Текст книги "Сага о Белом свете. Порнократия. Часть вторая"

Глава 36. Кто бури знал, тот мудрость ценит

«Я живу, терзаньями мучим,

Мне до грани безумия – шаг.

Понять невозможно людям

Каково это, жить вот так.

Если хочется в жизни покоя,

тихих радостей манит зов,

Позабудь, что это такое —

жаждать вечности и миров.

А я вот всегда стремился

хоть малости жаждать всегда;

По чему душа истомилась,

Что ж, всё то получила она.

Я не смел никогда отступить

с пути, что своим считал —

нет, не мог отклониться с пути —

но не раз, о, не раз я упал.

Но теперь я её покидаю,

ту, что в путь испытаний меня

подтолкнула; вернуться я чаял,

Но нельзя, дорогая, нельзя.

Как загадку сношу свою долю,

тише пробую говорить, —

завяжу узлом свою волю

– не дано никому распустить.

На глаза навернутся слёзы

По задуманному в мечтах; —

Сгиньте, прочь, последние грёзы!

Отказал я себе и в слезах»

(К. Гамсун «Философские содрогания»)

…Проехались Сергей с Улей по городам. В каждом магазине Сергею пришлось врать, что «дочь перенесла тяжелую болезнь и поэтому такая худая!» Ездили в соседние города, где Улю никто не знал. В некоторых магазинах продавцы уверяли, что знают, какие размеры будут у Ули, когда она поправится и вернет свой вес, и предлагали одежду и обувь. Сергей покупал все «на вырост»! Нашли в соседнем с Замком городе приличный архитектурно-художественный колледж, судя по залам, где были выставлены работы бывших учеников и по мастерским, где Уля будет учиться. В магазинах, где одевали и обували Улю, лицо ее было спокойное. Конечно, такую одежду она никогда не видела. Никогда возле нее так не суетились и не бегали продавцы, желая угодить. Все это ей, безусловно, было приятно. Сергею словно запали в душу неожиданные сильные половые ощущения, которые он испытал с Улей. Ибо, случайно зайдя в примерочную, где она мерила нижнее белье и стояла, не успев натянуть трусики, он так сильно возбудился, что у него потемнело в глазах! Увидев это, Уля поступила очень мудро. Она подошла и прижалась к стенке и прошептала:

«Иди ко мне!»

Сергей мгновенно прижал ее вплотную к стенке и стоя, войдя во влагалище, начал ее сношать! Уля расцвела от двойного удовольствия: от того, что ей не было, как вчера, больно, а было бесконечно приятно, и от того, что она доставляет такие сильные наслаждения Сергею! Когда он кончил, она спокойно повернулась к нему спиной, и он вошел в ее прямую кишку. Спускал, прикусив губу, это же делала и Уля. Потом она встала на колени, и, облизав член, ловко отсосала ему.

«Как они быстро этому учатся?» – мелькнула мысль удовлетворенного Сергея! А Уля после каждого сношения расцветала и как будто становилась на килограмм полнее. Действительно, не прошли и сутки, а она совсем не была похожей на прежнюю забитую худышку!..

…А, вот в колледже, который показывал Сергею и Уле сам директор, после слов Сергея, что он сразу оплатит всю учебу и всех учителей, за весь период обучения дочери. И предложил материальную помочь, фактически неограниченную, на нужды колледжа. И лично на имя директора выписал чек на астрономическую сумму, сказав:

«Дочке все самое лучшее: мастерская, педагоги, и все, что нужно для учебы. В колледже обучение пять лет. Приравнивается к высшему образованию. Сергей сказал:

«Дочь должна получить образование за два с половиной года по полной программе… Используйте все современные технологии ускоренного обучения! Я готов Вам их предоставить!»

Директор робко предложил Уле изобразить волнистую линию, нарисовать человека, дерево и цветок. Уля, не отрывая карандаш от плотного листа бумаги, все это нарисовала одним быстрым движением! Знала ли она, что так мог рисовать на белом Свете только один человек: литовский художник Красаускас Стасис! Сергея познакомил с ним Роберт Рождественский, близкий друг Стасиса. Пока Роберт разливал водку на кухне и ставил закуску, Стасис нарисовал «Сергею на память» два рисунка на обыкновенных листках альбома. Когда Сергей сказал, что они помнутся, потускнеют, Стасис свернул их и положил в дипломат. Сергей думал, что Стасис обиделся. Но, на другой день Сергею принесли две дощечки, на которых Статис вырезал кончикам ножа эти же рисунки, не отрывая нож. Это были весьма эротичные рисунки! Сергей хранит их в память о великом художнике. Когда он рисовал Сергею, он уже знал, что скоро умрет, ибо у него был рак гортани…

…Директор обомлел! Потом, дрожащим голосом, он спросил Улю, может ли она назвать состав хотя бы одной краски, которой нарисована «Джоконда»?

«Аурипигмент и индиго на масле миндаля», – ответила сразу Уля.

«Ваша дочь, несомненно, талантлива. Через два с половиной года она получить диплом нашего колледжа. Я сделаю все, чтобы ее работы быстро начали выставляться в лучших европейских выставочных залах. Думаю, что очень скоро, обучаясь у нас, он будет принята в Европейский Союз художников…»

Сергей был доволен. Главная проблема была решена. Это дань памяти великого художника и члена «семьи» Натали! Потом Сергей позвонил своему автодилеру, который отвез их для покупки машины Уле. И приказал ему оформить ее на курсы вождения. Уля уже поняла, что она не с гнилым яблоком в сутки, и выбрала себе голубой Rolls Royce. Сергей тут же его купил на имя Ули Сергеевны Хорошко, и велел отправить в свой автопарк. Еще вчера, засыпая на костлявой попке Ули, он предложил ей стать его дочерью и оформить все документы. Потом принять православие на его Родине. Уля сразу согласилась. И документы уже изготавливались по всем законам ФРГ. На Родину он собирался лететь с Улей прямо на днях. Заехать в Москву, навестить Аннушку, а потом лететь к Ульгучье. Позвонив своему другу, Сергей безмерно его обрадовал своим приездом и поручил ему найти русскую крестную мать для своей новой дочери…

…Сергей позвонил человеку, по имени тоже Сергей, который должен был выполнять все его поручения, какие выполнял ранее Андрей. Этот человек был представлен Сергею самым близким другом Андрея. Сергей должен был изготовить Уле русские паспорта и прочие документы, вплоть до свидетельства о рождении Ули в Москве. В этот же день, к обеду, Сергей еще нашел в городке преподавательницу русского языка суперкласса для обучения Ули русскому языку и ознакомления ее с русской культурой. Прежде всего, с великими русскими художниками…

…Вернувшись в Замок, Сергей и Уля перед обедом, выбрали ей собственную комнату. Где она могла бы, имея все, что есть в других «комнатах», сделать себе художественную мастерскую. К счастью, такая комната нашлась с дополнительным помещением. Он сказал Уле составить полный список всего, что ей необходимо для учебы в колледже и работы в своей мастерской. На другой день по этому списку все было доставлено в мастерскую Ули. Так, в Замке, появилась художественная мастерская. Натали такой не имела!

«И, почему она мне не сказала, что художник, скульптор, архитектор должны иметь свои мастерские?» – с болью подумал Сергей, вспоминая Натали, которая подарила ему такое чудо, как Уля! После обеда Уля попросила у Сергея два часа, чтобы она покрыла краской гипсовые слепки.

«А, потом, я твоя, папочка! До самого утра!»

Уля как-то естественно и свободно перешла на «ты» с Сергеем…

…Но, через два часа встретиться им не пришлось, только через четыре. Раздался звонок от ворот Замка, и Сергей увидел у калитки… тех двух симпатичных девчушек, которые со дня осмотра прямо сказать, преследовали его. Первое, что они сказали Сергею, что ушли из монастыря, возвращаться домой им нельзя – отец убьет, и поэтому они просят его приютить их в Замке и дать им какую-нибудь работу. Они согласны на любую. Сергей тут же позвонил аббатисе, она подтвердила уход послушниц, сказав, что монашки из них никогда бы не получились, слишком «земные»! Но, главное, они были однояйцевые близняшки. Звали их Эва и Эмма. Не успел он ничего ответить бывшим кандидатам в монашки, как позвонила Света и сказала, что после приема папы, они решили рожать в Англии: настояла Диана, оказывается ей нельзя рожать в чужой стране!

«Так, что, папаша, жди нас через два месяца не раньше, когда можно будет ребеночков привезти в особняк. Соскучишься, мы будем тебе рады. Прилетай, хоть завтра. Мы, четверо беременных женщин, страшно о тебе скучаем…»

Трубку вырвала Вероника и сказала, что ей жалко его, воздержание в его возрасте нежелательно. А им можно удовлетворять его, только осторожно! Сергей воспользовался случаем и сказал, что у нее появилась еще сестренка, Уля, талантливая до нельзя художница, помощница Натали. И он занимается ее бумагами. Уля решила разрисовать все комнаты, что не успела сделать Натали. И уже раскрасила в естественный свет их телесные «части» и помогла Сергею развесить все, в том числе и бронзовые части тел. Еще он сказал, что сделал всю «семью» из гипса, и рассадил в библиотеке, как они там раньше сидели, пили ликер и курили сигары. Вероника поинтересовалась, что за Уля, и когда Сергей напомнил ей девушку с анорексией, Вероника съязвила:

«Представляю, как ты голоден! Коль на кости кидаешься!»

«Да ты ее не узнаешь, когда вернешься! Она писаная красавица, разве немножко тебе уступает… в попке! Она поистине талантлива. Это подтвердил директор колледжа архитектурно-художественного, куда она поступила…»

«Ладно, развлекайся, папочка, пока мы от тебя детишек рожать вчетвером будем! Там еще две монашки тебя, я знаю, домогаются! Кстати, я сделала открытия, которые можно считать революцией в медицине! Подумай, что я тебе скажу: я легко заменю в бизнесе тебе Клавдия! Соображай! Приеду, сдашь мне экзамен на ранний Альцгеймер, если не догадаешься! Встретимся, расскажу! Целую, люблю. И сильно хочу во все дырки! Твоя самая любимая женщина!»

«А, ты не боишься, что нас прослушивают, и записываю все разведки мира! Что же касается бизнеса Клавдия, то ты только начала, я все понял! Ты у меня самая красивая, самая желанная и бесконечно умная дочь, и моя женщина!»

«Ну и пусть вот это весь мир услышит! Ты – мой отец и мой мужчина, с которым я умру!»

«Счастливые беременные женщины звонят своему папочке, что о нем чрезвычайно соскучились…» – Это прозвучал голосок Лизаветы…

«…Завтра-послезавтра мы с Улей улетаем в Россию. Покажу ей Третьяковку, Пушкинский музей. В Питер потом, с вами. Кстати, привозите Диану с собой… Ну, ладно, после Москвы, я прилечу к вам и сам ее приглашу… Одно меня беспокоит: достанет ли мой член до шейки матки, если вводить его спереди?»

«С каких пор ты стал вводить член спереди? Костлявая попка Ули только так его принимает?»

«Ждем! Любим. Очень скучаем. Твои четыре женщины!»

И Сергей услышал четыре громких поцелуя в трубку. И повернулся к бывшим монашкам:

«Ну, только честно, что вас привело в Замок?»

«Если честно, – сказала Эва, – то это Вы!»

«Вы такой мужчина, что после Вашего посещения аббатства с Вашими друзьями, никто из девушек спать не мог!»

«Но, я что-то не помню, что Вас смотрел?»

«А, вот мы помним ваши руки и Ваш… мужской запах! Вот и сейчас мы его чувствуем, и голова кружится!»

«И, что, я должен…»

«Мы хотим Вам отдаться. Вам должно быть интересно, ведь мы девственницы!»

«А, как вы объяснили родителям, что ушли из монастыря?»

«У нас только папа. Он имеет небольшое судно в Любеке, и занимается рыбной ловлей с товарищами… дела у него, не важно, идут. Вы известны своей щедротой. Может, поможете папе купить новое судно?»

«Так, получается, что вы хотите продать мне свою девственность?»

«Что Вы, что Вы! Если мы Вам в Замке не нужны, например, в качестве прислуги, мы тут же уйдем, после того, как вы нас сделаете женщинами!»

«И будете меня шантажировать?»

«Можем поклясться на распятие, что, если мы Вам не нужны, Вы нас никогда больше не увидите! А, о папе сказали, потому, что любим его, видим, как ему нелегко. У всех его конкурентов отличные корабли и снасти, а он еще на дедовском катере в море выходит!»

«Хорошо! Пока я не знаю, что с Вами делать в Замке, но отцу я вашему, конечно, помогу. Дайте его телефон, я поговорю с ним».

После короткого разговора с Сергеем папа Эвы и Эммы стал иметь в Любеке самое мощное судно, лучшие снасти и нанял большую бригаду помощников! Каждую неделю Замок получал свежую рыбу и рыбопродукты. Некоторые из них были еще живы, когда прибывали в Замок и особняк!..

…Сергей взял бывших послушниц конечно в гинекологический кабинет. Оставив их там осваиваться, он побежал в зал, где Уля разукрашивала гипсовые части тела. Она все закончила и сидела наблюдала, собираясь звонить Сергею, чтобы он принимал работу!

«Бесподобно! Такими я их и видел!»

«Ты имеешь в виду попки или все части тела?»

«Уля! Как говорят у нас на Руси, не хами… отцу! Я тебя приглашаю на своеобразный сеанс. Сейчас я буду лишать девственности…»

«Бывших монашек? Они, у вас говорят, „достали“ меня: в какое окно не загляну, с какой бойницы не посмотрю – везде они! А, я, зачем тебе нужна! Папа, я никогда не буду лесбиянкой и бисексуалкой, хотя то и другое в наших рядах испокон веков принято… Ты же меня почувствовал, не так ли? Я – стопроцентная женщина и у меня может быть только сто процентный мужчина. Поэтому судьба нас и свела вместе! Ладно, пошли, хотя порнографические и эротические фильмы не смотрю… Только ради тебя, потом на тебе отыграюсь после ужина. Обед-то мы уже прозевали!»

«Что с девочками будем делать?»

«До приезда Вероники, она же всем заправляет в твоей „семье“, фантастически красивая леди и умна. Точь-в-точь, как Хеди Ламарр!»

«И красивее, и гениальнее моя Вероника!»

«Согласна! Хочу быть на нее похожей… Научиться давать тебе, как женщина, что не может дать родная дочь!»

«Она – может!»

«Посмотрим!»…

…В кабинете Сергей приказал девушкам раздетая догола, что они сделали с большим удовольствием, не обращая никакого внимания на Улю.

«Только не врите, я эксперт. Было что-либо с мужчинами: минет, анал?»

«Единственный мужчина, который нас касался, это Вы!»

«Тогда, по очереди залезайте на кресло, я вас осмотрю».

Первая буквально заскочила, была Эва. У нее было все в порядке. На всякий случай он взял мазки из влагалища и прямой кишки. Девушка тут же спустила! Потом он также осмотрел Эмму. И у нее взял мазки. После этого разделся догола и увидел, что Уля раздевается тоже, хотя кости пока еще торчали, и по сравнению с юными красавицами она выглядела, чуть ли не гадким утенком.

«А ты зачем?»

«Сейчас узнаешь, когда будешь шесть дырок своим буравчиком сверлить!»

Сергей поставил девушек, всех трех в свою излюбленную позу, и Эва с Эммой не успели моргнуть, как лишились девственности и облили всего Сергея слизью и из влагалища и из прямых кишок. Побывав у бывших послушниц в обеих полостях, он вошел в попку Ули, дыхание у него остановилось! Небо и земля ощущения от близняшек и Ули.

«Да, я понимаю, что имела в виду Уля, что Вероника может оказаться ей не соперницей по наслаждениям, которые она дает мне!»

Сергей не мог объяснить это. Но, после Ули, он не хотел близняшек! Конечно, чтобы не обижать девочек, он по разу в них спустил и дал каждой отсосать. Уля села на кушетку, не одеваясь, и, улыбаясь, смотрела на Сергея.

«Уля! Что нам предложить близняшкам?»

«Пока Вероники нет, я буду ими распоряжаться. Но, они мне не нравятся, во-первых, потому, что они лесбиянки и давно занимаются сексом друг с дружкой и с другими монашками. Во-вторых, они ленивы, и хотят попасть под крылышко богатенькому, не молодому мужичку, и жить припеваючи! Детей они тоже не хотят! Правильно я говорю о вас, Эва и Эмма?»

«Правильно, как вас там, Уля!»

«Да, кто-то мне сказал, что Бог меня любит. Действительно любит, второй раз за день, он это показал! Завтра в Замок к Андрею прилетают его друзья. Сколько – не знаю, но я уже сказал водителю, чтобы он их встретил на белом лимузине… Бегите сестрички в Замок, что недалеко от аббаства, еды там сколько угодно, сами себе приготовите, и приготовьтесь к встречи с русскими мужчинами! Если понравитесь, заберут с собой в Россию!»

«Ура!» – громко крикнули близняшки, и, прежде чем схватить свое белье, обратились к Сергею:

«А Вы не дадите нам хотя бы пососать еще?»

Сергей увидел, что Уля отрицательно качает головой. Через пять минут близняшек след простыл. Как доложила аббатиса Сергею, обеих ее бывших овечек увезли русские в Сибирь…

«…In love, everyone does things that hurt the other person, so there really is no «Right» and «Wrong». You just have to decide what you’re willing to forgive»138138
  …В любви все, не ведаю, причиняют друг другу боль¸ которая не сразу осознается… От этого не избавиться при всем желании. Просто нужно решить, что вы готовы простить любимому…


[Закрыть]

(Yvonne Wood)

«You only get one soul, be kind to nourish it’s passion, feed it with love, laughter & hugs. Spend alone time with it…

Always, remember, even when the memories pinch your heart. Because the pain of all your experience is what makes you the person you are now. And without your experience – you are an empty page, a blank notebook, a missing lyric…»139139
  У вас только одна душа, будьте любезны, и питайте свою страсть, кормите ее любовью, смехом и нежными объятиями…
  Всегда, помните, когда вы любите, любит только ваша душа, а не тело, как кажется. Поэтому, даже когда воспоминания о несчастной любви может разорвать вам сердце. «Несчастная любовь» – это душевная боль. Она необходима, чтобы жизнь имела смысл и содержание. Без этой боли… вы – пустая страница, пустой блокнот, недостающая слов, лирика…


[Закрыть]

(Alysha Speer)

«All I wanted was to live a life where I could be me, and be okay with that. I had no need for material possessions, money or even close friends with me on my journey. I never understood people very well anyway, and they never seemed to understand me very well either. All I wanted was my art and the chance to be the creator of my own world, my own reality. I wanted the open road and new beginnings every day»140140
  Все, что я хотел, это жить так, чтобы я мог быть собой, и все будет в порядке. В моем путешествии по жизни, мне не никогда не было нужды в материальных благах, деньгах или даже близких друзьях. И, еще, я никогда до конца не понимал людей, и они, похоже, тоже не очень хорошо меня понимали. Все, чего я хотел, было моим искусством и шансом быть создателем моего собственного мира, моей собственной реальности. Я хотел каждый день видеть перед собой широкую дорогу вперед, и новые начинания на пути.


[Закрыть]

(Charlotte Eriksson)

Глава 37. Но я живу, как пляска теней…

«Когда в тоске самоубийства

Народ гостей немецких ждал,

И дух суровый византийства

От русской церкви отлетал,

Когда приневская столица,

Забыв величие своё,

Как опьяневшая блудница,

Не знала, кто берёт ее, —

Мне голос был. Он звал утешно,

Он говорил: «Иди сюда,

Оставь свой край, глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,

Из сердца выну черный стыд,

Я новым именем покрою

Боль поражений и обид».

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернился скорбный дух»

(Анна Ахматова. Осень 1917, Петербург)

…Сергей лежал с Улей в ее комнате на постели. Он был в ней. Без движения. Она чувствовала его каменный член. Знала, что стоит ей захотеть, и в нем проснется зверь, и он будет терзать ее, а она будет стонать от наслаждения. Но, стон этот будет только внешне похож на стон всех его женщин, разве, что кроме Вероники! Ибо, Уля стонет, когда Сергей в ней, от наслаждения, которое она дает ему! От чувства этого, она сама утопает в наслаждении… Сергей лежал на ней и рассматривал ее. Прошло всего чуть больше недели. Под ним лежала прекрасная, молодая женщина. Да, женщина, хотя ей не исполнилось еще и 17 лет! Она почти набрала свой вес и даже стала как будто выше ростом. Она чем-то напоминала ему красавицу дочь. Но, Вероника в самых отчаяниях объятьях, всегда была собой, сильной и прекрасной. Отдаваясь отцу, он предугадывала, пусть на интуитивном уровне, малейшее его желание, которое он сам еще не осознал, и давала ему то, что он хотел. С Улей ему ничего не нужно было. Она давала ему все и сразу, как только он входил в нее. Стоило ей взять головку его члена в прекрасный, ставший пухлым, рот, как он уже был целиком в ней! Она наполняла его, наполняясь им!

«У меня никогда не будет соперницы. Тебе никогда не захочется, как со своими прекрасными женщинами, ставить меня попкой к попке! Войдя в меня, ты не захочешь никакую другую женщину! Только Вероника могла бы быть моей соперницей. Она дает тебе себя, так как я. Но, она дает. А я не даю. Ты входишь в меня и я вся твоя! Мы очень похожи с твоей дочерью, но она – твоя дочь! И это не позволит ей быть моей соперницей. И, еще, она поторопилась забеременеть! Теперь она еще дальше будет от тебя. Ибо ее чрево узнает другого мужчину. Конечно же, она родит сына! И, этот другой мужчина будет касаться своими руками и губами ее груди! Мое чрево никогда не узнает другого мужчины, даже если ты умрешь сейчас, а я проживу сто лет! Моей груди никто никогда не коснется. Все мои врачи будут только женщины… А, Веронике это все равно! Врач для нее существо бесполое. Но, это, ведь, не так! И наша плоть это знает…»

«…Но, родной, есть то, что я не сделаю для тебя. То, что легко могут сделать твои женщины: Диана, Света, Лиза и, конечно, Вероника. Умереть вместе с тобой! Знай, что Вероника, даже если у нее будет еще ребенок, все равно умрет с тобой. А я не умру и буду жить за тебя! Разница здесь не в том, что она твоя дочь, а я нет. Разница в том, что она – математик. Она ничего не имеет и не может иметь. Кроме тебя! Ты для нее единственное, что не надо ни вычитать, не прибавлять, ни умножать, ни делить. Тебя не будет, ей не чем будет жить. Я – творец. Я создаю. Это мое пребывание в жизни. Я – Камилла Клодель. И какое счастье, что ты не Роден! Для тебя я просто твоя женщина. Очень скоро почувствуешь, что у тебя в жизни было всего две женщины: твоя дочь и я. Мы любим тебя, как должны любить женщины. Безусловно, тебя любят, и, повторяю, скажи им, умри, умрут, даже ради твоего эксперимента и Диана, и Света, и Лиза. Но, кто такая Диана? В лучшем случае, она мать твоих детей! И она хочет много от тебя детей. Успеешь – сделай ей еще пару человечков. Кто такая Лиза? Гениальная летчица, кстати, все твои женщины, мало того, что прекрасны, они гениальны! Во время войны она сбивала бы асов Геринга играючи, как любимые ее „учителя“ Кожедуб и Покрышкин! И еще она технарь. Она также неистово отдается тебе. Но, дать что она может? Пока ты хочешь ее, потому, что она молода. Как хотел Сашу, Любу-старшую, Катю, Одри… Сделай ей, Свете, второго ребенка. Диане четвертого. Веронике не делай. Ибо ты действительно можешь скоро умереть, а, она, повторяю, умрет с тобой и никакая сила ее не остановит! Я – художник и любящая тебя безумно женщина! Я понимаю в психологии и в твоих женщинах все. Ее ребенка будет воспитывать или Диана, или Лизавета… Моя творческая интуиция тревожно подсказывает мне, что у тебя будет еще женщина, которая тоже будет жить, пока ты будешь жить, и у нас с твоей дочерью появится настоящая соперница! Мы, любя тебя безумно, ускорим твой уход из жизни! Только бы Вероника успела открыть иные „измерения“, чтобы манипулировать ими, как на кладбище, и поместить туда твою душу вместе со своей душой и с душой, грозящей мне откуда-то, соперницы! Вероника, я и эта твоя женщина – мы все в твоей Любоньке, жене, дважды ушедшей от тебя… Вот почему – это пока я не знаю! Я обязательно напишу огромные ваши портреты и по фильмам восстановлю подлинный образ твоей жены Любы… Да, у тебя в Москве есть какая-то хранительница твоих квартир, Аннушка… Но, это не она, кто с тобой умрет!..»

«Ты кончила?»

«Нет, конечно! Только после тебя! Сам виноват, напугал меня своим наследственно отрывающимся тромбом, я вот и решила все тебе сказать, чтобы ты знал, что будет здесь, откуда ты уйдешь! Больше того, в какой части Замка мы бы с тобой ни были бы, мне сделали через все пространство Замка воздушную дорогу, по которой ровно через две минуты будет доставлен твой гроб! А в особняке ты не умрешь. Ты там будешь с Вероникой, а она сможет сдвинуть твое генетическое время назад…»

«Я хочу превратиться в тигра и порвать твою пожирневшую плоть! Не прошло и двух недель, а у тебя грудь и попка, как моей дочери, а в тебе я, как в сонном раю. У меня член от такого долго пребывания в напряженном состоянии в тебе уже отек, наверное,!»

«Ну, да, куда там…»

Не успела Уля это сказать, как глаза у Сергея пожелтели и он рванул ее за пояс и поставил раком и начал буравить ее полости! Блаженство испытывал неописуемое! А когда, откуда-то издалека слышал ее частое дыхание и стоны, начинал рвать ее тело. Струя спермы была настолько сильна, что Уля чувствовала ее давление на матку. Это было выше ее сил! Она начала просто визжать от наслаждения! Сергей перешел в прямую кишку, его зверство усилилось. Сфинктер открылся на столько, что одно яйцо вошло вместе с членом! Когда он спустил, он засунул в кишку всю кисть. Уля извивалась от наслаждения, обливая его слизью. Потом вынула сама его руку, и начала ее облизывать, а Сергей начал лизать ее половые органы, которые стали верхом совершенства! Такие бывают у одной из ста женщин! Из его семьи, такие внешние половые органы только у Вероники. Безукоризненные с анатомической точки зрения. Когда Уля или Вероника сдвигают ноги, то остается небольшая припухлость из больших половых губ, а малые полностью уходят вовнутрь, так что обнаруживается только «надрез». Любуясь ее половыми органами, он вдруг спросил Улю:

«Ты хочешь, чтобы я откусил тебе клитор, сосок и совершил половой акт в грудную железу и ягодицу?»

«Клитор и сосок не откусывай! Ты же любуешься моей красотой, а это уже будет не полная красота. А, вот сношение в грудную железу и ягодицу я хочу испытать, хотя и понимаю, что это не эстетично. Но, только завтра. За ночь я еще килограмма два наберу и будет то, что надо! Твоя сперма, как дрожжи, понимает мои телеса!»

«Хорошо! Завтра мы летим в Москву. А потом ко мне на Родину, будет крестить тебя мой друг, нанаец Ульгучье, православный монах и шаман в одном лице. После крещения он проведет для тебя обряд камлания! Тебе, как художнику, его обряд будет очень интересен. Ты потом нарисуешь ему портрет и мы подарим его сюрпризом! А сейчас пошли есть, много!

«Обязательно нарисую своего крестного отца в одеянии шамана на камлании! Хорошо, но сначала „дрожжей“!» – и Уля встала в позу, сильно выгнув спину и подняв попку. Сергей вошел сначала вниз. Как Маугли. Держал ее за попку и поражался, ни одной косточки. Попка, как Вероники – образец красоты!

«Ты, что, медитируешь? Это только первая твоя „дырка“!» – сказала Уля, и взяла его за яйца. И тут он взревел, как тигр и Уля почувствовала, как под большим напором сперма ударила в матку и вмиг заполнила вместе с ее слизью, все влагалище. Она громко застонала! А Сергей уже был глубоко в ее попке. И «рвал» ее прекрасные формы. Рычал, ему вновь захотелось что-нибудь отгрызть. С рыком спустив, он перевернул Улю на спину и начала лизать и сосать ее чудо-половые губы! Потом засунул ладонь ей во влагалище и дотронулся до матки, Она закричала:

«Не трогай матку! Я умру от наслаждения! Такое я не могу перенести!»

Сергей вынул руку из влагалища и сунул член ей в рот. А сам взял бутылку виски и всю ее опорожнил. Потом поднял Улю и понес в ванну.

«Ты хочешь устрить мне серебренный дождь»

«Нет! Открывай рот и глотай!»

Уля первый раз выпила с литр мочи, спустив при этом так много слизи из двух полостей, что ее попка поехала по ванне. Сергей оторвал ее от «болота» и сам лег туда.

«Ты хочешь сикать?»

«Еще как! До твоего литра мочи и уже сильно хотела!»

«Давай все на меня.»

Это было для нее первый раз. Она присела так эротично, что Сергей взмолился:

«Мочись быстрее, или я заткну твою дырку!»

«Дурачек! Входи, не бойся, это не помешает мне мочиться!»

И она села на его напряженный член!

«А, у меня это впервые: ты еще будешь мочиться на меня, я начинаю…»

И он взревел, спуская! А, вот для Ули это было неожиданно. Она сильно еще хотела мочиться, но начала спускать и про желание мочиться забыла. Но оргазм был такой, что ей казалось, что лопнет мочевой пузырь! Сергей понял ее состояние, и начал сосать ее мочеточник. Только спустив ему на лицо еще раз, она расслабилась на начала на лицо ему мочиться со смехом. Он лег в ванную и опять увидел ее эротичную позу!

«Повернись попкой, может менее возбуждающе выглядит?»

Она развернулась, но картина стала еще ужаснее: на него смотрели две зияющие дырки! Хорошо, что Уля успела закончить мочиться. Едва успела схватиться за края ванны, как он начал, превратившись в тигра, рвать ее плоть. Не выдержал и сильно укусил ее за задницу. Она вскрикнула и спустила… Сергей вытащил член и начал спускать ей на лицо, а она растирать сперму по лицу и груди, облизывать губы…

…Потом она вылизала его, высушила его член, не поощрив очередное возбуждение. Они, забыв про ванну с шампанским, шатаясь пошли в душ. Обмылись, уже засыпая на ходу. Уля все же выключила душ и дотащила сонного и расслабленного Сергея до постели. Легла, положила его голову себе на мягкую попку, приоткрыла рот и взяла в них яйца, язык кончиком вошел в анус. Так они проснулись ровно в пять часов утра…

…Сергею приснился странный сон, что он средь белого дня трахает Улю, как Сашу и Любу, у особняка. Поэтому, еще сонной Уле, он приказал срочно одеть приличный халат, сандалии, натянул на голое тело джинсы, на ноги тоже сандалии, и так, схватив ее, не умытую и непричесанную, потащил из Замка к особняку. Он прекрасно помнил, где смертоносные «спирали». И отвел Улю подальше от них. Было 20 минут шестого. Еще в округе все спали. Уля все поняла. Она вцепилась в забор. Сергей поднял подол ее халата и с силой вонзил ей в задний проход член и начала трахать!

«Давай быстрее спускай, а то я обкакаюсь!»

Простонала Уля. Но было поздно! Сергей спускал, а Уля какала… Кончив, он оглянулся по сторонам, выбрал почище траву и, как в тайге в детстве, вытер задницу Ули травой. Траву менял раза три, пока от кала не осталось никаких следов! Уля от таких совсем неведомых ей ощущений, спустила раз пять. Слизь тоже пришлось вытирать травой. Когда эта процедура была закончена, она бросилась Сергею на шею:

«Люблю! Люблю! Люблю!.. Может вторая женщина, которая умрет с тобой и Вероникой – это я? Сейчас и на миг не могу представить жизнь без тебя! К черту творчество, если не будет тебя! Хватит давать мне противозачаточные таблетки. Сейчас примем ванну, в душе ты меня трахнешь только во влагалище: я хочу ребенка! Я хочу ребенка, твоего ребенка! Творчество никуда не денется! Ты все понял, Серега?»

Сергей посмотрел ей в глаза и сказал: да, ты действительно стала совсем другой!

«Чем ты хуже или лучше Вероники? Сегодня ты забеременеешь. Закон Фибоначчи!»

…Да, «сопротивление» уровня Фибоначчи перед беременностью Ули сменилось уровнем поддержки. Уля забеременела в душе. При этом Сергей, как самый первый раз сильно прижал ее к стенке и вошел в нее стоя. Он спустил во влагалище три раза. Даже отсасывать было нечего… Уля была безмерно счастлива. Она стала 100% женщиной. Сергей поднял трубку в душе и позвонил Веронике:

«Твоя сестра Уля забеременела! Передай всем остальным. Вечером мы вылетаем в Москву недели на полторы. Потом летим к вам. Пусть Диана что-нибудь придумает, чтобы Уля получила графский титул с наследованием…»

«Я все слышала. Королева примет твою дочь недели через три. Трубку выхватила Света: муженек! Я рада, что у нас растет семья! Я вижу, какой красавицей стала Уля! Кстати, поздравляю тебя: все мои университеты присвоили тебе степени доктора и звания профессора. Я делаю Международную Конференцию в Зимбабве. Тебе придется там выступить. Доклад я тебе напишу вместе с Вероникой. Вот его название: