Текст книги "Дарю вам этот мир (сборник)"

6.

Их пути пересеклись на одной из бесчисленных вечеринок, что возникают той же скуки ради, едва только делегация какой-нибудь базы окажется в гостях у персонала другой. Откуда ни возьмись всплывают знаменательные даты, именинники, юбиляры. Словом, были бы люди, а повод найдется. И на «Геркулесе» душой таких вечеринок неизменно, как бы даже по определению, становился Тикси. Если нужно, он сам готов был плясать всю ночь до упаду хоть под губную гармошку (но до такого, слава небесам, никогда не доходило) и прочим не давал покоя. Страшно любил петь в компании. Просто брал в руки наличный музыкальный инструмент, к примеру – гитару, вспоминал некогда выученные три аккорда и орал чудовищным голосом. И некоторым то, что он считал вокалом, даже нравилось. Хотя все же, наверное, им нравился сам Тикси… И не оставалось ни одной девушки, которой он не уделил бы внимания. Романтик-сердцеед, что с него взять. Тикси любил женщин, и они в большинстве своем отвечали ему тем же. Если Тикси сразу наталкивался на сопротивление… ну, не то чтобы дань неистребимым условностям во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, к которой должно отнестись с подобающим уважением, как и ко всякого рода традиции, идущей из веков, а впоследствии пренебречь, но сопротивление подлинное, искреннее и активное… то легко и мирно отступал, и никто не обижался. Ну а буде же сопротивления не возникало… Вот летел же он к кому-то с одного свидания на другое!

Однако Дарья Эльвенгрен была твердым орешком скандинавского генезиса. В Галактику она явилась исключительно затем, чтобы работать, а не флирты флиртовать. Высокие чувства она полагала слишком серьезным делом, чтобы завязывать знакомства вот так запросто, без предварительной артподготовки. В прежние времена слыть бы ей «синим чулком»… хотя собой Дарья была недурна. Невысокого роста, уютного телосложения, пушистые волосы цвета спелого пшеничного колоса, большие синие глаза, яркие губы, то-се… На вечеринку ее затащили едва ли не силой. Потому-то миляга Тикси, подкатившись к ней со своим интересом, наткнулся на такой афронт, что даже оторопел. Ух, как полыхнула Дарья на него синими глазищами! Как спихнула его руку с круглой своей коленки! Как сказанула ему все, что о нем тут же придумала!.. И всякий раз, когда при ней упоминалось имя Тикси, делала такую брезгливую гримасу, будто речь шла по меньшей мере о пригоршне дождевых червей.

7.

Итак, возвращаясь к намеченным планам.

Тикси давно и любовно вынашивал идею глобальной ролевой игры типа «квест», сценарий которой только-только начинал выкристаллизовываться в его лохматой шалопутной головушке. Исходное же условие оформилось давно и заключалось в том, что нужна была большая, в меру комфортабельная и абсолютно свободная планета.

То есть, конечно, рассчитывать на райский уголок, до которого по каким-то непонятным причинам не дотянулись цепкие лапы колонизаторов из Агентства внеземных поселений, не стоило. На крайний случай можно было бы разворачивать квест и в легких скафандрах. Но не хотелось бы: Тикси намеревался заставить участников игры много бегать, прыгать, плавать, летать и заниматься прочими активными глупостями.

И для этих целей у него намечена была кандидатура.

Очень удачно сложилось, что пребывала она как раз на полпути к «Пегасу 6».

Кто-то не слишком близко знакомый с Тикси мог бы усмотреть в том холодный расчет. Сам Тикси, окажись вдруг припертым к стенке, энергично и прямодушно отмел бы подобные подозрения.

Справедливости ради стоило заметить, что свой небольшой отпуск он мог бы с неизменным удовольствием провести по меньшей мере еще в четырех точках мироздания, равноудаленных от «Геркулеса».

Для начала Тикси в своем «марабу» выбросился из экзометрии в субсветовое пространство, чтобы оглядеться. До желанного рандеву в запасе было с полсуток резерва. И потому, ориентируясь по галактическим маякам и сверившись по атласу, Тикси установил, что в непосредственной близости от него кружится вокруг ласкового розового с желтым солнышка таинственная планета Дфаанла. После чего без промедления направился к ней.

Почему «таинственная»? Да кто же ведает! Может быть, вся ее тайна в том лишь и заключалась, что никто из людей ни разу не попирал стопами ее поверхность. Помимо этого прискорбного факта, в атласе о Дфаанле сообщалось также, что, по утверждению исследовавших ее в незапамятные времена ящеровидных путешественников из системы Имиатазр, «планета чрезвычайно богата прекрасными озерами чистой воды, в которых постоянно наблюдается эффект зизезап». Амелинчук пожал плечами. Ну, эффект и эффект. Никогда в жизни не слыхал он о таком, спросить было не у кого, имиатазры обитали далеко, и не факт, что снизойдут до объяснений и вообще окажутся расположены к общению. Было бы что-то опасное, стоял бы соответствующий значок. Главное преимущество заключалось в наличии озер. Много прекрасных озер – как раз то, что было нужно для хорошего квеста. Поэтому Тикси немного поудивлялся, что такое богатство, водоемы чистой воды, пропадает зазря. Дфаанла, собственно, и переводилась с языка имиатазров как «Страна Озер»… Но тут же предположил, что, вполне возможно, вода к употреблению не годится, а хороша лишь для благоговейного созерцания. Для любования загадочным «эффектом зизезап», который представлялся ему чем-то вроде знаменитых земных миражей или черных радуг на некоторых, лишенных собственных светил, «безместных» планетах.

Вот Тикси и решил полюбоваться. Провести, так сказать, рекогносцировку на местности.

– Идем на посадку, – объявил он по интеркому. Поскольку он был сам себе экипаж, то с готовностью ответил: – Есть, командор!

А бортовой когитр, предмет хотя и неодушевленный, которому, в общем-то, все было до лампочки, но попущением творческим снабженный изрядной долей сарказма, полюбопытствовал:

– На кой это вам, Тикси?

– Так надо, – строго уведомил его Амелинчук.

– Причина более чем уважительная, – съязвил когитр. – Но к чему вам приключения в такой ответственный момент, Тикси?

Тот не нашелся что возразить. Он никогда не знал, зачем лезет очертя голову в авантюры.

– Эх, квазар мою сингулярность, – безотрадно промолвил когитр, который не любил спонтанных решений. – Зизезап им подавай!

И у Тикси возникло серьезное подозрение, что когитр имеет-таки представление о природе таинственного эффекта. Но откуда?!

Прежде чем Амелинчук отважился на прямой вопрос, его вниманию предстало замечательное видение.

Дфаанла, закутавшись в жемчужную шаль атмосферы, грела сверкающий бок под мягкой лампадой солнышка. От нее исходило тепло и благодушие.

Так мог бы выглядеть дородный сибирский кот, если бы удалось убедить его послужить висячей игрушкой на рождественской елке.

Тикси восторженно взвыл. Его интуитивное ощущение, что в Агентстве внеземных поселений окопались бездельники, всемерно укрепилось.

«Марабу» спокойно, без сюрпризов, погрузился в перламутровые волокна облаков и, подрагивая в восходящих потоках, устремился к поверхности, навстречу обещанным озерам чистой воды. Тикси, испытывая сильное волнение, как всегда бывало с ним перед очередным закидоном, снова заголосил свою варварскую песенку.

Когда же облачный слой был пронизан и на всех экранах внешнего обзора воссиял день, он распахнул глаза шире прежнего, голосить прекратил и просто замер с открытым ртом.

Потому что ящеры-имиатазры не солгали: озера были многочисленны и прекрасны. Действительно, целая Страна Озер. Десятки, сотни озер. Правильных очертаний глубокие чаши, доверху полные яснейшей, кристальнейшей влаги. И что самое замечательное, каждая чаша – своего цвета. Голубая соседствовала с пурпурной, бирюзовая с янтарной, молочно-белая с угольно-черной. А между ними – голое, гладкое пространство, лишенное не то что малейших выпуклостей, а даже и видимой растительности. То ли сплошная иссушенная дотла соляная корка, то ли мелкий, отборный, зернышко к зернышку, белый песок.

Постанывая от умиления, Тикси отнял управление у недовольно заворчавшего когитра и бросил свой «марабу» на пятачок между зеленым, оранжевым и синим озерами.

Кораблик с хрустом утвердился на раскинутых опорах. Судя по легкому крену, это был все же песок.

– Атмосферный состав мне, живо! – весело скомандовал Амелинчук.

– Приемлемый, – ответил когитр сердито. – Дышать, бегать, стоять на голове не возбраняется.

– Этим мы вскорости и займемся, – обещал Тикси. – Мало не покажется. Что же, в этом раю действительно никто не живет?

– В раю, как известно, живут ангелы господни, – пробурчал когитр. – Людям туда дорога заказана. Поскольку же ангелы суть метафизическая категория, следовательно, рай должен быть необитаем.

– Расточительство! – возмутился Тикси. – Безобразие! Могли бы, по крайней мере, курорт здесь устроить. Для сменных диспетчеров галактических баз. Работа тяжелая, нервная, требуется периодическая разрядка.

– Только и забот у всех, что курорты устраивать…

– Но мы это исправим!

– Кроме зизезапа и поглазеть не на что…

Но Амелинчук уже не слушал.

– Квазар мою сингулярность, – с досадой пробормотал когитр, ни к кому конкретно не обращаясь.

Всеми орбитами своих фотонов он чувствовал близость неприятностей.

8.

Тикси вывалился из люка и, вспахивая податливый песок, вприпрыжку устремился к ближайшему озеру. Оно было оранжевым. Перламутровые облака, похожие на завитушки заварного крема, отразились в нем вязанками мандаринов. Амелинчук сбавил прыть и уже почти на цыпочках приблизился к не колеблемой даже малейшим ветерком водной глади. Благоговейно опустился на колени, сдернул перчатку и ладонью зачерпнул прохладную влагу. Не пронзительно-ледяную, но и не мерзопакостно теплую, а именно прохладную. Успокоительно, оживляюще прохладную… Поднес к самому лицу. В крохотном зеркальце отразилась его застывшая улыбка. Вода была абсолютно чистой, без каких-либо минеральных взвесей, что могли бы придать ей столь экзотическую расцветку. «Как слеза младенца», – подумал Тикси, возвращая водяное зеркальце озеру.

Кажется, все дело было в донном песке. Мелкие белые зернышки, оказавшись под водой, необъяснимым образом оборачивались россыпями диковинных оранжевых кристаллов.

«Может быть, это и есть тот самый зизезап?»

Тикси отстегнул никчемный, неуместный в этом раю гермошлем и катанул его подальше. Вдохнул влажный, с едва ощутимым химическим привкусом воздух. Все было хорошо. Он лег на спину, закинув руки за голову, чтобы песок не набился в волосы. Прижмурившись, подставил и без того бронзовое от космического загара лицо еще одному солнышку в своей жизни. Затих, прислушиваясь к себе и к своим мыслям.

«Так можно лежать годами, – думал он. – Никуда не спеша, не суетясь попусту. Просто лежать и строить ажурные замки воображения. А после разрушать. Сам себе зодчий, сам себе варвар. И, главное, совершенно один на целой планете!.. Обидно: за всю жизнь я не выстроил ни одного замка. Ни даже детской беседки. Единственное, что я умею, так это быть сменным диспетчером. Когда я умру – если такое вообще возможно! – на моей могиле напишут: он был хорошим сменным диспетчером. А спустя тысячелетия все забудут, что означает это словосочетание, и на полном серьезе примутся выкраивать в царской табели о рангах место моему чину. И угнездят его где-нибудь между титулярным советником и коллежским асессором. Конечно, если найдется кому заниматься подобной ерундой. Спустя тысячелетия может случиться, что просто некому будет читать надпись на моем надгробье. Почему? А потому, что вот уже тридцать лет мне, дураку, а я мотаюсь между звезд, наслаиваю на своей роже загар за загаром и ни на секунду не задумываюсь о том, кому бы передать по наследству собственную фамилию…»

Мысль о том, чтобы ввалиться в этот симпатичный мирок с дурацким квестом и устроить тут вселенский тарарам, уже не казалась ему по-прежнему притягательной.

9.

– И вот я оказался в Моси-Оа-Тунья, где стада непуганых жирафов, огромных, нелепых и прекрасных, блуждают в густой резучей траве как им заблагорассудится и потихоньку вымирают, и уж не помню, что там у меня в детских мозгах переклинило, да только я сделался совершенно убежден, что все жирафьи беды происходят единственно из-за отсутствия за ними должного пригляда. Логика проста: за мной же приглядывают, отец приглядывает, и мама глаз не спускает, и всякие там бабушки-дедушки, дяди-тети, не говоря уже о воспитателях и учителях… вот я и в мыслях не держу вымирать. Значит, и с жирафами надлежит поступать так же. Свою мысль я немедленно довел до отца. Ты меня слушаешь?

– Нет, – охотно ответила девушка. – Я прислушиваюсь к своим ощущениям.

– И как они?

– Неплохо, Тихонозавр, ты способный мальчик…

10.

Тикси резко приподнялся, сел. Песок с шуршанием осыпался с его спины и локтей.

– Я что, задрых на чужой планете?!

Он посмотрел на часы: времени оставалось чуть меньше вечности. Возвращаться на корабль, чтобы снова долгие часы болтаться в пустой, как сама пустота, экзометрии, не было ни малейшего желания… Тут следует заметить, что будь Тикси человеком организованным, он озаботился бы иметь некоторый запас времени до желанного мига свидания. Между тем он всегда предпочитал оттягивать до последнего, а потом спешить во все лопатки. Демонстрировать чудеса изворотливости, бросаться в авантюры, творить безумства и походя свершать подвиги, даже если никто никогда не оценит их по достоинству.

Возможно, таким нехитрым способом он раз за разом сжигал за собою мосты.

Разумеется, столь нерационально он вел себя, лишь когда дело касалось его личной жизни. В работе же Тикси Амелинчук был собран и практичен. Иначе не удержаться бы ему в сменных диспетчерах галактической базы «Геркулес» дольше конца первой же трудовой смены.

– Какого дьявола, – укорил себя Тикси. – Первым из прямоходящих гуманоидов побывать на замечательной планете Дфаанла возле… как там сказано?.. прекрасных озер чистой воды и не искупаться? Потомки, которые у меня непременно будут, мне того не простят! Да и рекогносцировку для квеста никто пока еще не отменял. И, в конце-то концов, покажут мне обещанный «эффект зизезап» или нет?!

В мгновение ока Амелинчук избавился от комбинезона и прочих условностей. Теплый недвижный воздух принял его в свои объятия. Тикси подошел к самой кромке воды. Озеро дремало подле его ног, словно гигантский драгоценный камень гелиодор, какие, по слухам, бывают именно такого цвета. Песчаное ложе апельсиновой коркой покато уходило в пронизанные дневным светом глубины, и можно было, не напрягая зрения, разглядеть всякую его морщинку, всякую впадинку.

– Спишь, приятель? – по-свойски спросил у озера Тикси. – Ну, сейчас я тебя растормошу.

Он с диким воплем ухнул в воду, подняв тучу янтарных брызг и гоня перед собой крутые волны.

11.

Амелинчук плыл на середину озера, плавно гребя ладонями и лениво шевеля ногами. Изредка он погружал лицо в воду и глядел вниз. Ни соринки, ни щепочки, ни даже крохотной сорванной со дна водоросли не виднелось в струящейся толще. Огромная пиала, наполненная напитком для утоления жажды сказочного великана, который отчего-то не явился. Кстати, напитком без вкуса и запаха.

«Рыб здесь тоже нет, – думал Тикси. – Отчего бы? Наверное, в каждом таком озере обитал дракон, который за тысячелетия сожрал всю живность окрест, закусив водорослями и слизав случайный мусор. А потом издох от голода и скуки, и кости его покоятся на самом дне». Амелинчук присмотрелся, но ничьих костей под собой не увидел. «Должно быть, их занесло песком, – решил он – А вот мы проверим!» Набрал полную грудь воздуха и нырнул.

С поверхности казалось, что до дна подать рукой. Однако Тикси погружался все глубже, а дно не становилось ближе. Напротив – ему померещилось, будто с каждым гребком под ним собиралась в плотные клубы тьма… Амелинчук даже слегка встревожился, хотя и не настолько, чтобы запаниковать. Здравый смысл опытного сменного диспетчера требовал немедля повернуть назад и вообще прекратить всякое безрассудство. Но прочие личные качества Тикси бунтовали против такого решения. «Ну нет, – думал Амелинчук. – Мистики, квазар вашу сингулярность, я не потерплю. Здесь живые люди станут нырять и резвиться. Мне много и не надо – только дотронуться ладонью дна…» И он продолжал спуск, изо всех сил гребя ногами и левой рукой, а правую вытянув перед собой.

Тьма сделалась беспросветной, как чернильная бомба спугнутого осьминога. Никаких больше апельсинов с гелиодорами.

А затем простертая вперед ладонь перестала ощущать сопротивление жидкости.

Мгновение спустя над совершенно обалдевшим Тикси расступились воды, и он, продолжая по инерции бултыхать ногами, пулей вылетел на поверхность. Выплюнул застойный воздух из легких и со всхлипом набрал свежего.

И тут же едва не захлебнулся от потрясения.

Что произошло? И как это могло приключиться? Он все время плыл книзу, ни на градус не отклоняясь от вертикали, и глаза его были открыты. Между тем в какой-то момент его курс внезапно изменился ни много ни мало на диаметрально противоположный…

И в этом был еще не весь сюрприз.

Тикси ощутил, что замерзает. До мурашек по всей коже, до судорог, до волос дыбом.

Его обступала ночь. Над головой не мигая светились чужие звезды. Озеро в темноте казалось зловеще черным.

И на берегу нигде не было видать родного, обжитого, уютного «марабу».

12.

На миг оторвавшись от своих записей, Дарья Эльвенгрен бросила беглый взгляд на курсограф. Понятное дело, что во время странствий в экзометрии, то есть вне всяких пространственных измерений, этот прибор в значительной мере являл собой дань традиции. Никакого реального курса он не отражал, а лишь с изрядной долей допущения указывал, какие звездные системы в каждый конкретный момент времени оставались бы за бортом корабля, буде таковой корабль следовал в обычном трехмерном пространстве – субсвете, как для краткости называли его между собой работники галактических служб. Разумеется, на то, чтобы пересечь хотя бы одну такую звездную систему в субсвете, понадобился бы не один месяц. Да и кому могло это прийти в голову, когда есть возможность экзометрального перехода? Поэтому показания курсографа менялись с фантастической для неподготовленного наблюдателя быстротой. Вдобавок на терминал прибора поступали краткие сведения о минуемых светилах и планетах.

«…прекрасными озерами чистой воды, в которых постоянно наблюдается эффект зизезап», – прочла Дарья и вернулась к своим делам.

И вдруг обнаружила, что прочитанный ею только что на терминале текст удивительным образом созвучен с теми мыслями, которые она вверяла мемографу.

Дарья зацепила взглядом уже таявшую информацию и вернула ее на экран. «Вот, кстати, – подумала она деловито. – Всем нужна вода, которую мы синтезируем из всякого экологически сомнительного материала. А здесь – озера чистой воды. Допустим, ее нельзя употреблять непосредственно. Сомнительные органолептические свойства. Или биохимическая несовместимость с человеческой жизнедеятельностью. Но как сырье она сгодится наверняка. И нам, и тому же «Геркулесу», и прочим разным. Забирать воду с этой планеты… кстати, как она называется?.. Дфаанла? Любопытно. Это гораздо экономичнее, нежели из соседних секторов. И прекрасно ложится в информационную канву моего предполагаемого доклада. Если, конечно, кто-нибудь не предвосхитит мои выкладки».

Она поглядела на часы. До начала совещания оставалось двенадцать часов. Даже с учетом перелета у нее имелся солидный запас времени. Запас, который можно – и нужно было – истратить с пользой. То есть своими глазами глянуть на кладовую бесценного сырья, дополнить сухой текст видеопрезентацией непосредственно с места.

И попытаться уяснить хотя бы для себя, по каким неведомым причинам до сей поры эта планета не привлекала ничьего внимания.

В информации шла речь о неком «эффекте зизезап». Но детальная расшифровка термина отсутствовала, а во «Всеобщем каталоге природных явлений, представляющих угрозу безопасности», к какому тут же обратилась Дарья, данный эффект не упоминался.

– Промежуточный финиш – Дфаанла, – приказала Дарья бортовому когитру.

– Принято, – кратко, по-деловому, ответил тот. Как всякий когитр, он старался выработать стиль общения сообразный человеку, в паре с которым работал.

Корабль шел над самоцветной россыпью сияющих в лучах солнца озер. «Странно, – думала Дарья. – Планета выглядит весьма привлекательной для освоения. Однако же никаких попыток к тому с момента ее открытия не сделано. В чем загадка? Обратиться в Агентство внеземных поселений? Обязательно, хотя и чуть позже. Планета кажется искусственной, рукотворной. Ни малейшего признака растительности. Есть ли там вообще биосфера?»

Она спросила об этом когитр.

– Есть, – немедленно отозвался тот. – Индекс агрессии близок к нулевому. Но подробности не приводятся.

Дарья недовольно поморщилась и снова обратилась к созерцанию бескрайнего озерного покрывала.

– Координаты для посадки? – предупредительно осведомился когитр.

– На ваше усмотрение, – произнесла Дарья, погруженная в свои мысли.

– Принято, – сказал когитр.

И, чтобы не затягивать дела, опустил корабль на относительно просторную песчаную площадку между розовым, голубым и сиреневым озерами.

Дарья Эльвенгрен облачилась в скафандр высшей защиты. Перекинула через плечо самое эффективное оружие, какое сыскалось на борту, – похожий на флейту фогратор с полным боекомплектом. Закрыла гермошлем.

– Простите, что вмешиваюсь не в свое дело, – деликатно заметил когитр. – Но информация не указывает на какого-либо рода опасности, достойные применения против них оружия…

– Возможно, исследователи не имели времени, чтобы их обнаружить, – обрезала Дарья.

– Вполне логично, – с поспешностью согласился когитр, хотя женщине почудилось, будто в его голосе проскользнул неуловимый оттенок иронии.