Текст книги "Слава. Звёздный волк"

Глава 6

Раннее утро. Вернее – как раннее? Уже восемь утра! Слава поежился в своей «замшевой» куртке и запахнул ее на груди – отвык уже от такого холода. Постоянная температура, никаких тебе ледяных ветров и снежной сечки в лицо – вот удел настоящего космопроходца. Усмехнулся – эким сибаритом сделался! Отвык от русских холодов! Посмотрел на жену – нос синий, зубы щелкают.

Подхватил Леру под локоть и потащил вперед, к вывеске «Скупка золота». Противная скользкая лестница в полуподвальчик – чуть не упал, придержал Леру – она тоже чуть не загромыхала по ступеням вниз в своих сапогах на высоких каблуках.

«Низ» тоже не порадовал. Слякотная лужа из тающего снега, наметенного ночью, присыпанная дорожной грязью, не радовала глаз. Зато дверь скупки отличалась добротностью, и когда Слава потянул за тяжелую ручку, та с огромным трудом поддалась, будто ее держал какой-то великан. Слава прикинул – толщина дверей была не менее полуметра.

«Бомбоубежище, что ли?» – подумал он, пропуская вперед жену. Лера скользнула в теплое, натопленное помещение скупки и сжала зубы так, что казалось, сейчас ее белоснежные зубки выкрошатся и вывалятся на линолеум. В небольшом помещении не было никого, кроме сидящего за барьером мужика лет сорока пяти с толстым лицом и отвисшими, как у бульдога, щеками. Славе этот человек сразу не понравился, но тащиться до другой скупки было далеко (так Лера сказала), а денег у них не имелось ни гроша. Ни на поесть, ни на такси взять, ни даже на то, чтобы прокатиться в промозглом сыром троллейбусе, играющем на ветру поломанными дверями. В этих «сохатых» почему-то всегда пахло бомжом, – это Слава помнил с детства. Видимо, пользовался подобным видом транспорта народ в основном небогатый, в том числе те же бомжи. Отсюда и вечная вонь.

Человек за стойкой обратил на вошедших монаршее внимание, но не сказал ни «здрасте», ни «прощай», просто тупо смотрел на них, как смотрит вынутая на берег снулая рыба, пролежавшая три часа под ласковым солнцем.

Слава подождал реакции этого «карпа», потом вздохнул, смирился с неизбежным и негромко спросил:

– Золото принимаете? По какой цене?

На его голос откуда-то из подсобки появились двое здоровенных мужиков в форме ЧОПа, поигрывающих дубинками – надо понимать, охранники. Утирая масляные рты (видимо, пили чай с бутербродами), они направились к своим рабочим местам – двум стульям и столику в углу помещения. На столике виднелись разбросанные газеты и какие-то то ли кроссворды, то ли сканворды – не поймешь что, затрепанное и затертое.

Усевшись на стулья, охранники тоже начали фиксировать Славу и Леру глазами, шарились в разрезе Лериного короткого пальто и беззастенчиво разглядывали ее стройные ноги, обтянутые чулками.

Человек за стойкой молча передвинул рукой с толстыми, похожими на сосиски пальцами, табличку с ценами и постучал по ней указательным пальцем, после чего снова уткнулся в какие-то свои бумажки. А может, просто читал книжку. Ему было скучно, ему был ненавистен весь мир, а особенно такие вот здоровые, красивые и молодые люди, за каким-то хреном притащившиеся в эту нору.

Слава уже стал закипать и, наклонившись через барьер, спросил:

– Уважаемый, вы немой? Язык есть?

– А в чем дело? – неодобрительно, тонким кастратным голоском спросил мужчина. – Я же вам показал: вот, скупка золотого лома, тысяча рублей грамм! Хотите чего-то сдать? Давайте, буду смотреть.

Слава поколебался – ему ужасно хотелось отсюда уйти, но он пересилил себя и достал из позвякивающей сумки двухсотграммовый слиток золота. Слиток оказался ровненький, плоский, было видно, что его недавно отлили. Поверхность блестящая, гладкая, практически зеркальная.

Скупщик с недоверием взял слиток в руки, взвесил его на руке, потом положил на весы. Снова снял и, достав пузырек с какой-то жидкостью, капнул в нескольких местах. Стер все капли бумажкой, снова положил слиток на весы.

– Двести грамм, ровно. Это все, что хотите сдать? Паспорт у вас есть?

– Есть, – кивнул Слава и внешне безразлично достал документ из кармана пальто. Сейчас-то и станет ясно, насколько удачными получились документы. Приемщик мельком глянул на паспорт, открыл первую страницу, потом угрюмо буркнул:

– Это все, что хотите сдать?

– Можно и еще сдать – штуки четыре таких. Если у вас деньги есть, – так же хмуро ответил Слава.

– Денег таких сейчас нет, но я позвоню, подвезут. Будете сдавать?

– Буду! – решился Вячеслав и выложил еще четыре слитка, не обратив внимания на то, с каким жадным любопытством смотрят на его сумку охранники ломбарда. А ведь там было на что посмотреть: пять килограммов золота – это не шутка. Слава решил пока не светить все слитки, мало ли что… лучше потом сдать!

– Сейчас я звонок сделаю, минут через двадцать привезут деньги. Подождите, пожалуйста! – Приемщик засуетился, ушел в подсобку и что-то недолго бурчал в телефон. Дверь была прикрыта, и Вячеслав не смог разобрать ни слова. Потом толстяк вернулся и уже очень любезным голосом сказал:

– Скоро привезут. Всю сумму. Я пока проверю ваши слитки, можете присесть вон туда, на стулья! – Он указал на два колченогих стула с засаленными сиденьями. Лера брезгливо посмотрела на них и поджала губы. Слава усмехнулся и сказал:

– Мы здесь постоим. Ничего страшного. Если только двадцать минут…

Время тянулось долго, в комнате было тихо, и только приемщик шуршал какими-то бумагами, передвигал на столе инструменты и пузырьки.

Наконец дверь в комнату открылась, вошли четверо молодых мужчин лет около тридцати. Они по-хозяйски подошли к барьеру и поздоровались с приемщиком:

– Здоров, Петро. Где, кто?

– Вот они! – Приемщик встал из-за стола и злорадно показал на Славу с Лерой. – Документы фуфловые предъявляют, а в сумочке золотишко непонятно откуда! Хотели мне сдать, но я не взял, мало ли какие проблемы возникнут!

– Как отказался? – удивился Слава. – А килограмм золота, который ты двадцать минут назад у нас взял?

– Да ты спятил, придурок! – Приемщика перекосило от ненависти. – Никакого я золота у тебя не брал! И пацаны видали! Видали, как я отказался от его золота, пацаны? – Охранники, как попки, закивали головами: да, видали, отказался.

– Вот его паспорт, глядите, все туфта! Я первый раз такую левоту вижу! Это же надо – с таким ходить! – Приемщик подал одному из мужчин паспорт Славы, тот бросил на документ мимолетный взгляд и тут же объявил:

– Полиция! Вы задерживаетесь до установления личности! Предъявите, что у вас в сумке!

– Золото. Что же еще-то? – ухмыльнулся Слава. Он уже понял схему развода и не сомневался в том, что эти менты в гражданской одежде состоят в доле. Мужчина раскрыл удостоверение, и Слава прочитал: «Капитан полиции Захаров… Уголовный розыск…»

Вячеслав пожал плечами и положил на барьер глухо звякнувшую сумку. Полицейский схватил ее и начал выкладывать блестящие желтые слитки, ставя их ровными рядами.

– Четыре килограмма, – сдавленным голосом сказал охранник из угла, – ни хрена себе!

– Четыре, да. И что? – улыбнулся Слава.

– А ничего, – буркнул капитан Захаров. – С нами пойдешь. В отделение. Там и проверим, что за документы у тебя такие, и откуда золото!

– А почему вы со мной разговариваете на «ты»? – невинно осведомился капитан звездолета «Соргам», он и сам не ожидал, какую реакцию вызовет его простой вопрос.

Капитан полиции приблизил свое лицо к лицу Славы и тихо сказал:

– Слышь, ты, козел! Умный, да? Ничего, я из тебя этот ум выбью! Телка с ним, Петро?

– С ним, с ним она! – угодливо заторопился тот. – Они вместе пришли!

Лера, стоящая возле стены и греющая руки о батарею, тихо сказала:

– Слав, не наповал!

И тут же в ухо Славе резанул голос Натахи, идущий из микропередатчика:

– Вали козлов! Ты же видишь, они заодно с кидалами! Ну вы и нашли местечко! Эх, и сучары они, ничо не меняется! Как было раньше, так и сейчас!

Слава посмотрел в лица полицейских, оглянулся на торжествующе-наглое лицо приемщика и тихо сказал:

– Не пускай сюда никого. Постой у двери.

Лера шагнула к двери и одним движением закрыла засов, потом снова повторила:

– Слав, только не убивай!

До капитана полиции, похоже, дошел смысл ее слов, он рванул руку к пистолету, который топорщился под мышкой, но не успел – пушечный удар здоровенной Славиной ладони сломал ему носовую перегородку и вбил в череп, сделав его похожим на свинью. От слепящей боли капитан потерял сознание и повалился на своих соратников. Они ошеломленно подхватили начальника, а Вячеслав, не дав им опомниться, провел серию из трех ударов, надолго выключив всех троих из жизни.

Охранники в углу еще пытались достать из-за пояса свои дубинки и электрошокеры, когда бывший боец арены прыгнул к ним и двумя ударами сломал им шеи. Запахло дерьмом.

Лера охнула и с досадой сказала:

– Славк! Ну я же просила их не убивать! Вот чего теперь делать-то!

– Чего-чего! Валить всех! – злорадно засмеялась Натаха, которая жадно прислушивалась к происходящему.

Слава пожал плечами и вздохнул:

– Придется всех убивать. Ну не удержался, не рассчитал, меня же учили не вырубать, а убивать! Вот рефлекс и сработал, прости.

– Ладно, – устало сказала Лера, – эта тварь в подсобке скрылась – там, случайно, нет второго выхода? И поторопись, он щелкает кнопками. Как бы подмогу не вызвал!

Слава перемахнул через барьер, выбил ногой дверь в служебное помещение, и вовремя – приемщик уже подносил к уху трубку сотового телефона. Слава с ходу выбил телефон у него из рук, и он, врезавшись в стену, рассыпался кусочками черной пластмассы.

– Не убивайте, пожалуйста, не убивайте!

– Ну что тебе стоило, козел ты мерзкий, просто купить наше золото, и все! И ты бы был с золотом, мы с деньгами! А мы бы тебе еще кучу его продали, и ты бы наварился как следует! А теперь чего? – Слава с досадой сплюнул и, схватив негодяя за шиворот, предложил: – Деньги доставай! Все, все, что есть! Сейф открывай!

Приемщик трясущимися руками открыл тяжелый сейф, оставшийся, видимо, еще со времен Сталина:

– Берите, все берите! Только оставьте в живых! Прошу вас!

Из другой комнаты послышался шум, как будто что-то упало на пол. Слава встревоженно спросил:

– Чего там? Лер, ты в порядке?

– В порядке. Тут главный мент ожил, пришлось его успокоить.

– А-а-а… ясно. Следи там за ними. Я сейчас! – Слава не считая сгреб с полок пачки рублей, кстати, довольно много, даже пятитысячными купюрами, впрочем, и тысячных хватало. Скинул в карманы пальто несколько пачек долларов. Не глядя цапнул горсть колец и перстней с блестящими камнями – так, на всякий случай, приглянулись, понимаешь! Потом отволок приемщика к барьеру и спросил:

– Где камера видеонаблюдения? Где стоит записывающее устройство?

– У нас нет камеры наблюдения! Вернее, она есть, но не работает!

Слава ударил мужчину в живот, и тот согнулся от боли.

– Еще раз спрашиваю, где записывающее устройство?!

– Вот тут, под столом, – просипел тот.

Слава наклонился, вытащил небольшой блок, из которого тянулись провода, и легко переломил пополам, разорвав, как буханку хлеба. Из обнажившихся «кишок» вытащил жесткий диск и положил во внутренний карман. Затем схватил мужика за шкирку. Толкнул к его рабочему месту и приказал:

– Сиди тут, скотина, и не шагу со стула!

– Да-да, конечно! – вытаращил глаза мужик и застыл неподвижно, как истукан.

Слава достал из стола свои слитки, которые приемщик бросил в ящик, положил на барьер и собрал все пять килограммов золота в сумку. Потом, наклонившись, поднял бесчувственного капитана полиции и вытащил из его кобуры пистолет Макарова. Осмотрел его, слегка оттянул затвор, убедился – патрон в патроннике. Снял с предохранителя и, чуть отойдя в сторону, выстрелил в макушку приемщика. Хлынул фонтан крови, мозгов, забрызгал противоположную стену и едва не задел Славу. Вячеслав вложил пистолет в руку капитана и сделал еще три выстрела в грудь лежащим у прилавка людям. Оттащил капитана к мертвым охранникам, посадил его к ним спиной и вложил в руку «макаров». Снова подошел к лежащим, уже мертвым полицейским, достал у одного из них пистолет, вложил его в руку мертвецу и, прицелившись, нажимая на спуск пальцем хозяина ствола, трижды выстрелил в капитана. Потом оттащил этого мертвеца к стене, достал пистолет у другого, выстрелил в капитана и в мертвеца у стены, далее проделал ту же операцию с рукой хозяина пистолета. Опять повторил те же манипуляции с другим мертвецом, с третьим. И так – пока все не застыли в разных углах с обнаженными стволами.

Лера с удивлением и отвращением смотрела на происходящее, потом спросила:

– И что все это значит? Бросили бы уродов да ушли! Чего ты возишься с ними?

– Пусть потом думают, что здесь произошло. То ли друг друга перестреляли, то ли хотели ограбить приемку, а может, и ограбили – деньги-то я забрал, ограбления не скрыть. В общем, запутали и ладно. Куда что делось, никто не знает. Чем больше тумана, тем лучше. Уходим по одному, чтобы не привлекать внимания. Ты иди первая да постарайся, чтобы лицо твое не запомнили, ты слишком заметная. Я уйду через десять минут, встретимся на углу улиц через квартал направо! Давай, пошла! – Он отодвинул засов, выглянул в щель между дверью и косяком – никого не было, видимо, сыграло роль то, что стоял ранний утренний час. А может, золота у населения уже не осталось…

Лера выскользнула за дверь и, наклонив голову, стала подниматься по лестнице. Спешащие прохожие не обратили на нее никакого внимания – все были заняты своими делами, да и спешили скорее укрыться от леденящего холода в теплых офисах и квартирах. Девушка не спеша пошла по тротуару, подняв воротник, укрываясь от холода и нескромных взглядов. Через квартал остановилась у какого-то старого, сталинской постройки дома и, отвернувшись к стене, принялась дожидаться Славу. Он появился через десять минут, тоже с поднятым воротником, взял ее за локоть, и они пошли дальше по улице, подыскивая место, где можно было присесть и подумать, что делать дальше.

Такое место нашлось через три квартала, когда Лера снова начала замерзать.

Это оказалось кафе с претенциозным названием «Усталая лошадь», на вывеске были нарисованы эта самая кобыла, бодрая и веселая, и унылый ковбой, стоящий с таким видом, будто не он скакал на лошади, а она на нем. Слава и Лера вошли внутрь, заняли столик в углу кафе, чтобы видеть входную дверь, и Вячеслав, оставив Леру стеречь сумку с золотом, отправился в туалет, чтобы в спокойной обстановке рассмотреть – чего им бог послал.

А бог послал Славе с Лерой шесть миллионов рублей с копейками, семьдесят тысяч долларов и двадцать тысяч евро. «Вполне так урожайный заброд! – подумал Слава и удивился. – Ну правда, за каким чертом надо было на нас наезжать, кидать, имея такие деньги? Правду говорят, быть честным безопаснее для жизни! Особенно в бизнесе. Скорее всего хотели хапнуть все сразу – заметили сумку с золотом. И что теперь с этим золотом делать? Так надоело таскать его… может, выкинуть к чертовой матери? Жалко чего-то… пусть еще побудет!»

Слава переложил пачку тысячных купюр в нагрудный карман пальто и вернулся к столику.

Возле Леры уже стояла официантка и ждала, когда та выберет что-то из меню. Кафе было так себе, простенькое, особых изысков не имелось, супруги заказали по бифштексу с жареным картофелем и по чаю с лимоном – Лера сказала, что страшно соскучилась по чаю с лимоном. Тем более что у нее сильно замерзли пальцы – хоть о кружку погреет! Чай подали в небольших стеклянных кружках. Официантка предложила снять верхнюю одежду и повесить на вешалку рядом со столиком, у стены, но Лера с извиняющейся улыбкой сказала, что они замерзли и хотят сначала согреться. Та понимающе улыбнулась и отошла.

Посидев немного, доев свой бифштекс, Слава посмотрел в глаза жены и, хмыкнув, спросил:

– Время тянешь?

Она уперлась глазами в столик, взяла в руки салфетку, вытерла губы и мелко закивала головой:

– Тяну! Шесть лет… нет… больше. Что там? У меня сердце из груди выпрыгивает, как подумаю. Стоит ли вообще идти? Они уже привыкли, живут себе… и тут – на тебе! Приперлась! Получите вашу непутевую доченьку, которой не было почти семь лет! Как объяснить – не знаю. Сейчас же и телефоны есть, и самолеты летают, почему я ничего не сообщала? Почему не звонила и не писала? Почему не прилетела и не успокоила мать? Не могу придумать.

– Лер, доверься мне, ладно? Все будет хорошо. Девушка! Подойдите, пожалуйста! Сколько с нас? Семьсот? Вот вам тысяча – вызовите нам такси. И принесите еще по чашке кофе – выпьем, пока дожидаться будем.

Ждать долго не пришлось – такси, иномарка непонятной марки, оклеенная желтой пленкой с номерами фирмы, приехала минут через пятнадцать. За рулем сидел молодой парнишка, довольно приветливый и ненавязчивый. Услышав адрес, он вздохнул:

– Через весь город ехать, пробки замучили! Часа полтора будем добираться, не меньше.

Слава пожал плечами – полтора так полтора, и замер на заднем сиденье, обняв и прижав к себе Леру. По дороге он попросил водителя остановиться у салона связи – купил себе и Лере по сотовому телефону, выбирал модели подороже. Современный человек не может без сотового – даже первоклашки с ними бегают. Отсутствие сотового у Славы и Леры вызовет подозрения. Тут же купил две симки, уговорил девушку заполнить анкеты без документов, придумал какую-то историю о забытом дома паспорте. Выглядел Вячеслав очень прилично, даже импозантно – в добротной одежде, с пачкой денег в кармане. Тем более что купил два самых дорогущих телефона – так что девушка легко согласилась и оформила карты. Попросив менеджера вставить их в трубки, Слава бросил на счета по несколько тысяч и скоро снова сидел в машине рядом с Лерой.

Когда они подъезжали к хорошо знакомому Лере дому, она так вцепилась в Славину руку, что он непритворно испугался – сейчас выпустит когти и пропорет ему ладонь навылет! Он похлопал жену по руке, та непонимающе посмотрела мужу в лицо и, опомнившись, отпустила побелевшую от напряжения руку. Слава подал таксисту тысячную купюру, отказался от сдачи, спросил номер телефона, по которому можно вызвать такси, – он был очень прост, так что запомнить не представляло никаких сложностей, затем вышел из машины, подал Лере руку.

– Вон тот подъезд, пятый этаж, – жена показала на побитую временем и дождями пятиэтажку, – вон наш балкон застекленный. Сколько помню себя – он был такой. Когда я родилась, папа нанял рабочих, и они его застеклили, чтобы мне можно было «гулять» на балконе в колясочке и дождь не мочил. Ой, я что-то боюсь… ноги не идут!

– Пошли, пошли, а то от холода окоченеем! Сегодня суббота, да? Замечательно! Значит все дома. Как меня это золотишко задолбало! Кошмар! Куда бы его пристроить…

Слава решительно зашагал к подъезду, увлекая за собой жену, и через пару минут они уже поднимались по затертой ногами лестнице вдоль исписанных шариковыми ручками стен. Надписи были типа: «Вася + Катя = любовь». В подъезде пахло кошками, на ступеньках лежал вековая пыль – естественно, в ЖЭКе некому было заниматься таким тривиальным делом, как уборка лестничных площадок. Проще ведь выкопать гигантскую яму, списать деньги и забыть ее до тех пор, пока кто-нибудь туда не свалится. Тогда придется позвать пьяного бульдозериста на бренчащем тракторе «Беларусь», заровнять яму и забыть об этом грязном пятне до следующего прорыва воды.

– Звони, ну! Давай я сам! – Слава нажал на звонок, он закрякал, как утка, некоторое время ничего не было слышно, потом дверь открылась, и на пороге показался мужчина лет пятидесяти с небольшим, очень похожий на Леру, только гораздо старше и с какими-то потерянными, потухшими глазами. Он непонимающе посмотрел на стоящую у порога парочку, потом глаза его расширились, и он сдавленным голосом сказал:

– Лерка?! Ты?! – Побледнев, мужчина оперся о косяк и, наверное, упал бы, если бы Лера не схватила его и не обняла:

– Папка! Да, это я!

Она уткнулась в его плечо, и из глаз мужчины потекли слезы. Лера тоже заплакала, вцепилась в отца, не отпускала несколько долгих секунд. Их глубины квартиры послышался голос женщины:

– Вась, кто там пришел? Вась, ты чего там застрял-то? Не Коля? Он на днях обещал приехать.

– Нет, не Коля! – сдавленным голосом ответил мужчина и вытер глаза тыльной стороной ладони. – Погоди, я мать успокою, а то как бы у нее инфаркт не случился, она очень сдала за последние годы. Все тебя ждала, а когда надежды не стало, начала угасать, как свечка. Щас, дочка… а кто с тобой? – поздновато спохватился он, разглядывая высокого красивого парня в дорогой одежде, стоящего позади дочери.

– Это мой муж, пап. Его Слава звать.

– Муж?! Как муж?! Ну да, да… ты же уже совсем большая, а я все за деточку держу… Муж… сейчас, сейчас, пойду, матери скажу. Вы пока проходите, не стойте в дверях! Вот сюда! Слав, вот тапки мои, они почти новые, надевай, пол холодный! Я проветриваю – матери воздух нужен. Когда-то тебя, Лер, на балконе гуляли, а теперь я ее там выгуливаю! Она редко выходит на улицу. Сейчас я!

Мужчина, неловко шагая, исчез в глубине квартиры, послышался его голос:

– Маш, радость у нас! Только ты не волнуйся, Маш!

– Что, что случилось? Коля все-таки приехал? Что?

– Маш, Лера вернулась!

Послышался шум, из комнаты, держась за косяк, вышла женщина – худенькая, тоже похожая на Леру, но изможденная, выглядела она лет на шестьдесят – если бы Слава не знал, что ей всего за сорок, точно бы сказал – лет шестьдесят пять, не меньше. Она посмотрела на Леру, выдавила:

– Доченька! – протянула руки и рухнула на пол с остановившимися глазами. Лера пронзительно вскрикнула, бросилась к матери и нащупала тонкий, неровный, исчезающий пульс. Женщина умирала.

Мужчина тоже схватился за грудь и прохрипел:

– «Скорую» ей надо! Не успеет – это ведь уже третий инфаркт с тех пор, как ты исчезла! – Он вытащил откуда-то из кармана затертый мобильник и стал дрожащими руками, не попадая на кнопки, набирать номер «Скорой помощи». Лера умоляюще глянула на Славу, как будто просила сделать что-то, и он решился. Отодвинув жену, наклонился над лежащей женщиной и, расстегнув ей воротник, незаметно сунул туда медицинского биоробота. Слизняк сразу оживился, присосался к коже и пополз в область сердца, деловито запуская туда тончащие волоски тяжей. Женщина вздохнула, синюшный цвет ее лица сменился на розоватый. Она задышала ровнее, и пульс стал более ровным и сильным. Слава еще раз проверил и остался доволен – они успели. Теперь биоробот залечит инфаркт, очистит сердце, и женщина будет гораздо здоровее, чем была несколько лет назад. Если уж слизняк брался лечить, то устранял все болезни, которые мог найти. От кариеса до рака.

Лерин отец, широко раскрыв глаза, смотрел за манипуляциями своего зятя, попытался что-то сказать, но замолк, натолкнувшись на взгляд дочери.

– Пап, не спрашивай. Все будет хорошо. Теперь она выздоровеет. Слав, какой ты молодец, что его взял.

– Честно говоря, я ожидал чего-то подобного, – усмехнулся Слава. – Ну что же, будем знакомиться, но только после того, как положим Марию…

– Михайловну! Ты что же, дочка, не сказала, как зовут мать?

– Марию Михайловну положим куда-нибудь на диван. Тут и холодновато, и жестко.

– Я сама! Я сама! – открыла глаза женщина. – Мне уже лучше! Я в обморок упала, да? Доченька! Как я тебя ждала! Мы все морги, все больницы объездили! Даже на телевидение обращались! И все бесполезно. А это кто с тобой? Такой красивый парень!

– Это мой муж, мам. Слава.

– Слава? Ой, как здорово! Сейчас я встану, сейчас… Вась, ну подал бы руку, вечно ты как истукан стоишь! Никакого воспитания!

– Узнаю маму! – усмехнулась Лера. – Сейчас начнется, держись!

– Сейчас я на стол соберу! Ой, какая радость! Дочка, дай я тебя прижму к себе! Так соскучилась! Какая ты стала красавица! Какая нарядная! Посидите, сейчас я на стол соберу! Отец, сбегал бы в магазин, что ли? На стол поставить нечего! Дочь с зятем пришли, а у нас шаром покати – нет ничего! Давай, давай, по-шустрому! Сходи в супермаркет на углу – тут в нашем «ни рыба, ни мясо» весь товар какой-то залежалый! Видать, как с оптовки списывают просроченное, так они и покупают. Ты повкуснее чего купи – дочь нашлась! Надо отпраздновать! И позвони Коленьке – пусть тоже порадуется! Он теперь у нас офицер, старший лейтенант, тут служит, на окраине, чего-то там по химии, что ли. Инженер защиты! Может, отпросится – суббота все же, выходной! Может, и у них выходной!

– Мать, ты дашь слово сказать-то?! – усмехнулся Лерин отец. – Вот Трындычиха! Где деньги взять – из стола, или, может, немного потратим те, что на квартиру приготовили? Потом оплатим за коммуналку? Успеется?

– Возьми, возьми, Вась! Оттуда возьми! Радость-то какая! Ой, не могу оторваться от тебя! – Женщина обняла Леру, прижалась к ней, и по ее щекам потекли слезы. Лера тоже плакала, и Слава усмехнулся – он практически не видел слез жены, даже тогда, когда та была исполосована до костей когтями какого-нибудь монстра и истекала кровью на бойцовской арене. А тут…

Вячеслав вышел в прихожую следом за мужчиной и, подойдя к нему, обувающемуся, протянул три купюры по пять тысяч:

– Вот, возьмите чего-нибудь повкуснее и подороже. Не стесняйтесь. Денег у нас хватает. Потратьте все на самое дорогое и вкусное, порадуйте Марию Михайловну, хорошо? Купите то, что она всегда любила! – Он подмигнул мужчине, тот понимающе кивнул и улыбнулся:

– Куплю!

Мужчина исчез за дверью, а Слава вернулся к сидящим в обнимку Лере и ее матери. Они подняли заплаканные лица, и мать снова сказала:

– Какая ты, дочка, молодец! Такого мужа отхватила! Сейчас сядем за стол, и все расскажете мне – где ты была эти годы, что с тобой случилось, как жила все это время!

– Да я-то что, как вы тут без меня жили? – улыбнулась Лера.

– Плохо, дочка. Я все глаза выплакала, постарела… Папка весь испереживался. Коленька только успокаивал нас. Говорил, мол, и через двадцать лет люди находятся! Вон, из чеченского плена даже возвращаются! И Лера вернется! Надеждой и жила. Ну пошли, поможешь мне накрыть на стол? Сейчас я скатерть достану новую – тебе в приданое готовила, думала, на свадьбе погуляю, а вишь, как вышло-то… А ты, Слав, посиди пока тут, телевизор включи, сегодня суббота, может, что-то дельное покажут? Хотя чего у них дельного – одни убийства да аварии. Включать не хочется…

Женщина ушла, увлекая за собой Леру, а Слава откинулся на спинку дивана и замер, прикрыв глаза.

В ухо заговорила Наташа:

– Ух! Это же прямо-таки сериал какой-то! Я чуть не заплакала! Мамка у Леры такая хорошая, такая добрая! И папка молодец! Ты раскрыл себя? Слизняка ей навесил? Как будешь выкручиваться?

– Выкручусь как-нибудь, – усмехнулся Слава, – не из таких передряг невредимым выходил.

– Ну-ну… смотри… тебе жить.

– Ну а чего? Надо было смотреть, как она умирает на полу перед Лерой? – хмыкнул Слава. – Хорошенькое дело, приехать, и вместо радости – похороны. Нормально все будет!

…В прихожей кто-то завозился ключом в замочной скважине, Слава вышел, чтобы помочь отнести покупки, и увидел, как в дверь осторожно заходит Лерин отец, придерживаясь за косяк. В руках у него ничего не было, подняв глаза, он с болью сказал Славе:

– В милицию надо! Ограбили меня! Трое уродов – бейсбольной битой по голове стукнули – в подъезде стояли. Я их не знаю, проходил мимо, они стояли, семечками сорили на пол. Я сделал замечание, они обматерили, а когда проходил, ударили, и я упал. Обшарили карманы – все деньги забрали. Очнулся на полу вот, и сюда… тошнит меня! – Он снова схватился за косяк, пошатнулся и прижал руку к солнечному сплетению.

Слава, выругавшись про себя, достал из внутреннего кармана еще одного слизняка, нажатием на красное пятно у вершины овального «панциря» активировал его и подсадил на шею мужчины. Тот вздрогнул, но Вячеслав его успокоил:

– Это такая лечебная штука, не беспокойтесь, сейчас будет легче. Не надо никакой милиции – пошли, посмотрим, где эти уроды.

– Да они сбежали уже небось! Извини, все твои деньги прогадил…

– Плевать на деньги! Денег завались. Пойдемте, надо найти ублюдков – рупь за сто, они сейчас где-то в магазине ошиваются, бухло покупают!

Мужчина выпрямился и быстро пошел по лестнице вниз, Слава накинул куртку и зашагал следом. На площадке первого этажа и правда было наплевано, валялись семечки, виднелась кровь – видимо, при падении мужчина разбился о лестничную ступеньку. Слава мельком глянул на место происшествия и заторопился дальше.

– Где тут у вас все алкаши и шпана ошиваются? Есть какая-нибудь тошниловка?

– Есть. Магазин. «Полосатый» его у нас прозвали. При Андропове магазинов, торгующих водкой, было мало, все наперечет, и всем прозвища давали. Вот этот, наш, стал «Полосатым» – его тогда покрасили какими-то полосами. Так и повелось. Там вечно шпана ошивается!

Они шли минут пятнадцать под пронизывающим, уже зимним ветром, несущим снежную крупу вдоль мостовой. Ветер так завывал и пытался забраться под куртку Славы, что казалось, он хочет отомстить за все те годы, которые не мог добраться до его тела.

Лерин отец возбужденно крикнул:

– Вон, вон один из них, у входа стоит! – и попытался показать рукой на супостата, но Слава перехватил его руку и отвел в сторону, к киоску Союзпечати со входом, частично занесенным грязью и мусором от стихийной свалки, образовавшейся между домами.

Они постояли минут десять, переминаясь с ноги на ногу, подождали, пока из магазина выйдут еще двое парней с большими сумками, в которых угадывались батарея бутылок и закусь.

Лерин отец попытался кинуться за ними, но Слава остановил:

– Идите домой. Все. Я сам с ними поговорю. Идите! Я скоро.

– Ну как же ты один?! Так нельзя! Я должен тебе помочь, обязательно должен!

– Идите, говорю! Все будет нормально. Идите к дочери – скажите, что я скоро буду. И не говорите им ничего – просто упали, и все. И не снимайте ту штуку, которую я вам прицепил, – она вас вылечит. Ну все, все, уходите! – заторопился Слава, видя, что парни вот-вот скроются за углом.

Оставив мужчину, он быстрым шагом бросился за уходящей шпаной и успел увидеть, как парни зашли в один из двухэтажных домов рядом с магазином – такие дома еще зовут жактовскими – это что-то вроде двухэтажных бараков, сохранившихся со сталинских времен. Живут в них обычно «дети рабочих окраин», пенсионеры и неимущие, которым некуда деваться и о которых государство давно и крепко забыло, как о пережитке прошлого. Естественно, многие квартиры в таких домах служат притонами для местной шпаны, благосклонно принимают кого хошь, конечно, за поставят пол-литру водки.

Слава заскочил в подъезд и услышал, как на втором этаже хлопнула дверь, впуская бандитов. На втором этаже располагалось две квартиры – одна оказалась более-менее чистой, с чистой дверью, на которой почему-то были наклеены обои, изрисованные скабрезными картинками и исписанные матерными словами, дверь во вторую квартиру была ободранной, с висящей лохмотьями обивкой и окурками возле порога. Вячеслав выбрал эту дверь.