Текст книги "Мусорщик. Мечта"

Мозг? А с чего он решил, что у Шарика есть мозг? Да какая разница, мозг или не мозг! Чем-то он запоминает!

– Ты знаешь, что такое имя?

– Знаю.

– Как твое имя?

– Шарик.

– Как мое имя?

– Брат!

– Нет. Мое имя Ник. Ник. Запомнил?

– Ник. Запомнил. Но брат?!

– Ник. Брат.

– Ник. Брат.

– Шарик, ты должен остаться дома. Здесь. Я схожу и принесу видон. И научу тебя думать.

– Что такое «думать»?

Ник опешил. А правда, что такое «думать»?

– Делать выводы. Анализировать. Вот мы с тобой сегодня ходили искать вещи. И ты ничего не нашел. Почему?

– Там не было вещей, которые ты хотел найти. Ты давал картинку. Я искал такое, как картинка. Но такого не было.

– А может быть, ты не смог узнать вещь, потому что она была не совсем похожа на картинку?

Молчание. Секунд пять – молчание.

– Может. Но ты показал мне картинку! Я искал такое!

Ощущение печали.

– Вот когда у нас будет видон, я попробую тебе показать вещи, как выглядят они не только на картинке, и тогда…

– А ты мог бы смотреть через меня?

– Как это?! – Ник удивился и не сразу сообразил: – Как – через тебя? Разве я могу смотреть через тебя?

– Но я же вижу через тебя. Я вижу твои картинки. А почему ты не можешь видеть через меня?

– Ты видишь моими глазами?! – Ник почему-то так разволновался, что даже вскочил с места. – То есть ты видишь все, что вижу я?!

– Да. А почему тебя это так удивило?

– Не знаю… просто непривычно. А как я могу смотреть твоими глазами? У тебя есть глаза?

Шарик тоже удивился и с минуту молчал.

– У меня нет таких глаз, как твои. Но я вижу. И ты можешь смотреть через меня. Я знаю, можешь.

– Да откуда ты знаешь?! – раздраженно бросил Ник и тут же устыдился: чего набросился на ребенка?

– Не знаю откуда. Но я знаю! – От Шарика пошла волна печали. Видимо, его расстроило то, что он не может ответить на вопрос Ника.

– Так. Стоп! Да не так! – Шарик, который вертелся перед Ником, рухнул ему на колени всем своим немалым весом – Ой! Я имел в виду – давай-ка мы выясним все, что ты знаешь. Согласен?

– Согласен.

– Тогда я буду задавать тебе вопросы, а ты мне отвечай на них. Итак, кто ты?

– Шарик.

– Хмм… м-да. Похоже, надо изменить тактику. Итак, кто ты – человек, робот или какое-то разумное существо?

– Не знаю. У меня нет информации.

– Так. Этого можно было ожидать. Следующий вопрос: когда ты осознал себя как личность? Когда ты понял, что ты Шарик?

– Я не могу сказать точно. Я вдруг просто понял, что я Шарик.

– Ага… уже яснее. То есть накопление информации совершило некий скачок. Но вернемся к главному вопросу. Мне нужно сходить в магазин. Тебя не должны видеть. Ты или остаешься тут, или едешь на моей спине, в рюкзаке. Но ты хочешь видеть и слышать все вокруг, так?

– Я хочу видеть и слышать.

– Как же мне сделать, чтобы ты видел и слышал через меня?

– Сделай. Чтобы я видел и слышал через тебя.

– Да черт подери! Как мне это сделать технически?! Ну, нажать чего-то у тебя на макушке, попрыгать, плюнуть три раза через левое плечо – что именно?

– Я не знаю. Может быть, плюнуть. Может быть, попрыгать. Или что-то нажать. Нет информации.

– Так. И мы опять на нуле. Что мне сделать, чтобы ты меня… тьфу! Мы вообще о чем говорим?! Ты меня совсем запутал! Ты УЖЕ слышишь и видишь через меня! Это я не могу видеть через тебя! Подожди, я успокоюсь, и мы начнем с самого начала. У меня голова кругом пошла!

– Нет.

– Что – нет?

– Не пошла. Ты же сидишь на месте, а твоя голова прикреплена к твоему телу. Значит, она никак не может куда-то идти отдельно от тебя!

– Это выражение такое… – Ник вздохнул и растянулся на матрасе, заложив руки за голову. – С тобой с ума сойдешь… Это тоже такое выражение! Не принимай всерьез!

Минут пять Ник лежал молча. Мысли метались в его голове, и он никак не мог сосредоточиться на главном! А когда наконец сосредоточился, его осенило:

– Ну я и дурак! Ведь если ты можешь видеть через меня, значит, будешь все видеть так, будто видишь это сам! Так зачем тогда тебе лететь со мной?! Останешься в каюте, а я буду смотреть вокруг и тебе отвечать на появляющиеся у тебя вопросы! Если не смогу ответить, значит, я пока занят. Отвечу потом. Ты ведь всегда можешь смотреть через меня?

– Нет.

– То есть как так нет?! Поясни! Я подумал, что всегда!

– Не всегда. Только если ты захочешь, чтобы я смотрел через тебя.

– Ах вот как! Вот о чем ты говорил! То есть, чтобы ты видел, я должен захотеть?

– Да.

– Сейчас ты видишь через меня?

– Нет.

– А сейчас?

– Да.

– Хорошо видишь?

– Да.

– Так зачем тебе обязательно лететь со мной?! Ты понимаешь меня? Понимаешь, о чем я говорю?

– Нет. Я понимаю то, о чем ты думаешь.

– Черт! Как же сложно с тобой… я о том тебе и говорю – я иду один. Ты смотришь моими глазами. Вот и все! Согласен?

– Согласен.

– Останешься здесь?

– Останусь.

– Наконец-то! Отлично! Тогда вернемся к тому, с чего начали. Как сделать, чтобы я мог видеть через тебя?

– Захотеть видеть через меня.

Ник едва не застонал. Ну вот, хочет он, и что? Но не видит же! Не видит! Хмм… нужно успокоиться и подумать. Как следует подумать.

Итак, нужно захотеть, чтобы видеть. Но, может быть, он недостаточно хочет этого? Может, у него в голове что-то вроде блока, который перекрывает это самое видение? Он просто не может поверить в то, что каким-то образом сумеет видеть через приплюснутый шарик, мотающийся над головой. Поэтому и… не видит.

Но да ладно. Нужно идти за видоном. Хватит валяться!

…Шагалось Нику легко и приятно. Он сам не понимал почему. Чему радоваться, если ты один, впереди полнейшая безнадега, а только недавно тебя избили до полусмерти, и, если бы не твои крепкие кости и могучие мышцы, тебе бы пришел конец.

Ник это прекрасно понимал, и все равно на душе у него было хорошо. Как давно уже не было. С тех пор, как была жива мама. Тогда тоже было несладко, но он знал: случись что, мама за него порвет весь мир! Умрет, а не даст его в обиду! А когда ее не стало и Ник остался один, сделалось пусто. Полнейшая безнадега! Черная, жгучая, смертельная!

Не зря на Сирусе каждую неделю кто-нибудь кончает с собой. Понятно почему. Наступает такой момент, когда хочется закончить с житьем в этом Аду. У всех есть свой предел.

А у него теперь появился Шарик! Его Шарик! И Ник не один! Разве это не замечательно?!

– Шарик, слышишь меня?

– Слышу.

– Видишь моими глазами?

– Вижу.

– А на каком расстоянии ты можешь видеть моими глазами?

Заминка. Молчание секунд десять. Волна неуверенности.

– Не знаю. Мне кажется, на любом.

Ник вдруг улыбнулся – отлично! Просто отлично! Теперь он всегда будет вместе с Шариком!

– Да.

– Что – да?!

– Ты всегда будешь со мной. Разве может быть по-другому?

– Хмм… всякое бывает, Шарик… всякое. Я вот думал, что мама будет со мной вечно. А она взяла и умерла. И остался я один.

– Я… я не хочу, чтобы ты умер. Я не хочу остаться один! (Волна страха, тревога.)

– Я тоже не хочу, чтобы ты остался один. И умирать не хочу. Так что не беспокойся, я постараюсь не умереть!

– Постарайся. Иначе мне будет очень плохо.

Ник почувствовал волну любви, приязни, как если бы кто-то большой, теплый, обнял его и прижал к груди. У него вдруг защипало глаза, будто к ним подкатили слезы. Но слез не было. Ник редко плакал, очень редко. Видимо, выплакал все в детстве, когда оставался один и ждал маму.

До Внешки добрался быстро и незаметно. По дороге почти непрерывно говорил с Шариком, рассказывал ему обо всем, что видит, стараясь делать это мысленно.

Ник никогда не предполагал, что мыслеречь настолько сложна! Мысли разбегались по сторонам, стройное предложение не складывалось, если он не повторял его вслух. И тогда Ник нашел компромисс: пока не научится произносить длинные фразы мысленно, будет их шептать. Одними губами, беззвучно шептать!

Сагал, скупщик, он же продавец, само собой, был на месте. Увидев Ника, как-то странно в него всмотрелся, помотал головой:

– Ты все-таки жив! Тут слухи прошли, что ты, того… на тот свет отправился.

– Кто это сказал? – насторожился Ник и тут же понял – вопрос глупый.

– Да кто-кто… сам знаешь кто. Те, кто тебя избивали. Говорили, точно не жилец. Все внутренности тебе отбили. А ты вон – здоровенький. Синяки только не совсем прошли, а так – как был. Что, соврали?

– Тебе какая разница? – не выдержал, огрызнулся Ник.

– Да никакой… но я к твоей матери хорошо относился… («Да чтоб ты сдох, тварь!» – подумал Ник.) И ты вроде бы не чужой. Сколько лет уже вместе работаем. И вещи хорошие приносишь. («Ага! Вот что! Хорошие мусорщики на дороге не валяются, да, кровосос?!») Не хотелось бы, чтобы тебя грохнули. А похоже, дело к тому идет.

– С чего вдруг? – нахмурился Ник.

– Ну, ты вроде бы покусился на их право первыми обобрать «новый» корабль. Ты же знаешь, в первую очередь банда, а потом все остальные. Я прекрасно понимаю, это скотство, куда деваться одиночкам? Им-то как жить? А с другой стороны, они сильнее, а значит, они правы. Ты или уступаешь им, или подыхаешь. Паренек, весь мир таков! Или ты подчиняешься правилам сильных, или марш-марш на тот свет. Думаешь, я правила не исполняю? Еще как! Стоит сделать шаг вправо, шаг влево – и мне конец. А ты пошел против силы! В общем, Сегвар сказал, что как только встретит тебя, так и грохнет. Учти это. И не попадайся ему на глаза. А лучше всего смени район.

– Еще лучше – планету! – хмуро буркнул Ник.

– Ха-ха-ха… шутник! – Скупщик радостно заржал, а отсмеявшись, сделался грустным и задумчивым. – Эх, парень! Я бы все отдал! Веришь – все! Лишь бы убраться из этого нужника, который называется Сирус! Клянусь – все бы отдал! Только… это невозможно. Ни-ког-да! Так что забудь! Даже из Города это сделать нельзя. Сбежать. К кораблям не подойдешь. А даже если подойдешь, заберешься – каким-то чудом – найдут, убьют. Мы заразные! Мы разносчики заразы, понимаешь?!

Сагал в сердцах ударил кулаком по столу, от чего тот едва не хрустнул, и откинулся на спинку дивана. Посидел молча, в упор глядя на Ника, стоявшего с непроницаемым лицом, и вдруг, лукаво улыбнувшись, спросил:

– Небось, за видоном пришел, так? Знаю, знаю… обчистили тебя до нитки. И видон забрали. Ну что тебе могу сказать… двести кредитов, и он твой! Немного подержанный, но очень, очень хороший!

Ник хотел сказать что-то вроде: «Какого черта так дорого?!», но скупщик уже положил перед ним видон, и Ник невольно поднял брови.

– Ну да, да, именно твой! Они его продали. А я знал, что тебе пригодится. Пришлось бы перепрошивать, закачивать информацию, привязывать к системе, а это тоже ведь деньги! Ну и я что-то должен заработать! Так что двести монет – это очень-очень справедливо!

– Сто пятьдесят!

– Сто восемьдесят!

Сошлись они на ста семидесяти, которые тут же перекочевали на счет скупщика. Потом Ник прикупил продуктов сколько сумеет унести. Взял двадцать килограммов – тяжело тащить, но ничего, допрет. Только надо дождаться ночи. А когда закончил расчет, Ник задал вопрос, который его сейчас очень интересовал:

– Как мне купить станнер? Или игловик.

Скупщик поднял бровь, скептически посмотрел на Ника. Помолчал и, пожав плечами, ответил:

– Как покупают – знаешь? Переводишь деньги на счет – вот и купил. Станнер пять тысяч, игловик десять. Есть у тебя такие деньги? Сомневаюсь. А еще – вот ты выйдешь из лавки, а мимо будет проезжать патруль. А у них устройство такое есть – сканер оружия. Направят на тебя, он и заморгает красным. И тогда они, не выходя из машины, пальнут по тебе из полевого бластера. Только черный дым пойдет. И завоняешь. Оно тебе надо? Собрался обидчиков наказать? На всех заряда не хватит. Ну да, можно купить зарядное устройство – три тысячи. Есть у тебя еще три тысячи? Выбрось из головы и живи. Не суйся на их территорию, уйди оттуда! Время идет, может, завтра его и в живых не будет. Сгинет в разборке банд. Или где-нибудь в корабле сработает защита – и ему башку отстрелит. Вот все и закончится. Не надо тебе это! Твое дело – прятаться, убегать, не позволять себя поймать! Или… вступить а банду. Не в эту – в другую. И тогда будешь постоянно при деньгах.

– И сгину где-то в разборке с другой бандой! – в тон ему добавил Ник.

– Может, и так, – ухмыльнулся скупщик. – Но это судьба! Судьба! Из двух зол ты выбираешь меньшее.

– И вдруг оказывается, что меньшее зло на самом деле было бóльшим! – криво усмехнулся Ник, и скупщик удивленно поднял бровь:

– А ты повзрослел, Маленький Ник. Ты уже не маленький… Ну что же… будут деньги – заходи. Но оружие продать не обещаю. Зачем мне это?

– Скажи, как ты стал скупщиком? – неожиданно для себя спросил Ник. – Как вообще становятся скупщиками?

– Хмм… – Сагал слегка опешил, затем усмехнулся кривой, понимающей улыбкой. – Нет, парень. Число скупщиков ограничено. Скупщиком нужно родиться. Или же кто-то из скупщиков должен отказаться от разрешения, и тогда Совет решит, можно ли допустить тебя к скупке. То есть, шансов никаких. Ну, все, шагай! Не мешай – у меня еще дела! Да сейчас, сейчас иду!

Скупщик крикнул куда-то назад, туда, где мелькнуло женское лицо и исчезло в проеме двери. Ник молча, напрягшись, поднял за лямки свой рюкзак, осторожно вдел руки, застегнул крепления на груди и на животе. Без них рюкзак болтался бы на спине, и бежать с ним было бы проблематично. Попрыгал на месте, проверяя, как держится, не соскальзывает ли. Все было в порядке, и Ник, не прощаясь, вышел из лавки.

Скупщик проводил его взглядом и обернулся к вышедшему из другой комнаты человеку:

– Как думаешь, выживет?

– Вряд ли. Может завалить нескольких, даже самого Сегвара, но в конце концов они его прихлопнут. Одиночка воевать не способен. Если только не случится чуда. А чудес на Сирусе не бывает, братец, мы-то это знаем…

– Знаем… – эхом откликнулся скупщик. – Проклятая планета! Зачем мне деньги, если я не могу их потратить?! У меня этих денег больше, чем я вообще мог бы хотеть! Но мне некуда их девать! Я даже в Город войти не могу! Да что же это такое?!

– Это Сирус, братец! – ухмыльнулся собеседник – А деньги дают тебе комфортную жизнь, вкусную еду, безопасность. Так что… помалкивал бы ты. Уж тебе-то грех жаловаться!

– М-да… я бы все отдал, лишь бы отсюда убраться!

– Слышал, слышал… только врешь ты. С голым задом оказаться на чужой планете? Да ты первый скажешь, что только идиот такое допустит! Так что не болтай глупостей, и давай-ка займемся делом.

Они сели рядом и, глядя на виртуальный экран видона, принялись за классификацию и оценку товара. Сегодня товара было много. Хороший улов!

Обратно Ник добрался еще засветло, хотя вначале и собирался затаиться где-нибудь до ночи и только потом пробираться на мусорку. Кстати сказать, он до сих пор так и не понял, какого черта эту проклятую мусорку охраняют! Ведь на самом деле все прекрасно знают о существовании мусорщиков, система давно отлажена и приносит доход тысячам, десяткам тысяч людей! Так зачем же преследовать тех же несчастных мусорщиков, пробирающихся к своему месту работы? Зачем держать десятки охранников, колесивших по дорогам между квадратами мусорки?

Ответа он так и не нашел. Мама по этому поводу как-то сказала, что, скорее всего, такой порядок был установлен сотни лет назад, так же как запрет покидать планету, и теперь все идет по инерции, не имея никакого логического смысла.

Это было похоже на правду. Потому что Ник не раз и не два убеждался в том, насколько окружающая действительность нелогична с точки зрения нормального человека. И главной нелогичностью было скотское положение людей на этой планете. Ведь казалось бы – все фильмы, созданные в этом звездном скоплении, рассказывали о хорошем: о подвигах, о любви, о красоте. Нигде не говорилось, что угнетать людей, превращать их в скотов правильно и логично. Однако на Сирусе почему-то эти нормы нравственности не работали. Так же, как не работала элементарная логика. Ощущение было таким, будто над колонией обитателей несчастной планеты давным-давно проводится эксперимент – что произойдет с человеком, если заставить его выживать в скотских, нечеловеческих условиях существо– вания…

…Шарик встретил его у входа в корабль, заметался перед ним, посверкивая полем антигравитации, и Ник с удовольствием ощутил бьющую от друга волну приязни, радости, счастья по поводу своего прихода. Такая бурная радость была довольно удивительна, ведь Шарик, можно сказать, все время был с Ником! Видел его глазами, слышал то, что слышал Ник, и, вероятно, чувствовал то, что чувствовал его двуногий друг. Все верно, так и было, но ощущение того, что ему рады, Нику очень приятно. Хорошо, если тебя ждут! И очень плохо, если ждать совсем некому…

Видон был полностью заряжен. Ник в который раз мысленно восхитился тем, кто сделал этот аппарат, и пожелал ему всего, чего тому хочется. А если изобретателя давно уже нет в этом мире – красивой загробной жизни. Разумеется, если она есть.

Аппарат был задуман так, что заряжаться мог от любого источника или от любого излучения. Настоящий прорыв в энергетике! Увы, пока что слабенький прорыв. Потому что батарея видона была очень маленькой, и сделать ее больше не удавалось. Ник не знал причин этого, не знал технического обоснования, но точно знал только одно: если сделать такую батарею больше хотя бы процентов на десять, она в конце концов взорвется, как маленькая бомба. Что-то вроде критической массы – накапливает энергию и при достижении определенного объема просто взрывается. Потому использовать ее можно было только в таких вот приборах, тратящих минимум энергии. В статьях писали, что, если бы кто-то нашел способ увеличить эти батареи-накопители до размеров, способных запустить хотя бы двухместный звездолет-истребитель, он бы стал одним из самых богатых людей Вселенной.

По большому счету это была не батарея, а специальный приемник излучения, который преобразовывал это самое излучение в электрическую энергию, оставляя ее в маленьком накопителе. Энергии убыло – приемник тут же начинает ее накапливать, доводя до максимально возможного уровня. И это самое излучение может быть как солнечным, так и жесткой радиацией, которой на Сирусе столько, что космолетчики, выходя наружу, вынуждены или надевать защитные комбезы, или пить специальные пилюли, уберегающие их от последствий излучения.

Хорошая штука, этот самый видон! Практически неуничтожимый и такой нужный для жизни человека, что значение его трудно переоценить.

Возвратившись «домой», Ник тут же активировал видон, поставив виртуальный экран, раздвинувшийся до максимального размера. У Ника был хороший видон, потому экран открылся почти во всю стену каюты. И первое, что включил Ник, – это словарь Единого Языка, на котором разговаривали все цивилизованные планеты, находящиеся под властью Звездной Империи. На многих планетах был свой язык, и тем более у негуманоидных разумных рас. Но все знали Единый, если их деятельность хоть как-то касалась жизни Империи. А она не могла не касаться. Оживленная торговля между планетами, разделение специализации в производстве товаров, туризм – ничего не могло происходить без Единого Языка. Конечно, были и такие планеты, которые демонстративно игнорировали жизнь Империи, запершись на своих планетах-крепостях. Обычно это были военизированные режимы, превратившие своих подданных в боевые машины и не признающие ничьей власти. Но их просто оставили в покое, с ними не общались, их не трогали, по крайней мере до тех пор, пока на этих планетах вдруг не появлялся слишком одиозный диктатор, решавший, что пора бы пройтись по Галактике железной метлой его непобедимого воинства и наставить на путь истинный глупых и мягкотелых иномирян. Заканчивалось это практически одинаково, и нередко очень печально. Империя наконец-то замечала наглых кусачих москитов, воинство агрессоров быстренько распыляли, и на планете, на которую опускался экспедиционный корпус миротворцев, воцарялась Империя, а с нею – мир и покой.

Хотя бывали и такие случаи, когда уничтожали всю планету – целиком. Так как невозможно было покорить ее без гигантских потерь, а оставлять у себя в подбрюшье этот гнойник было бы непростительно глупо.

Империя не склонна к каким-то особо кровавым акциям в угоду имперским амбициям. Наоборот, она до последнего старалась закончить дело миром, но если обрушивалась на супостата, то пощады ждать было бесполезно.

На эту тему имеются тысячи различных фильмов: от трагедий до веселых комедий (хотя казалось бы, что веселого в межзвездной войне?). И художественных, и кинохроники реальных событий. Ник все это прекрасно знал.

Кстати сказать, Сирус как раз являлся форпостом звездного скопления, некогда решившего, что сумеет прожить без колосса на глиняных ногах – как называли когда-то якобы прогнившую Империю. Понадобилось совсем немного времени, чтобы убедить правительство скопления в обратном. Теперь входившие в него сорок звезд принадлежат Имерии.

Правда, среди них отсутствуют пять промышленно развитых планет, с которых, собственно, и началась завоевательная экспансия в соседние миры. Эти планеты образовали пояса астероидов вокруг своих звезд – в назидание соседям и потомкам тех, кто когда-то считал себя самыми великими во Вселенной.

В дополнение к словарю Ник поставил в очередь на воспроизведение еще и каталог кораблей, каталог оружия, энергонакопителей, а также кучу всяческой научной дребедени, касающейся Сируса и других ближайших планет. Этого добра в сети было навалено невероятное количество – смотри, коли есть охота. А охота была. И необходимость.

Как Ник и предполагал, восприятие информации у Шарика было не хуже, чем у робота. В отличие от человека, он мог воспринимать ее на огромной скорости, когда изображение практически сливалось в мерцающее, мелькающее образами полотно.

Шарик заявил, что может умножать знания еще быстрее, но это помешает наслаждаться получаемой информацией. Лучше уж читать медленно.

Ник невольно усмехнулся: гурман, понимаешь ли! Медленно! Если ЭТО медленно, тогда что – быстро?!

Перед началом очередного просмотра они с Шариком поели, и каждый занялся своим делом: Ник завалился спать, а Шарик застыл перед экраном, опустившись на пол каюты. В этот раз он не стал тратить энергию на полет, видимо, пустил на закачку информации все свои внутренние ресурсы.

Ник сразу же уснул, и ему ничего не снилось. Давно он не спал так хорошо и спокойно.

Когда проснулся, то обнаружил, что видон все еще работает, исторгая из себя фонтаны информации. Шарик так и сидел на полу, молчаливый и неподвижный, и Ник вдруг подумал, что, наверное, рано проснулся: он ставил время работы видона на восемь часов и хотел проснуться именно через эти самые восемь часов. Но пока размышлял на эту тему, видон потух, виртуальный экран свернулся, и передача прекратилась. Внутренний таймер Ника не подвел.

Шарик по-прежнему не подавал признаков жизни, и Ник уже дернулся к нему – непонятно зачем, разве можно на ощупь определить, жив Шарик или нет? Но тот, видимо, ощутил беспокойство друга и откликнулся сам:

– Спасибо, Ник. Теперь я гораздо более цельное существо, чем был раньше.

– Так все-таки ты существо или… робот?

– Ник… я не знаю. (Волна печали.) В твоей информации ничего о таких, как я, не содержится. Вот, послушай, и сам реши, кто я или что я. Меня вначале не было. Вернее, я был, но это был не «Я»! Понимаешь? Я существовал, но не понимал, что я – это «я». Потом что-то случилось. Я будто проснулся. Вот как ты, когда спишь, отключаешься. Ты вроде есть, а вроде тебя нет. Ты как мертвый. Но при этом живой. И я был таким. И проснулся. Почему я проснулся, не знаю. Только я проснулся рядом с тобой. Очень голодный. И очень любящий тебя. Я еще не знал, что ты мой брат. Мой Создатель. Но я очень тебя любил. И очень хотел есть. А дальше ты все знаешь. Я все время с тобой. И буду с тобой. И я знаю, что должен быть с тобой. Потому что это правильно. Только не спрашивай, откуда я это знаю. Я просто ЗНАЮ. Видимо, это заложено теми, кто делал мое тело. У меня есть предположение, как я стал «Я». Твоя кровь. Она попала на меня и каким-то образом активировала мою систему. И тогда у меня включилось самообучение. Я стал впитывать информацию, учиться и… заговорил с тобой. В каталоге я нашел упоминания о биороботах, которые принадлежали только одному хозяину. И в их систему обязательно входила кровь этого хозяина, его генетический код. Так что, скорее всего, я один из таких роботов. Но это мое предположение, оно может быть ошибочным, у меня слишком мало информации. Я нигде не встретил упоминания о таких, как я. Те роботы, о которых я тебе сказал, были сделаны раньше, чем на них попала кровь хозяина. Они не росли. А я расту. Я уже в четыре раза больше, чем был тогда, когда я был не «Я». И знаю, что буду расти еще. И что мне нужно для этого много пищи и много воды.

– А ты не знаешь, сколько еще будешь расти? До каких размеров?

– Не знаю, брат. У меня нет информации. Я вообще о себе ничего не знаю! Совсем ничего! Знаешь, у меня такое ощущение, будто эта информация у меня была, но ее стерли. Убрали. Превратив меня в пустое существо. И если бы не ты, я бы вечно остался в этом корабле.

– Кстати, а ты не видел в каталоге этого корабля? Того, в котором мы находимся? Ты можешь сказать, откуда он?

– Ничего похожего. Вообще ничего. Его нет в каталоге. Мне кажется, что это был какой-то научный корабль. Большой зал, где ты меня нашел, был чем-то вроде инкубатора. Мое тело родилось там. И еще этот корабль очень старый. Очень.

– Погоди-ка… ты ешь пищу, которую едят люди. Пьешь воду. Как ты ощущаешь, что тебе нужно есть, а что нет? Ты можешь есть металл? Почву?

– Нет. Мне нужно что-то, в чем есть вода. Что-то достаточно мягкое, растворимое в воде. Наполненное водой. И тогда я это усваиваю. Я чувствую, что во мне развиваются какие-то органы, назначения которых не знаю, и мне нужно много, очень много есть! В идеале я должен быть погружен в бассейн с пищей и не вылезать оттуда, пока не достигну определенного размера. Какого – я тоже не знаю.

– Ох ты… бассейн с пищей?! Подожди-ка… а тебя не устроит океан? Он состоит из воды и толстенного слоя водорослей! Ты ешь водоросли?

– Не знаю. Не пробовал. Наверное, ем. Я ем все, что содержит воду. Не беспокойся: прежде чем я вырасту большим, мы с тобой поищем в кораблях. Что-нибудь подходящее. Только ты постарайся научиться смотреть через меня. Ты только очень постарайся, и у тебя получится! Ты представь, что мы с тобой – единое целое, что я – это ты, а ты – это я! Ведь я чувствую тебя. Чувствую все, что ты ощущаешь, что ты хочешь и чего не хочешь. Я знаю, когда тебе больно и плохо, и переживаю вместе с тобой. И у меня болит так же, как болит у тебя. Я – это ты! Ты – это я!

Ник замер, ошеломленный, не зная, что сказать. До сих пор он не рассматривал связь с Шариком как некий симбиоз и теперь не знал, как к этому относиться. А еще больше – не знал, как к этому отнесутся жители Сируса. Ну только представить – некий парень вступил в симбиоз… с кем? С биороботом? С боевым роботом?! Да если кто-то о них узнает, Ника будут преследовать, пока не убьют! Если узнают. А если не узнают – да плевать ему на них!

– Ты не чувствуешь, для чего предназначен? Какова твоя задача? Может, остались какие-то крохи информации? Для чего ты был создан?

– А ты для чего был создан? – неожиданно спросил Шарик с заметным смешком, что тоже было просто ошеломляюще. Его Шарик, его странная игрушка, задает такие вопросы, шутит! Да что же это творится?

– Вот так же и я. – Шарик послал волну смеха. – Создали меня, а зачем – кто знает? Возможно, чтобы я жил рядом с тобой. Ведь для чего-то нас обоих создали?

Робот-философ! Нику вдруг стало смешно, он захохотал и бросил в Шарика скомканную упаковку из-под псевдомяса. Шарик окутался голубым пламенем антиграва, нарочито громко зажужжал, подхватил с пола початую пачку мяса и, взлетев, отбомбился точно по макушке Ника. Мясо шлепнулось с сочным плюхающим звуком, забрызгав Ника соком и приправами. Ник снова захохотал и погнался за Шариком, подпрыгивая и пытаясь хлестнуть скрученной в жгут старой рубахой. Шарик уворачивался, посылал волны смеха, и минут пять они носились по коридорам, пока Ник не запыхался и не захотел заскочить в туалет. Шарик устроился над ним, и Ник его прогнал: ему почему-то не хотелось, чтобы Шарик видел, что именно Ник делает в этом заведении. Хотя это было довольно глупо, ведь Шарик может смотреть через Ника! Впрочем, Ник на всякий случай попытался закрыть ему доступ к «погляделкам».

Уже когда Ник шел к своей каюте, он вдруг осознал, что теперь воспринимает Шарика не как забавную игрушку, не как робота, которого можно приспособить для поиска нужных вещей, а как полноценного партнера, товарища, с которым можно и поговорить, и посмеяться, и даже пошалить. Забавная метаморфоза, это уж определенно!

Когда Ник собрался на поиски «сокровищ», солнце уже поднялось над горизонтом, хотя было еще раннее утро. Хорошее время для поисков, меньше шансов встретить кого-нибудь из конкурентов, что достаточно опасно. Любая встреча – неизвестность. У Ника и его матери были столкновения с другими мусорщиками, которые вдруг решали, что молодая красивая женщина и совсем молоденький мальчишка – легкая добыча. Можно пошарить у них в рюкзаке, а еще попользовать красотку, а то и ее белокожего сынка. Такое случалось дважды на памяти Ника.

Негодяев они не убили. Но измордовали до полусмерти. Мама Ника была очень яростна, когда защищала сына. И весьма недурно владела армейскими приемами боя. Да и Ник не отставал от нее по уровню подготовки – даром что совсем уж молодой. Отобрали у супостатов добычу (невеликую, но все-таки) и оставили валяться на земле бесчувственными бревнами, разрисованными красным и черным.

Ник хотел прикончить злодеев, но парни были молодыми, и мама их пожалела. Зря, наверное. Из таких тварей и получаются бандиты. Похоже, что в этот раз, когда Ник нарвался на выстрел станнера, он видел в толпе бандитов парочку этих парней. Нет, все-таки стоило тогда их добить!

Сегодня он отправился на берег океана, нужно было проверить, может ли Шарик есть водоросли. Честно говоря, это решило бы главную проблему. Зачем скармливать Шарику довольно дорогую пищу, если он сможет спокойно довольствоваться водорослями и океанской водой? Кстати, на берегу океана, насколько Ник помнил, стояло достаточно много кораблей, верхние палубы которых были недоступны снизу: переборки смяты, сжаты взрывом ядерных торпед и полностью перекрыли вход в головную часть, в которой имелись дыры от попадания мегабластеров. Небольшие дыры – на дне конусообразных воронок в броне звездолета. Шарик туда еще смог бы пролезть. Наверное.