Текст книги "Варадеро не будет"
Автор книги: Евгений Мисюрин
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 11. Люди умнее бизонов. Но не все
Солнце только-только показало свой край над горизонтом. Моторин лежал за кустом и расслабленно смотрел на ровную, как стол, долину в предгорьях, покрытую множеством крупных чёрных валунов. Будто степь где-нибудь под Краснодаром, подумал путешественник. Хотя нет, не степь. Прерия. Родина Соколиных глаз, Зверобоев и прочих Чингачгуков. А перед ним не валуны вовсе, а… Видимо, реагируя на светлеющее небо, по необъятному пространству прошла волна шевеления. Валуны изменили форму, подросли, и вот уже стало заметно, что это совсем не камни. Над равниной низко и гулко загудело, будто спросонья подавал голос заблудившийся в предгорьях пароход. Через секунду ему ответил второй, и вот уже, если закрыть глаза, можно было представить, что впереди настоящий морской порт. Ревущие трубные звуки перекликались, накладывались один на другой, перебивали друг друга.
А впереди не осталось ничего похожего на валуны. Теперь было отлично видно, что всего в сотне метров от Моторина собиралось на завтрак огромное, раскинувшееся во всю ширину плоскогорья, стадо бурых мохнатых бизонов. Они приподнимались, оглядывались, время от времени отфыркивались. Вот с трёх сторон сразу потекли в одно место тёмные ручейки рогатых туш. Стадо собиралось на утренний водопой и самые нетерпеливые уже организовали очередь у бегущего посереди долины ручья.
Солнце поднялось, засветило в полную мощь, и стало видно, что огромное стадо, в полумраке казавшееся однородно бурым, на самом деле составлено из сильно различающихся по цвету пятен. Некоторые животные были почти чёрными, причём, как правило, это оказывались старые, матёрые быки. Кое-где встречались светлые пятна – это щипали траву телята. Да и остальные тоже единообразием цветов не отличались.
Прямо перед кустом, за которым прятался Моторин, лениво помахивала меховым хвостом лежащая на боку корова. Возле её мохнатого брюха перебирал тонкими ногами присосавшийся к вымени телёнок. Маленький, не больше овчарки размером. Корова была тёмно-рыжая, с почти чёрным пятном во всю спину. На её фоне телёнок выглядел почти жёлтым.
Пашка огляделся. Быков поблизости видно не было. Только что один, видимо, ответственный за этот участок стада, важно и величественно прошествовал в сторону водопоя. Коровы почтительно отодвигали широкие задницы, давая пройти старшему.
– Кто людям помогает… – пропел Моторин противно дребезжащим голосом и прополз по пластунски пару десятков метров.
Приподнял голову. Тишина. До коровы ещё чуть больше двадцати шагов. Он широко размахнулся, и прямо перед мордой избранницы плюхнулся на землю солидный кусок солёного кукурузного лаваша.
Корова смешно поводила ушами, потом долго дёргала ноздреватым носом. Затем вытянула язык и лизнула неожиданную подачку. Как раз достала, чтобы коснуться языком, но не чтобы съесть. Нужно было подниматься на ноги идти вперёд целый шаг. Корова некоторое время в раздумье прядала ушами, выбирая между ленью и вкусно пахнущим солью угощением. Победила алчность.
Животное, неуклюже задирая зад и размахивая хвостом, будто в попытках зацепиться за воздух, выпрямило сначала задние ноги, затем, по одной, передние. Постояло, будто привыкая к новому положению, и вдруг ловко, как лягушка комара, слизнула с земли лаваш.
Моторин довольно улыбнулся и кинул следующий. На этот раз угощение оказалось привязано тонкой верёвочкой.
– Тот тратит время зря, – допел он характерную строчку.
Корова уже собиралась вновь улечься, когда буквально в метре перед мордой упал ещё один очень вкусный кусок.
– М-му? – удивлённо спросила она. Никто не ответил.
Буйволица сделала шаг, пытаясь дотянуться фиолетовым языком до угощения, но лаваш, как живой, неловко переваливаясь на неровностях почвы, пополз вперёд. Совсем чуть-чуть, но язык бедной бурёнки уже не доставал. Пришлось делать следующий шаг. А потом ещё один. И ещё… Телёнок следовал за матерью, надёжно пристёгнутый к вымени.
За два часа Моторин незаметно отвёл корову на добрых три сотни метров. Пришлось потратить почти все лаваши, но дело того стоило. Теперь он и пара из коровы и телёнка были надёжно скрыты зарослями каких-то колючих кустов, а кроме того между ними и остальными бизонами располагалась группа из десятка двухметровых валунов. Охотник окончательно увёл корову из стада.
Так, наверное, и поступали всякие конокрады или коровокрады, подумал путешественник. Заманят бедную бурёнку вкуснятиной, и поминай, как звали.
Когда буйволица с телёнком достаточно удалились от остальных родичей, Моторин аккуратно, стараясь лишний раз не шевелиться, достал из сумки два полукилограммовых камня, тщательно обвязанных толстой верёвкой. Потом резко вскочил и, раскрутив самодельное боло над головой, бросил в корову. Попал. Верёвка надёжно оплела передние ноги жертвы. Бурёнка, ещё не поняв, что случилось, попыталась сделать шаг, но ноги не слушались, и она неуклюже завалилась на бок, чуть не придавив кормившегося молоком малыша. Тот недовольно поднял лобастую голову, огляделся большими коричневыми глазами, и… спокойно зашёл с другого бока.
– Ну что ты волнуешься, бурёнка, – ласково бормотал Моторин, вытаскивая из сумки остальные причиндалы. – Всё будет хорошо.
Он смело подошёл к рвущейся с места корове и почти насильно сунул ей в рот лаваш. Бедное животное до этого не встречало такого обращения. Буйволица попыталась замычать, но мгновенно была остановлена ударом кулака по носу. И сразу же получила лаваш. А потом Моторин по-хозяйски погладил недоумевающую корову по морде. А следом за ней и телёнка.
Больше двух часов длился поединок между будущим пастухом и его подопечной, но в итоге победил интеллект. Когда солнце поднялось к зениту, Моторин уже подводил первую домашнюю скотину индейцев к посёлку. Ноги коровы, правда, были частично связаны, чтобы оградить от глупых мыслей о побеге. К дежурному соску вымени всё так же пристёгнут телёнок.
Первой возвращение блудного животновода заметила Даша. Девочка мельком, следуя за боковым зрением. Посмотрела на приближающегося пастуха и машинально повернула голову обратно. Но через секунду она уже смотрела на Моторина широко открытыми глазами. Рот маленькой индианки сам собой открывался от изумления.
– Паша!!! – вдруг закричала она и понеслась к шалашу. Но в ту же секунду остановилась и кинулась к путешественнику. И снова встала на полдороге, с опаской глядя на мохнатую, рогатую буйволицу.
Девочку, однако услышали, и уже через минуту всё семейство Сапа, ныне Моториных, окружило необычного охотника, выпытывая у него, как, а главное, зачем, он привёл бизониху живьём.
– Это чтобы не тащить мясо, да, Паша? – почтительно спрашивал Марат.
– Марат, мысли глобально, – с улыбкой подсказал путешественник.
Эту фразу юный индеец помнил. Ещё с тех пор, как Моторин предложил сделать на водяном колесе сменный редуктор. Тогда мальчишки хотели подключить к валу генератор напрямую, но… «Мыслите глобально», произнёс тогда непонятную фразу их учитель и приладил съёмную главную шестерню. А уже к ней по необходимости цепляли генератор, насос… да что угодно. Вот и сейчас старший товарищ предложил ему найти несколько применений живой буйволице. Мальчик даже наморщил лоб от натуги. Но его опередил Антон. Младший брат в нетерпении подскочил почти под нос к опешившей от такой бесцеремонности корове и затараторил:
– А ещё у неё есть телёнок. И когда он подрастёт, можно убить его копьём. И никуда не надо ходить, не надо ждать, пока стадо подойдёт к нашей долине.
– Молодец, – Моторин взъерошил мальчишке волосы и выжидающе глянул на старшего брата. – А ещё?
Мальчишки переглянулись. Вокруг них уже давно собрались остальные дети, кое-кто даже понимал, о чём идёт речь, хоть и через пень-колоду, но предположений больше ни от кого не поступало.
– Вы молоко пили? – задал Моторин наводящий вопрос.
Дети дружно переглянулись.
– Антон, отправь кого-то из своих подопечных за двумя кувшинами. А ты, Марат, с остальными быстро соорудите вокруг нас с коровой изгородь пять на пять метров.
Через минуту детишек будто ветром сдуло. Моторин подошёл к успокоившейся бурёнке, как в далёком детстве, погладил её по носу, бормоча при этом всякую чушь, но ласковым голосом. Корова окончательно расслабилась, помотала меховым хвостом, сбрасывая остаточное напряжение, и, неловко перебирая спутанными передними ногами, опустилась на брюхо.
– Паша, на!
За плечом стоял Антон с двумя небольшими расписными кувшинами. Буйволица сначала дёрнулась от внезапного возгласа, но тут же отвернулась, сосредоточившись на немудрёной человеческой ласке.
Моторин оторвался от медитативного занятия, корова тоже встревоженно поднялась на ноги. Даже телёнок, не выпуская соска изо рта, скосил тёмно-коричневые глаза на подошедшего мальчика. Крынку с трудом удалось пристроить под вымя, отвоевав у недовольного штатного молокососа несколько минут. Паша присел, зачем-то размял кисти рук. Закрыл глаза и попытался мысленно окунуться в детство, вызвать прочно забытое ощущение утренней дойки. Пальцы сами огладили пронизанную толстыми жилами, покрытую редкой жёсткой шерстью кожу вымени, плавно проскользили к соску… Первые капли неуверенно стукнули о дно керамического горшка. Через минуту Моторин доил буйволицу так, будто занимался этим всю жизнь.
Бурёнка сначала удивлённо смотрела на сменившего телёнка человека, но вскоре расслабилась. Дойка ей настолько понравилась, что она даже попыталась вновь опуститься на брюхо. Правда, дояр ей этого не позволил. Паша смачно похлопал ладонью по опускающемуся животу, приговаривая: «но-но!», будто это была не корова, а лошадь.
Телёнок оставил людям не больше половины крынки, но попробовать хватило всем. Молоко оказалось густым, маслянистым и очень жирным. Сверху его сразу же покрывала жёлтая блестящая плёночка. Путешественник с удовольствием сделал пару глотков и передал кувшин Марату. Индеец некоторое время с сомнением переводил взгляд с продукта на его источник, будто прикидывая, можно ли употребить в пищу то, что вышло из бизона, но потом всё же решился и сделал отчаянный глоток. И замер, прислушиваясь к ощущениям. Второй раз он отпил молока уже осознанно, даже наслаждаясь вкусом.
Остатки из кувшина братья чуть не с боем вырывали друг у друга.
– А Даше вы оставили? – остудил их строгим вопросом Паша.
Мальчишки мгновенно смутились, Марат скромно спрятал крынку за спину и неестественно деревянной походкой отошёл. Моторин огляделся.
Пока он доил первую в этом мире корову, ученики собрали кособокую, но прочную изгородь из двух горизонтальных жердей, прикрученных верёвкой к столбам. И корова, и телёнок, и сам пастух оказались надёжно изолированы от внешнего мира. И если Паша мог без напряжения выбраться наружу, то для буйволицы и телёнка преграда была непреодолима.
Надо срочно им травы накосить, подумал Моторин. Хотя, сначала нарезать, а косу сковать уже потом. И воды принести. Пусть чувствуют, что о них заботятся. Путешественник ещё раз провёл ладонью по тёмно-коричневому, покрытому мелкими порами, носу животного, достал нож и выбрался из загона.
Трава ложилась легко, за десять минут Паша накосил порядочную кучу. Ещё немного, и можно будет собрать всё в охапку и нести кормить скотину. А там, глядишь, и мальчишки с поилкой подтянутся. Четверо юных индейцев с энтузиазмом взялись за выдалбливание колоды из куска ствола, так что результата стоило ожидать уже вскоре.
– Я убил бизона!!! – раздался внезапный крик, и Моторин на секунду прервал своё занятие.
Похоже, и молодой справился, отстранённо подумал он, и вновь взялся за нож.
– Теперь никто не скажет, что я не охотник, – не унимался конкурент. – Бегучий и Прыгучий убил своего первого бизона. К тому же вместе с детёнышем. Да! Я охотник! Я, а не какой-то чужак!
Нет, не может быть, пронеслось в голове Пашки. Ноги сами собой неслись к загону, рука так и сжимала нож. К сожалению, подозрения оправдались полностью. Возле загородки радостно скакал молодой охотник. Моторин с ужасом заглянул внутрь. Прямо посередине, неуклюже выставив ноги в разные стороны, лежала его корова, а к её боку приткнулся неподвижный телёнок. В шее маленького бизончика торчало длинное, покрытое замысловатой резьбой, копьё.
Моторина снимали с избитого охотника вчетвером. Двое других охотников, Таня и Марат. Путешественник тяжело дышал, лицо его пошло красными пятнами, в глазах плескалась ярость, а руки оставались сжаты в кулаки. Поверженный Бегучий и Прыгучий не сопротивлялся, лежал на траве, раскинув руки, и только повторял как мантру:
– Я убил бизона. Я охотник. Я убил бизона…
До самого вечера путешественник не мог прийти в себя. Уже давно избитого Бегучего и Прыгучего остальные охотники положили на сплетённый из толстых ветвей и травы плот и отпустили в плавание по ручью, дети сами вернулись к понравившимся забавам, а Моторин валялся на широкой лежанке в прохладной землянке и бессмысленно смотрел в потолок. Как и когда он заснул, Паша не заметил.
Зато почувствовал, как его разбудили. Чьи-то руки, по ощущениям не один десяток, проворно сняли с молодого человека всю одежду, и через секунду под бока с обеих сторон уткнулись мускулистые, но мягкие и возбуждающие женские тела. В воздухе незаметно запахло плотским желанием, и Моторин с удивлением и ностальгией почувствовал возбуждение.
Окончательно уснул он только под утро, когда все пять девушек удовлетворённо сопели рядом. На лице сонного главы рода застыла бессмысленная, но счастливая улыбка.
Глава 12. Тяжела ты, доля султанская
Следующий месяц Моторин активно осваивал нелёгкий труд султана. Помолодевшее тело жизнерадостно выплёскивало в кровь усиленные порции гормонов, а опытное сознание прекрасно знало, как это богатство лучше использовать. Так что ни Таня, ни одна из пяти оставленных Бизоном девушек, не чувствовала себя лишней. Изобретательный гений мужа не обошёл стороной и этот аспект жизни индейцев. Здесь, на поляне у безымянного ручья были впервые использованы и нашли широкое применение не виданные племенем ранее поцелуи. Процесс так понравился молодым жёнам, что они даже тренировались между собой, пытаясь внести в него что-то своё, новое.
Приручение бизонихи, да ещё и с немедленной выгодой в виде молока, произвело сильный эффект на умы жителей небольшой общины. Дети, все без исключения, ударились в учёбу, и это сразу же дало первые плоды. Уже через пару дней Антон намотал свой первый электродвигатель, а ещё через неделю настроек и доводок это устройство даже заработало. Сейчас мальчик старался повторить чудесную воздушную лодку учителя.
Женщины наконец-то освоили прялку, ручной ткацкий станок, ножницы, сделанные Маратом без единой подсказки, и теперь поселенцы щеголяли в настоящей одежде из ткани. Она была гораздо удобнее кожаной, а кроме того, великолепно впитывала пот. Наверное, если бы сейчас новообразованный род Моториных увидели остальные маскоги, они бы не узнали соплеменников.
Один из оставленных Бизоном, мальчик по имени Галисса Имейли – Умывающийся Енот, влюбился в химию. Разложение воды на составляющие, а тем более горение этих газов, так удивили юного индейца, что он, бывало, подолгу засматривался на обычный камешек, или горсть песка, будто пытаясь на глаз различить химические элементы, из которых они состоят. Моторин торжественно перекрестил начинающего естествоиспытателя в Емелю и познакомил сначала с кислотами, их достаточно получалось при выплавке металла, а потом и с основами неорганической химии.
С тех пор и в плавильных печах, и в кузнечном горне, горел обычный водяной пар. Для индейца сначала казалось чудом, что воду, которой заливают костры, можно вот так взять, и поджечь. Но когда Паша собрал гидролизатор на керамических трубах и обычных железных электродах, поджёг получившийся водород, а после подвёл к пламени трубку с перегретым в той же печи паром, мальчик проникся. Попробовал сам. Когда не получилось, спросил, почему.
Не больше двух недель понадобилось юному химику, чтобы научиться примерно определять температуру пламени по цвету и состоянию специально положенных в печь камней, стыковать трубки так, чтобы летучий газ не терялся по пути к топке. Но в итоге община имела очень экономичные водородные печи, топлива для которых было полным-полно в ручье. Разложение воды использовалось только на этапе розжига, пока система не прогреется настолько, чтобы проходящий в зоне высокой температуры пар сам разделялся на составляющие. А дальше только знай, подливай в топливный бак воду. Сейчас Емеля осваивал гальваническое покрытие. И оно приводило мальчика в неудержимый восторг. Он уже предъявлял учителю медного жука, блестящую металлом веточку и железный дубовый лист.
Дух перемен почувствовали даже охотники, которые, казалось бы, не интересовались жизнью «школы Моторина». Так однажды они оба вломились в кузницу, где уже плотно и по праву хозяйничал Марат. За лето мальчик сильно вырос, тяжёлый молот нагнал ему неплохую мышечную массу, в глазах появилась уверенность, да и сам взгляд стал более взрослым. Поэтому он лишь обернулся и молча посмотрел на двух мужчин, шумно ворвавшихся в его вотчину. Теперь охотники нерешительно мялись на пороге, не зная, что делать дальше. Они ожидали увидеть здесь зелёного мальчишку, а встретили настоящего кузнеца.
– ? – Марат коротко хмыкнул и вопросительно поднял подбородок.
Мужчины ещё какое-то время переминались с ноги на ногу, наконец старший, покрытый татуировками, с висящим над левым плечом крапчатым пером, символом доблести, глубоко вздохнул и громко потребовал:
– Нам нужны железные ножи. Хорошие.
Молодой индеец не спешил с ответом. Он достучал заготовку до нужной формы, посыпал её угольной пылью, сунул обратно в горн на пропитку, и только потом ответил:
– Моторин обещал вождю сделать ножи и наконечники копий на всё племя. Вот, – он обвёл руками кузню. – Я делаю.
– Я должен сделать свой нож сам, – настаивал гость.
Марат прищурился и его скуластое лицо приобрело корейские черты.
– Ты умеешь? – с едва заметной издёвкой спросил он.
– Что за вопросы, мальчишка?! – в голосе охотника звучала обида. – Ты же знаешь, что нет. Это детей шаман Моторин учит работать с железом, придумывать и строить новое, то, что изменит жизнь племени к лучшему, а их сделает нужными и уважаемыми. А нам остаётся всего лишь добывать для вас мясо, дожидаясь, когда дети, которые ещё вчера ловили каждое наше слово, сделают оружие и для нас. Когда ты был маленький, Марат, охотники племени учили тебя всему, что знают. Сейчас твоя очередь. Научи нас договариваться с железом.
Молодой индеец заметил, что его имя было произнесено по-русски, на языке Моторина. Да и сама речь изобиловала неизвестными в крикском языке словами. Мальчишка покраснел от гордости, но сдержался. Вежливо кивнул, посторонился, пропуская взрослых, и только тогда вынул напитанную углеродом заготовку из горна. Постучал по ней, сбивая окалину, слушая звук и отмечая ковкость и сопротивляемость ударам молота, кивнул, и сунул на закалку в горшок с ореховым маслом. По кузнице пронёсся терпкий сладковатый дух, масло зашипело, придавая железу твёрдости. Юный кузнец взрослым взглядом окинул неловко стоящего рядом охотника. Тот не знал, куда деть руки, чтобы чего-нибудь не зацепить.
Набармоку Тесу – Острый Язык, вспомнил мальчик. Охотник из рода вождя. Год назад, когда они виделись последний раз, этот умудрённый мужчина, муж двух жён и отец троих детей, вёл себя совсем иначе. Тогда в роли учителя выступал он, обучая юного маскоги бить перелётную птицу. Теперь же роли поменялись. И Марату следовало показать себя внимательным и терпеливым учителем.
– Бери большой молот, Острый Язык, – сказал юный кузнец, старательно вспоминая наставления Моторина. – Я буду показывать своим молотком, куда и как бить, а основной удар наносишь уже ты.
Из кузни вышли, когда на небе уже высыпали звёзды.
– Если шаман решит меня побить, как Бегучего и Прыгучего, я не шевельну в ответ рукой, – печально проговорил Острый Язык. – Сам виноват, вместо того, чтобы добыть мяса к столу, я весь день махал молотом.
– Не волнуйся, Набармоку, – успокоил его юный учитель. – Паша что-нибудь придумает. Уверен, Антон уже наловил рыбы, а может быть и сам Моторин сходил в лес. Он же знает, что мы занимались делом, а не валяли дурака.
Речь прозвучала более, чем наполовину на русском. Марат решил, что раз уж охотники взялись изучать кузнечное дело, то и язык производства им знать тоже следует. Сам он уже думал именно на языке учителя. Теперь, чтобы сказать что-то на родном крикском, подростку приходилось строить фразу по-русски и переводить.
– Нам машут, – поддержал молодого кузнеца второй охотник. Говорил он с ужасным акцентом, но старательно. – вижу стол, обед, Моторин, молодая жена.
Паша встретил запоздавших с широкой улыбкой. Видя готовность к оправданиям на лице ученика, он просто спросил:
– Ну как? Уже получается?
Вместо ответа Марат достал бесформенную железку с ладонь размером и протянул её учителю.
– Потом это будет наконечник копья, если вся не сгорит, – скромно ответил он.
Моторин внимательно осмотрел изделие, отмечая следы от неуверенных ударов молота, неровные, рваные углы, забитую в слой железа окалину. Никому не дано стать кузнецом с первого удара. Но охотники пытаются, а это главное.
– Идите за стол, – с улыбкой позвал он. – Я там тушёнки с макаронами наготовил.
– Тушёнка! – совсем по-детски обрадовался Марат любимому блюду, и чуть не побежал впереди всех. Потом оглянулся на двух взрослых, уважаемых охотников, для которых он теперь стал учителем, и шагнул, как и подобает – не спеша и с достоинством.
Поесть не успели. Только Таня разложила еду по тарелкам, как в стол вонзилась необычная стрела. Толщиной примерно в палец и длиной в руку, она была расписана жёлтыми и чёрными узорами, а перед оперением привязана лента из тонких полосок кожи четырёх цветов – чёрного, белого, жёлтого и коричневого.
– Ироку, – проворчал Острый Язык. – Их цвета.
Будто в ответ на его слова из леса появились десять по пояс голых индейцев. Головы всех были выбриты с боков, у кого только виски и над ушами, а у кого почти до макушки. Но у каждого торчал смазанный жиром до твёрдого состояния волосяной гребень. Тела пришельцев были раскрашены в те самые четыре цвета, составляющие затейливый и агрессивный узор. Шедший впереди нёс на голове громоздкий убор не меньше, чем из десятка разноцветных перьев. В отличие от маскоги его символы доблести торчали вверх и были выкрашены в красный цвет.
– Ночная Рысь из племени Ироку, – пояснил всем охотник.
– Не стоит называть гадюками тех, кого больше, – громко ответил Острому Языку пришелец. – Это может стоить тебе жизни. Если ты не знаешь, мы называем себя «ходинонсони» – людьми длинного дома, и на первый раз я прощаю тебе твою ошибку, охотник. Но в следующий раз…
Предводитель замолчал на полуслове и через секунду в стол впилась ещё одна стрела. К сожалению, Паша не смог вычислить, где сидит лучник. От выстрела не колыхнулась ни одна ветка, так что оставалось только приблизительно прикинуть расположение по направлению полёта стрел.
Моторин нехотя поднялся и неприязненно посмотрел на незваного гостя.
– Друзья не приходят в гости ночью, – сказал он на крикском и обвёл рукой темное небо. – Чего тебе надо?
Ирокез без спроса присел за стол, взял помидорину и смачно откусил. Прожевал, и, глядя прямо в глаза путешественнику, проговорил:
– Луну назад к нашему берегу пристал странный плот. Наши наблюдатели заметили его рано утром и притянули к берегу верёвкой.
Моторин снова присел и внимательно посмотрел на командира ирокезского десятка. Было заметно, что крикский ему не родной, пришелец говорил уверенно, правильно, но слишком тщательно выговаривал все звуки и строил предложения.
– Тому, кто связал этот плот, стоило бы оторвать руки за плохую работу. Кривые брёвна, вместо верёвок пучки травы. Но потом наши воины разглядели лежащего среди наваленной травы охотника из племени маскоги и поняли, что это погребальный плот. Мы хотели, как положено, сжечь мертвого мужчину, чтобы его душа быстрее добралась до бескрайней страны Великого духа. Однако, когда его сняли с плота, охотник был сильно избит, но жив. Наш шаман, Длинный Хвост Крылатого Змея, говорил с духами о чужаке.
За столом стояла абсолютная тишина. Даже самые маленькие дети сидели, не шевелясь, и внимательно слушали командира ирокезов. А он рассказывал, прикрыв глаза, будто вызывал из памяти картины давних лет. Речь воина текла плавно, Ночная Рысь явно подготовился к рассказу.
– Когда Длинный Хвост Крылатого Змея вернулся к людям, то повелел не приносить пленника в жертву Плетельщице Судеб, а накормить и выслушать. Сказал, что это позволит людям длинного дома стать самыми сильными в стране курганов.
Ирокез замолчал и снова над столом воцарилась тишина. Только кто-то из детей выбрал неудачный момент, чтобы шмыгнуть носом.
– Шаман оказался прав. Чужак рассказал нам, что на бизоньей тропе живёт белый человек, который может делать железное оружие, которое даже лучше, чем изготовленное за южным морем. Он даже взялся нас проводить.
Ирокез махнул рукой и к столу вытолкали избитого, голого по пояс босого мужчину. Моторин не сразу узнал в распухшем синем лице с заплывшими глазами Бегучего и Прыгучего. Молодой охотник хрипло дышал, то и дело вытирая нос ладонью снизу-вверх. Однако, ни руки, ни ноги его не были связаны. Более того, путешественник разглядел еле заметную сквозь побои усмешку.
– И проводил, – голос ирокеза стал твёрже, он встал и двумя движениями выдернул из стола обе стрелы. – Теперь я вижу, что ваш охотник не солгал. Даже пищу вы режете железными ножами, а значит, у вас их много. Поэтому ты! – предводитель указал на Пашу открытой ладонью, – дашь по одному ножу, одному топору, одному наконечнику копья и по десять наконечников стрел каждому из моих людей. А нашему проводнику отдашь свою старшую жену, Волчицу. Если ты откажешься, мы убьём всех вас. Если у меня не будет железного оружия, то пусть его не будет ни у кого. А чтобы тебе легче думалось…
По знаку командира двое из десятка шагнули к охотникам и приставили к их шеям каменные ножи. Ещё двое с тяжёлыми дубинами наготове встали позади замерших в страхе детей. Шестеро воинов рывком выдернули девушек из-за стола, и заломили им руки за спину. Один достал длинный бронзовый ножик и, красуясь, начал медленно поворачивать его перед лицом жертвы.
Времена идут, а ничего не меняется, грустно подумал Моторин. Он нарочито неторопливо поднялся, опёрся обеими ладонями о стол, чтобы не провоцировать нападающих неосторожным движением, и, тяжело глядя на ирокеза, проговорил:
– Хорошо, Ночная Рысь. Сейчас я делаю ножи для племени маскоги, поэтому приходи весной. Тогда я сделаю ножи для тебя.
– Ты зря считаешь меня дураком, белый чужак. В нашем племени глупцу не доверят даже копьё, не только десяток воинов. Поэтому ты отдашь мне то, что я сказал, сейчас. А весной я обязательно вернусь, и тогда ты сделаешь мне ещё железное оружие.
Моторин хитро улыбнулся пришельцу.
– Но попытаться-то стоило? – с усмешкой спросил он.
Как ни странно, эта фраза сбросила общее напряжение. Конвоиры зашевелились, те, кто держали девушек, даже позволили своим жертва поёрзать, выбирая более удобное положение.
– Я рад, что ты всё правильно понял, белый, – вернул усмешку ирокез. – Поэтому сделаю тебе дружеский подарок.
Он протянул руку за спину и выволок за ухо недоумевающего Бегучего и Прыгучего.
– Предатели в нашем племени долго не живут, – так же ровно продолжал командир. – Даже если они предали не нас. Поэтому я дарю этого сына ночной крысы тебе. Уверен, ты знаешь, что с ним делать.
– Но Рысь!.. – начал молодой маскоги.
Ирокез молча ударил его по голове бронзовым томагавком. Предатель упал.
– Я вижу, куда ты смотришь, белый, – улыбнулся индеец. На этот раз улыбка была естественной. – Да, у лучших из нас есть оружие из жёлтого железа. И поверь, те, кто его сделал, очень хорошо живут. Мы носим им богатые дары. Не промахнись же и ты. Совиный Глаз поможет тебе донести моё оружие.
Десятый воин, который до этого контролировал Бегучего и Прыгучего, сделал шаг вперёд и легонько стукнул по левой ладони правым кулаком. Здоровый какой, подумал Моторин. Молодой Шварценеггер бы обзавидовался. Придётся постараться, чтобы ты мне там ничего не сломал.
– Ну пойдём, Совиный Глаз, – весело сказал он и двинулся к контейнеру.
Индеец тяжело зашагал следом.
– Это железный дом, – на ломаном крикском сказал Совиный Глаз, как только Моторин закрыл за собой воротину.
– Что? – удивлённо развернулся к нему путешественник и тут же двинул согнутыми пальцами в кадык. Раздался приглушённый хруст, громила вскинул руки в стороны и тяжело рухнул на спину.
Моторин огляделся. В голове громко бухал пульс, пальцы чуть заметно дрожали. Давно он отвык от чувства опасности, расслабился. А нельзя. Так, присесть, погонять кровь по мышцам. Пара минут на это есть. Размяться. Вот и самострел. Совсем забросил. И обойма полупустая, и в батарейке он не уверен. Но деваться некуда. Двенадцать зарядов. Так что надо вдумчиво и экономно.
Рывком откинуть тяжёлую воротину, прыжок в противоположную сторону. Выстрел в командира, как положено. Но Рыси на месте уже не было. Два выстрела в охранников детей, ага, а вот и лучник. Из темного угла за контейнером его отлично видно. Правда, только тень, но этого хватит. Выстрел. Лучник повис на ветках, а в Моторина летит копьё. Шустрые, гады. Откат в сторону, блин, ещё одно. Крутнуться назад, теперь можно вскочить, но не здесь. Рывок в сторону, подъём, прицелиться… Блин, поляна со столом почти пуста. Дети на месте, двое охотников в два ножа дорезали последнего своего конвоира. Подстреленные мирно лежат на своих местах, но ни командира, ни остальных двоих из ирокезов не видно. А вместе с ними пропали Бегучий и Прыгучий и две девушки. Танюшка и ещё одна, смешливая, с толстыми губами и курносым носом. Звали её Туакоса Лаупа – Антилопа Белый Нос. Паша в первый же день перекрестил её в Аксинью.
Путешественник тяжело опустился на табурет и прислушался. Тишина. Уж что, а беззвучно ходить по лесу индейцы умеют, это он ещё из детства, по фильмам с Гойко Митичем помнит. Где же их теперь искать?
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?