Текст книги "Искательница приключений"

Евгений Дородный
Искательница приключений

© Е. Дородный

© "Литео", 2017

Расширенная аннотация

Открыв книгу молодого писателя Евгения Дородного, ты с первых страниц попадаешь в абсолютно фантастический мир, населенный, однако, вполне реальными на первый взгляд людьми. Место действия и сгущающаяся атмосфера тайны напоминают то ли мрачное средневековье, то ли загадочную планету вроде Арканара из великого романа братьев Стругацких «Трудно быть богом». Здесь отменены законы природы, здесь действуют невидимые и неведомые силы, и живой странный лес, который сам умеет защищать себя от нежелательного вмешательства, и необыкновенные герои, являющиеся буквально из воздуха… Продвигаясь дальше по сюжету, читатель попадает то в темные скандинавские мифы, то в миры Толкиена – а то и в самое современное фэнтези, столь милое молодым почитателям ролевых игр и виртуальной жизни.

Это роман о людях, которые иной раз предстают в обличье вовсе не человеческом. О нечистой силе – но в то же время о человеке во всей его многогранности; о жестокости, предательстве и подлости – но и о верности и милосердии. О стремлении к искуплению – и о невозможности раскаяния. «Искательницу приключений» можно отнести к жанру фэнтези, а можно назвать страшной сказкой для взрослых.

В центре повествования – прелестная девушка, златовласка, наделенная сколь сверхчеловеческими возможностями, столь и вполне женскими слабостями. Дерзкая, самоуверенная, лихая и в то же время нежная и ранимая, – образ героини выписан автором с нескрываемой симпатией. Кто она? Зачем пришла в этот богами забытый городок? Кого она ищет, зачем провоцирует недалеких, грубоватых жителей, которые зачастую не ведают что творят, на постоянные конфликты? На многие вопросы читатель сможет найти ответы только в самом конце книги.

В романе присутствуют очень жестокие сцены, и его лучше не читать детям. Но все они обусловлены той целью, что ставит перед собой автор, и тем посылом, с которым он обращается к своим ровесникам: гуманизм, человечность и прощение сильнее любой темной силы. Этот роман – безусловно адресован им, молодым.

Пролог

Стоило пройтись по этому городу, и в глаза бросалось отсутствие мостовых при двух – и трехэтажных каменных домах, а разреженность воздуха свидетельствовала о (рукотворной) возвышенности, поднимающей эти улицы, эти стены к небу. Каменную кладку дорог здесь заменял привозимый с берега песок: западный горизонт в этих краях принадлежал морю.

Камни зданий скреплялись известью: город заложили в эпоху, в которой не пользовались выделяющим меньше влаги вяжущим веществом. По-прежнему же покатые, с водостоками, крыши заставляли задуматься о дождливом климате, который ничуть не изменился тут, вопреки тому что за минувшие годы на юге материка стало суше и теплее.

По извилистой дороге от южных ворот можно было спуститься к причалам, к которым приставали по потолок трюма груженные строительным материалом суда, равно как и многопалубные обшитые медью транспорты с пехотинцами и офицерами, обученными вести войну на суше и море. Но заходили в порт и корабли с предметами искусства (книгами, скульптурой, живописью), поскольку, несмотря на то что город был скорее обиталищем нацеленных на завоевание умов, культура в нем ставилась едва ли не превыше всего. Настоящим полководцем считался здесь способный зрить в корень теологических, философских и экзистенциальных вопросов наряду с экономико-милитаристическими человек.

Как и следовало ожидать, гордился город своей библиотекой, чьи высеченные из скалы стены поднимались от центральной площади выше любого когда-либо построенного тут здания, и причиной тому был не только тот факт, что в библиотеке нашла себе место военная академия с бесчисленными залами, классами и покоями учеников и учителей. Жители города оставили в прошлом веру в деньги и производство, одновременно с закладкой фундамента в виде насыпи на морском берегу: они тогда уже знали, что мир принадлежит тому, кто владеет и пользуется знанием. А о меньшем, чем о власти над миром основатели города и не помышляли.

Поэтому самые разные предметы-хранители знания, начиная с высушенных на солнце и обожженных на огне глиняных табличек с начертаниями древних и заканчивая увесистыми книгами в переплете из толстой телячьей кожи, написанными уже пером и чернилами, тесно уставляли взмывающие ввысь полки, и почти всегда приходилось пользоваться длинными лестницами, чтобы достать тот или иной экземпляр. А быть библиотекарем тут означало быть уважаемым человеком, на обучение которого уходил не один десяток лет, ведь ожидалось от него больше, чем только знать, в какой секции укрывался искомый источник знания. Требовалось от библиотекаря точное представление обо всем, что собралось здесь, под четырьмя вытесанными в сером камне округлыми куполами.

Широкая площадь у библиотеки не служила местом собраний и тем более ярмарок. К этому едва ли не единственному мощенному щебнем месту относились с благоговением и не поднимали шума на его камнях ни при каких обстоятельствах. Идущему в библиотеку человеку площадь служила тихой заводью, оплотом спокойствия, в котором он оставлял судорожную лихорадку мыслей, с пренебрежением выбрасывал ее из головы. Ни разу за всю историю города не звучала тут речь оратора, и не проводилось никогда народное голосование с целью избрать правителя на суровые времена: площадь была ограждена от страстей, а вместе с ними – от амбиций излишне честолюбивых граждан и полководцев града.

Что касается самих жителей города, то одевались они в плотные одежды, которые силился продуть вездесущий ветер, плотные и крепкие по традиции: их предшественниками были одеяния воинские, а воинским одеяниями следовало служить долго, да еще и защищать своих хозяев от случайного удара. И все же штаны, рубахи, всевозможные виды женских нарядов нельзя было назвать грубыми. Пусть до пестрой цветастости в раскрасках и вычурности в покроях они не доходили, но ткались они и шились из разнообразных полотен, по природе и рукотворным образом окрашенных в мягкие цвета.

Язык горожан отличался грубоватостью и присущей ей особой красотой. Запас слов был большим и позволял многими путями описывать одну и ту же особенность одной и той же вещи, что давало возможность мастерам красноречия и словесности преподносить поистине сочные плоды устной и письменной речи в своих произведениях и выступлениях. Большая же часть граждан, даже из самых низов, читала и писала: их с детства обучили грамоте. Считалось приличествующим в городе знать больше трех языков, то есть хотя бы два иноземных в дополнение к родному, однако слова и выражения других народов, с которыми горожане имели дело, к их языку не приживались. Потомки воинов и строителей, объединенные идеей создания сильного государства, они ревностно следили за чистотой своего исконного наречия.

После захода солнца упорядоченное движение на улицах града продолжалось еще много часов, только ранним утром становилось безлюдно и тихо (шум, крики и гвалт пресекались здесь даже в дневное время, к слову, как проявления низшей природы человека); только стража несла неусыпный дозор по порядку. Городские стражи (часто – совсем молодые люди, только обучающиеся дисциплине, субординации, владению оружием и основам тактики) дневали и ночевали на улицах, подчинялись капитанам районов и служили примером для подражания мальчишкам, в свою очередь взращиваемым на культе воинов и полководцев. Реже – изобретателей-первооткрывателей.

Днем же у каждого было свое дело: с безработицей здесь покончили, считая, что она не только плодила нищету, но и приучала людей не находить применения в жизни, а человек без применения – пустышка, вредящая окружающим и себе. Другими словами, великое множество оружейных мастерских, печатных цехов и лабораторий изобретателей работали в городе с самого рассвета (а зачастую еще до зари в них оживали и трудились подмастерья), не говоря уже о простых ремесленниках, и деятелях искусства.

Но, чтобы картина не выглядела утопической, нужно сказать, что, как и в любом другом человеческом обществе, случалось тут быть несправедливости. Несправедливости между гражданами и ремесленниками, между пехотинцами и полководцами, между правящими людьми и простыми горожанами, равно как между всеми вместе взятыми. Одни несправедливости решались мирно, вторые – кроваво, а третьи так и оставались вопиющими и неразрешенными, в зависимости от противоборствующих в них сил. И хоть целью сего сочинения ставится не разрешение представленных в нем беззаконий, однако одно из них (вкупе с его последствиями) рассматривается им вплотную. Началось все далековато от центра с библиотекой и площадью, ближе к окраинам, в обычном двухэтажном каменном доме, на втором этаже которого размещались жилые комнаты. А на первом…

* * *

– С вас на восемь золотых больше. Руда оказалась лучшего качества, чем я ожидал. Пришлось растопить печь сильнее, и угля на растопку ушло порядочно. Вы должны оплатить его мне.

– Вы не надуете меня.

– Мне незачем обманывать вас, у меня воз работы.

– Он не мешает вам заработать лишних денег на человеке, которого вы не знаете.

– Помилуйте! Я возглавляю союз, в который входят пятеро мастеров и дюжина подмастерий. Нам не нужно, чтобы ваши уста принялись разносить по местам весть, будто бы мы обманываем искателей приключений.

– Только что вы добились как раз обратного, – пауза. – Аванс у вас есть, вот оставшаяся сумма. Верните оружие.

– Благодарю. Но меч не верну до тех пор, пока не получу плату за уголь. Вам следует покрыть все мои расходы.

– Тогда я забираю меч вместе с деньгами.

– Вы не сделаете этого.

– Почему же?

– Я позову стражу.

– Я позабочусь о том, что вы не выйдете на улицу.

– Я не первый год работаю с искателями приключений и знаю, что вы опасны и без оружия. Я предвидел могущие возникнуть ситуации. Спешу сообщить вам, что могу поднять тревогу, не раскрывая рта. Вам следует знать это до того, как вы наделаете глупостей.

– Вы обманываете меня.

– Вы вынудили меня. Боюсь, вы нажили себе проблемы.

В ту же секунду невысокий человек с крепкими руками беспробудно уснул, а тот, которого он признал опасным, принялся перерывать кузницу.

Опасный человек замер и повернулся, так как порог кузни перешагнули трое закованных в доспехи молодых людей.

– Спокойно, это искатель приключений. Исход схватки с ним неизвестен. Но ведь он понимает, что если тронет нас, то будет иметь дело со стражей всего города?

– Понимаю, – сказал искатель приключений голосом, звучавшим ниже, чем можно было предположить по его внешности. – Все же вам лучше уйти. Вы не получите выговор за упущенного преступника, а я покину город не спеша.

– Мы бы позволили вам уйти. Но кузнец платит за то, чтобы мы бдительнее охраняли его дело.

Поймите правильно, речь идет не о коррупции; любой другой ремесленник заслуживает защиты с нашей стороны. Пока не спутывается с искателями приключений, конфликтов с которыми мы предпочитаем избегать, – пауза. – До той поры, пока у нас есть выбор.

– А выбора у вас нет, и вы погрязли в неприятностях, дадите вы мне уйти или нет.

– Мы потеряем работу, если позволим вам уйти, и рискуем сразиться с вами, если не позволим. Поэтому, почему бы нам…

В этот момент в кузню шагнули еще двое, и соотношение сил переменилось. Пятеро стражей принялись разглядывать искателя приключений, и он знал, что причиной тому было не его дорогое снаряжение, доступное стражам разве что в мечтах да снах.

– Мы можем избежать неприятностей, если вы разбудите кузнеца и на пару с ним расскажете, что между вами произошло, – другим тоном продолжил страж. – Я почти уверен, что не правы вы, и вам придется компенсировать мастеру испуг и потерянное время работы. К слову, для вас эти деньги не имеют большого значения. Но может быть и такое, что ошибся мастер. Тогда он поставит на стол бочонок холодного крепкого пива, который мы вместе с вами с удовольствием разопьем.

– От холодного пива не откажусь. Но вам нельзя пить на посту.

– Мастер не расскажет. Пиво обойдется ему дешевле вызванных по ложной тревоге стражей.

Сразу шестеро воинов ввалились в кузницу, и в помещении стало тесно. «Одиннадцать против одного», – подумал искатель приключений. – «Принимая во внимание уровень их подготовки…»

– Прошу разбудить кузнеца, – сказал страж, старший по званию среди молодых людей.

Искатель приключений посмотрел на неподвижного мастера. И ничего не сделал.

– Разбудите кузнеца. – Ладонь в латной рукавице (как и еще десять таких) опустилась на рукоять меча. В условиях тесноты короткое лезвие этого оружия обещало быть смертоносным.

Но искатель приключений изучал доспехи блюстителей порядка. Тогда клинки с лязгом покинули гнезда.

«Они догадались, что за мной не стоит группа таких же отчаянных, как я сам. Что у меня не подписан договор с новым влиятельным работодателем, который может заступиться за меня. Они убьют меня, а прежде сделают одно отвратительное дело».

Тут взгляд искателя приключений упал, наконец, на знакомые ему ножны, и это определило его дальнейшие действия.

– Я сдаюсь, – сказал он, опустил голову и сделал шаг назад и чуть в сторону, по направлению к столу с мечом. Слух подсказал ему, что с улицы в кузницу уже протискивались еще двое воинов.

«Слишком много, чтобы обездвижить всех одним ударом».

– Нам нужно, чтобы вы разбудили кузнеца. Только-то и всего.

Но глаза старшего из стражей горели предвкушением совсем другого рода. Потом он скажет своему капитану, что искатель приключений сделал резкое движение, которое они не могли трактовать никак иначе.

– Вам нужен не кузнец. Возьмите, что хотите, и забудем обо всем, – сказал искатель приключений и расслабился, так, чтобы стражам это было хорошо видно.

Он знал, что они знали, что он знал, что сопротивляться бесполезно – слишком неравны силы, слишком мало места в кузне. Решил, что, сдавшись, смягчит их пыл. Еще он знал, что они поняли его уловку, отчего поступят намного грубее, чем поначалу задумывали, когда их стало больше, чем трое и пятеро. Конечно, стражи тут же пошли к нему. Про кузнеца забыли.

Подходя, они видели то, что собирались сделать с ним, в подробностях. И их заводило еще больше то, что он отступал и смотрел в пол.

Но когда руки стражей потянулись к искателю приключений, ибо тот уперся в стол и ему стало некуда отходить, он вдруг скрылся с тринадцати пар глаз, будто растворился в воздухе.

Стражи опешили. Затем, понукаемые старшим, выстроились в двойную шеренгу, как раз в ширину кузницы, и пошли вперед, ожидая натолкнуться на ставшее невидимым тело.

Шеренга, однако, уперлась в стену кузницы, не встретив препятствий на своем пути. Повернулась, прошла к выходу. Обратно к стене. К выходу, с запертой последними двумя вошедшими воинами дверью. Но никого не нащупала.

Искатель приключений испарился. Его физически не стало в кузне. Помимо воинов, в помещении находился теперь только коренастый человек, всю жизнь проработавший кузнецом.

Сняв рукавицу, старший из стражей крепко ударил мастера по лицу. Тот упал на пол, но не проснулся. Тогда прозвучало распоряжение отыскать в кузнице бочонок с пивом. Затем – приказ достать тринадцать кружек погрязнее.

…А за несколько домов от кузни искатель приключений шел кратчайшим путем прочь из города. Шел быстро, и люди убирались с его дороги, даже те, кто мог похвастать не самым низким положением в обществе и весомыми связями. Лишь мальчишки да девушки (особенно девушки) старались поймать его взгляд, хоть на тех и других он давно перестал обращать внимание.

Он не думал о том, что его могли преследовать: приучил себя не забивать голову мыслями, когда нужно действовать. Полагал, что если за ним погоня, то он скоро узнает об этом и будет действовать по ситуации. Жаль, что в населенных местах он не применял способных причинить вред навыков, коих у него было предостаточно!

Тем не менее взгляд искателя приключений скользил по каждому клочку улицы, прощупывал каждого человека старше и младше определенного возраста из тех, кто спешил перейти дорогу, завидев его, или, постаравшись не потерять достоинства, прижимался к стене и его пропускал. Поглядывал искатель приключений на окна и присматривался к дверям, так как мог предугадать, когда они откроются и в них возникнут готовые к бою люди. Когда край ножен на перевязи дернул своими ручонками совсем маленький (поэтому лишенный страха) мальчик, он оказался раздавленным до слез взглядом искателя приключений. Но стоит заметить, что удовольствия искателю приключений этот взгляд и его последствия не принесли.

А вот на перекрестке дорог, к которому искатель приключений скоро вышел, поверх голов горожан маячили два шлема из блестящей на солнце стали, и он повернулся и пошел назад с недовольным восклицанием про себя, ибо хозяева этих шлемов, стражи, перекрыли ему путь, когда до городских ворот оставалась всего пара кварталов. Он решил проскользнуть по другому перекрестку и не проверять реакции стражей на свое появление. К счастью, за спиной его не раздалось окриков, из чего следовало, что стражи его не заметили (либо решили не замечать).

Он быстро прошел то место на улице, где появился из воздуха на глазах у степенной пары и десятка менее заметных жителей. В тот момент, сразу после того как он возник на дороге прямо среди людей, он обвел глазами их всех и приложил палец к губам, показывая, что не поздоровится человеку, который сочтет только что увиденное им каким-то необычным, странным. Искателя приключений поняли: никто не хотел иметь дело с ним, никто не хотел, чтобы он решил, что ему в чем-то воспрепятствовали.

Ныне же степенной пары уже не наблюдалось (быстро ходят неторопливые почтенные люди, когда вдруг запахнет жареным), да и сама улица изрядно опустела, хотя и пролегала через весьма оживленную часть города. Шагая меж каменных домов практически в одиночестве, искатель приключений чувствовал себя отвратительно на виду. Пока что он не наблюдал за собой погони, но в ситуациях, когда она была возможна, он неизменно предпочитал поскорее затеряться в как можно большем количестве людей.

На перекрестке, к которому искатель приключений вышел, стражи не стояло. Он повернул и с удовольствием влился в людской поток, пошел через толпу. Проталкиваться не стал, поумерил шаг: пускай видят, что он не спешит и у него нет причин для беспокойства. Так никому и в голову не придет подумать, что всего десять минут назад он едва не сошелся с оружием в руках с городской стражей. Однако, повернув во второй раз, на следующем пересечении дорог искатель приключений налетел прямехонько на добротный латный доспех.

В своей экипировке искателя приключений нельзя было назвать легким, вот он и не удивился тому, что латник покачнулся от столкновения. Но и сам искатель приключений отступил на шаг в попытке удержать равновесие, и только когда вновь устойчиво оперся на почву под ногами, он поднял гневный взгляд на огромного даже по меркам воинов детину.

А тот вдруг добродушно поинтересовался, не ушибся ли искатель приключений (презрительная усмешка была стражу ответом), и сообщил, что они ловят беглого преступника, а у искателей приключений на такие дела нюх, посему не чует ли он того преступника поблизости?

Искатель приключений небрежно осведомился у стража об оружии беглеца, в ответ на что узнал о кинжале работы хорошего мастера, который преступник выкрал при побеге оттуда, куда его заперли после суда. Страж недоумевал, почему «этого маргинала» сразу не казнили, ведь было понятно, что стены тюрьмы не удержат его. Нет, его нельзя назвать искателем приключений, ибо он не так богат и успешен.

Здесь страж был отблагодарен, уверен, что рядом опасного для людей ничего нет, и оставлен стоять на перекрестке.

Только вот когда на дороге спустя несколько минут такого же неспешного хода возникли сразу трое высматривавших кого-то стражей, решено было во второй раз повернуть назад и не искушать судьбу. Вероятно, что если беглый убийца (а искатель приключений чуял, что тут пахло кровью) стоял на повестке дня, то на инцидент в кузнице закроют глаза. Однако годы занятия профессией научили героя сего повествования как безрассудству, так и осторожности.

Большого стража на перекрестке уже не было. Зато люди стали посматривать на искателя приключений как-то по-другому, хотя все так же старательно освобождали ему дорогу. Напряжение сгустилось в воздухе.

Перекресток, поворот, путь чист – судя по горожанам, что свободно шли в обе стороны улицы. В нескольких кварталах – городские стены; при желании можно перебросить себя через них ценой того, что к этому навыку придется не обращаться потом несколько дней. Но до этого не дойдет, ибо ворота рядом, а четыре блюстителя порядка на них – не помеха к свободе от не очень дружелюбного города. Особенно когда на твоей стороне фактор внезапности.

Но, как выяснилось, дальше и эту улицу перекрыли. Просто горожане еще не успели покинуть ее и пойти по своим делам другой дорогой. Обернувшись, искатель приключений обнаружил, что трое стражей, от которых он пошел прочь из осторожности, последовали за ним.

Это значило, что путь из города остался только один. Ох, какой неудобный и нежелательный в таких обстоятельствах! Искатель приключений нырнул в переулок.

В переулке было чисто и даже светло, хотя день клонился к вечеру и дома близко подступали друг к другу. Искатель приключений поспешил углубиться, поглядывая влево, в поисках поперечного хода, который вывел бы на перерезанную баррикадой улицу, но уже за заграждением и его стражами, однако поперечного хода не нашлось. Единственный поворот в переулке привел искателя приключений в образованный зданиями, у которых он выступал из воздуха, только по противоположную, внутреннюю сторону улицы, покинув кузницу, тупик.

Глупое положение. Вернулся туда, откуда начал. Только в худших условиях.

Идти назад было все равно что признать поражение, и гордость искателя приключений (если не сказать – гордыня) восстала против этого. Проходить сквозь стены искатель приключений не умел (и не знал способных на это даже по случайности людей, хотя и слышал время от времени смутные толки о таких деяниях). Оставалось расщепить свое тело в пространстве, собрать его по кусочкам у самых ворот, чтобы стража оторопела и дала пройти…

Но воздух в проулке вдруг запел. И в извести, точно в щели между камнями здания, перед искателем приключений задрожала стрела.

Он обернулся и обнажил клинок (звон лезвия принес ему массу удовольствия). Перед ним стояли те самые преследовавшие его три стража: они оказались достаточно зоркими, чтобы заметить, куда он повернул с улицы. Один из стражей держал короткий лук и показательно медленно накладывал на его тетиву новую стрелу.

Расстояние было слишком малым, чтобы промахнуться, пустив стрелу в стену, мимо искателя приключений. Посему напрашивался вывод, что стражам приказали доставить искателя приключений живым, и этой стрелой стражи только предупредили, что готовы использовать для выполнения приказа силу.

Искатель же приключений не хотел применять силу в ответ. Однако в условиях, когда силу собирались применить к нему, у него не оставалось выбора. И это же значило, что конфликт с городской стражей отныне пересекал черту насилия.

А трое стражников вдруг с проклятиями бросились прочь. Натренированный слух искателя приключений разобрал, как они сдавленно ругались, оттого что ошиблись. Убегая, стражи обронили несколько слов о том, что нужный им человек украл кинжал, а не меч.

Тогда искатель приключений не спеша прошел проулок в обратную сторону. Теперь он был уверен, что по всему городу искали не его, а беглого убийцу, – спасибо этому человеку за его своевременный побег. Следовательно, можно было с невозмутимым видом пройти заграждение на дороге, из-за которого он вынужден был свернуть в проулок, совершенно так, как подобает стоящему вне всяких людских порядков существу.

Стража работала хорошо: улица уже опустела, когда искатель приключений вынырнул на дорогу из тесного прохода между домами. Он беспрепятственно сосчитал оруженосцев, после чего выделил из них руководящего заслоном. Следовало медленно приблизиться к молодым людям и без нажима попросить их расступиться, в случае если они окажутся достаточно глупы, чтобы не сделать сего самостоятельно: баррикада состояла из стоявших плечом к плечу в две шеренги латников.

Их доспехи под серый цвет камней зданий контрастировали с коричневой линией дороги; искатель приключений сощурился, чтобы блики солнца на стали не слепили ему глаза, но не настолько, чтобы выглядеть беспомощным, когда приблизится к живой стене. Медленно подходить к ней могло пощекотать нервы, если бы знать, что им нужен он, но по мере сокращения расстояния в цепи не наблюдалось волнений, что подтверждало, что целью оцепления являлся другой человек.

Искатель приключений покинул отведенную простым людям боковую часть улицы и пошел по самой середине к главному из стражей. Тем самым он показывал, что скрываться ему незачем, а заодно – что он готов к противостоянию (словесному, для начала), если ему вздумают сообщить, что велено не пропускать никого. Для пущего эффекта искатель приключений пошел еще медленнее, почти вразвалочку, насколько позволила ему его неплотная комплекция.

В нескольких шагах от заслона солнце зашло за тучу; блики на латах погасли, и искатель приключений перестал щуриться. Любой из двадцати латников вблизи оказался выше искателя приключений по меньшей мере на голову, но все они потеснились, включая старшего по званию. Искатель приключений с вызовом парировал брошенные на его кожаный доспех и украшенные самоцветами ножны взгляды.

Теперь дорога из города свободно текла под ногами, словно бурая, посыпанная песком река. И прочь от постыдного случая, когда пришлось применить силу к мирному жителю. Сызнова залитые солнцем – оно выглянуло из-за облака, – каменные дома будто прощались с возмутителем спокойствия в отрасли мастеров и подмастерьев кузнечного дела. Искатель приключений без помех миновал два квартала.

До беглого преступника искателю приключений не было никакого дела. Задание, на которое он нанимался к имущему купцу, уже два дня как было выполнено, плата за него получена в целости, и ни копейки не растрачено поверх того, что уходило на каждодневные нужды, так как он умыкнул со стола кузнеца всю плату за его работу. Искатель приключений допускал, что в этих краях принято оплачивать все расходы ремесленников, но он, чужеземец, во время заключения сделки поставлен об этом в известность не был, потому требовать от него уплаты сверх оговоренного было делом бесчестным. За это мастер поплатился заработком и непредвиденными расходами.

Но поработал кузнец хорошо, ибо искатель приключений чувствовал и слышал беззвучную для уха простого человека песнь меча в ножнах. Тем самым его поход на запад через гнусные места удался. А вот впереди замаячили ворота, и искатель приключений ускорил шаг, а на тонких изящных губах его заиграла улыбка.

Заиграла и погасла, когда из толпы у ворот вынырнули одиннадцать стражей – из тех, что пришли по зову кузнеца, а за ними выскочили еще несколько человек, по всему судя – их товарищи. Не потребовалось гадать, что такое количество латников делало у выхода из города: они пошли прямо к искателю приключений с понятными ему намерениями.

Тот оглянулся. Увидел позади себя только озадаченных и слегка любопытствующих горожан. А вот на городской стене вдруг возник хлипкий юноша, будто просочился сквозь щель между дверью и косяком настенной башни.

Глаз искателя приключений вмиг определил в юноше ученика, но не первой ступени работы с энергиями и способного помешать перенестись за стены с помощью примененного сегодня навыка своим умением.

Мигом улыбка вернулась на губы искателя приключений: она всегда осветляла его лицо, когда он чувствовал опасность и хотел с ней поиграть. Сейчас появилась такая возможность, благо в устроенной стражами западне оказался непросчитанным крохотный, но грозивший в руках умелого человека превратиться в толстого и насмехающегося над глупцами зверя момент.

Искатель приключений побежал. Пока что не быстро, со знанием того, что ученик на стене разве что только тоже побежит, так как повода к применению его неокрепшего мастерства у него еще не возникло.

Так и оказалось, когда искатель приключений сместил глаза вправо, а до того ловко обогнул ведомую молодым человеком в простых белых одеждах группу стариков, вслед ему раздалось несколько гневных восклицаний. Затем позади искателя приключений вдруг раздался такой лязг, что дома, верно, подпрыгнули, – это полтора десятка стражей пустились вдогонку манящей, соблазнительной, удаляющейся трусливой спине искателя приключений.

Этот день город запомнил надолго.

Искатель приключений побежал вдоль стены не потому, что не захотел углубляться обратно в город, а потому что пожелал измотать юношу, который вряд ли, судя по его виду, уделял достаточно внимания своей физической подготовке. И все же мальчишка выдохся минутой позже, чем искатель приключений предположил: он споткнулся обо что-то на достаточно гладкой, чтобы по ней без тряски проехала колесница, стене и упал неловко, больно – насколько его падение удалось разглядеть. Когда искатель приключений посмотрел назад, он увидел, что стражи в панцирях тоже отстали, и отстали хорошо – чего добиться также входило в его намерения.

Но тут искателю приключений стало скучно и даже обидно, ибо все оказалось слишком просто.

Затем возник интерес, потому что солнце заиграло на доспехах стражей, прокладывающих себе дорогу среди людей впереди искателя приключений. Пришлось решать, переноситься за стены сейчас же или поиграть с опасностью еще? Ведь черта насилия все еще не была пересечена, а повсюду – свидетели, и они запомнят все, что увидят. А именно – что не искатель приключений первым использовал силу.

Искатель приключений подумал и решил покинуть город с достоинством. С достоинством – по своим понятиям. Он свернул влево, перед самым носом у проталкивавшихся ему навстречу стражников, и тем же легким бегом двинулся прочь от городской стены.

Вскоре до него дошло, что его преследовало слишком мало народу и что двигались они, при всем пыле своем, слишком медленно, невыносимо медленно, чтобы он воспринял их всерьез. Большая часть стражи занималась все-таки беглым преступником, а по душу искателя приключений отрядили более чем скромную силу.

Его это не порадовало. Ему захотелось привлечь к своей персоне больше внимания. Одна из худших черт этого искателя приключений заключалась в том, что, когда он заводился, для него не существовало дороги назад. И он прекращал в полном смысле этого выражения мыслить последовательно и логически обоснованно.