Текст книги "Кино для взрослых"

38

Вскоре после Вариного ухода появилась Вера.

– Ты один наконец? – спросила она, карикатурно оглядев все пространство маленького кабинета.

– Привет, – подчеркнуто поздоровался я. Вера не пожелала здороваться в ответ. Видно было, что она злится. Желание не подавать вида, что она злится, явно боролось в ней с намерением высказать все, что она обо мне думает. Зная Веру, я мог не сомневаться, что она все это и выскажет, но не сразу, а постепенно.

– Это первый раз, – сердито посмотрела на меня Вера, присев на стул.

– Что первый раз?

– То, что ты заперся.

– Разве? – рассеянно спросил я.

– Да, потому что раньше у тебя, по крайней мере, хватало такта не запираться с кем-то здесь.

– Что значит «с кем-то»? – возразил я, слегка даже повысив голос.

– Не притворяйся, – строго сказала Вера. – Я ее сейчас встретила. А до этого она была у тебя.

– Это она тебе сказала?

– Это я тебе говорю. Ты же знаешь, что меня не проведешь. То есть я надеялась, что ты это знаешь… Но ты, видно…

– О ком, вообще, речь? – перебил я. Разговор начинал меня раздражать, хотя я понимал, что подобные идиотские реплики с моей стороны вызовут еще большее раздражение в Вере. Она начнет распаляться – я тоже, и бог знает, до чего это дойдет… Надо бы остановиться, пока не поздно.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, – сквозь зубы процедила Вера, – я уйду. Не просто выйду из кабинета, а уйду от тебя.

Я принужденно засмеялся:

– Ты говоришь, как ревнивая жена.

– Аркаша, – с нажимом произнесла Вера, прекрасно зная, что мне не нравится такое обращение, – когда ты уже начнешь ценить окружающих?

– В смысле – ценить тебя?

– Да хотя бы даже и меня!

– Вера, – я тоже присел напротив нее, – давай говорить прямо. Где и в чем я тебя не ценю?

– Тебе ведь известны мои моральные принципы? – спросила она.

Я задумался.

– Да, наверно. Может быть, не все, но… Я просто знаю, что ты очень высокоморальная.

– Знаешь, значит? – с каким-то неудовольствием отреагировала Вера. – Ну так, значит, ты знаешь, что я не буду работать с режиссером, который так себя ведет?

– Как?

Вера пропустила мимо ушей очередной дурацкий вопрос и продолжила свою обвинительную речь:

– Знаю, ты скажешь, что при таких моих принципах мне, наверное, лучше вообще не работать в кино. Если только самой не стать постановщицей… И ты, наверное, будешь прав. Но все-таки есть какие-то внешние приличия, Аркадий. Раньше я никогда не заводила с тобой таких разговоров, хотя всегда была в курсе твоих увлечений…

– Это для меня новость, – не выдержал я.

– Значит, ты все-таки меня недооценивал, – вздохнула Вера. – Я про что говорю – раньше у тебя тоже были какие-никакие принципы. Здесь, на работе, – только работа. А личное – где-то там. – Вера презрительно (по-другому не скажешь) взмахнула рукой, давая понять, как ей глубоко противно то, что происходит «где-то там». Она, наверное, вообразила себе в эту секунду злачные места: кабаки, рестораны, вертепы. Для Веры, сколько я мог судить, все это были синонимы…

39

– Вера. – Я подошел к ней и положил ладонь на ее руку, покоившуюся на подлокотнике стула. Вера брезгливо выдернула кисть из-под моей ладони. – Я понимаю, в чем дело, – мягко продолжал я, – тебе изначально не понравился мой сценарий, теперь тебе не нравится фильм, который мы начинаем снимать, а в довершение всего тебе не понравилась и утвержденная актриса. Что ж, все логично, последовательно…

Вера не выдержала и вскочила на ноги.

– Да перестань уже, – взмахнула она рукой прямо перед моим лицом. – Как раз как к актрисе у меня к ней нет претензий. А вот как к женщине…

– Нет, Вера, ты не права, – возразил я с предельной твердостью. – Уж ее точно не в чем обвинять. Так что…

– А тебя все-таки есть в чем? – поймала она меня на слове.

– Ну если ты вообразила меня соблазнителем актрис, то…

– Ты прекрасно знаешь, что я никогда ничего не воображаю! Воображение развито у тебя – это твоя прерогатива. Ты ведь у нас художник. – Слово «художник» прозвучало у Веры как оскорбление.

– Вера, – устало вздохнул я, – что ты от меня хочешь?

– Прекрати крутить с этой актрисой, – неожиданно спокойно ответила она.

– Я и так ничего не кручу… Честное слово, Вера, я удивлен, что ты обо мне такого мнения…

– Я тоже удивилась, что на этот раз ты стал ухлестывать за замужней. Прежде за тобой такого не числилось.

Слово «числилось» тоже меня покоробило – я почувствовал себя преступником, который впервые перешел какую-то грань. А Вера в таком случае – следователь, пораженная тем, что ее подопечный скатывается все ниже и ниже в своих злодеяниях.

– К сожалению, Вера, – горько усмехнулся я, – твои подозрения не соответствуют действительности. Я вообще не помню, чтобы на твоих глазах я за кем-то ухлестывал…

– На моих этого и не было.

– Значит, у тебя нет доказательств, а именно только подозрения.

– Ты прекрасно знаешь, что уж в наших кругах всем и всегда известно, кто, как говорится, с кем…

– Нет, – покачал я головой, – куда прекраснее мне известно, что подобные слухи чаще всего не имеют под собой оснований.

– Аркадий, – умоляюще сказала Вера, – ну ты же неглупый человек. Или действительно эта Варвара так тебе приглянулась, что ты утратил… – Она пощелкала пальцами, подыскивая нужное слово. Я пришел ей на выручку:

– …Остатки соображения.

– Да, допустим, – согласилась Вера. – Способность соображать. Потому что если бы не я сегодня увидела, что вы заперлись вдвоем, а кто-нибудь другой, то слух бы уже пополз. И что – это был бы безосновательный слух?

– Если ты видела, что мы заперлись вдвоем, зачем же…

– Я не так выразилась, – перебила Вера. – Я поняла, с кем ты, когда обнаружила, что ты заперся. И любой другой бы понял. Ну не дураки же вокруг, Аркаша!

– Аркадий, – сухо поправил я.

– Аркадий, – покорно согласилась Вера. Она уже немного успокоилась.

– Ладно, Вера, я не буду никому давать пищу для слухов. Тебя это устраивает?

– То есть ты обещаешь не склонять жену твоего друга к измене с тобой?

– Волнистый мне не друг, – отрекся я. – Это во‐первых. А во‐вторых, я никого ни к чему не склоняю. Вера, за кого ты меня принимаешь?

– За несчастного человека, – вздохнула она.

– Это еще куда ни шло, – примирительно сказал я.

После этого ни я, ни она не поднимали эту тему – весь день общались только по поводу работы.

Однако именно в этот день я поймал себя на мысли, что в Вере все же есть что-то неуловимо неприятное. И именно это всегда не позволяло мне испытывать к ней интерес как к женщине… Хотя до этого я не исключал того, что когда-нибудь женюсь на ней, теперь твердо понял, что между нами не будет вообще ничего и абсолютно никогда.

Может, я по контрасту с Варей стал так ее воспринимать? Ведь Варя, моя Варя (я впервые мысленно назвал ее так) – она словно чудесный камертон, эталон девушки, с которым отныне следует сопоставлять всех прочих девушек и женщин.

Боюсь только, что решительно никто не выдержит этого сопоставления – и потерпит в моих глазах такое же поражение, какое нынче потерпела Вера.

40

В субботу вечером Варя мне позвонила.

От неожиданности я выронил изо рта сигарету – и едва не спалил квартиру.

Попирая окурок тапкой, я лихорадочно заговорил:

– Варя, это вы? Добрый вечер! Как же я рад вас слышать…

– Что вы делаете? – проворковала она.

– Ничего не делаю…

Не то, не то говорю. Надо что-то вроде – «думаю о вас», «предвкушаю встречу в понедельник»… Надо немедленно пригласить ее куда-то – что же я молчу?!

Варя меня опередила:

– Я бы хотела встретиться с вами… Если вы не возражаете.

– Как я могу возражать! – экзальтированно вскрикнул я. – Варя, я могу заехать за вами прямо сейчас! Вы слышите?.. Не совсем прямо сейчас то есть, а через полчаса!..

– Хорошо, – сказала Варя. – Только не подъезжайте к дому.

– Я остановлюсь на дороге за вашим домом. Вы сядете – и мы сразу поедем… – Тут я задумался. Куда мы поедем? Но Варя не дала мне додумать и эту мысль:

– Значит, через полчаса? Тогда до встречи!

Наученный опытом, я не терял ни секунды.

И все равно, как только я подъехал, Варя уже была в поле моего зрения.

Через полминуты она села в машину.

– Как мы с вами синхронно… Ну поедемте, поедемте!

Я рванул с места. Куда она торопится? Или просто не хочет, чтобы кто-то успел рассмотреть, в какую именно машину она села? «Кто-то» – это кто? Соседи? Волнистый? Она с ним поссорилась?..

Мне хотелось знать все подробности Вариной жизни, но заводить разговор о ее муженьке я был не в состоянии. Если она сама его упомянет, тогда другое дело – я начну спрашивать, уточнять. А до тех пор не стану.

– Куда мы поедем? – бодро и галантно обратился я к спутнице.

– Мне все равно, – отмахнулась Варя. – Может, в какое-нибудь спокойное место, – неуверенно добавила она.

– В субботу вечером в Москве трудно найти спокойное место, – резонно заметил я.

Пригласить ее в гости? Не рано ли? И как она это воспримет? Вдруг оскорбится? Если что, я скажу, что она не так меня поняла… Но она не поверит. И правильно сделает. Она столь же отчетливо, как я, сознает: если мы пойдем ко мне, она изменит мужу. Однако она в любом ведь случае ему изменит – фактически уже изменяет.

– Ну тогда, – вновь опередила меня Варя, – притормозите просто где-нибудь…

Я притормозил почти сразу. Уже темно – если не включать в машине свет, никто с улицы нас даже не разглядит. Так что мы одновременно и на людях, и нет… Но потом все равно придется куда-то поехать. Если мы сейчас поговорим, а потом я просто отвезу ее домой, то… я буду разочарован.

Но, значит, надо готовиться к этому уже сейчас – потому что, скорее всего, так и получится.

– Вы сегодня неразговорчивый, – обратилась ко мне Варя.

– Вы, кажется, тоже.

– Я всегда такая.

– Но ведь и я не болтун…

Как глупо. Я ее так хочу, что, кажется, меня выдает каждое слово, которое я произношу. И если б мое лицо сейчас было хорошо видно, то по нему Варя поняла бы это еще отчетливее. Да она и так все понимает. И она здесь. Может, она ждет, когда я уже проявлю инициативу…

– Вы, наверное, хотите курить? – любезно осведомилась Варя.

– Да нет, не особо, – пробормотал я.

– Давайте покурим, – призвала Варя. – И я с вами.

– Разве вы сегодня пили?

– Нет, – засмеялась Варя. – Но почему-то сейчас вот захотелось покурить. Составить вам компанию.

41

Мы закурили.

– Мне захотелось вас видеть, – сказала Варя, выпуская дым в приоткрытое окно.

– И я очень рад этому, – отвечал я, в точности повторяя ее действие.

Что спросить у нее теперь? А как же муж? Вы поссорились? Его нет дома?.. Нет-нет, сам ни за что не буду о нем заикаться, ни за что на свете. Она сама сейчас все объяснит. Терпение.

– Наверное, мне просто стало грустно, – как будто оправдываясь, стала говорить Варя. – И вот я подумала… вспомнила, что вы мне всегда так рады… и что вы такой одинокий…

– Я вам всегда рад больше, чем кому-либо, – сказал я, позабыв о тлеющей в руке сигарете. – Но совсем не потому, что я одинокий. Будь я хоть трижды женат, я бы…

– Будь вы хоть единожды женаты, – со смехом перебила Варя, – я бы не сидела сейчас в вашей машине.

– И уже поэтому я счастлив, что холост, – искренне молвил я.

– А то, что я замужем… – начала Варя.

– Меня это не смущает! – не дослушав, воскликнул я.

– Но это смущает меня.

– Ну тогда… – Я замялся. Что «тогда»? Тогда разведитесь с ним и выходите за меня? Но на каком основании я такое ляпну, пусть даже под видом полушутки? Нет-нет, пока рано делать такие намеки. Не спугнуть, не спугнуть…

– Честно говоря, я сама не знаю, что здесь сейчас делаю, – вдруг вздохнула Варя.

Улыбка немедленно сошла с моего лица.

– Варя, вот это уже лишнее. Когда вы говорите, что хотите меня видеть, это… мне больше нравится. И это больше похоже на правду.

– К сожалению, это не совсем так. – Варя выбросила окурок и подняла стекло. – То есть я хотела, конечно, вас видеть, это правда. – Она бросила на меня свой коронный взгляд – и глаза ее сверкнули двумя лучами. – Но… честно говоря, я сама себе не могу ответить, почему я решилась на это… Позвонить вам, поехать с вами…

– Варя, вы так говорите, – недовольно отозвался я, – словно впервые сели в мою машину…

– Но вот именно так, когда мы договорились, что встретимся уже на съемке, – а я вдруг…

– Ну так и прекрасно, Варя! Что вас смущает? Знали бы вы, как обрадовали меня этим сегодняшним «вдруг»!

– Я догадываюсь, что я вас обрадовала, – осторожно сказала она.

– «Обрадовали» – это еще мягко сказано! Вы меня буквально из кромешной тьмы вернули в яркий свет!

– Если б это было так, тут было бы не так темно, – пошутила Варя.

– Я могу сделать светло, – потянулся я к выключателю.

– Нет-нет, не надо! – остановила меня Варя. – Пусть лучше так. Это так хорошо, так…

– Романтично, – подсказал я.

– Возможно.

– Вот за это вам и спасибо, милая Варя.

– За что? – вновь взглянула она на меня.

– За то, что привносите в мою жизнь романтику.

– Вы тоже, – поспешила она с ответным комплиментом. – Вы меня пригласили в свой фильм, который тоже в какой-то степени… Ну и вообще, киносъемки – это ведь само по себе романтично…

– Не преувеличивайте, Варя, – весело заметил я. – Изначально вы не так уж горели желанием у меня сниматься…

– Я вас не знала, – тихо ответила она.

– То есть вы согласились… именно после того как познакомились со мной? Тогда, в ресторане?

– Конечно, – кивнула Варя.

42

Первым моим импульсом было незамедлительно и страстно поцеловать ее. Но я себя сдержал. Сперва закончим разговор. Выясним, почему она здесь. Надо, чтобы она сказала что-нибудь вроде: «Ну вот теперь я уже поняла, почему я тут, в вашей машине».

Варя будто прочла мои мысли:

– На самом деле мне просто стало одиноко. Субботний вечер, а я сижу одна – и не знаю, чем заняться.

– Это печально, – отозвался я.

– Ну то есть я, конечно, не совсем одна была, – продолжала Варя. Так-так, это уже интересно…

– А с кем же? – спросил я, словно и впрямь рассчитывал услышать что-то для меня неожиданное, неизвестное.

Варя улыбнулась:

– Вы все шутите… Конечно, с Валерой. Но он… заснул.

Вот все и прояснилось. Наклюкался – и завалился в койку. И это при такой-то жене…

– Да, понимаю, – промолвил я. – За ним всегда это водилось.

– Что именно?

– Он всегда любил поспать.

– А, вы об этом? – протянула Варя. – Нет, ну обычно он среди бела дня не ложится, а тут просто… напился, одним словом.

– А разве это для него необычно – напиваться? – не удержался я.

– Сейчас вы скажете, что и это за ним водилось…

– Скажу.

– Вы раньше пили вместе?

– Нет, никогда, – помотал я головой. – Ну почти никогда. Мы просто учились ведь вместе – и все про всех знали. Кто сколько пьет, кто сколько спит (так и напрашивалось добавить: «и с кем», но я удержался от этой пошлости)… Про Волнистого… Валерия всегда говорили, что он любит выпить, а еще больше любит в таком состоянии заснуть чуть ли не на сутки…

Говоря это, я удивлялся сам себе. На самом деле ничего подобного про Волнистого никогда не говорили. Да, пил, но не то чтобы сильнее многих других. А насчет какого-то особого спанья – это и вовсе химера, а попросту говоря – чушь. Кто, спрашивается, не засыпает после обильных возлияний? Едва ли Волнистый был в этом деле каким-то чемпионом…

Кажется, я просто-напросто подвожу сейчас Варю к той мысли, что ее муженек проснется не скоро и что мы с ней смело можем провести вместе время до утра.

И это не только подло – это и опрометчиво. Уж она-то гораздо лучше осведомлена о привычках и повадках того, с кем живет.

К моему удивлению, Варя, однако, лишь выразила полное согласие с услышанным:

– Да, вы правы, он и сейчас такой же. До сих пор.

– Часто пьет? – уточнил я.

Варя пошевелила в воздухе пальцами:

– Частенько. Сначала мне казалось, что он очень умеренно выпивает. Но чем дальше, тем… Не то что он стал пить больше, а просто меня это почему-то стало больше раздражать…

– Но вы только себя не вините, – с досадой отозвался я.

– Нет-нет, это я виновата, – упрямо сказала Варя. – Нельзя раздражаться. С какой стати? Только потому, что я сама не большой любитель вот этого… В смысле того, чтобы пить… Я очень редко могу себе это позволить… Так что тогда, в ресторане, это было практически исключительное для меня состояние…

– Я сразу так и понял. Но это же очень хорошо, Варя! Вы сейчас еще начнете жалеть, что не имеете склонности к алкоголю…

– У меня к нему отторжение, – призналась Варя.

«К мужу?» – хотел воскликнуть я, но вместо этого спросил:

– К алкоголю?

– Да, – подтвердила Варя. – То есть со стороны. Мне не нравятся пьяные люди. Разве только если я сама пьяная, но это, как я сказала, бывает со мной совсем нечасто…

43

Желание поцеловать ее стало почти нестерпимым. И что меня, спрашивается, останавливает? Мы уже дважды целовались – а сейчас будет третий раз. Бог троицу любит. Не убежит же она, в самом деле, от меня. Если уж в прежние два раза не убежала.

Я медленно стал к ней придвигаться. Она, кажется, все поняла – и просто замерла. Затаила дыхание и ждала. Ну конечно, она тоже этого хочет, чего же я медлю…

Неестественно перегнувшись, я приблизил свое лицо к Вариному – и поцеловал ее в губы. На этот раз наш поцелуй был дольше двух прежних. Однако я сам вынужден был прервать его – слишком неудобную позу принял. Если бы Варя придвинулась ко мне, было бы легче, но она, напротив, несколько отстранялась, словно не могла выбрать ни одно из двух противоречащих друг другу желаний – целоваться или выскочить из машины.

Вернувшись в привычное водительское положение, я повернул ключ зажигания.

– Давайте поедем ко мне, – сказал я, но это прозвучало не как предложение, а как констатация факта.

– Нет-нет, – прошептала Варя. Но это было такое «нет-нет», сквозь которое недвусмысленно просвечивало «да-да». Я самодовольно ухмыльнулся и поехал домой.

В мою квартиру Варя входила с преувеличенной осторожностью – словно в клетку к дикому зверю.

«Она будто боится, что здесь каким-то образом оказался ее Волнистый – выспавшийся и протрезвевший», – мелькнула у меня в голове дурацкая мысль.

– Все в порядке, – сказал я, шагая по квартире и нажимая на все существующие в ней выключатели. – Светло, тепло, сытно и комфортно.

– Сытно? – как будто удивилась Варя.

– Конечно. Вы проголодались?

– Нет, нисколько. Это я так… Я так поздно не ем.

– Но хоть чаю выпьете?

– Хорошо, – подумав, ответила она.

– Прекрасно, – одобрил я и пошел на кухню.

Через пять минут Варя сидела напротив меня за столом и медленно пила горячий чай, не выпуская чашку из ладоней. На меня она не смотрела, к сымпровизированным мной бутербродам не притрагивалась. Она явно о чем-то крепко задумалась.

Я терпеливо выжидал.

– Что я здесь делаю? – вздохнула вдруг Варя, поставила недопитую чашку на стол и чуть ли не брезгливо отодвинула ее от себя.

– Это вопрос ко мне? – галантно осведомился я.

– Нет, к самой себе. – Она по-прежнему не поднимала на меня глаз.

– Варя, – я кашлянул, – пусть это нескромно, но мне кажется, что я вам нравлюсь. И вот поэтому вы здесь.

– Ну конечно, вы мне нравитесь. – Варя наконец посмотрела на меня и улыбнулась. – Как, кажется, и я вам, – почти неуверенно добавила она.

– «Кажется»! – воскликнул я. – Варя, вы мне гораздо больше, чем просто нравитесь. Вы мне нравитесь больше, чем кто-либо и когда-либо!

– Не преувеличивайте, – засмущалась Варя.

– Вот даже на столько не преувеличиваю, – возразил я, показав Варе крошечное расстояние между двумя пальцами. И тут же поморщился, вспомнив, что так делал Чичиков, когда хотел убедить Ноздрева в какой-то заведомой лжи.

Но я-то искренен – я не Чичиков. Я со всех сторон чист и открыт перед Варей. Правда, я выдал себя за друга Гагарина – но это единственный мой промах. И ничего подобного больше не повторится.

«Если ты так чист и открыт, – внезапно проклюнулся во мне проклятый внутренний голос, – немедленно сознайся ей, что участие в твоем фильме не принесет ей ничего хорошего».

Вместо этого я встал, подошел к сидящей на табурете Варе, опустился перед ней на колени – и, схватив обе ее руки, стал покрывать их поцелуями.

44

Через час мы с Варей уже лежали, обнявшись, – абсолютно голые. Постель была расстелена, но в квартире стояла чуть ли не жара, поэтому мы лежали не под одеялом, а поверх него. Я с восторгом рассматривал Варю и поглаживал ее шелковистую кожу.

До этого я никогда не имел близости с замужними женщинами – и заранее страшился своих и Вариных ощущений от ее, старомодно выражаясь, адюльтера. В голове маячили образы чеховской дамы с собачкой и ее кавалера-пошляка Гурова, а также Анны Карениной и ее любовника-простака Вронского…

Теперь, когда все свершилось, я с упоением сознавал лишь то, что впервые в жизни испытал подлинное счастье. То, как вела себя Варя, только подпитывало мои теперешние чувства, поскольку я видел, что ей хорошо со мной и что никакие угрызения совести ее не терзают.

Она медленно провела пальцем по моему лбу, потом по носу, потом по губам… Я схватил ее пальчики и с наслаждением расцеловал их. Теперь они как будто принадлежали мне. И вся Варя – вся целиком – теперь моя. О ее муже и вообще о том, что она замужем, я и думать забыл.

Я не размышлял о том, долго ли смогу так пролежать с ней рядом и как скоро она меня покинет. Я лишь наслаждался каждой секундой – и понимал, что ни за что не оборву это наслаждение по своей инициативе.

Этот идиллический покой, впрочем, не переставал перемежаться вспышками страсти. Едва я успел немного отдышаться, как вновь почувствовал острое желание близости с Варей. Ни одна девушка на меня еще так не действовала, ни одна не вызывала во мне такого экстаза, восторга, азарта и сексуальной ненасытности.

Я вновь стал целовать ее – всюду, во все места, с головы до ног. Это распаляло и меня, и ее.

В конце концов, Варя не выдержала этой сладкой пытки:

– Давайте, давайте, я уже не могу, пожалуйста…

Я вошел в нее – и мы немедля застонали в унисон: столь велико было наше взаимное влечение.

Я отчетливо понимал, что нашел в Варе не только идеальную женщину, но и идеальную любовницу. О том, как она воспринимает меня в этом качестве, спрашивать не хотелось. Во-первых, все ее реакции и без того очень льстили моему самолюбию. А во‐вторых, не хотелось, чтобы Варя меня с кем-то сравнивала. Сама мысль о том, что у нее до меня были мужчины, казалась нестерпимой. Факт же существования ее мужа по-прежнему пребывал в каком-то невероятном отдалении от моего сознания.

– Варя, я люблю вас, – еле ворочая языком от приятнейшей усталости, сказал я, когда мы вновь переводили дух, лежа рядом – лицом к лицу.

– Вы только сейчас это поняли? – улыбнулась Варя.

– Я это понял почти сразу. Но не хотел сознаваться.

– Почему же сейчас захотели? – Варя смотрела такими простодушными глазами, что невозможно было подумать, что она спрашивает это из кокетства, а не из искреннего любопытства и непонимания.

– Потому что… – замялся я. – Наверное, потому, что сейчас я понял, что и я вам небезразличен.

Варя потянулась ко мне губами:

– Вы могли бы понять это и раньше.

– Значит, я недогадливый, – прошептал я – и припал к ее рту. Целоваться сейчас было легче, чем разговаривать. Мне казалось, я могу целовать Варю хоть целые сутки напролет.

Может, это и получилось бы, но Варя аккуратно освободилась от меня, положила ладони мне на щеки, сочно чмокнула в губы и с сожалением промолвила:

– Я должна идти.

– Вы не должны, – машинально запротестовал я.

– Должна, – повторила Варя, соскользнула с кровати и отправилась в ванную.

Только теперь – впервые за несколько последних часов – я вспомнил о Волнистом.