Текст книги "Дети страны хюгге. Уроки счастья и любви от лучших в мире родителей"

Такой тип поведения тоже часто понимают неправильно. Родителям детей вроде Луизы советуют «устанавливать границы», «не уступать», «уметь говорить «нет», «быть последовательными» и так далее. Проблема в том, что это поверхностный воспитательный метод, такой же, как объяснение потребности ребенка в любви – ревностью. Истинная проблема вот в чем: дети не понимают, что им нужно. Часто они знают только, чего они хотят. Это не значит, что дети не в состоянии осознать свои потребности. Им просто не хватает необходимой перспективы и слов, чтобы это выразить. Они надеются, что за них это сделают взрослые.

Но, хотя дети не могут сформулировать свои потребности, они прекрасно их осознают. Не получая удовлетворения, они становятся неуправляемыми («трудными») или равнодушными и пассивными.

Активные здоровые дети, такие, как Луиза, импульсивно требуют всего подряд. Их претензии становятся все более многочисленными и абсурдными. Разумеется, родителям такое поведение кажется провокативным. В тех культурах, которые до сих пор построены на старомодных принципах воспитания, оно пресекается физическими наказаниями или вербальной агрессией. Скорее всего, детские капризы при этом исчезнут, но проявятся во взрослом возрасте.

К сожалению, в последние 10–15 лет мы видим все больше родителей, которых терроризируют эгоистичные маленькие тираны. Такое случается, когда взрослые боятся быть авторитарными и не могут договориться о разумных границах своей власти. В итоге они «обслуживают» детей, а те получают слишком много того, чего они хотят, и слишком мало того, что им нужно.

Когда родители только «служат» детям, и те и другие страдают от одиночества. (Раньше многие дети получали меньше, чем им нужно; сейчас, благодаря более либеральному отношению к воспитанию и экономическим возможностям, все больше детей получают слишком много. Это явление особенно заметно в недавно демократизированных странах Восточной Европы, где отдельные люди неожиданно и резко разбогатели. Часть материальных благ достается детям, обычно в форме ценностей, которые символизируют социальный статус.)

Луиза использовала три способа сообщить родителям, что она не чувствует себя ценной для них. Во-первых, она стала необычайно требовательной, во‑вторых, попыталась выразить свои ощущения словами. Ни то ни другое не помогло. И она, и родители использовали всю энергию, воображение и взаимную любовь, чтобы создать более гармоничные отношения. Но эти усилия пропадали втуне. Однако сам факт, что Луиза так энергично боролась за себя, а родители так самоотверженно старались решить проблему, положительно повлиял на ее будущее. Все обернулось бы гораздо хуже, если бы они махнули рукой друг на друга.

Причинение себе боли было третьей, и последней попыткой Луизы привлечь внимание. Ее поступки означали: «Мне больно быть с вами… Я истекаю кровью!» На этот раз ее услышали.

Общаясь с этой семьей, я узнал, что мама Луизы в детстве страдала от жестокости своего отца. Идя ему навстречу, она стала милой и послушной девочкой, которая всегда делает то, чего ждут от нее другие, но не умеет понимать и выражать свои потребности. Таким образом, они с Луизой должны были вместе научиться это делать! По иронии судьбы, именно Луиза помогла своей матери набраться смелости и признаться в жестоком обращении, которому она подвергалась в детстве.

Поведение Луизы оказалось необычайно важным для ее матери и семейной жизни родителей. Этого бы не случилось, если бы ее капризы объясняли просто «проблемами воспитания». При самых благоприятных обстоятельствах отдельные педагогические приемы помогли бы Луизе стать более уживчивой, а ее родителям – более спокойными. Но послушание девочки было бы куплено очень дорогой ценой – падением ее самооценки.

Теперь давайте рассмотрим другой пример умения детей создавать точную асоциальную обратную связь.

Пример 3

Красивая и благополучная итальянская семья на курорте приходит поужинать в ресторан отеля. Родители и две девочки четырех и десяти лет просто излучают элегантность. Каждый постоялец отеля может выбрать одну из трех закусок, одно из трех горячих блюд и так далее. Родители делают заказ, старшая девочка просит то же, что и мама, и мать выбирает еду для младшей. Та тихо, но твердо протестует: она хочет другое блюдо. В глазах отца появляется угрожающий блеск, мать обрывает ребенка: «Тебе все равно это не понравится!» Заказ сделан. В течение всего интермеццо, которое длится меньше минуты, старшая дочь сидит, опустив глаза в свою тарелку.

Когда приносят первое блюдо, мать берет порцию младшей и режет на мелкие кусочки. Девочка молча отказывается есть. Родители пытаются уговорить ее, но безрезультатно. Тарелки убирают для подачи горячего, и малышку предупреждают, что ей лучше вести себя прилично – а не то… Среди других угроз звучит запрет получить лакомства с десертной стойки самообслуживания.

Появляется главное блюдо. Мать снова режет еду для младшей дочери и подносит вилку к ее рту. Девочка съедает всю порцию медленно и неохотно. Когда родители предлагают ей заслуженную награду – свободный выбор десертов, она объявляет, что ничего не хочет. Остальные члены семьи понимающе переглядываются и качают головами над «детской глупостью».

На следующий вечер драма повторяется, но теперь маленькая девочка отказывается есть вообще. Отец велит жене уложить ребенка спать в наказание за ужасное поведение. (Девочка вела себя так же тихо, как в первый вечер. Родителей возмутило, что официант мог увидеть нетронутое блюдо.)

На третий вечер неожиданная «помощь» приходит от старшего официанта. Приняв заказ у родителей и старшей дочери (она всегда берет то же, что и мама, и получает одобрительный кивок родителей), он поворачивается к малышке и спрашивает: «А что желает сегодня на ужин юная леди?»

Девочка смотрит на него удивленно и обрадованно. Внезапно меняется ее поза. Раньше она сидела за столом правильно, но напряженно. Теперь она встает на колени на стуле, чтобы быть одного роста со всеми, и говорит: «Вы можете мне еще раз назвать все, что есть?»

«Конечно, мисс», – отвечает официант и перечисляет меню так же подробно, как он делал для других.

Девочка уверенно делает заказ и, прежде чем ошеломленные родители обретают дар речи, начинает болтать с ними, как ни в чем не бывало.

Нечего и говорить, что она съела весь ужин до последнего кусочка.

Эта сцена повторялась несколько дней, с одним важным изменением. Каждый удачный вечер добавлял в атмосферу семьи чуть больше дружелюбия и раскованности. Отец даже позволил себе выйти к столу в простой рубашке, без галстука.

Хорошее воспитание потерпело решительное, если не окончательное поражение. Благодаря умной четырехлетке (при поддержке сообразительного официанта) эмоциональная жизнь этих людей стала более свободной. Девочка выиграла битву, которую большинство детей сдают без борьбы: право решать, что, когда и в каком количестве она возьмет в рот. Она настояла на соблюдении своих личных границ. Родители признали ее мудрость и тем самым обогатили свою жизнь. Старшая дочь пока не понимает, что она тоже в выигрыше: теперь, когда семья стала более открытой, ее подростковый возраст пройдет гораздо спокойнее, чем это могло бы быть, если бы младшая сестра не заказала ужин по своему выбору.

Но как быть многим другим детям, которым не повезло иметь таких покладистых родителей и встретить такого отзывчивого официанта? По моему опыту, многие родителей готовы слушать и учиться. Их больше, чем мы думаем. Но к ним надо подходить не с критикой и обвинениями, а с сочувствием и пониманием. Верно, что они часто несправедливы к своим детям – потому что сами испытывали те же страдания, которые причиняют, причем гораздо дольше. Мы обязаны относиться к ним так, как хотим, чтобы они относились к своим детям.

Конфликт между личными границами и стремлением к взаимодействию

Взрослые и дети каждый день сталкиваются с ситуациями, когда им приходится делать выбор «или – или». Должны ли мы быть верными себе (то есть своим личным границам и потребностям) или надо идти на компромисс ради сохранения отношений (следовать внешним требованиям из страха быть отвергнутым и наказанным или из желания придерживаться общественных норм)? Может ли этот конфликт быть преобразован в «и то и другое», зависит от семьи, от культурных традиций диалога и от способности каждого отдельного человека выражать себя. Я вернусь к этой теме позже.

В конфликте между личностной целостностью и взаимодействием дети, даже при малейшем давлении, предпочитают взаимодействие. Мы же всегда оказываем на них давление, выбирая метод воспитания, детские сады и школы, место жительства и свой режим работы.

Еще сильнее на детей (по крайней мере, пока мы их растим) влияют факторы, которые плохо поддаются нашему контролю. Это перипетии нашей семейной жизни, колебания нашего темперамента и эмоций, болезни и смерть близких, проблемы на работе, экономические кризисы, войны и т. д.

Основа физических границ ребенка – право получать еду, когда он в ней нуждается, и не есть, если он этого не хочет. Но и оно часто нарушается.

Пример

Обычно пятимесячная Сара послушно съедает на обед большую порцию овощного пюре. Однажды, проглотив четыре полные ложки, она отказывается открывать рот для пятой. Мать сначала действует уговорами, потом переходит к старой игре: «Смотри, Сара, трррр… трррр… Смотри, это маленький самолетик… Он летит тебе прямо в ротик…». После нескольких попыток Сара начинает хныкать. Мама гладит ее по голове, говорит несколько успокаивающих слов и снова принимается за самолетик. Сара сдается и глотает все, что попадает к ней в рот.

Мама Сары разделяет убеждение всех начинающих родителей: хороший аппетит ребенка – показатель правильного ухода. Она сознательно давит на дочь.

Пример

Лаура, тоже пятимесячная, отказывается от молока, хотя мама подносит ее к груди и уговаривает поесть. Неожиданно рассердившись, мать поднимает Лауру и трясет ее, приговаривая: «Хватит! Мне некогда сидеть и ждать, пока ты решишь, что ты хочешь. Или ешь сейчас, или все!» Лаура делает несколько глотков и засыпает.

Мама Лауры – несчастная, безработная, малообразованная мать-одиночка. Ребенок – единственное, что придает смысл ее жизни. Часто она не видит разницы между своим желанием близости и нежности и потребностями Лауры. Поэтому она часто не дает Лауре уснуть, когда та хочет спать, и кормит ее, когда она не голодна, таким образом оказывая ненамеренное давление.

Обе эти женщины заботятся о своих детях и хотят, чтобы те ели достаточно. Но они совершают большую ошибку – игнорируют знаки, которые подает ребенок.

Мы, родители, должны отслеживать свои намеренные и случайные просчеты в воспитании. Для этого надо понимать, что хотят нам сказать наши дети.

Не бывает идеальной семьи и идеального общества. Конфликт между личными границами и взаимодействием, если он не разрешается, в конечном итоге приводит к болевым симптомам у всех нас. Качество семейной жизни определяется тем, как взрослые реагируют на сигналы, которые подают другие члены семьи, и насколько они готовы обсуждать чужую боль.

Чем чаще мы жертвуем своими границами ради взаимодействия, тем больше боли испытываем. Мы можем научиться так хорошо подавлять ее, что ни мы сами, ни окружающие ничего не заметят. Но мы все равно подаем вербальный или невербальный сигнал о том, что нам плохо. Если мы или наши близкие принимаем этот сигнал всерьез, понимаем его важность и что-то меняем, проблема решается и боль стихает. Когда этого не происходит, сигналы усиливаются или меняют свою природу (например, становятся поступками вместо слов). В общем, симптом так или иначе проявится. Самый первый сигнал – усталость, последним может стать убийство или самоубийство.

Нет ничего странного в таком функционировании психики. Наше тело работает точно так же. У каждой клетки есть свои лимиты и уникальный гармонический баланс с другими клетками. Когда мы нарушаем ее границы – с помощью табака или других вредных веществ, – тело приходит в состояние разбалансированности, заболевает или испытывает боль. Можно излечиться от небольшого, ограниченного во времени разрушения, но чем дольше оно продолжается, тем более стойкие последствия мы рискуем получить.

Наша культура осуждает далеко не все формы психологического насилия. Это касается не только детей и взрослых, но и мужчин и женщин.

Личностная целостность ребенка может быть разрушена тремя путями:

• Физическое или сексуальное насилие, отсутствие необходимого ухода – это то, что осуждается обществом;

• Применение «правильных» и «необходимых» методов воспитания, большинство которых общество одобряет;

• Принудительное навязывание идеологической позиции, например политических или религиозных взглядов.

То, что принято считать моральным, вполне может оказаться неэтичным! Поэтому я призываю взрослых критически относиться к «обычному», «нормальному» и «принятому» в их культуре – то есть к тому, что «все делают».

Дети и подростки всегда подают сигналы о том, что баланс между их личными границами и взаимодействием нарушен и им больно. Далее я расскажу, как родители и другие взрослые могут помочь детям научиться охранять свою личностную целостность.

Но у всех взрослых есть недостатки, а все дети разные. Искренне, с любовью, с самыми добрыми намерениями, мы все равно допускаем просчеты. Это простительно! Важно, чтобы люди брали на себя ответственность за свои ошибки, вместо того чтобы обвинять детей, как это происходит сплошь и рядом. Взрослые и так постоянно используют двойные стандарты: если отношения с детьми складываются хорошо, то это заслуга родителей, если нет – вина детей.

Понимая, что дети и подростки идут нам навстречу, мы можем иначе взглянуть на тех из них, кому традиционно навешивали ярлык «трудных» и «асоциальных».

• Когда ребенок ведет себя деструктивно и/или асоциально, это всегда означает, что он подражает одному или нескольким взрослым или взаимодействует с ним/ними. Часто подобное поведение взрослого считается в обществе «приемлемым». Но взрослые нарушения всегда становятся примером для детей. Иногда взрослый действует намеренно, чтоб «преподать ребенку урок», но чаще руководствуется собственными деструктивными мотивами.

• Когда ребенок сопротивляется или отказывается взаимодействовать, это происходит потому, что он либо слишком много и долго подстраивался под деструктивные проявления своей семьи, либо его личные границы были грубо нарушены.

Список сигналов, которые подают нам дети и подростки, поистине бесконечен. Вот лишь несколько классических комментариев, которые делают родители в адрес своих детей в ходе конфликта:

«Он просто не слушает нас!»

«Она никогда не приходит домой в то время, о котором мы договаривались!»

«Когда все садятся за стол, он не хочет есть, но через полчаса выясняется, что он проголодался».

«Я только и делаю, что убираю за ним!»

«Приходится все время бороться за то, чтобы он убрал свою комнату».

«Хуже всего, что она врет нам!»

«Его приходится каждый день силой усаживать за уроки!»

«Она не встанет утром, если ее не разбудить!»

«Их вечно нужно просить. Они никогда ничего не сделают сами!»

«Заставить ее одеться утром – целая история! С ней очень трудно!»

При такой формулировке не остается сомнений, кто тут прав, а кто виноват. Педагоги, психологи и другие профессионалы обычно видят конфликт глазами взрослых или, наоборот, обвиняют во всем родителей.

Но давайте разберем каждую проблему по отдельности. Как я уже говорил, каждая семья уникальна и невозможно объяснить чье-то поведение без знания ее особенностей.

«Он просто не слушает нас!»

Когда дети «просто не слушают», это обычно значит, что родительские слова для них не важны. Не поймите неправильно: родители могут говорить разумные, справедливые и даже гениальные вещи. Но они произносят их не так, не в том контексте или не вовремя. Возможно, например, что ребенок подчиняется им в агрессивных и деструктивных ситуациях, но оказывает сопротивление в те моменты, когда его бунт воспринимается спокойнее. Для большинства маленьких детей это неосознанный выбор, его делают интуиция и ситуация.

Может быть также, что ценности, которыми руководствуются родители, необходимо пересмотреть. До сих пор многие считают, что дети должны «научиться слушаться», хотя эти требования чаще всего приводят к «непослушанию», явному или скрытому. Это происходит потому, что для ребенка оскорбительно выполнять приказы, когда он сам готов идти вам навстречу.

Такое поведение легко понять, если мы задумаемся о наших отношениях с супругом или начальником. «Ему надо было просто вежливо попросить», – говорим мы в попытке спасти свою самооценку, когда босс унижает нас.

Никому не нравится получать приказы, даже военным. В ситуации, когда цель – научить людей нести разрушение, например в армии, – подчинение необходимо. Однако у семьи другие цели.

«Когда все садятся за стол, он не хочет есть, но через полчаса…»

У детей, которые не хотят есть со всеми вместе, возможно, свои биологические часы. Но они могут также подавать важный сигнал: «Я теряю аппетит, когда сажусь с вами есть. Атмосфера за столом напряженная и неприятная, и поскольку я не могу это выразить словами, я предпочитаю просто отказаться».

Совместная трапеза (в тех странах, где сохранилась такая традиция) – это часто единственная для семьи возможность собраться вместе. Естественно, в это время нерешенные конфликты выходят на поверхность. Многие из нас помнят, как мы чувствовали себя в детстве в таких ситуациях. То же самое происходит, когда мы садимся за стол с друзьями или знакомыми и неразрешенные споры проникают в застольную беседу.

Одно совершенно точно: дети вовсе не стараются осложнить родителям жизнь. Они делают это ради своей семьи, а не во вред ей.

Есть три типа сигналов, на которые я хочу обратить ваше внимание.

• Психоматические симптомы – головная боль, боли в животе и спине, напряженность мускулов в плечах и шее, снижение веса или, наоборот, его резкое прибавление и так далее.

• Разрушительное поведение вне дома: проблемы с поведением в школе, агрессия по отношению к другим детям, гиперактивность, трудности с концентрацией внимания, травля других или превращение в объект травли, прогулы, правонарушения, злоупотребление алкоголем, наркотиками и прочие зависимости.

• Попытки суицида, замкнутость, уход от общения, проявления насилия.

Психосоматика

Психосоматические сигналы и симптомы имеют физическую (соматическую) природу, но психологическую причину. Медицинская наука изначально фокусировалась только на теле и не спешила признать два других элемента – душу и сознание. Однако все три элемента воздействуют друг на друга разными способами и по разным причинам, о которых мы мало знаем.

Обычно люди реагируют на психосоматические проблемы даже острее, чем на физиологические. Родители воспринимают такой диагноз как обвинение, и это мешает им понять, что происходит в жизни ребенка. Как бы усердно мы ни заботились о наших детях, мы не можем гарантировать, что их жизнь будет легкой. Мы любим детей и готовим их к жизни, но не в состоянии защитить их от реальности. Боль – естественная часть человеческого существования, от зачатия до смерти, в том числе и боль от конфликта между личными границами и взаимодействием. Когда дети переживают такой конфликт и проявляют психосоматические симптомы, они как бы говорят: «Я страдаю и не могу это объяснить. У меня не хватает слов рассказать о своей боли, и я не могу ни с кем поговорить об этом».

Как и симптомы социального поведения, психосоматические сигналы – это своего рода приглашение: «Эй, кто-нибудь! Мне плохо. Вы можете прийти в мой мир и помочь мне разобраться, что в нем не так?»

Слава богу, теперь мы знаем, что дети, которые получают в семье неподходящее психологическое «питание», порой реагируют отклонениями веса: одни едят слишком много, другие – слишком мало. Если ребенок ощущает слишком большую ответственность, он часто жалуется на головные боли или мышечное напряжение, а боли в животе сопровождают детскую тревожность и другие тупиковые эмоциональные конфликты. Мой совет родителям, чьи дети подают психосоматические сигналы, очень простой: смотреть и наблюдать, стараться увидеть жизнь ребенка его глазами. Расспросы здесь не помогут. Если ребенок понимает, что именно в его жизни неправильно, и может это объяснить, ему не нужны сигналы.

Постепенно вы узнаете, как ваш ребенок реагирует на сложные ситуации. У некоторых младенцев начинается воспаление среднего уха, и они страдают от болей в ушах в последующие годы, когда испытывают стресс. У других случается диарея или запор, простуда, насморк, воспаление горла. Кто-то слишком много спит, а кто-то становится гиперактивным.

Иногда дети проявляют психосоматические симптомы, если им кажется, что родителям невозможно рассказать о какой-то проблеме. Порой психосоматика – это «язык», на котором в семье принято сообщать о своей боли, и ребенок учится на нем говорить, чтобы привлечь внимание. В конце концов, бывает, родители просто не слушают ребенка или у них столько своих забот, что дети не хотят «мешать» им своими жалобами. Список причин можно продолжать до бесконечности. Но главное тут одно: психосоматические симптомы – это закодированные знаки. Взрослые должны относиться к ним серьезно и помогать детям перевести их на прямой и понятный язык.