Текст книги "Аркан. Книга 1. Седьмая вода"

Глава 5. Низац Роск

Он не сдох в тот день. Валялся себе на верхней палубе и смотрел, как чайки клюют голову бывшего капитана, которую какие-то придурки нацепили на самую верхушку мачты, туда, где раньше реял пиратский флаг.

Туловище Аркана туго перебинтовал Разор. Благо в корабельном лазарете оказалось много всего полезного для людей, только что переживших ночной бой. Разор, кстати, принял на себя общее командование – и никто не возражал. Пленных пиратов приковали к вёслам, а бывших гребцов-невольников, наоборот – расковали. А потом все упились и ужрались корабельными запасами, и плясали на палубе, и орали песни… Радость била ключом из людей, все просто с ума сходили от счастья!

В живых осталось сто сорок девять человек, из них полторы дюжины серьёзно раненых, считая Аркана, и почти все (кроме тех, кто не пытался сбежать) с увечьями разной степени тяжести – от синяков и ссадин до лёгких ранений.

Имелась и ещё одна проблема: кое-кто из выживших гребцов никогда и не собирался поддерживать мятеж, хотя и знал о его подготовке. И победившие мятежники теперь не желали менять положение этих людей. А ещё были те, кто слишком долго просидел за веслом и чей разум помутился, и они потеряли человеческий облик и речь и могли только грести, жрать и ходить под себя. И те и другие остались на своих местах – на гребной палубе, рядом с бывшими пиратами.

Бесчеловечно? Рема терзали сомнения по этому поводу… Он успокаивал себя тем, что, по крайней мере, все согласились освободить этих бедолаг, как только удастся добраться до суши.

Утро следующего дня было тяжёлым: многие мучились животами от непривычной и обильной пищи и головами – с перепоя. Свежий и бодрый Разор в капитанской кирасе и помятом шлеме-морионе прогуливался по палубе и посмеивался.

– Ну, Рем, как тебе на свободе? – спросил старый воин и поправил перевязь с мечом.

Никто и не думал оспаривать его право на эти трофеи. Добычи было полно, каждому нашлось и оружие, и доспехи, и подходящая одежда…

– Когда я малость оклемаюсь, тогда скажу, что совсем хорошо, – пробурчал Аркан, не скрывая мрачных предчувствий. – Нам ещё нужно окончить ремонт и загрузить всё барахло с берега в трюм! А потом добраться до цивилизованных мест.

– Зануда ты, Рем. Вон Микке уже у штурвала осваивается, а ребята сейчас все стройными рядами купаться отправятся – прохладная солёная водичка их мигом приведёт в чувство! Вот тогда поработаем! А ты давай с документами разберись, тут должна быть опись всего, что есть в трюмах на корабле… Проведи ревизию. Это тебе по силам?

– Справлюсь как-нибудь…

Рему помогли добраться до каюты пиратского квартирмейстера и обложили со всех сторон стопками толстых тетрадей большого формата. Сам квартирмейстер был убит в свалке на берегу, так что помочь Аркану ничем не мог. Пришлось разбираться самостоятельно.

* * *

Три дня пролетели незаметно. На самом деле ремонт подходил к концу уже перед самым бунтом, оставались только кое-какие косметические штрихи типа покраски и уборки. Разор использовал эту работу для того, чтобы сплотить людей и выявить ответственных и грамотных личностей.

С самого начала стало понятно, что гребцы – народ трудный и разный. Всё-таки большинство из них происходили с самого социального дна и грешили в своей жизни много и часто. И теперь, когда горячка первых часов восстания прошла, гёзы были повержены и казалось, что свобода – вот она, многие из них демонстрировали не лучшие качества своей натуры.

Уже на четвёртый день произошли две драки, одна из них – с поножовщиной. Пролилась кровь. Это случилось отчасти и по вине Рема – он пересчитал запасы продовольствия, и по всему выходило, что полноценного питания оставалось дней на десять-двенадцать. Дэн Беллами ведь возвращался из рейда на базу и в трюмах вёз ценный груз, абсолютно непригодный в пищу! Аркан огласил эту информацию прилюдно, то есть при всех, кто хотел это слушать и находился в тот момент в крошечной каюте квартирмейстера или у иллюминатора, выходящего на палубу.

В общем, кто-то «закрысил», припрятал пайку, и его прирезали. Кровавый инцидент вызвал у Разора бешенство.

Он пронёсся по кораблю как молния, и громовой голос воителя мог поднять даже мёртвого из могилы! Все, кто не был прикован к своим местам, мигом оказались на верхней палубе и рассредоточились вдоль бортов. На лестнице, которая вела на кормовую надстройку, стоял Разор, рядом с ним – все те, кто был душой мятежа. Микке, Сухарь, Кирпич, Септимий, ещё два матёрых вояки-ортодокса – Марк и Латерн, гребец из бывших моряков, – Жерар и ещё несколько заговорщиков, кто участвовал в заговоре с самого начала. Рем пристроился тут же, на ступенечках – стоять сил не было, рёбра его, принявшие на себя удар капитанского клинка, ещё не зажили, и рана болела.

Разор дождался, пока шум поутихнет, прокашлялся и начал говорить короткими, рублеными фразами. Голос его гремел и впивался в мозг:

– Если мы хотим свободу свою сохранить, если до суши хотим добраться!.. То!!! Два слова – ПОРЯДОК и ДИСЦИПЛИНА – должны стать нашим символом веры! Только так мы одолели пиратов! Готовились долго, упорно! И только так мы сможем выжить! Каждый знает, ЧТО я сделал для нашей свободы! Поэтому! Я беру на себя право сейчас следить за ПОРЯДКОМ! Раз мы на корабле – предлагаю свою кандидатуру на должность боцмана. Кто против? – Он обвёл тяжёлым взглядом всех присутствующих.

Рем вроде как знал, что на флоте боцман считался старшим над всей командой. Все матросы слушались его и подчинялись его приказам. Правда, Аркан думал, что Разор предложит себя на роль капитана, но у старого ветерана на уме было что-то другое.

– Всем и так понятно, что ты у нас главный, – пробормотал кто-то из задних рядов. – Мы не против, да, ребята?

– Да-а-а-а!!! – заорали бывшие гребцы.

Разор и правда внушал уважение одним своим видом. Привык командовать, сразу видно.

– А раз так, то-о-о… – В глазах Разора мелькнуло довольное выражение: ему было приятно почувствовать свой авторитет! – То заткнулись все и продолжаем решать вопросы, ребята!

Все и вправду потихоньку заткнулись, и новоиспечённый боцман уже спокойнее проговорил:

– На должность штурмана предлагаю вот этого малыша! – И он вытолкнул вперёд Микке. – Он был лучшим рулевым на гонках Ублюдского фьорда Хренового острова где-то у чёрта на куличках и сумеет управлять этой посудиной лучше любого из нас!

– Да-а-а-а!!! – заорали ребята. – Микке!!! Ура!

– Фьорда Би-ивень Моржо-ового о-острова… – смущённо бормотал северянин. – Эт-то-о на Се-евере…

Он тоже был доволен. Его хлопали по плечу, поздравляли и выражали ему всяческое доверие.

– …умник, он же хреновый комит, да, ребята? Пускай будет квартирмейстером, раз всё равно просиживает задницу в его каюте и пучит глаза в бумажки! А его чёртовы идейки? То ли Боженька их вкладывает ему в голову, то ли чёрт нашёптывает в ушко – всяко они чудесные, пока от них дохнут гёзы! А ещё этот парень прикончил Красного Дэна Беллами!!!

Аркан не сразу понял, что Разор говорит о нём, а только после того, как все заорали как полоумные: «Да-а-а!!!», и «Пусть сдохнут гёзы!», и «Молодец, Рем!» Так он стал квартирмейстером и теперь должен был следить, чтобы всем всего хватало и все были размещены как положено.

Кирпич начал исполнять обязанности корабельного доктора, пока не найдётся кто-нибудь более знающий. Сухарь стал новым комитом, Септимий, Марк и Латерн как самые опытные вояки теперь руководили абордажной группой и должны были тренировать всю команду владеть оружием. Жерар, будучи умелым и грамотным моряком, стал шхиманом – ответственным за паруса… Все необходимые должности оказались укомплектованы, только должность капитана оставалась вакантной.

– Кто же будет капитаном, Разор? – спросил Татри.

– Нам и старого пока хватит! – хохотнул новоиспечённый боцман. – Его пока не до конца чайки сожрали.

И мятежники дружно захохотали. А Рем, например, не видел в этом ничего смешного.

А потом они вышли в открытое море.

* * *

Ветер был попутный. Ну, то есть он направлял корабль в сторону Низац Роск, и это было пока единственным местом, курс к которому оказался известен Микке. Теплилась надежда захватить какое-нибудь небольшое судёнышко ну или первую попавшуюся галеру гёзов, взять в плен капитана или штурмана и выяснить направление к цивилизованным землям. По большому счёту – дерьмо, а не план. Но ведь нужно было ещё запастись провиантом, так что другого выхода, кроме как самое обычное пиратство, у мятежников не просматривалось.

Команда тщательно готовилась к встрече с пиратами: все облачились в трофейные доспехи, до изнеможения тренировались слаженно идти на абордаж и использовать все особенности палубы при вражеской атаке. Ну и владеть оружием многие учились почти с нуля. Огромным преимуществом бывших гребцов была хорошая физическая форма, приобретённая благодаря месяцам изнурительной гребли и беготне в колесе-движителе. Ещё одним благоприятным фактором была внезапность: ни один гёз ни в жизнь бы не подумал, что красный корабль Дэна Беллами захвачен гребцами и голова капитана сейчас торчит на мачте. Что угодно, но только не это. Так что мятежники могли рассчитывать, что одолеют противника в первом бою. И проверить свои силы им пришлось раньше, чем предполагалось.

В команде было мало таких опытных мореходов, как гёзы Дэна Беллами, и поэтому вместо недели красный корабль уже девять суток бороздил морские волны. Микке рассчитывал только через пару дней увидеть пиратский архипелаг на горизонте. Разор хотел лечь в дрейф и подкараулить галеру, идущую из рейда: у такого корабля команда наверняка будет потрёпанной и израненной, а гребцы – уставшими. Но всё снова пошло не совсем по плану. А точнее – совсем не по плану!

* * *

Два корабля двигались по морской глади параллельными курсами. Их заметил Татри, который теперь был вперёдсмотрящим и сидел в «вороньем гнезде» на вершине мачты.

– Вижу два паруса!!! – заорал он.

– К бою!!! – тут же откликнулся Разор.

Понадобилось около часа, чтобы разобраться в ситуации. Небольшая юркая галера с двумя рядами вёсел преследовала пузатую каравеллу. В целом всё было понятно: команда каравеллы правила по ветру, ведь вёсел у этого торгового судна не было. А гёзы на галере пытались зацепиться абордажными крюками или поджечь паруса беглянки зажигательными стрелами. Галера заходила то с одного борта, то с другого, пираты обстреливали палубу парусника, но без видимого успеха. Под таранный удар каравелла не подставлялась, а удачно пущенные стрелы команда каравеллы успевала тушить, пока они не наделали беды.

Красный корабль заметили, но особой радости не проявили. На паруснике не представляли, является ли он спасителем или предвестником скорой погибели, а пираты на галере были обескуражены необходимостью делиться с кем-то возможной добычей. Наверняка они узнали характерный цвет корабля Дэна Беллами.

С гребной палубы поднялся Сухарь и, глянув на вражескую галеру, спросил:

– Микке, ты сможешь провести корабль борт к борту?

– Сломать весла? – хмыкнул Разор. – Думаешь, получится?

Жерар глянул на паруса, полные ветра, и сказал:

– Мы можем убрать вёсла заранее, чтобы не рисковать. Скорости хватит.

Северянин у штурвала кивнул, и после команды Разора все кинулись по своим местам. Рему ничего не оставалось, как сходить в свою клетушку за арбалетом – рана ещё беспокоила, и участвовать в намечающемся абордаже он бы не смог.

Микке недаром был у себя на родине лучшим кормчим. На максимальной скорости они нагнали галеру и за четверть версты до цели гребцы втянули вёсла и взяли в руки оружие. Все, кроме тех, кто был прикован к скамьям. На галере всё ещё думали, что Дэн Беллами собирается отнять у них добычу, и гневно завопили, когда поняли, что, следуя прежним курсом, красный корабль вклинится между ними и каравеллой. На каравелле же приготовились к смерти.

Рем видел, как мятежники злорадно улыбались, сжимая в руках оружие и абордажные крюки. Происходящее стало для них первым опытом такого рода, но никто не сомневался в успехе – галера была значительно меньше, и численное превосходство становилось определяющим фактором.

Одновременно с треском ломающихся вёсел Аркану в голову пришла мысль о том, что своим манёвром они убивают возможное пополнение – галерных гребцов! Но поздно: над морем раздались вопли покалеченных, вражескую галеру ощутимо тряхнуло, многие из гёзов кубарем покатились по палубе…

Все звуки перекрыл громовой рёв Разора и яростные вопли мятежников, ринувшихся на палубу пиратского корабля. Рем перегнулся через планшир, высмотрел широкую спину гёза в кожаной кирасе и, прицелившись, выстрелил. Получилось не очень – болт попал в ягодицу, а прикончил врага уже Латерн, руководивший одной из абордажных команд.

На этом участие Аркана в бою окончилось. На борту красного корабля остались только он, Микке, другие раненые, которые не могли полноценно драться и теперь охраняли пленных пиратов, и парочка моряков Жерара, спускавших паруса. Рем глянул на каравеллу – команда спешно меняла курс, стараясь как можно скорее удрать с места баталии. Ха! На их месте любой поступил бы точно так же! Какая, к чёрту, благодарность? Вдруг новоявленные спасители прикончат галеру, а потом набросятся на них?

Пиратский капитан живым не дался. Он мужественно сражался двумя кривыми клинками, прислонившись спиной к мачте, и погиб от руки Разора, разваленный от ключицы до бедра мощным ударом боцмана. Зато в плен попал его старпом и кое-кто из командного состава. Вообще пленных было много – дюжины две, правда, большинство из них – сильно изранено и покалечено.

А ещё освободили гребцов! К сожалению, многие из них пострадали от ломающихся вёсел, но около трёх десятков бойцов под радостный рёв мятежников вступили в команду красного корабля. Теперь наконец хватало своих людей для того, чтобы управляться с кораблём, и в пленных пиратах не было нужды. Просто прирезать их и бросить в море, как предлагали многие – это было слишком даже для зачерствелых душ восставших невольников. Решение предложил Кирпич:

– Посадите их в две шлюпки с галеры, дайте по бочонку воды, полдюжины вёсел, и пускай гребут в закат!

Так и поступили.

Сложным был вопрос с бывшими товарищами по гребным скамьям, которые в своё время не присоединились к мятежу, и с теми, кто потерял рассудок, а также с ранеными гребцами с галеры. Рем понятия не имел, как с ними поступить, и большая часть команды – тоже. А Разор, похоже, не испытывал подобных сомнений. Тех, с галеры, у кого была надежда поправиться и за кого поручились товарищи, присоединившиеся к мятежникам, перенесли на красный корабль. Всех «лишних» со своего корабля, наоборот, вытурили на галеру. Всех здравомыслящих – избавили от цепей.

– Вы можете бросить якорь и дожидаться проходящего корабля, можете пытаться поставить парус и убраться отсюда… Я не знаю, делайте что хотите! – сказал Разор, пнул ногой трап, соединяющий красный корабль с галерой, и скомандовал: – Хо-од!

На гребной палубе ударил в барабан Сухарь, и ребята налегли на вёсла. В последний момент несколько человек на галере заорали, что хотят присоединиться к мятежникам и будут сражаться. Разор хмыкнул удовлетворённо и крикнул:

– Так плывите сюда!

Тех, кто осмелился прыгнуть в волнующиеся солёные воды с борта корабля и кому удалось доплыть, встретили спущенные к самым волнам тали и крепкие руки, протянутые для помощи. Чёрт побери, их приняли как родных, и похлопали по плечу, и дали одеяла, чтоб согреться, и никогда больше не вспоминали о том, что они не убивали гёзов с самого начала.

Теперь в команде Разора было почти две сотни бойцов, и на совете старшин было решено, что грести будут все, включая кока, боцмана и квартирмейстера, чтоб никому не было обидно. Освобождались от этой обязанности только моряки Жерара, ведь им нужно было управляться с парусами. Из двух сотен людей можно было наскрести гребцов на две смены, так что с этим всё было в порядке. Оставалось только понять – куда теперь держать курс?

Выяснением этого вопроса Рем с Разором и Микке и занялись в клетушке квартирмейстера, после того как Марк и Латерн приволокли туда старшего помощника с галеры – невысокого полного дядечку с покрытым оспинами лицом и большой лысиной. Как только в старпомы выбился?

Абордажники, видимо, уже поработали над ним, потому как заливался этот помощник соловьём. Вот только обнаружилось, что он безграмотный от слова «совсем» и, естественно, курс мог подсказать на уровне «держать на четыре ладони правее солнца в полдень». Мол, там побережье Западных провинций! Разор плевался и матерился, Микке молча пожал плечами и вышел из каюты. А молодой баннерет решил расспросить пленника ещё кое о чём:

– Расскажи-ка, кой чёрт занёс купеческую каравеллу в пиратские воды?

– Так ведь флот наш сейчас на Юге! Пять десятков кораблей, сотни бойцов! Торговцы – народ ушлый, у них и шпионы на островах есть! Совет капитанов объявил войну проклятым южанам! Попили они нашей кровушки, им теперь сполна воздастся! Ждали только Красного Дэна Беллами, но он опаздывал… – Тут собеседник поперхнулся и затравленно посмотрел на мятежников. – А у нас была сломана мачта в последнем бою… Вот мы и остались на ремонт. Вышли в море – испытать новую мачту, а тут какие-то купчишки решили рискнуть, срезать путь. Срезали…

Старпом-гёз уставился себе под ноги. Рем поразмыслил ещё немного и уточнил:

– А много кораблей сейчас на архипелаге?

– Ну, за все острова не скажу, но в общем, наверное, только те, которые на ремонте. Не больше дюжины…

– Та-ак, а с какого вы острова?

– С Кон Ките…

– А есть там ещё корабли сейчас?

Дальше он не хотел отвечать, а Латерн и Марк его избивали. Вообще-то Рему было жалко этого нелепого человека, потому как били абордажники нещадно, и он харкал кровью, и выл, и корчился на полу… Так что в итоге экс-старпом ответил, что на берегу острова Кон Ките остался небольшой галиот контрабандистов, который только вернулся с Западного побережья с каким-то грузом, и эти проходимцы в общем-то плевать хотели на дела гёзов и отдыхали в своё удовольствие.

– Разор, а как насчёт… – начал Рем.

– Даже не думай! – оборвал его боцман.

– Но если…

– Ни в коем случае!

– Мы ведь можем…

– Ну что ж, вот это можно и попробовать! – вдруг согласился Разор и глянул на пленника так, как будто взглядом хотел просверлить в нём дырку. – Решай – или ты нам показываешь дорогу к этому твоему Кон Ките, и мы тебя высадим там, или тебя бросят за борт прямо здесь.

Его выбор оказался очевидным… Наверное, ничего особо ценного для экс-старпома на острове не было. Или своей шкурой он дорожил больше.

* * *

– Хоп! Давай-давай!

Хоп! Давай-давай!

Веселее загребай! – орали гребцы, наваливаясь на вёсла.

Рем тоже сел на скамью, рядом с Септимием. А что? Теперь гребут все. Даже абордажники и квартирмейстер. Рана в боку затянулась и почти не беспокоила, и было даже приятно чувствовать, как наливаются здоровой усталостью мышцы, как весло преодолевает сопротивление воды и корабль устремляется вперёд – к острову Кон Ките, первому у основания Малой Гряды архипелага Низац Роск.

Низац Роск – убежище пиратов – представлял собой несколько десятков островов, сотни отмелей и рифов, растянувшихся на десятки вёрст и расположенных в виде буквы «У». Все острова делились на Малую Гряду и Большую Гряду. В Большой Гряде насчитывалось около двадцати пригодных для расположения баз и гаваней островов, в Малой – семь. Кон Ките находился ближе всего к пересечению двух гряд, и на нём располагались торговые склады контрабандистов и посёлок пиратов-популяров.

Несчастный старпом стоял рядом с Микке у штурвала и выполнял функции лоцмана – Низац Роск славился сложным фарватером, и без помощи местных даже пытаться бороздить прибрежные воды не стоило.

– Хоп! Давай-давай! Сраных гёзов убивай! – надрывались на гребной палубе.

Эту простенькую песенку придумали Рем и Татри, когда работали одним веслом и им было скучновато. Хотелось, чтобы гребля тогда и гребля сейчас чем-то отличались друг от друга. Сухарь, выполнявший роль комита, совсем не возражал против такой самодеятельности, он даже слегка выровнял барабанный ритм под незатейливый мотив. Там! Та-дам-та-дам!!!

Песню вся команда выучила за две смены, затейливо переиначивая и меняя на все лады вторую строчку. Звучали разные варианты: от откровенно похабных до вполне себе жизнеутверждающих. А бессмертное «давай-давай» оставил в наследство Красный Дэн Беллами, так что залихватские куплеты, которые приходилось слушать его догнивающей башке на мачте, звучали ещё более издевательски.

Идея Аркана заключалась в том, что, учитывая направление и скорость ветра, можно выпотрошить все семь островов Малой Гряды и никто ничего не успеет сделать. У мятежников имелась карта Низац Роск, а ещё – старпом с галеры… А Жерар и Микке слаженным дуэтом утверждали, что даже если с Кон Ките отправят какое-нибудь судно на Большую Гряду и соберут там эскадру из нескольких кораблей, чтобы разобраться с внезапно возникшей напастью, то всё равно останется от десяти до восемнадцати часов форы, которые позволят красному кораблю скрыться с места преступления!

За восемнадцать часов можно успеть куда больше, чем просто сжечь небольшое пиратское поселение! Чёрт возьми, они могли ещё сплясать кесарянку на пожарище, хорошо выспаться, плотно поесть и отправиться к следующему острову!

* * *

Гавань Кон Ките лежала перед ними, беззащитная и открытая. На причале, правда, дежурили несколько человек с оружием, но их просто проигнорировали, отдавая швартовы.

– А где Дэн Беллами? – опасливо спросил один из гёзов, принимая канат.

– Я за него, – буркнул Разор и, дождавшись, пока канат будет хорошо закреплён за кнехт, перепрыгнул с борта на причал.

– А ты что ещё за хрен? – удивлённо уставился на него другой пират – крупный, в кольчуге-безрукавке и шляпе с ярким плюмажем.

Наверное, он был начальником караула или выполнял какие-то подобные функции, чёрт разберёт этих гёзов… Разор одним длинным движением выхватил меч из ножен и разрубил «начальнику» плюмаж вместе с головой.

– Вот что я за хрен! – сказал Разор, а потом громовым голосом скомандовал: – За мной, ребята! Убивайте всех, кто будет сопротивляться!

С рёвом мятежники устремились с корабля на остров и смели всех, кто стоял на их пути. Рему и Латерну посчастливилось возглавить отряд, обязанный нейтрализовать контрабандистов на галиоте, так что в основной резне в пиратском посёлке они не участвовали. Вооружённых людей там убивали на месте, всех остальных сгоняли к пристани. Тяжко пришлось условно мирному населению – боевым подругам гёзов, владельцам кабаков и лавочек и ещё – двум популярским толкователям…

Детей на острове не было. Ещё бы! Гёзы не заводили детей. Вот заработают небольшое состояние честным разбоем и уедут с Низац Роск на Северо-Восток, женятся на порядочных популярских девушках и станут законопослушными обывателями, солидными владельцами гостиниц, таверн, мастерских и торговых лавок.

Точнее, эти конкретные гёзы – не станут. Потому что сейчас они лишались или жизни, или неправедно накопленного богатства, или того и другого сразу.

Галиот был вытащен для килевания на берег недалеко от пристани, и гребцы очищали дно от ракушек и прочей гадости. А сами контрабандисты, числом около двадцати, сидели в кружочек на ковре, разложенном на прибрежной гальке, и курили кальян.

И эта картина вызвала в душах бывших гребцов-кандальников волну ярости! Это, чёрт побери, так сильно напоминало тот ужас, от которого они избавились совсем недавно!

Гребцы с галиота увидели новых действующих лиц первыми и тут же бросили осточертевшие скребки и сгрудились у кормы галиота. Откуда им знать, к добру или к худу появились здесь эти вооружённые люди? С виду мятежники напоминали пиратов да по факту ими и являлись, присвоив чужое судно насильственным путём.

Контрабандисты, кажется, вообще ничего не заметили: ни потасовки на причале, ни вооружённой толпы, устремившейся к посёлку…

«Что там в кальяне-то у них?» – подумал Рем, несколько раз взмахнув шпагой для разминки.

Наконец они обратили внимание на появившегося врага, похватали оружие, которое, к их чести, лежало тут же, под руками, и сбились в плотную кучу, ощетинившись клинками.

Мятежников насчитывалось примерно в полтора раза больше, в их пользу играло и то, что все они заранее облачились в доспехи. Бойцы были на взводе, рычали от нетерпения и закипевшей ярости и хотели наброситься на врага.

– Стоять! – крикнул Аркан, заработав недоумённый взгляд Латерна. – Пращи к бою, луки к бою!

Мятежный квартирмейстер не был уверен в своём праве командовать людьми, но, во всяком случае, квартирмейстерская должность предполагала нечто подобное. Латерн его приказ не оспорил. Видно, оценил разумность, хотя ему по душе была лихая свалка ближнего боя.

Примерно у дюжины мятежников имелось дальнобойное оружие. Рем арбалет с собой не потащил, уж больно громоздкая конструкция, а теперь жалел об этом. Загудел воздух от раскручиваемых пращей, заскрипели натягиваемые луки, и вдруг из рядов контрабандистов вышел весьма оригинальный тип.

Парчовый халат был распахнут на его волосатой груди, роскошные усы свисали на целую ладонь ниже подбородка, длинные всклокоченные волосы торчали над головой во все стороны… В одной руке он держал изукрашенный мундштук от кальяна, а другая была картинно воздета вверх. У Аркана вдруг закололо в правом виске, он поморщился от неприятного ощущения…

«Тинь!» – пропела первая тетива, и следом за ней затренькали луки, послышалось надсадное хеканье пращников.

Этот усатый дядька просто поднёс мундштук ко рту и дунул в него, исторгнув целый сноп густого приторного дыма! И Рем был готов поклясться, что увидел, как стрелы и камни увязли в этом дыму и попадали на землю, а люди вокруг замирали и сипели, выпучив глаза, не в силах двинуться с места. Все, кроме Рема, Латерна и ещё двух крепких мужиков с той пиратской галеры, которую взяли на абордаж накануне.

Клеймо на груди Аркана, под рубахой и кожаным панцирем, горело огнём. Он понял, в чём дело, когда увидел, как Латерн неосознанно потёр грудь. У всех четверых было клеймо. Они все были ортодоксами!

Рем рухнул на колени, сдёрнул с пояса небольшой факел, нашарил в кармане огниво и под торжествующие злорадные крики контрабандистов зажёг огонь.

– Обрати в пепел врагов Твоих и всю скверну огнём очисти! – выкрикнул он пришедшие на ум слова из Писания и запустил факелом в колдуна.

Он точно колдун, эта усатая сволочь.

Факел летел и вращался в воздухе, и Рем думал, что не попадёт. Всё-таки пятнадцать шагов, которые их разделяли, – это тоже расстояние, а он никогда не тренировался метать горящие предметы в живых людей. Однако факел врезался усатому куда-то в область колен, и его роскошный халат тут же загорелся! Тут уж или Господь помог, или и вправду рука баннерета с годами стала твёрже, а глаз – вернее…

– Бе-е-ей! – заорали мятежники и, сбросив оцепенение, кинулись на врага.

Контрабандисты были смяты в первые секунды, поскольку не проявили даже намёка на воинскую доблесть. Ну да, были бы бойцами – стали бы гёзами. Их втоптали в землю и убили почти всех. Особенно ожесточённо кромсали колдуна, который пытался убежать, размахивая горящими полами халата.

Потом Аркан и Латерн подожгли галиот, побеседовали с гребцами и освободили всех, кто хотел сражаться вместе с мятежниками против гёзов. У пристани стояло ещё несколько судов, да и склады на берегу манили запахами сыра и копчёного мяса, так что люди из отряда Рема не стали присоединяться к бесчинствующим в пиратском посёлке соратникам, а освоили местные ресурсы, набив сначала животы, а потом – карманы и заплечные мешки.

Часа через четыре с островом Кон Ките было покончено. Все до одной постройки пылали, каждого местного, кто оказывал сопротивление, жестоко убили, остальных оставили рыдать на пепелище. Бывшие гребцы забрали с собой только оружие, доспехи, деньги, драгоценности, провиант и пресную воду. Разор лично выбрасывал с палубы шёлковые одеяния, предметы интерьера и прочее барахло, матеря на чём свет стоит горе-мародёров.

– У нас впереди ещё шесть островов, придурки! – гремел Разор. – Куда вы всё это пихать будете?

Потери команды красного корабля составили пять человек убитыми и двенадцать ранеными, из них четверо – тяжело. Зато удалось освободить всех рабов на острове. Правда, большая часть не захотела присоединяться к походу против гёзов и отправилась искать счастья в Последнем море на каком-то баркасе. Но остальные вступили в ряды мятежников, и теперь их было больше двух сотен! Доспехи и снаряжение с острова тоже пришлись очень кстати, у каждого появилась какая-никакая броня, и вооружились мятежники до зубов!

Особо ценным приобретением стал лекарь. Этого старикана держали при местном борделе, он делал аборты проституткам и лечил постыдные заболевания у гёзов. А по призванию и основной профессии этот медик оказался военно-полевым хирургом, родом откуда-то из Центральных провинций.

– Я служил у дю Ритёра, знаете ли… – сказал он Разору, и Разор уважительно хмыкнул, как будто это ему о чём-то говорило. – Меня зовут Цудечкис, маэстру Цудечкис.

А ещё сей достойный муж оказался ортодоксом и потрясающим специалистом. Седая «шкиперская» бородка лекаря мелькала тут и там, он с хрустом вправлял суставы, деловито ковырялся в свежих ранах и вливал в рот микстуры лежачим больным, покачивая головой и цыкая зубом. Кирпич с радостью уступил ему место корабельного доктора, оставшись при нём помощником. Стоило маэстру Цудечкису появиться на борту, как никто уже и не представлял себе, как без его услуг команда вообще существовала!

– Какая, однако, бойкая натура! – сказал про него как-то Разор с одобрением.

* * *

Красный корабль продолжил свой путь, и следующие два острова стали для мятежников лёгкой добычей. Их принимали за Дэна Беллами, а они принимали гёзов на клинки. Команда выросла до двух с половиной сотен бойцов, а трюмы были уже основательно нагружены ценностями и оружием.

И всё это богатство было записано и учтено, и всем всего хватало с избытком. Рем Тиберий Аркан неожиданно для себя оказался хорошим квартирмейстером, он, можно сказать, открыл в себе талант к такого рода делам и даже получал удовольствие, выдавая на руки чистое бельё и рассчитывая вместе с корабельным коком норму продуктов на двести пятьдесят человек.

– Не всё ж мне палашом размахивать, – говорил он в беседе с Микке. – Нужно и что-то полезное делать, да? Квартирмейстер я, в конце концов, или нет?