землю провалился. Хоть бы ушел далеко, хоть бы не вернулся… В полночь Роксана с последним отрядом спустилась в подземелье. Захлопнувшиеся ворота дворца и потайная дверь, которая снова закрылась, слегка задержали второй отряд. Потому клад, который показал покойный историк Оксатр, был погружен на двадцать одного коня. Только после того, как клад был полностью погружен, открылась каменная дверь, ведущая на простор. Выйдя у бровки недалеко от ограды, окружающей Вавилон, второй отряд, извиваясь словно огромный дракон, спустился по склону и быстро исчез из глаз.

Рассвет 18 июня того же 311 года Роксана встречала уже на земле Согдианы. Тут выстроилось войско Бекасыла. На одной из множества тропинок, испещривших ковыльную степь, стояла карета, которая осталась от Александра, в ней она ехала, когда вышла за него замуж. Роксана, сойдя с лошади, переместилась в карету. В карете спал, посапывая, Александр IV. Приблизившись к Роксане, Бекасыл с улыбкой посмотрел на лежащего в карете племянника.