Текст книги "Забытый принц"

Глава 4

«Кот Шоти – род крупных животных из семейства кошачьих. Живет исключительно в горах и пещерах. Имеет черный окрас с белым узорчатым рисунком на спине. Коты Шоти славятся тем, что если схватили жертву, то их челюсти невозможно разжать»

«Редкие животные трех Империй»

Эридан

Я медленно открыл глаза. Все расплывалось, отказываясь собираться в единую картинку. Но когда наконец-то удалось сфокусироваться, то первым, что я увидел, были черные облака, плывущие по серому небу.

– Ну наконец-то. Я уж было подумал, ты до ночи Кровавой Луны [3]3
  Ночь Кровавой Луны – единственная ночь в году, когда все скрытые чары становятся видимыми, когда исчезают иллюзии и стираются границы между Скрытым миром и Реальным.


[Закрыть] дрыхнуть собрался.

Я раздосадованно прикрыл глаза. На возвышающемся надо мной черном камне, беззаботно болтая ногой, сидел Райндхард. В последнее время он стал появляться рядом куда реже обычного, и это не только безумно утомляло, но и настораживало.

Собравшись с силами, я слегка поднялся на локтях и огляделся.

Мы были на берегу моря. Серые волны бесшумно лизали берег из черного вулканического песка. Я словно очутился в вакууме. Тут не было ни шума прибоя, ни шелеста ветра, ни пения птиц – ничего.

– Кажется, я оглох, – озвучил я свои мысли относительно исчезновения звуков, за что был вознагражден скептическим взглядом Райндхарда, в котором явно читалось: «Ты идиот?» И как-то мигом вспомнилось, что его тираду о сне до ночи Кровавой Луны я все-таки слышал, а значит, вариант с потерей слуха отпадает.

– Где мы? – решил наконец-то уточнить я.

– В твоей голове, – ответил бог с таким видом, словно это само собой разумелось.

– В моей голове? – переспросил я, пытаясь понять, шутка это или нет.

– Знаешь, здесь как-то… – он брезгливо поморщился, оглядываясь вокруг, – безвкусно, что ли. Слишком мрачно, ты не находишь? Я ожидал нечто иное от подающего надежды архитектора. Вы все, принцы, такие скучные или только бастарды?

Я устало закатил глаза. Пора бы уже привыкнуть к едким замечаниям, но порой они бесили только оттого, что попадали в точку.

Тут и правда было мрачно. Берег из черного вулканического песка, окруженный черными скалами, которые словно были собраны из ровных базальтовых колонн. Черные облака на сером небе. И серые волны, шума которых не было слышно. Самое место для моей проклятой души.

– В одном черном-черном городе был черный-черный берег, окруженный черными-черными скалами, в которых жил черный-черный принц с черным-черным сердцем. Если бы ты был сказкой, то она была бы самой скучной из всех когда-либо написанных сказок.

Хотелось бы что возразить, да подходящих слов не находилось. Сказанные Райндхардом слова были правдой, и оттого-то они и причиняли боль. Что может ранить сильнее, чем правда о самом себе?

– Но если это мое подсознание, то почему мы здесь? Я умер?

– Нет, – фыркнул мой собеседник. – Ты самый удачливый сукин сын из всех, кого я когда-либо видел. Тринадцать лет пытаюсь тебя угробить, и все никак. Ты живучей, чем златошкурая гидра [4]4
  Златошкурая гидра – мифическое животное, от которого якобы появились на свет все чудовища. По легендам, обитает в глубинах Поглощающих Песков, находящихся на территории запретного парка Империи Южной Короны. Согласно преданиям, животное бессмертно, может существовать в самых неподходящих для жизни условиях. Ни одно оружие смертных не может убить златошкурую гидру, на которую охотилось не одно поколение храбрых воинов.


[Закрыть].

И тут я вспомнил жгучее чувство, возникшее из-за перерезанных магических артерий. Оскал огромного зверя и ослепляющую боль.

– Ты пытался скормить меня… – начал возмущаться я, но запнулся, пытаясь вспомнить, что за существо на меня напало.

– Клевета! – нарочито оскорбленно отмахнулся Райндхард, воспользовавшись заминкой. – Разве я мог? – Он хмыкнул. – Это была обычная прогулка. Я думал, ты подышишь свежим воздухом, развеешься… Кто же знал, что такой заносчивый тип, как ты, не подружится с местной фауной. Тебя даже на секунду нельзя одного оставить. Что вы не поделили с белингом? Корону Черной Империи? – Райндхард снова залился задорным смехом. Его явно веселила сложившаяся ситуация, и он не видел смысла этого скрывать.

Я до скрипа стиснул кулаки. Нельзя было показывать, что я зол, ведь это именно то, чего он добивался.

– Что произошло и почему мы в моей голове? – спросил я, с трудом проглотив рвущиеся с языка оскорбления. – А если точнее, то почему ты здесь?

– Что значит «зачем»? – Райндхард удивленно на меня посмотрел. – Сейчас же начнется самое интересное!

Я хотел было спросить, о чем он толкует, как вдруг почувствовал покалывание в кончиках пальцев, которое быстро распространялось по всему телу. Недоуменно посмотрел на свои ладони, на которых плясали золотые всполохи. Кто-то лечил мои магические артерии.

Я удивленно уставился на Райндхарда, губы которого расплылись в предвкушающей улыбке.

Тревога заерзала внутри меня, предчувствуя неприятности.

Только я собрался спросить, что он задумал, как вдруг на сознание обрушилась яркая вспышка боли, заставляя меня согнуться пополам и закричать.

Эйлиин

Оглушенная бешеным стуком собственного сердца, я быстро провела диагностику. Никаких отклонений. Но поток его магии пульсировал внутри, словно с чем-то боролся. Но с чем, Тьма побери?

Я приложила руки к грудной клетке мужчины, направляя магию к самому сердцу. Она обволокла его, защищая, но буквально через мгновение что-то незримое отторгло ее. Это что-то было посторонним и явно не имело ничего общего с нападением белинга, а значит, пробивать это что-то следовало изнутри.

Я кинулась к своему чемоданчику в поисках нужных приспособлений. Выложила на стол нож, бинты, красный карандаш с мягким грифелем, предназначенный для рисования на коже, и длинную иглу, выкованную в драконьем пламени. Использовать такую можно только один раз. Она применяется для переливания крови и исчезает при помощи уничтожающего слова, которое развеивает ее. Собственно, активируется так же, с помощью слова.

Карандашом начертила на груди мага ровный круг. Что было довольно трудно сделать, так как он хрипел и дергался, будто в лихорадке. Вслед за кругом изобразила пентаграмму и все необходимые защитные символы. Их было семь. Я все пересчитала, перепроверила положение линий и знаков, сама себе кивнула и выдохнула, мысленно готовясь к самому сложному.

Закатала рукав на своей правой руке. Взяла со стола нож, обработала его в специальном растворе, защищающем рану от необратимых воздействий. То есть рана затянется сама, если мне будет угрожать смерть или магическое выгорание. Это было, скорее, просто на всякий случай, потому что выгорание мне и так не грозило: уже очень давно отец поставил на меня магический ограничитель, который автоматически блокировал силу, когда ее оставалось слишком мало, и не позволял использовать все до капли.

Я быстро провела по руке, разрезая магическую татуировку пополам и стараясь не закричать от боли.

– Colfenta! – озвучила я слово-активатор иглы, и она тут же вспыхнула синим. После чего вытянулась, увеличиваясь в размерах, и разделилась на два острых конца, соединенных между собой трубкой.

Не медля ни секунды, я одним точным движением воткнула иглу в грудь мага, прямо в центр начерченной пентаграммы. Он издал хрипящий звук. Второй кончик иглы вошел в разрез на моей руке. Там, где сверкала магическая татуировка.

Сидящая рядом Лоренция выглядела так, словно с минуты на минуту грохнется в обморок.

Я уверенно произнесла на старом певучем наречии, которое называют мертвым языком магов:

– Моя кровь к твоей крови взывает, моя сила твою силу питает. Бери то, что даю добровольно, бери силу мою вместе с кровью. Пусть щитом и мечом твоим станут. От бед зримых и незримых спасают. А если что-то захочет тебя погубить, силы моей ему не сломить. Да будет так и так будет!

Пентаграмма и мой магический рисунок вспыхнули белым. Они светили так ярко, что казалось, можно ослепнуть. Мужчина шумно задышал, словно от бега, но в себя не приходил.

– Даже не смей сдаваться! – прошептала я, словно он нуждался в этих словах. Словно эти слова могли что-то исправить.

Моя магия перетекала в него, но это не помогало. Я с отчаяньем наблюдала, как начинает затягиваться рана на моей руке. Это значило, что я отдала слишком много силы и нахожусь почти на грани выгорания.

– Давай же, – с надеждой прошептала я.

Моя рана закрылась, отрезая подачу магии. Маг больше не шевелился и не приходил в себя.

Это должно было сработать!

Это не могло не сработать!

– Но почему… – Я судорожно ощупывала ладонями его бледное лицо.

Я больше не могла проверить его состояние, так как весь резерв отдала, а те крохи, которые остались, были запечатаны блокираторами.

Лицо мужчины осунулось, заострив черты. Темные волосы были взъерошены. Серо-зеленые глаза, которые я так надеялась еще когда-нибудь увидеть, сейчас были прикрыты. Черные ресницы и брови контрастировали с тоном лица, делая его еще бледнее. Дыхание его стало таким слабым, что казалось, с минуты на минуту и вовсе исчезнет. Я смотрела на него и чувствовала, как часть души вытаскивают раскаленными щипцами прямо из грудной клетки.

Что же делать? Что делать? Что…

Я подскочила на ноги и набросилась на чемоданчик, не вытаскивая, а скорее вытряхивая все содержимое.

– Что вы ищете? – растерянно спросила Лоренция, явно не поспевающая за переменами в моем поведении.

– Пыльцу лунной феи.

– ЧТО? – в один голос спросили лесничий и его сыновья, толкавшиеся в дверном проеме, присутствия которых я не заметила.

Я ничего не ответила, продолжая свои поиски. Повисла неудобная тишина. Такая, которую хочется скомкать и затолкать куда-нибудь подальше. Жители домика смотрели на меня, не скрывая ужаса, словно я прямо у них на глазах забралась на потолок и висела там вниз головой, как летучая мышь. Готова поспорить, они думают, что я тронулась умом.

– Но… – неуверенно протянула Лоренция, – это же сказки. – Она старалась говорить очень осторожно и мягко. Так говорят с обезумевшими людьми, которые пытаются навредить себе или окружающим.

– Ага, – ответила я, продолжая рыться в чемодане, пока не вытащила из потайного отверстия то, что искала: бархатный мешочек и маленький прозрачный пузырек с жидкостью, которая переливалась из золотого в красный, потом фиолетовый, синий, а затем снова в золотой.

Лесник и компания ахнули. Не уверена, что они поверили в то, что в моих руках заявленный ингредиент, но вид переливающейся жидкости их явно впечатлил.

Я присела рядом с мужчиной. Сохраняя последние остатки спокойствия, откупорила пузырек с жидкостью и благодаря все еще торчащей из его груди призрачной игле для переливания сделала инъекцию прямо в сердце, вылив половину содержимого пузырька. Оставшуюся половину я осторожно вылила магу в рот.

После этого развязала позолоченные тесемки на мешочке и высыпала его содержимое себе на ладонь. Невесомая темно-фиолетовая пыльца переливалась синим и блестела миллионами всполохов.

Где-то за моей спиной снова восторженно ахнули. И я бы тоже присоединилась к всеобщему восторгу, если бы только беспокойство не стискивало горло. Пыльца выглядела как звездное небо.

– Прими этот дар, ибо даю я его от чистого сердца. – Я сдула ее в бледное лицо мужчины и затаила дыхание, а вместе со мной и все, кто находился в комнате.

Казалось, весь лес, а заодно и весь мир остановился и затаенно наблюдал за развитием событий.

Это называлось «Дар последней надежды». В старых детских сказках упоминалось о даре фей, которым они награждали лишь в исключительных случаях. Например, отважных воинов, пострадавших в борьбе за справедливость, или героев, спасших волшебных животных или кого-то из волшебного народа.

Я же стала обладателем этой редкой вещицы меньше года назад. Мы собирали лечебные травы в лесу рядом с академией, когда я нашла маленькую белую голубку со сломанным крылом. Она трепыхалась, безнадежно запутавшись в охотничьей леске, и чуть не задушила саму себя. Тогда я забрала птицу и выходила. Кормила ее с ложечки и потихоньку подпитывала магией. Крыло срослось очень быстро. Я сильно привязалась к ней и безумно расстроилась, когда однажды, вернувшись в комнату, обнаружила, что голубка исчезла. Этой же ночью меня в очередной раз мучил кошмар о том, как над головой смыкается толща воды.

Пробудившись, я увидела красивую женщину, сидящую на краю кровати. Она была одета в ослепительно белый плащ, покрытый серебряной вышивкой. Кожа ее напоминала лунный свет, а длинные волосы украшали редкие лесные цветы.

– Меня зовут Далия, и я младшая сестра королевы фей из Долины Северных Цветов, – представилась девушка, тепло улыбаясь мне.

Вероятно, я должна была как-то выразить свое почтение по отношению к ней, но все, что я могла в тот момент, это ошарашенно смотреть на неожиданную гостью. Красота ее была столь ослепительна, что на ее фоне все выглядело каким-то блеклым. В том числе и я.

– У тебя доброе сердце, Эйлиин. Ты не прошла мимо чужого горя и спасла маленькое существо, нуждавшееся в помощи. Той голубкой, которую ты нашла в поле и выходила, была я.

Я изумленно раскрыла рот, не в силах поверить в услышанное, а Далия тем временем продолжила:

– Наши поступки – это семена. Сажая добро – мы получаем только самое светлое и хорошее от мира, приумножая все то, что имеем. Ты вылечила и выходила маленькую птичку, зная, что ничего не получишь взамен. Бескорыстные поступки, Эйлиин, имеют самую большую ценность. Поэтому прими мою искреннюю благодарность и запомни все, что я сейчас тебе скажу.

Я напряглась, боясь даже шелохнуться.

– Ты как целитель будешь спасать много жизней, но однажды настанет момент, когда сила твоя будет бессильна. И иссякнет она именно в тот момент, когда помощь понадобится очень дорогому для тебя созданию.

Нехорошее предчувствие закопошилось внутри, словно стая голодных мышей в поисках еды.

– Прими от меня в знак благодарности за спасение «Дар последней надежды». Это пыльца лунной феи и вода из источника света. Этот дар можно использовать только раз. Он поможет тебе тогда, когда других шансов на спасение не останется. Я дарю тебе жизнь взамен своей спасенной жизни.

Меня буквально затопила благодарность. Рвущихся наружу слов оказалось так много, что они просто-напросто застряли в горле. Однако принцесса остановила меня раньше, чем мне удалось выковырять хоть одно.

– Я хочу, чтобы ты запомнила кое-что очень важное! Каждое существо на свете заслуживает спасения, прощения и понимания. Даже те, чьи души черны, словно ночь. Знаешь, почему черный цвет именно такой? Он поглощает все цвета и не отражает их. Так и существа с черными душами: они поглощают все хорошее вокруг себя, не отдавая миру ничего взамен. Но они делают это не потому, что хотят все уничтожить, а потому что сами пусты внутри. Они отчаянно пытаются заполнить эту пустоту, у которой нет дна. Запомни, моя дорогая Эйлиин, существа с темными душами больше всех нуждаются в спасении, кем бы они ни были: магами, волшебным народом или даже богами. Даже того, кто совершает поистине зверские поступки, можно понять. У каждого своя правда. Это как смотреть на цифру шесть с разных сторон. Кто-то видит шестерку, а кто-то девятку. Все в жизни зависит исключительно от точки зрения, которую всегда можно понять. Нужно просто знать, с какого угла смотреть. Помни это, моя милая.

А теперь, затаив дыхание, я молилась всем видимым и невидимым силам помочь этому мужчине, спасшему меня тринадцать лет назад.

«Этот дар можно использовать только раз. Он поможет тебе тогда, когда других шансов на спасение не останется. Я дарю тебе жизнь взамен своей спасенной жизни», – вспоминала я слова принцессы и пыталась остановить неуемную дрожь в руках.

Кажется, я перестала дышать. И все находящиеся в этом доме перестали. И весь лес перестал. И весь город. Вся Империя. Весь мир. Казалось, даже перевозчики мертвых Арнльот и Кольбьерн остановились и молча наблюдали. Внимание всей Ланиакеи было обращено к человеку, находящемуся на грани смерти.

Умоляю… Пожалуйста.

Маг сделал судорожный вздох, а его тело изогнулось дугой.

Я облегченно всхлипнула. Лесничий и компания выдохнули и обессиленно сползли по стенам.

Мужчина распахнул глаза и, резко схватив меня за запястье, с силой дернул. Не ожидав такой прыти, я издала испуганный писк и практически повалилась на него.

Дыша будто загнанный зверь, он изучал меня затуманенным взглядом. Его глаза блуждали по моему лицу, словно пытались что-то отыскать. А после резко метнулись к выбившемуся из-за ворота халата медальону с кувшинкой и замерли. Он смотрел на медальон так пристально, словно тот был ключом к разгадкам всех тайн Ланиакеи. Затем медленно перевел вопросительный взгляд на меня. И провалился в беспамятство.

Глава 5

«После смерти душа и тело умершего существа разделяются по разным мирам: тело остается в мире живых, в то время как душа переходит в мир мертвых. Там ее забирают перевозчики душ Арнльот или Кольбьерн, чтобы отвезти во дворец богини смерти Морриган.

Арнльот передвигается на призрачной карете и забирает души тех, кто умер на суше, в то время как Кольбьерн забирает на призрачной лодке тех, кто встретил смерть в воде»

«Повествования об обители мертвых»

Эридан

Я приходил в себя очень медленно. Помещение, в котором я находился, раскачивалось из стороны в сторону, заставляя меня терять ориентацию в пространстве. Я лежу неподвижно? Или куда-то скатываюсь? А может, меня куда-то тащат?

Каждый сантиметр тела ныл так, словно меня разорвали на части, а потом заново собрали. И что, Тьма побери, с моей грудной клеткой? Ее что, пытались раздробить молотом?

Хотел было подняться, но успеха в этом не достиг. Зашипев от боли, решил пока что повременить с попытками сменить горизонтальное положение.

– Какая у тебя интересная подружка, – раздался справа знакомый ядовито-насмешливый голос.

Я со вздохом прикрыл глаза.

Честное слово, порой мне кажется, что на самом деле я умер тринадцать лет назад и попал в пыточные темницы Мэнфистериума, где моим наказанием стал Райндхард.

С огромным трудом повернул голову и тут же об этом пожалел. Комната накренилась и заплясала по кругу. Я сощурился, пытаясь то ли унять пульсирующий в висках колокольный звон, то ли сфокусироваться и собрать четыре фигуры Райндхарда в одну, как ему и полагалось.

Бог стоял у потухшего камина и с интересом рассматривал девушку. Та свернулась клубочком и, укутавшись в пальто, беззаботно спала на небольшом, видавшем лучшие дни кресле. Выглядела она очень устало и жалко. А еще как-то… знакомо. Я решил, что не стоит смотреть на нее дольше необходимого. Когда смотришь на что-то слишком долго, тебе может понравиться то, что ты видишь, а в моем случае это крайне опасно. Ибо Райндхард следил за каждой моей реакцией и был готов обрушить мне на голову беду независимо от того, кого заденет попутно.

– Ты бы видел ее вчера! – заверил Райндхард. – Вцепилась в тебя мертвой хваткой. Даже кот Шоти позавидовал бы. Я думаю, она тебя, при большом желании, и из его пасти бы вырвала. А если б ты подох, она бы догнала карету Арнльота, мчащуюся в мир Мертвых, и устроила на нее нападение.

– О чем ты? – Я скептически на него посмотрел.

– Эта девушка спасла тебя.

Я снова перевел взгляд на свернувшуюся в кресле фигуру. Она казалась такой хрупкой и беззащитной, что едва ли могла кого-то спасти.

– Ты, кстати, с ней поосторожней. – Бог указал на спящую девушку так, словно вместо нее лежала огромная ядовитая змея. – Страшная женщина! Она, между прочим, тебе в сердце во‐о-о-от такую иглу воткнула. – Он изобразил руками размер иглы. – Да, да. Именно такую, и прямо в сердце.

Бог постучал указательным пальцем по груди, на случай, если я не в курсе, где именно находится сердце.

– А ты меня пытался скормить зверю в лесу и перерезал магические артерии. У всех свои недостатки, – парировал я. – Кстати, что это было в конце? Это ведь твоих рук дело?

Я имел в виду вспышку боли, что последовала после того, как кто-то исцелил мои магические артерии.

– Конечно, моих. Кому ты еще кроме меня сдался? – отмахнулся бог. – Поставил небольшой блок на исцеление с эффектом возврата, и вся твоя восстановленная магия уходила на постоянное исцеление тела, которое то и дело возвращалось в искалеченное состояние.

Возможно, я должен был прейти в ярость или испытать хоть какое-то проявление злости, но ничего подобного не произошло. Я чувствовал себя тряпкой, которую выжали досуха и оставили на палящем солнце. Удивительное дело, я едва не умер, но мне было на это абсолютно плевать. Вероятно, где-то в глубине души я даже жалел, что этого не произошло.

Кажется, за время общения с Райндхардом я прошел все возможные стадии трансформации, начиная от излишней эмоциональности до почти полного их отсутствия. И даже в те моменты, когда эмоции рвались наружу, мне все равно удавалось сохранить их в узде. По крайней мере в большинстве случаев.

– Если хотел убить меня, то мог бы сделать это и раньше. Не было смысла растягивать это на целых тринадцать лет, – спокойно сказал я, как если бы мы говорили о каких-то изрядно наскучивших вещах.

– О, смысл в этом все же есть, но организованное представление было не для тебя, а для нее.

Я удивленно изогнул одну бровь, ожидая дальнейших пояснений.

– Мне было интересно, на что она способна. – Он присел на подлокотник кресла, в котором спала девушка. – Признаю, я чутка перестарался, но это того стоило. Ты бы видел, как отчаянно она за тебя сражалась. Давно не видел такой самоотверженности, аж прослезился, – сказал он, но на его лице не отразилось подтверждения сказанных слов. – Ты даже представить не можешь, какой туз она вытащила из рукава, чтобы спасти твою шкуру, маленький принц. Я был очень удивлен. Я был удивлен. Представляешь?

Я не представлял. Я чувствовал западню, которая вот-вот настигнет меня, и напрягся.

– Знаешь, мой позабытый принц, – взгляд Райндхарда из непринужденного стал неприятным и цепким. Таким, от которого автоматически начинаешь подозревать себя во всех происшествиях на свете, даже если ничего дурного отродясь не совершал. – Мне показалось стремление этой юной особы по отношению к тебе слегка… предвзятым.

Лежать вдруг стало как-то безумно некомфортно, словно подо мной было не сено, а груда мечей, что упирались остриями в спину.

– С чего бы это? – недрогнувшим голосом ответил я, хотя чувствовал себя далеко не так уверенно, как выглядел.

Дался мне этот фокус с трудом. Тяжело выглядеть сильным и непоколебимым, когда лежишь практически переломанный и не в состоянии подняться без посторонней помощи.

– Она сделала переливание магии, чтобы исцелить тебя. При этом ее саму от полного выгорания спасли лишь блокираторы, которые просто не дали отдать все до последней капли. В противном случае она отдала бы все не задумываясь, даже ценой собственной жизни.

Что-то внутри меня предательски сжалось в груди.

Сердце? Серьезно? У меня? Это же просто смешно.

Когда сам совершаешь чудовищные поступки, то не ждешь, что кто-то по отношению к тебе будет поступать иначе. Но оказывается, даже монстры способны ощущать трепет, если к ним проявляют доброту.

Безумно хотелось снова взглянуть на спящую девушку, но я не позволил себе этого, так как золотые глаза Райндхарда жадно изучали мое лицо. Он специально провоцировал меня, чтобы подтвердить какие-то свои дьявольские догадки или же просто найти эмоцию, которую впоследствии можно будет использовать против меня. Но его ждала неудача. Ведь все, что у меня было, я затолкал так глубоко в себя, что и сам-то едва ли когда-нибудь до этого доберусь.

Однако разговор уже накренился в сторону опасности, и следовало как-то разрядить обстановку.

– Думаю, все дело в моей невероятной красоте. – Я постарался, чтобы мое лицо не выражало ничего, кроме иронии. – Даже находясь на смертном одре, я способен очаровать женское сердце.

Бог расхохотался.

– Видимо, современные дамы не слишком-то избирательны, – заявил он.

Его слова никаким образом меня не задели. Пусть смеется и издевается надо мной сколько хочет, лишь бы ему не пришло в голову каким-либо образом навредить спасшей меня девушке. Я понятия не имел, кто она и с чего вдруг пошла на подобные жертвы, но не хотелось, чтобы ее доброта обернулась против нее же самой.

– Ты помнишь все города, по которым мы с тобой устроили наше небольшое турне длиною в тринадцать лет? – Собеседник задумчиво склонил голову набок.

– Да, – коротко ответил я.

Глаза Райндхарда заблестели, как драгоценные камни на свету, предвещая бедствие, которое разрушит мой мир. Бог сокрушенно вздохнул:

– Ох, мой дорогой принц, ну и скверная же память у бастардов. Ну ничего. – Он нежно погладил ее по волосам, и этот жест выглядел опасней, чем если бы в его руках был окровавленный топор. – Мы освежим твою память. Все самое интересное нас ждет впереди.

Его голос звучал на частоте угрозы и насилия, заставляя ощущать первобытный страх. Думаю, если его слышали птицы, то они в самое ближайшее время покинут Империю Северной Короны, массово эмигрировав на другой континент.

– Ты будешь в восторге. Обещаю, – заявил Райндхард с таким воодушевлением, что я абсолютно точно понял – в восторге я точно не буду. – А теперь спи, быстренько восстановим твои силы.

Он щелкнул пальцами, и я провалился в темноту.