Текст книги "Еще один шанс: Еще один шанс. Дикая война. И один в тайге воин"

Вернувшаяся из бани Глафира, застав эту картину, с загадочной улыбкой достала с полки чашку и, скромно поставив ее перед Мишкой, тихо сказала:

– Ты пей, пей. У меня еще есть.

– Ну, мама Глаша, удивила, – тихо рассмеялся Мишка, наливая ей пива. – Думал, решишь квасом это дело закончить.

– Я, сынок, не всегда старой была, – рассмеялась в ответ женщина. – Да и муж мой непутевый тоже не всегда пьяницей горьким был. Было время, и в баню вместе ходили, и выпивали на праздники. Да только он меры не знал. Вот и вышло, как вышло.

– Бог ему судья, – отмахнулся Мишка, подвигая ей уже очищенную рыбку. – А ты у меня, мама Глаша, еще очень даже ничего. Одни глазища чего стоят. Озера.

– Скажешь тоже, – отмахнулась Глафира, слегка розовея от незамысловатого комплимента.

– Как есть, так и говорю. Красавица у меня мамка, – глотнув пива, отрезал Мишка. – Ты мне вот что скажи, что нам с торга домой надо?

– Муки если только, – чуть подумав, пожала женщина плечами. – Огород мы с Марфой вскладчину вскопали. И нам, и ей. Солонина есть еще. Ты вон рыбы привез всякой. Черемша уже пошла. Так что хорошо все, Мишенька.

– А у Марфы с мукой как? – спросил Мишка, понимая, что про подругу тетка вспомнила не просто так.

– Плохо, – тихо вздохнула женщина. – Тебе спасибо, не голодают, но и сытыми бывают редко.

– Я им там два бочонка рыбы соленой отдал из свежего улова. Скажи ей, если пустые бочонки есть, пусть с мальчишками передаст. Все равно еще ловить и солить буду. Так и нам и ей насолю.

– Спаси тебя Христос, сынок, – вздохнула Глафира, погладив его по руке.

– Давай спать ложиться, мама Глаша, – улыбнулся ей Мишка, допивая пиво. – Завтра дел много. На торг ехать надо.

– Ты заимку-то поставил? – вдруг спросила тетка.

– Поставил. Шесть шагов на девять. Из лиственницы. И печка есть. Не такая, как в избе, но тоже греет хорошо. И коптильня есть. Так что, как сезон начнется, можно будет не только солониной разжиться, но и копчениями всякими.

– Неужто и золото нашел? – еле слышно ахнула Глафира.

– Т-с-с, забудь это слово, – цыкнул Мишка усмехнувшись. – Потом.

– Как скажешь, сынок, – понятливо закивала женщина.

Мишка поднялся и, помыв руки под рукомойником, завалился на свою лежанку, уснув едва ли не раньше, чем уронил на подушку голову. А вот проснуться ему пришлось с первым светом. Все тот же неугомонный петух принялся орать под окном, вырвав парня из сладкого забытья. Усевшись, Мишка тряхнул головой, отгоняя сонную одурь, и, глянув на лавку, где оставил гостя, удивленно проворчал:

– Еще один неугомонный на мою голову. И когда вскочить успел?

Умывшись и посетив знаменитый скворечник, он нашел оставленный теткой горшок с молоком и, привычно позавтракав, принялся сортировать пушнину. Перед продажей неплохо было бы знать, сколько и чего есть в наличии. Расправляя и разглаживая роскошные меха, Мишка мысленно прикидывал, сколько бы все это стоило в его время. Даже по самым скромным оценкам тут было пушнины примерно на пять миллионов рублей.

Одних соболей было десять связок по пять шкур. Черно-бурые лисы, песцы, куница, обычная лиса. Мишка так увлекся, что вздрогнул, когда в дом вошел Илкен.

– Тебя где носило? – поинтересовался Мишка, укладывая пушнину в мешки.

– На берег ходил. Лодки смотрел. Старик сказал, туда важный господин приходил, тебя искал.

– Урядник, что ли? – не понял Мишка.

– Нет. Сторож сказал, из депо.

– А, инженер, – кивнул Мишка. – После торга к нему схожу. А ты пока тут посиди.

– Скучно, – скривился Илкен.

– Скучно, в сенях топор возьми и дров наколи. Тетке нужно будет для нас обед готовить. Вот и поможешь.

– Сделаю, – легко согласился паренек.

Хлопнув его по плечу, Мишка затянул ремень с кобурой и, накинув нечто среднее между армяком и пиджаком, отправился на рынок. Но стоило только ему выйти на площадь, как он нос к носу столкнулся с урядником. Завидев парня, толстяк приосанился и, расправив усы, кивнул:

– Ну, здравствуй, Михаил.

– И вам здоровья, Николай Аристархович. Как служба?

– Слава богу, Миша. Да только человечек у нас пропал.

– Как пропал? – удивился парень.

– На службе расчет взял, вещи собрал и как в воду канул.

– Так, может, уехал куда? – предположил Мишка, уже понимая, о ком пойдет речь.

– Некуда ему ехать, Миша. Под запретом он, – вздохнул урядник.

– А за кого речь, Николай Аристархович? – спросил Мишка.

– Савва-грек. Слышал про такого?

– И даже видел, – кивнул Мишка. – Он вон в той лавке сторожем был. Странно, что уйти решил. Место вроде хлебное. Хозяин не особо вредный.

– Вот и я удивился. В тайге не сталкивались часом?

– Да Бог с вами, дядя Николай, – рассмеялся Мишка. – Куда сторожу в тайгу? Да и я не пешком ходил. Вельботом против течения. Туда на веслах грести замучаешься.

– Бог с ним, – кивнул урядник. – А ты-то как сам?

– Заимку поставил, дядя Николай, – с гордостью усмехнулся парень. – Я там вам привез кое-чего. Да и дело к вам есть. – Тут Мишка подмигнул толстяку, давая понять, что дело непростое. – Вы вечером в участке будете?

– Ну а как же. Опять отчет писать стану, – удрученно вздохнул урядник, для которого составление бумаг было казнью египетской.

– Ну так я дела сделаю да забегу. А сейчас, прощенья прошу, по купцам пробежаться надо.

– Никак для хантов чего прикупить решил? – догадался толстяк.

– Вас не обманешь, – усмехнулся Мишка кивая. – Пушнины на продажу дали.

– К Ефрему зайди, – тихо посоветовал урядник. – У него, окромя солонины, еще много чего найдется. Скажешь, я послал.

– Благодарствую, дядя Николай. А вы вечером меня дождитесь. Потолкуем, – напомнил Мишка, разворачиваясь в нужную сторону.

* * *

– Вот, значит, как, – задумчиво поворчал урядник, пальцем перекатывая лежащий перед ним холщовый мешочек. – Думаешь, если у них хорошие винтовки будут, так и хунхузы нас обойти не смогут?

– Ну, в верховья, к каменной голове, точно не пройдут, – решительно кивнул Мишка. – Ханты с ними не связываются, потому, как вооружены слабо. Это охотники, им все эти разборки и даром не нужны. Но если бандюки к их реликвиям полезут, кровью умоются.

– Как ты сказал? Разборки? – удивился толстяк.

– Ну, ссыльные так свои споры называли, а я услышал, – тут же выкрутился Мишка.

– Считаешь, «Арисаки» им в самый раз станут? – продолжал допытываться урядник.

– Ханты народ субтильный. Крепкие, но легкие. Так что эти винтовки им как раз по руке будут.

– Может, и так, – задумчиво кивнул толстяк.

– Так, дядя Николай. Японцы вон тоже сильные, но легкие. Потому и винтовки такого калибра придумали, чтобы отдачей с ног не сбивало. Ведь если ее рядом с любой другой магазинкой положить, так только по калибру и можно отличить.

– Ну, тут с тобой спорить себе дороже, – усмехнулся урядник. – Да только винтовки те на наш склад по описи сданы были. А ты предлагаешь их продать.

– Не продать, Николай Аристархович, а передать на вооружение союзного поселку племени, – усмехнулся в ответ парень. – Да и не станет про них никто спрашивать. Был бы наш калибр, другое дело. А так… – Мишка скривился и махнул рукой. – Не нужны они никому.

– А ну как спросят? – не сдавался урядник.

– А и спросят, так скажете, что свезли в депо да в переплавку пустили. Чего старье копить?

– А в депо скажут, что не было такого.

– Так надо сделать, чтоб было.

– Это как? – растерялся урядник от такой на глости.

– А вы меня на свой склад пустите, – лукаво усмехнулся Мишка, мысленно потирая загребущие ручонки. – Я все оружие, что там есть, осмотрю, проверю, и что поплоше, и вправду в депо свезем. А что получше хантам отдадим. И им хорошо, и нам прибыток. А в депо никто и смотреть не станет, какие стволы мы привезли. Им до того и дела нет. А если еще я их разберу, так вообще никто ничего не поймет.

– Что, уже и на заимку не торопишься? – поддел его урядник.

– Пара дней погоды не сделают, а если решим вопрос, то спину себе прикроем.

– Одного не могу понять, с чего ты так уверен, что ханты станут в нашу драку лезть? – неожиданно спросил урядник.

– А с того, что понимают: нас сметут, потом и до них дело дойдет.

– А чего тогда сюда не приходят?

– Да с того, что наши господа их и за людей не считают, – скривился Мишка. – Для благородных это дикари немытые.

– Ты это, Миша, язык-то придержи, – разом посуровев, пробурчал толстяк.

– А с чего бы? – жестко усмехнулся парень. – У них пушнину как только ни выманивают. И водкой, и обманом, и цены стараются не дать. Вот и не хотят они сюда ходить. Думаете, с чего я как приехал, суетиться начал?

– Да понятно, – вздохнув, отмахнулся толстяк. – Ладно, уговорил. Завтра с утра открою тебе склад. Но помни, Мишка, сроку тебе сутки. Что сумеешь разобрать да отобрать, твое. Остальное там и останется.

– Не извольте беспокоиться, дядя Николай. Успею, – кивнул Мишка, тихо рассмеявшись.

– Ступай, Миша, – кивнул толстяк, незаметно смахивая мешочек с золотом в ящик стола.

– Вы только прикажите мне пролетку выделить, – вспомнил Мишка о важном.

– Зачем? – насторожился урядник.

– А как я стволы ненужные в депо повезу? Не в телеге же. И одного рядового из ваших ближников тоже. Для виду.

– Чтобы сразу видели, что дело делаешь? – понимающе уточнил урядник.

– Ну, так.

– Добро. Прикажу, – чуть подумав, кивнул толстяк.

Выйдя из участка, Мишка отправился домой. Заскучавший Илкен за день успел поколоть все имевшиеся дрова, подмести двор и натаскать воды из колодца. А теперь, наевшись каши, растянулся на лавке и, прикрыв глаза, что-то негромко мурлыкал себе под нос.

– Ну, наконец-то, – засуетилась Глафира, едва увидев Мишку. – Я уж думала, не придешь.

– Да куда ж я от родного дома денусь? – усмехнулся Мишка, направляясь к умывальнику. – Дел много, а времени мало, вот и приходится бегать. Зато, считай, обо всем договорился. Илкен, завтра со мной пойдешь. Помогать будешь.

– Товары возить станем? – оживился парнишка.

– Нет. Товары нам уже отложены. Дела закончим и прямо от лабаза заберем. У нас с тобой другое дело будет.

– Какое? – загорелся паренек.

– Будем оружие перебирать и патроны смотреть. Разрешили мне кое-куда нос сунуть, – загадочно усмехнулся Мишка, орудуя ложкой.

– Неужто бес толстый дозволил тебе на свой склад заглянуть? – неожиданно спросила тетка.

От такого захода Мишка аж поперхнулся. Откашлявшись, отдышавшись и отерев набежавшие слезы, он удивленно посмотрел на женщину и, покачав головой, проворчал:

– Мама Глаша, ты шпион?

– Чего? Какой еще шпиён? – удивилась Гла-фира.

– Да это я так, от удивления, – свернул тему Мишка.

– Выходит, угадала, – кивнула Глафира, вздохнув. – Только ты осторожнее там, сынок. Он мужик ушлый. Сначала пустит, а потом скажет, что пропало чего. И станешь за ту пропажу отрабатывать.

– А что, уже было такое? – насторожился Мишка.

– Сама не видела, но слухи всякие ходят, – нехотя ответила женщина.

– Ну, слухи не дело, – отмахнулся Мишка, но зарубку себе в памяти сделал.

Утром, едва рассвело, они с Илкеном были возле участка. К Мишкиному удивлению, урядник подошел, не прошло и четверти часа. Кивком головы отметив появление ребят, он зашел к дежурному и, спустя несколько минут выйдя обратно, жестом позвал ребят за собой. Обойдя участок с другой, противоположной от чистой части стороны, толстяк подошел к большому добротному сараю и, отомкнув громадный замок, тихо сказал:

– Значит, так, Миша. Трогать можешь только оружие. Оно там в незабитых ящиках лежит. Те ящики, что забиты, не трогать.

– А патроны? Они в какой таре? – тут же спросил Мишка.

– В корзинах да в патронных ящиках смотри. Пролетку после обеда пришлю.

– Добро. Сами когда подойдете?

– А я-то тебе тут зачем?

– А сарай вечером кто закроет?

– Думаешь, так быстро все успеешь? – иронично хмыкнул толстяк.

– А чего тут корячиться? Первичный отбор проведу, и станем все стволы в мою мастерскую таскать. Там и разбирать удобнее и, если что, мелочь подправить можно. А главное, все патроны там рассортировать проще.

– Погоди, – вдруг резко остановился урядник. – Так может, вы сразу туда все унесете?

– Так это было бы самое удобное, – закивал Мишка. – Вы тут сами постоите, а мы таскать станем. А как закончим, так вы сарай закроете и по своим делам. А я уже спокойно делом займусь.

– Да. Так и сделаем, – подумав, кивнул урядник и, распахнув дверь, отступил в сторону, рукой указав нужное направление. – Вон там смотрите.

Нырнув в пыльный полумрак сарая, Мишка прищурился и, рассмотрев сваленные кое-как стволы самого разного оружия, тихо присвистнул. Таким количеством стволов можно было батальон вооружить. Подозвав Илкена, Мишка жестом указал ему на ручки ящика, и они, закряхтев от натуги, потащили его наружу. Два часа ребята таскали железо как каторжные, обливаясь потом и проклиная хапужество полиции. Оружие нашлось и в ящиках, и россыпью. Такое пришлось носить, словно дрова, на руках. Наконец, забив мастерскую почти под завязку, они убедились, что вытащили все нужное, и урядник принялся запирать сарай.

Убедившись, что вынесено все что только можно, Мишка жестом позвал Илкена за собой и, спустившись в мастерскую, растерянно огляделся. Большую часть того, что они притащили, смело можно было списывать в утиль. Тут были такие раритеты, что впору оружейный музей устраивать. От однозарядных берданок до дульнозарядной фитильной фузеи. Но больше всего было, конечно, охотничьего оружия. Самого разного. Одноствольного, двуствольного и даже четырехствольного. Покрутив в руках этот ужас охотника, Мишка удивленно покрутил головой и отложил его в сторону.

Мысль про музей нравилась ему все больше. Илкен, пораженный количеством доступного оружия, уже вовсю щелкал курками и примеривался ко всему, до чего мог дотянуться.

– Так, – остановил его Мишка. – Давай, приятель, действовать по порядку. Я вытаскиваю все оружие из ящиков и сразу сортирую. А ты уже пустые ящики выносишь на улицу. За угол.

– Давай, – кивнул парень, понимая, что в этой ситуации Мишка главный.

Быстро раскидав все оружие по принадлежности, Мишка немного освободил мастерскую и тут же принялся отбирать самые новые стволы. Все трофейные «Арисаки» сразу были отложены в сторону, и Илкен уселся их чистить. Из дюжины стволов Мишка выбрал девять винтовок, пустив остальные на запчасти. Уложив эти винтовки в отдельный ящик, Мишка принялся за охотничье оружие.

Тут все было гораздо проще. Все ружья с разболтанными замками и стволами, имевшими хоть какие-то дефекты, тут же разбирались и готовились к переплавке. Попутно Мишка создавал себе небольшой запас запасных частей. Пружины, бойки, винты, скобы – все это складывалось в отдельный ящик. Все разобранное Илкен выносил на улицу и складывал в ящики, готовя к вывозу в депо.

Разобравшись с оружием, Мишка занялся боеприпасами. По сути, его интересовали только патроны к нарезному оружию. Припас к гладкостволу он планировал переснарядить по своей технологии. Если времени хватит. Главными для него были латунные гильзы и капсюли. Чуть подумав, он рассортировал все охотничьи патроны и, захлопнув ящики, устало усмехнулся:

– Вот и все, приятель. Папаню твоего мы надолго заботами обеспечили. Патроны перекручивать ему долго придется, – проворчал он, глядя на Илкена.

– Так хороший вроде патрон. Чего с ними делать? – удивился парень.

– Старые они, – вздохнул Мишка. – Осечься могут. И чтобы этого не было, придется их разбирать и старый порох сушить, а потом со свежим смешивать. Да и не знаем мы, чем их зарядили. Пулей или дробью. В общем, работать надо.

– Это да, – закивал Илкен. – Плохо, что для винтовок патронов мало.

– А вот для винтовок вам придется патроны у хунхузов отбивать, – усмехнулся Мишка. – У наших купцов такие патроны редко бывают. Да и дороги они. Ну да это пусть Торгат решает. Я, что мог, сделал.

– Ты много сделал, Миша, – помолчав, тихо ответил Илкен. – Нам теперь есть чем любого бандита встретить. Отец рад будет.

Их разговор прервали тяжелые шаги на лестнице. Урядник, едва протиснувшись в двери, окинул мастерскую внимательным взглядом и, одобрительно кивнув, с заметным удивлением проворчал:

– Лихо справились. Неужто все разобрали?

– Да чего там разбирать-то, Николай Аристархович, – отмахнулся Мишка. – Половина этого железа и слова доброго не стоит. Его сразу в переплавку отложили. А что пригодится, вон, в ящиках. Ну и себе кое-что на запчасти оставил, – закончил Мишка, приподнимая крышку ящика.

– А приклады куда? – спросил урядник, заметив груду деревяшек в углу.

– Дрова. Часть с трещиной, часть рассохлась, а часть повело от сырости, – отмахнулся парень.

– Выходит, можно пролетку грузить? – задумчиво уточнил толстяк.

– Так если здесь она, сейчас и погрузим.

– Пошли, – решительно скомандовал урядник.

– Сейчас, дядя Николай. Илкен, берись, потащили, – велел Мишка, указывая на ящик с винтовками. – По пути ко мне заедем, отобранное скинем, а потом уже со спокойной душой в депо, – пояснил Мишка, вытаскивая груз из мастерской.

– Добро. Сам с вами поеду, – усмехнулся урядник, всем своим видом давая понять, что от случившейся негоции получает настоящее удовольствие.

Спустя сорок минут, разгрузив собранное оружие в сени своего дома, Мишка повел пролетку в сторону депо, оставив Илкена на хозяйстве. В депо, быстро договорившись с мастером литейного цеха, урядник демонстративно пересчитал ящики и, отступив, величественно кивнул Мишке. Ловко вываливая все железо в кучу, Мишка мысленно потешался, глядя, как литейщики равнодушно наблюдают за выгрузкой. Все сложилось так, как парень и планировал.

* * *

Хотя прошедшие несколько дней были суетливыми и загруженными, но не обошлось без эксцессов. Такая крупная партия уже выделанной пушнины не могла пройти не замеченной. Особенно с учетом того, что ушла она не в факторию и не купцам, которые на ней и специализируются, а человеку, который занимался в основном продуктами питания. Впрочем, купцы второй-третьей гильдии занимались обычно всем подряд. Главное, чтобы это не сильно расходилось с законами.

Дли Мишки же в данной ситуации главное было не то, кому продать, а то, кто больше даст. Приятель урядника, используя все свои связи и знакомства, полностью закрыл все потребности хантов в товарах, да еще и ему самому Мишка крепко помог охотничьим припасом. Через него же парень сумел добыть три десятка новеньких бочонков. Растолкав по ним большую часть купленного, Мишка уже не спеша перевозил товар в свой сарай, когда дорогу ему преградила роскошная пролетка.

На козлах сидели сразу двое, а в салоне, или как там оно называется, находился жилистый крепкий мужик лет пятидесяти. Удивленно посмотрев на вставшую почти поперек дороги пролетку, Мишка недоуменно хмыкнул и, взяв соседскую кобылу под уздцы, двинулся в сторону, намереваясь обойти препятствие. Соскочивший с козел один из мужиков шагнул навстречу, вскидывая руку, и тут же осекся, подавившись словами. В лоб неизвестному смотрел ствол револьвера.

– Лучше уйдите по-хорошему, – прошипел Мишка. – Стрелять стану сразу, едва только кто пальцем шевельнет.

– Ты это, парень, уймись, – проговорил сидевший в пролетке мужик с заметной растерянностью. – Мы не воевать приехали. Поговорить бы надо.

– Вас тут трое. Вот и поговорите, – фыркнул Мишка и, шевельнув стволом, приказал: – В сторону, пока башку не снес.

– Зря ты так, – угрюмо бросил мужик, явно не зная, как реагировать на создавшуюся ситуацию.

Он ожидал всего. Криков, угроз, размахиваний топором, но не револьвера, возникшего в руке парня словно по волшебству. С первого взгляда было ясно, что оружием этот парень пользоваться умеет. А если вспомнить, что прибравший к рукам всю реальную власть в городе урядник весьма к нему благоволит, то невольно задумаешься, а так ли и нужна та пушнина. Но с другой стороны, давать слабину, да еще и при разговоре с мальчишкой, означает потерять любое уважение. Так что сидевший в пролетке купец, собрав в горсть всю свою гордость и смелость, не спеша слез на землю и, заложив большие пальцы рук за пояс, вздохнул:

– Ты чего это правила нарушаешь, парень?

– И какие же правила я нарушил? – иронично хмыкнул Мишка, делая шаг в сторону так, чтобы держать в поле зрения всех троих. – Не балуй, стрельну без второго слова, – пригрозил он мужику, заступившему ему дорогу.

– Промеж купцов и охотников давно сговор есть. Ежели ханты пушнину отдают, то ее только в факторию или к тем, кто пушниной промышляет. А ты что затеял?

– А мне ваши уговоры до фонаря. Раз цену не даете, то и договора нет, – презрительно скривился Мишка. – Мне ханты ближе, чем вся ваша свора. Еще чего скажешь?

– Наглец, – зарычал купец, окончательно теряя голову от злости.

– Какой есть. А вздумаешь мстить, сгоришь вместе с лабазом своим, – рявкнул в ответ Мишка, чувствуя, как от злости на загривке шерсть дыбом становится.

– Да он совсем бешеный, хозяин, – растерянно проворчал стоявший у пролетки мужик. – Недаром про него говорили, что он одного ссыльного голыми руками убил. А у того с собой нож был.

«И откуда ты такой информированный взялся?» – подумал Мишка, настороженно рассматривая мужика.

– Голыми руками, говоришь? – растерянно переспросил купец. – И что, никто его за это к судье не потащил?

– А как докажешь? Видоков-то не было. Да и слово промеж наших насчет него пришло.

– Я что-то не пойму, Ермил, ты его защищаешь, что ли? – растерялся купец.

– Предупреждает, что воевать тебе со мной самому придется, – зло усмехнулся парень. – Ссыльные в эту драку не встрянут. А власти на моей стороне будут.

– А они-то с чего? – окончательно растерялся купец.

– А с того, что я сам-один беглого каторжника, что штабс-капитана с дочкой в заложники взял, пришил. Не станут они ради вас, торгашей, со мной ссориться. Вдруг еще кто сбежит?

– Ты хоть скажи, много еще пушнины у тебя? – помолчав, осторожно спросил купец.

– Сколько привез, все отдал. Хантам сейчас товары очень нужны были. Голодно у них по весне, – нехотя ответил Мишка.

– Ладно. Давай так сговоримся, – вздохнул купец. – Если снова пушнину от них привезешь, сперва ко мне зайди. Спросишь лавку купца Семенова. На торгу любой покажет.

– А что на это урядник скажет? – иронично хмыкнул Мишка. – Да и не уверен я, что ты цену дашь. Ефрем за ценой не стоял. Особенно как услышал, что мне не деньги, а товары нужны. Он человек честный и по совести все сделал. Потому к нему и пошел.

– Так и я товаром дам, – горячо возразил купец. – И за ценой не встану. Ты пойми, парень, мне с той пушнины доход сам-пять выходит. А ты ее бог знает кому отдал. Да Ефрем же ее даже продать толком не сможет. У него покупателя нет.

– С чего это? Что ж он, не купец что ли? – возмутился Мишка.

– Купец. Да только пушнина товар особый. На него спрос у особых людей.

– Это у иностранцев, что ли? – презрительно усмехнулся парень.

– А тебе не все одно, кому? – насупился купец.

– Не все. Англичане, вон, из шкуры выскакивают, чтобы японцев с нами стравить. Православным кровь, а им деньги.

– Ты это, думай, чего говоришь, – делано возмутился купец.

«А ведь ты, торгаш, что-то такое предполагаешь», – зло подумал Мишка, отмечая про себя его реакцию.

– Я знаю, что говорю. Зимой вон двух японцев живьем взяли. Думали мост взорвать. За-ради них аж их Екатеринбурга офицеры приезжали.

– Было такое, – мрачно кивнул все тот же мужик у пролетки.

– А ты про то откель ведаешь? – мрачно поинтересовался купец. – Небось, урядник проболтался.

– Дурак ты, купец. Я тех хунхузов и брал, – фыркнул Мишка. – И револьвер этот я с одного из них и снял.

Мишка выразительно качнул оружием, которое держал в полусогнутой руке. В этот момент мужик на него и кинулся, пытаясь отобрать револьвер и переломить ход переговоров. Вцепившись в руку парня, он сделал неуклюжую попытку вывернуть кисть, и Мишка, презрительно скривившись, разжал ладонь, роняя оружие. Мужик, увидев падающий револьвер, отпустил Мишкину руку и сделал попытку подхватить оружие, но на то и было рассчитано. Как только парень почувствовал, что рука свободна, тут же нанес удар кулаком в висок, отправляя мужика в нокаут.

Охнув, тот рухнул на колени и начал медленно заваливаться на бок. Мишка, резким ударом сапога добавив ему ускорения, резко опустился на одно колено и, подхватив револьвер, тут же взял на прицел не успевшего среагировать возницу. Купец стоял слишком далеко, так что для рукопашной не был готов. Да и не станет купец руки марать. У него для этого подручные есть. А вот упавший и возница, это ударная сила, которую нельзя выпускать из поля зрения ни на секунду.

– В общем, так, – подрагивающим от злости голосом сказал Мишка, делая шаг в сторону. – Ты мне не интересен. Я свои дела с теми веду, кто со мной себя честно ведет. Ефрем себя со мной честно повел, а тебя я не знаю. А вздумаешь мешать или, того хуже, мстить, так сгоревшая лавка тебе доброй шуткой покажется. Все понял?

– Ты человека моего зашиб, – угрюмо буркнул купец.

– Жив. Полежит да встанет. На первый раз.

– Митька, отведи пролетку, – вздохнул купец, делая шаг в сторону.

Возница тряхнул поводьями, и Мишка, взяв кобылу под уздцы, аккуратно отвел ее так, чтобы телега не переехала лежащего. Выбравшись на свободную часть дороги, он не спеша зашагал к дому, то и дело оглядываясь и продолжая сжимать револьвер в руке. Спрыгнувший с козел возница пролетки перевернул напарника на спину и, покосившись в спину уходящему парню, мрачно прошипел:

– С револьвертом идет. Не верит. Думает, в спину шмальну.

– И откуда только он такой взялся, – зло выдох нул купец. – Словно сиделец опытный.

– Так охотник он. Им глаза на затылке иметь сам Бог велел. Не то зайдет мишка за спину, и все.

Дождавшись, когда дорога сделает плавный поворот, Мишка отер револьвер от пыли и, сунув его в кобуру, устало вздохнул:

– Да, приятель, врагов ты наживаешь себе просто виртуозно.

Но не успел он пройти и десяти шагов, как из кустов вылез какой-то непонятный субъект и, усмехаясь щербатым ртом, шепеляво спросил:

– Ты, что ли, Мишка-охотник будешь?

– Для кого Мишка, а для кого и Михаил, – отрезал парень, снова подбираясь.

– Да ты не пужайся. Я к тебе с весточкой.

– Ну, меня напугать пупок развяжется. А весточка от кого?

– От Иванов, с каторжного луга. Спрашивают они, грек с тобой уходил… Ушел ли?

– Ушел. Даст бог, по осени о себе знак подаст.

– А чего так долго-то? – удивился мужичок.

– А ему забыли билет в классный вагон выписать. Вот и станет на перекладных добираться, – усмехнулся Мишка. – А весточка-то твоя где?

– Так это, велено тебе передать, что по просьбе грековой, никто тебя трогать из наших не станет. Живи, как сам знаешь. Но и в ответ просьба к тебе будет. Если кто из нужных людей уйдет кукушку слушать, по следу не ходи. Так не всегда будет, но иногда бывает.

– А как я узнаю, кто нужный, а кто так, погулять вышел? – задумчиво поинтересовался парень.

– Скажут тебе, – кивнул мужичок.

– Кто скажет? – не сдавался Мишка.

– Кого пришлют, тот и скажет, – пожал мужичок плечами и уже собрался уходить, когда парень, жестом остановив его, решительно сказал:

– Значит, так. Слушай внимательно. Иванам скажешь, что я их просьбу уважу. Но тут дело серьезное, и кого попало я слушать не стану. Если нужда будет, пусть тебя и присылают. Я тебя вроде как уже и знаю.

– А не много чести тебе станет? – вызверился мужичок, явно обидевшись.

– Ты не ерепенься. Сам понимать должен, дело серьезное. Если я на след встану, никто не уйдет. А вдруг кто решит приятелей своих прикрыть да словом от Иванов попользоваться?

– Ну, ты… – Мужичок задохнулся от такого кощунства, но потом, резко успокоившись, растерянно почесал в затылке. – Ты раскладов наших не знаешь, но дело и вправду серьезное. Ладно. Передам, как сказал.

– Вот и ладно, – кивнул Мишка. – И еще вопрос к тебе имею.

– Спрашивай, – чуть подумав, кивнул собеседник.

– Ваши бывшие все под Иванами ходят? Даже после отсидки?

– Так куда им деваться-то? – развел мужик руками. – Ссыльный – это ж как клеймо. А вдруг случись ему обратно вернуться? От тюрьмы да от сумы, сам знаешь, не зарекаются.

– Это да, – задумчиво кивнул Мишка. – Так неплохо бы Иванам тем бывшим разъяснить, что хозяина слушать дело нужное, да только не в хитрых делах. А то те дела плохо кончаются. Бывает, даже кровью. Да только хозяин всегда чистым останется, а вот бывшему сидельцу снова кандалы.

– Так-то оно так, да только откажешься, хозяин на улицу выгонит. И куда человеку деться? – спросил мужик с хитрым прищуром.

– К уряднику идти, – усмехнулся в ответ Мишка. – Бывший – это не каторжный, ему с властью делить больше нечего. А так сдаст хозяина, и сам чистый, и перед властью благонадежный. А что уж там с хозяином станет, не его печаль. Урядник найдет, как тому хвост прищемить.

– Не по нашим понятиям это, – покрутил мужик головой.

– Так я и не про Иванов говорю. Сказал же, простой сиделец.

– А тебе что с того? – вдруг спросил мужичок.

– Мне-то? А не хочу я, чтобы вас хитрецы всякие в своих делах темных пользовали, да потом вашими же шкурами и прикрывались. Тут, конечно, еще как следует думать надо, но первая мысль правильная. В общем, как Савва говорил, я сказал, ты услышал.

– Добро. Передам, – кивнул мужик и ловко скрылся в кустах.

* * *

Второй выход на заимку оказался ничуть не легче первого. Все три лодки шли загруженными так, что Мишка всерьез опасался за целостность груза. Дизель звонко постукивал, и вельбот упрямо резал воду, пробираясь в верховья реки. К удивлению самого Мишки, он умудрился запомнить все ориентиры, где в русле находились препятствия. Илкен, сидевший на носу, не успевал подавать сигналы, а он уже перекладывал руль, уводя вельбот в сторону.

Спустя чуть больше суток они свернули в русло ручья, и Мишка, облегченно переведя дух, улыбнулся напарнику:

– Все, приятель. Дошли. И даже умудрились ничего не утопить.

– Пришли, Мишка. Вон, отец уже идет, – с серьезным видом кивнул паренек, указывая на берег.

Торгат и вправду дожидался их возвращения на заимке. Услышав треск мотора, он легко сбежал к кромке воды и, подхватив брошенный конец, принялся вытягивать вельбот на берег. Мишка, заглушив мотор, перемахнул через борт и кинулся помогать. Когда все три лодки оказались вытащенными на берег, парень устало вздохнул и, указывая на груз, усмехнулся:

– Здесь две трети того, что мне удалось купить для вас. Но есть и кое-что, чего вы сами никогда бы не купили.

– Это правда, – с довольным видом кивнул Илкен.

– Если ты говоришь про винтовки, то я сам уговорю старейших назвать тебя одним из нас, – дрогнувшим голосом ответил Торгат.

– Не надо никого уговаривать, – грустно усмехнулся Мишка. – Я сделал то, что считал правильным. Я помню, как мы прятались от хунхузов только потому, что у вас нет хорошего оружия. Я не хочу, чтобы ты и твоя семья прятались всю жизнь. Теперь, если они снова придут, мы встретим их так, чтобы они больше никогда не приходили.