Текст книги "Пустота"

24 февраля

Не думала, что когда-нибудь скажу это, но в определенный момент я устала от людей, даже от своих. Я совершенно растворилась в них, я даже не заметила, что с момента моей смерти прошло почти три месяца. Но сегодня я почему-то вспомнила о себе. Я уснула, обвивая руками руки Кирилла, видела его странные сны, похожие на мир абстрактной картины, все было совершенно обычно. Но…

Когда я проснулась, в моей голове возник вопрос. Довольно простой, но, когда я осознала, что не могу вспомнить ответ на него, меня сперва охватила горечь и грусть, но чем больше я понимала, тем ужаснее себя чувствовала. Я встала с кровати и совсем как человек побрела в ванную, застыла перед зеркалом и ничего не увидела. Я коснулась рукой своих волос, которые почему-то были короткими настолько, что я даже не могла посмотреть, какого они цвета. Я стояла и всматривалась в пустоту. Не помнила даже как выглядела до того, как умерла, а теперь и вовсе не представляла, как выгляжу. Но не этот вопрос заставил меня стоять сейчас здесь.

Я бесшумно побрела на кухню. Как на автомате поставила чайник, достала чашку и заварку, достала даже молоко. А как я любила пить чай раньше? С молоком? С лимоном? Сколько ложек сахара добавляла? А может я предпочитала кофе? Кирилл любил эрл грей, а Маргарита всегда пила чай с молоком, не важно черный или зеленый. Я сделала все так, как они любят. Попробовала, но не чувствовала вкус. Я поставила чашку на стол и замерла.

Я здесь? Я вообще существовала? И если да, то, как я могу…

Как я могу не помнить того, что было моей жизнью? Все эти неимоверно важные мелочи, которыми я так стараюсь наполнить жизни моих людей. Все эти детали, без которых бы ничего не существовало.

Я села на пол, мне показалось, что я делала так раньше. Все мое существование за эти три месяца показалось мне совершенно пустым… бесполезным.

А все из-за одного только вопроса:

Как звали того моего друга, который погиб?..

И я не помнила…

12 апреля

Это утро было пасмурное, я бы даже сказала хмурое, такое же, какой была жизнь моих людей последние месяцы. Они словно все впали в спячку, из которой ни я, ни Маргарита их вывести не могли, поэтому я днями напролет летала над городом, бродила по пустынным улочкам, слушая тишину. Но сегодня, на одной из таких опустевших улицах я встретила девушку, которая заставила меня остановиться и долго-долго не сводить с нее глаз. И не знаю, то ли дело в ее ярко-рыжих волосах по плечи, которые бросались в глаза, то ли в зеленых глазах, то ли в том, как жизнерадостно вприпрыжку бежала она по улице, перепрыгивая лужи, слушая свою музыку, которая играла у нее в ушах. Но уже тогда, с первого взгляда, я поняла, что это мой человек, что я ничего не знаю о ней, но уже люблю. И я пошла за ней.

Она привела меня в парк, где ее уже ждала девушка, настраивающая фотоаппарат. Они не были близко знакомы, но общались непринужденно. Девушка-фотограф во время всей съемки, которая длилась около двух часов, все время что-то спрашивала, располагая к себе модель, чтобы та расслабилась и была естественной. Из их разговоров я узнала много важных для меня мелочей, а также их имена: рыжую звали Алина, но она сразу же попросила называть ее только Алей, фотографа – Катерина. Аля до этого работала и с другими фотографами и не так давно стала снимать сама. Катерина рассказывала о своей подруге, которая, по ее словам, была ее точной копией во всем, кроме разве что внешности, но их и без того принимали за сестер. Кстати о внешности, Катерина тоже была зеленоглазой, а кроме того шатенкой, и мне ужасно нравилось, как она время от времени взмахом головы поправляла косую челку.

Эти два часа пролетели для нас троих очень быстро, девушки были увлечены съемкой, я – ими. Они были глотком свежего воздуха для меня. И когда пришло время расходиться, я никак не могла решить, за кем последовать. Но пошла я за рыжей. Возвращалась она не той одинокой дорогой, а по большой забитой людьми улице, которые появились там как будто нарочно, и мне пришлось лететь над ней, чтобы ни на кого не натыкаться. Аля была полностью погружена в себя, и в музыку, звучавшую в наушниках. Я же почувствовала тревогу. Необъяснимое предчувствие, которое заставляло меня озираться по сторонам. Я взлетела выше и только тогда увидела машину, которая мчалась с огромной скоростью прямо на моего человека. Аля ее не видела, я рванула вниз и сбила ее с ног. Представляю, как она испугалась. Пока девушка приходила в себя, поднималась и отряхивалась, машина промчалась дальше.

Я провела девушку до самого ее дома, но это ужасное чувство, разрывающее мою душу, никуда не делось, поэтому я полетела обратно, в центр города, благо было близко. Но я опоздала. Я заметила машину, она врезалась в фонарь, отчего превратилась в гору металла, а фонарь согнулся от удара в живот. Парень, который был за рулем, сидел поблизости и плакал, обхватив руками голову, сквозь его пальцы сочилась густая кровь. Где-то вдалеке я слышала сирену скорой помощи. Впервые я слышала в ушах как будто бы стук сердца. Мне было страшно. Я знала, что увидела не все. И тут я увидела два тела… Знакомые черные сапоги, с Микки Маусом, которые я видела только полчаса назад… Их неуместная детскость запала мне в душу, я не могла перепутать. Я не могла поверить.

На земле лежали моя Катерина и моя Мария. Я подошла, не помня себя, чтобы проверить пульс. К счастью обе они были живы. Но меня трясло от злости, я ринулась к парню, уже на расстоянии чувствуя запах алкоголя. Когда я подошла, он отнял руки от лица, и я его узнала – один из дружков Госта. Конечно же, без него ведь не могло тут обойтись. Я замахнулась и ударила гота по лицу так, что у него на щеке остался белый след от моей ладони. Я посмотрела на свои крылья, еще несколько перьев почернели, не знаю правда, от того ли, что я ударила человека или потому что не остановила машину, но это было и не важно. Приехала скорая, моих людей забрали в больницу.

Их поместили в одну палату. Небольшую, там было всего две кровати, одна напротив другой, и тумбочки рядом с каждой. Я сидела на подоконнике, напротив двери, слева от меня лежала Мария, справа Катрин. Мари досталось сильнее, оказалось, что она увидела машину, несущуюся прямо на Катерину, и кинулась к ней. Если бы ей не удалось ее оттолкнуть, девушка, которую я знала всего пару часов, наверняка погибла между фонарем и капотом. Я не могла об этом даже думать.

Прошло около двух часов, прежде чем одна из них пришла в себя. Катерина лежала головой ко мне, она попыталась сесть в постели, но все тело так болело, что ей это не удалось. Она повернула голову и долго смотрела на девушку, лежащую без сознания. После Катрин уставилась в потолок и лежала так, не шевелясь, некоторое время. А потом она вдруг сказала:

– Ты здесь… Я знаю… Я чувствую, ты здесь…

Я оторопела. Я даже не могла быть уверена, что девушка обращается ко мне, и не должна была, наверное, ей отвечать, кто знает, может, это все было последствием шока или еще чем. Но я хотела. Ужасно хотела.

– Я здесь, – тихонько сказала я и почувствовала, как по моему телу или по моей душе растекается тепло.

– Это ты послала ее, чтобы спасти меня? Ты ведь мой Ангел Хранитель, да? – пролепетала девушка.

– Можно и так сказать, – все еще нерешительно отозвалась я.

– Я знала, что ты есть. Но теперь чувствую.

От этих слов мне стало не по себе, но, тем не менее, от этого короткого разговора во мне появилось странное ощущение счастья, такого неуместного сейчас. «Я здесь», – беззвучно сказала я и, не сдержав улыбки, прикоснулась кончиками пальцев к своим губам.

– С ней все будет хорошо? – спросила моя Катрин, вновь повернув голову к Марии.

– Конечно, – ответила я.

– Ты знаешь, как ее зовут?

– Мария.

– Хм, а она красивая, – Катерина улыбнулась, – надо будет сфотографировать ее, как только мы выберемся отсюда и избавимся от всех этих синяков.

***

Я не придумала ничего лучше, как повидать Госта, после сегодняшних событий. Он как всегда оставил окно нараспашку, и, когда я проникла в квартиру, то застала его сидящим на диване с сигаретой в руках. Наверное, к этому моменту в его крови было уже порядочное количество разного рода веществ, потому как он просто сидел на диване, почти не шевелясь, и смотрел в никуда. Его глаза были ледяными как обычно, да и на лице не было никаких признаков опьянения, впрочем, эмоций не было тоже. Я его, пожалуй, все еще ненавидела, но, возможно, не так сильно, как раньше.

Я прислонилась к его столу, так чтобы быть напротив, но в тоже время не перед его взглядом, который мне все еще было тяжело переносить. Мне было интересно, о чем он думает, какие мысли сейчас могут быть в его голове, знает ли он вообще о случившимся? По его виду сложно было судить.

И тут раздался телефонный звонок. Не меняясь в лице и даже не переводя взгляд, Гост одной рукой поднес трубку к уху, а другой вытащил изо рта сигарету.

– Гост, ты знаешь, тут такое произошло… – услышала я голос той девицы, с которой когда-то видела его, – тот парень… ну, который взял у тебя машину, он сбил сестру Артура.

И первым вопросом Госта было:

– Он сбил ее на моей машине?

Я уже ожидала чего угодно: равнодушия или лицемерия, подлости… но этот это невыносимый цинизм. Как будто ему было плевать, жива она, как там этот парень… Люди, сломанные человеческие жизни – все ерунда, кровь на машине – несомненно, важно. Во мне все закипало от ненависти к нему.

– Да, Гост, она в больнице. Надо звонить Артуру, но я боюсь. Поговори с ним, помоги, все-таки тут дело касается твоего друга. Гост, он один из нас. Любой мог бы быть на его месте.

Она все говорила, а он молчал, наконец, не сказав ни слова, сбросил и через какое-то время все-таки набрал брату Марии.

– Гост, что-то случилось? – я услышала приятный, немного басистый голос.

– Да, тут такое дело… Твоя сестра. Она в больнице, ее сбила машина, – голос Госта прозвучал спокойно, но льдом уже не отдавал.

– Известно, кто был за рулем? – прорычал Артур.

– Пьяный ублюдок. Я сам разберусь, не беспокойся об этом. – пауза, после которой Гост выдохнул: – Ты бы… приехал.

– Не могу сейчас, – резко ответил голос на том конце, – позаботься о ней. Ничего такого, навести пару раз в больнице, спроси врачей… Я тебя прошу, – эта последняя фраза прозвучала как-то по-особенному, немного властно, но в то же время как будто бы с неохотой. В воздухе повисла тишина, Гост закрыл глаза.

– Сделаешь?

– Да.

13 апреля

Гост свое слово сдержал. На следующий же день, около полудня он появился в больнице. Я сидела на подоконнике, Катрин дремала, а Мария пока так и не пришла в себя. Гост остановился на мгновение в дверях и, наверное, хотел сразу же уйти, но почему-то остался. Он бросил взгляд на девушку-фотографа, а потом посмотрел на Марию, такую бледную, с синяками на лице и руках, только на волосах играли солнечные блики, спрыгнувшие с окна. Гост смотрел на нее, а потом вдруг резко вышел из палаты и покинул больницу так быстро, словно бежал с тонущего корабля, и лишь какая-то мнимая гордость не позволяла ему сменить шаг на бег.

Через полчаса пришла Маргарита. Она узнала от своих карт, что с подругой что-то случилось, потом по местным новостям рассказали о случившемся, позвонив в областную больницу, Маргарита убедилась, что Мария здесь. Девушка пришла и села у ее кровати, заполнив комнату запахами зеленых яблок и корицы, она что-то тихо говорила своей знакомой, и я даже не стала вслушиваться в ее слова, а потом Маргарита повязала ей на запястье ленточку.

– Ты совсем скоро поправишься, – сказала она на прощание и улыбнулась, погладив подругу по руке.

Больше в больницу Маргарита не приходила. Как, впрочем, и кто-то еще, кроме меня и родителей Катерины.

16 апреля

Спустя пару дней Мария, наконец, пришла в себя. Катерина была очень рада, до этого ее разговорами развлекала в основном только я, но теперь у нее был настоящий собеседник. К слову, ей тоже не составляло труда найти с кем-либо общий язык, она была легкая и очень интересная, говорить могла на совершенно любые темы от живописи до футбола. Но, слушая их разговоры, я ощутила нечто похожее на ревность. Теперь я была вынуждена делать вид, что меня нет при единственном человеке, который знал, что это не так, но Мария была важнее этого чувства, и я радовалась, что она, наконец, пришла в себя и больше ничего ей не грозит.

До поры до времени.

Пока Гост снова не пришел. Свое обещание он вдруг решил выполнить ответственно, чего я совсем не ожидала. Я ждала беды. Оказалось, что Катерина тоже его знает – ее как-то просили поснимать на их вечеринке.

Когда он появился, Катерина вышла, оставив их наедине. За все это время Мария не сказала ни слова и даже старалась не смотреть на Госта.

– Зачем ты пришел? – наконец, спросила она, когда они остались одни.

– Я обещал твоему брату, – честно ответил Гост.

– Ну да… как же. Ему все равно, – Мари посмотрела на гота, – а откуда он вообще знает?

– Я ему сказал, – спокойно ответил Гост, – тебе нужно что-нибудь?

– Только одно, – прошептала Мария и заглянула в самое сердце его ледяных глаз, – не приходи сюда больше… Не появляйся в моей жизни больше… никогда.

Гост шумно выдохнул, но без видимого раздражения, и ушел. Но мне показалось, что на долю секунды в его лице что-то изменилось от этих слов.

Катерину выписали уже на другой день, а Марию подержали под присмотром еще неделю, но, слава Богу, все обошлось и целые и невредимые они вернулись к своей жизни.

28 апреля

Конец апреля – замечательная пора. В это время в нашем городе из года в год шли дожди, а иногда ливни и грозы. Я очень любила такую погоду. Никогда я не чувствовала себя так спокойно, как во время дождей. Все уходило на второй план. В такие моменты существовали только ты и вечность.

Мы с Марией и Маргаритой были в центре города, когда нас застал дождь. Он усиливался с каждой минутой, и уже очень скоро мы оказались под стеной воды. Мои крылья намокли, и я с трудом могла лететь, поэтому шла за «своими» людьми пешком. Они веселились, смеялись, прыгали по лужам, но потом все же решили, когда промокли до нитки, спрятаться дома. Так мы и оказались у Маргариты, потому что до ее дома добраться было значительно быстрее. Она дала гостье свою сухую одежду и переоделась сама, после чего они переместились на кухню.

Я села на подоконник, чтобы не мешать метавшейся по маленькой кухне маленькой Маргарите заваривать мятный чай, Мария села за стол, забившись в угол, и притихла. Минут десять назад она смеялась и радовалась, а теперь вот сидела, опустив голову, глядя, как с ее волос капает вода.

Маргарита была слишком чуткой, чтобы этого не заметить, но она почему-то молчала, очевидно, не хотела спрашивать сама, поэтому на какое-то время комната наполнилась только шумом капель, стучащих по стеклу.

– Знаешь, – начала Мари, – ведь случается так, что люди, очень важные люди, почему-то уходят из твоей жизни. Вдруг. Ни с того ни с сего, ничего не объясняя, они вдруг исчезают. И тот, кто был тебе очень близок, начинает вести себя как совершенно чужой человек, как будто ничего вас и не связывало.

Маргарита промолчала. Она поставила на стол две чашки и села напротив.

– Почему они так поступают? Или вернее, почему так происходит? Кто в этом виноват?

– Никто, – ответила Маргарита, заглянув в голубые глаза собеседницы, – обстоятельства, скорее всего. Пути расходятся.

– Почему же они никогда не возвращаются?

– Возможно, они боятся, – тихо сказала Маргарита и, вдруг судорожно коснувшись руками лица, встревоженно дернулась, но Мария этого не заметила. Она продолжала смотреть вниз.

– Боятся… или не хотят.

– А даже если и хотят, они же знают, что сами виноваты в том, что теперь легло между вами, и им совсем не хочется заново это ворошить, – продолжала Маргарита спокойным тихим голосом, внимательно глядя на подругу и больше не показывая тревоги.

– А иногда и не надо ничего ворошить, – Мария подняла голову и посмотрела на собеседницу, – иногда нужно просто вернуться. Особенно, если этого очень хочется. И даже если боишься, что назад тебя уже не примут, почему бы не попробовать? Все совершают ошибки, но нельзя забывать о том хорошем, что вас связывало.

– Кого ты потеряла?

После этого вопроса Мария ненадолго замолчала и снова опустила голову.

– Своего брата. И я почему-то чувствую, что он уже не вернется. Просто он такой человек, если принял какое-то решение, то все… даже если жалеть будет. – Мария закрыла глаза. – Я сначала пыталась его вернуть, поговорить, выяснить хотя бы в чем дело, но, наверное, было уже поздно. А сначала ведь я просто себя навязывать не хотела. И я ведь даже не знаю, что тогда случилось у него в жизни, я даже не знаю, что происходит сейчас. Но ведь он мой брат, хотя мы и не родные, и он всегда будет моим братом.

– Может, он просто думает, что ты ненавидишь его за то, что он так поступил с тобой?

– Не знаю, – прошептала девушка и вновь посмотрела на Маргариту, – но если бы он вернулся сразу, когда я писала ему, пыталась как-то связаться, я бы и спрашивать не стала о том, почему все так обернулось.

– А сейчас?

– Сейчас… не знаю… – Мария хотела что-то сказать, но оборвала себя на полуслове, а после короткого молчания сказала: – и сейчас бы приняла. И не стала бы его ни в чем винить, ведь главное то, что он вернулся.

– Не все люди похожи на тебя. Не каждый может принять назад. По-твоему, твой брат не возвращается только из-за своего упрямства?

– Наверное, или потому что не хочет возвращаться.

Не знаю почему, но я не могла этого больше слышать, мою душу как будто разрывало. В это мгновение я ощутила на себе то, о чем говорил мой человек, и даже дождь не спасал от этой боли. Да вот только с одной разницей, хотели бы мои утерянные близкие вернуться или не хотели, хотел бы он, тот, что погиб и чье имя я не могу вспомнить, вернуться – они не могут. Потому что он умер, а теперь в этом мире их просто не существует.

Мысль о том, что я не могу вспомнить имя моего близкого человека снова очень больно задела меня. Возможно, это было даже больнее, чем сама утрата, что заставила меня в конечном итоге оказаться здесь. Но я и той боли-то не помнила.

Я остановилась посреди улицы. Почти никого не было. Это все из-за дождя. Но у меня вдруг появилось безудержное желание подбежать к кому-нибудь, встряхнуть его за плечи, заглянуть прямо в глаза и сказать: «Я здесь! Я совсем рядом! И почему только ты меня не видишь?». Но, естественно, я удержалась. Взлетела как можно выше, чувствуя, как капли воды разбиваются о мою кожу и попадают в глаза. И тут я вспомнила. И даже сама себе поразилась, как я могла забыть о ней. О той единственной, знающей обо мне. Я начала судорожно вспоминать ее адрес, который я точно уже когда-то слышала, то ли во время нашей первой встрече, то ли в больнице она оставила его Марии. И я вспомнила. Она жила достаточно далеко отсюда, но не настолько, чтобы это меня остановило.

Ее дом являлся одной из многоквартирных клеток из серого кирпича, каких в этом районе было достаточно много. Я начала летать, заглядывая в окна, пока не увидела ее. Катерина жила на третьем этаже в небольшой квадратной комнате, и в этот момент она читала какую-то книгу, сидя на письменном столе, забравшись на него с ногами. Я постучала по стеклу, надеясь, что она услышит меня, несмотря на шум не стихшего дождя. Катерина подняла голову почти сразу же. И немного нерешительно направилась к окну, соскочив со стола.

– Ты здесь? – спросила она, как только открыла передо мной окно. – Да, знаю, ты здесь. Почему тебя не было так долго? Я уже начала думать, что выдумала тебя.

– Но теперь-то я здесь.

Я зашла в комнату, и Катерина закрыла окно. На ее книгу попала дождевая вода. Это был «Волхв» Фаулза. Она очень любила Фаулза, а еще Маркеса. Я с интересом разглядывала ее шкаф: книги, фотографии, духи, шкатулки, тетради – все это являло собой иллюстрацию ее гармонии с собой и миром. Аккуратно и с заботой были расставлены красивые книги по авторам и жанрам, собираясь в группки, а фотографии близких то и дело попадались на глаза между ними, как будто случайно всплывающие в памяти картинки.

– Ты можешь приходить, когда захочешь, – услышала я. Но что-то в ее голосе заставило меня насторожиться. Безусловно, она хотела, чтобы я была рядом, но немного преувеличивала с этим «когда захочешь».