Текст книги "Зачем любить людей"

Входную и что главное – нужную дверь, я узнал сразу: витиеватый орнамент, с фантасмагорическими цветами, вплетавшихся в цепочки. Лианы, исходя из верхов, струями опускались к звонку, образуя что-то наподобие указательной стрелки. Однозначно, красиво. Помнится я ещё в детстве восторгался замыслом эстетов – расписчиков. Тогда в детстве всё воспринималось по другому, а в конкретном месте – связь с реальностью терялась напрочь.

Поначалу реакция на трели звонков приравнивалась к нулю. Я звонил до посинения, мысленно матерясь. Чуть позже глазок зарябил, и стало понятно, что кто-то за ним усиленно зыркает; меня осматривая. А сегодня я как раз вложил в карман чистый носовой платок и расчёску, выпавшие при стычке. Теперь я мог разве что пригладиться ладонью.

Но хозяева отталкивались не от внешнего вида, и сим-сим открылся, визжа, как грешники в час пыток. За дверьми никого не оказалось. Я расценил это как предложение войти. При пройденном пороге, ноздри окутали благовония. Горница пылала ароматизированными свечами, с потолка спускались перепутанные нити цветов на фоне идеально белых обоев. Я словно попал в измерение, где отражался мир, запечатлённый на входной двери. Попадая в эту обитель, с каждым новым разом в душе усиливался священный трепет. Прочно вбитый материализм отступал, и все эти эзотерические замутки завладевали моим мозгом.

На кухне шумел журчащий кран, и сквозь курения пробивался запах очищенной рыбы. Зажжённые конфорки плиты трепетали, как разноцветные цветы, и на них грелись кастрюли с бурлящим варевом. По хлебнице, наполненной бубликами и шоколадным печеньем, полз мордатый таракан, двигая усиками. В скатерти, вышитой горошком, виднелись выжженные пятна. Почему то появилось стойкое желание хряпнуть самогона. Разница между двумя нестыковочными мирами горницы и кухни, была настолько велика, что пробрала изморозь.

Жрец, сидел за столом, в плетёном кресле-качалке и покуривал мундштук, заходящийся сизым дымом. Его типаж не менялся: расшитая бисером рубаха, пышные соломенные усы, высушенное морщинистое лицо и родимое пятно под нижней губой. И очки с фиолетовыми стёклами на переносице. Считалось, что ни один служитель культа не имеет права смотреть своими глазами на мир, а только не иначе как очами богов, коим поклоняются. Повышенная религиозность иногда хуже вколотого героина, вредна и не менее опасна.

– Quirasil yadra cun clas nik! Yella, quin cha urn cudun biaz olc? – Выдал он набор слов на языке, мне известном, но не изученном. Пожевав губы, Камил сумел понять ошибку и исправиться:

– Прости. Давеча я проводил проповеди общине большого и гордого народа дворгов, на их родном наречии. Поэтому мой разум заполонён сложением словесных оборотов другого языка.

После чего, он обратился вполне адекватно, но не без своих фонетических приемов:

– Присаживайся, Роллинз. Давно ты не забегал в гости, очень давно. Надеюсь, твой путь вела добрая весть? – Вечно я робел перед жреческими причудами. Нагонят тумана, так что глаза режет, и довольными ходят. И в этом случае, служитель культа Большой Восьмёрки не мог устоять перед патетической речью. А я же просто пожал ему руку:

– Утро доброе, Камил. Я пришёл к вашему внуку, так что извиняйте – хочу управиться по-быстрому.

Понимающе покивав, жрец вдохнул порцию дыма и лукаво глянул:

– А может всё таки умоешься для начала, а потом уже будет терроризировать Киса? Когда он переходил на бытовую речь, зачастую становилось не слаще. Я спохватился и кинулся к умывальнику, где без полотенца, но с мылом навёл марафет. Корка грязи, смешанной с застывшей кровью смылась с лица. Критически оглядев себя в зеркало, я причесался предложенным гребнем и остался удовлетворён. Удивительно, но тело практически не болело, кроме разве что левого бока и двух подбитых глаз.

Тем временем, Камил теребил в руках плоский медальон, закручивавшийся по концам. С какой стороны не переверни, знак всегда будет образовывать бесконечность. Символично, и удобно. Так же считал и жрец, с видом опытного нумизмата, разглядывавший талисман:

– Ты ведаешь, в чём заключается мощь Большого Братства, или как принято называть – Большой Восьмёрки?

Я, как старательный и усердный ученик покачал головой. Деду нужно дать выговориться, а уж потом свалить подобру-поздорову. Желание и его посвятить в перипетии моих последних двух дней как-то быстро пропало. Я понимал какого бреда он нагородит, не дав ни одного полного ответа на вопросы… лучше пусть сказочки сочиняет, про:

– В единстве, Роллинз. Несокрушимость отдельного – показна. Однако когда наблюдается целостность и слитность – панцирь божественной общности непробиваем. Но на этот вопрос, тебе даст ответ любой катехизис. Я же хочу поговорить об отсчёте времён и смене позиций Бога, дабы не допустить путаницы.

Задумчиво покивав, я уселся на выдвинутую табуретку и бесцеремонно ухватил свежую выпечку из хлебницы. Её запах даже перебивал вонь, валящую из кастрюли с очищенным осетром.

– И Акен был первой эпохой, предтечей всему. Прародитель и глашатай новой эры, что синтезом духовной и небесной плоти породил творений, впоследствии ставших богами. Спаянный союз одухотворённых разумов, создал жизнь на планете, разделяя существ по видам. Не для вражды, но индивидуальности. Созданные носят отметку творцов и по сей день.

Кроон заменил создателя, обучив народы: умению охотиться, возделывать землю и изготавливать оружия из камня. Дремучее правление оного – свергнулось дальновидным Тавром, и так век древнего мира ушёл в небытие. Заменой ему послужила античность. Тавр властвовал мудро, и стада обрели пастыря. Создание государственных образований, расширение границ ведомого и покорение мира великими полководцами… век золота, век философии.

Лотарне не хотелось больше пресмыкаться пред мудрым господином и напустила она затмение на великую альвийскую цивилизацию и цивилизацию матури. Возгордились своенравные альвы и союзом объединились с хитиновой погибелью и началась столетняя экспансия.

Ужаснулся Тавр, узрев истребление детей своих, закрыл в ужасе очи и кротко сложил бремя власти с плеч своих. Возбоялся допущения новых смертоубийств, и решил покинуть блистательный пьедестал. Хитроумная богиня отвадила матури с земель падших и остались только руины. Прозревшие альвы бесчинств не терпели дальше, разорвав отношения со всеми и ушли назад в свои заветные края. Воинственные матури не захотели убираться восвояси и оброки платить Лотарне. Вздумали войной пойти на владетельницу и поплатились вечным изгнанием. Недра, скрытые под твердью земной приняли этот упрямый народ в заточение.

Велик ли был час правления Лотарны? Скажу тебе, он был мал. Века средние пришли, а с ними и Тюдас, как волной смыл выжившую из ума Лотарну. Деление на господ и слуг обесточили веру в доброе, истребительные войны катились и катились, прерываясь краткими парабеллумами. Хвори и мор выкашивали целые народы, чего не могли сотворить даже клинки и стрелы.

И прилетел феникс возрождения, символ расцвета и благости. И рухнули старые порядки безверия, уступив воспарившей культуре и искусству. Многие деятели творили в ту пору, верша историю. Гоццо щедро изливал мёд на стонущую землю и горемычная расцветала и приумножала детей своих.

Технологии и идеологии, реформация сознаний и куртуазность светского мышления. Асьенд сумел внести толику рационализма в восторженные суждения былого властителя мира, подогнал ойкумену под плоскость, понятную многим.

А затем? Что последовало после? Неужели Риито? Новейшее время превратило бога в отстранённого наблюдателя за происходящим и следующим. Пророком, чьё слово слышат лишь избранные, чей слух не заполонён жижей массовой информации. Время, пришедшееся впору многим, в том числе и тебе и мне. Скажи, каким оно станет, впоследствии? Есть ли у него право на жизнь?

Я вынырнул. В глазах плавали разноцветные круги, точно я без отрыва глядел на ночное небо, в искрах фейерверков. Казалось, я заглянул под стёкла очков жреца и увидел… ничего. За ними пряталась сама пустота. Не склонный к драматизированию, я всегда чурался таких вывертов. Но гениальность жреца заключалась не в умении складно и витиевато повествовать, а в умении выдать желаемое за действительное, галлюциногенное в реальное. Склонив голову, я не нашёлся, что ответить. Мне какое дело до судьбы Кристалла? Такими вещами следует заниматься политикам и военным, в равных степенях. Передел мира шёл извечно и непрерывно, так тому и быть.

Оставив вопрос безответным, я прижал ладонь к сердцу со словами:

– Простите, мудрейший, мне нужно идти. С вами всегда приятно пообщаться.

Старик с кряхтением поднялся и снял гудящий чайник с плиты, залив кипяток на заварку с сахаром. Помешивая чайной ложечкой содержимое, он отпустил меня с новыми загадками:

– Пусть Восьмёрка убережёт тебя от новых потрясений, и привлечёт веру в твою неиспорченную душу. И ещё…

Последние два слова настигли меня уже на пороге:

– Да, жрец?

– Отпусти её. Живи новой жизнью. Она умерла и этого никак не исправишь. И, кстати, у тебя отвратительная, уродливая рожа, которая меня всегда выводила из равновесия. Прощай, мерзкий тип. – Он тотчас же повернулся к настенным ящикам с приправами, найдя имбирь и варенье. Для осетра что-ли?!

Я был в шоке. Поэтому я выбежал в коридор. Воздуха не хватало, от тёрпких благовоний застилался разум. Как он узнал про Карну?! Как? Я собирался кинуться выяснять у морочащего голову жреца, но глубоко внутри, заворчал цепной пёс. Оставь, забудь. Большего ты не услышишь.

По памяти ориентируясь в этих апартаментах, мною было пройдена вся ветка коридора, пока я не уткнулся в позвякивающую перегородку из висячего бамбука. Оформленное в восточном стиле украшение раздвинулось и тогда я оказался в обыкновенной комнате, каких миллионы.

Помимо расстеленного дивана, со смятым постельным бельём, по бокам комнаты стояла парочка тумб, обклеенных вкладышами. На стенках располагались плакаты, испещрённые готическим шрифтом и траурными участниками металл-групп. Подле них красовались яркие вывески с посещённых концертов, с датировкой и ценами. Главный элемент планировки состоял в отполированном секретере, с выдвинутой доской, как замена полноценному столу.

На ней покоилась клавиатура, коробки с устаревшими ныне компьютерными дисками и журналами по той же тематике. К святая-святых – компьютеру, придвинули расчехлённую электрогитару, с всунутым штекером в усилитель. Или он назывался комбик? Собственно говоря, хозяина сего творчества я и не сразу заметил: скрючившись в три погибели, он вперился в плоский экран компьютера и ожесточённо печатал.

Когда он раскрыл рот и начал выдавать отрывистые фразы в микрофон, прицепленный к наушникам – я вздрогнул от неожиданности.

– Да да, отчёт могу предоставить к завтрашнему дню. Игровая платформа проанализирована, и ваши упущения я исправил. Апчхи! Багов и системных ошибок – двадцать три. В строгом соответствии с правилами, был запущен движок и откорректирован рендеринг. Нет, с визуализатором проблема устранена. – Его наушники разрывались от криков, издаваемых чьими-то голосами. Похоже, он общался по конференц связи с несколькими собеседниками.

Зеркало монитора мелькало маркерами кодов, выстраиваемыми таблицами и параболами графиков. И картину, прекрасно дополнял, дотошный рассказ о выполненном:

– Система скриптов и анимация в процессе отлаживания. Прошу обратить внимание, что в последней локации искусственный интеллект босса недоработан. Вместо аналогового использования способности «Осколочное торнадо», он либо тормозит до конца боя, либо выжимает хит-поинты из только одного игрока, забывая про остальных. К тому же хочу указать, на некачественный дизайн семнадцатого уровня «Бастион Хаоса», где…

Перечисление математических и игровых терминов меня вогнало в уныние. С гуманитарным складом ума и полнейшим отсутствием интереса к компьютерным играм – залазить в эти дебри как-то не хотелось.

Без интереса, я изучил ламинированную полку, набитую приключенческими романами разных лет и научной фантастикой. По слою пыли, легко определялось, когда они в последний раз открывались. А зачем они, если существуют электронные и аудио-книги?

Наконец, просто надоело ждать, и я решил поднять задрота, пока он не сросся со стулом. Подкрадываться не имело смысла: похоже, он полностью выключился из этой реальности. Я нажал на плечо и парень, надо ему воздать должное, не обмочил портки. Более того, даже не подпрыгнул. Настороженно обернувшись, он прижал помпон микрофона ко рту и попрощался:

– Завтра выполню. Всего доброго. Выхожу в оффлайн.

Потом следовало выпутывание из проводов, отключение динамиков и перевод системы в спящий режим. Моя система тоже готова была перейти ко сну, благодаря весёлому занятию парня. Тягомотина с документацией и заполнение отчетов не вызывает такого отвращения, как то, что произошло со мной, минутами ранее.

Со всей душевной благодарностью, я поприветствовал Киса:

– Рад, что ты бездельник нашел работу. Как раз по твоим взглядам: сидеть дома и носа не высовывать. Хоть платят?

– Кидают заработок на, апчхи, электронный кошелёк, а потом я снимаю вирты через терминал банка. Зачем ты сюда пришел? Родители уехали до следующей пятницы, так что тебя с мамашей никто не приглашал вроде. Апчхи. – Он достал салфетки и протёр простуженный нос. Наконец то я разглядел его в профиль, в натуру, так сказать.

– Я один зашёл, и изволь разговаривать в другом тоне, мальчишка. Мы с тобой не ровесники, чтобы ты мне дерзил.

Моя мать приятельствовала с родителями парня уже несколько десятков лет. В тот далёкий период они дружно впахивали в НИИ на заштатной кафедре кибернетики или прикладной механики, или ещё чего-нибудь. Ни платы за услуги, ни соцпакета, а про страхование и прочие мелочи – они и понятия не имели. А дальшё всё как случается в жизни: приехал молодой и обаятельный практикант, вскружил голову маме и заделал ей меня. Что он из себя представлял – мой отец, я до сих пор не знаю, да и до одного места.

У друзей мамы всё не срастались концы с концами, чтобы заделать птенца: то с финансами были проблемы, то некогда. А потом поползли слухи о бесплодии одного или обоих сразу. Безутешная пара кинулась проходить курсы интенсивных репродукционных программ, пить таблетки и счастье улыбнулось им вот таким самым гадостным образом. Появился на свет сын, в будущем призванный стать неудачником, студентом-двоечником и занозой в родительском боку. Я не брался никого судить, истина всплывала на поверхность сама.

Зачем я полез именно сюда, вместо того, чтобы отсидеться в безопасном месте или наоборот ринуться вынюхивать следы убийц Карны? Ну, я разжевал для себя всё так: ситуация нестандартная, требует специальных знаний и понимания матчасти. Происходящее со мной больно напоминало лихой шпионский роман, а в литературе такого толка я не был силён. Зато знал, что делать в случае бессилия: привлечь сезонного работника, как поступал всегда.

И этот «наёмник» поднимался со стула, потирая засиженную поясницу: долговязый и худощавый, с осунувшимся белым лицом. Под веками лежала синева от круглосуточного сидения за компьютером, длинные патлы давно не соприкасались с расчёской. А ещё этот активированный уголь в ушах… брр. На молодёжном сленге, называлась подобные украшения – тоннелями, вроде. Или тунелями. Короче не столь, важно. Парень производил отвратное впечатление, и явно просился в армию, если бы усиленно не отмазывался в учебном заведении. Отсрочки таким давать нельзя! Пусть жизнь прочувствуют, как это сделал я и не пожалел.

– Так чего зашёл? Апчхи.

– Мне нужна твоя помощь, Кис. Хоть ты мне и пренеприятен, как известно, однако без тебя я не выкручусь.

Парень высморкался и потёр воспалённые глаза:

– Я должен сделать вид, что мне интересно?

Да, таких флегматиков и пофигистов, как он, вряд-ли заинтересуют даже извержения вулканов вместе с землетрясениями, прямо за окнами…

– Мне нужна твоя помощь, – однообразно повторился я и перешёл к делу, – со мной случилась из ряда вон выходящая ситуёвина, и только такой охламон как ты, верящий во всякую муть – может что-то подсказать.

Он приподнял брови. Наверное это обозначало удивление:

– Охламон… мы с тобой в одном столетии живём?

Издёвка взбесила меня хуже красной тряпки для быка. Младше меня всего на пятнадцать лет, а пытается тыкать носом в возраст:

– Послушай меня, парнишка. Или я ухожу сейчас же, и ты не услышишь мою историю, о которой только разве что в книжке мог вычитать, или…

– Что «или»?

– Ежедневно, я буду бросать тебе на электронный кошелёк вирты, ты же обязуешься закрыть рот и давать советы, только по делу. Устраивает такая сделка?

– Ммм… как всё быстро. Ты мне контракт уже прописал? Может дашь взаймы свою машину погонять?

– Права сначала получи, а потом гавкай. По рукам? – Я протянул ладонь, вынужденный просить у мальчишки. Эк, припекло тебя, братец…

Кис молча пожал ладонь, и потянулся за пустой кружкой:

– Детали обсудим за чаем. Как и сам рассказ, изложишь устно и с подробностями.

Честное слово, со мной так не разговаривали с времён, когда я зелёным птенцом приходил на собеседования по различным фирмам. Парень явно заговаривался. Нехотя я приподнялся и обронил:

– На кухню, лучше не лезть. Там твой дед орудует, а с жрецами, ещё и готовящими – лучше не связываться.

Во взгляде парня пробилось изумление, хотя он пытался искусно замаскировать под обычное для себя безразличие. Настороженно и крапаль приглушённо он спросил:

– Ты видел дедушку?

Я пожал плечами, в недоумении:

– Обычное дело, вроде. Объяснись.

Парень присел, откинулся и закатил глаза. Сейчас он напоминал полутруп намного сильнее, чем когда я улучил его за методическим выеданием мозга, связанным с компьютерными играми. Чуть помолчав, он объяснил что к чему:

– Дедушка умер месяц назад. Мы закатили пышные похороны, так как его уважали и любили многие. Апчхи.

В священном ужасе, я спросил:

– Моя мать тоже пришла?

– Да и не только она. Пришли многие наши общие знакомые. Тебя тоже хотели позвать, но с твоей обычной занятостью решили отморозить. Мать, видим, тебе по той же причине решила не говорить, потому что знала, что тебе будет всё равно. В общем, вот так. Фантастика, правда?

– Не то слово! – Я осел на пол, чувствуя что меня покидают последние остатки здравомыслия. Можно выдвинуть на предложение пару-тройку вариантов: или я свихнулся, благодаря избиению, или я говорящий с духами, что менее вероятно чем первое. И завершающее, более убедительное: наркотики, что мне вкололи при похищении – могли разойтись по крови и не абсорбироваться.

А если я сдохну? Что если сойду с ума и до конца жизни, я буду пускать слюни, лёжа на койке и беседуя с контрацептивами… холодные тиски сжали мой сердечный орган. Ужас пропитал моё я до корки, до последнего хряща и нервного узла. Вот так номер откололся… на заплетающихся ногах, я вышел из комнаты и попёрся по мистической горнице теперь похожей на обычную квартиру представителей среднего класса. Вместо свечей и ароматических масел – цветы в кадках и вазах, вместо тёмной и красной драпировки – арки в стенах, откуда плясали солнечные зайчики и пахло зноем. Мне всё привиделось…

Кухня. Последний форпост трезвого разума и вменяемости некоего Роллинза. Столовая комната, теперь не напоминала уютное, однако архаичное общежитие со скатертями в горошек и керосиновыми лампами. Вполне современное помещение, ремонтированное и благоустроенное. Интерьер, о котором мечтает любая домохозяйка, пролистывающая каталог. От вида комплектации пластикового гарнитура и встроенных шкафчиков моё сознание помутилось вдвойне. Что есть реальность, а что бутафория? Но твою ж налево, я взаправду видел деда. Вон там он сидел, а вон там благоухала рыба. А что тогда я захавал? Вроде бы вкусное печенье…

Мимо прошёл Кис, и снял чайник с прибора, потом зашерудел банками с прилагающимся к чаю.

– Тебе сколько ложек сахара? Вид чая? Зелёный, чёрный или с бергамотом?

Я отупело попросил две ложки и зелёного. Пока готовилось моё варево, я попробовал расспросить парня о происходящем:

– Кис, ну хорошо. Предположим, я не увидел яви, а это была галлюцинация. Но откуда, у вас такая современная кухня? Где кафельная плитка на стенах, мойка доверху набитая посудой, полчища тараканов и муравьёв, вечно липнущих к банкам с айвовым вареньем Эклаи?

Присёрбывая напиток, парень дышал пыром и ароматным запахом. Что не откладывалось на его безэмоциональной физиономии, и на монотонном монологе:

– Чувак, да ты под наркотой! Ты явно стал употреблять фенобарбитал или спайс или начал «колоться в вену». А впрочем не важно. Описанное тобой – реалия четырнадцатилетней давности, о которой я уже с трудом вспоминаю… ты ещё скажи, что видел магниты-брелки на протекающим старом холодильнике?

Я бросил беспомощный взгляд, и кивнул. Точь в точь. Он же продолжал, всё дальше впадая в минор:

– Значит, ты говоришь, что видел моего дедушку… его личность до нынешних пор служит поводом для споров и рассуждений. Большой эксцентрик и чудак. Так что он мог спокойно тебе послать вот такую милую открытку с загробного мира.

Поверил значит! Я возликовал и тайно поблагодарил парня. Только идиот непуганый мог поверить в басню с выходцем из загробного мира и его посланиями…

– Что он передал тебе? – Кис подобрался и выглядел целиком серьёзным. Я решил его огорчить.

– Напутствие, касающееся твоего плохого поведения и не вовремя поливаемых цветов. Он бросил чашку на блюдце. Похоже и такого флегматика могло пронять! Во всяком случае, его голос подрагивал, как перебои в электросети:

– Что это за толстый троллинг? Думаешь, это смешно? Ты для этого в гости наведался?

– Нет, постой, давай дружить. – Я поднял ладони в примирительном жесте, мол: «не хотел, каюсь. Ежели простишь, то выдам всё, как на духу». Милостиво, и без прежнего накала, парень «подписал разрешение»:

– Ну? Я слушаю тебя.

Напоследок, я решил задать ещё один вопрос, который не давал мне покоя:

– А чего ваша соседка, такая очень сварливая и со странной причёской, просила передать твоему деду привет?

– Сая? Она давно сбрендила, и частенько бывает не в себе, так что ты нашёл с кем разговаривать…

Ничего не оставалось, как приступать к рассказу с описанием всего приключившегося со мной за последние два дня.

Кратко и без подробностей я разложил всё по полочкам, перевязывая раны поданными бинтами и ополаскивая их антисептиками. В рассказе складывалось всё, из рук вон плохо, о чём прямолинейный программист-неудачник решил поспешил напомнить.

– Это бред. Весьма «жизненный» сюжет. Что бы ты ещё придумал? – По постепенной потере интереса, я чувствовал, что скоро он вернётся к исходной позиции в кресло к мерцающему экрану. А мне необходимо было его заверить в своей правоте и не дать усомниться! Если перебрать с фальшью и враньём, то он почувствует недоверие ко мне и пойдёт дальше курировать файлообменники.

– История невероятная, соглашусь, Кис. Но за похищением стоят серьёзные люди, нелюди, и я собираюсь изловить подонков и призвать их к ответу.

– В связи с чем такие благородные порывы? – Он саркастично приподнял левую бровь, – они тебе коктейль отравили? Не вижу причин для мести. Апчхи! – Он потянулся за очередным свёрнутым платком, теперь расшитым узорами. Я не решился рассказать ему о маленькой проблеме в моём шкафу, с целью убережения себя любимого. Ясно, что такие, как он, органы правопорядка недолюбливают и парень не кинется, как подлинный радетель закона в полицейский участок. Но подстраховаться стоило. Тем более что у него на меня давно имелся зуб. К тому же, как я уже говорил, этот тип был мне крайне неприятен!

Мы плавно перетекли в гостиную, оформленную в истинно-аскетичном стиле. Видно, что над интерьером работали родители парня, а они – учёные люди, и им не до дизайна. На стенах золочёные обои, стоят ясеневые шкафы и диваны, набитые синтопоном. Атмосфера уюта портилась неясностью моих перспектив.

Видно было, что Кис жаждал подробностей. Например, насчёт того, зачем мне нужно ввязываться в гонку за своими похитителями. Проблема в том, что я и сам этого не понимал. Может, и сам до конца не определился? Жалко ли мне Карну? Да, конечно жалко! И обидно. Она и правда в будущем могла стать мне женой в бигудях, застиранном халате, со сковородкой в руках и кучей упрёков. Я ощущал чувство утраты и… чувство ирреальности. Я до конца ещё не поверил в случившееся, точно события прошлого дня – это всё выдумка сценаристов закрывшегося тв-шоу.

– То есть ты решил ввязаться во всё это, ради борьбы за дело высокой справедливости? Апчхи. Ну, ну. На твоём месте мог бы быть кто угодно, и я бы поверил в искренность его слов. Но ты… офисная крыса, вздумавшая оскалить зубки? Твоё место за бумагами, потому как ты еле удрала с корабля.

– Изящное сравнение. А теперь, если позволишь, я выбью тебе пару зубов. – Я спокойно закатал рукава, расстегнув пуговицы на запястьях. Парень, отсел на конец дивана, ввернув:

– Верю, верю, что ты можешь мне навалять, но в твоём деле нужно думать как и ради чего ты дерёшься. Ну так ради чего?

– Ради бабушки, которую я двадцать лет назад, перевёл на зелёный свет, дайте Боги ей здоровья. Давай без заморочек, пацан. Я тебе плачу, ты мне советуешь, что делать. Уговор помнишь? Хоть получишь много виртов, а не те гроши, какие зарабатываешь за свои игрушки.

Без обиды, а скорее, констатируя факт, Кис сказал:

– Не за сами игрушки, а за их тестирование. Я работаю тестером.

Я потрогал синяк под веком и ответил:

– Можешь и тестером, и тостером – я не возражаю. Главное, чтобы пользу приносил. А пока от тебя пользы нет.

Пока он по моей просьбе бегал к холодильнику за льдом, я решил потихоньку собираться домой. И что меня дёрнуло обратиться к этому клоуну? Похоже здорово, меня искололи вчерашним вечером.

Парнишка подавая фасеточную ледницу, здраво предложил:

– Останься пока у меня. Предки всё равно уехали на конференцию, так что пол-недели можешь у меня жить. И это, как минимум. А я пока поищу зацепки, подумаю, что можно сделать.

Не разделяя его энтузиазма, я заметил:

– И за это время, они меня найдут. Поверь, спрятаться невозможно, если тебя ищут всерьёз. Своих неплатёжеспособных арендаторов я ищу по этому же принципу и он беспроигрышный. Наоборот, мне нужно затеряться в толпе, не дать себя схватить. Залегать на дно – не вариант.

Он безразлично пожал плечами:

– Мне всё равно, вообще-то. Думаешь мне, апчхи, в радость тебя ежедневно видеть? Но для утоления любопытства, апчхи, я должен спросить: чего бояться похитителей, которые давно утратили твой след и, наверное, уже сто раз забыли о твоём существовании?

Мёртвые зрачки Карны маячили в моём подсознании равноценными дольками луны и солнца. Словно напоминая, что выловить меня эти неизвестные могут и днём и ночью. Поэтому я опять проигнорировал вопрос, обмолвившись:

– Так надо.

– Хорошо, и где ты собираешься спать? В подворотнях? – Казалось, что парень вообще об эмоциях не слыхал… говорил он без насмешки, а просто интересуясь.

– Ничего. Я в армии и не в таких переделках бывал. Иногда приходилось после марш-броска в камуфляже, с автоматом, сапёрной лопаткой, флягой и прочим засыпать на пороге казармы. Отбоя даже с парнями не дожидались, падали, как подкошенные и получали в морду от командира.

Мои ностальгические (и не совсем правдивые) порывы он не оценил и резко засобирался:

– Ладно, чувак. Приятно с тобой иметь дело, но раз ты решил жить, как бомж, я тебе ничем не могу помочь. Мне уезжать нужно.

– Я еду с тобой! – Тоном, не терпящим возражений, потребовал я.

Он и прозрел, наверное впервые, чувствуя зависимость от кого-то. Привыкай, пацан. Вечно задницу просиживать за пару виртов не будешь. Придётся и на дядю попахать.

– Я тебя что-то не понял. Чего это ты со мной ехать вздумал?

– Всё просто. Ты мой консультант, и должен постоянно находиться со мной рядом. К тому же, как я уже говорил, сидеть дома я не намерен.

Он и не пытался брыкаться, отговаривать. Этот парень напоминал мне кого-то или что-то… то ли амёбу, то ли инфузорию, то ли другое простейшее…

Такси приехало по заказу и очень быстро. Решив не скупиться, я ускорил время отъезда и перечислил холёному водителю в разноцветной рубашке крупную сумму. С этой автомобильной службой меня связывали поганые воспоминания. И теперь я откинувшись на заднем сидении, с удовольствием смотрел на вышколенного водителя, не знающего иных слов кроме: «Спасибо, пожалуйста, будьте добры». В процессе езды, Кис выкладывал, куда мы собственно едем:

– … Познакомились, мы с ним в Паутине около года назад. Чувак показался мне толковым, но без внутреннего стержня. Я его и подтолкнул к его настоящему призванию, к тому чем ему следовало заниматься, и чем он занимается по сей день.

– И к чему же?

– К фокусам.

Я схватился за голову.

– То есть ты хочешь сказать, что мы едем на выступление фокусника? Мда. Смотреть, как он кролика из цилиндра вытаскивает или платочки разноцветные достаёт из под нижнего белья? Тебе что, пять лет? – Я лучился негативом. Ещё и так некстати, вспомненная машина свалилась на меня камнем на верёвке. Я разнервничался и позвонил маме, попросив завезти мою тачку в гараж. Только у мамы хранился добавочный комплект ключей, и водила она отлично. За растолковываниями месторасположения машины, попутно вносил ясность и Кис.

– Я разносторонняя личность, и мне не чуждо интересоваться многими вещами. Фокусник из него вышел профессиональный, поэтому он проделывает действительно высококачественные трюки. Апчхи. – Время от времени он точно вспоминал, что болен и начинал заливаться кашлем с насморком. – В общем, история там длинная вышла, и тебе на неё разумеется должно быть всё равно. – Утвердительно закончил он.

Как в воду глядел. Я как раз договаривал с мамой, и душа понемногу оттаивала. Машина хоть в целости будет. Мать родная всегда побеспокоится об имуществе сына.

Спальные районы промелькнули случайным видением, и ныне здравствовала пограничная зона между ними и центром. На ней и располагался Дворец культуры и искусства, куда нас привезла нелёгкая. Глядя на исполинское сооружение из мрамора, куда я хаживал кататься на коньках в детстве – я почему то удивился. Видно решил, что место фокуснику, какому бы ни было, впору выступать в актовых залах режимной застройки, а не здесь.

Мои предположения бились вдребезги об припаркованные десятки машин и зрителей, тянущихся к неоновой вывеске: ВХОД. Все они испытывали жгучий голод до острых ощущений. На вышеупомянутом входе стояли секьюрити в строгих костюмах и с непременными рациями, как атрибутом их образа. Шманали они всех без исключения, и даже ропщущих альвиек в стильных платьях с бутиков и полуголых деапсидов, которым и пронести то что-то было негде. Зачем крокодилам любоваться фокусами, ума не приложу.