Текст книги "Слова"

Глава 21

Леннон

– Виски со льдом и лимоном.

– Сейчас принесу, – говорю я парню в деловом костюме.

Наполнив половину бокала льдом, я бросаю туда же цедру лимона. Мужчина все это время оглядывает меня с ног до головы.

– Владелец этого заведения – идиот, раз поставил такую красивую девушку за стойку, а не отправил наверх.

Наверху расположена сцена, где Ангел сейчас крутится на шесте.

Я не представляла, чем займусь после Дартмута, но работа барменом в «Обсидиане» – мужском клубе – определенно не входила в мои планы.

Однако иногда жизнь подкидывает неприятные сюрпризы, и единственное, что вам остается, это продолжать двигаться вперед.

Протягивая мужчине напиток, я изучаю его. Темные волосы, темные глаза, и, судя по внешнему виду, ему далеко за сорок. Хотя он и не лишен привлекательности, в его чертах нет ничего особенно выдающегося или очаровательного.

Я скромно подмигиваю ему, желая получить чаевые.

– Я за барной стойкой, потому что сама этого хочу.

Поднеся бокал к губам, он делает глоток, а его взгляд опускается ниже, изучая мой черный корсет и темные джинсы.

Четыре года назад такой парень, как он, – черт, да любой парень, если уж на то пошло, – и не взглянул бы на девушку вроде меня. Как бы ни было разрушительно услышать мою песню по радио в тот день, это также разожгло внутри меня пламя.

Хотя я не могла исправить то, что сделал этот вороватый мерзавец, я поняла, что есть кое-что, что я могу изменить.

Себя.

Всю свою жизнь я пыталась заполнить большую, зияющую внутреннюю пустоту едой.

Проблема заключалась в том, что это не работало. Потому что, как бы хорошо мне ни было в разгар пира, после него я всегда чувствовала себя дерьмово.

Что, в свою очередь, только увеличивало пустоту.

В глубине души я была несчастна… но лишь оттого, что постоянно выбирала быть такой.

Было сложно учиться выстраивать правильные отношения с едой, и это потребовало глубокого самоанализа.

Я не заставляла себя садиться на жесткую диету и не морила себя голодом, дабы добиться стройности. Просто выбрала более здоровый путь и переставала есть сразу после насыщения. Ну, и еще отказалась от газировки, потому что эта гадость никому не идет на пользу. Особенно в том чрезмерном количестве, в котором употребляла ее я.

Я все еще не та, кого общество сочло бы худой, учитывая, что в лучший день у меня десятый размер, а в ПМС двенадцатый, но плевать я хотела на это общество. Что самое важное: мне наконец-то нравится собственное отражение в зеркале.

Потому что я победила внутренних демонов не ради какого-то глупого парня или всеобщего признания.

Я сделала это ради себя.

Взгляд мужчины в конце концов возвращается к моему лицу. Благодаря миссис Палме я научилась делать макияж самостоятельно. А также отрастила волосы и покрасила их в угольно-черный цвет – всегда хотела это сделать, но боялась попробовать.

– Ты учишься в колледже? – спрашивает он.

Его вопрос заставляет меня внутренне содрогнуться, поэтому я отвлекаюсь, хватая тряпку и протирая барную стойку.

Несмотря на то, что первые несколько месяцев в Дартмуте мне было одиноко, как только я начала работать над собой и перестала позволять страху сдерживать меня, я расцвела. У меня появились друзья, я хорошо училась, наслаждалась недолгими отношениями и парочкой свиданий на одну ночь.

На втором курсе у меня даже появился парень по имени Гарри, мы встречались полгода.

А потом все изменилось.

– Нет, – отвечаю я мужчине. – Я не учусь.

Я благодарна ему, что он не лезет не в свое дело и вместо этого протягивает мне двадцатку.

– Хорошей ночи, красавица.

– Тебе тоже.

* * *

Когда я возвращаюсь домой, часы показывают три часа ночи. Снимая туфли, я произношу безмолвную молитву, прежде чем направиться в гостиную.

Миссис Палма сидит на диване и смотрит повторы старых ситкомов по телевизору, но, заметив меня, тут же расплывается в улыбке.

– Сегодня была хорошая ночь.

Я вздыхаю с облегчением.

– Спасибо.

Честно говоря, не представляю, что бы делала без этой женщины. Она – живое доказательство того, что ангелы действительно существуют и некоторые из них живут прямо здесь, на земле.

– Всегда пожалуйста. – Вставая, она слегка сжимает мою руку. – Я положила в холодильник остатки еды для тебя. Ричард не оценил сегодняшний мясной рулет, но твоему папе он, кажется, пришелся по душе.

Я провожаю ее до входной двери.

– Уверена, рулет потрясающий. Еще раз спасибо, миссис Палма.

– Сколько раз мне повторять, чтобы ты называла меня Сью? – Она быстро обнимает меня. – И не нужно благодарности, Леннон. Я рада помочь, чем могу. Увидимся завтра, милая.

Когда она уходит, я поднимаюсь по лестнице, дабы проведать отца. Он крепко спит, за что я возношу хвалу небесам.

За три недели до окончания второго курса в Дартмуте мне позвонила миссис Палма.

За несколько дней до этого звонка ее разбудил громкий звук посреди ночи. Учитывая, что ее муж Ричард лежал в постели рядом с ней, а в доме больше никто не живет, она по понятным причинам испугалась.

Однако, когда Ричард схватил ружье и спустился вниз, чтобы разобраться в чем дело, оказалось, что это не злоумышленник, как они сначала подумали.

Это мой отец рылся в их холодильнике… абсолютно голый.

Когда мистер Палма спросил, что он делает, папа пробормотал что-то о продолжении вечеринки. Подумав, что он, должно быть, слишком много выпил на какой-то вечеринке, сосед проводил моего отца домой и велел ему проспаться.

Как ни странно, мистер и миссис Палма решили, что лучше не придавать этому большого значения, потому что не хотели смущать моего отца.

Но спустя три ночи он вернулся.

Только на этот раз… забрался к ним в постель.

Мистер Палма уже готовился надрать ему зад, но папа испугался и спросил Ричарда, что он делает в постели с его женой. Поняв, что здесь что-то не так, они отвезли его в больницу и позвонили мне.

Хотя к моему приезду ему стало лучше, врачи все равно провели кучу тестов.

Я точно помню момент, когда у него диагностировали раннюю стадию деменции…

Потому что в тот самый миг весь мой мир остановился.

Чтобы быть рядом с отцом, я покинула Дартмут, не дождавшись начала летних каникул. Я полагала, что с помощью лекарств и реабилитации все наладится и осенью у меня получится вернуться на третий курс.

Однако у жизни имелись другие планы, поскольку, несмотря на лечение, назначенное специалистом по деменции… состояние папы становилось хуже, и я никак не могла вернуться в колледж.

Гарри пытался поддерживать меня, но в итоге расстояние и его неспособность смириться с тем, что все мое внимание сосредоточено на самом важном человеке в моей жизни, заставили его разорвать наши отношения.

Лечащий врач предложил мне поместить отца в дом престарелых и вернуться в колледж, но, хотя кому-то это может показаться верным решением, я не могла вынести даже мысли о подобном исходе.

Папа уже был настолько потерян и сбит с толку, что казалось неправильно усугублять его состояние, забирая из дома, который он любил.

Единственное, что я могла предпринять, – это придумать, как в нашей новой жизни все более-менее нормально устроить.

Мой отец хорошо зарабатывал, но работа фрилансером не предоставляла ему традиционных льгот, и большую часть медицинских расходов ему приходилось оплачивать из своего кармана, что сильно ударило по сбережениям.

Учитывая, что ему только исполнилось пятьдесят, в его пенсионном фонде скопилось не так много денег, но я использовала их, дабы платить за дом.

Мне все еще нужно было покрывать ежедневные расходы на жизнь, поэтому я ненадолго устроилась работать барменом в один ресторан. К сожалению, денег едва хватало. К тому же большинство моих смен приходилось на день, а именно в это время отец наиболее счастлив и активен.

Место в «Обсидиане» само угодило мне в руки благодаря тому, что бывший коллега знал девушку, которая там работала.

Сначала я сомневалась, но все сложилось наилучшим образом. Дела по-прежнему идут туго, но я зарабатываю больше, чем в ресторане, а поскольку тружусь по ночам, то могу проводить дни с отцом.

– Я люблю тебя, – шепчу я, прежде чем спуститься вниз.

Хотя мир полон ужасных болезней, деменция, безусловно, одна из самых страшных.

Эта болезнь – бессердечная, жестокая уловка, потому что, хотя физически отец все еще выглядит как мой папа… Он всего лишь оболочка того человека, которым когда-то был.

С каждым днем деменция крадет у меня еще одну его частичку.

В первый раз, когда он забыл, кто я такая, я рыдала по ночам целую неделю.

Но все еще бывают моменты – хотя и нечасто, – когда я вижу того отца, которого помню.

Я живу и дышу ради этих моментов.

Подогрев в микроволновке мясной рулет, оставленный в холодильнике миссис Палмой, я иду в гостиную. Поднося вилку ко рту, плюхаюсь на диван. И уже собираюсь переключить канал, потому что просмотр новостей навевает тоску, но следующие слова репортера заставляют меня поперхнуться.

– Произошла авария со смертельным исходом с участием членов популярной группы Sharp Objects, удостоенной премии «Грэмми».

Я хватаюсь за грудь, пока он продолжает.

– По данным властей, произошло столкновение двух автомобилей. К сожалению, басист Джош Роланд погиб на месте происшествия, как и два пассажира второго транспортного средства. Вокалист Феникс Уокер доставлен в местную больницу и находится в тяжелом состоянии. Подробности аварии не выяснены, но мы будем сообщать о них по мере поступления информации.

О. Мой. Бог.

На меня одновременно обрушивается множество противоречивых эмоций, но одна выделяется среди остальных.

Облегчение.

Потому что, как бы я ни ненавидела его и ни желала заставить страдать… какая-то крошечная часть меня испытывает облегчение от того, что погиб не Феникс.

Глава 22

Феникс

– Я ухожу.

Моя голова раскалывается, будто по ней бьют самым большим в мире молотом. Многократно.

Когда я, совершая ошибку, открываю глаза, то вижу, что мой пресс-агент Алексис нависает надо мной… и выглядит чертовски раздраженной.

– Отлично. А теперь заткнись.

Я снова погружаюсь в сон, но она кричит:

– Я серьезно, Феникс. Я пыталась проявить сочувствие и прикрывать твою жалкую задницу, но эти твои проделки прошлой ночью стали последней каплей. С меня хватит.

Прошлой ночью?

И тут до меня доходит, что я лежу не в кровати своего гостиничного номера. А в коридоре. Бросив взгляд за Алексис, я вижу, что на меня смотрят Чендлер, Сторм и Мемфис.

Очевидно, что бы я ни натворил, их это тоже взбесило.

– Все не так уж плохо, – протестую я, хотя понятия не имею, что произошло.

Я просто пытаюсь сгладить ситуацию, дабы снова заснуть.

Прищурившись, Сторм открывает дверь в мой номер.

Вся мебель опрокинута, телевизор разбит, а на каждом квадратном дюйме пола валяется тонна бутылок и мусора. Кроме того, стены и мебель покрыты неизвестной густой красной жижей.

Да, там беспорядок, но его можно легко устранить.

Я смотрю на Алексис.

– Я выпишу отелю чек.

– Проблема не в номере, – произносит она, стиснув зубы. – Ав остальных твоих действиях.

Я пытаюсь вспомнить события прошлой ночи, но ничего не выходит.

Чувствуя мое замешательство, она орет:

– Ты не только разбил окно в холле отеля… но еще и занимался сексом на барной стойке.

– Для меня в самый раз.

Она разочарованно топает каблуком.

– Нет. Мало того, что все в баре снимали на видео, как вы трахаетесь, ты явно был пьян и под кайфом.

Придется поверить ей на слово, поскольку я ни черта не помню.

– Все еще не понимаю, в чем проблема.

Нашим фанатам плевать, что в интернете гуляет секс-видео с моим участием. Возможно, это даже увеличит прибыль.

Черт, все должны меня благодарить.

Ее красный длинный ноготь рассекает воздух.

– Если ты забыл, один из участников твоей группы умер из-за наркотиков три месяца назад.

Как я мог забыть? Стоит мне закрыть глаза, и я заново переживаю ту аварию. Мне не следовало позволять ему садиться за руль.

– Излишне говорить, что это выглядит плохо. Поклонники все больше обеспокоены и недовольны твоими пьяными выходками, – продолжает она. – А вам это не нужно за несколько дней до начала тура по США.

Когда я встаю, пульсация в голове усиливается. Зевая, я вытаскиваю член из боксеров и мочусь на большое растение в коридоре.

Черт. Как же приятно.

– Ты сейчас издеваешься надо мной? – вопит Алексис, прежде чем повернуться к Чендлеру. – Теперь точно все. С меня хватит.

– Ты уже говорила это, – напоминаю я ей.

– Знаю, что он облажался, но мы можем что-нибудь придумать, – предлагает Чендлер.

Его ответ лишь заставляет ее ускорить шаг.

– Мы уже вышли за рамки дозволенного. У тебя не найдется столько денег, чтобы я согласилась разгребать его дерьмо, – кричит она и заходит в лифт.

Бог свидетель, мы и так платили ей достаточно.

Еще раз зевнув, я снова ложусь на пол в коридоре.

– Надеюсь, ты счастлив, – огрызается Чендлер.

Я в восторге. Может, Алексис и лучшая в своем деле, но она заносчивая сука.

Мемфис проводит рукой по лицу.

– Черт возьми, Феникс. Это последнее, что нам сейчас нужно. Особенно после той бури, что ты устроил в Австралии.

Не понимаю, что он имеет в виду, потому что я прекрасно провел там время.

Не считая того, что меня задержали.

Видимо, пить на пляже, куда я забрел, – преступление.

Как и раздеваться и дрочить.

Очевидно, семьи, наслаждавшиеся отдыхом возле океана, не оценили мой моноспектакль. И полиция тоже.

Чендлер выглядит так, будто у него вот-вот начнется истерика.

– Как, черт возьми, мы собираемся найти другого пресс-агента до начала тура?

Мы с парнями обмениваемся взглядами, а затем Сторм говорит:

– Ну, есть кое-кто, кто всегда хотел им быть.

Скайлар. Раньше она все время спрашивала Джоша, не хочет ли группа рискнуть и нанять ее, но он быстро закрывал эту тему.

Меня пронзает чувство вины, потому что заставлять ее видеться с парнем, который не помешал ее жениху покончить с собой, – не самая лучшая идея.

Мемфис согласен со мной, потому как он вмешивается:

– Этому не бывать.

– Не такое и ужасное предложение, – говорит Чендлер, потирая подбородок. – Думаешь, она сможет приступить сегодня?

– Нет, – ворчит Мемфис. – Потому что мы не станем ее нанимать.

– Почему нет? – возражает Сторм. – Мало того, что она знает о нас все, так еще и мы сумеем за ней присмотреть.

А это именно то, чего хотел бы Джош.

Желчь подступает к горлу, когда я обращаю взгляд на потолок. Скайлар имеет полное право послать нас на все четыре стороны, но самое меньшее, что мы можем сделать, это предложить ей должность первой.

Могу сказать, что Мемфис тоже меняет свое мнение, поскольку больше ничего не говорит.

– Давайте поставим это на голосование, – объявляет Сторм.

Три руки взлетают вверх.

Раньше их было четыре.

Хотя технически на сцене нас по-прежнему четверо, потому что пришлось отправиться в турне спустя пять недель после гибели Джоша и у нас не осталось иного выбора, кроме как нанять сессионного музыканта на замену.

Однако никому из нас не по душе этот придурок.

Потому что он не Джош.

– Тогда решено, – произносит Чендлер. – Я свяжусь со Скай…

– Я сам это сделаю, – выдохнув, отрезает Мемфис.

– Хорошо, но побыстрее. У нас мало времени. – Обратив внимание на меня, Чендлер сжимает переносицу и вздыхает. – Теперь, когда с пресс-агентом разобрались, что будем делать с другой проблемой?

Засунув руку в боксеры, я чешу яйца.

– Какой еще проблемой?

Как по сигналу, из моего номера выходят три девушки. Все они одеты в крошечные платья, а в руках держат по паре туфель на каблуках.

– Пока, Феникс, – мурлычет одна из них, посылая мне воздушный поцелуй.

– Мы прекрасно провели время, – щебечет другая, прежде чем переступить через меня и направиться к лифту.

Думаю, можно вычеркнуть оргию из списка желаний.

В этот момент я замечаю, что одна из девушек медлит.

Черт возьми. Всегда есть прилипала пятой стадии.

– Этой, – Чендлер указывает на девушку с застенчивым выражением лица. – Проблемой.

– Можно поконкретнее?

Лицо Чендлера багровеет от гнева, и Мемфис фыркает.

– Ты понятия не имеешь, кто она такая, да?

Никто.

– Она, – рявкает Чендлер, – должна была стать твоим трезвым компаньоном.

Прищурившись, я оглядываю девушку с головы до ног. Если подумать, она действительно выглядит знакомой.

– Я уволена? – шепчет она.

– Само собой, – кричит Чендлер, и девушка убегает к лифту.

– Пока, Феникс, – бросает она напоследок. – Напиши мне.

Я даже не знаю ее имени.

– Разве это не ее очень рекомендовали? – спрашивает Сторм.

Прищурившись, Чендлер кивает.

– За два месяца тура мы сменили десяток трезвых компаньонов, и ты переспал с каждой.

– Неправда, – защищаюсь я. – Я никогда не трахался с парнем.

За меня это сделали группи.

Таким образом, он перестал следить за мной и получил удовольствие.

И это сработало. Оказалось, что парень слыл чуть ли не большим любителем вечеринок, чем я.

– Неважно, – ворчит Чендлер. – Значение имеет то, что все, кого я нанимаю, позволяют тебе слишком многое.

– Не моя проблема…

– Нет, твоя, – вмешивается Сторм. – Вик в бешенстве. Тебе нужно завязывать с этим, пока он нас не кинул.

Ни за что.

Потому что, когда я пьян и под кайфом, я ни хрена не чувствую.

Например, вину.

Может, Джош и был за рулем, но я в равной степени несу ответственность.

И всем присутствующим это известно.

– Тебе лишь придется продолжить поиски и нанять кого-нибудь получше, – заключает Мемфис, вставая на мою защиту, хотя он последний человек, кто должен это делать.

Потому что я убил его брата.

– Я пытался, – заявляет Чендлер. – Но каждый парень хочет стать его лучшим другом, а каждая цыпочка – залезть к нему в постель. – Подойдя ближе, он взирает на меня сверху вниз. – Все вокруг обожают этого придурка. Мне нужно найти того, кто его ненавидит.

– О, есть человек, кто его терпеть не может, – бормочет Сторм себе под нос.

Закрыв глаза, я снова засыпаю.

Да, есть.

Глава 23

Леннон

– Как поживает мой любимый бармен?

Я смотрю на знакомое лицо. Брайан, возможно, не самый большой любитель оставлять чаевые, но он дружелюбный завсегдатай.

– Все хорошо. Что насчет тебя? – Я ставлю пустой бокал на барную стойку. – «Джек» с колой?

Он усмехается.

– Ты так хорошо меня знаешь.

К сожалению, он прав. Большая часть моего общения в эти дни состоит из разговоров с посетителями «Обсидиана».

Наполнив стакан льдом, я тянусь к автомату с газировкой.

– Как продвигается слияние?

Брайан начинает отвечать, но тут к барной стойке подходит мужчина и прерывает его.

– Ты Леннон?

Я всерьез жалею, что не использую псевдоним.

– Зависит от того, кто спрашивает.

– Я.

Я передаю Брайану его напиток.

– Ух ты, это действительно все проясняет.

Он указывает пальцем на незваного гостя в брюках карго и хрустящей белоснежной рубашке.

– Хочешь, я позабочусь об этом парне?

Мужчина в карго выглядит так, будто пытается сдержать смех.

– Не стоит позориться. Я растяну тебя на полу, заставив умолять о пощаде. – Он снова обращает внимание на меня. – Я…

– Лучше закажи выпивку, если собираешься остаться. – Я жестом показываю на табличку позади меня, на которой четко прописано, что минимальная порция – два бокала. – Правила клуба.

Ворча, он выуживает бумажник из кармана.

– Отлично. Я возьму два «Манхэттена».

Немного странный выбор, но этот парень сам кажется слегка чудаковатым, так что, думаю, ему подходит.

Я улыбаюсь Брайану, смешивая первый коктейль.

– Все в порядке. – Затем киваю в сторону сцены, где сейчас танцует Фантазия. – Иди и наслаждайся шоу, милый.

Он кладет пять баксов на стойку.

– Вернусь немного позже, чтобы проверить, как ты.

Я отдаю новому клиенту его напиток.

– Чем могу быть полезна?

– Меня зовут Чендлер Дикки. Я…

– Ого. Какая неудачная фамилия[23]23
  Дикки (англ. Dicky) – можно перевести как «осел», или в более вольной, сленговой форме как «член».


[Закрыть].

Теперь я просто насмехаюсь над парнем. Хотя фамилия довольно забавная.

Его раздражение растет.

– Теперь я понимаю, почему вы с Фениксом встречались, вы оба – огромные занозы в заднице.

Я чуть не роняю стакан.

– Прости… Что?

Кто, черт возьми, этот парень? И почему он заговорил о том, что мы с Фениксом встречались?

Игнорируя мой вопрос, он продолжает:

– Я менеджер Sharp Objects.

На мгновение во мне зарождается надежда, что Феникс поступил правильно и признался, но они рушатся, как только я слышу следующие слова Дикки.

– Я здесь, чтобы предложить тебе возможность помочь Фениксу.

Из меня вырывается маниакальный смех.

А затем я бросаю на него взгляд, который ясно дает понять, что он может засунуть эту возможность себе в задницу.

– После того, как он со мной поступил, Феникс может катиться к черту.

Как и этот парень.

Похоже, он доволен моим ответом и потому улыбается.

– И именно из-за этого я здесь. Сторм рассказал мне о ваших шатких отношениях. Или, лучше сказать, о том, как они закончились. – Он делает глоток своего напитка. – Ты идеально подходишь для этой работы.

Парню повезло, что я не швыряю ему в лицо второй «Манхэттен», который сейчас смешиваю.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? Какая еще работа?

– Хочу нанять тебя, чтобы ты присматривала за Фениксом на время тура.

– В конце улицы есть детский сад, – сообщаю я ему, потому что – какого хрена?

Дикки мой ответ не кажется смешным.

– То есть мне бы хотелось, чтобы ты стала его трезвым компаньоном и следила за тем, чтобы Феникс не попал в беду. Наш тур начинается через два дня. Я заплачу сто тысяч долларов за восемь недель и выдам премию по завершении тура. При условии, что ты дойдешь до конца. – Он делает еще один глоток. – Что-то мне подсказывает, что так и будет.

Теперь я серьезно жалею, что не попросила Брайана разобраться с этим парнем.

– Не хочу расстраивать, но твой хрустальный шар только что разбился, потому что мне это неинтересно.

Недавно мне довелось услышать, как кто-то в городе упомянул, что Феникс вышел из-под контроля после аварии, в которой три месяца назад погиб его товарищ по группе. Но, получается, все еще хуже, чем я думала, раз этот парень решил приехать сюда и предложить мне такую сумму, дабы я стала личной нянькой.

Не то чтобы это имело значение. Я не сдвинусь с места.

Он в замешательстве моргает, будто не был готов к тому, что я откажусь.

– Должен же быть какой-то способ заставить тебя передумать.

Я смотрю ему прямо в глаза.

– Поверь. Нет.

– Леннон…

– Если не перестанешь доставать, я попрошу охрану вышвырнуть тебя.

Что-то мне подсказывает, что этот парень не примет отказа.

Он раздраженно достает из бумажника визитку с пятидесятидолларовой купюрой и протягивает их через барную стойку.

– Вот моя визитка. Пожалуйста, просто подумай об этом.

Ни единого шанса, черт побери.

Я уже давно перестала проводить дни и ночи, думая о Фениксе Уокере и беспокоясь о его благополучии.

* * *

– Как он? – спрашиваю я миссис Палму, входя в дом.

Она выключает телевизор.

– Сегодня вечером был немного беспокойным, но мы послушали The Beatles, и это подняло ему настроение.

Я улыбаюсь, потому что в трудные моменты музыка всегда помогает. Особенно его самая любимая группа.

– Спасибо.

– Прекрати благодарить меня, Леннон. – Встав, она собирает свои вещи. – Я положила в холодильник остатки еды для тебя. Сегодня приготовила лосося, так что не уверена, насколько хорошо он разогреется.

Я следую за ней к входной двери.

– Уверена, все будет идеально.

– У тебя ведь завтра выходной?

– Да…

Меня прерывает звук дверного звонка.

Не знаю, кто находится по ту сторону, но я уже готова свернуть им шею, потому что сейчас полчетвертого утра и мой отец спит.

Протиснувшись мимо миссис Палмы, я открываю.

– Лучше бы это… – И замолкаю, когда вижу того парня, Чендлера. – Как, черт возьми, ты узнал мой адрес?

Миссис Палма тут же принимает защитную позу.

– Если вы сию же минуту не уйдете, я позову своего мужа.

Упираясь рукой в стену дома, Чендлер вздыхает.

– Сто пятьдесят тысяч долларов.

– Нет. – Я захлопываю дверь у него перед носом.

– Кто это? – спрашивает миссис Палма.

– Менеджер Sharp Objects.

И назойливый придурок.

Ее брови взлетают к потолку.

– Ты шутишь. Что он хотел? – Она раскрывает рот. – Феникс признался?

В конце концов, я рассказала ей обо всем вскоре после того, как узнала, что он украл мою песню и приписал все заслуги себе. К сожалению, она была расстроена и озадачена не меньше меня.

Миссис Палма предложила рассказать отцу, но он захотел бы подать на Феникса в суд. Однако у меня не имелось юридической опоры, поскольку, в отличие от моего отца, я не защищала свою музыку авторскими правами.

Будучи просто глупым подростком, я поделилась кое-чем личным с парнем, которому, как мне казалось, могла доверять.

С парнем, который притворялся, что интересуется мной, дабы присвоить себе плоды моего творчества.

И мало того, что больше никто не видел, как я пою ему свою песню.

Никто больше никогда не слышал ее. Только он.

В итоге мой отец потратил бы кучу денег на заведомо проигрышное дело.

– Нет. – Я потираю лоб, пытаясь предотвратить накатывающую головную боль. – Его менеджер желает нанять меня, чтобы я стала трезвым компаньоном Феникса в их предстоящем туре в течение восьми недель.

Ее рот открывается и закрывается, как у рыбы, прежде чем она произносит:

– Что? Это…

– Чертовски странно, да?

Она кивает.

– Очень.

– С уверенностью могу сказать, что ни за что не стану этого делать.

– Верно. – Она кривится. – Хотя…

– Хотя что? – спрашиваю я, когда ее голос стихает.

Она машет рукой.

– Ничего. Забудь об этом.

Будто это так просто.

Потому что, клянусь, я сделала все, что в моих силах, дабы суметь забыть этого мудака и то, что он со мной сотворил.