Текст книги "Дети страны хюгге. Уроки счастья и любви от лучших в мире родителей"

Переходный возраст

Переходный возраст, или пубертат, – это нейтральный медицинский термин, который в ХХ столетии обрел отрицательную коннотацию. Конфликты, споры, проблемы – все эти понятия ассоциируются с подростками. После Второй мировой войны возникла такая же негативная концепция предпубертата; родителей младших детей заранее предупреждали, что беда не за горами.

С объективной точки зрения пубертат – это интропсихический (то есть происходящий внутри личности) психосексуальный период развития, который заставляет многих подростков 12–15 лет испытывать неуверенность в себе и внутренние метания. Неизбежность конфликтов со взрослыми – чушь. Частота и накал конфликтов зависят, прежде всего, от нашего умения принять новый этап своей родительской роли и от отношения к развитию личности ребенка с двух до четырех лет его жизни.

Если родители воевали с маленьким упрямцем, велика вероятность, что он придет к переходному возрасту во всеоружии. Уже в начале своей жизни он понял: для того чтобы развивать свою индивидуальность в этой семье, надо уметь за нее сражаться!

Подростковый бунт

Проблемы подростков (тинейджеров) описывают чуть ли не военной терминологией: бунт, неподчинение, революция, нарушения дисциплины. Это неудивительно. В силовой структуре, где взрослые олицетворяют стабильность и подавляют конфликты в зародыше, любое прогрессивное развитие будет атакой на устои.

Примерно так же относятся в обществе к женщинам среднего возраста. Когда они достигают менопаузы, их поведение и настроение объясняют «гормонами». Для сильных мира сего (мужчин) это служит оправданием за то, что они не поддержали своих жен в трудный период. Точно так же взрослые обвиняют подростков в том, что они подростки, вместо того чтобы взять на себя ответственность за выстраивание отношений в семье.

Теперь рассмотрим понятия, которые мы используем в традиционном воспитании.

Границы

Силовой структуре необходимы закон и порядок. Поэтому для психической, умственной и эмоциональной активности ребенка были установлены границы: что дети могут и должны делать, а что нет. Они соблюдались так жестко, как будто семья была полицейским подразделением.

Считалось, что ограничения полезны для детей – и многие люди разделяли это заблуждение, хотя для него не было никаких оснований. Безусловно, в семье должны существовать некие рамки. Но, как мы увидим дальше, важно, чтобы и дети, и взрослые определяли свои границы. Установление границ для других – это проявление власти.

Вопрос о границах неизбежен в воспитании. Нам кажется, что наши родители справлялись с этим заданием более успешно. На самом деле это всегда было трудно, и взрослые спрашивали у специалистов, как заставить детей «реагировать» и «слушаться».

В ответ им предлагали опираться на четыре элемента: единство, твердость, последствия и справедливость. Давайте рассмотрим их.

Единство

«Сила в единстве», – гласит народная мудрость. Она же лежит в основе одного из главных семейных кредо: «Родители должны придерживаться единой позиции в воспитании детей». Я встречал много пар, которые приносили свой брак в жертву этой идее и постоянно испытывали вину, потому что у них ничего не получалось. Они верили, что дети чувствуют себя защищенными, когда родители во всем согласны друг с другом, и что они травмируют детей, если расходятся во мнениях. Некоторые споры допускались – но только когда дети спят; в их присутствии требовалось полное единодушие.

Между тем это условие справедливо, только если мы рассматриваем семью как политическую организацию. Когда власть имущие принимают новый закон или вводят новый порядок, им важно выступать единым фронтом.

Родители опасаются, что их разобщенность позволяет детям настраивать их друг против друга и вбивает клин в семейное руководство. Но на практике люди редко бывают единодушны. К примеру, многие папы проявляют чрезмерную строгость только для того, чтобы мамино вмешательство внесло некоторые послабления. В этой ситуации мама выглядит дезертиром, хотя скорее она сестра милосердия, чья задача – спасать раненых на поле боя. Но женщины и сами верят в необходимость ограничений и даже тех рамок, в которых живут сами.

По-моему, неважно, придерживаются ли родители единого взгляда на воспитание. Им нужно прийти к согласию только в одном – что разногласия допустимы. Если родители считают их вредными и нежелательными, дети чувствуют себя неуверенно.

Твердость

Твердость, как и единство, необходима для сохранения силовой структуры. Если члены семьи высказывают противоположные мнения, это считается враждебной оппозицией и порождает конфликт. Что означает для взрослых быть твердыми? Они должны хором сказать «НЕТ!», когда ребенок не слушается.

Здоровая альтернатива этой властной игре – открытый диалог, учитывающий желания, мечты и потребности и детей, и взрослых. Это и есть истинное лидерство.

Последствия

Предположим, дети все же не слушаются, несмотря на единство и твердость родителей. Что дальше? В зависимости от конкретного конфликта, родители обычно выбирают физическое наказание или ограничение свободы. И то и другое дается нелегко. Большинство из нас неспособно причинить своему ребенку физическую боль или всерьез ограничить его свободу.

Поэтому мы прибегаем к оправданиям:

«Это для твоего же блага!»

«Ты поймешь, когда вырастешь!»

«Ты должен научиться себя вести!»

«Мне еще больнее, чем тебе!»

«Если ты не будешь слушаться, нам придется вбить это в тебя!»

Когда взрослый говорит: «Здесь решаю я!», дети учатся приспосабливаться или бунтовать.

Когда взрослый говорит: «Детей должно быть видно, но не слышно», дети делают вывод, что у них нет права голоса.

Интересно, что сразу после наказания многие родители начинают переживать из-за испорченных отношений. Обычно этот страх выражается фразами: «А теперь обними папу и забудем об этом» или «Теперь мы снова друзья?». По иронии, именно этот вопрос задают взрослые друг другу, когда расстаются: «Мы ведь можем остаться друзьями?»

Сомнения и беспокойство оправданы. Наказывая детей, родители действительно разрушают с ними отношения, потому что снимают с себя ответственность за конфликт и возлагают всю вину на ребенка. Такая модель подрывает не только доверие детей к родителям, но и их самооценку.

Термин «последствия» – более мягкий синоним наказания. Объяснение обычно звучит так: детям необходимо и полезно усвоить, что их поступки вызывают определенную реакцию.

Но, по моему опыту, наказание не бывает ни необходимым, ни полезным. Существует большая разница между наказанием и тем, что мы называем естественными последствиями.

«Если ты не будешь спокойно сидеть за столом, то не получишь сладкого!» Это наказание.

«Если ты съешь еще одно мороженое, у тебя может заболеть живот». Это естественное последствие.

Справедливость

Для многих родителей львиная доля воспитательного процесса сводится к критике поведения детей. Дети при этом обязаны признавать свою вину или демонстрировать искреннее раскаяние. Только после признания им дается возможность исправиться. Таким образом взрослые заставляют детей поверить, что те совершают серьезные промахи. Эта модель породила распространенные выражения вроде:

• «Стыдись!»

• «Тебе должно быть стыдно!»

• «Тебе самому не стыдно за себя?»

Идея справедливости позволяет считать ребенка виноватым, пока он не понес наказания. Родителей беспокоит не само насилие по отношению к ребенку, а возможная несправедливость, которую они проявят, наказав невиновного.

Парадоксальным образом именно потому, что взрослые так часто оперируют понятием справедливости, дети обычно запоминают только те случаи, когда их наказали «ни за что». Ребенок забывает многочисленные ситуации, в которых он – как его убедили – был не прав. Они слишком привычны для того, кто вырос в системе, построенной на критике и осуждении.

Концепция справедливости царит в семьях, где родители стараются не относиться к детям «по-разному». Согласно этому подходу, дети, независимо от возраста, пола и характера, получают одинаковые подарки на праздники, одинаковое поощрение, наказание и воспитание. В результате одним достается то, что им нужно, другим – нет, кому как повезет. Но родители утешают себя тем, что поступают «справедливо».

Все эти принципы строятся на устаревших представлениях о детях и до сих пор широко применяются в разных частях света. И поскольку у них немало последователей, можно сделать вывод, что они работают или, по крайней мере, работали. Но задача вырастить послушного ребенка – порочна сама по себе.

Я и мои ровесники постоянно слышали в детстве: «Веди себя прилично, чтобы люди видели, что ты хорошо воспитан». Наши родители ориентировались на требования среды: дети должны «хорошо себя вести», «соответствовать», «быть вежливыми», уметь говорить: «Извините», «Здравствуйте» и «Спасибо, что терпите меня». Им не позволено быть собой. От них ждут, что они будут исполнять отведенную им роль в этом спектакле и, подобно актерам, учить назубок текст пьесы.

Сейчас, когда мы знаем о детях больше, чем знали наши родители, нам легко быть умными. Но те, кто до сих пор придерживается модели семьи как силовой структуры, искренне верят, что это на пользу их детям. У них просто нет другого опыта воспитания.

Отступление: о демократии

Примерно 25 лет назад[4]4
  В 1970-х годах. (Прим. пер.)


[Закрыть], когда мое поколение вступило в репродуктивный возраст, появились другие взгляды; недолгое время семья пыталась соответствовать демократическим идеалам. Большая часть перемен была инспирирована женским движением. После веков угнетения женщины требовали подлинного равноправия. Борьба шла за пересмотр гендерных ролей, за перераспределение ответственности внутри семьи и за преодоление неравенства в занятости и образовании.

Хотя многие из нас выросли в более или менее авторитарном окружении, мы понимали, что семья должна стать более демократичной. Мы знали, что детям нужно объяснять смысл ограничений и запретов; что у них есть право голоса в семейных решениях. Новая реальность требовала новых методов общения между мужчинами и женщинами, детьми и взрослыми. Родители теперь меньше интересовались воспитательными приемами; вместо этого они старались понять детей и подростков. Гендерные отношения стали богаче, потому что женщина сама распоряжалась своим телом. Свой вклад внесли и эффективные контрацептивные препараты. Дискуссия о семейных проблемах стала крайне политизированной.

Увы, этого короткого опыта не хватило, чтобы кардинально изменить традиционные семейные ценности.

Почему же он оказался таким недолговечным? В то время межгендерные и семейные вопросы обсуждались в политических терминах, что было логичным и важным, но все же промежуточным этапом. Политический словарь не годится для семейных отношений. Политика скорее игнорирует семейные связи. И идеология, и тоталитаризм дарят человеку ощущение безопасности и значимости, но эта безопасность не распространяется на тех, кто находится на нижней ступеньке иерархии или видит реальность иначе, чем остальные.

Отношения в семье

Одних демократических ценностей недостаточно для оздоровления семьи, пока в ней царит иерархия. Равноправие полезно, когда оно касается конкретных решений – где проводить каникулы и как распределять домашние обязанности. Но от этого отношения между членами семьи и их настроение во время тех же каникул не станут лучше. Процесс общения определяется «тоном», «духом», «атмосферой» (в греческой философии это называлось этосом), качеством контакта. Они, в свою очередь, зависят от множества факторов: личности и жизненного опыта родителей, их взаимоотношений, перемен в их настроении; их перспектив на будущее; их способности справляться со стрессом и кризисом; их здоровья; их социально-экономического положения и так далее. Именно взрослые отвечают за установку верного этоса и тона. Эту ответственность они не могут ни передать детям, ни разделить с ними. Дети просто с ней не справятся.

Это не значит, что они не влияют на семейную атмосферу. Наоборот: влияние детей очень велико как раз из-за нехватки жизненного опыта, наивной логики, слабости, уязвимости для конфликтов и неумения их разрешать. Они активно стремятся к взаимодействию и поэтому часто становятся громоотводами в ссорах родителей.

И тем не менее дети не могут нести ответственность за отношения в семье. В тех семьях, где родители не справляются с ответственностью и где решения приходится принимать детям, страдают все – и дети, и взрослые, и отношения.

Помощь по дому, обязанности и какие-то практические вопросы можно передать в ведение детей. Пусть они участвуют в решениях; важно знакомить их с демократическими принципами, принимать всерьез их желания и потребности, показывать, что в семье и обществе есть разные способы добиваться своего и получать желаемое.

Семья является юридическим лицом только тогда, когда она создается или разрушается. Все остальное время это экзистенциальная и эмоциональная структура. Полезно уважать права друг друга, но детям нужно нечто большее, чем равенство в политическом и юридическом смысле, – уважение их достоинства.

Переход от тоталитарной семьи к демократической привел к многочисленным ранам на поле боя. Но эти перемены происходили в оптимистичное время, и мы верили, что будущее оправдает наши потери. Мы хотели избавиться от «старого», не представляя, как выглядит «новое».

Очень скоро обнаружилось, что демократические принципы плохо применимы к повседневной жизни. Они оказались слишком абстрактными, их было легко провозглашать, но непросто использовать. И вот почему.

Конфликт

Традиционная семья в идеале была бесконфликтной. Когда конфликт все же возникал, это считалось либо виной родителей – плохо воспитывали, либо детей – не умеют себя вести. Поэтому первое поколение демократичных родителей было лишено ролевой модели. Они не умели конструктивно обсуждать и разрешать конфликт.

Неудивительно, что люди обращались к политической модели – то есть к борьбе за власть. Но в такой борьбе всегда есть победители и проигравшие. В семье, построенной по этому принципу, в проигрыше оказывалось единодушие. Итогом стали многочисленные разводы и неполные семьи.

Равенство

Идея равенства провозглашалась в демократичной семье первым шагом к отмене старых гендерных ролей и справедливому перераспределению обязанностей, к отмене представления о мужчинах-добытчиках и женщинах – хранительницах очага. Но многие – особенно те, кто успешно уравнял гендерные роли, – столкнулись с неудобной реальностью: равное разделение забот о доме и детях не создавало здорового равновесия между мужчиной и женщиной. Старые стереотипы уходили, но их место занимали другие.

Поскольку мужчинам были выгодны старые, тоталитарные правила, их поведение в семье подвергалось особенно острой критике, которую многие из них восприняли как своего рода кастрацию. Парадокс состоял в том, что, кроме обязанностей добытчиков, мужчины никогда не играли важной роли в семье. В итоге их критиковали за то, чего они не делали.

Многие из них более или менее добровольно принимали на себя больше домашних забот и ответственности, пока женщины покоряли трудовой рынок. Мужчина перестал быть единственным кормильцем и видел себя партнером, любовником, отцом и членом семьи – то есть активным участником эмоциональной семейной структуры.

Вскоре равенство стало пониматься как «одинаковость». В то время высоко ценились качества «мягкого мужчины». Потом маятник качнулся в другую сторону и на щите оказался «мужчина-мачо». Все поняли, что «дать женщине то, чего она хочет» еще не означает демократичную семью. То, что называли феминистскими ценностями, оказалось базовыми человеческими ценностями, и мужчины осваивали их с трудом.

Тысячи лет женщинам отказывали в базовых человеческих правах, но при этом им удалось до определенной степени развить человеческие качества. Мужчины в своей постоянной борьбе за место под солнцем старались от этих «мягких» качеств избавиться, и в основном им это удалось. Такая разница между полами сохраняется до сих пор.

Уважение и принятие

Уважение и принятие были ключевыми словами в новой модели равенства. Но оба эти понятия неоднозначны.

К примеру, должны ли люди по определению уважать друг друга или уважение надо «заслужить»? Должен ли я изначально уважать действия моего партнера (например, способ воспитания детей) или сперва надо увидеть и оценить результат?

Предположим, мой партнер говорит: «Тебе придется это принять!» Обязан ли я скрывать свое недовольство? Соглашаться мне или изображать согласие? Может ли он/она «требовать» от меня принятия? Или это мой дар ей/ему, потому что я люблю его/ее? Как быть, если я уважаю и принимаю его/ее, но не могу с ним/ней жить? Важно ли понять другого человека, чтобы уважать и принимать его, – или достаточно любви, а понимание излишне?

Чтобы превратить эту абстрактную концепцию в конкретные вещи, нужно начать с себя и научиться принимать себя как есть. Тогда мы обретем самоуважение. Мы поймем, как абсурдно принимать близко к сердцу неуважение других людей. Тут мы возвращаемся к исходной точке: уважение и принятие – это условие любви или ее следствие?

Требования

Выдвигать «требования» уместно в коммерции, при заключении контрактов или в политике, но не в семейных отношениях. Женщина может требовать, чтобы ее бывший супруг помогал содержать ребенка, но не нес за него ответственность или уделял ему внимание. Любящие отношения между мужчиной и женщиной, между родителями и детьми – это дар и привилегия.

Когда член семьи чего-то требует – будь то ответственность, нежность, внимание, секс, долг, уважение, время, – это всегда потребность в любви. Она естественна, но бессмысленно ее требовать.

Тем не менее семейная жизнь полна требований. Иногда нам удается добиться своего, но часто за это приходится платить потерей близости. Поэтому попытка перестроить семью по демократической модели, несомненно, была шагом вперед, но не увенчалась успехом. В ней не хватало важного элемента – достоинства.

Идея уважать достоинство всех людей пронизывала политические манифесты последних двух столетий, но редко применялась на практике. Еще труднее было внедрить ее в семейную жизнь – нам не хватало ролевых моделей и примеров.

Общество равного достоинства

Отношения между взрослыми и детьми качественно изменились за последние 25 лет[5]5
  С 1970-х годов. (Прим. ред.)


[Закрыть], когда возникла концепция равного достоинства в семейной жизни. Дети и молодежь сегодня ведут себя гораздо свободнее и сознательнее. Они уже не готовы, как предыдущие поколения, терпеть диктат взрослых. И все же ни семья, ни общество не отвечают главной потребности молодых людей: видеть их – и позволять им видеть себя – полноправными членами общества.

Развитие идеи равного достоинства сказалось и на отношениях между мужчинами и женщинами. Очевидно, что традиционные гендерные роли изжили себя. Да, мужчины и женщины часто думают, чувствуют и поступают по-разному. Но эти биологические и культурно-исторические различия не имеют принципиального значения. Принцип равного достоинства подчеркивает, что люди неодинаковы, но не ставит целью нивелировать эту разницу. Поэтому он может быть применен к мужчинам и женщинам, детям и взрослым, индуистам и христианам, африканцам и скандинавам, врачам и пациентам, работодателям и работникам.

Как я понимаю «равное достоинство»?

Если «равенство» – это статичное общее понятие, то «равное достоинство» – динамичный внутренний процесс. Оно не устанавливается раз и навсегда, а применяется к новым обстоятельствам. В отличие от равенства, оно не отражается в распределении ролей. Тот факт, что жена в выходной день готовит обед, пока муж смотрит футбол, ничего не говорит нам о равном достоинстве в их семье. Нет неравенства там, где нет принуждения. Когда человек принимает на себя некие обязанности, можно говорить о равенстве, только если это его собственное решение.

Иными словами, когда отцы начинают проводить больше времени с детьми, матери рады, что у них стало одной заботой меньше. Но это можно назвать истинным партнерством, только если мужчины сами получают что-то от общения с детьми. В противном случае это просто «помощь».

Наше умение относиться с равным достоинством к взрослому или ребенку зависит, как и многие другие вещи, от опыта, который мы обрели в родительской семье, и от знакомых нам ролевых моделей. Трудно сформировать такое отношение, если мы не видели его в детстве. Еще труднее оно дается тем, кто привык восхищать окружающих своей внешностью, послушанием или школьными успехами.