Текст книги "Наследство Ньютона"

Глава 13. Сербия. Снайпер Фэб. Самолет «Stealth»

Когда объект вышел на крыльцо дома, было уже достаточно светло. И хотя все еще накрапывал дождь, погода явно исправлялась к лучшему. Агент Фэб предусмотрительно снял с винтовки прибор ночного видения и аккуратно уложил его к себе в сумку. «Хотя бы этот прибор сохраню для себя». – Подумал он и стал прилаживаться к оптическому прицелу, внимательно рассматривая мужчину, нерешительно стоявшего на крыльце дома.

Максимально сосредоточившись, агент Фэб следил за каждым движением объекта. Мужчина ему нравился. Средних лет, подтянут, хорошо экипирован, значит, знает толк в вещах. И действительно, на нем была примерно такая же, как и у Счастливчика, короткая, но с высоким воротником куртка, подшитая изнутри мехом, наружная ткань была покрыта водоотталкивающим составом. «В такой куртке не промокнешь». – Не без чувства зависти подумал он. Однако пора было принимать решение. Позиция, которую он выбрал для наблюдения, была выигрышной, потому как находилась несколько выше и дороги, и джипа, и появившегося, наконец, мужчины. Выстрел, как всегда, должен быть только один, после чего надо быстро эвакуироваться в сторону своего Land-Rover’a, чтобы никто не успел его обнаружить.

Счастливчик выждал немногим более минуты и удостоверившись что никто, кроме ворон не обратил на хлопок внимание, начал медленно сворачивать отсыревшее одеяло и, прихватив ружье, попятился назад, под прикрытие густого лесного массива. Мужчина продолжал неподвижно лежать у переднего колеса машины.

«Значит, дело сделано». – Удовлетворенно подумал про себя агент Фэб. Понятное дело, что попал, но надо было поразить жизненно важный центр объекта. Счастливчика смутило то обстоятельство, что в момент выстрела мужчина сделал резкое движение вверх на ступеньку джипа. Пуля вместо того, чтобы попасть в голову, вошла где-то чуть ниже шеи, в грудь. «Пока обнаружат, он истечет кровью». – Подумал Счастливчик и подождал еще немного, чтобы окончательно убедиться в успехе выстрела. Объект продолжал лежать без движений, не подавая никаких признаков жизни. Счастливчик начал пятиться назад под прикрытие лесного массива, не забыв ликвидировать на земле все признаки своего нахождения на позиции отстрела.

Чтобы добраться до джипа, ему потребовалось не более двадцати минут. Агент Фэб с удовольствием забрался в кабину и включил двигатель. Перед тем как тронуться в путь, он сделал пару глотков коньяка из своей походной фляги, сохранившейся со времен прохождения службы. Буквально минут через пять, Land-Rover осторожно двигался по мокрому серпантину дороги, затейливо извивавшейся между горных возвышенностей. В этот ранний час шоссе было совершенно пустынно. Примерно через полчаса он выехал на красивый мост, переброшенный через узкое ущелье, в глубине которого шумела река. Остановившись прямо по середине моста, Счастливчик, не заглушая двигатель, выбрался наружу. Стояла удивительная тишина. Дождь прекратился, и утренняя мгла постепенно уступила место утреннему рассвету. В воздухе пахло сыростью и какими-то горными травами. Было уже достаточно светло.

Счастливчик вытащил из машины ружье и неторопливо скрутил с него оптический прицел. «Все пригодится», – подумал он. С нескрываемой нежностью погладил винтовку и только после этого, широко размахнувшись, швырнул ее в низ, в бурлящий речной поток. Именно в этот момент из-за ближайшего горного хребта появилась хищного вида огромная черная птица, которая стремительно надвигалась на мост и на Land-Rover, и на него самого. Агент Фэб, подняв голову, увидел, как от птицы отделилась что-то с огненным хвостом и понеслось в его сторону.

«Stealth», – успел подумать Счастливчик.

Через мгновенье разбросанные взрывной волной фрагменты конструкции моста, детали джипа и изуродованное тело, принадлежавшего агенту Фэбу, рухнули на дно ущелья вслед за выброшенным ружьем.

Глава 14. Корнев посещает монастырь Teze

Утренний Париж также прекрасен, как и вечерний. Кто это сказал? Впрочем, не важно. Темнокожие в большинстве своем дворники, выходцы из Северной Африки, лениво метут искусственными, ярко изумрудного цвета метлами и без того достаточно чистые улицы города. Плохо выспавшиеся лавочники с неестественной для этого часа сноровкой раскладывают товар, помидоры, яблоки и другие овощи и фрукты прямо на выставленные перед магазинчиками лотки и витрины. Тут же завозится свежая рыба и другие продукты. Вот-вот, откроются булочные. Ортодоксальные евреи, одетые во все черное и в такие же черные широкополые шляпы, с длинными пейсами куда-то спешат, вероятнее всего, в синагогу. Заспанные французы выползают из своих уютных квартир и выстраиваются в очереди за свежим хлебом, соблазнительно пахнущими белыми булками. Французы любят мучное. Каждый француз с удовольствием выпивает утром свою чашечку кофе со свежим круассаном. В ожидании уже больше сорока минут Корнев, все еще на что-то надеясь, терпеливо стоит у входа в огромное здание Лионского вокзала. Однако пора двигаться дальше. Крис не пришел. Вот уже лишних полчаса Корнев прождал его безо всякой на то надежды. Брю все нет и нет. Что-то произошло. С подавленным и тревожным настроением Андрей отправляется на поезде до Teze, чтобы самому разузнать о судьбе приемных малышей Николь. Поезд несется от остановки к остановке. Вскоре выскакивает из окружения городских построек и перед ним открывается уютная Франция, с ухоженными полями, небольшими рощицами и в отдалении стоящими аккуратными белыми постройками, которым по двести, триста и более лет. Как все это не похоже на Россию! Несмотря на постоянные войны, революции, французы никогда не занимались бессмысленным разрушением своих городов, домов, монастырей и сельских поместий. Во всем типично французская бережливость.

Одноэтажный Teze встречает Корнева звоном монастырских колоколов. Серые, невысокие стены монастыря, казалось, растут из каменистой почвы, составляя с ней одно целое.

– Мьсе, справок не даем. – Молодой монах – послушник спокойно и умиротворенно смотрит на Андрея через окошко в дверях приемного дома общины. На вопрос о малышах и Николь в ответ пожимает плечами. – Вы имеете какое-то отношение к нашему монастырю? Если Вы приехали, чтобы провести несколько дней в молитвах, то подождите в приемных покоях. Вам обязательно помогут разместиться в одном их монастырских помещений.

У Корнева полное впечатление, что он или не понимает его французский, или не слышит. Одетый в длинную, из простого сукна черного цвета сутану, монах нерешительно продолжает смотреть, готовый закрыть окошко в крепко сбитой из толстых досок двери. От всего мира территория монастыря отделена почти уже несуществующим, ушедшим в землю забором, когда-то сложенным из больших, теперь поросших зеленым мхом камней. Андрей еще раз благодарит его. Ему совсем не хочется обманывать этого с просветленным взглядом молодого монаха. Почему-то становится немного завидно. Отказаться от всего мирского, чтобы приобрести внутри себя покой и умиротворение. О, эта ложь во спасение! Приходится сказать, что он родственник их опекунши, мадам Николь. Новые попытки переспросить о малышах кончаются тем, что монах неожиданно закрывает перед его носом окошко. Конечно, французский Корнева оставляет желать лучшего. Но может быть монах что-то понял? Корнев продолжает ждать. Минут через двадцать дверь в воротах открывается, и знакомый монах предлагают Андрея зайти во внутрь монастыря. Следуя за ним Андрея поражает чистота и удивительно благостная атмосфера внутри монастырских покоев. Через двор они переходят к низкому зданию, где расположен административный корпус. Внутри здания каменные полы выстелены плетеными половиками. Что-то в этом есть знакомое от убранства обычных северных изб. Корневу предлагают подождать одному в довольно большой комнате со светлым окном. Наконец, появляется одетый в черную сутану с аккуратно подстриженной бородкой служитель. В последствие Андрей узнал, это был настоятель монастыря. Одновременно добрый и внимательный взгляд небольших карих глаз. Настоятель выслушивает рассказ, откуда Андрей приехал, почему его так волнует судьба этой женщины и ее двух приемных детей. Естественно, о Марлине, Воланд’ере и обо всем прочем Корнев не сказал ни слова. В конце рассказа ему показалось, что на непробиваемом, полном отрешенности лице монаха появляются какие-то изменения. По крайней мере, в глазах его засветился огонек заинтересованности и сочувствия.

– Да, действительно, у нас на воспитании двое детей, которых несколько дней назад забрала молодая женщина, о которой вы спрашиваете. Думаю, Вам нет никаких оснований волноваться. Она постоянно их навещает с первых дней пребывания детей в монастыре.

На всякий случай Корнев переспрашивает, о том, как выглядела молодая особа и были ли она одна, или кто-либо ее сопровождал.

– Мсье, не в правилах нашего монастыря давать сведения о других лицах, посещающих монастырь. Мы готовы предоставить Вам убежище для молитвы, как и всем страждущим общения с Господом, независимо от вероисповедания. Это все, что я могу Вам сообщить. – Он внимательно смотрит на Корнева и понизив голос неожиданно тихо добавляет. – Поспрашивайте лучше в деревне. Думаю, там Вам расскажут больше.

Понятно, что добиться чего-либо конкретного в монастыре не удастся. Корнев благодарит священника. В ответ получает благословение. Поиски Николь и маленьких воспитанников в монастыре пока не дали никаких результатов. Аудиенция завершена. Настоятель встает и провожает Андрея до дверей. Дальше под присмотром того самого молодого монаха – послушника, что встречал его у входа в приемные покои, Корнев покидает территорию.

Однако совет монаха оказался крайне полезным. В первом же доме Андрею сообщили, где несколько дней снимал комнату средних лет высокий мужчина, к которому приезжала молодая дама.

– Да, мсье. – В дверях стоит плотного телосложения невысокая женщина средних лет. На руках у нее годовалый мальчуган, который пытается вырваться из ее крепких рук. – Мы иногда сдаем комнаты для приезжих. Но это только тогда, когда в монастыре уже не хватает мест. Нет, нет, это не для прибытка. Сдаем почти бесплатно. Негоже брать большие деньги с людей, проделавших длинный путь, чтобы помолиться в нашем монастыре. А мсье, о котором Вы говорите жил вон в том доме. – Она показывает свободной рукой на довольно большой дом с верандой, застекленной цветными стеклами. Вокруг дома низкий, каменный забор, за которым сразу расположены густые, ухоженные кусты и видна стриженная трава. – Сходите к мадам Мари. Она Вам обязательно что-нибудь сообщит.

Андрей направляется по указанному адресу. Дверь дома открывает сухонькая, одетая скромно, но со вкусом, аккуратного вида старушка. Глядя на нее, Корнев вспоминает утверждение, что француженки остаются женщинами в любом возрасте. Она внимательно выслушивает его и вежливо приглашает в дом. Но Корнев остается на пороге.

– Нет-нет. Спасибо. Я очень спешу. Это мои родственники. – Откровенное враньё, но видимо, она все понимает. Молодой мужчина разыскивает сбежавшую от нее мадам. Что здесь спрашивать? Это и так понятно, так романтично. Просьба подтвердить внешность постояльца, чтобы не ошибиться, находит у нее живой отклик.

– Да, да. Мужчина был высокого роста, с черными гладкими волосами и бледным лицом, над верхней губой узкая полоска усов. Он приехал на несколько дней раньше. Остановился близко к монастырю. Не хотел жить ни в гостинице, ни в монастырских покоях. Дама прибыла позже. Из багажа у нее была только скрипка в футляре. По вечерам она играла. Это было так красиво. – И добавляет, стараясь успокоить Корнева. – Да, это, конечно, те люди, которых Вы разыскиваете. – Мадам Мари продолжает с любопытством смотреть на Андрея и неожиданно, видимо, проникаясь к нему симпатией, произносит. – Кажется, они говорили о совместной поездке. Может, я ошибаюсь, но речь шла о Лазурном береге Франции. Каннах, Ницце, или Монте – Карло. Да, да, спутник убеждал ее, что малышам будет интересно познакомиться с этими местами, подышать чистым морским воздухом. Но, может, я и ошибаюсь. – И добавляет извиняющимся тоном с сочувствием глядя на Андрея. – У мадам прекрасные каштановые волосы и очаровательные карие глаза. Я Вас понимаю. Как только они забрали детей из монастырского дома, почти сразу же уехали. Больше ничего добавить не могу. Вижу Ваше глубокое переживание. Нам женщинам все это так близко, так понятно.

Корневу тоже все становится ясно. По всей вероятности, Воланд’ер обманным путем ввел Николь в заблуждение, представившись другом ее родителей. Понятно, что теперь ее судьба и детей в большой опасности. Настроение ни к черту. Скоро будет темнеть. Андрей благодарит и прощается с хозяйкой дома. Пора возвращаться. По дороге в Париж в электричке в отражении темных вагонных стекол ему видятся умиротворенные, полные спокойствия взгляды монахов монастыря Teze. Внутри возникает чувство надежды и начинает казаться, что может быть страхи преувеличены. Однако, беспокойство, связанное с отсутствием на вокзале Криса Брю, с новой силой одолевает его и, как оказалось в последствии, не зря. В гостинице его ожидает сообщение. Портье, с любопытством глядя на Корнева, протягивает белый конверт.

– Вам оставили записку. Приходил мсье в длинном плаще и большой широкополой шляпе.

В конверте билет на оперу Моцарта «Волшебная флейта» в Гранд-опер’а на сегодняшний вечер. Больше ничего.

– Это был темнокожий господин? – Не без надежды спрашивает Корнев.

– Нет. Светлолицый, высокий брюнет. – Отвечает портье. – Он просил передать, чтобы Вы обязательно сходили в театр, и еще рекомендовал просматривать ежедневную прессу в разделе происшествий.

– Других никаких сообщений не было?

– Нет.

В номере два часа для того, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями. Перед тем, как отключиться, Корнев принимает горячий душ. После пяти минут стояния под сильным напором воды становится легко, а еще через пять минут до Андрея доходит, что во вчерашней записке есть номер телефона гостиницы, где Брю остановился. Девушка на другом конце телефона после небольшой паузы сообщает, что вызываемый господин выбыл. Андрей просит уточнить, не оставлял ли он что-нибудь, или не просил что-либо передать. Девушка опять кладет трубку и долго не подходит обратно. Наконец, слышен ее голос.

– Мсье, Вы слушаете? Я не работала сегодня утром. Дежурил Пьер, но он мне ничего не передавал. Благодарю за звонок. Всего доброго.

В трубке снова гудки. Ничего не остается, как собраться и идти на спектакль. Что-то там ожидает? Исчезновение Криса Брю ничего хорошего не сулит. Но буквально за пять минут до выхода из номера гостиницы раздался стук в дверь. Брю целый и невредимый стоит в темном до пят пальто и улыбается своей широкой улыбкой.

– Простите, что не смог поехать вместе с Вами в Теze, но мне срочно надо было встретить Мастера. Сегодня утром он прибыл в Париж. Есть неотложные дела. К сожалению, Вильт’ор действует быстрее, чем мы. Николь и приемные дети в его руках. Марлин крайне обеспокоен, и готов пойти на всевозможные уступки. Я буду обеспечивать связь между Вами и Конклиффом.

Теперь понятно, почему Крис не приехал на Лионский вокзал. Мастер заявился во Францию собственной персоной. Что ж, вполне вероятно, все обстоит достаточно серьезно. У Андрея сильное желание рассказать Брю о своих ночных видениях. Но он сдерживается и говорит только о приглашении посетить оперный спектакль.

– Мы знаем о приглашении вас в театр. Наша встреча с Воланд’ером состоится обязательно, но позднее.

– Вас не будет со мной в опере? – Не выдерживая, несколько с укором выпаливает Андрей, выходя вместе с Крисом из номера.

– Может быть, я и сумею. – Говорит Брю примирительно. – Но это все-таки маловероятно. Я специально заехал, чтобы предупредить Вас. Если Вы увидите нас в зале, то сделайте вид, что не узнаете. У Мастера есть кое-какие дела. Их встреча пока преждевременна. Наверное, через пару дней где-нибудь у Эйфелевой башни, или в другом любом месте. В Париже много приличных ресторанов. – И, явно размышляя о чем-то другом, добавляет. – Да, с ресторанами здесь проблем нет. Скоро все должно проясниться.

На этих словах Крис исчезает быстрее, чем Корнев успевает все осмыслить и попытаться что-либо у него расспросить. Портье внизу молча провожает его взглядом. Что-то его заинтересовало. Вероятно, клиенты с русским акцентом здесь редкие гости.

Глава 15. Лейтенант Гриффит уходит в отпуск

Пилот самолета Stealth был в отличном настроении. Лейтенанту ВВС США Майклу Гриффиту нравилось летать на этом чуде конструкторской мысли. Однако сегодняшний полет, в отличие от предыдущих, не был тренировочным, а настоящим боевым вылетом. И хотя погода не слишком благоприятствовала, он выполнил задание в полном объеме. По наводке со спутника его птичка точно вышла на заданную цель. Здание телевизионного центра Белграда обстрелял, не приближаясь к нему ближе необходимого расстояния. Пуск ракеты был выполнен, и горящего здания, как и огней самого города он так и не увидел. Впрочем, это его совсем не расстроило. Спутниковое наблюдение подтвердило попадание ракеты в цель. Настроение ему добавило и то обстоятельство, что, возвращаясь обратно на базу, он дополнительно уничтожил еще один объект противника – мост, перекинутый через глубокое ущелье. Разрушать любые коммуникации, встречающиеся по дороге обратно, входило в задание каждого вылета. Уже нажав на кнопку пуска ракеты, лейтенант Гриффит только тогда заметил, что на мосту остановился джип, рядом с которым стоял, кажется один человек. Все произошло слишком быстро, что бы можно было подробнее рассмотреть марку машины. «Вероятнее всего военный патруль». – Подумал он, круто разворачивая свою «птичку» вверх, чтобы перевалить через следующий горный хребет. Низкая облачность требовала предельного внимания. От хорошего настроения Майкл даже начал тихонько подпевать сам себе песенку из репертуара Фрэнка Синатры.

В микрофоне неожиданно раздался голос дежурного.

– «Четвертый», что за чушь вы несете? Вас плохо слышно. Повторите.

Немного смутившись, Майкл коротко еще раз доложил о проделанной работе.

– Поздравляю. – Был ответ. – Но по прибытии Вам придется пройти курсы вокальной подготовки.

И в микрофоне раздалось дружное ржание мужских голосов.

– Стив, это ты?

– Сеанс связи окончен. – В ответ раздался женский голос.

«Мне давно положен отпуск». – Сердито подумал лейтенант Гриффит. – «Вернусь, напишу повторно рапорт. Они, наверное, забыли».

И действительно, когда, благополучно посадив свою машину он прибыл на базу, там его ожидало распоряжение о двух недельном отпуске.

– Где думаешь провести отпуск? – У майора Билл Гейтса было хорошее настроение. Наконец-то начались реальные действия. Ребята застоялись в ожидании настоящей работы. – Советую Францию. Поболтайся по Парижу. Посети Mullen ruge, place Pigalle, ну, сам понимаешь, девочки и все такое…

Находившиеся в помещении его товарищи, летчики из их подразделения, дружно поддержали эту идею.

– О’кей! – Согласился Майкл. В Париже он никогда не был.

Глава 16. Встреча Корнева с Воланд’ером

Гранд Опера поражает сразу всем, и роскошью, и таинством театрального полумрака, погрузившего зал в совершенно неземное состояние и, конечно, чарующей музыкой гения великого Моцарта. Корнев сидит в партере, в самом центре зала. Место рядом с ним пустует. Соло флейты заполняет пространство сцены. Затем к флейте присоединяется фагот, в удвоении звук таинственно трепещет, проходя по квартовому кругу, переливается в зал, поднимается под самый купол, который подобно громадному, деревянному резонатору, разукрашенному кистью Шагала, усиливает его, отражаясь от инкрустированной деки потолка, и, обретая абсолютную свободу, доносится до каждого слушателя во всем многообразии нюансов исполнения. Первый акт проходит без приключений.

В перерыве Корнев неспешно бродит по фойе, и одновременно пытается высмотреть среди дефилирующей публики Конклиффа и Брю. Рядом можно приобрести открытки с изображением знаменитых русских артистов в Париже, Федора Шаляпина, Сергея Лифаря, Рудольфа Нуриева, Майи Плисецкой. В фойе знакомых лиц нет. Может быть, они в глубине ложи бельэтажа, или на верхних ярусах. Однако перед началом второго действия уже в партере к Корневу подходит средних лет высокий брюнет в черном костюме и ослепительно белой рубашке, с черной бабочкой и золотой, с большим бриллиантом и заколкой на левом вороте пиджака. Он улыбается, растягивая в узкую полоску искривленные гримасой губы. Болезненную бледность подчеркивают черные как космические дыры глаза, смотрящие холодно, почти презрительно.

– Мсье Корн’ев? – В глазах мрак, и кажется, что взгляд проваливается в его зрачки, как в бездну. В его французском слышен небольшой акцент. Ударение в словах, как и при телефонном разговоре, на последний слог. Вероятнее всего он бельгиец, или уроженец бывших французских колоний.

– Благодарю, что приняли мое приглашение послушать великого Моцарта. Меня зовут Вильт’ор Воланд’ер. Надеюсь, спектакль доставляет Вам удовольствие. «Волшебная флейта» – лучшее его сочинение, и кстати, писалась вместе с Реквиемом незадолго до кончины. – Голос звучит бесстрастно, почти механически, при этом он бесцеремонно разглядывает Корнева. – Я наблюдал за Вами весь первый акт оперы. Как Вам понравилась Царица ночи? Не правда ли, восхитительно? Мерцающая призрачность вокальной партии этой демонической женщины на фоне совершено неземных вздохов струнных в оркестре. Она произвела на Вас должное впечатление? Не правда, ли? – И неожиданно заговорщицки добавляет. – Надеюсь, Вы в курсе, что Моцарт был масоном?

Корнева это мало волнует, и он пытается сказать в ответ, что музыка Моцарта сейчас не главное. Что с Николь и где ее дети? Воланд’ер, словно читая мысли, останавливает Корнева жестом руки.

– Заключение нашей сделки выше всех деталей и обстоятельств. Да и торговаться нет времени. Я Вас предупреждал. Мне нужна рукопись. Она у Вас? Конклифф не обманул? Если нет, если нет… – Повторяет он зачем-то, с мрачным видом, оценивающе глядя на Андрея, и не докончив фразу делая, подобно дирижеру хора, резкое движение левой рукой, обрывает разговор. – Условия договора получите по окончании спектакля. – Легким кивком головы прощается, после чего быстро исчезает в гаснущем свете зрительного зала. Начинается второй акт.

На сцене Добро и Зло. В признании прекрасной Памины сочетание девичьей застенчивости и глубочайшего волнения. Выливаясь в своеобразную мелодию, музыка захватывает своей выразительной кантиленой. В ее напеве и грусть сердечной боли девушки, и тайные ее надежды. Столь же сильное впечатление и от Второй арии Царицы Ночи. Поражает неземная, скорее холодная, почти вселенская отстраненность вокальной партии. Виртуозность её исполнения превосходит все ожидания. Кажется, что Моцарт сочинял ее не для женского голоса, а для фантастического музыкального инструмента, еще не созданного человеческим разумом. В ломаных октавах у струнных слышны интонации предостережения, которые неожиданно резко обрываются, перед непреклонностью судьбы. Поддержанные в оркестре трубами и валторнами, в партии хора жрецов смертельное отчаяние. Постепенно Андрей все глубже и глубже начинает сопереживать героям оперы, созданной музыкальным гением. Возвышенно-мистическая атмосфера музыки заполняет зал, погружая слушателей в мир божественного величия, где песнопения посвященных бросают луч света, приоткрывающий тайну жизни самого композитора. В голове крутится мысль, что Моцарт был масоном, и Андрей присутствует при демонстрации мистической мудрости и красоты тайного союза. Порывы удаляющейся грозы сменяются триумфально звучащей каденцией, производя могучее впечатление. В чувствах наступает гармония, и Корневу неожиданно вспоминаются наставление апостола Павла, что «только добродетель и похвала, о том и помышляйте».

Покидая театр, в гардеробе вместе с пальто Андрей получает два конверта с записками от Брю и Воланд’ера. В первом Крис сообщал, что сожалеет, что не смог подстраховать, покинув здание театра заранее. Встреча, о которой он говорил, обязательно должна состояться. Он надеется, что все благополучно разрешится. Крис также передал просьбу Мастера: никуда не двигаться из города. И еще, что они отбывают на пару дней из Парижа. Вот и все. В другом конверте Воланд’ер приглашает сегодня же сразу после окончания спектакля встретиться в ресторане, чтобы обсудить некоторые детали сделки. Взяв такси, Корнев едет по указанному адресу. Тихий, вполне приличный ресторан на бульваре Капуцинов недалеко от дворца Мадлен. Прямо напротив входа в зал, у окна за столиком сидит Воланд'ер. На его лице интригующая и довольно мрачная улыбка. Корнева поражает способность этого человека улыбаться совершенно противоположно смыслу гримасы. От его улыбки Андрею становится не по себе. Однако видно, что Вильт'ор искренне рад встречи.

– Я был уверен, что Вы примите мое приглашение. Садитесь. В меню блюда из морской и речной рыбы. Я заказал на свой риск. Надеюсь вам понравится. Поверьте, здесь рыбу готовят лучше, чем где-либо в Париже. Да, что там в Париже! Лучше чем в Токио, Нью-Йорке, Лондоне. Поверьте, я знаю, что говорю.

Но Корневу почему-то вовсе не хочется есть. Вильт’ор долго не мигая смотрит на него и потом тихо спрашивает.

– Сколько Вам лет? Вы так молодо выглядите.

– Зачем Вам мой возраст? – В свою очередь спрашивает Андрей, и не без злости добавляет. – Давайте сразу к делу. Николь и дети в Париже?

– У Вас есть сведения о них? – С наигранным любопытством спрашивает Воланд’ер.

– Мсье Вильт’ор, я знаю, что Вы причастны к исчезновению Николь с малышами. Прошу Вас, не будем друг друга водить за нос. Как я понимаю, Вас интересует рукопись. Она у меня. Но не с собой. Я готов предоставить ее Вам, после того, как Вы вернете мне Николь и малышей.

– Конечно, конечно, – сухо произносит Воланд’ер. – Как я уже Вас предупредил, торг не уместен. Но у меня к Вам есть предложение.

Он держит паузу, пока официант приносит большое блюдо, на котором куски красиво выложенной рыбы. Официант раскладывает по тарелкам еду и предлагает выбрать вино. Корнев соглашается с первым произнесенным.

– Поверьте, мне и самому не по душе вся эта ситуация. – Примирительно говорит Вильт’ор. – Впрочем, волноваться не стоит. С Николь все в порядке. Она сейчас на юге. Где? Я сообщу Вам позднее. Хочу поговорить о другом. Что у Вас общего с Конклиффом? Мне кажется, Вы попали в его сети. Поверьте, мне. Предлагаю найти со мной общий интерес. Это лучше, по крайней мере, для Вас перспективнее во всех смыслах.

Вильт’ор внимательно смотрит на Андрея, пытаясь уловить реакцию на его слова. Корнев молчит, никак не реагируя на слова Воланд'ера. Воспользовавшись паузой оба принимаются за еду. Блюдо оказалось необычайно вкусным, как и подданное вино.

– Для человечества рукопись Ньютона имеет не сравнимое ни с чем значение. Заполучив секреты генного кода человеческого мозга, можно получить неограниченную власть над миром. – Голос Воланд’ера звучит глухо, как из подземелья, или Андрею это только кажется. – Подумайте, мсье Корнев, над моим предложением. Вы поможете мне, а я помогу вам. Мы станем компаньонами. Одному мне сложно будет управиться. На первое время нам нужны будут деньги. И деньги не малые. Распространяться обо всем категорически опасно. Я бы сказал сверх опасно. Полученной информацией могут воспользоваться всякого рода проходимцы, политиканы, мафиозные уголовники. Зная коды мозга, контролируя причинно-следственную связь событий, можно управлять миром. И все будут довольны. Мир давно погряз во лжи и войнах. Старик все еще полон романтических иллюзий. Он никак не отрешится от эфемерных надежд на разумность человечества. – При этих словах Вильт’ор засмеялся. – Мир становится все более циничным и жестоким. Мы можем его спасти. А Николь я Вам верну. Подумайте. Мне пора на поезд. – Он посмотрел с усмешкой на Корнева и добавил. – Если соберетесь один вслед за мной, я Вас найду. Монте-Карло не слишком большой город.

Было уже довольно поздно. Прощаясь, ни Андрей, ни Вильт’ор, не произнесли ни слова. Просто кивок головы. И все. У Корнева было время обдумать предложение Вильт’ора. Впрочем, что тут думать? Итак, Николь и дети у него. Собственно, нового в этом ничего нет. Условием освобождения Николь и ее приемных детей является рукопись Ньютона. Где они, теперь неизвестно. В голову лезут самые тревожные мысли. Вокзал рядом. До отправления следующего поезда не более часа. Рождается план действий. Если Николь с детьми уехала на юг страны, и наверняка, туда же отправились Марлин с Брю, то почему он не должен принять приглашение Воланд’ера? Надо ехать. Как их там найти? Впрочем, женщина с футляром для альта и двумя маленькими детьми довольно заметная фигура для того, кто ее ищет. Какие-то шансы есть. И к тому же, Вильт’ор обещал его сам разыскать. «Если прибудете один, я Вас найду. У нас будет время еще раз все обсудить». О чем с ним говорить? Конечно, есть небольшой риск. Но Марлин с его помощником, наверняка, будут где-то недалеко. Андрей это чувствовал. Впрочем, в голове крутятся всякие мысли. Вряд ли, Воланд’ер позволит обмануть его. Без обиняков, Андрей хватает такси и быстро добирается до гостиницы. Потом с рукописью на вокзал. Билет на ночной скорый поезд до Монте – Карло оказался только в первый класс. Дорого. Впрочем, это даже к лучшему. Впереди ночь полная тревог и раздумий. Может быть, сумеет выспаться. Сквозь дрему сна снова мерещатся какие-то видения, в которых Воланд’ер мрачно указывает на игорный стол в казино, приглашая вскрыть карточную колоду. Когда Корнев протягивает руку, пытаясь взять карты, колода выскальзывает из рук, разваливается на глазах, и карты дождем рассыпаются по почти зеркальному полу зала казино вокруг фигуры Воланд’ера. Эти сцены перемежаются с видами морского пейзажа и играющими на берегу залива малышами. Николь улыбаясь, спокойно смотрит в даль, ее волосы развеваются под порывами бриза со стороны моря. Андрею кажется, что он впервые слышит ее звонкий, по-детски заливистый смех. Огромная белая яхта удаляется за горизонт, и он один остается в синеющем море. Над ним зажигается звездное небо. Но это только сон. Впрочем, проснувшись, он отчетливо понимает, где надо искать Николь и ее малышей.