Текст книги "Зачем любить людей"

Вот и здесь, вроде бы спокойный (на первый взгляд) и рассудительный водитель по идее должен был отпустить меня домой за виртами, но нет же! Руки этого бесноватого потянулись к бардачку и он выхватил точечный пневмат и шокер. Оба сразу. Вспомнился выпуск новостей, где поднимался вопрос о допустимости использования пневматического оружия и шокеров в повседневной жизни.

– Стоять, нетолчённый имбирь в ступе и отдавай тогда часы, раз вирты тебе не ведомы. – Дулом пистолета он махнул на дорогие часы с ремешком и циферблатом, стоившими больше чем та рухлядь, на которой он возил клиентуру.

Что-то неведомое творилось с моими мозгами, ввиду чего я дерзко отклонил нацеленный пистолет и показал средний палец правой руки. Дворга перекосило, а я пока вышел на улицу и хлопнул дверцей с обращением:

– Подожди здесь, я сейчас вынесу карту. Разойдёмся, как честные… эмм… люди, или нелюди. В общем, жди.

Проживал я не в самом престижном и респектабельном районе и ночная тишина здесь была не особо привычным делом. Обычно я внимательно осматривался, когда гулял в позднее время суток, ожидая чего угодно: от тихого воровства до разбоя бандой малолеток под клеем.

Час в принципе не поздний, и поэтому окна домов уютно пылали, а моё окно, как и следовало ожидать, зияло мёртвой глазницей. Значит, Карна не дома… ищет меня, наверное, по всем участкам, больницам или на худой конец – моргам. Надо сказать, при раздумывании, на меня напало пустое равнодушие, точно я говорил о сюжете какой-то абсолютно не касающийся меня истории.

Взбежав по гладким ступеням лестницы на седьмой этаж, я пошарил в карманах в поисках ключей. Холодея, я осознал, что потерял комплект, а запасной лежит в тумбочке в коридоре. С ключами испарилось и средство связи. Скорее от злобы, я дёрнул ручку входной двери и металлопластик поддался… проход медленно откупорился. Вот почему то меня не тянуло от радости прыгать…

Зайдя в квартиру, я ощутил тяжесть в заднем кармане брюк и при должном изучении в них обнаружился мой кошелёк. Находка именно в тему. Войдя в тамбур, вопреки всем сомнениям, я не разулся, а тихо заскрипел кафелем пола. Безвкусица полнейшая – положить кафельное покрытие при ремонте, но дама моего сердца настояла. Говорит, вычитала в каком-то модном журнале про выдвигающиеся шкафы, встроенные в стены магнитофоны и всё это великолепие окрестила термином: хай-тек новейшего поколения. Мне лично было параллельно, главное чтоб не несла всякую чушь по поводу и без повода.

После пробуждения в такси голова гудела меньше, но всё равно картинка в глазах показывалась нечёткая, точно на старой киноплёнке. В обувном шкафчике, я поискал за многочисленными босоножками и достал баллончик с газом. Защита на всякий случай, как у любого приличного человека, теперь могла и реально помочь.

Пока не наблюдалось ничего экстраординарного. Ни спецназа, вламывающегося на верёвках с крюками, ни воров в приборах ночного видения и тепловых датчиках. Да и что красть при такой аппаратуре? Это же не загородная вилла наркодилера, а обычная квартира.

За стенкой у соседей на всю катушку гремела музыка и слышалось пьяное гигиканье. Вечеринка по ходу пребывала в разгаре, и как то чересчур не вязалась с происходящем в моих апартаментах. Здесь у меня тишина, темнота и моё возбуждённое дыхание, которое я безуспешно пытался унять. Свет я боялся включить, подозревая что это может спугнуть воров. Страх отсутствовал. Может последствия пережитого, а может и доза вещества гуляющего по моему организму…

Спальня и сортир с ванной пустовали, а из самой дальней гостиной разливался мягкий свет, отбрасываемый телевизором. Может Карна забыла выключить перед тем, как из дому выходила? По-прежнему длилось состояние полнейшей апатии, и когда я увидел выдвинутое кресло-диван и спящую Карну с выпавшим пультом от ящика – я даже не возмутился, что она меня не искала. Главным был тот факт, что все дома и живы. Вернулась домой значит, и спросонья забыла выключить свет. Вот «молодец». А после этого легла спать и, наверняка, видела сны, про то, как её ласкают накачанные лаборанты кафедры «Экспериментальной физики».

Дойдя до комода, я вынул чистую простынь, одеяло, то есть полный боекомплект для здорового сна. Я мягко перевёл положение её тела в вертикальное и укрыл. Теперь очередь стояла за выпавшим пультом, который прекратил беззвучный эфир программы по танцам. Замызганный экран печально мигнул и вырубился… я до сих пор жалел, что на шарик, не приобрёл плазму, когда перед новым годом ударили скидки. Зажал, посчитал невыгодным, а теперь вынужден был довольствоваться вместо многодюймового жидкокристаллического проектора – обычным ж/к. Халтурного изготовления и сомнительного происхождения.

Нагнувшись, чтобы убрать тапочки Карны, я и подметил неладное. Её кисть безвольно опала из под накинутого одеяла, а сама она не сопела. А когда звуки пропадают, здесь уже стоит насторожиться…

Мягко проведя тыльной стороной кисти по её щеке, я заметил, что привычный румянец сменился болезненной бледностью, по глазам потекла тушь, и идеальная причёска растрепалась куриным гнездом. При совместном сожительстве с человеком в течении отрезка или долгого времени, поневоле изучаешь его слабости и привычки чуть ли не досконально. И я прекрасно знал о суммах, которые Карна затрачивает на принятие спа-процедур или дефилирование по торговым центрам. Возвращалась она обычно с милейшей улыбкой на лице, и с кучей бесполезнейших покупок. Поначалу я боролся, орал, матерился, молился. В Паутине вычитал про термин, подходящий этой уничтожению семейного капитала – ониомания. Методов борьбы куча, а конкретики – ноль. Легче из дому выгнать, дешевле обойдётся.

Руки задрожали. Я завис над диваном и боялся лишний раз вдохнуть, чувствуя что в лёгких застрял здоровенный ком. Сколько часов длилось это состояние, сложно сказать. Наконец я вышел из этого ступора, и рывком сжал её руки, нащупывая толчки пульса. Чем выше поднимался по плоскости руки, тем меньше надежды оставалось на счастливый исход. Пульса не было, и дыхательный аппарат тоже свернул лавочку. На диване лежало бездыханное тело, а я не знал о чём думать. Пробегали совершенно дебильные мысли не из той оперы, что-то наподобие: «А пронеслись ли лучшие моменты её жизни перед глазами?» И куча такой же писаной вилами ахинеи.

Лучшие мгновения жизни… какие? Ведь её жизнь ещё толком не началась, а так… была в зародышевой стадии. Может она и посвятила бы свою жизнь абсолютно ненужным вещам, например, шмоткам или мне. Но молодость, блин… зачем она с собой это сделала и каким образом?

Почему то в тот момент, у меня не стоял вопрос о собранности всего произошедшего в один узел: нападения, вскрытой квартиры, загадочной смерти. Откуда взялась уверенность, что она наложила на себя руки сама – неизвестно. Почему-то я сразу поверил в факт самоубийства и бросился в коридор, к телефону. Как добропорядочный гражданин следовало вызвать сотрудников правоохранительных органов, затем скорую, а потом и священнослужителей Большой Восьмёрки, чтоб они освятили квартиру от тлетворных эманаций, всплеснувшихся из-за суицида.

Уже на пороге, до меня стала доходить ересь, забравшаяся в голову. Только что я мыслил, как оголтелый фанатик, попавший под какую-то сектантскую программу по оболваниванию прихожан. С чего бы это мне звать легавых, если я только что чудом живым выбрался из под их облавы? Размышлять, являлись ли они оборотнями в погонах или были вполне реальными законниками – сомнительно, а потому бессмысленно. Случившегося не отменишь, не сотрёшь ластиком, поэтому я прокручивал варианты, что мне делать с телом.

Звучало, как в дешёвой гангстерской драме, и чувствовал я себя на бюджет такого заурядного фильма. А куда девать Карну? Оставлять в квартире, ожидая разложения тела, нет уж увольте… сам я себе даже не представлял, каково это – разложение, но при мысленном произнесении слова – мне становилось ещё хуже. В морг её тело не сдашь – потребуют связаться всё с теми же легавыми, и начнётся следствие, в котором во всех последствиях облекут меня. Без алиби, под наркотиками и с новоприобретёнными неприятелями в органах – я становился пустячной мишенью… только и стреляй, и на те вам – дротик дартса в десятке…

Вихрь мыслей меня вывел к кухне, где я пошарил по холодильнику и из морозильника достал шкалик водочки. Обычно он использовался для снятия стресса, а так всё бухло держалось в баре под замком. Вместе с откупоренной крышкой в нутро полилось содержимое. И не заметив, я осушил четвертушку с захода и почувствовал, как мозги съезжают набекрень. Может матери позвонить? А что сказать?

«Мама, мама ты не поверишь! Представляешь, сейчас на моей кровати валяется дохлая Карна, а я сам недавно спасался от похитителей. А теперь в одиночку, как алконавт, нажираюсь. Подскажи, что делать? Аллё, аллё? – И короткие гудки в молчащей трубке…

В-общем, я решил передислоцироваться в гостиную, и уже там решить как умнее поступить. Подключав свет во всех комнатах своей трёшки, чтобы не трусить, я подобрался к дивану и придвинул к нему бархатный пуфик. Развалившись, как бей, я чокнулся с невидимым собутыльником и выпил за упокоение. В иное время, моя мёртвая невеста, могла бы поддержать тост, да не в сложившейся ситуации. По нижнему веку покатилась горючая слеза, и я думал продолжать свой пир по время чумы, но организм рассудил иначе.

Минутами позже, комната напоминала похоронную крипту.

Номер 2. Приятное времяпровождение

Проснулся я тем же утром, с головой, расколотой жестоким бодуном и мешками под глазами, как в бытность студенческих попоек. Отлаженные на летнее время часы показывали четверть девятого; духота стояла невменяемая, и я обливаясь потом, думал сгонять к бутылкам с очищенной водой, за неимением рассола. Взгляд рефлективно упал на сжатый калач на диване, с выглядывавшей головой Карны. Воспоминания возвращались, и одно болезненней другого.

Прогулка, похищение, затем побег и смерть моей девушки. Я застонал, на душе скребли крысы и кошки в едином тандеме и о, случай! Я впервые тупо не знал, куда кинуться. Косяков куча, а как их исправлять я не знал… и Карна. Беззащитный, маленький комочек юного создания. Зачем же она с собой так поступила? Ядом траванулась или таблеток наглоталась? Во мне очнулась сопливость художника, и я ещё с пару десятков секунд с нежностью косился на свою девушку и любовницу. Мерещилось, что ещё немного, и её ресницы затрепещут, а она сама улыбнётся солнечным лучам и моей персоне… я готов был поверить в слащавые мелодрамы для домохозяек – только бы подобное произошло. Увы, свалившееся на меня было куда брутальней и прозаичней.

Тем не менее, я нашёл в себе силы провести утренний марафет: выдавить остатки из тюбика с пастой на мои желтоватые зубы и как следует умыться. Гигиена не гигиена, а привести себя в порядок надо! Голова гудела, как включённая соковыжималка. Только теперь до меня дошёл весь абсурд случившегося и я раздвоился; одна половина умоляла, чтоб я хватал шмотки, документы и сваливал, а вторая рассудительно просила разобраться в происходящем. Победила золотая середина.

Это было не в моих правилах, но я решил поутру выпить ещё грамм сто пятьдесят и запланированное с успехом выполнил. Ухх, как доктор прописал! Я бодро вломился в гостиную, спотыкнувшись об вазу с искусственными цветами и нагло сдёрнул с любимой одеяло.

Она была одета в тот же наряд, в котором фланировала со мной на прогулке. Насторожила другая деталь: босоножки, были не то что не скинуты, а даже наоборот плотно обмотаны вокруг задника. Карна никогда бы не гуляла по квартире в обуви, даже если бы задумала заговор по умерщвлению клуба анонимных алкоголиков. Значит, это был не суицид – облегчённо констатировал я, не зная радоваться или начинать сходить с ума по-настоящему. Конечно без заключений судмедэксперта, подряжаться утверждать на голых предположениях… по крайней мере несуразно. А что же, блядь, делать?!

У неё врагов не было. Пробежавшись по списку предполагаемых налётчиков – я сделал вот такой вывод. Ну разве что если не считать, ораву идиотских подруг, вопящих про косметику и маникюр, и втайне ненавидящих всё живое. Я по работе в последнее время не сталкивался с такими уж явными бандитами, которые без предупреждения могли убить невинную девчушку. Так что эту версию можно смело отмести. А что если… мысль конечно, ни в какие ворота не укладывалась, но, отчищая зёрна от плёвел, поневоле находишь то самое зерно.

Мои похитители решили не ввязываться в погоню в людных местах, а преспокойно возвратились в исходную точку и повязали ни в чём не подозревающую Карну с последующим её выдворением из мира живых. А подбрасывание в квартиру трупа, можно расценивать, как предупреж… нет, прямой вызов мне. Мол, помним и достанем тебя из под земли.

Гротескно звучало, если честно, но в сравнении с выдвинутой версией с подругами, всё было не так плохо. Вот дерьмо! И подать заявление в органы я не мог. Рисковать шеей, зная что мои похитители могут всё-таки оказаться легавыми – крайне нелогично. Зато меня осенило нужное решение.

Замотав её тело в несколько слоёв простыней и наволочек, я приподнял Карну, зная что она весит легче пёрышка. Платяных шкафов с кодовыми замками я не приобретал, но вот шкаф-купе в спальной подходил, как можно лучше. Я положил замотанный свёрток на двуспальной постели и отвёрткой отвинтил гайки в шкафу, скреплявшие нижние полки. Мой дед, работавший слесарем, научил управляться с такими вещами. В образовавшееся пространство я засунул Карну и плотно затворил выдвижные двери. Опечатать я конечно их не мог, но после щелчка замок принялся сторожить тело.

Потом я пошипел утюгом, выгладился и на скорую руку перекусил снеками, заливаясь молоком из пакета. В фланелевой рубашке, лёгких брюках и туфлях-лоферах я вышел из подъезда, поприветствовав всех бабок, караулящих на скамейке. Безмятежный искренний, я наверное, их очаровал.

Сеть интриг, плетущаяся бодрыми бабушками, опустилась карающим мечом на чужие головы. Я же вышел сухим, как тальк спортсмена. Я не хотел давать лишний повод для подозрений. Если поползут слухи, то тогда можно хорошенько залететь, а на зону меня не тянуло. Повторяю, я не верил, что дело об убийстве обставят в мою пользу, даже при условии моей невиновности. Слишком много переменных задействовалось в этой партии.

Помощь за которой я спешил, представлялась ну очень экзотической! Конечно не шаманы с бубнами или знахарки с родословной, как у собак с выставок, но тоже по колориту. А жила эта помощь, буквально в квартале от меня, так что пешая прогулка не вызвала бы ни у кого подозрений. Ну вышел тип прогуляться воскресным утром, воздухом подышать, пока жара не сгустилась до белого каления. По-моему всё натурально и без переигрывания.

Почему то мне вспомнился вчерашний таксист, так и не дождавшийся обещанного вознаграждения. Конечно, он хам, и к тому же хам вооружённый и угрожающий. От представления того, как он безуспешно сидел долгие часы в салоне, я злорадно улыбнулся. Конечно, повод для ехидства на троечку, но хоть что-то. В воспоминаниях снова стали фигурировать стеклянные пустышки глаз Карны, её алебастровая кожа и меня повело.

Мне совсем херово стало, но здесь спасительным гонгом зазвенел рингтон, оповещавший что мне на смартфон пришло сообщение. Так так, посмотрим! Я защёлкал клавиатурой, войдя в тень павильона оживлённого утреннего базара. На каркасе крыши белела вывеска с надписью: «Рынок». Ряды магазинов, обитых вагонкой быстро заполнялись мелкими частными предпринимателями, или в моём варианте: лавочниками.

В некоторых квинтатах запрещена торговля, только если она не монополизирована властью и не проводится с точки зрения плановой экономики. Альвы, к примеру, пошли дальше, и принципами деятельности их обособленного квинтата являлась кооперация между своими и взаимовыручка. То есть они создали закрытый клуб для своих, такое себе комьюнити, действующее по принципу: сам выращиваю, строю, делаю – между своими же делю. Всё это было не лишено логики, потому как территория и население Алитиэна маленькие и связывалось последнее родственными связями в десятых, а то в двадцатых коленах. При том, они помнили своих предков досконально, получше любого архива. Так у них всё продолжалось до войны. Курс лекций по истории экономики не прошёл мимо моих ушей.

Надпись на дисплее смартфона, мигала цветами радуги и радостно сообщала: «Посетите новый салон красоты Бриолин и получите скидку 20 %! Работают лучшие мастера, имеется рекреационная зона и бар…» – я без эмоций выключил текст, удивляясь, что сразу не пометил галочкой: спам или не отправил смс в корзину.

В процессе чтения я налетел на дворга, прогуливавшегося с ручной обезьяной на поводке. Нахальное животное зашипело в мой адрес, и попробовало схватить за ткань брюк.

– Только попробуй пни, – грозно предупредил хозяин, видя что моя нога занеслась над башкой зверины, – я тебя сейчас сам пну, да так, что потом не поднимаешься. Лучше вон телефон поднимай, пока его не украли.

Смартфон последнего выпуска «Cogwell» – мультикорпорации-производителя, валялся на земле, разъединённый на составные части. Там крышка, там батарея. Получилось так что я одновременно извинялся, и собирал воедино телефон. Ну насчёт извинений я конечно погорячился. Дворг хмуро нависал над головой, обезьяна совершала дурацкие ужимки, а я чувствуя себя полнейшим кретином, принёс извинения перед обезьяной по просьбе хозяина. Лишь бы отвалил, а то с горцами у меня в последнее время как-то не заладилось.

Площадь отметилась стаями голубей, мелкими магазинчиками с всевозможной дребеденью: от проявки плёнки до тотализатора, и жителями… жителями, спешащими на пляж. Автобусы, такими темпами, уже скоро будут заезжать на прохожую часть, чтобы подобрать желающих! Я расстегнул верхние пуговицы рубахи, потому что начинало припекать. Под ноги подвернулся сосунок-деапсид, в оскале изображая милую улыбку и попробовал мне всучить приглашения на какое-то мероприятие.

Я привычным движением увернулся от налёта ещё нескольких раздавателей, и только теперь почувствовал, что на эспланаде происходит бурное движение. Ну, разбросанные палатки, агитирующие за бесполезные политические партии – это одно, но возле них собирался широкомасштабный митинг и какой-то местный депутат призывал: «Объединиться и грянуть карающим кулаком по этим». Я решил не вдаваться в подробности, и поэтому обогнул собравшихся на халтуру бабушек и студентов с плакатами. Я проходил мимо сгущавшегося кольца борцов за свободу и независимость нашего родного квинтата.

Мимо меня прошёл, жующий жвачку подросток, дёргающий головой под клубный ритм битов. Хотелось подойти и отобрать наушники с плеером, чтоб моя подвыпившая голова не слушала тот бред, которым разливалось честное собрание:

– Кануф не может представлять наш сити совет и занимать столь высокую должность! Граждане, очнитесь! Беспредел правых партий остался в прошлом, и только мы сами и объединенный блок Либера могут навести порядок на улицах родной ситты.

Под шквал бурных аплодисментов, депутат раскланялся публике, но подняв голову, его гладко выбритая холёная физиономия изменилась. Потекла показная улыбка, он подобрался, как миротворец в зоне прохождения боевых действий и стал орать в микрофон, так что децибелы динамиков разрывались под действием его верещания:

– Граждане, уходите, быстрее! Не ждите!

Я дёрнулся, вместе со всеми участниками акции, разглядывая окружность площади. Через толпу продиралась шобла отморозков, затянутых в глухие комбинезоны с высокими воротниками под горло. На ногах плотно сидели тяжёлые ботинки на высокой подошве, армейского типа. Вряд-ли ребята служили… вернее служить то они служили, да только каким целям и нанимателю?

Больше всего огорчили кляксы многогранных значков, расцвеченные в триколор: белый, чёрный и жёлтый соответственно. Символы трёх людских рас; увлечённые взрослыми играми малолетки могли взять на душу любое преступление, чихая на безликое множество известных законов и норм морали. Признавал такой е…лан только силу и слепо ей подчинялся, так как ему полностью промыл мозги.

Первым возникшим желанием было побежать, как делали все остальные. Остановила только уверенность, что они меня не тронут, ну и несолидность. Взрослый мужик убегает от малолеток? Позор! Всё такой же прогулочной походкой, я двинулся к уже мелькающей зебре дорожного перехода, как вся орава перестала просто надвигаться. Грозное знамение человеческой доминации поднимается над миром… где-то я слышал уже такое? Вместо этого в конкретный хронометраж вписались только подростки с обалделыми лицами, белые и чёрные, даже восточных лиц парочка встретилась.

И только теперь, я разглядел биты, кастеты и осколки битых бутылок в руках. Среди всей этой тусовки, даже встретилась парочка девиц кабаньей статуры, раздавшихся в плечах даже больше сильного пола. Сначала они налетели на установленную аппаратуру, круша всё подвернувшееся в пределах обзора: высоковольтные динамики, палатки с агитпрессой и бюллетенями, установщиков, пытавшихся спасти всё указанное. Творился хаос. Работников в спецовках замордовали до белого каления: прыгая ботинками в живот. Какой-то оголтелый зверёныш, раздавал носком по черепу техника. От расквашенной головы, потекло что-то очень напоминавшее кровь…

Слишком много убийств на сегодня. Мне стало плохо. Солнце разогрело и так взбаламученную голову и я ринулся в сторону светофоров. Рядом улёпётывали девчонки в пляжных нарядах, и дед с перебинтованной ногой, резво скакавший на костылях, как кузнечик.

Убежать я не успел или точнее мне не дали. Скорость маленькая, с отдышкой, поэтому малолетки меня догнали в два счёта, узрев нужную цель. Я ещё имел глупость обернуться, слыша стук башмаков по камню, и тут же получил кулаком в скулу. В башке запели сладкоголосые птички. Несуразно взмахнув руками, я как выступая на манеже, подпрыгнул и отскочил на пару метров.

А следующую пиздюлю я успел задавить в зародыше, перехватив кулак cо стальной линией кастета на костяшках и пнул налётчика ногой в щиколотку. Чернокожий или может быть мулат, оскалил идеально белые зубы и взвыл. Не строя героя, я снова попробовал убежать, но тут уже меня завалили человека четыре. Пошла экзекуция, где меня мочили всем скопом; тело вертелось юлой, я чувствовал себя загнанным зверем:

– Сволочи, хоть по почкам не бейте! – стоная я извергал нечленораздельные звуки, только усилив избиение. Мало того, я ещё и добавил остроты смеющимся апологетам борьбы со злом. Как же, дегенерат, просить о чём-то вздумал! Именно так они размышляли.

Когда внутренние органы писали прошение об отставке, и я захлёбывался солёным привкусом крови, через туманную копирку мозгов пропустилась такая новость. Не бьют, всё закончилось. Подняв голову, я мутными глазами увидел опустевшую и уничтоженную площадь, будто попавшую под обстрел бомбардировщиков. Или ядерный выстрел, на худой конец. И только вдалеке утихало многоголосье:

– Бежим, легавые!

Надо мной нависла тень, и чей-то учтивый голос поинтересовался:

– Любезный, вы целы?

Я принял предложенную ладонь и поднялся, тупо уставившись в форму, с вышитыми золотым буквами «Патрульный». Всего числом их было около десятка, со служебными собаками, кобурами с пистолетами и прочей амуницией. Старший по званию, предложивший мне встать, критически оглядывал меня с причитаниями:

– Да уж, потрепали они тебя, сынок. Будешь выдвигать обвинения или лучше пойдёшь домой и примешь душ?

В горле сидели одни ругательства и обида. Представляя, как выгляжу, в изорванной и грязной рубахе, с фонарями под обоими глазам и потёках крови, я мрачно улыбнулся:

– Спасибо за помощь. Идите лучше преступников ловите, как вам положено.

Старшой, следуя условному рефлексу, козырнул и отрекомендовался:

– Тем и занимаемся, гражданин. С вашей стороны нет никаких претензий к нападавшим? Нет? Ну тогда это не наше дело. Всего доброго.

Я остался в гордом одиночестве и затоптался на месте, теперь уже жалея, что не попросил воды. У одного из ппсников, фляга болталась прямо на шее. Осмотрев своё тело, я обнаружил, что ни гематом, ни переломов нет. Ссадин куча. Синяков и тому подобных атрибутов масса, как при падении с игровой горки в детстве.

Как выяснилось, избиение по большей части разыгралось в моём напуганном воображении, чем в реальности. А мне уж показалось, что они меня мордовали до полусмерти. Морду конечно расквасили, но до свадьбы – заживёт. Мысль о свадьбе меня натолкнула на воспоминание о затворённом шкафу с телом в спальне, так что мои ноги заплелись, когда я стал передвигаться по направлению к дому. Нет, и ещё раз нет! Домой я не пойду! Переоденусь и забинтуюсь в другом месте. Квартира пусть попустует без моей персоналии.

Движение на трассе остановилось. Водители повылезали с транспорта, судача о последних новостях, светофор беспомощно мигал брошенному транспорту. На меня, похожего на вылезшего из могилы покойника – как то странно косились. Нашёлся весельчак, который пробибикал вслед. А унижения не заканчивались: перейдя через дорогу, в ноздри ударил заманчивый запах курицы-гриль, шипящей на вертеле. Стоило мне взглянуть на раскрашенное окошко торгового фургона, как живот взбрыкнул и содержимое моего желудка попёрло наружу.

Поперёк улицы, рисовался подстриженный муниципальными служащими газон, блестящий и в самом соку. Над цветочками поднимался жестяной щиток на ножке с надписью: «Не топтать.» Я совершил прямо обратное и потопал через него в глубину дворов, прикрывая ладонями рот. Там я нашёл игральную площадку с песочницей и опорожнился. Торопливо всё делал, без расстановочки… боялся что понабегут малыши с мамашами. На сей раз мне повезло, и я ограничился только строгим выговором самому себе.

Спешно закопав испражнения, я пополз к панельной многоэтажке, ничем не выделявшийся на фоне остальных. Перед глазами мелькали палисадники, трансформаторные будки, линии электропередачи… их отсчёт мог длиться часами и днями. Я видел всё то, что отталкивало Карну, о чём он заявляла мне чуть ли не каждый новый день. О том в каких трущобах мы живём, и насколько уже пришла пора сваливать в призрачное место под солнцем. До памятных событий, я даже думал взять у шефа отпуск, чтобы свозить девушку заграницу – дать насладиться и набраться сладких ощущений. Выгорело.

А кости болят… эти отморозки меня сильно избили. Глаза подались кровавой мутью, и я начал терять сознание. Мне очень некстати по маршруту попался грязный мусорный ящик. Разминуться с ним не получилось, я и так шёл, будто направляемый путеводной звездой или транспортным навигатором. Я задел его плечом и мусорный ящик на колёсах, ещё разгруженный, покатился восвояси. Еле устояв на ногах, я выслушал гневную тираду женщины с пластиковыми пакетами. Направлялась она судя по всему из супермаркета и напустила на себя самый разгневанный вид, как и любая хозяйка, не терпящая бардака:

– С утра налакался, скотина! Кто за тебя будет под ноги смотреть? Расплодилось бомжей и алкашей этих!

Отмахнувшись от поливаемых с брандспойт «комплиментов», я наперерез кинулся к ближайшему подъезду. Вроде он. Четвёртая парадная на кодовом замке. А нет, уже домофон поставили. В голове у меня была полная околесица, и я не мог попросить нужную мысль прийти мне на помощь. Какой мне нужен номер квартиры?

– Что?! Домой попасть не можешь? – Давешняя знакомая по ходу дела оказалась жительницей этого дома. Вот это незадача! Со смесью брезгливости и отвращения, она рассматривала моё разукрашенное после избиения лица, разодранную штанину и пыльные туфли. Похоже, она предположила, что я беспризорник, собравшийся зайти в подъезд с целью устроения какой-то каверзы. Здесь я поспешил её разуверить:

– Гражданка, откройте двери. По этому местожительству проживают друзья моей семьи.

Приспустив очки, к обильно напудренным щекам, она возразила:

– В нашем доме проживают приличные жители, так что убирайтесь, уважаемый. – Но увидев мой решительный взгляд, она всё же для приличия поинтересовалась:

– Вы к кому? – Ого. Раз задействовано такое обращение, значит я могу праздновать маленькую победу. Надев на лицо, самую что ни на есть милую улыбку из своего многочисленного арсенала, я сказал:

– К жрецу.

Неприязнь женщины смыло утренней росой. Она без особой искренности всплеснула руками и залепетала:

– Так вы к Камилу! Ой, здоровьичка ему желайте и передавайте привет от Саи. – Я тут же дал ей обещание, забыв о нём через секунду.

Вооружённая ключом, она поспешно раскрыла дверь подъезда и мы зашли в приятную прохладу, испорченную только запахам волглости, несущей из подвала и запахом кошачьего писсуарного творчества. В лифте, женщина нудно гудела, в унисон с наматывающимся тросом кабины. Лампочка под обрешёткой тускло мигала, на стенках понаприклеивали жвачек и я предположил, что дом запустили:

– Как давно, жрец не выходил из своей квартиры?

Женщина потёрла лоб над которым колыхалась высокая причёска, а потом вздохнула:

– Да уже неделю, как не видели. Может и уехал куда-нибудь, а может со здоровьем нелады… эх. Его внук портит ему жизнь. Родители в другом городе работают изо всех сил, а дедушка с ним просиживает. Старается его сделать хорошим человеком, а без толку. Горбатого могила исправит!

Я даже сочувственно покивал. Лифт доехал до её этажа, и отщелкнул. Напоследок, пожелав мне хорошего дня, она наконец-то исчезла. Я остался наедине с собственными ощущениями позора и принижения. Старая кошёлка приняла меня за бомжа, и поделом. Выгляжу и вправду ни к чёрту; когда была возможность убежать от отморозков, надо было не стоять на месте, полагаясь на авось. Фарт – субстанция абстрактная. Он или есть, или ты получаешь сюрпризы на каждом шагу. Причём, самого неутешительного свойства.

И только в лифте, я вспомнил что мне нужен девятый этаж. Да, давненько я тут не прохаживался…

– Здравствуйте. – Такими словами меня встретила маленькая альвийка, с ручным дзелгуном. Короткошёрстный, вислоухий демон оскалил клыки-сабли, и я сглотнул. Так и виделась сомкнутая пасть на моём грязном горле.

Торопливо пройдя, я кивнул девочке и сам нажал ей кнопку первого этажа. У альвов собственные понятия о красоте, без перекликаний со здравым смыслом. Жуть у них может возвестись в ранг прекрасного и наоборот; в случае с этим милым зверьком – так же. У натурального хищника в генах заложена тяга к убийству и насилию, но альвы сумели их одомашнить, превратить в кротких кроликов и те беспрекословно подчинялись непосредственному хозяину. Раз и навсегда.