Текст книги "Сулико"

Сын Ираклий был уже большой. Не зная и не помня предысторию маминого несчастья, наблюдая, как она страдает, мальчик тоже страдал. Отец его не баловал. Он любил его безмерно, но любил так, как любят многие мужчины: не выражая своих чувств, а просто проявляя заботу. Поэтому мальчик этого не ощущал: почти лишенный общения с матерью, он испытывал дефицит любви, нежности, тепла. Отец все время был занят своими проблемами, своим любимым делом – курортным хозяйством. Однажды Ираклий заявил, что его призвали в армию и через полтора месяца, после учебных занятий в воинской части, он отбывает в Цхинвал. Николай все выяснил и понял, что никакого призыва не было и сын идет в армию добровольно. Пытался его убедить, что это совсем не то, чем можно было бы заняться, но сын был непреклонен. И Николай подумал: «Его не отговорить. Пусть идет послужит, отвлечется от домашних проблем. В конце концов, мужчина должен через это пройти». Тогда еще не было серьезного конфликта в Осетии. Он и представить себе не мог, какой трагедией все это обернется.

Нино замолчала. Илья был изумлен и тронут беспредельной откровенностью, с какой девушка поведала ему самые сокровенные семейные тайны.

– Как же отец пережил все это? – осмелился спросить молодой человек. – Он кажется очень сильным, уверенным в себе и… в общем-то благополучным. Он создает впечатление человека пусть не счастливого, но вполне довольного своей жизнью. Он доброжелателен, не замкнут в себе, не обозлен на все и вся. Он любит жизнь – этого не скроешь!

– Да, в нем слишком много жизнелюбивых генов. Жизнь так захватывает его, что вытесняет скорбь по Ираклию, печаль по маме. А он скорбит и печалится – я это знаю… Но он самозабвенно любит жизнь: своих друзей, свой город, свою страну, свое детище – базу отдыха. А как он любит женщин, несмотря ни на что! Он их любит… для них, не для себя, не потребительски. Ну так, как любят цветы. Нельзя же не любить цветы! Ты не устаешь любоваться ими, и тебе вовсе не хочется их сорвать! – Нино с такой любовью говорила об отце, с такой горячностью, у нее даже дыхание перехватило.

Допустив Илью до их семейной тайны, она вдруг испугалась, что юноша примет ее отца за хладнокровного, равнодушного эгоиста.

– Я тебе сейчас расскажу одну историю. Мне ее недавно рассказал бывший шофер отца. Эта история очень характеризует папу.

И она рассказала один эпизод из жизни своего любимого отца.

Года три назад Николай Вахтангович вместе с приехавшим к нему другом прогуливались вечером по территории курорта, смотрели, что хорошо, что плохо, где совсем непорядок, расспрашивали отдыхающих. Познакомились с двумя русскими девушками, приехавшими на отдых из Подмосковья. Девушки им понравились: умные, интеллигентные, общительные, немного кокетливые, но в меру. И очень милые. И решили друзья показать этим девушкам свою Грузию: предложили дня на два поехать с ними на машине в Тбилиси, а по пути посетить другие интересные места. Сразу дали девушкам определенно понять: им от них ничего не нужно, кроме приятного общения в их компании. Мужчины поняли, что девушки очень приличные, и обещание «никакого интима» их не обидит. Два дня они уговаривали непреклонных россиянок. Убеждали, что легкой любви они при желании найдут сразу, как только выйдут к отдыхающим, что конкретно с ними они хотят совершенно другого, что дают твердое слово уважающих себя мужчин: они не посягнут на их девичью честь. Наконец девушки сдались. И компания отправилась в путешествие. Поехали уже вечером. К ночи приехали в Тбилиси. Остановились в гостинице, заказали два отдельных номера: женский и мужской. Ужинали в ресторане. Был рыбный день, стол был уставлен вкуснейшими яствами: черная икра, нежная запеченная форель, королевские креветки, разные салаты с дарами моря. Танцевали, разговаривали. Часа в три разошлись по номерам. Утром после завтрака путешествие продолжалось: прогулка по Тбилиси, Мцхета, на следующий день – Гори, монастырь Джвари. Вернулись в Боржоми к ночи второго дня. Мужчины девушек покорили. Те были поражены, тронуты, счастливы. Они уже были готовы отменить запрет относительно интима. Однако достойные грузины были верны своему слову: проводили дам до номера и удалились. Что там было потом, после путешествия, рассказчик не знал. Но за достоверность изложенного ручался: сам лично слышал разговор хозяина с другом, когда они обменивались впечатлениями от путешествия с москвичками и, улыбаясь, соглашались друг с другом, как трудно было сдерживать свою мужскую природу с такими очаровательными спутницами.

Да, «высокие отношения», – вспомнилась Илье крылатая фраза из фильма «Покровские ворота». А ведь действительно, очень все прилично и достойно.

– Я бы, наверное, так не смог, – искренне сказал Илья, взглянув на Нино с каким-то новым чувством, уже не по-дружески, а по-мужски.

– Ты не знаешь этого. Ты не можешь быть на месте отца, – мудро заметила девушка. – Нужно прожить такую жизнь.

– А я и не хочу быть на его месте. Меня очень устраивает моя жизнь. И сегодняшний день. И то, что рядом ты, моя Сулико, – неожиданно для себя возразил Илья.

Откуда, из какого подсознания выскочило, появилось это нежное грузинское слово – Сулико? Он ведь даже песни такой, всем советским людям известной, не слышал. Просто чудо какое-то! Он не знал и не мог знать, что Сулико по-грузински – «душенька». Он был уверен, что не знал этого слова и тем более его перевода. «Что-то, наверное, из прошлой жизни, – усмехнулся про себя Илья. – Может быть, я тогда был грузином?» И сам засмеялся про себя от такого предположения. Но то, что он обратился так к Нино, показалось ему определенным знаком судьбы.

– А ты покажешь мне свою Грузию? – спросил он серьезно.

– Я бы очень хотела этого. Думаю, у нас будет на это время, – ответила девушка.

Они сидели в уютном кафе на берегу Тбилисского моря.

– Тогда сразу и начнем, мой милый гид. Тбилисское море – это что такое: озеро, водохранилище? Я здесь первый раз, и мне нравится.

Действительно, здесь было неплохо: чудесный вид на скалы, песчаный пляж, много кафе и ресторанов, прокат катамаранов и лодок. Вдали виднелся яхт-клуб.

– Когда-то здесь находилось несколько соленых озер, однажды, лет пятьдесят назад, во время половодья их затопило водой из реки Иори. Его длина 9 км, и оно очень глубокое – в некоторых местах глубина до 45 метров, – оживленно начала свой рассказ Нино.

– Ого! Так здесь можно утонуть, тебя и не найдут. И потом, откуда такие точные познания? – заметил Илья.

– Утонуть можно где угодно. Не беспокойся: здесь работают отличные спасатели, – успокоила Нино юношу и неожиданно рассмеялась. – Оглянись.

Илья увидел за спиной небольшой стенд, где крупными буквами были перечислены все основные характеристики местного водоема.

– Ах я легковерный! – весело воскликнул Илья. – Думал, что ты так много знаешь. А ты просто умеешь читать!

Нино была в легком шелковом платье нежного серо-голубого цвета, которое очень гармонично сочеталось с ее такого же цвета глазами и темно-русыми волосами. Многие мужчины задерживали на ней свой взгляд. Илья подивился, почему у нее, грузинки, голубые глаза и почему она не яркая брюнетка.

– Ты тоже поддерживаешь этот миф, что грузины должны быть черноглазыми брюнетами, – засмеялась она. – Ты знаешь, сколько народностей населяет Грузию: аджарцы, имеретины, картлийцы, кахетинцы, джавахи – их всех и не сосчитать. У каждой свои особенности речи: сван говорит медленно, имеретинец певуче, кахетинцев отличает не в меру взрывной тембр. Но внешностью все мы отличаемся очень незначительно. Все мы – грузины. И настоящий породистый грузин – русый и вовсе не черноглазый. Таким был Ираклий – вьющиеся светло-русые волосы и серые глаза…

– А ты помнишь своего брата? – спросил Илья. – Каким он был человеком? Ты его очень жалеешь?

– Очень, – ответила девушка. – И время не лечит. А был он очень добрым. Настоящим старшим братом.

Нино рассказала, как однажды они с братом, совсем еще детьми – Ираклий учился во втором классе, – гуляя по городу с кем-то из взрослых, решили от них убежать. Бродили по каким-то окраинам, удаляясь все дальше от дома. Очень быстро стемнело: в горах всегда темнеет мгновенно. Она испугалась. К тому же ночью стало очень холодно. Она разревелась. Брат надел на нее свою рубашку, куртку, сам шел в майке, пел ей песни, рассказывал какие-то истории, лишь бы сестренка не плакала и не боялась.

Когда их нашли, он дрожал от холода, не мог произнести ни слова. После этого он серьезно заболел воспалением легких. А Нино потом очень долго страдала, чувствуя себя виноватой. Когда брат умер, она не хотела в это верить – и не верила. На похороны не поехала – не хотела видеть его в гробу, осталась дома с няней, весь день до приезда отца ходила по дому со стеклянным взглядом. Когда он вошел, кинулась к нему вся в слезах. И он не мог и не хотел сдерживаться. Так и просидели, обняв друг друга, до ночи. Только после похорон Нино осознала, что брата нет и больше никогда не будет. «Какое страшное слово – „никогда”: абсолютная безысходность, никакого света впереди…» – думала она. У отца уже не было надежды на второго сына, а единственного он потерял. И он берег свою дочь как хрупкую драгоценность. Он снова почувствовал, как уязвима жизнь человека. И как уязвимо его счастье, благополучие. Только вчера он радуется жизни и думает, что так будет всегда. И в одночасье все рушится.

– А мама? – коротко спросил Илья.

– Она живет в своем мире. Нередко к ней возвращается память, чувство реальности: она называет нас по имени, но кто мы для нее – путается почти всегда. Я очень люблю ее, как и отца. Когда она дома, я счастлива. А отец? Он ее очень жалеет. И все. Он еще не старый, ты видишь. Он ее, конечно, никогда не бросит. Но он еще может быть счастлив с другой женщиной. Я сама ему говорила: нельзя быть одному. Дети – это совсем другое. Тебе нужна «вторая половинка». И это не предательство по отношению к маме – насколько он может, он будет с ней до конца. Бедный папа! Я не виню его за то, что с мамой произошло. Что же делать, раз так все случилось! У каждого из них была своя правда. Он ведь любил ее. И наверное, эта любовь не могла исчезнуть. Может быть, нужно время – и все вернется? Ты даже не представляешь, как я была бы счастлива… Я ведь это не от души – про другую женщину. Просто очень жалко папу – он ведь немолод, жизнь проходит.

Илья еще раз подивился мудрости этой хрупкой юной девочки.

– Но он у тебя очень красив и сейчас. Даже не лицом красив, но на него залюбуешься: достоинство, стать, спокойствие. Я не женщина, но уверен – женщинам перед ним устоять сложно.

Нино с удовольствием с ним согласилась. Потом она хитро улыбнулась и сказала:

– А завтра тебя ждет сюрприз.

Утром их ждала машина. Нино убедила отца дать им транспорт на два дня, чтобы показать гостю ее Грузию. Они вместе выбирали маршрут путешествия. Этот маршрут был тот же, по которому когда-то путешествовал отец со своим другом и очаровательными русскими девушками. «Случайно ли это? – подумала Нино. – Или та поездка запала отцу в душу как один из самых счастливых моментов в жизни?..»

За ними на отцовской машине приехал красивый молодой человек. Илья вспомнил свадьбу в Боржоми, куда их пригласили и где судьба его свела с Николаем Вахтанговичем, а потом уже и с Нино. Он вспомнил того красивого «адъютанта», сопровождавшего влиятельного владельца боржомского курорта.

– Это Резо Алларишвили, наш с папой очень близкий друг и его правая рука в работе. Без него мы просто не мыслим нашу жизнь. Он учится в строительном колледже, но рискнул два дня прогулять, чтобы выполнить папину просьбу и покатать нас по Грузии, – тихо сказала Нино про молодого человека и, подойдя, представила его Илье.

– Очень рад знакомству, – произнес формальную фразу Илья, окинув парня ревнивым взглядом.

Молодые люди уселись на заднем сиденье и всю дорогу с удовольствием общались. Присутствие Резо несколько смущало Илью, но удовольствие от поездки вскоре взяло верх, и он перестал замечать молчаливого красавца за рулем.

Сначала они приехали в Мцхету – самую первую древнюю столицу Грузии. Когда столичный титул перешел к Тбилиси, Мцхета осталась духовным сердцем страны: именно здесь впервые было принято христианство, еще в IV веке нашей эры. По современным меркам Мцхета – не город, скорее большое село, но прежнее величие и дух времени здесь нельзя не почувствовать, просто прогулявшись по улицам. В городе три древних памятника, в том числе монастырь и древняя крепость. Это все рассказал счастливым путешественникам директор музея, который по договоренности с Николаем Вахтанговичем с удовольствием поделился с молодыми людьми своей любовью к городу.

Илья спросил:

– А монастырь Мцыри – это ведь где-то здесь рядом? Он сохранился?

– О, да! Мы непременно туда проедем, это монастырь Джвари (или Святого Креста), он прямо напротив города.

И Мамука (так звали рассказчика) поведал им об этом величайшем памятнике древней грузинской архитектуры.

Монастырь Джвари стоит на горе у слияния рек Куры и Арагви. После осмотра храма, проникнутый его величием, Илья не удержался от пафосных слов:

– Так это просто визитная карточка Грузии!

– Да, и таких творений у нас немало, – с гордостью произнес Мамука.

Следующим пунктом было село Гори. Проспект Сталина, памятник Сталину, парк Сталина и музей Сталина. Тут все понятно. Музей Сталина, конечно, впечатляет: небольшой домик и – величие исторической личности «вождя народов». Посмотреть стоило.

В Вардзию поехали на следующий день. О Вардзии рассказал Резо. Ему нередко приходится возить гостей хозяина по достопримечательным местам, так что пришлось освоить новую профессию. Илья увидел и узнал про удивительнейшее сооружение: на протяжении почти километра вдоль левого берега Куры в отвесной стене горы высечено до 600 помещений: церквей, часовен, жилых келий, кладовых, бань, трапезных, казнохранилищ, библиотек! В древности это был монастырь-крепость с водопроводом, оросительной системой. Монастырь на протяжении веков подвергался разрушению землетрясениями, набегами персов, турок. Сегодня Вардзия действующий монастырь, хотя братия здесь немногочисленна – всего десять монахов, не то что в прежние века.

– Как тебе моя Грузия? – гордая и довольная путешествием, спросила Нино на обратном пути.

Илья смотрел на нее и не мог оторвать глаз: очаровательная юная грузинка в темном легком платье с ярко-зеленым шифоновым платком на груди – как же она стала близка ему за эти дни!..

– Наша Грузия, – поправил он слегка смутившуюся девушку. – Она мне всегда нравилась. А сейчас я в нее просто влюблен. – Он обнял ее, потянулся с поцелуем.

На переднем сиденье закашлялся Резо, напомнив о себе.

Оставалось два дня до отъезда Нино. Илья уже заранее начал грустить. Хотелось растянуть время, продлить каждую минуту общения с любимой.

На следующий день Нино повела его в кафе со странным названием «144». Оно находится у подножия крепости Нарикала, и к нему ведет лестница, у которой 144 ступени. У подъема на фуникулер, рядом с лестницей, толпились люди. Веселые подростки в униформе с надписью «144» раздавали всем желающим какие-то бумажки. Нино и Илья тоже взяли по листочку. Это оказались шутливые инструкции тем, кто хочет попасть в кафе: начните подъем, не забудьте сосчитать количество ступенек, переведите дух, закажите вина, кофе по-турецки, насладитесь чудесным видом на город, помашите рукой кабинкам фуникулера, пролетающим прямо у вас над головой, завернитесь в плед, не наступите на пса, свернувшегося калачиком под вашим столом, выпейте за возвращение в Тбилиси. Влюбленная пара не стала подниматься пешком, они поднялись на фуникулере. В кафе выбрали столик в конце зала с чудесным видом из окна и, никого не замечая вокруг, сидели там почти до вечера. К их столику действительно подошел вислоухий черный пес, долго оценивающе наблюдал за ними, несколько минут посидел, уютно притулившись к ножке стола, потом поднялся и нехотя побрел в другой конец зала. Третий лишний, наверное, подумал он. И был прав.

– А почему ты мне ничего о себе не рассказываешь? – спросила Нино. – От папы я немного знаю о твоей семье. А ты сам расскажи: чем занимаешься и почему ты в Грузии, а не дома? Расскажи о брате. Ты с ним дружен?

И Илья рассказал ей о себе все.

Илья вспоминал свое детство, их с братом детство.

Когда тебе, сопливому пацану, всего семь лет, наличие старшего брата, который старше тебя даже на каких-то четыре года, придает тебе такой вес среди ровесников, такой статус, что определяет твою самооценку на долгие годы, накладывает отпечаток на всю твою жизнь. У Илья было беззаботное детство. Он никогда не страдал от придирок и издевательств своих сверстников. Потому что у него был старший брат, и он учился в этой же школе. И он мог, если что, подойти на перемене к обидчику своего младшего братишки и отвесить внушительную оплеуху, да еще и пригрозить: «Ну смотри, если еще раз подойдешь к Илюхе!..» А еще у Игоря было много друзей-одноклассников, которые тоже были всегда начеку в плане обеспечения безопасности его братишки. Учеба обоим братьям давалась легко, без напряжения, учителя были ими довольны, родителей в школу не вызывали. В общем, не жизнь была, а малина. Счастливое детство, одним словом.

Игорь, закончив школу, пытался поступить в университет на исторический факультет, но в самый неподходящий период, когда нужно было готовиться к экзаменам, влюбился, целыми днями и вечерами проводил со своей девушкой, и, когда пришла пора сдавать первый экзамен, он просто не пошел. Так и сказал дома: не был готов, а позориться не хотел. Илья помнит, что очень был горд за брата: что тот не стал выкручиваться, просить помощи отца, а честно и открыто признался – не готов и поступать не буду! «А я смог бы так?» – подумал он. Брат всегда был для него примером для подражания. Отец обозлился на старшего сына и, когда пришла повестка из военкомата и Игоря призвали служить в армию, не стал его отмазывать, хотя его влияния было для этого достаточно. Тяжело было принять такое решение, но так было нужно. Даже слезы и уговоры жены не заставили его это решение изменить. Игорю пришлось год служить в армии. А вернулся с твердым намерением: буду военным. На отца не обижался, даже наоборот, благодарил за возможность испытать себя и найти свое дело. Без особых усилий, уже осознанно, поступил в высшее военное училище в Рязани. Там познакомился с Мариной.

Илья очень скучал по брату, часто ездил в Рязань. Он не любил звонить ему, а писал длинные письма.

У него с детства была склонность к «писательству». Его сочинения в школе зачитывали вслух. Он очень любил СЛОВО как инструмент, которым можно поработать и создать какой-то образ, сюжет, воплотить на бумаге свои мысли. Когда мысли обращаются в слова, они приобретают большую силу, значимость, весомость, и остается самое главное, а все несущественное отпадает. Именно поэтому он любил писать Игорю и получать от него ответные послания. Расставание со старшим братом очень изменило Илью: за каких-то два года он очень повзрослел, стал мудрее, серьезнее. После школы он решил поступать в Литературный институт на факультет журналистики. Сразу по окончании школы ему поступить не удалось. Год проработал в редакции одной газеты. И уже потом успешно сдал экзамены в институт. Приехал к Игорю в Рязань, счастливый, полный надежд и планов. Брат уже заканчивал академию и собирался вернуться в Москву: родители Марины продали свою дачу, добавили накопления и купили дочери с семьей небольшую двухкомнатную квартиру.

Но Илье не судьба была закончить учебу. После 1-го курса он поехал с группой своих однокурсников в Тверскую область на строительство нового молодежного комплекса и познакомился там с очень интересным человеком – молодым талантливым архитектором, энтузиастом своего дела, который заразил их строительной профессией. Архитектура, строительство, дизайн – все это очень увлекло Илью, и, вернувшись домой, он подал заявление на отчисление из Литературного института. Поступил в строительный колледж, закончил его с отличием, без экзаменов прошел на 4-й курс МИСИ на факультет «Промышленное и гражданское строительство» и через два года получил диплом.

Родители были счастливы: сын взялся за ум, будет кому продолжить дело отца. Но не тут-то было: не найдя интересной работы, Илья к новой профессии тоже охладел, и к нему вернулось увлечение журналистикой: он стал писать отдельные статьи, заметки, очерки, делал репортажи. У него это неплохо получалось, его приглашали на разовые работы в разные редакции и издательства как в Москве, так и в других регионах. В своих кругах он стал популярен, у него не было недостатка в предложениях. Именно за репортажем о шахматном чемпионате Грузии и поехал Илья в очередной раз в Тбилиси. Во всяком случае, он имел такие намерения. Но в то же время у него были большие сомнения относительно того, что такой репортаж будет. Как можно заниматься какой-то работой, приехав в божественную Грузию всего на пару недель, проживая при этом не в какой-нибудь казенном отеле, а у дяди Оси.

Еще Илья рассказал, что он так же давно знает дядю Осю, как знает своих родителей, потому что тот вместе со счастливым отцом встречал из роддома маму с маленьким сверточком в голубом одеяльце 26 лет назад. В этом сверточке был Илья. Потом, когда отца отправили в длительную командировку, и нельзя было отказаться ехать, а маме с грудным ребенком очень нужна была помощь, приехала тетя Лейла и целых два месяца жила у них: стирала пеленки, гуляла с малышом, готовила лобио, сациви и прочие вкусности для мамы. Это несмотря на то что свои две маленькие дочки остались дома (просто ей было проще: заботу о них полностью взяла на себя старшая сестра дяди Оси, причем была счастлива такой возможности, потому что души не чаяла и в брате и в племянницах).

– Я ездил в Грузию на протяжении всей своей жизни, ну так, как мои сверстники ездили летом в деревню или на дачу к бабушкам и дедушкам, – с улыбкой сказал Илья. – Знаешь, как мне все в школе завидовали! А я еще привозил красивейшие фотографии, эмоционально комментировал их… И представляешь, все в моем классе страстно полюбили Грузию! И в институте точно такая же история была: я всех заразил этой любовью. Так что не случайно мы с тобой встретились. Я не мог не полюбить тебя, моя Сулико.

– Ты никого не любил до меня? Но ведь этого не может быть, – робко сказала Нино, не уверенная в том, правильно ли она делает, задавая такой вопрос.

– А что такое любовь? Вот встречаешься с девушкой, думаешь, что счастлив и никого больше не нужно, и жизнь идет своим чередом, привыкаешь друг к другу. И вдруг – озарение, вот как встреча с тобой. И ничего уже не существует. Вот она, любовь.

– Но такое озарение может погаснуть и возникнуть новое… Или вернуться прежняя любовь… – с грустью произнесла Нино.

– Нет. У каждого человека в этом смысле есть свой лимит, – вдруг неожиданно для себя стал объяснять Илья только что открывшуюся для него простую истину. – Легкие увлеченности, когда много «сердца» не расходуется, из этого лимита забирают понемногу, и его может хватить до старости. Поэтому те, кто волочится за каждой юбкой, могут оставаться такими до самой смерти. Они не расходуют себя. Но когда была настоящая любовь, а потом вдруг свалила с ног новая, в стократ сильнее, она занимает всего тебя, все твое сердце, в этом сердце уже не будет места для кого-то другого: всё, лимит исчерпан.

– Ты был очень убедителен. Но ты не ответил на мой вопрос, – улыбнулась Нино и нежно поцеловала его.

– А тебе это нужно? – Илья обнял девушку.

Они еще долго бродили по городу, встретили какую-то подругу Нино, которая затащила их в гости и долго рассказывала о всех событиях, которые произошли с ней за полгода со дня их последней встречи. Илья ничего не слышал, ничего не понял, хотя, нужно отдать ей должное, беседа шла на русском, правда, ужасном русском. Нино из вежливости внимала, кивала головой и даже задавала вопросы, судя по их содержанию – тоже из вежливости. Потом подруга, извинившись, перешла на грузинский и стала о чем-то спрашивать Нино, явно поглядывая в его сторону. Нино, опустив голову, что-то негромко отвечала. Было видно, что разговор не был ей приятен или был просто нежелателен. Вот тут Илья действительно пожалел, что не знает языка, и твердо решил, что пора: приедет в Москву и будет искать курсы грузинского. А практики будет достаточно!

– Представляешь, в мире всего четырнадцать алфавитов, и один из них – грузинский! – как-то с гордостью сказала девушка.

– Все это только подтверждает, что грузинский язык нужно изучать, – ответил Илья и опять потянулся к девушке, как к магниту. – А мне-то без него теперь вообще никак нельзя…

Нино чуть отстранилась, она не собиралась закрывать эту тему:

– Тебе как начинающему нужно купить «Тбилисскую азбуку» Александра Флоренского. Это такой путеводитель по городу, а попутно и учебник. По нему можно постепенно запомнить грузинский алфавит. Каждой букве соответствует картинка – это или район города, например Авлабар, или исторический памятник, например Нарикала, или просто самые обычные вещи – такси, вино. Одна моя знакомая девушка купила такую азбуку для своего маленького племянника – очень интересная книжечка, как раз для тебя.

– Ты просто чудо! – проникновенно и с нежностью произнес юноша. – Как я вообще жил без тебя?

Илья уже решил, что еще раз сам наведается в Боржоми – ну что ему теперь тут делать без любимой? Заняться в конце концов работой? Но он уже выяснил, что чемпионат по шахматам перенесли на месяц. Так что успеет что-нибудь написать, обманывал он сам себя. Или нужно уезжать домой, в Москву. Он вспомнил, что давно не звонил родителям. От Вики тоже звонков уже не было. «Все-таки она умница, – подумал Илья. – Понимает, что если что-нибудь произошло и я к ней охладел, звони, не звони – ничего не изменится». Он неожиданно для себя загрустил: «Ну почему я так устроен, что не могу любить двух женщин сразу? У некоторых ведь это очень здорово получается: так и идут по жизни с двумя, а то и с тремя женщинами одновременно… Моногамия – это ведь свойственно женщинам. Почему я то не могу любить двоих?» И почти сразу понял, что задает себе вопросы риторические, то есть такие, на которые уже есть однозначный ответ. Он понимал, что не может и не хочет любить никого, кроме Нино.

Вернулись домой очень поздно. Иосиф немного укоризненно посмотрел на Илью, но ничего не сказал. Молодой человек понял тревогу дяди Оси, обнял его с улыбкой, сказал на ухо:

– Все нормально, не волнуйся. Извини, что задержались.

Илья долго не мог уснуть. Он был взволнован. Тревожили мысли о Вике. Он только пару раз ответил на ее звонки, сам ни разу ей не позвонил. Он понимал: она рассчитывает на него в плане будущего, хочет выйти за него замуж, родить от него детей. Они всегда вели себя разумно, делали все, чтобы Вика не забеременела. Но это была скорее его инициатива, она, конечно, не очень хотела быть осторожной, понимая, что беременную-то он ее не бросит и обязательно женится. Но такая нехитрая женская уловка была для нее унизительна. Она хотела Илью без всяких «отягчающих обстоятельств», просто чтобы он в один прекрасный день явился к ней с цветами и, счастливый, произнес: «Выходи за меня замуж. Я люблю тебя». Но ничего не происходило, все затянулось в этой неопределенности… И вот он застрял в этой Грузии. «Что там, медом ему намазано?» – подсознательно подозревая что-то недоброе, думала про себя девушка. Обещал ведь пригласить ее, но молчит. Может быть, что-то случилось? Ей хотелось верить, что это «что-то» не помешает их отношениям. Вика знала Илью: он не падок на женщин, на каждую юбку и красивые ножки не оглядывается. Но женское чутье подсказывало ей, что в нем огромный неизрасходованный мужской потенциал, но на нее он почему-то не распространяется. Он с ней все-таки как-то сдержан, осторожен. Не всегда, конечно: иногда его страсть и раскрепощенность в любви поражали ее. «Да, наверное, такого не может быть: я – огонь, и чтобы он тоже был таким – так не бывает, – оправдывала ситуацию Вика. – Наверное, кто-то один должен сдерживаться и сдерживать огонь любви, иначе сгоришь. Вот он и сдерживает…» Вике так хотелось верить в эти объективные вполне объяснимые причины.

«Что делать? – думал про себя Илья. – Как выйти из ситуации с Викой?» Получается, что он ее предал. Но он ведь не обещал ей жениться. Он просто не говорил «нет». «Хотя какая разница, все равно получается, что я подлец», – решил про себя Илья, и с этими мыслями погрузился в сон.

А наутро все стало ясно как белый день: Вика должна его понять – он встретил свою судьбу, и тут может быть только одно решение.

Иосиф с Лейлой с утра отправились на рынок. Они хотели устроить обед: Нино послезавтра возвращается домой, за ней приедет Резо, помощник Николая. Так что нужно посидеть, пообщаться – когда еще девочка к ним приедет?..

Илья подумал: нужно с утра съездить с Нино на море искупаться. Это займет часа три, за это время хозяева вернутся, и можно будет им помочь готовить застолье.

Илья постучался, вошел в комнату Нино, думая, что она уже давно проснулась. Девушка еще спала. Долгая вчерашняя прогулка утомила ее, к тому же она, как и Илья, долго не могла уснуть, взволнованная новыми чувствами к молодому человеку. Как только Илья вошел, девушка проснулась, увидев Илью, вся просияла.

– Как я расстанусь с тобой? – произнес он взволнованно, не смея прикоснуться к ней.

Нино на секунду задумалась, потом потянулась к нему, обняла, и все закружилось в глазах обоих…

Послышался голос Лейлы:

– Илья, Нино, где вы? Помогите разложить продукты.

Илья вошел в столовую, стал помогать Лейле. Было заметно, что он чем-то взволнован, возбужден.

– Все в порядке? Ты здоров? – спросил Иосиф, внимательно вглядываясь в юношу.

– Да, просто был один нежелательный звонок, который меня немного расстроил, – солгал Илья, произнеся первое, что пришло в голову. – А наша Нино еще спит, соня. Пойду разбужу ее.

Он влетел в спальню, стал целовать смущенную девушку. Она не сопротивлялась, только повторяла:

– Нас увидят и разоблачат, пора идти к столу.

Наконец Илья, сделав над собой огромное усилие, оставил ее:

– Десять минут на сборы. Иначе я опять приду, и тогда держись… И пусть все знают, пусть! Я ведь люблю тебя, девочка моя.

За столом Нино сидела, опустив глаза, изредка поддерживая беседу.

– Ты не заболела ли, дружок? – спросил Иосиф с тревогой. – Не вздумай. Иначе как я тебя верну твоему отцу? Скажет, непорядок: отдал дочь здоровую, возвращают больную. Придется еще неделю жить у нас, выздоравливать. – И он весело засмеялся, не придавая серьезного значения своей шутке.