Текст книги "Проблемы поликультур и полиязычий в гуманитарном образовании"

Следовательно, все это, несомненно, существенно влияет на интеллектуальное и духовное развитие личности, а потому полиязыковая культура человека, независимо от утилитарной полезности, представляет самостоятельную ценность. Она может рассматриваться не только как средство, но и как цель в системе смысложизненных ориентаций личности.

Сравнение, как известно, является универсальным методом, необходимым для познания сущности предметов, и родной язык в этом отношении не представляет исключения. Случайно ли, что практически все лицеисты – однокашники А.С. Пушкина уже в детстве писали по-русски сочинения и стихи, глубине и яркости которых могут позавидовать многие из современных профессиональных писателей и публицистов? Одна из причин, по-видимому, что все они с самого раннего возраста осваивали французский язык, а нередко и несколько других языков, параллельно с родным. Следует учитывать, что в более глубоком осмыслении строя родного языка ребенку может помочь изучение иностранного языка, скажем шире – взаимное изучение языков других народов в многонациональной стране.

К сожалению, представления о взаимосвязях такого рода основываются пока на уровне обыденного сознания. Вопрос о том, в каком возрасте освоение неродных языков влияет на интеллект, особенно на развитие творческих способностей личности, остается открытым. Научные исследования в этом направлении могут, по-видимому, оказаться чрезвычайно перспективными. «Здесь, – считает Ш.А. Амонашвили понадобится определить содержание и методические тонкости такой работы» [7, с. 54].

Научная общественность до сих не обращает должного внимания на парадокс: в младенческом и раннем возрасте неродные языки, как показывает практика, осваиваются вместе с родным языком вполне естественно, легко, прочно и без специальных усилий.

Но ни педагоги, ни управленцы образовательной сферы не делают из этого общеизвестного факта надлежащих выводов. Выявление значимости младенчества и раннего детства как период, в решающей мере предопределяющего интеллектуальные и нравственные качества, особенно творческие способности личности, представляет важнейшее открытие педагогики ХХ века. Вряд ли необходимо доказывать, что знание языков резко повышает возможности социализации и адаптации людей, оказывающихся в иноязычной среде.

Однако использование иноязычной терминологии в устной и письменной речи иногда приводит к потере информации и искажению смысла передаваемых сообщений. Так, ученые Алтайского госуниверситета отмечают, что обозначилось непонимание социологами, управленцами, геополитологами, культурологами одних и тех же понятий, выраженных через английский язык путем прямого «калькирования» (язык-язык). В различных языковых контекстах, культурах социальной жизни сохраняются уникальные явления, свидетельствующие не только о своеобразии истории данного народа, но и способе его жизнеосуществления, жизненных силах, характере их воспроизводства, обучении, соответствующем воспитании [290; 331]. Следовательно, постижение языков других народов – необходимое условие глубокого понимания их культуры, менталитета и особенностей духовной жизни.

Система образования, по крайней мере, в России, в основном строится так, что серьезное изучение неродных языков начинается в старших классах, в вузах или даже в аспирантуре. В результате совокупные общественные затраты педагогического и учебного труда на эти цели оказываются во много раз выше, но связаны с низкой эффективностью. Наши граждане в целом владеют иностранными языками хуже, чем люди в странах Запада, Японии и даже многих слаборазвитых стран. Прежде ссылались на «железный занавес». Теперь же, несмотря на «сверхоткрытость» нашей страны, положение в этом отношении изменилось мало. В Швеции, например, третья часть каналов телевидения транслируется на английском языке, что освобождает от изучения языка в искусственно созданных условиях, но в то же время происходит постоянное восприятие языка и речи на слух, а также наглядное представление страны. Несомненно, это один из факторов развития личности. Такое практикуется и во многих других странах. Подобный подход представляется перспективным для изучения и освоения языков разных народов, проживающих внутри одной страны, например, России, особенно на территориях, населенных компактными группами других этносов. Если вести речь о необходимости заимствования в области образования зарубежного опыта, то это, прежде всего, опыт освоения иностранных языков.

Причем следует ставить вопрос об изучении не только иностранных языков, но шире – неродных языков, что для нашей страны имеет особую актуальность. Поскольку русский был и фактически остается в СНГ и внутри России языком межнационального общения, большинство русских людей, проживающих в районах с преимуществом или с большой долей населения других национальностей, не считали обязательным для себя освоение их языка. Нередко это служило и продолжает служить поводом для обвинений русских в пренебрежительном отношении к культуре других народов и для искусственного разжигания межнациональной розни.

В частности, этот вопрос актуален в Сибирском федеральном округе, где всегда проводились специальные исследования в области культурного взаимодействия языков, т.е. таких отношений между языками и обусловленных ими процессами внутри каждого языка, которые в большей степени, чем другие отношения, характеризуют современную жизнь крупных мировых сообществ [352, с. 50].

Так, среди опрошенных алтайцев Усть-Коксинского района некоторую напряженность в межнациональных отношениях отметили 8% (среди русского населения 5%). Более трети выражают озабоченность утратой своего родного языка и примерно столько же – неразрывно связанной с ней утратой национальных традиций. Причем 51% алтайцев считают утрату национального языка опасной для существования своего народа, 36% русских такую опасность признают реальной.

Для преодоления отмеченных противоречий, очевидно, необходимы соответствующие сознательные действия как со стороны русского (особенно молодого) населения, которое должно стремиться овладевать языками коренного населения и проявлять интерес к его культуре, а также соответствующего отношения к русским.

В такой ситуации культура и языки каждого народа будут обогащаться и успешнее развиваться, благотворно сказываясь на развитии каждой личности. Особо важную роль в этом процессе призвана сыграть система образования, способствуя социализации подрастающего поколения и молодежи в специфических условиях национального российского региона.

Важно сдвинуть изучение неродных языков к самому раннему детству, начиная с дошкольных учреждений. Однако незаменимым условием для успеха билингвального национального и интернационального воспитания, для разностороннего развития каждой личности является неформальное и постоянное общение детей и молодежи разных народов.

Как за рубежом, так и в нашей стране проблемы образования вызывают большой интерес и широко обсуждаются. Это способствовало созданию новой концепции, согласно которой образованию принадлежит ведущая и все возрастающая роль в культурном развитии страны, разностороннего и неограниченного развития каждого человека. Определив глобальную цель, можно наметить стратегические направления обновления социального института школы как культурного феномена, обеспечивающего не только реализацию образовательных потребностей личности, но и максимальное развитие жизненных сил человека, его национальное самосознание, социальную идентичность, социальный и профессиональный выбор.

В связи с этим методологическая функция полиязыковой культуры в контексте гуманизации российского образовательного пространства делает необходимым выход на творческое взаимодействие внутри гуманитарных наук, на диалог культур, актуализируя возможности процессов культурного и языкового плюрализма в современной науке и образовании.

Таким образом, содержание ключевого понятия полиязыковая культура связано прежде всего с рассмотрением понятия Человек и его мир, которое, напомним, включает, по меньшей мере, три мира: окружающий внешний мир как социальная реальность; мир представлений и понятий человека об этой реальности, его видение этого мира; мир слов, обозначающих эти представления и понятия, языковой мир. Названные миры, в свою очередь, включают человека, который и часть внешнего мира, и продукт, и творец внутренних миров, создающих и концептуальную, и языковую, а точнее, полиязыковую картину мира.

В век Интернета человеческое общение создает все большее количество языковых миров и использует в них весь арсенал языкового сотрудничества, т.е. современный человек начинает понимать, что культурная самобытность его народа неотделима от культурной самобытности других народов, иными словами, человек вынужден подчиняться «законам» культурной коммуникации». Если первый, базовый слой культуры заключен в предметной деятельности человека, где созидаются вещи, второй – в процессах общения людей, порождающего идеи и представления, то ее третий слой представлен системой духовных ценностей и культурных достижений (концептов). Последние могут иметь форму философских концепций, религиозных догматов и откровений, а также реализуются в символике художественной деятельности, в разнообразных формах искусства, т.е. в языковых концептах, отражая мировоззрение, которое ближе к общепринятому, групповому сознанию. При этом мировоззрение является необходимым, но не достаточным ориентиром поведения; нужна еще цель, к которой человек стремится.

Характерно, и это, видимо, основополагающее в человеческом обществе, как отмечал Э. Фромм, что одной из важнейших социальных функций личности в обществе является удовлетворение глубочайшей внутренней потребности человека.

«Мы выбираем объект приложения всех наших устремлений так, что он одновременно становится основой наших подлинных (а не официальных) ценностных ориентаций. Нам нужен этот объект обожания, почитания, поклонения, чтобы направить свою энергию в то самое русло, которое наполнит нашу жизнь смыслом и поможет преодолеть сомнения и неуверенность изолированного индивида», – писал Э. Фромм [350а, с. 191]. Таким запускающим механизмом является творчество: «Человек живет лишь до тех пор, пока он творит. Только творчество наполняет жизнь человека особым смыслом и позволяет ему радоваться жизни, не цепляясь за ценности». В этом – суть социального предназначения человека.

Сегодня становится очевидным, что ведущим фактором общественного развития является гуманизация. Все чаще привлекая внимание исследователей, различные философские школы по-разному трактуют это понятие в зависимости от задач и целей исследования, а также и от того «ценностного капитала», которым они руководствуются при анализе социальных, культурных и образовательных аспектов современной реальности. Термин «гуманизация» как понятие употребляется современными исследователями не только при анализе своеобразных конкретно-исторических тенденций прошлого и настоящего, но и для обозначения некоторых процессов в производстве, науке, образовании, объясняя в них место и роль человека. Можно проследить некоторые тенденции в развитии материального производства и образования, которые по своему существу тождественны гуманизму и выражаются в осознании того факта, что вся наша деятельность по своим мотивам, целям и по форме является всегда и не может выйти за пределы, порожденные человеческими потребностями.

Нередко социальные процессы и явления не могут быть полно раскрыты без привлечения знаний о механизмах индивидуального и группового поведения людей, о закономерностях формирования поведения, тех или иных привычек, социальных установок и ориентаций, без изучения настроений, чувств, психологического климата, без исследований индивидуальной концептосферы личности.

Овладевая широкой палитрой полиязыковой культуры, человек тем самым увеличивает степень личной свободы в пространстве творения, в полиязыковом пространстве общения, которое всегда предполагает творчество. Биологически человеку дается только организм, обладающий лишь определенными задатками, потенциальными возможностями. Культура, не существуя вне своего живого носителя – человека, усваивается им через воспитание, живое общение, т.е. через образование. В свою очередь, картина мира, оценки, ценности, способы восприятия природы, времени, идеалы закладываются в сознание личности традицией и незаметно для индивида изменяются в процессе социально значимых культурных практик. Овладевая существующими в культуре нормами, обычаями, приемами и способами деятельности, индивид как часть человеческого сообщества осваивает и преобразовывает саму культуру, включая языки (вербальные и невербальные).

Вот почему нам представляется, что введение понятия «полиязыковая культура» в терминологический аппарат гуманитарного знания позволит более широко подходить к проблеме гуманизации общества и образования, исследования вопросов творчества личности, творчества в образовании, направленного на эффективное воспроизводство высокой культуры, включающей прежде всего культуру общения, культуру взаимопонимания, которая, безусловно, должна преобладать в обществе с гуманистической направленностью.

§ 5. Гуманистические основания полиязыковой культуры

Обращение к мировоззренческим основаниям, возвращение внимания к личности, к ценностям ее духовного мира – одна из ведущих тенденций современной отечественной образовательной практики. Данная тенденция является актуальной, так как современная Россия является свидетельницей и непосредственной участницей ценностного конфликта, вызванного сменой социальных связей, сложной макроэкономической ситуацией с одновременными изменениями в культурной и образовательной среде. Под ценностями, как известно, понимают «обобщенные представления людей о целях и нормах своего поведения, воплощающие исторический опыт и концентрированно выражающие смысл культуры отдельного этноса и всего человечества. Это существующие в сознании каждого человека ориентиры, с которыми индивиды и социальные группы соотносят свои действия» [182, с. 3]. Российские исследователи, несмотря на непростую экономическую ситуацию, уделяют самое пристальное внимание данному феномену, о чем свидетельствуют результаты проводимых социологических опросов. В марте 2003 года в Российском государственном гуманитарном университете (РГГУ) проведена Четвертая международная теоретико-методологическая конференция на тему «Интеллигенция в обществе риска». В ней приняли участие около 60 ученых и преподавателей вузов Москвы, Красноярска, Омска, Пензы, Саратова, Тюмени и других городов России, а также гости из Польши, Литвы и Украины. Участники конференции отмечали, что роль интеллигенции как силы, способной выразить интересы народа, продолжает оставаться актуальной. С другой стороны, интеллигенция сама стала «группой риска». Реальна угроза утраты традиционного типа отечественного интеллигента – «властителя дум», поскольку эту функцию пытаются взять на себя СМИ, особенно телевидение, а также «масскульт». Это чревато девальвацией системы ценностей, выработанных классической и национальной культурой, вырождением профессиональных кадров сферы науки, культуры и образования.

Как показывают результаты социологического опроса об изменении ценностных ориентаций и связанных с ними жизненных планов молодежи, в частности студенчества, которое спустя несколько лет пополнит ряды интеллигенции, опасения, высказанные на конференции, упомянутой нами выше, не беспочвенны. Опрос проводился на протяжении пяти лет (1994–1999) среди студентов МГУ, Российского университета дружбы народов (РУДН) и Московского авиационно-технического института (университета) (МАТИ). Студенты хотели бы видеть себя «материально обеспеченными» – 66% (1999) и 73% (2002); «профессионалами» – 45% в 1999 и в 2002 годах; «любимыми» – 45% и 30%; «свободными и независимыми» – 42% и 50%; «здоровыми» – 39% и 40%; «образованными» – 18% и 11%; «семейными людьми» – 13% и 21%; «патриотами» – 2% и 3%; «культурными людьми» – 2% и 3%; «религиозными» – 0% и 2%; «такими, как все» – 0% и 1%. Налицо приоритет ценностей материального порядка, успеха и прагматизма.

Заслуживает внимания проведенный в Тюмени в ноябре 2003 года круглый стол по проблеме «Деловая и профессиональная этика». В нем приняли участие ученые вузов и НИИ Тюмени, Москвы, Екатеринбурга, Новосибирска, США. Участники рассмотрели соотношение норм морали и доверия как важнейшей составляющей современного бизнеса.

Ряд материалов журнала «Социологические исследования» акцентирует внимание на «развитии образования как открытой государственно-общественной системы», что означает свободную интеграцию российской образовательной системы в образовательные системы ведущих зарубежных стран. Одним из необходимых условий интеграции является отсутствие языковых барьеров в образовательном пространстве. В западных странах специалисты и ученые свободно владеют английским языком. Изучение иностранных языков (главным образом, английского, немецкого и французского) в российской высшей школе осуществляется в соответствии с государственным образовательным стандартом в течение шести семестров. Программа обучения направлена на усвоение студентами навыков перевода профессионально ориентированного текста. Таким образом, студенты не овладевают в полной мере знаниями разговорного языка, что ограничивает возможности взаимообмена учащимися и педагогами. Результаты социологического опроса свидетельствуют, что из 6900 опрошенных студентов только 8,9% хорошо знают английский язык; показатели по другим иностранным языкам еще хуже. В положениях Болонской декларации закреплено обязательное требование знания студентами и преподавателями иностранного языка как родного. Отсюда следует, что российской системе образования предстоит пересмотреть содержание и сроки программ обучения иностранному языку всех образовательных ступеней для повышения уровня преподавания [235, с. 80–85].

Открытость российской образовательной системы, как и в целом общества, в состоянии обеспечивать не только хорошее знание иностранных языков, но и новый тип сознания, свободного от идеологических догм и стереотипов [12; 32; 45; 47; 69; 71; 76]. О формировании ценностного сознания, рождающегося из либерально-демократической идеологии, писал в свое время новосибирский исследователь Н.С. Розов [270]. Работа другого новосибирского исследователя В.И. Супруна [302] в определенной степени объясняет конфликт ценностей, разворачивающийся сегодня в обществе на разных уровнях. Профессор В.И. Супрун выделяет три слоя ценностей: 1) непосредственного социального окружения; 2) модельные данного типа культуры; 3) универсальные гуманистические. Все три слоя ценностей взаимодействуют между собой, обогащая друг друга или находясь в состоянии конфликта. О состоянии ценностной контраверзы в континууме социальных перемен, о возможной конвергенции в будущем ценностных ориентаций российского и западного обществ пишет в своей диссертации Г.В. Игонина [143].

Проблеме противоположных тенденций, острых конфликтов в обществе и ценностного противостояния посвящена написанная еще несколько десятилетий назад книга американского социолога Э. Тоффлера «Шок будущего» («Футурошок»). Автор утверждает, что «…мы движемся к совершенно другой структуре сил, разделяющей мир не на две, а на три четко определенные противоположные враждующие цивилизации. Символ Первой, как и прежде, – мотыга, Второй – конвейер, а Третьей – компьютер. В разделенном натрое мире сектор Первой Волны поддерживает сельскохозяйственные и минеральные ресурсы, сектор Второй Волны обеспечивает дешевый труд и производит массовую продукцию, а быстро растущий сектор Третьей Волны использует новый способ доминирования – создание и эксплуатацию знаний» [312, с. 26].

Современная российская образовательная система находится в ситуации поиска новых ориентиров, как в содержательном, так и в организационном смысле [107; 129; 136; 137; 139; 143; 158; 169; 173; 308]. И хотя уже довольно четко обрисованы контуры новых организационных форм в виде государственных и негосударственных образовательных учреждений, с подразделением первых на лицеи, гимназии, колледжи, обычные средние общеобразовательные школы определение нового содержания образования сталкивается с серьезными проблемами [170; 205; 215; 233].

Прежде всего, педагоги, преподающие различные учебные дисциплины, восстают против сокращения количества часов в учебном плане, доказывая, что именно их предмет – самый главный или по крайней мере стоит на втором месте по степени важности.

Но еще более страстная полемика разгорается вокруг такого неотъемлемого явления школьной жизни, как воспитание. Сам термин «воспитание» нередко становится источником раздражения, особенно если речь идет о функционировании негосударственных образовательных учреждений. «Как можно говорить о воспитании с людьми, которые платят немалые деньги за посещение своим ребенком школы и фактически содержат данное образовательное учреждение?» – вопрошают директора и учредители некоторых образовательных учреждений. А как можно научить чему-либо подростка, не имеющего ни малейшего представления об обязанностях, чувстве ответственности или имеющего смутное понятие о правилах поведения в коллективе, пусть и небольшом? И как можно достичь элементарной поведенческой культуры без воспитания? За такими, казалось бы, простыми вещами, как «умение слушать собеседника, не перебивать», стоит великий принцип уважения личности, прав человека. Именно воспитание наряду с обучением является важнейшим фактором приобщения личности к культуре своего народа, осознания динамики его этнических ценностей в континууме современного мира с все более обостряющимися ценностными конфликтами различных культур.

В современной ситуации постоянной культурной интеграции необходим интенсивный межкультурный диалог, который, однако, часто подменяется интенсивным монологом с вполне определенной идеологической направленностью. Так, очевидно наличие тенденции к «вестернизации» общественного сознания в России, которая все более актуализируется как в образе жизни, так и в ценностных преференциях молодежи, а также – «контртенденции», которая проявляется в абсолютизации ценностей прошлого.

В целях нейтрализации мировоззренческих «перекосов» необходимо осознание педагогами значения ценностей, сложившихся или формирующихся под влиянием определенных течений российской общественно-политической мысли. При этом нужно учитывать, что процесс интеграции ценностей является непростым и противоречивым. По-видимому, это стало причиной смешения понятий «воспитание», «идеология», «морализирование» [308, с. 55–56].

Процесс интеграции ценностей в России из-за глобальных изменений в социально-политической и культурной жизни может быть условно структурирован как советский, досоветский и постсоветский. При этом в любом из названных периодов существования России можно выделить, как минимум, двойной стандарт ценностей, возникающий в результате противоборства двух или более мировоззрений [237; 244; 265; 284; 286; 293; 302; 308].

Так, в досоветский период, с начала XIX века, в результате полемики между представителями славянофильства и западничества формируется состояние ценностной контраверзы, которая стала носить пролонгированный характер, обостряясь в периоды социальных кризисов и углубляя их. С приходом к политической власти большевиков самое пристальное внимание уделяется тезису об идеологической борьбе и качественно другом характере социальных ценностей. В общественное сознание с помощью средств массовой информации, воспитательно-образовательной системы начинает внедряться новая интерпретация таких понятий, как «нравственность», «воспитание», «демократия» и т.д., основанная на классовом подходе, в результате чего большинство понятий снабжается эпитетом «коммунистический». Возникают «коммунистическая нравственность», «коммунистическое воспитание» и т.д.

В учебниках по педагогике и психологии, изданных в советский период, говорится о воспитании «социалистического сознания», «коммунистической морали», о непримиримой борьбе, разоблачении реакционной сущности современных психологических и педагогических учений Западной Европы и Америки [40].

Следует отметить, что в постсоветской России в рядах борцов с тоталитарным мышлением оказалось немало тех, кто в недалеком прошлом ратовал за воспитание «социалистического сознания», «коммунистической морали». Используя старые методы и новые словесные клише, те же люди пытаются удержать свои социальные позиции. В то же время происходит подлинная конфронтация между привычной советской системой ценностей и рыночными ценностными установками, которые воплощаются в деятельности различных общественных групп. Кроме того, в обществе наблюдается интенсивный поиск идей, способных объединить его граждан, сформировать основу для возрождения различных областей жизни общества, предпринимаются попытки сформировать ценностный консенсус. Как в начале ХХ столетия было справедливо отмечено П.А. Сорокиным: «Ценность служит основой и фундаментом всякой культуры. По этой причине важнейшие составные части такой интегрированной культуры чаще всего взаимозависимы: в случае изменения одной из них остальные неизбежно подвергаются схожей трансформации» [295, с. 250].

Социальное становление современной молодежи происходит в условиях неясных духовных ориентиров, агрессивной борьбы за власть и доминирование в любой форме на скоропалительно сложившемся экономическом рынке постсоветской России. В современном обществе господствуют настроения нигилизма, гиперматериализма, гедонизма, с одной стороны, и страха, унижения, безнадежности – с другой, объединяющие индивидов, многие из которых в новых экономических условиях оказались с очень ограниченными средствами к существованию, а порой и вообще без них [169; 170; 173; 178; 190; 205; 212; 220; 224; 228; 234; 235; 308].

Таким образом, непростые социально-политические условия формируют противоречивое по своей сути ценностное пространство, которое может вызывать разные формы поведения индивидов. В современной России не часто употребляется термин «община»; на смену ему пришли такие понятия, как коллектив, команда, корпорация с сопутствующими ценностями – коллективизм или «социоцентризм», которые имеют довольно широкий спектр толкований. Определенная часть общества все еще сохраняет тоталитарную установку на то, что коллектив всегда важнее, чем отдельная личность. Среди приверженцев данной точки зрения можно встретить не только сторонников коммунистической идеологии. Сотрудники большинства современных негосударственных предприятий находятся под жестким прессингом корпоративных интересов и ценностей, вступая в зависимые отношения с руководством данных предприятий. Отсутствие развитой законодательной базы, экономической защищенности рядовых сотрудников создает благоприятные условия для существования двойных стандартов: декларирования демократических ценностей публично и феодального деспотизма руководящих чиновников при отсутствии рычагов контроля над их деятельностью со стороны общественности на деле. Пока очень немногие современные руководители рассматривают подчиненный им трудовой коллектив как сыгранную команду профессионалов с преобладанием «горизонтальных связей», а не как «пирамиду» конформистов, назначение которой – не уронить того, кто находится на самом верху.

Но не все однозначно и с такой популярной ныне ценностью как индивидуализм. В последние два десятилетия в России общество стало уважать и ценить творческих и много работающих индивидуалистов, несущих ответственность за свои свершения. В то же время появилось немало индивидуалистов, чьи главные жизненные ценности больше подпадают под понятие «эгоцентризм», а личную заботу и ответственность такие индивиды гарантируют лишь близким родственникам, почти полностью игнорируя профессиональную этику и следование универсальным гуманистическим ценностям. Такие жизненные установки не только не способствуют постижению естественных принципов человеческой жизни, чему изначально призвано служить просвещение, но являются препятствием на пути достижения доверия между индивидами, подменяя важнейшее условие бесконфликтного сосуществования различного рода непрочными сделками и альянсами.

Таким образом, в создавшихся условиях возрастает роль культурно-образовательной среды, нацеленной на следование традициям просвещения и принципам гуманизма. Следует отметить, что среди педагогов общеобразовательных школ и вузов немало наследников российской просветительской традиции, энтузиастов и истинных профессионалов, готовых неутомимо трудиться над преобразованием программ и воплощением в жизнь демократических ценностей.

Российские исследователи, несмотря на непростую экономическую ситуацию, уделяют самое пристальное внимание данному феномену, о чем свидетельствуют результаты проводимых социологических обследований.

Как известно, языковая подготовка является одним из путей познания и осмысления культуры не только своего этноса, но и всего многообразия ценностей, которое аккумулировано ныне в мировой культуре. В данной связи правомерно вспомнить мысль, высказанную А.И. Солженицыным: «Необходимо преодолеть отождествление общечеловеческой культуры с общезападной. Так как Запад – это еще не весь мир, то необходимо взаимодействие всех имеющихся на земле культур: европейской, русской, китайской, индийской, японской, мусульманской» [292].

Преодоление стереотипов высокомерного отношения к другим культурам, только вступающим на путь цивилизованного развития, является важным шагом на пути к достижению толерантности, взаимного уважения во взаимоотношениях народов, на пути адаптации индивида в стремительно меняющемся мире. Разумеется, не следует отвергать и передовой опыт западных стран, многие учебные заведения которых следуют по пути увеличения количества и продолжительности гуманитарных курсов. По мнению Д. Белла, известного американского футуролога, автора термина «постиндустриальное общество», узкая специализация – ненадежный путь подготовки профессионалов в силу быстрой смены технологий.

В современной России все чаще учебные заведения в качестве концептуальной основы выбирают военное, религиозное, экологическое, фольклорное, трудовое и другие направления. Каким бы ни было концептуальное направление, оно должно стать основой для адаптации подрастающего поколения к будущему, где нужно будет уметь делать выбор, работать с информацией, общаться с представителями разных культур и субкультур таким образом, чтобы было возможно формирование нового сознания, свободного даже от мимолетного желания физического истребления идейного оппонента. Важность данной задачи подтверждается, в частности, работой К.Г. Юнга, отмечавшего, что «психические опасности куда страшнее эпидемий и землетрясений. Средневековые эпидемии бубонной чумы или черной оспы не смогли унести столько жизней, сколько их унесли, например, различия во взглядах на устройство мира в 1914 году или борьба за политические идеалы в России» [364, с. 20]. В наше непростое время у Юнга появилась бы возможность расширить перечень печальных примеров из-за обострившихся как никогда ранее социокультурных конфликтов, что также свидетельствует об актуальности преодоления агрессии против тех, кто «не такие, как я», с помощью адекватных социальных, психологических и педагогических средств. К тому же агрессивные установки против оппонентов не спасают от насущных проблем новой реальности, не обеспечивают ожидаемого социального и психологического комфорта, так как в условиях глобального ускорения, смены привычных ценностей, наличия «сверхвыбора» в поисках собственного жизненного стиля главным оппонентом конкретного индивида оказывается он сам [308, с. 58–60].