Текст книги "Судебная практика по делам военнослужащих. 2019—2022 года"

 
Основной вывод суда:
 

При рассмотрении дел о защите чести и достоинства (доброго имени) гражданина юридически значимыми обстоятельствами, подлежащими установлению, являются: факт распространения ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности, а в случае, если заявлено отдельное требование о компенсации морального вреда – факт высказывания субъективного мнения в оскорбительной форме.

 
Обоснование:
 

Кондрашова обратилась в суд с иском, в котором просила взыскать компенсацию морального вреда с заместителя начальника отделения войсковой части 95306 Горина за причиненные ей нравственные страдания в размере 15 000 рублей. В обоснование требований истец указала, что ответчик направил ей сообщение, информация в котором не соответствует действительности, порочит ее честь и достоинство. Решением Московского гарнизонного военного суда в удовлетворении иска Кондрашовой отказано. Окружной военный суд, рассмотрев гражданское дело по апелляционной жалобе истца, указал следующее. В силу п. 9 ст. 152 ГК РФ гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, наряду с опровержением таких сведений или опубликованием своего ответа вправе требовать возмещения убытков и компенсации морального вреда, причиненных распространением таких сведений. Согласно разъяснениям, содержащимся в п.п. 7, 9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 года №3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», по делам данной категории необходимо иметь в виду, что обстоятельствами, имеющими в силу ст. 152 ГК РФ значение для дела, которые должны быть определены судьей при принятии искового заявления и подготовке дела к судебному разбирательству, а также в ходе судебного разбирательства, являются: факт распространения ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности. При отсутствии хотя бы одного из указанных обстоятельств иск не может быть удовлетворен судом. Судам следует различать имеющие место утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке ст. 152 ГК РФ. Если субъективное мнение было высказано в оскорбительной форме, унижающей честь, достоинство или деловую репутацию истца, на ответчика может быть возложена обязанность компенсации морального вреда, причиненного истцу оскорблением (статья 130 Уголовного кодекса Российской Федерации, статьи 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации). Из приведенных положений закона и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации следует, что действующее законодательство допускает возможность защиты чести и достоинства (доброго имени) гражданина как в порядке, установленном ст. 152 ГК РФ, так и путем заявления отдельного требования о компенсации морального вреда. При этом юридически значимыми обстоятельствами, подлежащими установлению, являются: факт распространения ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности, а в случае, если заявлено отдельное требование о компенсации морального вреда – факт высказывания субъективного мнения в оскорбительной форме. Судом первой инстанции установлено, что истцом представлен скриншот страницы системы обмена сообщениями WhatsApp, из которого следует, что между лицом, поименованным как Горин Сергей, и истцом велась переписка, в ходе которой истцу 20 августа 2020 года было направлено сообщение следующего содержания: «Ну что могу сказать, товарищ подполковник, чести и достоинства у вас не осталось. Обещания свои не держите…». Каких-либо доказательств распространения ответчиком содержания указанной переписки истцом не представлено. Оценив имеющиеся по делу доказательства, суд первой инстанции пришел к правильному выводу о том, что указанное сообщение, является субъективным мнением второго лица, оскорбительных, то есть неприличных и унизительных по форме выражений не содержит, получено истцом в ходе личной переписки и своего распространения не получило. Ввиду отсутствия юридически значимых обстоятельств, необходимых для привлечения ответчика к гражданско-правовой ответственности, суд правильно не усмотрел оснований для удовлетворения исковых требований7575
  Обзор судебной практики гарнизонных военных судов по административным и гражданским делам за 1-е полугодие 2021 года // Официальный сайт 2-го Западного окружного военного суда http://2zovs.msk.sudrf.ru


[Закрыть].

 
Основной вывод суда:
 

Сведения, содержащиеся в высказываниях ответчиков, порочащие честь и достоинство истца, должны быть опровергнуты тем же способом, которым были распространены, или другим аналогичным способом.

 
Обоснование:
 

Решением Североморского гарнизонного военного суда отказано в удовлетворении иска старшего мичмана А. к командиру войсковой части 000 капитану 1 ранга Р. и его помощнику капитану 3 ранга Т. о защите чести, достоинства и деловой репутации. Апелляционным определением флотского военного суда это судебное постановление отменено и по делу принято новое решение об удовлетворении иска. А. обратился в гарнизонный военный суд с иском в связи с тем, что, по его утверждению, капитан 3 ранга Т. в октябре 2018 года на общем построении личного состава назвал истца «террористом, чеченским моджахедом, захватчиком, пришедшим захватывать корабль», а в конце декабря 2018 года капитан 1 ранга Р. в ходе беседы с А. в кают-компании корабля заявил, что он «А. и весь Кавказ сровняет с землей». Гарнизонный военный суд в удовлетворении этого иска отказал ввиду недоказанности факта вышеуказанных высказываний со стороны ответчиков. Между тем судом безосновательно не приняты во внимание ряд доказательств, представленных А., и ошибочно отказано в удовлетворении ходатайства об истребовании дополнительных доказательств. Так, судом установлено, что истцом, помимо заявления в суд, были поданы жалобы в военную прокуратуру Североморского гарнизона и вышестоящему командованию. В ходе рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции материалы прокурорской проверки по ходатайству истца были истребованы из военной прокуратуры и исследованы в качестве новых доказательств. Из этих материалов следовало, что должностными лицами военной прокуратуры гарнизона в ходе проверки были отобраны объяснения у должностных лиц и сослуживцев А., исследованы представленные им аудиозаписи разговоров истца с Р. и Т., подтверждающие доводы истца, изучены материалы, характеризующие личности и служебную деятельность участников конфликта. По результатам указанной проверки военным прокурором Североморского гарнизона в адрес командира вышестоящей войсковой части 111 направлено представление об устранении нарушений закона, в котором было указано на случаи упущений в служебной деятельности должностных лиц войсковой части 000, в том числе командира указанной воинской части капитана 1 ранга Р. и его помощника капитана 3 ранга Т., выразившиеся в некорректном общении с подчиненными, и предложено принять исчерпывающие меры по соблюдению ими предусмотренных гарантий военнослужащих, исключив случаи притеснения военнослужащих по социальным, конфессиональным и национальным признакам. Во исполнение этого представления командиром войсковой части 111 издан приказ, которым было обращено внимание капитана 1 ранга Р. и капитана 3 ранга Т. на недопустимость непринятия надлежащих мер по организации воспитания и поддержания морально-психологического состояния личного состава. Тем самым по результатам прокурорской проверки и административного расследования в воинской части факты некорректных высказываний начальников истца в его адрес, унижающих его честь и достоинство, нашли свое подтверждение. Помимо этого, это обстоятельство было подтверждено и показаниями допрошенного в суде первой инстанции свидетеля Ж., которым в решении суда первой инстанции должной оценки не дано. Исходя из негативного контекста фраз, высказанных Т. и Р. в адрес А., судебная коллегия пришла к выводу о том, что сведения, содержащиеся в высказываниях ответчиков, порочат честь и достоинство истца, а потому в соответствии с ч.1 ст. 152 ГК РФ должны быть опровергнуты тем же способом, которым они были распространены, или другим аналогичным способом.

 
Основной вывод суда:
 

Физические и нравственные страдания, причиненные в результате воздействия источника повышенной опасности, подлежат возмещению с владельца данного источника.

 
Обоснование:
 

Т. обратился в суд с исковым заявлением, в котором просил взыскать с Минобороны РФ денежную компенсацию морального вреда, причиненного повреждением здоровья, в сумме 1 000 000 руб. В обоснование иска в заявлении и объяснениях Т. в судебном заседании указывалось на то, что физические и нравственные страдания ему были причинены 19 октября 1995 года в результате крушения военного вертолёта Ми-26, в котором он находился в качестве пассажира, проходя военную службу по призыву в Федеральной пограничной службе Российской Федерации (далее – ФПС России), правопреемником которой является ФСБ России. В результате этого происшествия он получил тяжелую травму головы и правой ноги, длительное время испытывал физическую боль и переживания, связанные с пребыванием в течение нескольких суток при минусовой температуре на острове, где произошла авиакатастрофа, а впоследствии находился на стационарном лечении в военном госпитале. Помимо этого, истец связывал причинение ему морального вреда ухудшением состояния своего здоровья, в результате чего у него в сентябре 2017 года впервые диагностировано заболевание – разрыв медиального мениска коленного сустава, в связи с чем в октябре того же года ему произведена хирургическая операция. В результате экспертного исследования, проведенного в суде первой инстанции, связь между травмой, полученной Т. при исполнении обязанностей военной службы в 1995 году, и выявленным в 2017 году заболеванием коленного сустава не нашла своего подтверждения. На этом основании Архангельский гарнизонный военный суд отказал в удовлетворении заявленного требования. При этом в решении указывалось на то, что вина пилота в авиационной аварии установленным образом не доказана и приговором суда не установлена, после получения травмы в 1995 году истец был госпитализирован и получил квалифицированную медицинскую помощь, а в последующий период на протяжении более 20 лет не обращался за оказанием медицинской и психологической помощи и лечением каких-либо последствий полученной травмы. При этом доказательств причинения Т. морального вреда по вине ответчика истцом не представлено. Флотский военный суд не согласился с выводами гарнизонного военного суда о том, что вина ответчика (таковым в результате замены ответчика признано ФСБ России) в причинении физических и нравственных страданий истцу не доказана, что последствия этих страданий устранены в полном объеме, отменил судебное постановление и принял по делу новое решение о частичном удовлетворении заявленного требования. В соответствии со ст. 151 ГК РФ (в редакции закона, действующей с 1 января 1995 года), если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. Помимо этого, в момент возникновения спорных правоотношений основания и порядок компенсации морального вреда были установлены Основами гражданского законодательства Союза ССР и республик, утвержденными Верховным Советом СССР 31 мая 1991 года №2211-I (далее – Основы). Действие Основ, согласно постановлению Верховного Совета Российской Федерации от 3 марта 1993 года №4604-I «О некоторых вопросах применения законодательства Союза ССР на территории Российской Федерации», в том числе их раздела III «Обязательственное право», было распространено на территории Российской Федерации с 3 августа 1992 года. Согласно ч. 1 ст. 128 Основ, юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (транспортные организации, промышленные предприятия, стройки, владельцы автотранспортных средств и т.п.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. Аналогичные положения об ответственности за вред, причинённый источником повышенной опасности, содержались в ст. 454 ГК РСФСР. Кроме того, в соответствии со ст. 445 ГК РСФСР и ч. 2 ст. 126 Основ организация обязана возместить вред, причинённый по вине её работников при исполнении ими своих трудовых (служебных) обязанностей. Как следует из ст. 131 Основ, моральный вред (физические или нравственные страдания), причиненный гражданину неправомерными действиями, возмещается причинителем при наличии его вины. Моральный вред возмещается в денежной или иной материальной форме и в размере, определяемом судом, независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда. С учетом приведенных правовых норм, действующих в момент возникновения спорных правоотношений в их взаимосвязи, для принятия решения о компенсации морального вреда в результате воздействия источника повышенной опасности требовалось установить, в том числе, наличие вины в действиях причинителя вреда (владельца источника повышенной опасности), а также причинной связи между этими действиями и наступившим моральным вредом. Вопреки выводам гарнизонного военного суда, доказательства, подтверждающие данные обстоятельства, в материалах дела имелись. В частности, из комиссионного Акта расследования катастрофы вертолета Ми-26, утвержденного директором ФПС России 1 ноября 1995 года, следует, что виновником данного авиационного происшествия признан командир экипажа вертолета, не обеспечивший занятие безопасной высоты полета при попадании в сложные метеоусловия и тем самым грубо нарушивший требования ст. 99 Основных правил полетов-85 и ст. 258 Наставления по производству полетов-88. Такие же обстоятельства и причины данного авиационного происшествия указаны и в приказе Директора ФПС России от 1 ноября 1995 года. В качестве иных причин авиационной катастрофы в том же приказе указывается на отсутствие должного контроля за использованием авиации со стороны командования авиацией пограничных войск, а также неудовлетворительную организацию полетов со стороны ряда должностных лиц Арктической группы пограничных войск. К аналогичным выводам пришли и органы предварительного следствия, прекратившие уголовное дело в отношении командира экипажа вертолета в связи с его смертью. Таким образом, имеющиеся в распоряжении суда доказательства подтверждали факт причинения истцу физических и нравственных страданий в результате виновных действий со стороны ответчика и наличие причинной связи между этими действиями и наступившим вредом. С учетом характера и объема причиненных истцу нравственных и физических страданий, степени вины ответчика в этом, флотский военный суд взыскал с ФСБ России в пользу Т. в счет компенсации ему морального вреда 80000 руб7676
  Обзор судебной практики рассмотрения административных и гражданских дел гарнизонными военными судами, подведомственными Северному флотскому военному суду, в первом полугодии 2021 года // Официальный сайт Северного флотского военного суда http://severnyfvs.mrm.sudrf.ru


[Закрыть].

6 ГЛАВА: Определение наличия и степени вины военнослужащего, привлекаемого к материальной ответственности

 
Основной вывод суда:
 

Неверная оценка обстоятельств, обусловленных освобождением ответчика от исполнения служебных обязанностей в связи с признанием его негодным к военной службе, повлекла принятие ошибочного решения.

 
Обоснование:
 

Командир части обратился с иском о привлечении К. к полной материальной ответственности на сумму 134 647 рублей за ущерб, причиненный разукомплектованием автомобильной техники роты охраны. Решением Санкт-Петербургского гарнизонного военного суда иск был удовлетворен частично. Признав К. виновным в утрате вверенного имущества, суд с учетом обстоятельств дела и материального положения ответчика снизил размер взысканных в доход федерального бюджета денежных средств до 100 000 рублей. Окружной военный суд решение отменил ввиду недоказанности вины ответчика в причинении при исполнении обязанностей военной службы ущерба государству, указав следующее. Согласно пункту 1 статьи 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» в редакции, действовавшей на момент разрешения дела, военнослужащие несут материальную ответственность только за причиненный по их вине реальный ущерб при исполнении ими обязанностей военной службы. Военнослужащие несут материальную ответственность в полном размере ущерба в случаях, когда ущерб причинен военнослужащим, которому имущество было передано под отчет для хранения, перевозки, выдачи, пользования и других целей (абзац 2 статьи 5 Федерального закона). В соответствии со статьями 144—145 Устава внутренней службы Вооруженных Сил РФ (далее – Устав) и пунктами 82—85, 105 Руководства по войсковому (корабельному) хозяйству в Вооруженных Силах Российской Федерации, утвержденного приказом Минобороны РФ от 3 июня 2014 года №333 (далее – Руководство), командир роты организует и руководит ротным хозяйством, осуществляет контроль за его состоянием и обеспечение военнослужащих положенными материальными ценностями, в том числе отвечает за сохранность имущества роты. Командир роты обязан проверять не реже одного раза в месяц наличие, состояние и учет военного имущества роты, сличая сведения с учетными данными воинской части и занося результаты в книгу осмотра (проверки) вооружения, военной техники и боеприпасов. К. с 2016 года состоял в должности командира роты охраны, за которой числились 9 автомашин, разукомплектование которых вменяется ему в вину. В силу своего должностного положения со дня принятия дел и должности он нес полную материальную ответственность за сохранность автомобильной техники подразделения, являвшейся составной частью ротного хозяйства. Однако только это обстоятельство ещё не подтверждало наличие необходимых оснований для удовлетворения иска. В обоснование вины ответчика в причинении ущерба истец указал, что К. после признания негодным к военной службе не предпринял мер по передаче ротного имущества другому лицу, а затем отказался участвовать в сдаче дел по занимаемой должности, организованной приказами командира части. Гарнизонный военный суд исходил из того, что К. занимал должность командира роты охраны вплоть до исключения с 15 октября 2019 года из списков личного состава части, а потому до надлежащей сдачи дел и должности нес полную материальную ответственность за сохранность ротного имущества. Однако результатами инвентаризации было установлено, что по состоянию на 17 декабря 2018 года имущество роты имелось в наличии, разукомплектования автомобильной техники выявлено не было. Следовательно, ущерб, который вменялся в вину ответчику, был причинен позднее. С 4 декабря 2018 года К. находился на стационарном лечении, по результатам которого заключением ВВК от 27 декабря 2018 года он признан не годным по состоянию здоровья к военной службе. В силу статьи 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», пункта 66 Положения о военно-врачебной экспертизе, утвержденного постановлением Правительства РФ от 4 июля 2013 года №565, и статьи 359 Устава К. подлежал досрочному увольнению с военной службы по состоянию здоровья с освобождением от исполнения служебных обязанностей с момента признания заключением ВВК не годным к военной службе и до исключения из списков личного состава воинской части. В связи этим командир части освободил К. от служебных обязанностей с 29 декабря 2018 года по дату исключения из списков личного состава части. Требования статьи 43 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», статьи 12 Положения о порядке прохождения военной службы, статьи 92 Устава и пунктов 205, 215—216 Руководства обязывали командира части назначить иное лицо, временно отвечающее за хозяйственную деятельность роты охраны, а также организовать и провести передачу дел и должности командира данного подразделения. Обязанность по проверке фактического наличия, качественного состояния, комплектности материальных ценностей в подразделении, сверке полученных сведений с данными учета воинской части, а также представлению акта о приеме подразделения в этом случае возлагалась на лицо, принимающее дела и должность. Однако с 4 декабря 2018 года по 11 июля 2019 года командир части лиц, временно исполняющих обязанности командира роты охраны, не назначил и мер по приему у К. дел по данной воинской должности не принял. Акт приема-передачи дел и должности командира роты охраны своевременно оформлен не был, поскольку командование ошибочно полагало невозможным выполнение этих мероприятий в отсутствие К. и настаивало на его личном участии в их проведении, в связи с чем комиссионный акт был утвержден лишь 25 сентября 2019 года. Таким образом, сведения, подтверждающие виновность ответчика в необеспечении сохранности автомобильной техники, приведшей к её разукомплектованию в период с 17 декабря 2018 года по 25 сентября 2019 года, в представленных истцом доказательствах отсутствовали, а вывод суда о ненадлежащем исполнении К. в этот период должностных обязанностей противоречил закону, поскольку из-за болезни, исключавшей возможность прохождения военной службы, он был от них освобожден. В силу пункта 1 статьи 3 Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих» (в редакции Федерального закона от 18 июля 2017 года №170-ФЗ) недоказанность вины К. в причинении при исполнении обязанностей военной службы реального ущерба государству исключала возможность привлечения его к материальной ответственности, в связи с чем окружной военный суд решение по делу отменил и принял новое решение об отказе в удовлетворении иска7777
  Обзор судебной практики гарнизонных военных судов по административным и гражданским делам за 1-е полугодие 2020 года // Официальный сайт 1-го Западного окружного военного суда http://1zovs.spb.sudrf.ru


[Закрыть].