Текст книги "Психология надежды. Оптимизм и пессимизм"

Наличие в надежде сомнения не отрицает и К. Муздыбаев. Так, он пишет: «Рационально-когнитивные определения [надежды], показанные выше, действительно содержат важнейшие характеристики надежды. Однако тут все-таки нет жизненной полноты, нет в них и драматизма чувств, симптомов сомнений, неуверенности [выделено мной. – Е. И.], переживаний о возможном, достижимом» (1999а, с. 19). Поэтому у Линча (Lynch, 1974, с. 32) надежда – лишь «чувство возможного». Если отсутствует чувство возможного, то человек бездействует. Отсутствие этого чувства есть безнадежность. Линч связывает надежду с трудностью достижения объекта желания в будущем.

Надежда на счастье, пусть даже обманчивая, никогда не причиняет человеку зла, потому что она облегчает жизнь.

Лопе де Вега

Глупому легко надеяться, мудрому – трудно. Любой может тешить себя пустой надеждой; подлинная же – это нечто редкое и великое.

Тиллич (Tillich, 1965, c. 17)

Ближе к истине понимание надежды как ожидания желаемого и вера в то, что оно может быть достигнуто.

 
Надежд сомнителен приют.
«Надежды юношей питают,
Отраду старцам подают»,
Но все же постепенно тают.
 
 
И наконец, на склоне дней
Вдруг понимает человече
Тщету надежд, тщету идей…
«Иных уж нет, а те далече».
 

Глеб Глинка

Надежда культурно обусловлена. В западных культурах она направлена на внешний мир. В них центральную роль играет активность человека и самостоятельное решение им своих проблем. В восточных же культурах надежда направлена на внутренний мир человека.

Глава 2
Надежда как сложное психологическое образование

Рядом авторов надежда рассматривается как сложное интегральное образование, репрезентирующее одновременно и чувственную, и рациональную, и деятельностную стороны мироотношения человека.

По Снайдеру (Snyder, 1994), надежда включает в себя два компонента – «силу воли» и «способность находить пути» достижения цели. Первый компонент отражает успешную детерминацию человеком реализации цели. «Сила воли» у Снайдера – это ощущение умственной энергии, своего потенциала, решимость и вера в то, что «я могу», «я готов это сделать», «у меня есть все, что необходимо для этого». Второй компонент характеризует способность человека генерировать эффективные планы и способы достижения целей. Читая это, возникает вопрос: не перепутал ли автор надежду с уверенностью человека в достижении желаемого?

Польский психолог Ю. Козелецки (Kozielecki, 2006) определяет надежду как многомерную познавательную структуру, в основе которой находится убеждение, что в будущем с определенной степенью вероятности человек достигнет важной цели.

В философских представлениях надежда включает в себя три компонента: 1) эмоционально-оценочный – надежда сводится к эмоциональному состоянию, страсти, определенному аффекту; 2) когнитивный – надежда выступает как рационально-гносеологическое отношение к ценностям, бесконечное стремление человеческого разума к познанию высших истин бытия; 3) мотивационно-поведенческий – надежда рассматривается в связи с планированием человеческой деятельности и преодолением барьеров и препятствий, возникающих на пути достижения цели (С. Е. Вершинин, 2001; В. П. Капитон, 1992; Д. М. Федяев, 1991).

И. С. Мансурова (2008) показала, что интенсивность выраженности эмоционально-оценочного компонента надежды не всегда ведет к увеличению выраженности когнитивного, мотивационно-поведенческого компонентов, и наоборот. Если высокий уровень выраженности эмоционального компонента имели 33 % респондентов, то высокий уровень выраженности когнитивного компонента обнаружился только у 19 % респондентов, а обладание высоким уровнем выраженности мотивационно-поведенческого компонента было выявлено только у 10 % опрошенных.

Фитцджеральд (Fitzgerald, 1979), вслед за многочисленными предшественниками, пишет, что надежда – основа человеческой жизни. Без надежды жизнь становится тусклой, бессмысленной и бесцельной, теряется перспектива роста и развития личности. Надежда спасает людей от отчаяния, обеспечивает поддержание и восстановление упорядоченной, непротиворечивой «картины мира» (Stotland, 1969).

Габриель Марсель (1994) считал надежду главной составляющей человеческого сознания. Надежда противостоит небытию. Надеющийся человек не принимает безысходность, фатальность ситуации. Способствует этому его вера, что в реальности существуют возможности выхода из сложившейся ситуации.

Надежда на счастье, пусть даже обманчивая, никогда не причиняет человеку зла, потому что она облегчает жизнь.

Лопе де Вега

Где умирает надежда, там возникает пустота.

Леонардо да Винчи

Надежда выполняет функцию побуждения к действию (А. А. Реан, 2006; Nurmi Jari-Erik, 1989).

Психологи приписывают надежде роль внутреннего регулятора деятельности, помогающего субъекту определять ее последствия и целесообразность. При сильной мотивации она может сохраняться и в отсутствии обосновывающих ее условий (В. К. Вилюнас, А. А. Брудный. Большая психологическая энциклопедия).

Надеяться – означает верить в реальность, утверждать, что в ней есть нечто, способное победить несчастье.

Габриель Марсель

Надежда дает существованию человека перспективу как в отдаленном будущем, так и в ближайшее время. Она позволяет человеку полагать, что он осуществляет контроль над обстоятельствами своей жизни, делает человека стойким и терпеливым к жизненным невзгодам, придает его действиям смысл (Farran et al., 1995; Ottley, 1913). «Люди могут переносить тяжелейшие испытания, пока существует надежда», – пишет К. Хорни (1997, с. 174). Надежда дает человеку новый прилив энергии, воодушевляет его, побуждая реализовать ресурсы, чтобы добиться желаемого.

Надежда всегда живет у нас внутри и часто сильно нас выручает, оказываясь последней точкой опоры в сложных жизненных обстоятельствах. Но не менее часто тот же самый внутренний механизм играет с нами очень злую шутку.

На что мы надеемся? В самом хорошем и конструктивном смысле – это надежда на свои собственные силы, на то, что я справлюсь, надо только не терять присутствия духа. В философском и тоже хорошем смысле – это надежда на Бога, на то, что все происходящее имеет свои необходимые причины и следствия, и не мне судить о том, хорошо это или плохо, нужно просто продолжать делать что должно, и будь что будет.

Но есть и еще одна надежда, от которой не веет таким суровым холодом, как от первых двух. Наоборот, эта надежда теплая и уютная – надежда на то, что все обойдется само собой. Как в китайской поговорке, но только в извращенном ее понимании – если достаточно долго не решать проблему, рано или поздно она исчезнет.

И хуже всего, что эта инфантильная надежда наглядно оправдывается ничуть не реже, а может и чаще, чем первые две. Иногда это даже к лучшему, потому что многие проблемы существуют только у нас в голове, и если подождать «достаточно долго», они действительно исчезают сами собой и совершенно бесследно. Одна безответственность пожирает другую безответственность. Но есть и другие проблемы, от которых так просто не отделаешься, которые никак не дают о себе забыть и продолжают бередить душу, несмотря на все долготерпение.

И вот здесь следовало бы изменить стратегию и перейти от терпеливого стратегического выжидания к активным действиям, но как раз этого-то и не происходит… потому что все еще есть надежда.

По материалам Интернета [http://satway.ru/articles/killing-hope]

Польский философ Юзеф Тишнер (Tischner, 2005) в книге «Мир человеческой надежды» пишет: «Человек защищает себя своей надеждой, и своей надеждой борется за свое человеческое лицо» (с. 6).

Надежда влияет на восприятие человеком критических ситуаций как вызова, а не как угрозы, пишет Э. Фромм (1993). Она побуждает человека к креативности, способствующей расширению границ возможного.

Надежда способствует не только терпеливому ожиданию, но и терпению в действии, направленном на достижение предмета надежды (В. И. Курашов, 2001).

Показано, что люди с высоким уровнем надежды ставят перед собой больше целей (Langelle, 1989) и эти цели имеют большую трудность, чем у пессимистов. Но главное – оптимисты достигают этих целей. Андерсон (Anderson, 1988) попросил студентов определить реалистичную цель относительно своей итоговой оценки; студенты с высоким уровнем надежды предположили, что у них будут более высокие отметки, и действительно, они их получали, даже если у них было меньше шансов на это.

Кроме того, показано, что чем выше уровень надежды, тем больше имеется способов достижения цели.

Надежда часто выступает в роли средства утешения: хотя это средство и не способно отвести удары судьбы, зато избавляет человека от страдания, вызванного ожиданием неизбежного. Ценность иллюзорной надежды-утешения была развенчана, в частности, в стоицизме, согласно которому обманчивая надежда ведет к отчаянию, в то время как главное для человека – сохранить мужество в столкновении с любыми превратностями судьбы. Некоторые утверждают, что надежда – это самообман, удлиняющий мучения людей, «тормоз» личностного роста, замедляющий или делающий невозможным процесс саморазвития и самосовершенствования (Ф. Ницше, 1990; А. Шопенгауэр, 1992; А. Камю, 1990; и др.).

Мнение психолога

Вы замечали, что к надеждам принято относиться очень трепетно – как к чему-то очень хрупкому и драгоценному? Разбитые надежды – что может быть хуже? Надежда должна быть светлой и ее надо лелеять.

Я знаю, что некоторые люди годами не решаются на поступок только потому, что боятся потерять последнюю надежду. Похоже, что надежда – это какой-то воображаемый предел, в который они упираются внутренним зрением, и он застит им всю перспективу.

Человек тратит годы на то, чтобы удерживать хрупкое мнимое равновесие, отказываясь испытать свою надежду на прочность.

Попробуйте вместо того, чтобы лелеять светлую надежду, – держать ее в черном теле.

Не надейтесь на надежду. Вместо того, чтобы сдувать с нее пылинки, – возьмите свою надежду в ежовые рукавицы и заставьте работать на вас. Худшее, что вас может ожидать, – ваша надежда не выдержит испытаний действительностью и рухнет. Лучшее – ваша надежда окрепнет и окрылит вас.

По материалам Интернета [http://www.olgaorlova.lv/2010/02/psy_nadezhdy]

Предмет надежды – это то, на что человек надеется. К сожалению, в зарубежной и отечественной психологии понятие «предмет надежды» подменяется понятием «объект надежды», что, с моей точки зрения, не корректно. Очевидно, эту неадекватность понимает и И. С. Мансурова (2008), которая, говоря об объекте надежды, слово «объект» берет в кавычки. Ниже я сделаю то же самое, имея в виду под объектом предмет (содержание) надежды.

В принципе надеяться можно на что угодно. Ведь содержание надежды связано с нашими желаниями, число которых бесконечно. Но чтобы надежда не была бесплодной, нужно соблюдать определенные правила.

По мнению Аверилла с коллегами (Averill et al., 1990), «объекты» надежды, во-первых, должны быть реалистичными, иными словами, не должны надеяться на то, что представляется слишком невероятным; во-вторых, следует питать надежду по отношению к важным вещам, в-третьих, люди не должны надеяться на то, что неприемлемо с точки зрения моральных и социальных норм.

По данным И. С. Мансуровой (2008), среди «объектов» надежды одно из первых мест (83 % респондентов) занимает надежда на понимание, на «моральную поддержку», надежда быть любимым, нужным, добиться уважения. Для 27 % респондентов надежда связана с профессионально-деловой сферой, с самореализацией.

К. Муздыбаев (1999а) выделяет конкретные и универсальные «объекты» надежды. К первым относится реализация частных, предметно определенных, повседневных ожиданий человека: надежда на скорое выздоровление, на получение премии, на выигрыш любимой команды и т. п. Ко вторым относят всеобщие ожидания и устремления: к счастью, к всеобщему благополучию, к процветанию страны и миру на земле.

«Сложный объект надежды, – пишет К. Муздыбаев, – может распасться на более простые, долгосрочный – на промежуточные и конечный, трудный – на более легкие. Таким образом, объекты надежды могут выстраиваться по времени реализации, они могут соподчиняться, обеспечивая достижение друг друга, могут и соперничать, конфликтовать друг с другом» (с. 22).

Объект надежды – это индивид, группа или социум, которые помогают осуществить нашу надежду. Можно, например, надеяться на разум правительства при осуществлении социально-экономических реформ, на адекватное решение суда присяжных или на честность гражданина Иванова.

В первую очередь надеяться следует на самого себя, на собственные силы, для чего надо приобретать знания, навыки, развивать свои способности, формировать себя как ответственную за свое бытие личность. Однако при этом не следует впадать в крайность и следовать призыву, распространенному на Западе и, к сожалению, внедряемому и в наше сознание: «Будь самоуверен, надейся только на себя, и ты достигнешь успеха в жизни!» Мы живем в обществе, поэтому не следует пренебрегать надеждой на помощь социальных институтов и других людей, несмотря на то, что эти надежды не всегда оправдываются.

Если дело касается надежды на другую конкретную личность, то очень часто выбор объекта доверия основывается на межличностной привязанности и доверии к нему, связанных с солидарностью, групповыми интересами, дружбой, родством, то есть на субъективных основаниях, а не на учете объективных данных объекта надежды (его личностных качествах, знаниях, умениях, способностях). Это делает надежду иррациональной.

Такой же характер имеет и надежда верующих на Бога: что он непрестанно заботится и промышляет о нас, о нашем спасении, что он не лишит нас своей благодатной помощи. Бог в Библии назван Богом надежды. Бог подает себя, как личность, на которую человек может возложить надежду. И даже если люди возлагают надежду на кого-то другого или на самого себя, Бог предупреждает их о том, что надежда их призрачна, нестабильна, и они будут разочарованы, если не переложат свои надежды на Бога. Таким образом, Бог выступает как источник надежды, как тот, кто по праву ее подает. Суть надежды на Бога в том, чтобы полагаться на Его волю. К такой надежде неоднократно звучат призывы и в Псалтыре: «Блажен, кому помощник Бог Иаковлев, у кого надежда на Господа Бога его» (Пс. 145:6); «Уповай на Господа и делай добро; живи на земле и храни истину. Утешайся Господом, и Он исполнит желания сердца твоего. Предай Господу путь твой и уповай на Него, и Он совершит, и выведет, как свет, правду твою и справедливость твою, как полдень. Покорись Господу и надейся на Него» (Пс. 36:3–9).

При этом звучат призывы отказаться от надежды на самого себя и других: «Не надейтесь на князей, на сына человеческого, в котором нет спасения» (Пс. 145:5); «Лучше уповать на Господа, нежели надеяться на князей» (Пс. 117:8–9); «Перестаньте вы надеяться на человека, которого дыхание в ноздрях его, ибо что он значит?» (Ис. 2:22/3:1–4). А пророк Иеремия проповедовал: «Так говорит Господь: проклят человек, который надеется на человека и плоть делает своею опорою, и которого сердце удаляется от Господа. Он будет как вереск в пустыне и не увидит, когда придет доброе, и поселится в местах знойных в степи, на земле бесплодной, необитаемой. Благословен человек, который надеется на Господа, и которого упование – Господь. Ибо он будет, как дерево, посаженное при водах и пускающее корни свои у потока; не знает оно, когда приходит зной; лист его зелен, и во время засухи оно не боится и не перестает приносить плод» (Иеремия 17:5–8).

Однако существует поговорка, отражающая опыт и мудрость народа: «На Бога надейся, а сам не плошай».

Современная притча

Во время полета командир экипажа обратился по радио к пассажирам:

– Вынужден сообщить вам плохое известие: у нас большие неприятности, нам остается надеяться только на Господа Бога!

Пассажир повернулся к рядом сидящему священнику и переспросил:

– Простите, что сказал командир?

– Он сказал, что у нас нет никакой надежды! – ответил священник.

По материалам Интернета [http://pritchi.ru/id_5702]

Ю. Козелецкий выделяет различные формы надежды: активную и пассивную, реальную и утопическую, общую и частную, индивидуальную и коллективную. Надежда как коллективное представление может передаваться путем обучения последующим поколениям; например, в религиозных учениях. Она базируется на памяти преодоления трудностей в прошлом и ориентации на лучшее будущее. Коллективная надежда основана на убеждении, что благодаря солидарному выполнению заданий и сильной мотивации данная общность достигнет в будущем общего блага (цели) с определенной вероятностью. В таком обществе имеет место «зрелая надежда» – активная, экспансивная, реалистичная, динамичная.

Тишнер (Tischner, 2005) пишет, что надежда может быть поверхностной или глубокой, тесной или широкой, с малыми или большими ожиданиями (с. 274).

Годфрей (Godfrei, 1987) выделил два вида надежды: фундаментальную и первичную.

Фундаментальная надежда связана с обладанием конкретным благом. Она отражает общий позитивный взгляд человека на жизнь, ее базовую диспозицию. Даже если бывает разочарование в каких-то ожиданиях, фундаментальная надежда сохраняется, потому что она чаще всего специфична и универсальна.

Первичная надежда связана с достижением конкретной цели, не терпящей отлагательства. Она переживается человеком более эмоционально, так как ее объект имеет большее значение для личности. Она выстрадана и рассчитана на преодоление препятствий и поэтому воспринимается как вызов жизненным преградам.

Первичная надежда имеет различные формы: осознанная и неосознанная надежда, пассивная и активная, реальная и иллюзорная, групповая и индивидуальная надежда.

Осознанная надежда – это рациональное, осмысленно запланированное и в значительной степени с предсказуемым результатом ожидание человека, сопровождаемое вследствие этого положительным эмоциональным переживанием.

При неосознаваемых надеждах желания человека чаще всего подавлены, перспектива их удовлетворения сомнительна, отчего сопровождается отрицательными переживаниями (тревогой и страхом). Это сковывает активность человека, делает его пассивным.

Пассивная надежда (упование) характеризует либо бессилие и неспособность личности, либо ее робость и неуверенность. Это надежда, что со временем все уладится само собой. По сути это выжидательная надежда. Поэтому Э. Фромм (1993) считал, что пассивная надежда – это фактическое прикрытие покорности в безвыходной ситуации. А Марсель писал, что поскольку надежда помогает готовить будущее, она не может быть пассивным ожиданием. Говорить об инертной, неактивной надежде, с его точки зрения, означает вносить противоречие в само определение надежды. Надежда зажигает дух человека, сообщает ему энергию, она является активным ожиданием будущего. Надеющийся человек не принимает безысходность, фатальность ситуации. Таким образом, надежда – это внутренняя активность, а не пассивность. Конечно, точка зрения экзистенциалистов справедлива в отношении активной надежды, но вряд ли стоит отрицать наличие пассивной надежды и ее положительной роли, если только она не переходит в бесплодную мечтательность.

Пассивная надежда выполняет защитную функцию. Для людей, мечтающих о богатстве, о чуде, это единственный способ терпеть жестокую реальность. «Пассивная надежда является хлебом и вином бедного», – писал Хутшнекер (Hutschnecker, 1981, с. 31).

В то же время пассивная надежда может прикрывать леность человека, его нежелание брать на себя ответственность, стремление освободить себя от обязанностей.

Активная надежда базируется на мощных социальных и личностных ресурсах человека, направленных на преодоление препятствий и взятие на себя ответственности.

Реальная надежда подразумевает ожидание объективно возможного, соответствующего ресурсам и усилиям человека. Однако осуществление такой надежды требует и осуществления конкретных шагов для достижения желаемого. В этом реальная надежда смыкается с активной надеждой.

Иллюзорная надежда связана с искаженным восприятием действительности. Как реальная, так и иллюзорная надежда могут относиться как к отдельным людям, так и к группе людей и даже к нации. Отсюда выделение индивидуальной и групповой формы надежды.

Выделяют также эзотерические формы надежды: религиозная, мессианская, апокалипсическая, утопическая. Они связаны со сверхъестественным и магическим миром. Религиозная надежда базируется на вере в Бога, мессианская связана с фигурой мессии, спасителя, апокалипсическая – с преодолением отчаяния с помощью катастрофы и последующего глобального обновления, утопическая – с фантазиями относительно построения идеального общественного устройства (Bourgeois, 1985; Day, 1991; Godfrey, 1987; Sutherland, 1989).

Следует отметить, что ущербность эзотерических форм надежды приносили как отдельному индивиду, так и целым сообществам огромные разрушения.

И. С. Мансурова (2008) с учетом трех факторов удовлетворенности жизнью, ее различными временными этапами и сочетанием выраженности трех компонентов надежды (эмоционально-оценочного, когнитивного и мотивационно-поведенческого[5]5
  Выраженность в структуре надежды эмоционального компонента приводит к усилению таких функций надежды, как адаптация, приспособление к новым или изменяющимся условиям социального взаимодействия. Выраженность когнитивного компонента актуализирует такую функцию надежды, как конструирование, поддержание и восстановление гармоничной, упорядоченной и непротиворечивой картины мира. Реализация этой функции сопровождается ожиданием достижения желаемого, осознанием препятствий, трудностей и «барьеров» на пути к «объекту» надежды, в рациональном прогнозировании сроков достижения «объекта» надежды. Выраженность мотивационно-поведенческого компонента придает также функциональную специфику надежде. Субъект надежды обращается к планированию путей достижения желаемого, к выбору способов преодоления возникшей ситуации, контролю своего поведения и времени жизни.


[Закрыть]) выделила три социально-психологических типа надежды: 1) эмоционально-когнитивный тип надежды, преобладающий у субъектов, позитивно относящихся к жизни; 2) эмоциональный тип надежды, характерный для субъектов, относящихся более позитивно к будущему, чем к прошлому и настоящему; 3) когнитивный тип надежды, выраженный у субъектов, относящихся более позитивно к прошлому, чем к настоящему и будущему.

Представители эмоционального типа надежды обладают оптимистичным мировосприятием, радостным ожиданием и предвосхищением радостных событий, будущее воспринимается ими как более позитивное, ценностно-значимое и осмысленное, по сравнению с прошлым и настоящим. У представителей этого типа выраженность надежды в значительной степени обусловлена влиянием значимых событий их жизни.

Представители эмоционально-когнитивного типа надежды ожидают больше приятных событий, осознанно ставят перед собой определенные цели. Они позитивно относятся как к прошлому, так и к настоящему, и будущему, воспринимают свою жизнь успешной, насыщенной событиями. У представителей этого типа выраженность надежды в меньшей степени, чем у представителей эмоционально-оценочного типа надежды, обусловлена влиянием значимых событий их жизни.

Представители когнитивного типа надежды сосредоточиваются на поиске способов преодоления барьеров и преград. Они удовлетворены прожитой жизнью, отмечают, что она была насыщена событиями, но выражают негативное отношение к будущему, низко оценивают возможности личностного контроля своей жизни в будущем, воспринимают будущее как менее успешное, активное и свободное, чем представители других социально-психологических типов надежды. Выраженность этого типа надежды в меньшей степени подвержена влиянию любых жизненных событий – как позитивных, так и негативных.

По данным И. С. Мансуровой, преобладающими в жизни человека являются два вида надежды: эмоциональная надежда и рациональная надежда, представленная сочетанием выраженности когнитивного и мотивационно-поведенческого компонентов.

И. С. Мансурова установила, что значимые события прошлого и будущего оказывают наибольшее влияние на выраженность эмоционально-оценочного компонента надежды. Чем больше негативных событий произошло в жизни человека, чем более они значимы для него и удалены в прошлое, тем выше субъективная оценка устойчивости выраженности надежды. Субъекты, имеющие большой опыт переживания негативных жизненных событий, оценивают существенно ниже влияние различных жизненных событий на выраженность надежды.