Текст книги "Международное частное право. Общая часть: курс лекций"

§ 5. Судебная и арбитражная практика как источник международного частного права

Согласно положениям теории права, выделяют четыре вида источников права: нормативный акт, судебный прецедент, санкционированный обычай и договор. Под судебным прецедентом (от лат. praecedens — предшествующий) понимается «решение, вынесенное судом по конкретному делу, обоснование которого считается правилом, обязательным для других судов при решении аналогичных дел»[67]67
  Большой энциклопедический словарь. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Большая Российская энциклопедия, СПб.: «Норинт, 1997. С. 957.


[Закрыть].

Роль прецедента как источника права неодинакова в различных правовых системах, но даже в странах романо-германской системы, где традиционно ведущую роль играет нормативный акт, отношение к судебному прецеденту неоднозначно. На наш взгляд, достаточно условно можно выделить три группы стран в зависимости от роли прецедента в правовом регулировании.

К первой группе относятся страны «общего» права, где в силу исторических причин «ни перед законодателем, ни в правоприменительной практике никогда не стоит проблема подлежащего заполнению «пустого правового пространства» путем издания правовых актов. Наоборот, там всегда исходят из изначального существования общего права как постоянно действующей всеобъемлющей юридической данности (all-embracing law)[68]68
  Scarman, ETglish Law – The new Dimension. 1974. Цит. по: KoxX., МагнусУ., Винклер фон Моренфельс П. Указ. соч. С. 352.


[Закрыть]. Данная цитата, относящаяся к праву Англии, применима и к иным странам общего права с учетом, разумеется, существующих отличий. «По своему происхождению, – отмечает А.К. Романов, – общее право – это право, которое никто не вводил и никто не принимал. Оно не является правом, официально провозглашаемым государством, а поэтому ближе к правовым обычаям и представляет собой по существу неписанное право»[69]69
  Романов А.К. Указ. соч. С. 65.


[Закрыть]. Английские судьи раскрывают содержание общего права и применяют его в процессе постепенного изучения конкретных прецедентов. Связанность прецедентом ведет к формированию стиля, который позволяет наиболее точно оценивать особенности каждого конкретного дела и стимулирует стремление правильно определить его индивидуальную специфику.

Конкретизируя современное состояние прецедентного права Великобритании, можно отметить следующие моменты.

Принцип прецедента действует по вертикали, определяя обязанность судей следовать решениям соответствующих вышестоящих судов. Решения вышестоящих судов, к которым относятся Судебный комитет Палаты лордов, Апелляционный суд, Высокий Суд и Суд Короны[70]70
  С 1971 г. Апелляционный суд, Высокий Суд и Суд Короны являются подразделениями Верховного Суда.


[Закрыть], обязательны для нижестоящих судов, но не связывают вышестоящие.

Начиная с 70-х гг. XX столетия серьезную конкуренцию общему праву начинает составлять статутное право, особенно в сфере международной торговли, что во многом обусловлено вступлением Великобритании в 1972 г. в Европейское экономическое сообщество.

Вторым значительным представителем этой группы являются Соединенные Штаты Америки. В отличие от Великобритании прецедентное право США имеет ряд особенностей:

основные вопросы гражданско-правового регулирования подлежат правотворческой компетенции отдельных штатов, которые к тому же имеют собственную судебную систему, не входящую в федеральную;

американские суды более свободно, чем английские, обращаются с прецедентами и не чувствуют себя столь же жестко связанными решениями вышестоящих судебных инстанций;

усилившееся в последние годы законотворчество как на уровне федерации, так и в отдельных штатах, привело к тому, что можно говорить о наличии смешанной системы прецедентного и статутного права в сфере гражданского и экономического права.

Оценивать современную правоприменительную практику США достаточно сложно. С одной стороны, отсутствие некого правового «шаблона» позволяет судам учитывать малейшие нюансы конкретного спора, а с другой – этот же фактор, усугубляемый местным и федеральным национализмом, позволяет американской стороне спора иметь преимущества. В связи с этим по-прежнему актуальным остается мнение Л.A. Лунца, который отмечал, что «классическая англо-американская доктрина коллизионного права, построенная на базе длительного опыта, в США полностью разрушена, а взамен нее в практике главным образом господствует прагматический, лишенный руководящих начал подход к разрешению конкретных дел, приводящий к тому, что не только в различных судах применяются различные правила, но решения в одном и том же суде часто провозглашают противоречивые начала по этому вопросу Данное запутанное состояние усугубляется тем, что Верховный суд США вынес ряд решений, в силу которых федеральные суды должны применять коллизионные нормы того штата, на территории которого находится суд, рассматривающий дело»[71]71
  ЛунцЛ.А. Курс международного частного права. В 3-х т. М.: Спарк, 2002. С. 87.


[Закрыть].

В большей или меньшей степени общее право действует на большей части Канады, в Австралии, Новой Зеландии и Ирландии, а в бывших английских колониях Азии, Африки и Карибского бассейна играет определяющую роль, хотя после обретения независимости в этих странах наблюдается тенденция к возвращению местного права, основанному, как правило, на обычаях.

Ко второй группе относятся страны различных правовых семей, в которых судебный прецедент официально признан источником права, но его использование связано с определенными условиями. В тех случаях, когда законодатель открыто признает, что закон не может предусмотреть все, он, тем не менее, требует от судьи вынести решение, и судья не может уклониться от этой обязанности под предлогом молчания или неясности права (ст. 4 Французского гражданского кодекса), но при этом законодатель в следующей статье запрещает судьям выносить решение по делам в виде общего распоряжения. Более четко сформулирована ст. 1 Швейцарского гражданского кодекса, в которой содержится следующее указание: при отсутствии закона и обычая судья должен решать на основании такого правила, которое он установил бы, если бы был законодателем, следуя традиции и судебной практике. Признан прецедент и в других странах континентальной Европы (Германия, Италия, Лихтенштейн, Монако, Люксембург, Финляндия, Швеция, Испания), а также в государствах Латинской Америки.

Допускает применение судебного прецедента и шариат. Как отмечают К. Цвайгерт и X. Кетц, «…четвертый и последний «корень» (исламского права – прим. автора) – принцип суждения по аналогии «кыяс», т. е. применение соответствующих норм, сформулированных в Коране, сунне или иджме, к новым аналогичным случаям[72]72
  Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. В 2-х т. Т. 1. Основы: Пер. с нем. М.: Междунар. отношения, 1995. С. 453.


[Закрыть]. Однако, как утверждает М.С. Арсанукаева, он является «одним из спорных источников мусульманского права, вызвавшим острые разногласия между разными направлениями»[73]73
  Арсанукаева М.С. Указ. соч. С. 18.


[Закрыть]. Действуют нормы общего права и в Индии. После обретения независимости страна предприняла значительные усилия по созданию собственной правовой системы, имея в основе традиционное индусское право, но «юридическая комиссия, созданная в 1955 г., высказалась, однако, против (кардинальных) изменений. Она сочла, что современное состояние настолько непосредственно вытекает из развития права и так укоренилось в психологии юристов, что было бы невозможным изменить его, хотя это и кажется желательным»[74]74
  Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. Пер. с фр. В.АТуманова. М.: Междунар. отношения, 1999. С. 354.


[Закрыть].

К третьей группе относятся государства, право которых не рассматривает судебный прецедент в качестве официального источника права. Сюда относятся многие страны романо-германской системы права, дальневосточной правовой семьи. К этой же группе принадлежит и Россия. Однако в этих странах уже на протяжении длительного времени идет оживленная дискуссия относительно возможности придания судебному прецеденту статуса официального источника права. Пока идет этот спор, жизнь не стоит на месте и судебный прецедент, именуемый повсеместно «обзоры судебной (арбитражной) практики», занял место среди источников права.

Ближайшая (тактическая) задача прецедента заключается, как отмечает Т.Н. Нешатаева, анализируя содержание ст. 304 АПК РФ, в том, чтобы «обеспечить единообразное понимание права и защиту публичного порядка, а конечная (стратегическая) цель – обозначить необходимость создания новой нормы права или изменения действующей»[75]75
  НешатаеваТ.Н. Указ. соч. С. 66.


[Закрыть]. По ее мнению, судебные прецеденты могут содержаться как в общих постановлениях по вопросам судебной практики, так и в решениях по конкретному делу. В Российской Федерации возможно создание прецедентов обоих типов в Постановлениях Пленумов Верховного или Высшего Арбитражного Суда[76]76
  Там же. С. 67.


[Закрыть].

Соглашаясь в целом с данной позицией, хотелось бы отметить, что помимо ст. 304 АПК РФ и иные правовые акты допускают применение прецедента как источника права. Именно таким образом можно интерпретировать содержание ч. 1 ст. 1191 ГК РФ, в силу которой «при применении иностранного права суд устанавливает содержание его норм в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве».

Однако противники признания прецедента, несмотря на реалии правоприменительной практики и зарубежный опыт, по прежнему настаивают на своей позиции, и их аргументы сводятся к следующему:

это ассоциировалось бы с разрушением законности, понимаемой как строгое и неукоснительное соблюдение законов и других законодательных актов;

это могло бы привести к судебному произволу в процессе одновременного выполнения законотворческих и правоприменительных функций;

это вело бы к ослаблению правотворческой деятельности законодательных органов.

В последнее время приводится еще один аргумент: это является нарушением конституционного положения о разделении властей, каждая из которых вправе осуществлять только соответствующие функции[77]77
  См., напр.: ЗагайноваС. К. Судебный прецедент: проблемы правоприменения (Современный гражданский и арбитражный процесс). М.: НОРМА, 2002.


[Закрыть].

Обстоятельно анализируя каждый из данных аргументов, профессор М.Н. Марченко показывает их несостоятельность и приходит ко вполне логичному выводу о давно назревшем признании «судейского правотворчества» наряду с парламентским[78]78
  Марченко М.Н. Является ли судебная практика источником российского права?//Журнал российского права. 2000. № 12. С. 11–21.


[Закрыть], разумеется, в рамках существующей в России правовой системы. Последнее слово в этом споре, разумеется, принадлежит законодателю, но, учитывая состав российского парламента, вряд ли следует ожидать в ближайшее время каких-либо решений по данному вопросу.

Лекция III. Субъекты международного частного права

§ 1. Государство – особый субъект международного частного права. Иммунитет государства и коллизионное право

В соответствии со ст. 2 ГК РФ «в регулируемых гражданским законодательством отношениях могут участвовать также Российская Федерация, субъекты Российской Федерации и муниципальные образования». Статья 124 ГК РФ определяет, что их участие в данных отношениях основывается «на равных началах с иными участниками этих отношений – гражданскими и юридическими лицами». От имени Российской Федерации и субъектов Российской Федерации выступают «органы государственной власти в рамках их компетенции, установленной актами, определяющими статус этих органов (ч. 1 ст. 125 ГК РФ). В равной степени государство может быть участником и отношений, регулируемых нормами МЧП при условии, что его контрагентом будет иностранное физическое или юридическое лицо, причем, как определяет ст. 1204 ГК РФ, «к гражданско-правовым отношениям, осложненным иностранным элементом, с участием государства правила настоящего раздела (разд. VI «Международное частное право» – прим. автора) применяются на общих основаниях, если иное не установлено законом».

Виды гражданско-правовых отношений международного характера, одной из сторон в которых может выступать государство, разнообразны, но можно выделить несколько из них:

во-первых, это различные договорные отношения обязательственного права, включая договоры перевозки;

во-вторых, международные трудовые отношения; в-третьих, наследственные отношения, связанные в первую очередь с определением судьбы «выморочного» имущества.

Возможно также участие государства в отношениях, связанных с защитой прав интеллектуальной собственности.

Для Российской Федерации в настоящее время актуальны отношения, связанные с усыновлением (удочерением) российских детей иностранными гражданами, о чем подробнее будет идти речь в лекции, посвященной семейно-брачным отношениям в МЧП.

В связи с участием государства в разнообразных гражданско-правовых отношениях, осложненных иностранным элементом, возникает вполне резонный вопрос: каков правовой статус государства? Корень проблемы заключается в том, что в соответствии с положениями международного (публичного) права государство является суверенным политико-территориальным образованием. Суверенитет государства означает верховенство государства в решении всех внутренних вопросов в пределах своей территории и независимость одного государства от другого во всех сферах межгосударственного общения. Внешний аспект суверенитета нашел свое закрепление в классических латинских фразах: Par inparem nonhabet (равный над равным власти не имеет) и par inparem haber non jurisdictionen (равный над равным не имеет юрисдикции), что с точки зрения современного права означает, что государство обладает иммунитетом от юрисдикции другого государства (иммунитет – от лат. immnitas — освобождение, избавление кого-либо от действия чего-либо; правовой иммунитет – освобождение субъекта права от действия тех или иных правовых норм). Таким образом, главной особенностью правового статуса государства как участника гражданско-правовых отношений, осложненных иностранным элементом, является наличие иммунитета. Прежде чем более подробно раскрыть содержание иммунитета государства, необходимо сделать одно уточнение. Вопрос об иммунитете возникает лишь тогда, когда конкретное частноправовое отношение, участником которого является государство, каким-либо образом связано с территориальной юрисдикцией иностранного государства: например, иск к государству подан в суде иностранного государства или имущество государства, в отношении которого возник спор, находится на территории иного государства. Если же гражданско-правовое отношение, осложненное иностранным элементом, с участием государства явилось предметом рассмотрения на его территории, то об иммунитете не может быть и речи (ст. 124, 1204 ГК РФ).

Вопрос иммунитета государства имеет давнюю историю, но на протяжении длительного времени в его рамках специально не выделялся частноправовой аспект, т. е. тот, который возникал в связи с участием государства в гражданско-правовых отношениях международного характера с иностранными физическими или юридическими лицами. Объяснялось это во многом тем, что понятие государства персонифицировалось с личностью монарха, что нашло выражение в знаменитой фразе: «Государство – это я» (L'ctat, c'est moi). В этих условиях сама идея предъявить, например, иск в испанском суде к английскому королю выглядела абсурдной. Повсеместно господствовала теория абсолютного иммунитета государства, в соответствии с которой иммунитет государства в частноправовой сфере есть следствие, проявление, грань суверенитета и состоит из нескольких элементов:

судебный иммунитет;

иммунитет от применения мер по предварительному обеспечению иска;

иммунитет по принудительному исполнению судебного решения;

иммунитет собственности государства;

иммунитет сделок государства.

Прежде чем дать характеристику каждого из них, необходимо отметить ряд общих моментов:

1) все элементы (разновидности) иммунитета основаны на суверенитете государства;

2) иммунитет государства в целом и соответственно каждый из его элементов – это право государства, а не обязанность, что предполагает возможность отказа от него. Однако такой отказ должен носить явно выраженный характер;

3) отказ от одного из элементов иммунитета не влечет автоматически отказ от остальных.

Судебный иммунитет означает неподсудность государства суду другого государства. При этом не имеет значения, в связи с чем и по какому поводу намереваются привлечь государство к суду. Данный принцип, как отмечает Л.А. Лунц, получил многократное выражение в международных актах, в судебной практике различных государств. И далее ссылается на тезис Оппенгейма, подчеркивавшего, что принцип судебного иммунитета есть норма международного права, несоблюдение которой влечет международную ответственность государств»[79]79
  Лунц Л.А. Указ. соч. С. 395.


[Закрыть].

Среди относительно недавних примеров можно назвать дело о так называемых царских долгах, возбужденное в 1982 г. в одном из районных судов Нью-Йорка против СССР. Первоначальное решение, принятое в 1986 г. не в пользу СССР, было пересмотрено в 1987 г. Решением 1987 г. оно было признано ничтожным в связи с отсутствием у суда юрисдикции, что было впоследствии подтверждено Апелляционным и Верховным судами США[80]80
  Белов А.П. Международное предпринимательское право: практическое пособие. М.: Юстицинформ, 2001. С. 316.


[Закрыть]. Наличие судебного иммунитета иностранного государства признают и западные авторы[81]81
  Фолсом Р.Х., Гордон М.У., Спангол Дж. А. Международные сделки: Краткий курс. Пер. с англ. М.: Логос, 1996. С. 382 и др.


[Закрыть]. Однако это не означает, по общему правилу, отсутствие правосудия. Заинтересованные лица имеют ряд возможностей, а именно:

государство может само отказаться от судебного иммунитета, зафиксировав это в договоре или заявив об этом при возникновении спора;

государство может само инициировать рассмотрение спора в суде;

есть возможность обратиться с иском в суд на территории данного государства;

и наконец, можно сделать попытку воздействовать на иностранное государство по дипломатическим каналам.

Иммунитет от предварительного обеспечения иска и принудительного исполнения решения означает, что в отношении государства не могут быть применены никакие принудительные меры, предусмотренные законодательством страны суда, как для предварительного обеспечения иска, так и принудительного исполнения решения, за исключением случая явно выраженного согласия со стороны государства, причем соблюдение данного иммунитета никоим образом не связано с участием государства в процессе судебного рассмотрения иска.

Рассмотренные выше элементы иммунитета государства в конечном итоге направлены на обеспечение неприкосновенности собственности государства, находящегося на территории иностранного государства, но иммунитет собственности государства понимается шире и означает, что данная собственность абсолютно неприкосновенна. Более того, и в том случае если «собственность иностранного государства находится в руках третьего лица, которое не пользуется судебной неприкосновенностью (иммунитетом)…эта собственность пользуется неприкосновенностью в самом полном объеме, если только будет доказано, что она принадлежит суверенному государству»[82]82
  Dicey’s Conflict of Law. 1932. P. 192–194. Цит. по: Лунц Л.А. Указ. соч. С. 396.


[Закрыть]. Еще один достаточно интересный аспект иммунитета собственности государства получил в теории название «доктрина акта государства», возникновение которой можно датировать 1674 г., годом английского судебного прецедента Blad v. Bamfield[83]83
  Фолсом РХ. и др. Указ. соч. С. 404 и далее.


[Закрыть]. В последующие столетия данная доктрина неоднократно находила выражение в судебной практике стран как общего, так и романо-германского права. Суть доктрины в том, что суды одного государства не вправе рассматривать вопрос о законности актов другого государства, принятых в пределах его собственной территории.

Как правило, вопрос о применении данного постулата возникал при экспроприации имущества. О современной трактовке доктрины будет сказано ниже.

Иммунитет сделок государства состоит в том, что сделки, заключаемые государством с иностранным физическим или юридическим лицом, должны регулироваться правом этого государства, если только стороны сами не договорятся о применении иного права. Данное правило было сформулировано в решении Постоянной Палаты международного правосудия в 1929 г., в котором подчеркивалось, что «природа суверенного государства проявляется в том, что действительность принятых им обязательств не может быть подчинена иному закону, чем его собственному». В 1957 г. Международный Суд ООН признал себя некомпетентным рассматривать спор между правительством Норвегии и французскими держателями облигаций, им выпущенных, косвенно признав тем самым довод норвежской стороны о том, что предмет спора лежит целиком в сфере норвежского права. Из действующих международно-правовых актов иммунитет сделок государства закреплен, в частности, в п. 1 ст. 42 Конвенции об урегулировании инвестиционных споров между государствами и гражданами других государств от 18 марта 1965 г., где говорится, что «… случае отсутствия соглашения сторон Арбитраж применяет право Договаривающегося государства, выступающего в качестве стороны в споре».

Рассмотренные выше элементы иммунитета государства в частноправовых отношениях составляют доктрину абсолютного иммунитета государства, действующую в течение длительного времени. Она была заложена в прецедентном праве либо в законодательстве или международных договорах и признавалась в качестве одного из принципов международного (публичного) права.

Однако уже в конце XVIII – начале XIX вв. суверенные государства стали все активнее и чаще выходить на рынок, что приводило к возникновению споров, и торгующие суверены одних государств оказывались в судах других. В этих условиях доктрина абсолютного иммунитета начала уступать место ограниченной доктрине, которая отказывала в иммунитете государствам, занимавшимся коммерческой деятельностью. Такая перемена созревала постепенно в течение XIX – первой половины XX вв. первоначально в прецедентном праве и обычно связывается с решениями бельгийского суда в 1857 г. по делу «Перу против П.Б. Крелингера» (Etat du Perou v. Krelinger PB.) и итальянского суда в 1882 г. по делу компании Мореллет против Говерио Данезе (Morellet v. Goverio Danese).

На международно-правовом уровне доктрина ограниченного иммунитета впервые нашла закрепление в нормах Брюссельской конвенции об унификации некоторых правил, относящихся к иммунитету государственных судов от 10 апреля 1926 г. с Дополнительным протоколом от 24 мая 1934 г.[84]84
  Подписали данную Конвенцию 20 государств, ратифицировали – 13; ни СССР, ни Российская Федерация не являются участниками Конвенции.


[Закрыть] В статье 1 Конвенции указывалось: «Морские суда, принадлежащие или эксплуатируемые государством, грузы, принадлежащие государству, грузы и пассажиры, перевозимые на этих судах, также как и и государства, владеющие и эксплуатирующие данные суда, в вопросах, касающихся эксплуатации данных судов и перевозки данных грузов, будут находиться в пределах действия тех же норм ответственности и тех же обязательственных норм, что применяются в отношении частных судов, грузов и оборудования»[85]85
  Тексты Конвенции и Протокола к ней официально в РФ не были опубликованы. Перевод неофициальный.


[Закрыть]. Как следует из названия Конвенции, сфера ее применения затрагивала только одну из областей частноправовых отношений – сферу торгового мореплавания.

После Второй мировой войны доктрина ограниченного иммунитета получила правовое закрепление в Европейской конвенции об иммунитете государства от 16 мая 1972 г.[86]86
  Россия в Конвенции не участвует, но весной 2002 г. в Государственную Думу РФ был внесен проект федерального закона о присоединении к Конвенции, однако дата рассмотрения законопроекта не определена до сих пор.


[Закрыть] с Дополнительном протоколом к ней от 16 мая 1972 г., а также в законах ряда государств. В течение более чем десятилетия (с 1977 г.) Комиссией международного права ООН разрабатывался проект статей Конвенции о юрисдикционных иммунитетах государства и его собственности, и в 1991 г. Комиссия предложила созвать международную конференцию по ее обсуждению и принятию, но данное предложение не было поддержано странами – членами ООН. Тем не менее работа над Конвенцией продолжалась, и в 1999 г. Комиссия вновь предложила доработанный текст Конвенции, но дело ограничилось обсуждением. И наконец, в марте 2004 г. Комиссия вновь предложила Генеральной Ассамблее ООН новый текст проекта Конвенции. 2 декабря 2004 г. Генеральная Ассамблея ООН резолюцией № 38/59 приняла текст Конвенции и призвала государства стать ее участниками[87]87
  На начало 2007 г. эту Конвенцию подписали 24 государства. Российская Федерация подписала ее 1 декабря 2006 г. Конвенция вступает в силу на 30-й день после того, как ее ратифицируют 30 государств.


[Закрыть]. Депозитарием Конвенции определен Генеральный секретарь ООН и, как отмечает И.О. Хлестова, «учитывая, что конвенция была разработана такой авторитетной универсальной международной организацией, как Организация Объединенных Наций, и отражает компромисс, достигнутый в ходе длительной работы представителей различных государств, представляется целесообразным, чтобы Российская

Федерация подписала Конвенцию ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности[88]88
  Хлестова И.О. О присоединении России к Европейской конвенции об иммунитете государства 1972 г. // Журнал российского права. 2005. № 4.


[Закрыть].

Вскоре после принятия Европейской конвенции в ряде стран были приняты законы об иммунитете иностранного государства[89]89
  США – 1976 г., Великобритания – 1978 г., Сингапур – 1979 г., ЮАР, Пакистан – 1981 г., Канада – 1982 г., Австралия – 1984 г.


[Закрыть], положения которых исходили из доктрины ограниченного иммунитета. Многие страны, не имеющие специального законодательства по данному вопросу, применяют ее при рассмотрении конкретных дел (например, Барбадос, Бельгия, Греция, Дания, Италия, Норвегия, ФРГ, Финляндия, Франция, Швейцария).

Можно констатировать, что в настоящее время создана обширная правовая база и существуют многочисленные судебные решения, основанные на доктрине ограниченного иммунитета, исходя из чего можно сформулировать ее содержание и выявить существующие проблемы. На наш взгляд, суть доктрины ярко отражена в одном из решений английского суда, в котором говорилось: «Когда правительство страны заключает обычную торговую сделку, оно не вправе впоследствии аннулировать ее и избавиться от своих обязательств… Оно выступило в качестве торговца и должно оставаться торговцем. Его можно привлекать к суду за нарушения договора и совершения неправомерных действий, как и любого другого торговца»[90]90
  Цит. по: Фолсом РХ. и др. Указ. соч. С. 387.


[Закрыть]. Такое отношение к суверену (иностранному государству) основано на принципах справедливости и не представляет собой ни угрозу достоинству этого государства, ни вмешательство в его суверенные функции.

Применение доктрины ограниченного иммунитета на практике породило ряд проблем, многие из которых и до настоящего времени не разрешены. Рассмотрим основные из них.

Что понимать под частноправовой деятельностью государства?

В рамках данной проблемы можно выделить два подхода. Авторы Европейской конвенции пошли по пути перечисления конкретных ситуаций, при наличии которых иммунитет государства не признается и которые можно разделить на две группы: зависящие от поведения (воли) государства и не зависящие от него.

В статьях 1–3 и 12 зафиксированы ситуации первой группы: государство само выступает в качестве истца или третьего лица в суде другого государства;

в случае выдвижения государством встречного иска; если государство взяло обязательство признать юрисдикцию иностранного суда в соответствии с:

a) международным соглашением;

b) ясно выраженным положением, содержащимся в договоренности, составленной в письменной форме;

c) ясно выраженным согласием, данным после возникновения спора;

если оно ссылается на иммунитет от юрисдикции после принятия решения по существу вопроса;

выразив согласие на рассмотрение спора в арбитраже, государство не может ссылаться на наличие иммунитета в отношении таких вопросов как:

a) юридическая действительность или толкование соглашения об арбитраже;

b) процедура арбитража;

c) отмена решения, если соглашение об арбитраже не предусматривает иного.

Статьями 5– 11 определены ситуации второго типа: когда судебное разбирательство связано с трудовым соглашением, заключенным между государством и физическим лицом;

если оно (государство) участвует с одним или несколькими частными лицами в обществе, ассоциации или юридическом лице, имеющем свое реальное или официальное местонахождение или свое главное учреждение на территории государства, где проходит судебное разбирательство, и если судебное разбирательство связано с отношениями между государством, с одной стороны, и организацией или одним из ее участников – с другой, которые вытекают из этого участия;

если оно (государство) имеет на территории государства, где проходит судебное разбирательство, бюро, агентство либо другое учреждение, через которое оно осуществляет тем же образом, что и частное лицо, промышленную, коммерческую или финансовую деятельность, и если судебное разбирательство касается этой деятельности бюро, агентства или учреждения;

если судебное разбирательство касается отношений, связанных с защитой прав промышленной собственности или авторских прав;

если судебное разбирательство касается отношений в сферах, связанных с недвижимостью;

если судебное разбирательство касается права на имущество (движимое и недвижимое), зависящее от права наследования или дарения, либо на бесхозное имущество;

если судебное разбирательство касается обязательств, связанных с причинением вреда.

Иной подход зафиксирован в большинстве национальных законов, где в качестве основания для непризнания иммунитета иностранного государства предусмотрен факт осуществления государством коммерческой деятельности, само понятие которой понимается в различных странах неоднозначно. Так, в английском Законе о государственном иммунитете 1978 г. (п. 3 ст. 3) дается толкование понятия «коммерческая сделка», а кроме того, дается перечень иных ситуаций, при которых также не признается иммунитет государства (этот перечень во многом совпадает с положениями Европейской конвенции). В Законе США об иммунитете иностранных государств 1976 г. используется термин «коммерческая деятельность», под которой (п. «d» ст. 1603) понимается «постоянное ведение коммерческой деятельности или заключение отдельной коммерческой сделки или совершение действия. Коммерческий характер деятельности определяется природой ведения деятельности или заключенной отдельной сделки или совершенного действия, нежели их целью». Комментировать данное положение Закона весьма сложно, что признают сами американские авторы: «Из судебных дел невозможно вывести четкого определения коммерческой деятельности. Только лишь покажется, что определение получилось, как вновь появляется судебное дело, которое ему противоречит, а то и просто разрушает»[91]91
  Фолсом Р.Х. и др. Указ. соч. С. 398.


[Закрыть].

Как разграничить частноправовую и публичноправовую деятельность государства?

«Деятельность государства, – отмечает лорд Уилберфорс, – не всегда можно разделить на торговую или правительственную; а что можно сказать о случае, когда государство имеет и при соответствующих обстоятельствах четко проявляет как коммерческие, так и суверенные или правительственные интересы?»[92]92
  Фолсом Р.Х. и др. Указ. соч. С. 387.


[Закрыть]. Поставленный свыше 20 лет назад вопрос так и остался без ответа, но, как было сказано по делу Claim Against the Empire of Iran, 45 Int'l Legal, тот факт, что нелегко провести различие между суверенной и несуверенной государственной деятельностью, не служит основанием для отказа от такого различия. В международном праве известны и другие сходные проблемы… Суд должен принимать во внимание все обстоятельства, при которых государству была предъявлена претензия, для того чтобы решить, в какой сфере совершено соответствующее действие(я), в отношении которого предъявлена претензия, в торговой или коммерческой, либо иным образом в сфере частного права, по выбору государства, или же соответствующее действие(я) следует считать совершенным не в этой сфере, а в сфере правительственной или суверенной деятельности»[93]93
  Там же. С. 388.


[Закрыть].

Подход разумный с точки зрения права и, наверное, единственно возможный при решении данной проблемы, но для того чтобы изучить действительно все обстоятельства, необходимо участие государства, а это противоречит содержанию судебного иммунитета государства.

Попытку дать толкование термину «коммерческая деятельность» предприняла и Комиссия международного права ООН. В 1999 г. по запросу Генеральной Ассамблеи ООН, рассмотрев все существующие в практике критерии (характер, цель, мотив и пр.), Комиссия вынуждена была констатировать недостаточность любого из них и невозможность их использования и предложила Генеральной Ассамблее обратиться к термину «коммерческие контракты или сделки» без каких-либо разъяснений[94]94
  См.: Комиссия международного права. Пятьдесят первая сессия. Женева.
  3 мая – 23 июля 1999 г. Док. A/CH.4/L.576. Р. 60. Цит. по: Международное частное право: Учеб. / Под ред. Г.К. Дмитриевой. М.: Проспект, 2000. С. 264.


[Закрыть].