Текст книги "Слава. Звёздный волк"

– Всех жаль. И Наташку, и всех… Давай пока не будем о грустном. Вот выберемся отсюда и оплачем и Наташу, и всех, кто безвременно ушел в самом лучшем своем возрасте, не увидев, не закончив, не полюбив. Все, пойдем…

Коридор упирался в глухую стену, на которой были грубо начерчены скрещенные кости и череп. Кто-то из тех, кто остался по эту сторону шлюза, предупреждал оставшихся – не лезьте! Нечего вам там делать!

Слава не внял их предупреждениям и теперь стоял перед этой стеной в полном боевом вооружении – скафандр, пока без шлема, лучемет на руке, вибромеч. Глупо, наверное. Но Лера настояла – мало ли что он там встретит. Слава хоть и кивал недоверчиво в такт ее словам, тоже считал, что бронескафандр может пригодиться.

Они обнялись с Лерой – больше рядом никого не было. «Долгие проводы – лишние слезы», – как говорит пословица. Не стали извещать остальных о времени выхода Славы. Запас воздуха и воды в скафандре имелся, запаса батарей должно было хватить на несколько дней, коммуникатор тоже был с собой – правда, вряд ли от него стоило ждать толка, судя по тому, что экспедиции пропали безвозвратно. Пора было идти.

Еще раз окинув взглядом фигурку Леры в коротких шортах и топике, Слава скомандовал:

– База, открыть шлюз!

Металлические двери, похожие на двери лифта, только во много раз больше, раздвинулись в стороны, и перед Славой открылся коридор. Он был темным, но модифицированное зрение бойца беспрепятственно позволяло увидеть, что коридор вдали изгибается, заворачивает и уходит куда-то дальше, во тьму.

Слава нажал кнопки панели под мышкой, и шлем скафандра скрыл его лицо. Шагнул вперед и двинулся по извилистому коридору, напоминавшему не вырубленный в скале тоннель, а что-то странное, ни на что не похожее.

Шлюз за спиной с шумом сдвинулся, отрезал его от «внешнего» мира, и Слава остался в тишине, такой глубокой и могучей, что у него сразу зазвенело в ушах: мозг пытался восполнить недостаток звуковых раздражителей фантомами. Немного подумав, Слава снял шлем. Вряд ли исследователи, которые шли до него, были без скафандров. И что? Помогло это им? Он мог рассчитывать только на свое предвидение да на псионические способности. Вряд ли тут будут необходимы боевые качества…

Коридор тянулся дальше и дальше, прихотливо заворачивался, стыковался с другими коридорами, извивался и уходил куда-то вглубь массива. Метров через триста Вячеслав заметил первые признаки прохождения этого пути предыдущими исследователями – на полу лежали пять трупов в скафандрах. Лица их оказались высохшими, как у мумий, пальцы покоились на спусках лучеметов, но никаких следов выстрелов не было. Создавалось впечатление, что люди просто упали и умерли.

Коридор тянулся дальше и дальше, его пересекало что-то вроде перепонки или этакой мембраны. Она была прорезана каким-то тяжелым инструментом типа плазменного резака – резак лежал тут же, рядом с ним трупы. Трупы были целы, один из погибших как будто держал в руке этот самый резак и вспарывал дверь.

Слава недоуменно пожал плечами. И пошел дальше.

Внезапно у него возникло чувство, будто за ним кто-то наблюдает. Он резко остановился, выдохнул и попытался определить, откуда исходит эта… нет, не опасность, просто было такое ощущение, словно кто-то огромный, великий, смотрит на него, как на букашку, и пытается понять, что с ним делать. То ли раздавить его на ладони, то ли посмотреть, куда букашка побежит дальше. Потом интерес этого существа как будто ослабел: ну ползет себе и ползет – посмотрим, что последует!

Слава шел уже около часа и вдруг обнаружил останки третьей группы – вот здесь уже имелись следы, говорящие, что люди стреляли по неизвестным целям. Противоположная стена была обожжена и повисла странными лохмотьями, похожими на высохшие ветки дерева.

Слава потрогал эти ветки, и почему-то у него возникло ощущение живого… он коснулся стены тоннеля, перед ним замелькали странные картины – что-то такое светилось, извивалось… Он оторвал руки от стены – картинки исчезли. Слегка подумав, Вячеслав сбросил с себя скафандр и коснулся стены уже голыми руками, не закованными в броню металлопластика. Тут же вспыхнули картины: из стены появлялись щупальца, похожие на щупальца спрута, хватали, рвали людей, те отчаянно отстреливались, но погибали, схваченные могучими канатами.

Слава оторвал руки, поежился, оглянулся на брошенный скафандр – не зря ли? Затем махнул рукой – на кой черт он нужен? Спасли ли скафандры предыдущих исследователей?

Еще час бродил по коридорам. В конце концов заметил: а идет-то он по кругу! Большой коридор обходил некое пространство по кольцу, а от него расходились крупные и мелкие радиальные тоннели. Он выбрал самый широкий тоннель, пошел по нему. Посмотрел – коридор шел куда-то далеко вперед. Подумал, свернул в боковой, небольшой. Тот закончился площадкой, очень похожей на площадку лифта. Слава ступил на нее, пошарил кругом и, наткнувшись на выступ в стене, подумав немного, нажал на него. Выступ провалился в стену, как бы сравнялся с ней, а стены лифта замелькали стремительными полосами, и через несколько минут Вячеслав оказался возле двери-мембраны. Когда подошел к ней, та бесшумно раскрылась, открыв свободный проход.

Слава пожал плечами и двинулся дальше. Таких мембран и проходов ему встретилось не менее двадцати штук. Но пройти он мог только через некоторые из них. Другие двери были наглухо запечатаны, и Слава почему-то не сомневался, что, если бы он начал грубо пробиваться сквозь них, его участь оказалась бы такой же, как и у исследователей, лежащих позади него в виде сушеной мумии.

Через полчаса появилось смутное ощущение, что его куда-то загоняют – менялись лифты, менялись мембраны, а он шел и шел, углубляясь в недра этого странного сооружения.

Иногда его путь лежал через огромные залы, своды которых терялись в высоте, иногда мир снова съеживался до размеров коридора. В стенах виднелось множество дверей-мембран разного размера – от таких, в которые мог пройти только человек, до огромных, в которые мог спокойно влететь «Соргам» или что-нибудь покрупнее. Слава время от времени прикасался к стенам – картинок больше не вспыхивало, но у него возникало непонятное ощущение, будто он прикасается к телу невероятно огромного животного, для которого человек был как бактерия или как любопытная блошка.

Через несколько часов блужданий он вышел в большой зал, в котором неожиданно с восторгом увидел что-то, похожее на панель управления звездолетом. В центре, перед громадными плоскостями, в которых можно было узнать что-то похожее на экраны, стояло нечто вроде кресла, в подлокотниках которого были сделаны широкие выемки с отпечатками рук. С удивлением и радостью Слава увидел, что отпечатки соответствуют человеческим рукам – подойдя ближе, он слегка примерился, на всякий случай не водружая ладони на эти отпечатки, – размер был точно его. Тот, для кого делали эти выемки, оказался довольно крупнокостным и большим существом с массивными кистями рук.

Слава подошел к экрану на стене, провел по матовой черной плоскости рукой, посмотрел и удивился – на пальцах совсем не было пыли! Складывалось впечатление, будто кто-то вот только что стер пыль влажной тряпочкой и ушел, оставив все в чистоте и порядке. На полу тоже не было ни пыли, ни грязи. Все стерильно, чисто и аккуратно.

Он снова подошел к креслу, с сомнением посмотрел на него, сел, откинулся на спинку и, вывесив руки над подлокотниками, медленно положил их в углубления, туда, где виднелись отпечатки растопыренных пальцев.

Некоторое время ничего не происходило, потом в голове его возник густой, тяжелый голос:

– Ты Посланник?

– Кого? – недоуменно спросил Слава, соображая, не пора ли оторвать руки от кресла и… свалить как можно быстрее и как можно дальше. Вот только куда?

– Посланник! Ты должен разбудить?

– Кого разбудить?

– Меня. Я сплю. Сплю уже долго-долго… жду. Никого нет. Жду Посланника. Ты приходишь. И ты не знаешь, что ты Посланник? Как такое может быть?

– Хорошо, я Посланник, – легко согласился Слава, – а кто ты? Ты помнишь, кто ты?

– Я Шаргион. Так меня назвали при рождении Создатели.

– Каковы твои функции?

– Жить. Выполнять то, что мне скажет Посланник.

– Кто может быть Посланником? – уточнил Слава, ему это напомнило что-то, что происходило недавно…

– Тот, кто сможет меня разбудить! Ты можешь со мной говорить, значит – ты Посланник.

«Сказка про белого бычка! – подумал Вячеслав, постаравшись укрыть свои мысли от собеседника. – Затвердил: «Ты Посланник, ты Посланник!» Еще бы знать, куда это меня послали-то… Уж послала меня жена так послала!»

– Что из того, что тебе скажет Посланник, ты можешь выполнить?

«Как же эту штуку раскрутить на правильные ответы? Наверное, правильно задавать вопросы!»

– Все, что смогу.

– Начнем сначала. Ты можешь летать в космическом пространстве?

– Могу. После того, как меня разбудит Посланник.

«Уже горячо!»

– Ты – космический корабль?

– Нет.

– Ты можешь выполнять функции космического корабля?

– Да.

«Ну слава тебе господи! Хоть это выбил!»

– Как сделать, чтобы ты исполнял функции космического корабля?

– Разбудить.

– Как это сделать?

– Ты знаешь. Ты – Посланник! Я следил за тобой и вел сюда, в пункт управления. Все те, кто проник сюда, не имея на этого права, погибли. Я их убил.

– А почему ты решил, что я имею право? Что я – Посланник?

– Ты же Посланник – ты слышишь! Ты чувствуешь меня, я знаю! И я чувствую тебя – ты неуверен, растерян, но ты – Посланник! И ты можешь меня разбудить.

– А разве ты спишь? Я ведь с тобой разговариваю, мы чувствуем друг друга.

– Сплю. Спит мое тело, которому приказали уснуть. Я сплю уже долго, так долго, что потерял счет годам и векам. Я летал между звезд, в меня влетали корабли, во мне жило множество живых существ… а теперь я сплю, и только эхо воспоминаний проносится по моему телу. Я впитывал свежую пищу, ловил ее от горячих звезд, носился между созвездиями, как комета, а теперь мое тело уснуло на века. Ты разбудишь меня, Посланник? Или мне снова спать много веков и тысячелетий?

– Что ты делал с кораблями, которые влетали внутрь тебя? – Славу охватил азарт исследователя. Он чувствовал – вот-вот, и он будет у цели, узнает тайну, поймет нечто необычайно важное!

– Я лечил их. Они росли во мне. Я ухаживал за ними. Мои хозяева вырастили меня для того, чтобы я ухаживал за их кораблями. Я помню, как они роились, влетая и вылетая из меня, а потом я мчался, мчался между звезд и пил их горячую энергию!

«Ни хрена себе! Корабль-матка? Корабль-база?! Это какого же он должен быть размера?! Чтобы в него влетали корабли? Роились, понимаешь? Вот это я забрел! Как же его разбудить?!»

– Это ты поддерживаешь гравитацию в себе и рядом с тобой?

– Да. Часть моих органов не спит, иначе я никогда не смог бы проснуться. Ты разбудишь меня?

– Ты можешь мне обрисовать схему твоих органов и всего тела, чтобы я скорее приступил к пробуждению? Мне надо знать, что будить в первую очередь!

– Хорошо. Смотри! – Экран-стена перед Славой засветился, обрел глубину, и на нем возникло трехмерное изображение Шаргиона. У Славы перехватило дух – тот был не просто огромным, он был гигантским, – километров десять в диаметре, если не больше. Сооружение напоминало неправильный диск толщиной более чем в пять километров! Все его пространство оказалось пронизано ходами, тоннелями, огромными залами, в которых когда-то стояли звездные корабли, и не просто стояли, а лечились, то есть ремонтировались. Слава был уверен, что, если окажется в тех залах, увидит что-то, что укажет на ремонтную природу этого сооружения. Сооружения ли? Несмотря на то, что в его плоть были вделаны генераторы, различные приспособления из металла и металлопластика, объект был, как показалось Славе, живым! В его плоти, как сосуды, проходили странные каналы, в них текла жидкость, питающая эту плоть. Шаргион все время упоминал о том, что питается энергией звезд – и это было подтверждено: его внешняя оболочка впитывала все виды энергии от солнечного света до продуктов термоядерной реакции. То есть этот комплекс мог просто подлететь к любой звезде и пройти через ее корону, впитывая энергию, как люди впитывают солнечные лучи на пляже. Впрочем, это сравнение, как подумалось Славе, было не вполне корректным – Шаргион не впитывал, как люди, он питался всей «кожей», как если бы люди питались, просто положив себе на грудь супы и котлеты и впитывая их. У Славы возникло и другое подозрение – похоже, это существо могло впитывать буквально любую энергию – вплоть до энергии ядерного взрыва! И еще – скорее всего, объект мог восстанавливать себя! От перспективы у Славы перехватило дыхание. Если бы еще знать, как его разбудить!

Вячеслав посмотрел на схему, и его внимание привлекла часть плана, похожая на некий выступ, этакое острие или сучок на теле диска. Он присмотрелся и с удивлением увидел тоннель, который вел наружу, площадку для парковки кораблей… это оказалась та База, в которой они находились и которая была скрыта на глубине пятисот метров под поверхностью Луны.

У него захватило дух – это сколько же времени тут лежит Шаргион, если его засыпало слоем толщиной в пятьсот метров?! Какие тут к черту тысячи лет – это миллионы лет! Если только его нарочно не скрыли в толще планеты. Вот только зачем? И вообще – что такое Шаргион? Живое существо, прирученное древними цивилизациями? Биоробот, который сам о себе заботится? И как сумели сделать, чтобы этот самый биоробот обладал псионическими способностями? Увы, скорее всего, Слава никогда этого не узнает. Главное, что ему удалось узнать, – База находится внутри Шаргиона. Ее боковые проходы шли через отверстия, каким-то образом заложенные, или скорее обложенные камнем, потому складывалось впечатление, что стены Базы сделаны из камня.

База не была создана предками зеленых, это стало ясно. Они нашли Шаргион на Луне и использовали только ту его часть, которая оказалась им доступна, – его маленькую часть, площадку для приема не очень больших кораблей да коридор, который шел к основному телу живого корабля. С прилегающими помещениями.

Слава увидел открытые мембраны, вделанные в бока коридора и местами уничтоженные, местами заблокированные строителями Базы. Он нахмурился – если их не заблокировать, – могут быть проблемы! Воздух улетучится!

Он хотел связаться с Лерой, чтобы предупредить, но побоялся прервать контакт с Шаргионом – неизвестно, как тот отреагирует. Но следовало предупредить экипаж Базы, чтобы они хотя бы надели скафандры – на всякий случай! Ну на тот случай, если он «разбудит» Шаргион, активирует его системы и База начнет разрушаться.

Помедлив, Вячеслав решился и направил узкий луч сознания, чтобы связаться с Лерой. Расстояние тут было небольшое – сравнительно, конечно, так что она его сразу услышала:

– Жив?! Как? Что?

– Лера, времени нет. Срочно надевайте скафандры! Может быть временная разгерметизация.

– А керкары? Они как?

– Они выдерживают без воздуха десятки минут. Притом, в отличие от нас, не боятся холода. Долго рассказывать… ты сама все увидишь! Это просто потрясающе! Все, отключаюсь.

– Еще один Посланник? – прозвучал голос Шаргиона. – Я все-таки дождался. Посланник, когда ты приступишь? Когда разбудишь меня?

– Сейчас и приступлю, – усмехнулся Слава, не зная, с чего начать.

Он закрыл глаза и стал прислушиваться к своим ощущениям. Шли минуты, через какое-то время Вячеслав начал ощущать… да, у него как будто затекла нога! Нет, не нога… вот этот участок… тоннеля? Как тоннеля? Он чувствует тело Шаргиона?

И тут Славу просто захлестнул поток ощущений!

Глава 13

У Славы-Шаргиона зудел бок – проходимость артерий одной из стен нарушилась, и ткани корабля начали отмирать. Нужно было срочно очистить стены от умершей плоти.

Он нашел у себя в организме стаю свободных гранов, и те бросились выполнять команду, глотая куски плоти и перерабатывая их в липкую розовую массу. Этой массой они замазывали раны, бросая субстанцию в нужную точку. Та сразу прилипала, впитывалась, и стена снова становилась крепкой.

Зуд медленно прекращался – по крайней мере, в этом месте. Но по мере пробуждения организма корабля-матки появлялось все больше и больше таких болезнетворных очагов, которые следовало тут же вылечить, поправить. Множество мембран-дверей оказались повреждены теми, кто пытался когда-то вторгнуться в Шаргион, варварски разрушая перегородки и двери. Особенно плачевная картина открывалась там, где находилась База, – множество перегородок оказалось уничтожено, мембраны вырезаны, стены заложены камнем, который сплавляли при высокой температуре. Ткани тела под этим камнем были повреждены, частично уничтожены, и там, где должен был находиться радужный слой внешней оболочки, зияли дыры. Даже там, где оболочка сохранилась, она была тусклой и неприятно болезненной.

Слава пробуждал организм корабля все больше и больше – постепенно, шаг за шагом. Оживали новые и новые граны, разносились по организму, подчищая, уничтожая, переделывая.

Целая группа гранов навалилась на систему обеспечения Базы – бросились пожирать толстый «ковер», устилающий те помещения, которые были выстроены зелеными на основании тела Шаргиона. Слава остановил их, заложил в память существа то, что было необходимо, – привычная среда обитания людей должна сохраниться. Память Шаргиона приняла изменения, и граны сразу отстали от лежащего внутри корабля «мусора».

Шаг за шагом, шаг за шагом… Вячеслав сидел в кресле уже сутки – он не чувствовал усталости, боли, жажды… ему не хотелось есть. Его естественные процессы как будто затормозились, он слился с организмом гигантского существа и иногда даже не осознавал, где кончается он и начинается Шаргион.

Информация, исходящая от Славы, оседала в памяти корабля, а информация Шаргиона впитывалась в человека. Время от времени в голову Славы билась чья-то мысль – он осознавал, что его вызывают, но не мог оторваться – ему казалось: если сейчас оторваться и прекратить оживлять тело корабля, процесс прервется, и все придется начинать заново. Возможно, что так оно и было, – память Шаргиона говорила о том, что, пока он не закончит, нельзя останавливаться. Почему? Он не знал. Была такая уверенность, и все тут.

Завершающим этапом оказалась активация двигателей организма.

Его двигатели полностью отличались от тех, которые использовались цивилизацией зеленых. Для движения в планетных системах, как понял Слава, применялись генераторы гравитационного поля. Он не знал принципов их действия – как, впрочем, и Шаргион, в которого они были встроены. Все, что он понял, – надо было выбрать направление движения и пожелать, чтобы корабль двигался. Что при этом происходило внутри монументальных сооружений, диаметром в сто метров каждое, – оставалось неизвестным. Но вся махина начинала двигаться туда, куда было нужно. Эти же генераторы следили за тем, чтобы в Шаргионе и вокруг него на расстоянии ста метров от оболочки сохранялась постоянная гравитация, равная земной. Или чуть больше – на какие-то проценты, не ощутимые человеческим телом.

Как корабль передвигается в межзвездном пространстве, Слава не понял. Из общего с объектом сознания выскакивали какие-то картинки о скачках. Шаргион будто прыгал между звездами – рывок! – и вот он уже подруливает в планетарной системе, окруженный роем корабликов поменьше. Странным показалось только одно – у корабля не было никаких средств нападения или защиты. Ну ни малейших! Кроме одного средства – входные порты просто закрывались толстой «шкурой», и тогда, чтобы пробить ее, требовалось что-то гораздо более крутое, чем простые бластеры. Слава даже не понял, чем вообще его, Шаргиона, можно уничтожить? Ведь энергию от удара бластеров он просто поедал, как вкусный пряник.

Всю энергию, которую получал Шаргион, он накапливал в громадных «резервуарах», это был какой-то вид батарей, в настоящее время практически разряженных. Энергии осталось немного – хватало лишь для того, чтобы активировать тело да попробовать переместить его под солнечные лучи, чтобы заняться «питанием». Хоть Шаргион и «спал» все эти тысячелетия (или миллионолетия?!), генераторы работали на выработку гравитационного поля, и часть органов тоже работала, поддерживая тело в анабиозе.

Как выяснилось в процессе оживления, для общения корабля и Посланца не требовалось больше вступать в такой близкий контакт, через кресло, смешиваясь «душами». После того как Посланец активировал тело, всего однажды слившись с кораблем своим сознанием, он обретал стойкую псионическую связь со своим подопечным. Фактически между ними завязывалась стойкая симбиотическая связь, во время контакта они постоянно обменивались мыслями.

Шаргион в том состоянии, в котором его нашел Слава, был чем-то вроде развитого позитронного мозга – умный, умелый, но не обладающий особым воображением. Все, к чему он стремился, – слиться сознанием с Посланцем и обрести свою целостность. Вместе они составляли единый мозг, который мог решать очень серьезные задачи. Это было немного странно – Слава ощущал себя и Славой, и Шаргионом, и одновременно неким сообществом, ульем, в котором множество простейших выполняли свою роль, повинуясь малейшему желанию двуединого хозяина.

Процесс продолжался. Отсоединился Слава только тогда, когда почувствовал – все, хватит. Теперь организм корабля жил сам по себе, самовосстанавливался, поддерживая равновесие в своем теле.

Слава устало снял руки с подлокотников кресла, попытался встать – и чуть не упал. Он просидел в кресле, по его ощущениям, не менее полутора суток. Вячеслав все-таки встал и, покачиваясь, пошел к дверям зала. Осмотрелся вокруг – вроде бы ничего не изменилось, но, как казалось, даже воздух помещения стал другим – то ли более свежим, то ли просто каким-то живым, короче, он сделался не тем воздухом, который был тут законсервирован на тысячи лет. Возможно, это являлось самообманом, но по зрелому размышлению Слава понял: вероятно, начала работать система регенерации атмосферы корабля, и тот затхлый, напитанный продуктами разложения воздух был выкачан и заменен свежим, чистым, очищенным.

Слава постоял немного, потом подал команду – через минуту перед ним появилась небольшая гравиплатформа с этакой скамейкой, напоминающей то ли садовую скамью, то ли беседку. В общем, агрегат для передвижения по кораблю. Само собой, бывшие обитатели не бродили по Шаргиону пешкодралом – попробуй-ка побродить по тоннелям, протянутым в пространстве на десятки километров!

Платформа сорвалась с места и понеслась по коридорам корабля. Встречные граны уворачивались от платформы, бросались в стороны в самый последний момент. Стены мелькали, сливались в сплошную полосу, блестящую и как будто покрытую лаком.

По мере прохождения тоннеля в нем загорался и гас свет, исходящий из потолка, – тот загорался ярким желтым светом. Слава сидел на скамейке, ветер бил ему в лицо и выжимал слезу, от чего казалось, будто текут слезы. Он закрыл глаза, отдался движению и раскрыл их только тогда, когда оказался у того места, где начинал свой поход, – у бывшего шлюза.

Металлических дверей уже не было, а вместо них хлопотливые «пауки», каждый размером с большую тарелку, надстраивали стену и лепили из розово-красной массы, выделяемой их организмом, новую дверь-мембрану. Рядом с ними стоял Олег и с интересом наблюдал за происходящим, время от времени паренек тыкал в одного из пауков ногой, не давая тому приблизиться к объекту.

Слава улыбнулся, сказал в спину увлекшемуся пилоту:

– А вот оттяпает тебе ногу по самое не хочу, тогда узнаешь!

– Слава! Ур-р-ра-а-а! – Олег подпрыгнул на месте и сделал такое движение, будто пытался что-то разрубить невидимой саблей. – Тут Лера все глаза выплакала, тебя ждет! Пропал, и все! Ух, чего это за коляска! Я тоже хочу прокатиться!

– Забирайся! Прокачу…

Олег запрыгнул на платформу, и она снова понеслась по коридору под захлебывающийся рассказ Олега о том, что произошло в течение этих полутора суток.

Как оказалось, события понеслись вскачь примерно через несколько часов после того, как Слава ушел в тоннель, – по времени это было примерно тогда, когда он уселся в кресло и стал сливаться с кораблем.

Вначале вся База вздрогнула, как будто кто-то пошевелился. Это было так же ощутимо, как если бы по огромному металлическому баку врезали кулаком. В воздухе загудело, а с растрескавшихся стен тоннеля, ведущего к поверхности Луны, посыпались камешки, песок, пыль и покрыли все вокруг тонким слоем: пол, стены, умерший «Соргам», корабли работорговцев, захваченные во время захвата Базы. Затем появились пауки. Они выскочили непонятно откуда, и Сильмара чуть не расстреляла их из лучемета, опасаясь нападения. Однако Лера ее остановила, справедливо связав эти события с походом командира. Впрочем, и так было видно, что пауки никого не трогали, а только суетились, разбирая и разгрызая обломки стен, уничтожая завалы мусора и камней. Единственное, что обеспокоило людей, это то, как пауки набросились на толстый ковер системы обеспечения и стали отхватывать от него целые куски. Этак можно было остаться без еды и питья. Но все скоро закончилось – пауки вдруг как один решили, что есть систему обеспечения они не хотят, и переключились на стены тоннелей.

Всего за несколько часов копошащаяся масса «насекомых» съела стены настолько, что за ними стала видна поверхность, похожая на стены тоннеля за шлюзом, там, куда ушел Слава. Открылись и тоннели, о которых не подозревали – заложенные, или, вернее, заваренные массой оплавленного камня. В конце коридоров пауки сооружали что-то вроде огромных мембран, в которые мог пройти не только человек, протиснулось бы и что-то крупное вроде небольшого флаера.

Время шло, Славы все не было. Лера постоянно порывалась уйти в тоннель следом за ним, но ее отговаривали Сильмара и Семен, неотлучно находившиеся в командном пункте Базы. Никто не покидал командного пункта, пока Слава был в походе. Когда Вячеслав все-таки ментально связался с Лерой, атмосфера ожидания немного разрядилась, и все облегченно вздохнули, но потом, когда он снова исчез и Лерины попытки связаться с ним не увенчались успехом, девушка опять расстроилась, пребывала в состоянии отчаяния и порывалась прорваться в коридоры, пожравшие ее любимого мужа.

Все это Олег успел выпалить скороговоркой, пока они неслись по длинному коридору к командному пункту Базы.

Слава и сам видел происшедшие перемены – и времени-то прошло немного, но полчища гранов очистили тоннели до неузнаваемости. Шаргион обновлялся и готовился к жизни. Какой? Это уж как решит Посланник…

– А кого я вам привез! – Олег радостно соскочил с гравиплатформы и едва удержался на ногах.

– Кто кого привез! – усмехнулся Слава и, соскочив с платформы, принял в объятия рыдающую Леру. Она обняла его, прижалась головой и, утирая слезы, сказала:

– Разве можно так долго молчать?! Ну почему не отвечал, а? Я уж хотела за тобой идти, да они удержали!

– И правильно удержали, – улыбнулся Слава, целуя жену в соленые щеки, – все хорошо получилось, даже очень хорошо, лучше и быть не могло! Только вот что – я чувствую ваше острое любопытство. Но если честно, умираю от голода и жажды. Сейчас подкреплюсь и все-все расскажу. Все, что знаю. Только еще один пункт: Сильмара, ты предупредила керкаров, чтобы они не трогали гранов?

– Кого? Этих пауков, что ли? – поняла женщина и усмехнулась. – Нет, не тронут. Они почему-то сразу решили, что это хорошие существа. Видимо, почувствовали родственные души. Тоже насекомые. Мы для них гораздо более чуждые, чем эти… членистоногие. Ешь скорее да рассказывай – все сгорают от любопытства!

Слава обвел глазами присутствующих – Лера счастливо улыбалась, Сильмара скрывала улыбку, но тоже была довольна, Олег – тот просто скакал на месте, как козленок, Семен… вот Семен Славу обеспокоил. Он тоже улыбался, но был бледен и лежал на боку, на диванчике, сделанном системой обеспечения.

– Что с ним? – Вячеслав озабоченно подошел к старику, отхлебывая по пути из очередного созданного стакана с апельсиновым соком. Он пощупал пульс у ветерана – тот был неровным и частым.

– Плохо дело, – погрустнела Лера, – ему все хуже и хуже. Тело сильно изношено. Сердце держится только за счет поддержки роботов. Если бы не они… ему нужно либо новое тело, либо его требуется вставить в корабль. Одно из двух. Нам нужно срочно отсюда выбираться, иначе придется Семена хоронить. – Это она сказала на ухо Славе, следя за тем, чтобы ветеран ничего не услышал.

– Ничего, ребята, я еще держусь! – усмехнулся старик, но его вид не внушал никакой радости. – Осколок рядом с сердцем! Врачи побоялись трогать, а теперь, видать, шевельнулся. Вот оно и не хочет работать, сердце. Да вы не переживайте – я нормально пожил. Жаль, что не полетал на корабле… Эх-х-х… если что, положите меня в нем, рядом с Наташкой. Будем вместе считать столетия. А если буддисты говорят, что люди возрождаются… может, вместе с ней и возродимся…

– Слав… – нерешительно начала Сильмара, – я все хотела вам сказать… а с чего вы взяли, что Наташа погибла? Я тоже как-то поддалась общему настрою, испереживалась… а почему вы решили, что ей конец?

– То есть? – не понял Слава, давясь бутербродом с черной икрой и параллельно отхлебывая из чашки куриный бульон.

– А вот то и есть… я начала вспоминать, и все-таки вспомнила: у емкости, в которую помещается мозг корабля, свой, автономный источник питания. При катастрофах, когда все гибнет и рушится, – уничтожается все, кроме капсулы, в которую заключен этот самый мозг. По крайней мере, это касается мозга на больших звездолетах. Сами подумайте, он денег стоит, и приличных, как же его не обезопасить? Мозг плавает в жидкости. У его оболочки мощная броня – кто сможет ее сломать? Ну не стало энергии, и что? В этом случае, я точно знаю, в питательную жидкость впрыскивается усыпляющее вещество, и мозг впадает в состояние, подобное анабиозу! И может очень долго находиться в этом состоянии! Потребления ведь практически нет! То есть мозг будет жить, пока будет энергия, а насколько я читала, энергии, питающей, как Наташа говорила, «колбу», хватает на годы! Если не на сотни лет… мало ли что случается с кораблями в пространстве… находят мертвые корабли, а мозг жив! Он потом и рассказывает о происшедшем! Вот такие вот дела…

В комнате повисла звенящая тишина, а потом Семен сказал, тихонько хихикая:

– Еще пожить, что ли? Может, и вправду рано сбегать? С Натахой пообщаться перед смертью…

– А ты чего молчала! – в один голос крикнули Слава и Лера и, переглянувшись между собой, вскочили с места. – Это что же получается, можно ее оживить?