Текст книги "Смерть парфюмера"

Глава 8

Дом семьи Беланже представлял собой огромный особняк из белого камня, расположенный в Фобур-Сен-Жермен, одном из самых аристократических и фешенебельных районов Парижа. Мы вышли из машины, и я оглядела их резиденцию. Она стояла непоколебимо и величаво, являя собой яркое воплощение взлета Элиоса Беланже от скромного продавца до хозяина жизни, богатого и влиятельного.

Из окон на фоне темнеющего весеннего неба струился свет, а в воздухе висел опьяняющий аромат роз, жасмина и мимоз. Казалось, что сам дом благоухает.

Похоже, множество гостей уже успело съехаться на прием к тому моменту, когда мы подошли к парадной двери. Андре Дюво заверил меня, что нам для входа не понадобится никакого приглашения, и я надеялась, что он не ошибся. Было бы ужасно стыдно, если бы нас не впустили.

Даже когда нас проводили в дом, я размышляла, не покажется ли наше появление неуместным и бросающимся в глаза, поскольку мы никак не связаны ни с семьей Беланже, ни с парфюмерной сферой. Однако, когда мы вошли, стало ясно, что волноваться не стоило. Гости со всех сторон стекались к особняку Беланже, и мы не привлекли к себе особого внимания, кроме того, которое обычно вызывает Майло.

В доме нас поглотили волны музыки и голосов. Где-то рядом играл оркестр, и его звуки накрывали гостей. Я вдруг вспомнила другой роскошный прием, который закончился убийством. Я надеялась, что этот вечер окажется не столь богатым на события.

В нише, образованной спуском мраморной винтовой лестницы, стоял большой предмет, накрытый белым атласным покрывалом. Я решила, что это образец флакона духов, который будет представлен во время приема. Видимо, семья Беланже имеет склонность к театральным эффектам.

– А вот и сами Беланже, – произнес Майло, чуть кивнув в их сторону.

Семья стояла недалеко от лестницы. Одетые в черное и располагаясь тесно друг к другу, они представляли собой поразительную картину. Даже если бы Майло и не указал мне на них, я бы смогла выделить их среди окружающих. Они выглядели так, словно составляли единое целое, будто сошли с одной скульптурной композиции.

Старший сын, Антуан Беланже, был невероятно красив. Высокий, темноволосый и темноглазый, с лицом, которое оказалось бы вполне подходящим для мраморного бюста. В посадке его обрамленной темными волосами головы чувствовалось нечто горделивое, почти царственное. Мне стало интересно, насколько его величественный облик соотносится с империей, которая теперь перешла под его власть. Лично я его не знала, но в какой-то мере ощущала удовольствие, с которым он смотрел на гостей, потоком устремившихся в дом. Он словно наслаждался видом своих новых владений и подданных, пришедших воздать ему должное. Интересно, долго ли он ждал момента, когда наконец-то сможет сам править империей?

Мишель Беланже, младший сын, также был очень привлекателен. Как и брат – высокий, темноволосый, с точеным лицом. Однако почти сразу бросалось в глаза, что сходство это лишь внешнее. Даже как посторонний человек я смогла определить, что братья не так уж и похожи. В то время как Антуан излучал респектабельность и солидность, в глазах Мишеля плясали озорные огоньки; взглядом он окидывал зал, следя за проходившими мимо него дамами.

Их сестра Сесиль оказалась совсем не такой, как я ожидала. Возможно, у меня сложилось несколько предвзятое мнение о ней. Зная, что она посвятила себя работе в лаборатории отца, я представляла ее чопорной и влюбленной в науку. Вместо этого я увидела красавицу. Как и у братьев, у нее были темные глаза и волосы. Высокая, стройная, элегантная, она была в черном платье с высоким воротничком и длинными рукавами. Выглядело оно одновременно подобающим ситуации и невероятно шикарным.

Семья смотрелась очень привлекательно и создавала ощущение единого фронта. Возможно ли, что кто-то из них убил отца? Поучаствовав в некоторых расследованиях убийств, я знала, что никого и никогда нельзя исключать. С учетом всех обстоятельств, казалось весьма вероятным, что это мог совершить один из отпрысков покойного. В конечном итоге именно они, вероятно, выигрывали от смерти Элиоса Беланже.

Однако оставалась еще и молодая жена, которую мне предстояло увидеть. Несмотря на то что фирма Беланже окажется не в ее руках, я полагала, что после кончины мужа она останется хорошо обеспеченным человеком. Возможно, не таким состоятельным, каким была при его жизни. Убила бы она курицу, несущую золотые яйца?

К тому же существовали иные причины для убийства, кроме денег. Я подумала о том, что мне рассказала Мари, продавщица парфюмерного магазина, о предполагаемой любовнице Элиоса Беланже. Могла ли молодая жена убить его из ревности?

Обдумывая все это, я заметила спускавшуюся по лестнице женщину.

– Это его жена, – сказал Майло. – Я узнал ее по фотографиям из газет, опубликованным после их свадьбы.

Я наблюдала за тем, как Берил Беланже спускалась по ступенькам. Дойдя до первого этажа, она направилась к детям своего покойного мужа, но остановилась и расположилась чуть поодаль, словно чужая. Возможно, в какой-то мере так и было.

Они же никоим образом не проявили к ней своих теплых чувств. Лишь Антуан удостоил ее быстрого взгляда и кивка. Казалось, отношения между детьми Беланже и их мачехой не отличались сердечностью. И это не удивляло. Я не представляла, как дети могли одобрить женитьбу отца на женщине, являвшейся их ровесницей, а возможно, даже и моложе.

Зная, что Берил была очень молодой, когда вышла замуж за стареющего Элиоса Беланже, я приготовилась увидеть утонченную соблазнительницу и с удивлением обнаружила, что передо мной оказалась хрупкая, худенькая женщина с белокурыми волосами и почти бесцветными глазами. Она грустно улыбнулась кому-то из гостей, и на ее щеках появились ямочки. Улыбка сделала ее еще моложе. Я терялась в догадках, возможно ли такое, чтобы она любила мужчину настолько старше себя.

Говоривший с ней гость ушел, и улыбка исчезла с ее лица. Похоже, Берил пыталась скрыть свое горе и страдания. Возможно, она искусно играла, стараясь не выглядеть слишком веселой на приеме, устроенном почти сразу после того, как она овдовела, но я не могла избавиться от ощущения, что ее скорбь неподдельна. Лицо у нее было бледное, и даже тщательно нанесенный макияж не мог скрыть темных кругов под глазами.

– Она недостаточно красива для того, чтобы вылавливать богачей и тянуть из них деньги, – прошептал мне на ухо Майло.

Похоже, он тоже мысленно оценивал семью Беланже. И результаты, кажется, оказались не слишком благоприятными.

– По-моему, она очень хорошенькая, – сказала я, ничуть при этом не лукавя. Она чем-то напоминала крохотную птичку. В ней присутствовала какая-то хрупкость. Мне не хотелось думать, что она могла хладнокровно убить мужа.

– Да, – согласился он. – Но недостаточно хорошенькая. Со своими деньгами Беланже, захоти он вести за руку красотку, мог бы выбрать любую из француженок. Видимо, он решил жениться на ней по другой причине.

– Возможно, они любили друг друга, – предположила я. – Такое случается, ты же знаешь.

– Возможно, – отозвался Майло, но отнюдь не убежденным тоном.

То, что Берил вышла замуж за мужчину намного старше себя, вовсе не означало, что она сделала это из корыстных побуждений. Возможно, конечно, но мне не хотелось думать, что это именно так.

Мы прошли чуть глубже в зал, уступив дорогу прибывавшим гостям, и я потеряла семью из виду.

В соседнем зале стоял фуршетный стол, полный различных деликатесов, расставленных вокруг невероятных размеров фигурного торта, щедро лилось коллекционное шампанское. Казалось, все веселились от души, и мне стало немного грустно оттого, что Элиос Беланже не смог насладиться своим же праздником. Казалось, что его отсутствие не очень-то ощущается.

– Майло, ты не думаешь, что…

Я повернулась и поняла, что мой муж исчез. Это было вовсе не удивительно. Видимо, он куда-то отошел и очень скоро окажется окруженным восторженными поклонницами. Впрочем, не важно. Теперь я могла сосредоточиться на изысканно разложенных десертах.

Я выбрала восхитительный трюфель, когда у стены заметила мсье Дюво. Как только я его увидела, он посмотрел в мою сторону и направился ко мне.

– Добрый вечер, мсье Дюво! – поздоровалась я, когда он приблизился.

– Вам не кажется, что можно называть меня Андре? – спросил он. – В конце концов, мы дружим уже полмесяца.

– Хорошо. А меня, прошу вас, зовите Эймори.

Он улыбнулся:

– Позвольте заметить, что сегодня вечером вы выглядите просто восхитительно.

– Благодарю вас.

– Как вам прием? – Андре потянулся к стоявшему на краю стола подносу с профитролями.

– Все очень мило, – ответила я. – Хотя я заметила, что никто, похоже, не убивается из-за кончины мсье Беланже.

– Полагаю, что тут довлеет философия «ешь, пей, веселись». Не принести ли вам чего-нибудь выпить?

– Нет, не сейчас, благодарю вас.

– Тогда я представлю вас семье?

Я замялась:

– Возможно, попозже. Я все еще чувствую себя здесь немного чужой.

– Ваш муж, похоже, не терзается подобными сомнениями, – заметил он, глядя за мою спину.

Я развернулась и увидела, что Майло увлеченно беседует с Сесиль Беланже.

– Подойдем к ним? – спросил Андре.

– Да. – Я тихо вздохнула. Майло определенно не терял времени даром. Он решил, что лучше всего начинать с главной женщины в семье, однако я жалела, что он ускользнул, дабы поговорить с ней наедине.

Андре предложил мне руку, и мы пошли к Майло и Сесиль Беланже. Я задумалась, о чем они говорят, помня о былых отношениях между хозяйкой дома и господином, сопровождающим меня к ней. Опять же, если Андре вернулся в Париж после смерти мсье Беланже, я могла лишь предположить, что с целью утешить Сесиль. Он говорил, что расстались они без скандалов. Возможно, они остались друзьями.

Когда мы подошли, Сесиль подняла глаза, но я ничего не смогла прочесть в ее взгляде.

– Здравствуй, Андре, – ровным тоном произнесла она.

– Здравствуй, Сесиль! Позволь представить тебе мадам Эймс. Она…

– Ваша жена, я полагаю? – обратилась она к Майло, прежде чем Андре смог закончить.

– Да.

Интересно, не показалось ли мне, что в ее взгляде мелькнуло некое разочарование. И я не могла ее за это винить. В вечернем костюме Майло выглядел исключительно привлекательным.

– Здравствуйте, миссис Эймс! – сказала она. Хотя Андре поздоровался с ней по-французски, в разговоре с нами она перешла на английский.

– Я очень рада с вами познакомиться, хотя знаю, что теперь вы переживаете нелегкое время. Я с прискорбием узнала о кончине вашего отца, – проговорила я.

– Благодарю вас. – Ни выражение ее лица, ни интонации не выражали ни малейших эмоций, однако я не восприняла это как признак виновности. Куда более вероятно, что ей не хотелось обсуждать свою утрату с посторонним человеком. Я ее не осуждала. Мне оставалось лишь догадываться, каким испытанием стал для нее этот прием.

– Прошу меня извинить, я на секундочку. – С этими словами Андре оставил нас, и я заметила, как он направился к Берил Беланже. Он что-то ей сказал, и на ее лице вспыхнула мимолетная улыбка.

Когда Майло заговорил, мое внимание вновь обратилось к нему и мадемуазель Беланже.

– Должен признаться, что у нас с женой есть скрытые мотивы присутствовать на сегодняшнем приеме.

– Вот как? – удивилась она. В ее голосе слышалась лишь легкая учтивость, и я подумала, не слишком ли рано Майло поднял эту тему.

У него, похоже, не было таких мыслей.

– Я понимаю, что сейчас не лучшее время, чтобы говорить о делах. Возможно, мы вернемся к этому вопросу чуть позже или же в следующий раз, когда окажемся в Париже…

Затаив дыхание, я ждала ее ответа. Я опасалась, что она согласится, а мы лишимся единственного шанса установить контакт с этой семьей. Я надеялась, что Майло не навредил делу своей прямолинейностью. Однако когда он играл, то почти всегда выигрывал. Эта ситуация ничем не отличалась от игры.

После недолгой паузы Сесиль едва заметно покачала головой и ответила:

– Нет, все нормально. Что именно вы хотите обсудить?

– У моей жены появился интерес к парфюмерии, – начал Майло тоном, в котором превосходно сочетались насмешливость и снисходительность. – Я говорил ей, что она может покупать любые духи, какие пожелает, но этого оказалось недостаточно. Ей захотелось иметь духи, выполненные на заказ.

– Я слышала, что иногда вы делаете такие духи, – продолжила я, приукрашивая то, что мне рассказали о ее собственных, единственных в своем роде духах. Стоя рядом с ней, я уловила их аромат. Теплый и пряный, он гипнотизировал своей насыщенностью. Слияние ноток бальзамина, ветивера и легкого дуновения еще чего-то экзотического, что я затруднялась назвать, напомнило мне о тонких благовониях. Он был не такой женственный, как я ожидала, однако загадочный и завораживающий. Теперь я понимала, почему продавщица парфюмерного магазина говорила об этом аромате с таким благоговением.

Мне показалось, что на лице Сесиль мелькнуло нетерпение, хотя она постаралась это скрыть. В глубине души она была человеком деловым, и ее, вероятно, могла посетить мысль, что мы весьма ценные клиенты.

– Я пользуюсь собственными духами, – подтвердила она. – Возможно, именно это вы и слышали. На заказ духи мы не делаем. Расходы непомерно высоки.

Майло улыбнулся:

– Уверен, что не для всех.

Сесиль замялась.

– Мы оказались у вас, – продолжил Майло, – поскольку имя вашей семьи возглавляет список лидеров в этой отрасли. Никакая цена не будет слишком высокой для того, чтобы доставить удовольствие моей обожаемой супруге.

Я подумала, не слишком ли он увлекается цветистыми фразами, но его слова, похоже, произвели должный эффект. Интонации Сесиль стали менее резкими.

– Полагаю, что это возможно, – медленно произнесла она.

– О, это было бы просто великолепно, – обрадовалась я. – Мне очень интересен сам процесс. Можно мне как-нибудь поучаствовать?

И снова заминка. Ей не очень-то хотелось работать со мной, однако Майло явно дал понять, что заплатит любую сумму, которую она запросит.

– Мне нужно подумать, как лучше всего решить этот вопрос, – сказала она. – Возможно, послезавтра вы придете на чай, и мы сможем обсудить подробности?

– Просто замечательно. Благодарю вас.

Тут Сесиль отвлек кто-то из гостей, и мы отошли в сторону, смешавшись с приглашенными.

– Ну, дорогая, по-моему, первый шаг мы сделали, – тихо проговорил Майло.

– Жаль, что ты не посоветовался со мной, прежде чем рвануть вперед, – осадила его я. – В конце концов, это же мой план.

– План просто замечательный. Я не видел причин для того, чтобы не использовать его как можно скорее. Нет смысла ходить вокруг да около. В конечном итоге, никто из них не льет слез по покойному.

– И я так подумала. Странно, да? – спросила я. – Кажется, хотя бы один из них мог скорбеть по усопшему.

Майло пожал плечами:

– Не все стоят того, чтобы по ним скорбели.

– Очень цинично, – заметила я.

– Но тем не менее справедливо.

– Как ты думаешь, что Сесиль Беланже подумала о нашей просьбе?

– Наша просьба немного вывела ее из себя, однако она, несомненно, считает нас эксцентричными лондонцами, у которых слишком много времени и денег. Должно сработать.

– Мне кажется, что это дорогой способ вести расследование, – заметила я.

– Какой смысл в деньгах, если ими не пользуешься? По-моему, это достойное вложение капитала. Подозрения мадам Нанетт подтвердятся или нет, а ты получишь духи, выполненные на заказ.

Тут гости внезапно заволновались, и я поняла, что Антуан Беланже собирается что-то сказать. Похоже, настало время представления.

Антуан Беланже поднялся по мраморной лестнице на четыре-пять ступенек, повернулся к залу, и гости затихли. Он окинул собравшихся пристальным взглядом, прежде чем заговорил:

– Дамы и господа, мы очень рады, что сегодня вечером вы смогли почтить нас своим присутствием. Вместе с днем печали это и день радости. Мы скорбим по покойному отцу, но мы рады, что дело его живет.

Его мрачное, красивое лицо и низкий, торжественно-грустный голос придавали обстановке странноватую, но трогательную серьезность, позволяя всем нам прочувствовать, что мы чтим память Элиоса Беланже, а не собрались на чисто коммерческое мероприятие на следующий день после его похорон.

– У моего отца была мечта, и я эту мечту разделял, – создать духи, которые бы взлетели на новые высоты, духи, которые стали бы не просто очередным продуктом в длинной линейке ароматов, а чем-то большим, духи, которые бы зажили собственной жизнью.

Речь получилась удачной, а по-французски она звучала даже приятнее, чем могла прозвучать по-английски, и кажется, собравшиеся полностью его поддерживали. Пришлось признать, что его красноречие произвело на меня сильное впечатление.

– Мы хранили эти духи в тайне и можем вам гарантировать, что они не похожи ни на что, выпущенное ранее. Вскоре они станут доступны всем без исключения, но сегодня вечером мы представим вам флакон, который был специально разработан прославленным Йенсом Мюллером.

Он указал на человека, стоявшего в углу зала. Такого в толпе не сразу и заметишь: среднего роста, светловолосый, худой. Его лицо выражало полное равнодушие. При упоминании его имени по толпе гостей прошелестели аплодисменты, но мужчина не обратил на них ни малейшего внимания. Он лишь поднес ко рту бокал.

Антуан снова повернулся к окутанной покрывалом скульптуре.

– Возможно, отец здесь не телом, но я чувствую, что душой он с нами. И в память об отце я представляю вам «Ангела воспоминаний». – Он кивнул человеку, который стоял у находившегося под изгибом лестницы задрапированного предмета.

Тот потянул атласное покрывало, и оно белыми волнами скользнуло на пол. По толпе гостей пробежал шепот. Из-под покрова показалась мраморная скульптура, такая же высокая, как Сесиль Беланже. Статуя представляла собой флакон, в котором будет выпускаться «Ангел воспоминаний».

Издали она походила на женщину, однако приглядевшись, я поняла, что это ангел со сложенными вокруг тела крыльями, создававшими эффект ниспадающего покрова. Больше всего поражало лицо с мягкой, умиротворенной улыбкой на губах. Скульптура называлась «Ангел воспоминаний», и мечтательно-отстраненное выражение на лице вызывало ассоциации с мгновениями приятных воспоминаний. Это было поистине впечатляющее произведение искусства. Казалось, оно куда уместнее смотрелось бы в соборе, чем в парфюмерном магазине.

Шепот в толпе собравшихся смолк, и вслед за ним сразу грянули аплодисменты. Казалось, что «Ангел воспоминаний» уже успел обрести успех, а мы еще не вдохнули его аромата. Я попыталась представить себе, какой же запах должен соответствовать столь божественному вместилищу.

Я взглянула на Йенса Мюллера, чтобы увидеть его реакцию на восторг собравшихся. Выражение его лица по-прежнему оставалось равнодушным, но мне показалось, что во взгляде мелькнули некоторые эмоции, когда он наблюдал за происходящим у лестницы спектаклем. Я могла ошибиться, но в его глазах мне почудилась едва ли не злоба, и я тут же задалась вопросом, на кого она направлена.

Я перевела взгляд на Антуана Беланже, все так же стоявшего на возвышавшейся над залом лестнице. Несмотря на скорбное выражение лица, глаза его сверкали торжеством. Он было шагнул вниз, но замер.

– Я хотел бы сказать кое-что еще, – произнес он, когда стихли аплодисменты. – Мой отец сделал себе имя, создав империю из ничего. Сейчас задают вопросы, в каком направлении компания продолжит свой путь после его смерти.

Пока он говорил, я смотрела на остальных членов семьи Беланже. По лицу Сесиль явственно читалось, что эта часть речи не была запланирована. На ее лице отразилось едва скрываемое удивление, а затем оно превратилось в маску, очень напоминавшую застывшее отвращение.

– Я хочу, чтобы все знали – «Парфюм Беланже» продолжит расти и процветать, – сказал Антуан. Мне показалось, что во время речи он бросил быстрый взгляд на сестру. – Надеюсь, что вопросов о будущем «Парфюм Беланже» или о том, в чьих руках находится это будущее, больше не возникнет.

Казалось, что собравшиеся были несколько сбиты с толку этой импровизированной концовкой его речи, однако я восприняла ее буквально. Антуан Беланже публично заявил о своем главенстве. Какой бы ни была роль Сесиль в делах отца, стало ясно, что Антуан не намеревается делиться своей новообретенной властью с сестрой.

Одно время ходили слухи, что Элиос Беланже расправлялся с врагами до того, как те могли выстроить линию защиты. Если это верно, то отец мог бы гордиться таким ходом своего сына.

Майло, казалось, разделял мои мысли, поскольку повернул голову и сардоническим тоном пробормотал мне на ухо:

– Король умер. Да здравствует король!