Текст книги "Солонго. Тайна пропавшей экспедиции"

Глава шестая

Артём с мамой продолжали убираться в доме. Погром, устроенный за какие-то полтора часа, оставил после себя столько обломков, что полностью избавиться от них удалось лишь к началу следующей недели. К счастью, папа не вспомнил о желании непременно починить всю мебель, и Марина Викторовна торопилась сжечь её в отцовской коптильне.

Юноша по-прежнему следил за двором, из окон гостиной поглядывал на кусты, ложился спать не раньше часа ночи, но ничего подозрительного так и не заметил.

За эти дни папа перерыл все книги в дедушкиной комнате, даже разобрал его рабочий стол в надежде найти очередной тайник, однако новых документов не обнаружил.

– Девятнадцать примет, – заложив руки за спину, Сергей Николаевич расхаживал по гостиной, – из которых тринадцать Гришавин переложил на карту. Осталось шесть, но где они?!

Этого никто не мог понять. Перебрали уже все возможные варианты. Внимательно перечитали записи Корчагина. Просмотрели карты. Протрясли книги. Прощупали стены в кабинете. Всё было тщетно. Ни единого намёка на приметы.

Подготовка к экспедиции затягивалась.

Сергей Николаевич уехал в Иркутск. Пытался вызвонить профессора, надеялся договориться с ним о комментарии для статьи. Даже заглянул к нему в гости, но жена Тюрина сказала, что тот уже второй день допоздна сидит в университете, занятый каким-то важным проектом.

Сергей Николаевич оставил для друга записку с просьбой подготовить хоть небольшую заметку о золоте Дёмина, а сам поехал в редакцию своей газеты.

Убедить главного редактора в том, что история Корчагина оправдает вложенные в неё средства, было непросто. Пришлось пообещать сенсационное открытие, которое перевернёт представление общественности.

– Представление о чём? – хмуро спросил редактор.

– Обо всём! – Сергей Николаевич по неизменной привычке большими шагами расхаживал по кабинету. – О геологическом строении Саян, об истории!

– Истории чего?

– Да что вы, в самом деле, Аркадий Иванович! Тут такое дело, а вы! Ладно с ней, с историей и Саянами. Золото Дёмина! Это будет сенсацией. Деньги на экспедицию я всё равно найду. Думаете, мало изданий захотят в этом участвовать?

– Думаю, мало.

– Напрасно! Вы только представьте…

Сергей Николаевич, в три шага пересекая кабинет, говорил о славе и новых спонсорах, которые непременно обрушатся на редакцию, о возрождении газеты, о возвращении старых тиражей. Аркадий Иванович, посмеиваясь, слушал своего корреспондента, наперёд зная всё, что он скажет.

– Ты же понимаешь, мне нужны гарантии.

– Гарантии? – удивился Сергей Николаевич.

– Ну да, гарантии. Тебе не знакомо это слово? Напрасно. – Аркадий Иванович закурил «Captain Black» с ароматом вишни. Во всей редакции курить разрешалось только ему. Остальные спускались в курилку на первом этаже. – Я договорюсь с Митрохиным…

– Отлично! – Сергей Николаевич хлопнул в ладоши.

Он уже подумывал, что нужно будет самому обратиться к владельцу газеты, а делать этого не хотел. Митрохин не любил принимать у себя корреспондентов, да и редактору такая вольность не понравилась бы.

– …При двух условиях.

– Хоть при десяти! Слушаю! – Сергей Николаевич развернул стул, стоявший у редакторского стола, сел на него и всем видом показал, что готов слушать.

– Достаточно двух. Во-первых, ты сейчас передашь мне копии документов. Всех, что вы там нашли в сейфе.

– Считайте, что уже передал.

– Во-вторых, ты до следующей недели напишешь подробную историю семьи Корчагина. О его отношениях с дочерью, с внуком, да и вообще с родственниками.

– Это ещё зачем? – удивился Сергей Николаевич.

– А ты сам подумай. – Аркадий Иванович глубоко и настойчиво затянулся, так что на кончике сигареты заострился длинный мерцающий уголёк. – Нет никаких гарантий, что вы там, в своих горах, что-то найдёте.

– Но…

– А Митрохину такая история не нужна. Шли-шли, ничего не нашли – это можно выбросить на помойку. Значит, надо подстраховаться. Виктор Каюмович Корчагин – человек известный. Его имя привлечёт читателя. Вот мы и напишем, что знаменитый учёный с мировым именем, доктор геологических наук…

– Геолого-минералогических.

– Тем более. Доктор геолого-минералогических наук, автор сотни научных работ…

– У него их больше пятисот.

– Ещё лучше. Так вот, автор более пятисот работ по геологии и так далее сошёл с ума, одержимый навязчивой идеей найти золото Дёмина. Разругался с родственниками, довёл до нервного срыва единственную дочь, напугал своим поведением внука, а потом в порыве безумства ушёл в тайгу и там пропал. Оставил письмо, запретил близким идти по его следам, однако приложил к письму карту с призывом помочь ему. Явное раздвоение личности. Наша газета не смогла пройти мимо. Мы организовали экспедицию в поисках учёного…

– …С мировым именем, – прошептал Сергей Николаевич.

– Именно. Найти его не смогли, да и сами чуть не погибли. Например, в лапах медведя.

– Какого медведя?

– Ну это тебе виднее, какие там медведи. Точно, что не гималайские.

– Аркадий Иванович…

– Это твой единственный шанс. Митрохин потребует гарантий. Он должен быть уверен, что не останется без материала. Такой материал его устроит. Уж я-то знаю. Если найдёте золото и что-то там ещё, пожалуйста, история про безумного Корчагина уйдёт в стол. Мы объявим его героем. Напишем о страданиях непризнанного учёного…

– …С мировым именем.

– Ну да. О том, как никто не верил в его открытие. Коллеги обсмеивают, институт не даёт денег. И он идёт один, без снаряжения. Гибнет ради своей идеи. Гибнет в отчаянии, никем не понятый, всеми отвергнутый. Но благодаря нашей газете…

– …Правда восторжествовала.

– Ты читаешь мои мысли.

От редактора Сергей Николаевич вышел озадаченный. На ладони он ещё чувствовал тепло от рукопожатия с Аркадием Ивановичем – печати, которой они скрепили устное соглашение. Сергей Николаевич понимал, что предаёт Марину Викторовну. Она никогда не простит ему статьи о помешательстве Корчагина, о семейных ссорах. Было очевидно: редактор этим не ограничится и придумает что-нибудь ещё, не менее скверное.

– Ладно, дело сделано, каша заварена. Теперь расхлёбывай.

Сергей Николаевич ненадолго задержался у витрины магазина. Взглянул на своё худое, вытянутое лицо. На редкие оспины, оставшиеся от прошлогодней ветрянки. На тонкий нос и высокий покатый лоб – точно такой, судя по фотографиям, был у прадеда, жившего под Кяхтой и погибшего в стычке с монгольскими мародёрами.

«Что бы он сказал о моей сделке?»

– Назвал бы меня продажной скотиной, вот что, – сам себе ответил Сергей Николаевич.

До своей машины он добирался в полном смятении. Беспокойно курил, ругал себя, порывался немедля позвонить редактору и отказаться от сделки, но, выехав из Иркутска, полностью вернул самообладание, уверил себя, что экспедиция, как сказал бы Корчагин, «увенчается успехом» и всю эту историю про сумасшедшего геолога можно будет забыть.

– Потом, когда всё закончится, расскажу Марине. Вместе посмеёмся, а пока не буду её беспокоить.

К вечеру стало известно, что владелец газеты согласился финансировать экспедицию. Потребовал написать серию очерков, из которых в дальнейшем можно собрать отдельную книгу «Тайна пропавшей экспедиции». Кроме того, распорядился захватить с собой флаг с логотипом принадлежавшей ему компании и сфотографировать его в Саянах на какой-нибудь вершине.

– Наш спонсор – «Пайплайн ВостСибСервис». Промышленный сервис и инжиниринг.

– Какая пошлятина… – поморщилась Марина Викторовна.

– Ерунда. Главное, что денег даст. Для него это реклама. В золото он не верит, но это и не важно.

В последующие дни Сергей Николаевич ездил по всем близлежащим сёлам, договаривался о закупке провизии, снаряжения, выискивал проводников и помощников для экспедиции, невзначай показывал карты Корчагина местным жителям – старался понять, насколько долгий предстоит путь. Однако все эти заботы могли оказаться напрасными. Примет, упомянутых Виктором Каюмовичем, по-прежнему не удавалось найти. Об этом Сергей Николаевич в разговоре с редактором умолчал.

– Знаешь, отец любил все эти истории про Видока, – Марина Викторовна, сидя в кресле, наблюдала за мужем. Тот беспокойно вышагивал по гостиной. Артём стоял на лестнице, слушал разговор родителей и поглаживал узоры на нефритовой статуэтке.

– При чём тут это? – поморщившись, дёрнул головой папа.

– Особенно ему нравилась история про лучших ищеек Парижа.

– Какая именно?

– Видок поспорил с ними. Сказал, что так спрячет золотые часы в своём кабинете, что они ни за что не смогут их отыскать.

– Да-да. Потом они три часа искали, ничего не нашли, а часы, как выяснилось, лежали на столе, чуть прикрытые листком бумаги, – Сергей Николаевич по-прежнему не понимал, к чему жена вспомнила эту историю.

– Да. Они вскрывали плинтусы и половицы, простукивали стены, потрошили горшки с цветами, а часы лежали на самом видном месте.

– Очередная байка.

– Неважно. Отцу она нравилась. Он её часто пересказывал. И ведь с сейфом он поступил так же.

– Как? – Сергей Николаевич остановился посреди гостиной и повернулся к жене.

– Оставил подсказку на самом видном месте.

– Фотографию на стене?

– Именно. Может, и приметы лежат у нас под носом?

– Хорошо бы! Без них вся затея провалится. – Сергей Николаевич нахмурился, подумав, что глупо вот так сразу проиграть. И ведь тогда Аркадий Иванович опубликует статью о безумии Корчагина. Материалы уже лежали у него на столе…

– Нужно ещё раз всё обдумать. Мы что-то упустили. Знаешь, отец говорил, что мы разучились решать простые задачи. Всегда ищем сложные решения, и это нас губит. Нас спрашивают, сколько будет два плюс два, а мы ищем подвох, примешиваем закон больших чисел, вспоминаем Пуанкаре или Гильберта, в итоге остаёмся без решения там, где справился бы любой ребёнок, ведь его ещё не надрессировали искать сложные решения.

– Марин, я всё это помню. Корчагин любил такие штуки. Но как нам это поможет?

Марина Викторовна с сожалением пожала плечами. Ответа на этот вопрос она не знала.

Между тем Сергей Николаевич сходил в гости к соседям. Познакомился с Бэлигмой и Фёдором Кузьмичом. Старик понравился ему рассудительностью, тихим нравом и шутками о суетливой жене. Когда же Сергей Николаевич узнал, что тот почти тридцать лет работал егерем в здешних лесах и готовил своих сыновей на ту же должность, его восторгу не было предела.

– Это замечательно! – говорил он вечером Марине Викторовне. – Лучшей кандидатуры не найти. Только подумай: сразу три егеря, лично знавших старика Корчагина! Виктор Каюмович случайным людям не доверял.

– Это правда.

– Они и не похожи на случайных людей.

– Думаешь нанять их?

– Уже нанял! К тому же экспедиции нужен свой врач, а Кузьмич работал разъездным фельдшером, обслуживал геологическую партию на Татьянинском месторождении! Недурно, да? Убьём двух зайцев сразу. Он зайдёт завтра с утра, я ему всё подробнее расскажу.

– И про золото расскажешь? – удивилась Марина Викторовна.

– Не совсем. С ним можно сыграть шутку твоего отца. Помнишь, в записях он говорит, что хотел довести своего бурята-лесоруба до предпоследней приметы, а потом пойти в одиночку? Мы сделаем так же, только умнее. Смотри. Скажем Кузьмичу, что от Корчагина осталась карта. Что он там нашёл, мы не знаем. Возможно, что-то важное для науки.

– Очень правдоподобно.

– Ты слушай-слушай. Карта самодельная, путь долгий. Тут нужен такой человек, как Кузьмич, иначе экспедиция затянется. Он доведёт нас до крестика на карте.

– Там нет крестика.

– Пририсуем.

– О, господи… – Марина Викторовна развела руками.

– Так даже лучше! Дойдём до крестика, поищем по округе. Ничего не найдём. Разыграем сцену. Скажем, какой негодяй был твой отец…

– Серёжа!

– …Завёл нас в глушь, где ничего нет. Скажем, что это было вполне в его духе. В общем, устроим небольшой спектакль. На глазах у Кузьмича порвём карту. Расплатимся с ним и отправим его домой. Скажем, что сами хотим ещё пожить в тайге, раз уж забрели так далеко. Надо что-то придумать… Точно! Скажем, что я хочу сделать снимки для газеты! Никто из репортёров так глубоко в Саяны не забирался, нужно заснять местных птиц и всё-такое.

– Кошмар какой-то…

– Избавимся от проводников. Оставим только хозяина лошадей. И пойдём дальше по приметам.

– Которых у нас нет.

– Будут. Никуда не денутся. Так вот. Лошади и погонщик подождут у предпоследней приметы. К золоту мы придём без лишних свидетелей. Ну как? Гениально?

Марина Викторовна ничего не ответила. Знала, что спорить с мужем бесполезно. Впрочем, его задумка не казалась такой уж безумной. В этом было что-то оригинальное. Оставалось только найти приметы.

О том, как этот план восхитил Артёма, и говорить не приходится. Юноша, по обыкновению слушавший родителей с лестницы, был в восторге от того, что задумал папа. Тот, конечно, был занудой, но сейчас придумал отличную историю!

– Настоящее приключение, – улыбнулся Артём, но тут же посуровел – вспомнил об участковом и его друге-гиганте. Для юноши это был верный шанс проявить себя. Пока все будут увлечённо двигаться по маршруту, он станет ходить в караул, выискивать незнакомцев, которые, конечно, не преминут отправиться вслед за экспедицией, а в решающий момент попробуют отобрать их находку.

Однако планы Артёма едва не рухнули, когда мама решила отправить его к бабушке в Читу. Марина Викторовна сказала, что он ещё мал для экспедиций, что ему будет слишком трудно в пути. Юноша, раскрасневшись, разом вспомнив все старые обиды, готов был расплакаться от негодования и беспомощности. Уже задумал в дороге сбежать из автобуса, в сумерках вернуться к дедушкиному дому, тайком присоединиться к экспедиции – сопровождать её, издалека оберегая от скрытых опасностей. Ему даже понравилась такая задумка, но тут на выручку пришёл папа. Сергей Николаевич сказал, что поход предстоит простейший, что в седле по Саянам смог бы проехать даже его редактор Аркадий Иванович, а уж тот так курил, что не мог нормально, без одышки, спуститься по лестнице:

– Чем он тебе помешает? Сядет себе на вьючного коня и поедет. Это не пешком бродить по тайге. Зря его, что ли, в лагере обучали верховой езде?

– Почему на вьючного? – насупился Артём, в действительности согласный хоть на замшелого пони.

– Если тебя посадить на скаковую лошадь, она твоего веса не почувствует. Подумает, что её отправили налегке, а когда ты на ней дёрнешься, она перепугается и понесёт галопом, – рассмеялся отец.

Мама так просто не сдавалась. Пришлось спорить, ругаться. Всё закончилось уже привычными объятиями со слезами, после которых Артёма признали полноценным членом экспедиции.

– Смотри, – Марина Викторовна улыбнулась сыну, – рано не радуйся. Не найдём примет – экспедиции не будет. Значит, поедешь к бабушке!

Юноша только поморщился в ответ.

В очередной раз перерыли дедушкину комнату. Просмотрели записи. Покрутили самородки. Пролистали карты. Наконец разложили на полу рисунки Корчагина.

– Медведь на цепи. Клетка в болоте. Сушина, – перечислял Сергей Николаевич. – Какой-то валун. Пещера или какой-то грот. Что это?

– Не знаю, – призналась Марина Викторовна.

– Полевые рисунки из разных экспедиций?

– Но зачем отец положил их в сейф вместе с золотом и картой?

– Дорожил воспоминаниями или… Постой, а что, если рисунки – это и есть приметы?

– То есть как?

– А вот так! – Сергей Николаевич, разволновавшись, опять начал ходить по гостиной.

Артём к этому времени спустился с лестницы и теперь наблюдал за всем с кресла, в котором только что сидела мама.

– Карту Дёмин составить не смог, потому что путь был слишком долгим. Ограничился приметами. Так?

– Так.

– А что, если он эти приметы передал не словами, ну, как Тюрин тогда сказал: «Идите под снежные шапки, поднимитесь по ручью, спуститесь к реке», – а рисунками?

– Зарисовал приметы?

– Ну да! Это ведь гениально! Никаких занудных описаний. Да и местность меняется. Там же постоянно идут обвалы, сдвиги пород. Сегодня – гора, завтра – сопка. Сегодня – лес, завтра – болото. А тут нарисовал картинку, и всё понятно.

– Хорошая версия, – кивнул Марина Викторовна. – Но не работает.

– Это почему?

– Медведь на цепи? Сухое дерево? Клетка в болоте? Не похоже на приметы.

– Ну, может, это не прямая примета, а какая-то шарада?

– Думаешь, беглый каторжник Дёмин увлекался шарадами?

– Я вообще сомневаюсь, что он умел рисовать, – признался Сергей Николаевич и приуныл, понимая, что его догадка не оправдалась.

– Я знаю! – неожиданно сказал Артём.

– Значит, мы опять остались ни с чем. – Сергей Николаевич не обратил внимания на сына.

– Отец мог вообще забыть о приметах. Торопился, – Марина Викторовна пожала плечами.

– Ну да. Вот и вся история на первую полосу. – Сергей Николаевич в раздражении махнул рукой.

– Мам! Пап! – Артём встал с кресла.

– Ну что там?

– Я знаю, где приметы.

Родители удивлённо посмотрели на сына.

– Откуда?

– Вы сами сказали. Они должны быть на видном месте, как у Видка.

– Видока.

– Не важно.

– Грамотность всегда важна.

– Пап!

– Ну говори, говори.

– Должны быть на видном месте. И в рисунках.

– Это только предположение, ведь…

– Я знаю, где эти рисунки!

Артём заторопился к лестнице. Родители удивлённо переглянулись и последовали за ним.

Юноша привёл их в коридор второго этажа.

– Вот! – указал он на висевшие в ряд рисунки.

– Добро пожаловать в Курортную бальнеологическую лечебницу «Нилова пустынь», – прочитал Сергей Николаевич. – Радоновый душ, кедровая бочка и вихревая ванна – всё, о чём вы мечтали. Комфортные цены и профессиональные специалисты. Замечательно сформулировано. Особенно про специалистов. Ты думаешь, это смешно?

– Да нет же! Дальше!

Сергей Николаевич только сейчас увидел, что рекламные проспекты перемежаются карандашными рисунками. Это были незамысловатые, но довольно точные зарисовки природы: горы, реки, каменные осыпи, заросшие ёрником старицы, стоявшие флагштоком голые останцы. Сергей Николаевич замер, присматриваясь к ним. Потом, оживившись, заторопился по коридору, выискивая другие рисунки.

– Ровно шесть… Шесть примет! Ну конечно! Это гениально.

Артём не сдержал улыбки. Почувствовал, как щекам стало жарко. Папа редко хвалил его.

– Старик Корчагин был гением!

Артём насупился. Понял, что похвала предназначалась не ему.

Шесть старых, выцветших рисунков. Не было никаких сомнений, что это – те самые приметы, о которых писал Виктор Каюмович. Он действительно спрятал их, по примеру Видока, на самом видном месте – чуть прикрыв дешёвыми туристическими проспектами.

– Осталось понять, в каком порядке они указывают путь.

– Это просто. – Марина Викторовна уже вскрыла одну из рамок и торжественно показала цифру «3» на обороте листа.

Каждая из примет была пронумерована. Пазл сложился. Недостающие детали были найдены.

Все рисунки хорошо сохранились, лишь от последней, шестой приметы был явно оторван клочок. На месте отрыва просматривались волнистые линии – краешек узора.

– Надеюсь, тут не было ничего важного, какой-нибудь координаты или удачной шутки, – усмехнулся Сергей Николаевич.

Он сфотографировал рисунки, коротко описал, как ему удалось решить очередную загадку Корчагина, и отправил все материалы на электронную почту редактора. «Теперь скажите мне, Аркадий Иванович, что история получается не такой увлекательной!»

На следующее утро зашёл Фёдор Кузьмич. С интересом выслушал о карте Корчагина, о его важном научном открытии, сказал, что ему будет приятно помочь в таком деле, и даже согласился для себя и сыновей на самую умеренную плату.

Кузьмич и папа уединились на втором этаже, чтобы внимательно изучить карты. Мама тем временем уехала в Иркутск – оформлять отпуск. На то, чтобы заниматься наследством, не осталось времени. Решено было отложить это до возвращения из Саян.

После обеда папа показал Артёму настоящий револьвер – с чёрным корпусом, жёлтой деревянной ручкой, на которой значилась эмблема «DWA».

– «Дэн Вессон»… – гордо протянул Сергей Николаевич. – Со сменным калибром. Мне он, правда, достался с одним стволом. Даже ключа нет, но это не так важно. Купил у знакомого.

– И ты будешь стрелять? – в восторге прошептал Артём.

– Если потребуется! Запомни, никогда не доставай оружие, если не готов из него выстрелить! Это закон жизни. Достал – стреляй. Иначе тебя самого подстрелят. Из твоего же оружия.

Сергей Николаевич вскинул револьвер, прицелился, будто собирался сейчас же застрелить невидимого врага. Улыбнулся, заметив, с каким восхищением на него смотрит сын.

«Сидел бы в лагере, складывал бы костровища, строился бы в линию на зорьке. Скукотища! А теперь – настоящее приключение!» – с замиранием сердца думал Артём. В этот день он уснул бы довольный, с улыбкой на лице, если бы вечером папа не привёл в дом неожиданного гостя.

– Встречайте нового участника экспедиции! – прокричал Сергей Николаевич с порога, едва открыв дверь. – Точнее, двух!

Сергей Николаевич познакомился с ними в Кырене, когда выспрашивал у местных бурят о том, где лучше найти коней для поездки в Окинский район. Большинство предлагали обратиться к их друзьям или родственникам, обещали лучшую цену и лучшую породу. И только один, монгол по происхождению, сразу сказал, что от тункинских коней толку будет мало:

– Здесь коней дорого дадут. А у них спина быстро набьётся. По тайге ходят плохо, устают, худеют, далеко не уйдёшь. Оно тебе надо? Если в окинские места собрался, так окинскую лошадь и бери. Там их много. Сами маленькие, ноги у них плотные, копыта – стаканом. На подножном корму стоят хорошо. По тайге ходят, по горам ходят – не хуже оленя.

Монгол, представившийся Джамбулом, так понравился Сергею Николаевичу и своим видом, и своими советами, что он сразу, без раздумий, нанял того в экспедицию. Джамбул, узнав, сколько ему заплатят, согласился. Сказал только, что не пойдёт без дочери:

– Но ты не бойся, дочь у меня что окинская лошадь. Маленькая, крепкая, ходит быстро. Будет тебе в лагере помогать.

Поразмыслив, Сергей Николаевич согласился, но условился, что за девушку оплата будет не полная, а вполовину.

Первой в дом вошла Солонго, дочь Джамбула. Ростом она была на голову ниже Артёма. Ровесница ему, Солонго казалась десятилетней девочкой. Тоненькая чёрная косичка была перетянута красными и жёлтыми резинками. На ремне серых брюк висела свитая в кольцо плеть с коротким деревянным кнутовищем. Артём не успел этому удивиться – увидел вошедшего следом Джамбула.

Колючий холод обдал лицо. Юноша невольно отступил на шаг и чуть приподнял руки.

Бритая голова. Крепкие плечи, в ширине значительно превосходившие талию. Полные обветренные губы. Узкий, стянутый тугими морщинами лоб. Рост – не меньше двух метров. Крепкая стойка на широко расставленных ногах…

Это был тот самый гигант, чей разговор с участковым Артём подслушал в первую ночь. Тот самый, никаких сомнений. Юноша узнал бы его даже издалека, а тут – увидел в прихожей дедушкиного дома…