Текст книги "Сага о Белом свете. Порнократия. Часть вторая"

Глава 29. Влюбленное сердце свирепствует…

«Убил паука,

и так одиноко стало

в холоде ночи»

(Масаока Шики)

«Follow your heart, but be quiet for a while first. Ask questions, then feel the answer. Learn to trust your heart… You can learn to quiet your mind too and listen to the song of your soul»122122
  Следуй за своим сердцем, но сначала помолчи. Задавай вопросы себе, затем чувствуй ответы. Научитесь доверять своему сердцу… Также можно научиться успокаивать свой ум и слушать песню своей души.


[Закрыть]

…Сергей проснулся, как всегда в пять часов утра. На сей, раз первое его осознание нового дня было заполнено ощущениями от «ласкового» минета, который ему дела его собственная дочь, его Вероника.

«Может быть, ты меня и в туалет сводишь, и после того, как я покакаю, не дашь подмыться и вылежишь?»

«А, твои женщины так делают?»

«Им это нравится!»

«Пойдем в туалет, потом ты помочишься на меня, особенно, я читала, женщина получает удовольствие, когда мужчина мочится ей на грудь. Да не беспокойся ты: я уже не твоя дочь, я – твоя женщина!»

«Ну, пошли, проверим. Вот идея возникла: я буду какать, а ты будешь сидеть на моих раздвинутых коленях, и тоже будешь какать. Сможешь?

«Я все смогу с тобой!»

Она вылизала его после дефекации и сказала:

«Из твоей прямой кишки идет такой расслабляющий приятный запах, что хочется залезть туда! Я с наслаждениями вылизала анус и прямую кишку и чуть не достала языком до простаты. Сегодня потренируюсь. Мужчине в твоем возрасте необходим регулярный массаж простаты. Лучше всего языком!»

Потом они приняли друг от друга «серебреный дождь». Когда Сергей мочился Веронике на грудь, она визжала от удовольствия. А, когда в рот, громко глотала, словно боялась упустить хоть одну каплю! Вымывшись под душем, Сергей не уступил своим привычкам и трахнул Веронику в обе полости. Она, как будто это делала давно, вылизала член и выдавила последние капли спермы. Сергея не покидало ощущение, что он с ней был давным-давно, она все знала и все умела!

«Но, должен же я, ее как-то выделить из всех женщин? Она же моя родная дочь!»

Вероника прочитала его мысли и сказала:

«А, как ты меня выделишь от всех твоих женщин? С одной стороны, я хочу все попробовать, что делает с женщинами мой изверг-отец. Но, с другой стороны, что-то у меня или не должно быть, что у них, или должно быть в большей степени! Ты думал об этом?»

«Родная! Я только об этом и думаю! Сначала я решил не резать твою попку…»

«Ну, да! Я – категорически против этого! Я хочу это почувствовать!»

«Ладно, после завтрака готовься – трахну в рану, которую сделаю на правой ягодице… Кстати, вот и решение! По-моему, я уже начал забывать, у всех женщин раны на обеих грудных железах и на обеих ягодицах. А у тебя будет только по одной на груди и на попке! Ты испытаешь это, и будешь отличаться от всех!»

«Идет! Хотя, что-то все-таки я потеряю в своем изощренном сексуальном опыте! Ты в любом случае имеешь над всеми моими женщинами, как говорят шахматисты, „качество“!»

«Я знаю! Я – твоя дочь! Но, инцест сейчас настолько распространен, что это уже не то качество!»

«В нашем случае – то качество, которое выделит тебя из всех моих женщин! Пошли завтракать, а потом подставляй свою попку под нож и член!»

«Как здорово жизнь моя складывается с родным… мужчиной!»…

…Сергей спустил в рану два раза. Специально сделал ее узкой, что надорвать членом. Вероника спустила всеми полостями бесчисленное число раз!

«Я не думала, но теперь уверена, что, как писала выдающаяся женщина начала ХХ-го века Лу Саломе, «Любое сильное половое наслаждение начинается с боли. Просто мы эту боль забываем». Ты специально сделал рану в попке уже твоего члена, чтобы я запомнила боль… Боль была, но я ее не могу вспомнить, она растворилась в наслаждении. Это чрезвычайно сильное наслаждение! Я теперь понимаю и вириги, и самоистязание, и Рахметова…

Каков, все-таки изощренно-хитрый человеческий разум! Одни истязают себя, ради Бога, другие – ради своего тщеславного «я»… А, по существу, все они мастурбируют!»

«Я об этом не думал… Делая женщинам, то, что сделал тебе, я руководствовался только одним – спонтанными поисками эндорфина, за его формулой я и приехал сюда. А, что получалось на самом деле? Женщины испытывали необычные сексуальные наслаждения. А здесь, вместо формулы эндорфина, я нашел тебя!»

«Я и есть твой эндорфин!»

«Повтори медленно, что ты сказала и смотри мне в глаза!»

«Я и есть твой эндорфин!»

«Да, это так: ты мой эндорфин. И, вполне вероятно, я встретив тебя, проживу еще лет десять, не теряя способность к творческому мышлению… Но, мне нужен эндорфин для всего человечества! Ты это понимаешь?»

«Родной, ты еще не успеваешь to put in the word свою мысль, а я уже ее знаю! У нас с тобой одна душа, как инь и янь!.. Папа, Володя был психофармакологом. Наверняка у него был молниеноснодействующий яд, и наверняка он тебе его дал… Я не буду жить после тебя ни в каком качестве. Дай мне яд!»

«Когда прилетим в Замок, ты получил четыре баснословных перстня. Не буду сейчас рассказывать, скажу, что они принадлежали двум Любовь Дмитриевнам Хорошко. Одна действительно была 100% моя жена. Ее взорвали по ошибке, покушение было на моего друга. Ее перстни перешли юной рижанке, безумно в меня влюбленной. Она поменяла все документы и стала воскресшей Любовью Дмитриевной Хорошко. Перстни от моей жены перешли к ней. Она погибла незадолго до моего решения прилететь сюда. Теперь эти перстни перейдут тебе. Цена, кстати, только, одного перстня, не знаю, возможно, что равна половине московского Кремля, но дороже Эйфелевой башни точно. Так вот, в одном перстне есть яд древней итальянской семьи. Состав яда никто не знает, обнаружить его в теле умершего человека не возможно, и противоядия нет. Ты будешь знать, в каком перстне яд и как его получить. Если же говорить о твоей жизни после моей смерти, кроме смерти со мной, у тебя есть два варианта. Твою мать и твою родню я не беру в расчет…»

«Их больше нет, родной!»

«Первый вариант, если в тебе есть талант ученого, ты останешься жить ради моего дела под руководством моей жены Светы, и будешь ее правой рукой. Если в тебе нет таланта ученого, знай, у тебя есть племянник и скоро будет племянница и сводная сестра, графиня Диана, древнего рода, древнее, чем род правящей ныне Королевы. Это она подарила все свои бесценные перстни моим женщинам. Ты уйдешь в ее семью, получишь графский титул. Захочешь, выйдешь замуж. Не захочешь, будешь жить, как захочешь. Знай, при любом повороте судьбы, ты ни от кого, ни в чем не нуждаешься! Денег и свободы у тебя на сто жизней хватит! Весь капитал семьи и вся недвижимость принадлежать мне. После моей смерти – Свете. Но, так как ты моя дочь, четверть капитала будет уже с сегодняшнего дня переведено на твое имя, при условии, что ты никогда не выведешь его из общего, „семейного“, капитала. В случае смерти моей и Светы, весь капитал будет твоим. Опять же при условии, что ты никогда никого из „семьи“ не лишишь его доли. Не спрашивай, сколько Нолей не сосчитаешь! После завтрака услышишь, какие я дам распоряжения в отношении тебя…»

…Сергей сначала позвонил Андрею и сказал, чтобы он приготовил все, необходимы документы для родной дочери Сергея, Вероники Сергеевны Хорошко, которая прилетит с Сергеем в «семью». Потом позвонил Свете, и сказал, чтобы она занялась переводом Вероники из Московского медицинского Университета в Оксфордский и Зальсбургский Университеты. И поставила в известность Владимира Петровича Сиротина. Веронику Сергей предупредил, что ей никому ничего говорить не надо, и в институт идти тоже не надо. За квартиру ее он, как за квартиру Володи будет регулярно перечислять деньги. Нужно иметь свои «углы» в России. Покупать новые квартиры – привлекать внимание. Это, если понадобится, можно сделать из Германии. Еще позвонил Лизавете и сказал, что ей предстоит поездка в Париж, а потом в Лондон с его дочерью – нужно будет показать ей Францию и Англию, а, главное, одеть ее и помочь подобрать все, что она захочет. Будет это через неделю. И, наконец, через огромный дисплей, Вероника поговорила с Дианой и Сержем. Обе леди были в восторге друг от дружки. Диана обещала устроить прием в своем дворце в честь жены Светы и двух дочерей – Вероники и Лизаветы, своего доктора, спасшего ей жизнь и честь, Сергея Васильевича Хорошко. Таким образом, наконец, Света, Вероника и Лизавета побывают в графском дворце на приеме в свою честь, Диана постарается, чтобы их приняла Королева Великобритании…

«…Ну, вот, дела улажены там, а здесь, засучивай рукава, и айда в квартиру Володи. Нет, начнешь ты не с уборки. Начнешь со сбора всех листочков бумаги, смятых, оторванных, скомканных, будешь их расправлять и класть в одну стопку, пресс найдешь. Чтобы ни одного листка не пропустила! Тщательно осмотришь стены в туалете и в ванной, короче, все, где можно шариковой ручкой или карандашом что-то написать. Возьмешь мой кодак, И будешь им фотографировать по нескольку раз любые, самые не интересные, записи, найденные на стенах. Когда все закончишь, позвонишь мне. А я пока подремлю. Секс с такой юной леди расположил меня ко сну. Да, я еще должен сделать одно дело: позвонить в лучший московский ресторан и заказать им званые обеды и ужины на две персоны в твою квартиру на все дни, которые мы будем пребывать в Москве…. Вот уже старею. Забыл, что ты квартиру арендуешь. Мы можем связаться с хозяевами, чтобы купить ее? Дай мне телефон и имена владельцев квартир. Они не собираются ее продавать? Мне они ее продадут, да еще спасибо скажут! Все, сначала я куплю эту квартиру на твое имя – Вероники Сергеевны Хорошко, теперь ты так именуешься…»

«Родной, я всегда так именовалась! Настояла при получении паспорта! Знай, я всегда была Вероникой Сергеевной Хорошко…»

«Ты, мое золотце…»

«Самоварное!»

«999 пробы!».

«Все, вот ключи, номер квартиры в левом крыле 206. Телефонную трубку не поднимай. На звонки в дверь не реагируй. У меня свои ключи. Сначала я куплю твою квартиру, а потом часа два посплю и приду к тебе. Обед уже будет здесь, в твоей квартире. Сергей заказал обед и ужин в ресторане «Малахит» и спокойно лег спать на «девичью» постель. Добавив за квартиру цену вдвое больше, чем хозяева просили за десять лет вперед, и взяв оформление на себя, Сергей по-праву спал уже в квартире своей дочери… Нет, своей самой любимой женщины на свете, рядом с которой была только Диана!..

…Он проснулся опять за минуту до оргазма.

«Как тебя трудно разбудить! Целый час бужу, уже научилась массажировать простату!»

Вместо ответа, Сергей сильно задышал, и Вероника едва успела взять член опять в рот, Сергей впихнул его в глотку, по яйца и Вероника впервые услышала, как рычат тигры! И одновременно почувствовала величайшее наслаждение от ударов струи спермы в ее глотку. Она закрыла глаза, и взяв нежно яйца одной рукой, второй начала массажировать анус.

«Ты теперь всегда будешь меня так будить?»

«Всегда!»

«Но, я просыпаюсь, где бы я ни был, ровно в пять часов по московскому времени!»

«Значит, мне придется или просыпаться в четыре часа, или ловчее делать минет! Кстати. То, что я скажу, не обсуждается: я всегда буду спать в Замке с тобой и остановлюсь в твоей комнате!»

«Я тоже так думаю. Но, мою прекрасно разрисованную комнату с музыкой Корелли и Вивальди взяла Лариса после смерти Любы старшей. Я живу в ее комнате, а это магаднские этюды и никаких эротических сильных сцен!»

«Магаданская комната пусть будет для гостей…. Дама поймет и переедет в свою комнату, а я с тобой в твою»

«Хорошо, но, там крутая эротика и, когда приезжать будет Света, нам придется заниматься любовью втроем!»

«Ménage à trois… Что ради любимого не сделаешь? Научусь лесбийской любви у твоей жены!»

«Скорее, любить меня вдвоем!»

«А, она не будет против?»

«Против, чтобы жена и дочь трахались с мужем и отцом, и периодически облизывали бы друг другу клиторы? Конечно, нет! Это воспримется ею как изюминка!»

«Улажено! Я навсегда поселюсь с тобой, где периодически будем принимать твою жену… Мне, действительно многому придется у нее учиться… Но, сразу предупреждаю, спать с тобой и Лизаветой я никогда не буду!»

«Не будешь, обещаю!»

«Ну, как дела в квартире Володи?»

«Все листочки собраны и под прессом. Я их положила под Мефистофеля…»

«Мефистофеля? Как ты умудрилась сдвинуть такую громадину с места?»

«Я у тебя сильная женщина… И сфотографировала несколько каракуль в туалете и ванной. Остальные стены, и даже на лоджии, от следов шариковой ручки и карандаша чисты. А, вот бумаги скомканной получилось около четырех альбомов. И все листы почти полностью исписаны. Расправляя, я поняла, что это то, что ты ищешь! Ключевые слова: феназепам и эндорфины…»

«Ты не шутишь?»

«Родной, я уже „в теме“!»

Зазвенел звонок в дверь.

«Иди, открой свою квартиру, она уже твоя, пусть на кухне поставят обед, мы разберем. Ужин заказан на 22 часа»…

«Life is a whirlwind of many opportunities. Choose to embrace all of them in deepest gratitude. Learn to forgive yourself and honour the heart that beats within you, as well as the head that rests on your shoulders. Learn how to believe in people again and not be judging or cynical to various beliefs…

…We are all of one light on this one Earth, and loving humanity makes all the difference»123123
  Жизнь – это вихрь множества возможностей. Выбирайте любое из них в глубочайшей благодарности. Научитесь прощать себя и чтить сердце, которое бьется в вас, а также голову, которая лежит на ваших плечах. Узнайте, как снова верить в людей, в которых разочаровались, а не судить или цинично относиться к их убеждениям, которые вас раздражали и оттолкнули от них…
  …Мы все являемся одним светом на этой Земле, и человечество имеет одно предназначение…


[Закрыть]

(Michelle Cruz-Rosado)

Глава 30. Меч не короче жизни злодея и друга

«Утро одного из дней девятого месяца второго года Тэмпо. В общественной бане „Мацуною“ на улице Доботё в Канда с самого утра, как всегда, многолюдно. „Общественная баня… Здесь все смешалось: песнопения в честь богов и молитвы буддам, любовь и непостоянство…“ Эта картина, которую изобразил несколькими годами ранее Сикитэй Самба в одном из своих юмористических произведений, и по сию пору ничуть не переменилась. Вот посетитель с модной прической „бабий пучок“, погрузившись в воду, распевает утадзаймон. Другой, причесанный на манер „тёммагэ хонда“, уже вылез из воды и отжимает полотенце. Третий, с прической „ооитё“ и выбритым лбом, поливает горячей водой спину с татуировкой. Тот, что с прической „ёсибэй якко“, давно уже с завидным упорством трет лицо. Подле чана с холодной водой сидит бритоголовый монах и знай поливает себе голову. Мальчуган с прической, похожей не то на летящую пчелу, не то на стрекозу, сосредоточенно играет бамбуковой бадейкой и глиняной миской… Все эти столь не схожие между собой существа, поблескивая мокрыми, скользкими от воды телами, толпятся в тесной бане, обволакиваемые клубами густого пара и освещенные пробивающимися в окно лучами осеннего солнца…»

(Рюноскэ Акутагава. «Одержимый творчеством»)

«…Я вся в тебя, мой единственный мужчина! – Начала Вероника, приступив к обеду. – Мама рассказывала, что ты побеждал во всех математических Олимпиадах в школе, и что тебя уговаривали поступать на математический факультет, но ты, в последний момент, решил поступить на медицинский и поступил. А, математику забросил…»

«Я ее не забросил! Больше того, то, к чему ты предназначен, не даст себя забросить!..»

«Ну, это поэзия! Я подвожу тебя к весьма конкретному разговору…»

«К какому же?»

«Да, но только не падай со стула! Я знаю, как Володя нашел формулу феназепама, категорически отличную от всех бензодиазепинов, выпускаемых в капиталистических странах, и даже в Индии… И, больше того, почему он разгадал загадку эндорфинов! И, еще больше того, я ведь следила за всем, что происходит и между вами, ставшими неожиданно очень близкими друзьями, и затем, что стало с гениальным открытием Володи… Догадалась, почему Авруцкому не дали Героя Социологическая Труда и Орден Ленина… И, почему Володя вдруг, на пике своей Международной Славы, прекратил заниматься и бензодиазепимами, и эндорфинами…»

«Ты, что, нашла его исповедь в скомканных листках?»

«Нет, просто я натолкнулась на фамилию, которая все мне объяснила… Ты не думал, почему генетики не объединились с евгениками, а уничтожили фактически их по всему миру? Почему оболгали человека, который спас СССР от голода после ВОВ, я имею в виду Лысенко, и, вместе с ним, его учителя Мичурина? И, наконец, как примитивная планетарная модель атома Бора-Резерфорда закабалила квантовую механику и легко была подменена „теорией“ Эйнштейна? Ведь, не нужно быть физиком и математиком профессионалом, нужно просто немножко разбираться в двух вещах: 1) квантовая механика – это все то, что за пределами Космоса, Вселенной, нашей Галактики и т. д. 2) чтобы она „работала“, нужно просто сбросить некое табу, наложенное на всю физику „гением“ Эйнштейна о непреодолимости скорости света. И, допустить, что математик может быть бесчисленное множество. И к ним нужно относиться не больше, говоря словами Карла, чем, к руководству действием, а не как к догме!..»

«Пока, Вероника, я тебя совсем не понимаю, а, то, что ты говоришь, я, уверен, знает любой первокурсник физико-математического факультета… Наукой, как и всем, когда-то говорил лучший во Владивостоке и Приморском Крае психиатр, Гена Шевелев, распоряжаются в наше время „троечники“…»

«Ладно! Буду краткой: я знаю, как открыл формулу феназепама Володя. И, почему он начал интересоваться эндорфинами. Знаю, почему гнобили Сиротиных за их попытку найти формулу сиротонина… Больше того, я знаю, чего так боятся современные физики, до сих пор не раскрывают аферу Эйнштейна. О ней четко высказался еще отец Павел Флоренский. И сейчас, рядом, в интернете можно встретить два, взаимоисключающих утверждения об этой книги. Типа: «основное, главное произведение отца Павла Флоренского и, цитирую: «Столп утверждения истины. Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах» – сочинение П. А. Флоренского. В основном было написано в годы его второго студенчества в Московской духовной академии (1904—08). Первая редакция, под названием «Столп и утверждение Истины (Письма к Другу)» появилась в сборнике «Вопросы религии» (в. 2. M., 1908). Вторая редакция издана в виде книги «О Духовной Истине. Опыт православной теодицеи» (в. 1—2. M., 1913). Третья редакция «О духовной Истине» была защищена как магистерская диссертация, в нее не вошли главы «София», «Дружба», «Ревность» и все разъяснительные разделы. Четвертая редакция вышла под заглавием «Столп и утверждение Истины. Опыт православной теодицеи» (M., 1914). Последним прижизненным фототипическим изданием является берлинское издание 1929. Книгу следует считать юношеским произведением Флоренского».

«Слушай, Вероника, уважай своего старика: я все это знаю! Скажи одним словом, что ты нашла в скомканных листах Володи, что подействовало на тебя таким образом?»

«Фибоначчи! Ты знаешь такого математика начала Средневековья, чья математика только сейчас „кусками“ берется для решение конкретных задач, например, игре на бирже… Сережа, а почему ты на полу с крепко зажатой вилкой в руках? Я и не заметила, как ты спустился!»

«Папа! Тебе плохо?..»

Вероника бросилась к Сергею. Он смотрел на нее в упор. Зрачки его глаз были предельно сужены, как бывает у человека, напряженно обдумывающего свою мысль, или как у животного, готовящегося к прыжку на добычу! «Фибоначчи, говоришь… Это он чуть не убил Сашу, из-за которой твоя мама беременная тобой ушла от меня. И убил маму моей нынешней жены, Любу!»

«Ты не знал, что твой друг вывел формулу феназепама и эндорфина благодаря Фибоначчи?»

«Я это имя впервые услышал, поднимаясь по лестнице, а, вернее, спирали Фибоначчи в особняке бывшей католички Алисы, принявшей православие у меня на Родине. И теперь Ларисе! Ее старинный особняк оброс ужасными сказками и мистикой, и у нее, пока она со мной не познакомилась, живя одно в своем старинном и самом роскошном особняке, была одинока и несчастлива. Несмотря на то, что она красива, обаятельна и великолепный врач!»

«Ты водил туда трахать своих дам? Первые – одна, чуть не умерла, а, вторая, умерла. Я скажу тебе, как это было. Уверена, что не ошибусь… Первую, которая чуть не умерла от острой сердечнососудистой недостаточности, так, ведь, ты довел до изгороди особняка к воротам, она вцепилась руками в чугунные резные прутья ворот, ты задрал ей подол, вставил в заднице свой каменный член, и она начала умирать. Но, ты вызвал, вероятно, реанимобиль, он приехал быстро, и ее спасли… Потом ты сходил с двумя дамами и трахал их у ворот таким же образом – все прошло великолепно! Потом ты пошел с третьей, Любой, начал таким же образом ее трахать, и она со счастливым лицом, потому, что успела кончить, упала мертвой. Ты не заметил, как кончил, и не знаешь, кончили ли вы одновременно, когда она уже умирала, или ты кончил в мертвую женщину! Все так?»

«Точь-в-точь! Я еще приглашал туда своего друга, нанайского шамана Ульгучье и он, точно так, как я, трахнул там свою невесту, 16-ти летнюю нанайку и все прекрасно! Ульгучье сказал, что в этом месте „энергетическая воронка“, сходит с небес…»

«Как только приедем в Замок, мы в эту же ночь пойдем с тобой и ты трахнешь меня, как двух несчастных женщин. А, потом, мы пойдем, взяв с собой Свету, и трахнешь нас там же, так же… Я гарантирую, что в обоих случаях нам будет очень хорошо! Принцип Фибоначчи!»

«Ты хочешь, чтобы случай разрешил неприятную дилемму: Света или ты? Знай – Света мне родной человек и друг, мой последователь и моя жертва. А люблю я только тебя!»

«У меня не может быть конкуренток в отношении тебя, даже Диана, которую ты любишь, мать двоих твоих детей…»

«Так, зачем ты хочешь сыграть со Светой в „русскую рулетку“?»

«Никакой рулетки! Сначала ты убедишься, что можешь трахать там, у ворот, в той же самой позе, кого угодно. А, потом, я назову тебе принцип Фибоначчи… Кстати, я уверена, что в этом особняке вообще отброшенная „троечниками“ абсолютно иная математика… И, помогу тебе разобраться и в особняке, и в том, как с помощью Фибоначчи Володя легко нашел путь к оригинальной формуле феназепама и понял загадку эндорфинов!»

«Так, почему он убил себя?»

«Он себя не убивал. Он неудачно испытывал на себе один из принципов Фибоначчи. Он спился по ошибке. А был рядом с открытием профилактики алкоголизма!»

«Вероника! А, почему тогда он мне не признался?»

«Все очень просто: он ошибся, передоверился Фибоначчи, и, знаешь, как раковые больные, умирающие от кахексии, не видят ее у себя, так и он до последнего не видел у себя асцита!»

«А, ты знаешь, где он ошибся?»

«Знаю! Нужно найти в России начинающегося бомжа-алкоша, увезти его в Германию, и я его быстро вылечу!»

«Мужика или женщину?»

«Лучше женщину, которая перенесла белую горячку, но не старую, чтобы сердце еще не было в состоянии необратимой дистрофии. А то умрет, выздоравливая от алкоголизма от острой сердечнососудистой недостаточности. Кстати, вот тебе моя докторская будет диссертация…»

«Не будет! Пока не сможем качать эндорфины ведрами, и не сделаем переворот в реанимационной медицине, все нужно держать в тайне… Но, теперь я точно знаю, кто сдвинет с мертвой точки Владимира Петровича Сиротина, профессора единственной в мире кафедры квантовой механике и физиологии… ты, моя дочь и моя женщина!»

«…Сережа! А, как тебе больше нравится, чтобы я называла тебя „папой“ или Сережей? Или папой Сережей?»

«Как хочешь, зови. Хоть, как говорила моя мама Люба, которая на самом деле была моей родной сестрой, старше меня на 40 лет, горшком, все равно в печку не поставишь!»

«А, если я тебе скажу, что когда мысленно называю тебя „папой“, если делаю тебе минет, или ты трахаешь меня в мои „дырки“, то это меня сильно возбуждает! Значит я извращена?»

«Инцест никогда не был извращением. Извращением было сношение с родным ребенком, путем принуждения его к этому. То есть, через насилие! А, может тебе приятнее сношаться со мной, зная, что я – твой отец, чтобы избежать реальной перверсии – сознавать, что сношаешься с мужчиной, который старше тебя на 46 лет? Легче быть в половом отношении с родным отцом, чем со стариком…»

«Не напрашивайся на комплименты! Говорю тебе честно, что женщина не обращает никакого внимания на возраст мужчины, если она чувствует в нем самца! А ты, все бабы наверняка тебе это говорят, самец супер! От тебя веет такой сильной аурой, что чувствуешь ее не только душой, но и всей кожей! Уверена, что ни одна женщина перед тобой не устоит! Я знала, что ты мой отец. Но в кусты я потащила самца, который подчинил меня себе мгновенно! Я была до небес счастлива, что этим самцом оказался мой родной отец, о котором я думала и мечтала всю свою сознательную жизнь! И в Москву поехала учиться только ради тебя!»

«Ладно, еще раз тебе говорю, как скажешь, так и будет верно! Мне абсолютно все равно! Лишь бы ты меня любила и всегда хотела, как хочешь сейчас!»

«А, откуда ты знаешь, что я сейчас очень сильно тебя хочу?»

«И чувствую, как самец чувствует самку в охоте, и вижу по выражению твоих глаз, и слышу по тембру твоего голоса! Давай, сделаем это, а потом ты мне расскажешь, что обнаружила в листах Володи…»

Вероника сбросила халатик, и сильно изогнув спину, приблизила к Сергею голую попку. Она хотела что-то ему сказать, но было поздно, глаза Сергея стали желтыми, тело напряглось, он рванул молнию джинсов, и набросился на дочь! Мелькнула мысль, что и на него действует сильно, когда он сознает, что трахает родную дочь! Первый раз он снашался с Вероникой так откровенно по-звериному! Он хватал ее за волосы и сгибал ее спину до максимума, поднимая ее попку. Если член был в одной полости, то в другой была рука! Он пальцами касался шейки матки и почти вводил кулак в обе полости. Вероника кричала, стонала, просила, чтобы сильнее, глубже, бери меня, бери меня Сереженька, бери меня! Она была в сумеречном сознании, как и он! Он повалил ее на пол, вертелся с ней по полу. Оргазмов было много, и они были синхронны. Он рычал, она кричала со стонами! Хорошо, что это было днем, и в соседних квартирах, за толстыми стенами, никто этого беснования не слышал! Потом он сел на полу, широко раздвинул ноги, схватил опять ее за волосы и, всадив ей в глотку член, прижал ее к себе. Она чуть не задохнулась, ибо член ушел головкой в пищевод. Туда он долго спускал. Потом перевернув ее в позу 69, начал лизать, вылизывать полные слизи ее половые губы, анус, влагалище, она вылизывала его промежность. Они опять кончили на лица друг другу! И – растянулись, расслабленные, на полу, постепенно приходя в себя.

«Сережь! Что это было?»

«Себя спроси! Мужчиной в сексе всегда управляет женщина!»

«Я твоя женщина и я безумно тебя хочу! И сейчас тоже хочу. Хочу, чтобы ты, вывернул меня наизнанку. Утопил бы в своей сперме… Я хочу все время чувствовать твой член в себе!»

«Я тебя также сильно люблю и хочу, как ты меня… Но, давай, хотя в перерывах между сексом, работать, ради чего я приехал сюда! Кстати, мы, ведь, с тобой еще не пообедали. А уже скоро принесут ужин…»

«Я знаю! Мы любили друг друга больше четырех часов!»

«Сейчас ты займешься уборкой здесь, а я пойду и наполню ванну шампанским. Я буду купать тебя каждый день в шампанском…»

«А у меня для тебя такие сюрпризы, после которых, и после еды, ты наверняка захочешь как следует напиться виски. Только меня сильно не пои, я никогда не напивалась, и еще к алкоголю не привыкла…»

«Что за сюрпризы?»

«После ванны, еды и алкоголя… Потерпи, родной мой!»…

Сергей выпил целую бутылку виски. Вероника граммов сто. Поели они с огромным аппетитом, и уже бросали друг на друга весьма красноречивые взгляды. Тем более что сидели голыми. Только она хотела начать поражать своего отца открытиями, которые она сделала в квартире Володи, как привезли ужин. Сергей впустил парня и девушку, как был, голый. Парень не изменился в лице – и не такое видел, привозя ужины на двоих на фантастическую сумму, а, вот девчушка, лет 16, небольшая, смазливая, но, вероятно, уже вовсю сексуально просвещенная, смотрела на Сергея призывно. Сергей рассчитался с парнем и дал ему ровно столько, сколько стоил ужин, парень растерялся, но, быстро взял себя в руки, и, словно загипнотизированную членом Сергея, помощницу, буквально потащил за собой за дверь. Не прошло и полминуты, как в дверь позвонили. Сергей вернулся. На пороге стояла девчушка и сразу выпалила:

«За сто баксов отсосу, и дам анал!» Сергей решил проиграться!

«За сто баксов, я сам себе отсосу, а анальный секс мне не нравиться. Да, у тебя, небось, молочница, да еще половой герпес, коль клиентам себя предлагаешь!»

«Вы – первый, кому я себя предложила! Я – девственница, поэтому и анал предложила! Жалко денег, трахните меня бесплатно! Меня трясет, как я вас хочу! Никогда этого со мной не было!»

«Вероника! Иди-ка сюда! Есть проблема…»

Когда появилась модель совершенно голая, девчонка сильно покраснела, но не уходила.

«Вероника! Ничего, ведь, не бывает случайного, правда? Сейчас ты увидишь, как твой папа будет трахать это юное создание, сначала проверив его, на наличность молочница и герпеса… Ты, по-прежнему меня хочешь сильно?»

Девчушка кивнула головой.

«Если надумала потом бежать в полицию, и жаловаться, что я тебя изнасиловал, предупреждаю, дохлый номер…»

Сергей щелкнул пальцами и на стене появился большой дисплей, который показал все в натуре, что здесь произошло…

«Господин, да у меня и в мыслях не было куда-то бежать! Это я вас умоляю, уговариваю: трахните меня! Я вам заплачу, у меня есть сто баксов, сегодня за день заработала!»

Вероника с нескрываемым любопытством наблюдала девчонку, облокотившись о стену. Сергей посмотрел на свою дочь и на эту совсем юную девочку – как будто с разных планет, настолько прекрасная была Вероника, по сравнению с девушкой, которая не была уродиной, а была просто обыкновенной девчонкой…»

«Ну, что, раздевайся догола! Если не передумала!»

«Я не передумала! Такого мужчины, как Вы, у меня точно никогда больше не будет! Я хочу, чтобы вы лишили меня девственности, потом анал, а потом я отсосу… Сможете?»

«Папа все сможет!» – ответила ей Вероника. Девушка оказалась с характером, и на Веронику никак не реагировала!

«А, трахать тебя я буду за баксы, или бесплатно дашь?»

«Бесплатно, только все сделайте, я умоляю Вас, господин!» Девушка разделась и вопросительно смотрела на Сергея, ее всю трясло мелкой дрожью.

«Вероника, возьмешь ее за руки и будешь некрепко держать…»

«Вставай раком, выгни спину, а попку постарайся повыше поднять и расслабься… Да ты вся мокрая! Уже спустила?»

«Два раза!»

«А, если забеременеешь?»

«Сделаю аборт. Я – приезжая и снимаем с подругой комнату»

Сергей, смотрел пристально в глаза Верники, когда одним движением вставил член во влагалище девушки, потекла маленькая струйка крови…

«Руки перестали дрожать! Она хорошо расслабилась и еще два раза спустила!» – сказала Вероника. Сергей сделал с десяток быстрых глубоких фрикций, и мгновенно ввел член в анус и сразу прошел в прямую кишку, крепко прижавшись к девушке. Она застонала от удовольствия, и зашептала: