Текст книги "У нас в посольстве, или дипломаты тоже люди!"

В разговорах с родными и друзьями сие обстоятельство сотрудников посольства не смущало, ведь касались они преимущественно дел частных, семейных, государственных тайн не раскрывающих. Если кого-то из местной контрразведки интересовали бытовые сплетни: кто женился, развёлся, сходил налево, стал одинокой матерью – да ради бога, пусть слушает и записывает, чуть-чуть неприятно, но что поделать – специфика образа жизни, привыкли. А представьте себе, каким уровнем эзопового языка надо было владеть, чтобы проконсультироваться по неким пикантным вопросам! Отдельные смекалистые представители по ту и другую сторону телефонного провода возомнили, будто изучили эту китайскую грамоту вдоль и поперёк, поэтому болтали не стесняясь и, случалось, выбалтывали порой явно лишнее, но других путей коммуникации просто не было.

К счастью, за десятилетия работы в МИДе посланник приобрёл бесценный опыт общения с помощью иносказательных выражений, поэтому ему удалось относительно успешно разъяснить суть проблемы и озадачить нужных людей коварными вопросами. Через некоторое время в посольство поступили первые итоги наспех проведённого расследования. Главный вывод – тема, затрагивающая посторонние доходы сотрудников загранучреждений, закрыта, надумана и нежизненна. Прецедентов фактически нет. Правда, несколько лет назад добродушный и состоятельный гражданин одной европейской страны оставил в наследство сотруднику совпосольства виллу стоимостью в сотни тысяч долларов (незадолго до кончины они познакомились на каком-то приёме, и молодой русский парень поразил того своими энциклопедическими знаниями). Дипломата удалось убедить отказаться от подарка.

Кроме того, известны единичные случаи дарения совработникам материальных ценностей. Среди них велосипеды, ковры, мотоциклы, предметы искусства, мебель и даже автомобиль. Как правило, все эти знаки внимания поступали в доход государства и принимались на баланс соответствующих представительств. По некоторым сведениям, в числе принятых от иностранцев подарков могли значиться также изделия из драгоценных металлов и дорогостоящие часы. Однако ни одного достоверного подтверждения этим предполагаемым фактам в министерстве не зафиксировано, поэтому проверки не проводились. Что касается непосредственно запроса: история с миллионом могла бы заинтересовать, если посольство представит развёрнутые и аргументированные предложения. В сугубо неофициальном плане посольству рекомендовали не дурить и не пытаться представить идиотами людей в центре, выдвигая смехотворную пропорцию «фифти-фифти». На общественные цели следовало бы отвести минимум три четверти от всей суммы, а возможно, и более того.

Слова «а возможно, и более того» прозвучали для искушённого в аппаратных интригах главы посольства приказом. Славин был внутренне готов к тому, чтобы пожертвовать в общественную казну три четверти выигрыша. 250 000 он рассматривал той чертой с красным флажком, заходить за которую желания у него не возникало. Поэтому когда из уст посла прозвучал роковой вердикт – ему должны остаться всего сто тысяч, он в глубине души содрогнулся и едва сдержал навернувшиеся на глаза слёзы. Однако высказывать инакомыслие ситуация не позволяла, даже мельчайшей свободой манёвра Фёдор не располагал, другого пути, кроме как дать согласие, не просматривалось. Аккуратно вычерченный план действий покатился в тартарары. Оставалось отдаться в руки фортуны и ждать её следующего зигзага. Вечером несостоявшегося миллионера утешала супруга. Она честно призналась в том, что рассчитывала на ещё более мрачные результаты. Согласно её пророчеству, родное государство должно было оставить им не более десяти тысяч. А сто – это тоже целое состояние, так что надо не печалиться, а радоваться и радоваться.

Этим же вечером на стол посла лёг проект секретной шифровки. «Докладываем, что несколько дней назад атташе посольства тов. Славин Ф.П. (в командировке с октября 1977 г.) получил письмо из посылочной фирмы Х, где неоднократно заказывал разнообразные хозяйственные товары будничного назначения. На вышеуказанном предприятии с согласия руководства и партийной организации обслуживался практически весь штатный состав посольства. Целесообразность обращения в вышеуказанную компанию была обусловлена тем, что она на относительно выгодных условиях предлагала преимущественно качественные товары ассортимента, недоступного в обычных магазинах. Одним из мотивов делового взаимодействия с вышеуказанной организацией стал помимо этого тот факт, что она до сих пор не была замечена в разнузданных антисоветских проявлениях, имевших здесь место в последнее время (посольство докладывало). В пользу осуществления заказов именно на вышеуказанной фирме высказались также представители конструктивно настроенных в отношении Советского Союза сил, с которыми посольство поддерживает дружеские отношения. Более того, руководство вышеуказанной компании ранее выходило на наше торгпредство с инициативой стать поставщиком ряда товаров для нужд Московской Олимпиады (посольство докладывало).

В вышеуказанном письме совработник уведомлялся о том, что стал победителем некой лотереи, проводившейся среди клиентов фирмы, но без его согласия, что зафиксировано объяснительной тов. Славина Ф.П. Сумма вышеуказанного выигрыша составила 1 000 000 (один миллион) денежных единиц государства пребывания. В целом по работе тов. Славин Ф.П. характеризуется положительно. Принимает участие в подготовке справочно-информационных материалов. Морально устойчив. Государственную тайну хранить умеет. Ранее избирался в члены месткома. Ответственно подходит к выполнению поручений парткома. Среди жён дежурных комендантов ведёт кружок политпросвещения. В нарушениях правил и норм поведения совграждан за рубежом замечен не был. Алкогольными напитками не злоупотребляет. Хороший семьянин, имеет двоих детей дошкольного возраста. Супруга привлекается к проведению общественно-политических мероприятий.

Возникшая вследствие вышеуказанного выигрыша ситуация обстоятельно, в духе партийной принципиальности и открытости рассматривалась членами парткома и руководством посольства. При этом тов. Славин Ф.П. проявил должный гибкий подход и партийную зрелость. С сознанием исполненного долга он вышел к руководству посольства со следующим предложением. В случае, если центр даст разрешение на принятие вышеуказанного выигрыша, совработник искренне хотел бы направить 90 процентов вышеуказанной суммы на удовлетворение ряда созидательных потребностей посольства и его партийной организации, а также, если это будет сочтено более целесообразным, на нужды МИД СССР и его парткома. Вышеуказанное предложение считаем в целом приемлемым. Среди возможных областей использования вышеуказанных средств первоочередного порядка применительно к нашему сзу полагали бы целесообразным, если это будет сочтено приемлемым, отремонтировать кровлю остро требующей капитального ремонта крыши посольской школы (ранее неоднократно докладывалось, ориентировочная стоимость работ – ок. 137 тыс. д.е.), а также приобрести для ряда семей персонала посольства остро необходимые предметы мебели, прежде всего кровати, матрацы и платяные шкафы, на замену пришедшим в негодность (ранее докладывалось, ориентировочная потребность первоочередного порядка оценивается в 94 тыс. д.е.). Кроме того, предложили бы ок. 8 тыс. д.е. направить на работу по совершенствованию системы политучёбы в посольстве (приобретение оборудования и средств наглядной агитации и пр.). Прошу рассмотреть и о результатах ориентировать».

Чрезвычайный и Полномочный читал и перечитывал эскиз заготовки. Вроде бы всё изложено толково, ёмко и лаконично. Вот только как отнесутся к этим строчкам в центре? Строгое и неуклонное следование спущенным сверху установкам уже девятый год уберегало патриарха от завершения миссии в качестве посла, хотя соседей, позволявших вольности, заменили кого на седьмом, а кого даже и на пятом году (был один такой анекдотичный случай). Опыт и интуиция подсказывали, что телеграмму требовалось дополнить каким-то оригинальным предложением, способным произвести эффект и в любом случае привлечь внимание. Идея, которую посол решил вынести на рассмотрение, крутилась в его голове весьма давно. С её реализацией он связывал радужные перспективы своего трудоустройства на родине по возвращении в Москву через годик-два (максимум три). Разработанный им самолично проект был чрезвычайно актуальным и многообещающим, но поставить его ребром перед центром никак не получалось ввиду недостаточной материальной проработанности. Теперь, кажется, всё срасталось, и вперёд смотрящий капитан одного из флагманов советской дипломатии чистосердечно вписал в подготовленный проект заветную мысль.

Простыми, но душевными словами посол пытался донести до центра, какие неповторимые ощущения у него лично и всего персонала посольства вызвало изучение трилогии Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева. Вслед за вождём он испытывает чувство великого счастья от того, что всегда был и остаётся верным солдатом славной партии, созданной и выпестованной В.И. Лениным. В этой связи член ЦРК предлагал направить четверть выигранного посольством миллиона на пропаганду за рубежом выдающегося произведения советского руководителя, продвижение которого в трудовые массы капиталистических государств всячески торпедируется оголтелыми крестоносцами пещерного антикоммунизма. Благодаря внесённому послом маленькому, но весьма существенному дополнению шифровка приобрела, наконец, требуемую степень совершенства, засверкала яркими красками и той же ночью покинула посольские стены, дабы утром следующего дня приземлиться на самых ответственных столах высотки на Смоленской площади.

Между тем слух о том, что один из соплеменников сказочно обогатился, каким-то неведомым образом распространился по всему посольству. Источниками этой закрытой информации, разумеется, не могли быть ни руководители, ни работники узла связи, свято оберегавшие свою немоту. Клялся и божился, что лишнего не сболтнул, сосед по кабинету. Но так или иначе – о рождественском сюрпризе прознали, и с этим фактом отныне приходилось считаться. Взбудоражилось всё посольство. Даже сверстники из детского сада тайком сообщили младшим Славиным, что их папа раскопал клад какого-то графа Монтекристо и теперь собирается мстить своим обидчикам.

Коллектив раскололся. Одни, подбадриваемые своими лучшими половинами, настоятельно советовали отмежеваться от непристойного подарка. В то время, когда угнетаемые капиталом трудовые массы подвергаются нещадной эксплуатации, еле-еле сводя концы с концами, честному советскому гражданину негоже уподобляться «грабящим прибавочную стоимость» буржуям, которых ещё великий Карл Маркс «за руку поймал с поличным». Ну а уж если заставят брать, то надо по-честному, по-коммунистически или разделить миллион на всех или всю сумму направить в общественные фонды – посольства, министерства или других уровней. Раздавались голоса с требованием созвать общее партийное собрание и решить судьбу аморального выигрыша большинством голосов.

Другая часть посольства выстроилась в очередь с поздравлениями к счастливчику. «Ну вот, Федька, как ты не темнил, а правда-то раскрылась, моя правда, я ведь первой суть ухватила, меня не обманешь. Благодари Бога, что почтовка не пропала, а могла бы… Русских традиций не знаешь? За получение и простых-то писем плясать заставляют, а за конверты с цифрой „1“ на развороте одной пляской, дорогуша, не обойдёшься», – констатировала довольная своим талантом экстрасенса Глафира Игнатьевна. С шуточными или вполне реальными намёками «проставиться» к Славину попеременно обращались старшие и младшие, ближние и дальние, дипломаты и техсостав. Военный атташат вышел с предложением назначить общепосольский вечер дружбы по случаю славинского выигрыша и за его счёт на 23 февраля, женсовет желал перенести торжество на 8 марта. Дежурные коменданты, инженерно-эксплуатационный отряд, бухгалтерия, машбюро, консульский отдел и прочие составные части единого, сплочённого посольского экипажа наперебой предлагали варианты оприходования выигранного миллиона. Кто-то, как «брательник» из охранной службы, просил «пару тысяч» на личные цели вроде приобретения инвалидной коляски для родственника. Кто-то, как посольский врач, беспокоился об общественных нуждах – смета средств, выделенных в бюджете на здравоохранение, давно исчерпана и Славин мог бы выделить пару тысчонок на закупку лекарств.

Один только непосредственный руководитель по обыкновению ворчал, не желая замечать ажиотажа, по-крупному разбушевавшегося в одном из самых гармоничных, образцово-показательных загранучреждений МИД СССР. Он в очередной раз попинал атташе своим сочным советническим языком за неквалифицированную работу по подготовке политического отчёта, главного итогового документа, предписанного к ежегодному направлению в центр всем советским дипломатическим представительствам за рубежом. Впрочем, другого подхода от этого ветреного молодого человека ожидать не приходилось, поскольку его голова была напрочь забита несовместимыми с профессией дипломата заботами о личном благополучии.

В то же время в Москве на Смоленской площади происходили также неординарные события. По поручению руководства нескольким влиятельным структурам центрального аппарата пришлось временно остановить конвейер предпраздничных приготовлений, чтобы подготовить ответ на путаное обращение одного из посольств. О выигрыше миллиона в твёрдой валюте доложили министру. Однако записка вернулась без резолюции. Это означало, что столь несерьёзный прозаический вопрос надлежало рассматривать на других, менее значимых уровнях управления. Замминистра, руководивший административно-хозяйственным блоком, определил конкретных исполнителей и распорядился в кратчайшие сроки представить всесторонне выверенные и тщательно аргументированные соображения. Заинтересованные подразделения – генеральный секретариат, управление кадров, финансисты, территориальный отдел как непосредственный куратор посольства, а также партком в роли мирового судьи – на первых порах безуспешно пытались нащупать общий знаменатель, который вывел бы на приемлемое для всех решение.

Окончательную точку в деле о миллионе предстояло поставить участникам итогового совещания. Представительный сбор на одном из начальственных этажей назначили на предпоследний день уходившего в историю года. Этот отсек величавого здания рядовые сотрудники предпочитали обходить стороной, дабы невзначай не попасть на глаза мидовским небожителям. В святая святых – просторную длинную комнату с высокими потолками и таким же длинным массивным столом – пожаловали полтора десятка высокопоставленных генералов дипслужбы, облечённых полномочиями принимать ответственные решения. В ходе полуторачасовой дискуссии удалось выработать согласованную позицию.

По общему мнению, посольству следовало дать добро на получение выигрыша. В конце концов миллион на дороге не валяется, и деньги не пахнут. Ни у кого не возникло ни малейших сомнений, что основную часть надобно использовать на общественно-полезные цели. Конкретный перечень таковых будет определён дополнительно с учётом итогов обсуждения на одном из ближайших заседаний парткома. Министерским хозяйственникам, строителям и финансистам надлежит в течение первой половины января представить соображения в части посольской крыши и квартирной мебели. Примечательно, что в ходе заседания никто даже не заикнулся относительно той части депеши, где излагалась экстравагантная затея посла. Это обстоятельство подводило к крамольной мысли о том, что и на Смоленке, испытывавшей в унисон с остальной частью советского населения глубокий восторг от трудов лидера, иногда набирались храбрости отделять зёрна от плевел.

Центральную интригу составила полемика о том, какую долю выигрыша можно было бы оставить его законному обладателю. Присутствовавшие располагали солидным опытом пребывания за рубежом, были не понаслышке осведомлены о специфике загранжизни с её мизерными зарплатами и грандиозными соблазнами. Поэтому все без исключения склонялись к тому, что виновника торжества обделять не следует. Загвоздкой оказалась сама сумма. Разумеется, предложение посольства отвергли единогласно как совершенно несостоятельное. Сто тысяч в твёрдой валюте выходили за пределы понимания советского человека. Допустить, чтобы рядового государственного служащего вознаградили на порядок щедрее руководителей партии и государства, выдающихся деятелей науки и культуры, да и самих участников судьбоносного совещания, далеко не последних в министерской иерархии, но никогда в жизни не державших в руках и пачки банкнот в десять тысяч, – нет, такое в голове не укладывалось.

После обмена колкостями отдельным членам высокого собрания пришёлся по душе вариант с выплатой годового оклада атташе в размере 19 644 д.е. государства пребывания. Голосование, однако, выявило немало противников такого щедрого подхода. Не собрали большинства ни предложение уполовинить означенную сумму до полугодовой зарплаты (9822 д.е.), ни компромиссное соображение о трёх месяцах (4911 д.е.). В результате долгих споров сошлись на месячном окладе размером в 1637 валютных единиц.

Вскоре в кабинет заместителя министра и главного распорядителя денежных потоков министерства доставили украшенный букетом авторских подписей проект ответа: «С вашими предложениями согласны. Предлагаем незамедлительно и надлежащим образом оформить получение всей суммы выигрыша, после чего в установленном порядке зачислить её до поступления дальнейших указаний на счёт посольства по графе „суммы центра“. Атташе тов. Славину Ф.П. разрешается выплатить вознаграждение в размере месячного оклада». Проект зама не устроил, поскольку не содержал сакраментальной в таких случаях фразы «С Минфином СССР согласовано». Выяснилось, что сочинителям опуса даже не пришло в голову обратиться за консультацией в самый компетентный орган. Время, дескать, их, олухов царя небесного, подгоняло.

Через минуту помощник соединил шефа с его коллегой в Минфине. Несмотря на чудовищную предновогоднюю занятость, тот милостиво согласился выслушать доброго знакомого из авторитетного ведомства. Быстро ухватив суть истории, финансист тут же изрёк профессиональное заключение. Существует, по его словам, стройный порядок регулирования аналогичных дел, которым надлежит строго руководствоваться. Вся сумма перечисляется в доход государства. МИДу следует готовить проект постановления ЦК и Совета министров. В Минфине его обещают оперативно согласовать. Новые валютные поступления крайне важны именно сейчас, поскольку предстоящая Олимпиада требует всё больших расходов. Что касается выплаты некоего вознаграждения, необходимо, мол, раз и навсегда уяснить себе, что передавать совгражданам даже самую малую толику нетрудовых доходов, поступивших в их руки незаслуженно, без всяких на то оснований, категорически запрещается. Ни в коем случае их нельзя путать с кладоискателями, прилагающими собственные и порой весьма значимые усилия и по этой причине заслуживающими некоторого материального поощрения.

31 декабря в посольство поступил ответ, который по всем правилам должен был напрочь испортить предпраздничное настроение атташе Славина. Неслучайно в руководстве колебались, стоит ли его оглашать за несколько часов до наступления Нового года. Однако Фёдор выслушал приговор центра по-большевистски стойко и на удивление спокойно. Впервые за последнюю неделю он странным образом ощутил ни с чем не сравнимое чувство облегчения. Как будто в один момент освободился от непомерной тяжести, невидимыми путами сковавшей его тело и душу. Или словно присяжные заседатели единодушно вынесли вердикт о его невиновности. Или он, наконец, вышел на свободу после томительного тюремного заключения. Никогда раньше ему не дышалось вот так вольготно, глубоко, полной грудью. Подумалось: как, оказывается, мало требуется для того, чтобы испытать что-то наподобие счастья. Супруга также вновь и вновь заверяла, что никаких серьёзных душевных травм и волнений из-за решения Москвы не ощущает. Более того, она, мол, с самого начала предсказывала именно такой финал, только якобы не хотела расстраивать самого Фёдора.

В те далёкие и несуразные годы во многих дипломатических представительствах за рубежом процветала фантазия творчества, раскрепощённого порой до степени, непредставимой на родине. Оно и понятно: отечественное телевидение, пусть скучное, но хотя бы на русском языке, не принимается, газеты с их идеологически правильными публикациями приходят с опозданием, телефонная связь весьма дорогая, кусачая, письма от родных, адресованные на спецномер военно-полевой почты, идут месяцами. В условиях оторванности от большой земли сами сотрудники загранучреждений старались взбодрить и поддержать друг друга способами, взращёнными русским национальным характером.

В рамках явления, получившего в советской стране самое широкое распространение и названного «художественной самодеятельностью», в посольствах образовывались инструментальные ансамбли, танцевальные группы, даже театры. Талантов было им не занимать. Почти всегда среди жителей загрангородков находились те, кто с вдохновением мог исполнить и русскую народную песню, и эстрадный шлягер, и даже оперную арию. К любому из отмечавшихся совместно праздников готовился весёлый концерт. Не присоединиться к всеобщей разудалой компании считалось величайшим грехом, и число отмежевавшихся раскольников редко превышало количество пальцев на одной руке. Главное торжество составляла, конечно, встреча Нового года.

В центральном посольском зале, где обычно проходили приёмы для местной политической элиты и капитанов бизнеса, по-русски выстроили армаду столов. Места за ними заранее резервировали бригады по интересам. Сцену украшала настоящая, пахнувшая лесом ёлка, разодетая в блестящие наряды учащимися посольской школы. В центре освободили место для танцплощадки. Женщины не без помощи супругов приготовили знатное угощение. Праздник удался на славу. Шампанское лилось рекой. «С Новым годом, с новым счастьем!» кричали по традиции дважды – по московскому и местному времени. Весёлый капустник превзошёл все ожидания. Дружно затягивали полюбившиеся мелодии (какой русский не поёт?) и плясали до упаду, до изнеможения, демонстрируя радостный энтузиазм и неукротимый восторг жизни. В новогоднюю ночь кончалась даже власть парткома, и на её удержании в своих руках последний особо не настаивал. На задёрганной родине таких корпоративных вечеринок ещё не было и в помине. И, разумеется, вновь и вновь поднимали бокалы за родину, за жизнь и благополучие, родных и близких, за тех, кто в море и на зимовках, за правильно выбранную профессию, родное посольство и МИД СССР, за всеобщую дружбу и дипломатическую службу.

Несмотря на то, что персонал посольства сплошь и рядом состоял исключительно из тех, кто свято оберегал государственную тайну, новость о поступившем с грифом «секретно» сообщении в один миг разлетелась по всему коллективу. К Славиным подходили всё новые сослуживцы, пытавшиеся изобразить что-то наподобие сочувствия. Некоторые присовокупили на ухо: «Неужели вы когда-нибудь всерьёз думали, что вам разрешат?» Или: «На вашем бы месте я после всего этого показал большой-пребольшой кукиш с маслом этим доброхотам и ни за что не стал бы брать деньги ради того, чтобы опустить их в государственный карман». Но Фёдор с женой обрывали сочувствовавших на полуслове, предпочитая забыть о случившемся и вместе с посольской компанией радоваться наступлению нового счастливого 1980 года. Коммунизм чуть слышно постучался в их квартиру и, чего-то испугавшись, тут же ретировался. Ну и что? Разве это повод для огорчений?

Первым рабочим утром нового года в коридоре на пути к заветному месту сбора курильщиков Фёдор столкнулся с дежурным комендантом Иваном Колодяжным. Тот как раз намеревался бросить в направлении канцелярии знакомый всем в посольстве серебряный клич о прибытии почты. «Федь, ты только посмотри, какой сегодня улов!» – заверещал он, показывая на принесённое корыто, доверху набитое поступившей корреспонденцией.

С первого взгляда Славин почуял неладное. Почтовый короб состоял почти полностью из уже виденных им красочных конвертов с такой же необычной маркой от всё той же посылочной фирмы. Именно такое письмо вызвало неслыханный переполох неделю назад. Отличие состояло лишь в том, что наряду с полуторастами писем с цифрой «1» на обложке в корзине мирно соседствовали аналогичные полторы сотни с цифрой «2». Трясущимися руками Фёдор вскрыл адресованный ему и не дошедший до наступления нового года конверт под вторым номером. В отличие от знакомых, до боли знакомых красивых слов из первого известия, которые он успел выучить назубок, его дублёр сухо информировал о проводящейся в предпраздничные дни среди нескольких миллионов клиентов компании необычной рекламной акции. Если господин Славин и в предстоящем году будет исправно делать заказы на общую сумму не менее 500 д.е. на 1 декабря, то будет допущен к розыгрышу всевозможных подарков. Таким образом он, как и сотни тысяч других, отвечающих этому требованию покупателей, может стать обладателем уникального приза в один миллион денежных единиц и к рождественским праздникам 1980 года получить то самое захватывающее дух, необыкновенное сообщение, образец которого приводится в письме под номером один.

У Славина подкашивались ноги. И он бы наверняка упал, если бы его вовремя не подхватила вездесущая Глафира Игнатьевна.