Текст книги "Один против всех"

– А если я не смогу принести тебе вовремя?

– Однако я вижу перед собой оптимиста, – неожиданно расхохотался Кориков. Но через секунду лицо его посуровело, и он произнес почти шепотом: – Голуба моя, а кто тебя отсюда отпустит? Ты будешь сидеть здесь до тех самых пор, пока твои родственники не вернут мне твой долг! В противном случае ты выйдешь отсюда в разобранном виде.

– Моим родным не найти таких денег.

– Это уже не мои проблемы. Заприте их в соседней комнате, – показал Максим на железную дверь. – Думайте, соображайте, где вам лучше поискать денег. За гнилой язык нужно отвечать кошельком.

– Ты напрасно так поступаешь. Мои люди знают, что я нахожусь здесь, и скоро появятся.

– Спасибо за предупреждение, – хмыкнул Кориков, поднимаясь, – мы их встретим надлежащим образом.

Чеченец неожиданно вырвал левую руку и, ухватив стоящего рядом за волосы, что есть силы пнул коленом в лицо. Раздался хруст. Кровь брызнула на кимоно «альфовца», неправильным пятном залила мозаичный пол.

– Ах ты тварь! – выругался Волков, и приклад автомата обрушился на затылок мятежника.

Алик Биктимиров с глухим стуком распластался на полу. Молча, не дожидаясь команды, двое охранников ухватили его за ноги и поволокли в соседнюю комнату к остальным узникам.

Дверь негромко захлопнулась, и Волков трижды зловеще повернул ключ.

– Что будем делать, Максим Егорович? – спросил он, пряча ключ в карман куртки.

– Для начала вытрите здесь кровь, – распорядился Кориков, – меня такое зрелище угнетает. И я могу испортить себе выходной костюм, а через пару часов у меня очень важная встреча.

Максим вытащил из кармана мобильный телефон и быстро набрал несколько цифр.

– Стась?.. Да, это я. Ты мне срочно нужен. У меня возникли кое-какие проблемы. Да, серьезные. Думаю, даже очень серьезные. Находишься с бабой? Да к черту бабу, ты мне нужен сейчас, а не через два часа. Вот и отлично, – в голосе Корикова послышалось заметное облегчение, – вместе мы обязательно что-нибудь придумаем. Приезжай не один. Сколько?.. Думаю, человек восемь хватит. Больше не надо, к чему привлекать к себе внимание. Только лишний базар возникнет. А потом, у меня еще свои хлопцы имеются. Значит, через двадцать минут? Жду!

Директор отключил телефон. Лицо его чуть подобрело.

– Сейчас приедет «крыша». Вот пускай и поговорят с ними. Как решат, так и будет. Зря, что ли, я им такие деньжищи отваливаю. – И, повернувшись к белолицему, усердно вытиравшему тряпкой пол, зло бросил: – А эти пятна кто вытирать будет?! Я, что ли?!

Ровно через двадцать минут к фирме подъехали два джипа: «Шевроле-Блейзер» и темно-синий «пятисотый» «Мерседес». Гостей ждали – ворота, послушные невидимой руке, бесшумно раздвинулись, приглашая их в глубину двора.

Дверцы «Мерседеса» распахнулись почти одновременно, и из салона вышли четверо мужчин. Среди них выделялся шатен среднего роста. Капризные красивые губы и слегка выпуклые глаза делали его похожим на провинциального актера, привыкшего играть героев-любовников. Кориков зашагал навстречу гостю. Шатен уверенно, в сопровождении трех неулыбчивых мужчин, подошел к хозяину фирмы и сдержанно поздоровался, выжав из себя скупую улыбку.

Передняя дверца слегка открылась, на коленях у улыбчивого шофера лежал пистолет-пулемет «кипарис». Дверца второго джипа также была распахнута, а на заднем сиденье, развалясь, сидела парочка мужчин, наверняка под их куртками прятались такие же огнедышащие игрушки. Грамотно действуют, ничего не скажешь. И можно не сомневаться, что один из стволов, на всякий случай, направлен в лоб господина Корикова.

– Так в чем проблема, Максим? Нужно кого-то замочить? – бодро поинтересовался Стась.

Стоящие рядом люди Волкова сдержанно улыбнулись – Стась даже не подозревал, насколько близок к истине его вопрос.

– Проходи, – распахнул перед шатеном дверь Максим Егорович, – сам все увидишь. Заодно и определимся на месте.

– Ну что ж, пойдем, посмотрим, что там у тебя за проблемы возникли, – двинулся Стась вслед за директором.

Беззвучно, словно тени, за ними шли трое телохранителей.

– Однако, – неопределенно протянул шатен, пнув гильзы, разбросанные по полу. – Я вижу, Максим, ты не только любишь военные единоборства, но еще не прочь пострелять в спортзале. Так кто на тебя наехал?

– Чеченцы. Открыли мне счетчик и сказали, чтобы я им отвалил пятнадцать тысяч «зеленых».

– Неплохая сумма, – согласился Стась, ковырнув пальцем выбоину от пули. – И почему же тебе так не повезло?

– Им не понравилось, что я поцарапал «Москвич» одного из их компании.

– Гордые ребята. Значит, процентики набежали?

– Сказали, что убивать не станут, но деньгами накажут, – поморщился Кориков.

– Вот оно как, деньги все любят, даже папуасы на Новой Гвинее. Где они?

– За этой дверью, спрятал от греха подальше. Открой! – приказал Максим начальнику охраны. – Возьми автомат, очень не люблю сюрпризов.

Волков поднял «калашников», поставил его на одиночный выстрел и встал против двери. Один из охранников открыл дверь, а двое других, вооружившись дубинками, уверенно шмыгнули в проем. Только после этого неторопливой походкой хозяина в комнату вошел Кориков, следом – Стась.

– Так это и есть те самые чмошники? Не похожи на бравых ребят, – брезгливо поморщился Куликов, разглядывая связанных. – Не по понятиям вы, ребятки, живете, ох не по понятиям, – укорил он. – Что бы вы мне сказали, если бы я пришел к вам в горы и заявил, что я ваша «крыша» и отныне каждую неделю вы мне должны отстегивать десять процентов от своей прибыли? Чего ты носом крутишь, не нравится? Вот и мне не нравится то, что ты тут делаешь. И вообще, кто вы такие, откуда взялись? Это моя территория, без моего ведома здесь не могут ни ограбить, ни убить. И ослушавшихся я наказываю очень строго, – процедил сквозь зубы шатен.

Пленники, стянутые веревками, сидели на полу и угрюмо смотрели на вошедших. На разбитых лицах неряшливо запеклась кровь.

– Неважно выглядите, ребятки, – посочувствовал Стась.

В комнату кошачьим крадущимся шагом вошел один из команды шатена. Стоящие невольно потеснились, оценив немалые габариты телохранителя.

– Подъехали две машины: «Ауди» и «БМВ», – посмотрел Слава на Куликова. – Интересуются, приходили ли сюда трое мужчин. Может, отправить их куда подальше?

Стась посмотрел на Корикова. Тот неопределенно пожал плечами, дескать, ты «крыша», тебе и решать.

– Нет, пускай заходят, – твердо распорядился Стась. – Чувствую, что у нас будет разговор интересный. На всякий случай перекройте все выходы. Очень не люблю ненужных вопросов. Отпусти всех лишних людей, свидетели нам тоже ни к чему, – посмотрел Стась на Корикова.

– Ты слышал все? – Максим перевел взгляд на начальника охраны.

– Так точно, – по-уставному ответил тот.

– Раз слышал, тогда иди и выполняй.

– Есть, – Волков развернулся и быстрым шагом вышел из комнаты.

– В общем, так, – жестко начал Стась, – никому без команды не дергаться. Разговаривать буду один я, ну а что сказать им… у меня найдется. Я никогда не любил незваных гостей. Но уж если они появляются, то встречать их нужно по полной программе. Раздай парням по волыне и предупреждаю, – понизил Стась голос, – чтобы стволы не торчали у вас из штанов. Все должно выглядеть естественно, просто собрались хорошо знакомые люди приятно провести вечер. А вы, – стиснув зубы, постучал он в железную дверь, – если хотя бы пикнете… самолично пристрелю!

* * *

Через несколько минут в спортзал вошло пятеро парней. Среди гостей выделялся белобрысый мужчина лет двадцати восьми. Он стоял чуть впереди остальных, руки держал в карманах брюк. Цепко оглядел стоящих перед ним, кинул взгляд на смежные комнаты, откуда на него с любопытством смотрели еще четверо. Подбородок его покрылся сеточкой морщин – наверняка он обратил внимание на то, что двое из них держали руки в карманах.

Сдержанно, как это бывает при встрече парламентеров двух враждующих армий, слегка наклонил голову в знак приветствия. Настороженное лицо свидетельствовало о том, что он готов ко всяким неожиданностям.

Стась так же холодно вскинул подбородок, здороваясь.

– Мы разыскиваем своих людей, – наконец произнес белобрысый, тщательно подбирая каждое слово, отчего сказанное приобретало дополнительную солидность. – Мы знаем, что они пошли именно к вам.

– А кто они такие? – невинно спросил Стась. – Сюда каждый день приходит много людей.

– Они пришли сюда два часа назад, чтобы забрать права хозяина нашей фирмы, – все так же ровно, без всякого эмоционального всплеска вновь заговорил гость.

– В последние два часа сюда приходили какие-нибудь люди? – невинно поинтересовался Стась у стоящего рядом Корикова.

– Если бы они здесь были, я бы знал об этом, – веско протянул Максим.

– Мы знаем совершенно точно, что они у вас, – встрял в разговор худой парень лет тридцати, стоящий немного позади белобрысого. – Пока мы не выясним, где они, не уйдем отсюда.

– Однако нежданные гости начинают мне досаждать, – грустно пожаловался Стась, посмотрев на Корикова. – Может быть, они считают, что самые крутые в городе? Если так, то они очень заблуждаются. У меня на этот счет имеется собственное мнение.

У самой двери раздался сдержанный смешок – это не удержался рябой. Теперь вместо грязноватого кимоно на нем был серый, хорошо отглаженный костюм. В нем он запросто сошел бы за хозяина какого-нибудь крупного казино, заскочившего во время обеденного перерыва в спортзал, чтобы придать нужный тонус дряхлеющим мышцам.

Белобрысый едва обратил на него внимание, лишь бросив в сторону весельчака короткий презрительный взгляд.

– Мы сюда пришли не для того, чтобы шутить, – так же терпеливо и одновременно очень весомо продолжал он. – Мы люди серьезные, и если говорим, что наши ребята здесь были, значит, так оно и есть. Мы тоже не первый день живем в этом мире, и слава богу, кое-что в нем понимаем. Поэтому давайте поговорим разумно, если они здесь, так выпустите их.

– Их здесь нет.

– Если вы сказали нам неправду, – лицо белобрысого на мгновение помертвело, – то в следующий раз, когда мы сюда явимся, вас придется выносить отсюда вперед ногами.

– А ты хорошо разговариваешь, – похвалил Стась, вяло улыбнувшись, – голоса не повышаешь, руками не размахиваешь. Вот если бы еще и не пугал иногда, было бы совсем мило. А только я хочу у тебя спросить: ты-то уверен, что выйдешь отсюда?

В соседней комнате раздались глухие удары в дверь, а затем до всех донесся сдавленный крик:

– Михаил, мы здесь! Бей их, гадов!

Белобрысый мгновенно пнул стоящего рядом Стася в живот и тут же заехал кулаком в лицо. Не дожидаясь, когда он сложится пополам, ребром ладони стукнул по шее длиннолицего. Оба рухнули почти одновременно. Но в следующую секунду удар дубинкой по предплечью парализовал его руку. Он вскрикнул, второй удар пришелся по ногам, и Михаил, словно споткнувшись о невидимую преграду, упал коленями на татами.

Трижды прозвучали выстрелы. Одна пуля угодила в огромный плафон, который разлетелся по залу мелким ранящим дождем, осыпав плечи дерущихся. Другая, отрикошетив от стены, хищным жалом расщепила дубовые доски и с громким стуком засела где-то в толще двери. А третья, выбив в окне неправильную розочку, отправилась в далекое путешествие.

– Лежать! – кричал Кориков, размахивая автоматом. – Я сказал, лежать!

Короткая очередь со свистом разрезала пространство, помещение наполнилось гарью, и на пол, разбивая головы, повалились визитеры.

Стась поднялся, тряхнул головой и с брезгливой гримасой вытер с разбитого лица кровь.

– Сука, кажись, губу мне порвал. Дай сюда, – вырвал он дубинку у стоящего рядом парня. – Наслаждаешься? – дружелюбно поинтересовался Стась у Михаила, который лежал на татами, обхватив голову. – Дай я тебя приголублю, – и с размаху опустил дубинку ему на шею.

Тот дернулся, а потом, расслабившись, неожиданно вытянулся.

Стась приложил пальцы к артерии.

– Быстро сдох, даже покайфовать не дал, – безрадостно сообщил он. – Но ничего, он нам не испортит веселье, – с чувством продолжил Куликов, осматривая лежачих, – главное представление у нас впереди. Свяжите их. И советую не дергаться, если не желаете, чтобы угостил свинцом.

Охранники, предварительно запасшиеся веревками, ловко стянули пленникам за спиной руки. После чего, подгоняя дубинками, затолкали в тесную комнату к прежним узникам. Последний из них, чернявый парень, обернулся, пытаясь что-то сказать, но рябой боец, не раздумывая, со всего размаху опустил тяжелую рукоять между лопаток, заставив того поторопиться.

– Так что ты будешь теперь делать? – участливо поинтересовался Стась. – Все-таки у тебя уже один покойник. К тому же, я знаю эту публику, они не оставят тебя в покое и захотят взять реванш.

Стась подошел к зеркалу и озабоченно со всех сторон осмотрел разбитое лицо. Оно заметно припухло, и ранее прямой нос чисто римского очертания сильно искривился и напоминал украинскую бульбу. Холодной струей он ополоснулся, наблюдая за тем, как красноватые струйки падали вниз, оставляя на мраморной раковине буроватые пятна.

Никто ему не мешал, все молчаливо стояли за его спиной, будто он отмывал не разбитое в драке лицо, а совершал обряд омовения перед очень важной молитвой. Аккуратно промокнув влагу полотенцем, Стась грубо его скомкал и бросил в мусорную корзину.

– А с чего ты взял, что я чего-то должен делать? – посуровел Максим. – Это твои проблемы. Включая того самого покойника. Мне неудобно об этом напоминать, но пойми меня правильно, я плачу тебе и немало, чтобы ты оберегал мой покой. Так что я жду от тебя действий, и уволь меня вмешиваться в твои дела, – поднял Кориков руки. – У меня и без этого немало важных дел. А по поводу того, что они придут, здесь я с тобой совершенно согласен. И потребуют с меня не двадцать тысяч, а все сто! Чеченцы ребята непримиримые, и договариваться с ними о чем-то будет очень непросто. А когда они раздавят меня, то возьмутся уже и за мою «крышу», и поверь мне, вытеснят тебя отовсюду.

– Молодец, Максим, – похлопал Корикова по плечу Стась. – Здраво рассуждаешь. Другого ответа я от тебя и не ожидал. Если мы отпустим их сейчас, то потом нам просто не дадут вздохнуть. Дай только кавказцам слабинку, так они понаедут сюда со всех сторон. Их надо убить. Всех! – жестко произнес он. – Это дело я беру на себя. – Стась посмотрел на обступивших его людей и продолжил: – Наш разговор не должен уйти дальше этих стен, если из вас кто-то проболтается, пусть даже это будет по пьянке, то ему не жить! А сейчас, Макс, уводи отсюда своих людей. Лично меня ты никогда не видел. Тебе-то уж, думаю, не нужно ничего растолковывать.

– Стась, где гарантия того, что часа через полтора или, скажем, завтра сюда не явится еще целая толпа? Что в этом случае делать? Их тоже надо будет убить?

– Не надо понапрасну дергаться. Я же сказал, что все улажу. Пару дней появляться тебе не советую. А лучше с неделю. Возьми какой-нибудь тур, смотайся на недельку за границу, развейся от дурных мыслей, чтобы потом тебя кошмары не мучили. А когда приедешь, работай как ни в чем не бывало.

– Понял, – облегченно вздохнул Кориков. – Ну чего пнем застыл, – посмотрел Максим на начальника охраны, – собирай людей и сматывайся отсюда.

* * *

Через пятнадцать минут здание опустело. Во дворе, очевидно от тоски и одиночества, лаяла собака. Сумерки понемногу сменились на темную ночь, и через плотно зашторенные окна по-воровски пробивался лунный свет.

– Что за черт, во всем здании даже бутылки водки не найти, – открыл очередной шкаф Стась. Сверху на пол упала спортивная куртка, боксерские перчатки, тапочки.

– А ведь у нас Максим известный спортсмен, – ехидно заметил Ковыль – красивый голубоглазый парень лет тридцати. Мелкие кудряшки делали его похожим на купидона, каких нередко изображают на рождественских открытках. – Самое главное для него – здоровый образ жизни.

Стась отшвырнул ногой упавшие вещи и открыл тумбочку: внутри обнадеживающе звякнуло. Заглянув, он увидел пачку распечатанного чая и три граненых стакана, в металлической коробочке был сахар.

– Вот что, Ковыль, купи три бутылки водки. Что-то мне без спиртного не в кайф, – честно признался Стась.

– Понял. Я мигом. Здесь за углом точка есть. Водку там продают круглые сутки.

– На вот, на голову накинь, – бросил Стась Ковылю кепку, лежавшую на лавке. – Напяль ее на самые глаза. А то мало ли чего…

Через пятнадцать минут Сергей Ковылев вернулся, в руках он держал пакет, в котором вызывающе побрякивали бутылки. Не без торжества он поочередно выставил на тумбочку, покрытую пестрой скатертью, купленную водку. Умело сорвал мягкую фольгу и не без щегольства разлил содержимое в три стакана.

– Долей на два пальца, – жестко распорядился Стась.

Ковыль уверенно опрокинул горлышко бутылки в стакан.

– О закуси почему не позаботился? – поднял стакан Стась.

– Виноват, – честно признался Ковыль, – что-то не подумал.

Стакан водки Стась выпил в три глотка. Шумно выдохнул, а потом, уткнув нос в рукав, занюхал, как будто это была не материя, пропахшая табаком, а весомый кусок ветчины.

– Каждому по стакану водки! – распорядился Стась.

– Я бы не хотел, Стась, – попытался возразить молодой краснощекий парень.

Стась усмехнулся:

– Еще один спортсмен, который не хочет нарушать режим? А теперь слушай, что я тебе скажу. Выпьешь все до капли, чтобы потом, когда начнешь резать тех, – ткнул пальцем он в закрытую дверь, – тебя не блевануло от кровищи.

С пухлых, почти юношеских щек, медленно сошел румянец, оставив небольшой клубок переплетенных кровеносных сосудов.

– Ты это серьезно?

– Я тебе даю большие деньги, ты вкусно жрешь, имеешь красивых телок. А вкусный хлебушек всегда отрабатывается очень нелегким путем. Или ты думаешь, сынок, что я самолично буду выполнять грязную работу? Тогда на хрена вы мне все нужны? – неподвижным взглядом он посмотрел в лицо каждому бойцу. Глаза у Стася, обычно светло-голубые, теперь сделались чуть ли не белыми. Он напоминал хищную рыбу, изготовившуюся к решительной атаке. – Может, кто-то хочет возразить мне и сказать, что я не прав? Смелее, – почти подбодрил он, – думаю, мы сумеем поладить.

Бойцы, испытав тяжесть его взгляда, невесело опускали глаза. Привычки Стася они усвоили давно, от сладкоголосой любезности всегда попахивало трупным смрадом.

Пухлощекий пожал плечами и виновато заговорил, умудряясь не смотреть в лицо босса:

– Ну дурак я, Стась, ну что тут поделаешь. Говорю, не зная чего. Прости меня.

– Ладно, оставь, – смилостивился Стась, – в наших делах лишний базар тоже ни к чему. Возьми стакан.

Парень уверенно поднял стакан, потом взял его в другую руку, отряхнув пальцы от пролитой водки, и бодро, как если бы это была минеральная вода, выпил до капли. Гулко установил на тумбочку стакан.

– Убивать приходилось? – хмыкнул Стась.

– Не доводилось.

– Все в этой жизни начинается с первого раза. На, держи, – сунул Стась рукоять «вальтера» в ладони провинившемуся, – и смотри, не прострели себе что-нибудь сдуру.

– Постараюсь.

Выпитый стакан водки не пропал даром. Щеки парня налились, как и прежде, здоровым соком. В глазах радостный блеск, а обладание сильной игрушкой добавило ему куража.

– Вы меня все слышали?.. Если мы не сделаем этого сегодня, то до завтра нам уже не дожить. Ковыль, открой дверь, я хочу поговорить с ними.

Пленные сидели на полу, оперевшись спинами о стену.

– Кто за вами стоит? – спросил Стась у кавказца. – Вы чеченцы?

– Чеченец только я, – произнес черноволосый мужчина, – остальные русские. Неужели ты их убьешь?

На губах улыбка. Ее можно было бы принять за вызов, если бы не смертельная белизна кожи. В противоположном конце комнаты с перебитым позвоночником лежал белобрысый, безжизненно распахнув глаза, и каждый из присутствовавших насмотрелся на него достаточно.

– Я не разделяю врагов по национальности. Так кто за вами стоит? Вы пришли сюда, чтобы получить «капусту», насколько я понимаю, а не для того, чтобы вернуть права? Они для вас всего лишь предлог. Отвечай, если хочешь жить.

– Что тебе отвечать, если ты нас все равно решил убить.

– Ну что ж, раз ты так считаешь, – пожал плечом Стась и, кивнув на краснощекого, коротко распорядился: – Начинай с него. Старайся попасть в голову.

– Понял, – ответил тот, тряхнув желтыми кудрями.

И медленно, как если бы участвовал на поединке в эпоху галантных поступков, поднял руку с пистолетом.

– Поближе подойди, – в раздражении прикрикнул Стась. – В голову целься. Не прикрывай глаза, а то не попадешь.

Раздался выстрел, и кавказец, нелепо стукнувшись затылком о стену, скатился на пол.

– Жаль, не получилось разговора, – печально протянул Стась и уже бодро, повернувшись к парню с крупными мясистыми чертами лица, поинтересовался любезно: – Ты тоже чеченец? Ты тоже пришел сюда за деньгами? Ну?

– Послушайте, давайте разберемся. Я ничего не знаю о чеченцах. Я работаю в этой фирме всего лишь полгода! Я приехал с Украины. Ну посмотрите на меня, разве я похож на кавказца?

– А вот и врешь, падла, под хохла заделался, а нос-то у тебя не нашенский. Говори, сука, кто за вами стоит?

– За нами никого нет, ну хотите, побожусь, – вытаращил от страха глаза парень. – Мы все из одной фирмы, а пришли мы потому, что наши люди не вернулись в назначенное время.

– Чем занимается эта фирма?

– Да ничего особенного. Строительством. Перевозом.

– Вы его охрана?

– Да. Но клянусь, у него больше никого нет.

– Ясно, значит, он не сможет никого отправить, если мы вас замочим? – поинтересовался Стась.

– Не делайте этого. Мы никому ничего не скажем, что здесь произошло. Мамой клянусь, что так и будет!

– Извини, друг, но я тебе не верю, – печально сообщил Стась, улыбнувшись.

– Прошу вас, не убивайте, – извивался парень, пытаясь освободиться от пут, – я вам расскажу все.

– Интересное предложение, – согласился Стась. – Здесь можно подумать. Ну, мы слушаем тебя.

– Как вы знаете, директора зовут Осянин Петр Павлович. На самом деле у него не одна квартира, а целых четыре. И нигде подолгу не живет, опасаясь наездов. Кроме нас, у него есть еще человек пять охраны, которых он постоянно держит при себе, но вряд ли он отправит их по этому адресу, он с ними не расстается практически никогда.

– Где его можно найти наверняка? – глаза Стася блеснули от дерзкой мысли.

– У него есть женщина. Любовница. У нее он бывает раза три в неделю. Мне пришлось сопровождать его несколько раз. Она живет на Маховой, дом три. Отпустите меня, я все сказал, – взмолился парень.

Остальные узники лежали неподвижно и с немым ужасом наблюдали за тем, как кудрявый поигрывает «вальтером». Он напоминал ковбоя из дешевого фильма, который, прежде чем прострелить противнику лоб, трижды прокрутит оружие вокруг пальца. Не хватало еще, чтобы он принялся дуть в прокопченный гарью ствол.

– Поверь, мне жаль, – посочувствовал Стась, – пристрели его, – распорядился он, посмотрев на пухлощекого.

Точно с такой же жалостливой улыбкой иезуит-инквизитор отправляет на костер еретика.

– Нет! Нет! – парень побледнел и на щеках, как на фотографической бумаге, отчетливо выступила трехдневная темная щетина. – Не убивайте!

Рука белокурого неумолимо, как приближение судного дня, поднималась все выше, пока не остановилась на тонкой переносице. Раздался выстрел. В этот раз он прозвучал несколько громче, заложил перепонки и заставил присутствующих вздрогнуть. На противоположной стене отпечатались грязноватые брызги.

– Не будем терять времени, пристрелить нужно всех! – жестко отдал приказ Стась. – Если мы сейчас дадим слабину, то тогда от них не избавимся никогда. Наказывать нужно не раздумывая, чтобы другим неповадно было. Эти кавказцы способны пролезть в любую щель, как тараканы, а потом их никогда не вытравишь.

Стась скользнул взглядом по комнате и, заметив автомат, беспризорно стоящий в самом углу, поднял за цевье. И как бы пробуя на вес, подбросил.

– Ты, – протянул он оружие невысокому худощавому бойцу с мрачноватым взглядом. Тонкие холеные усы делали его похожим на кота. – Стреляй в голову, чтобы не дергались.

– Понятно, – взял тот в руки автомат. Привычно оттянул затвор, металл угрожающе щелкнул. – Ну… Молитесь! – и короткими прицельными очередями принялся расстреливать лежачих.

В смертельном танце задергались подстреленные тела. Пороховая гарь мгновенно перебила приторный запах крови, и вонь, едкая, противная, выползла через приоткрытую дверь и свободно распространилась по всему залу.

С некоторого времени Осянин стал опасаться собственной тени. И, прежде чем выйти из подъезда, он долго наблюдал за передвижениями во дворе. Только убедившись в полнейшей безопасности, он отваживался выходить на открытое пространство.

Закрыв за собой дверь, Петр Павлович некоторое время прислушивался к шагам в подъезде. Где-то наверху громыхнула тяжелая дверь, и установилась привычная тишина. Осянин поднял воротник и, стараясь не особенно шуметь, стал спускаться вниз.

Прошлая неделя была для него удачной: во-первых, он подписал контракты на триста тысяч долларов, а во-вторых, сумел найти подход к двум премилым девочкам четырнадцати лет. Самое приятное заключалось в том, что для этого ему не понадобились услуги сутенеров, которые всегда становились невольными свидетелями его малых шалостей. Он встретил их в собственном здании – девушки, спрятавшись от ветра, мило ворковали в проходной. Ему достаточно было невзначай показать пачку долларов, чтобы проявить к своей персоне нешуточный интерес.

А еще через день Осянин сумел убедиться в том, что они не так невинны, как ему представлялось в самом начале. Даже кровать, сделанная по спецзаказу и больше напоминающая взлетное поле, чем ложе любви, не смогла удовлетворить всех фантазий юных жриц.

Петр Павлович улыбнулся – девочки не знали себе цены и имели таксу вокзальных проституток. А пирожные, которыми он их угощал всякий раз перед совокуплением, воспринимали так шумно, как если бы каждой из них дарил по кольцу с бриллиантом.

На улице тоже было спокойно, не считая трех мужичков, вдохновенно споривших после принятия на грудь бутылки бормотухи. Его дорога проходила именно через неприятную компанию, а за углом, чтобы не привлекать лишнего внимания, стояла темно-зеленая «Нексия». Осянин был уверен, что в окна третьего этажа за ним наблюдает пятнадцатилетняя озорница и прилежная школьница девятого класса. Сто долларов, что он отвалил ей за удовольствие, она восприняла так же восторженно, как некогда бедняга Аладдин – пещеру с сокровищами. И наверняка сейчас подсчитывает в уме, сколько ей удастся заработать за год, если встречи с богатым дядькой превратятся в добрую традицию.

Осянин скосил глаза в сторону мужичков.

Похоже, что веселье у них только начиналось. На импровизированном столе – высоком ящике из посеревших досок возвышалась еще одна бутылка красного вина, здесь же грубо нарезанная вареная колбаса с ломтями хлеба. Обыкновенная закусь среднего потребителя, не избалованного заморскими разносолами.

– Бородища на нем вот такая, – вдохновенно рассказывал один из них. – Пиджачок на нем изрядно затерт, но профиль хранил отпечаток интеллектуальности. Скорее всего он был из того вымирающего племени интеллигентов, что, опускаясь на самое дно, не забывают говорить красивости проходящей мимо даме и извиняться за свой непрезентабельный вид. – Ну словно у Менделеева.

– Или у Карла Маркса, – подсказал другой его коллега по сословию.

– Оба они волосатые, – согласился третий, продолжая держать стакан, наполненный до краев вином. – А все волосатые и с бородами очень друг на друга похожи.

Мужчины были так заняты развернувшейся беседой, что даже не заметили Осянина, который, стараясь не задеть выпирающий на дорогу ящик, бочком затопал по дороге.

Петр Павлович отошел уже на десяток шагов, когда услышал за своей спиной шаги. От недоброго предчувствия внутри все сжалось и похолодело, он хотел обернуться, но услышал сдержанный, но полный злобы голос:

– Не верти башкой, падла! Если надумаешь взбрыкнуться, так шмальну тебе между лопаток куском свинца, – и, словно в подтверждение этих слов, в спину чувствительно ткнулось что-то очень жесткое. «Ствол!» – догадался Осянин, и страх парализующей волной пробежался по всему телу.

– Что вам от меня надо? – В горле сделалось сухо. А окончание фразы словно прилипло к гортани и не желало выходить наружу.

– Ты еще спрашиваешь, сучонок! – послышался за спиной злой сип. – Похоже, что малолетние бабы тебя совсем рассудка лишили, если ты ни о чем больше не помнишь!

– Послушайте!..

Осянин хотел обернуться, но сильный удар в плечо заставил сжаться от боли.

– Тебе же сказано, не глупи! Повернешься тогда, когда я тебе разрешу.

– Да что вам от меня надо? – Петр Павлович уже не счел нужным скрывать страх, который, вторгшись в него, сумел отравить все существо.

– Топай вперед… Вот так… Иди под тот куст. А теперь садись на лавку. Если что-нибудь вякнешь… пристрелю!

Осянин, еле справляясь с противной дрожью, присел на лавку и мгновенно ощутил холод, который пронизал его тело.

– Да что же это такое?

– Смотри в землю! – зло проговорил незнакомец. – Если будешь пялиться на меня, то получишь пулю между глаз! Тебе все ясно?

– Я вас понял, – пролепетал Осянин, уткнувшись взглядом в светло-коричневые ботинки незнакомца.

Несмотря на грязь, они были идеально чистыми, и Осянину даже показалось, что он увидел собственное отражение. Голос принадлежал тому самому мужику, что рассказывал про чужую бороду. Теперь стало понятно, что встреча эта была далеко не случайной, троица поджидала именно его.

– А теперь ответь мне, только откровенно. Это ты посылал людей на Луговую? На меня не смотреть, – повысил незнакомец голос, когда Осянин, забывшись, чуть приподнял голову.

– А в чем, собственно, дело? – преодолевая страх, прошелестел губами он.

– Так ты еще и спрашиваешь?! – грубой пятерней собеседник цепко ухватил Осянина за волосы, а ствол «вальтера», пропахший едкой гарью, затолкал бесцеремонно в рот. Петр Павлович почувствовал, как треснул зуб, причинив боль, лопнула губа, и рот мгновенно заполнился кровью.

Осянин сплюнул на землю красный липкий сгусток и выдохнул:

– Вы что?

– Разве не по твоей милости мне пришлось отправить на небеса восемь невинных душ?

– Это какое-то недоразумение, если я кого-то и послал разбираться, то не для того, чтобы пугать, а хотел вернуть свои права, – ствол мешал говорить, Осянин пытался вытолкнуть его языком, но мучитель втиснул его еще глубже, безжалостно расцарапав гортань.

– А теперь слушай, что я тебе скажу. Если не хочешь закончить свою жизнь где-нибудь на дне реки, с холщовым мешком на голове, то попытайся убедить вдов, что отправил их муженьков далеко на север. А когда пройдет пара месяцев, пусть они пишут заявления в розыск. Предупреждаю тебя, крыса болотная, не раньше! Если вздумаешь хитрить или заявиться к ментам, то это будет твой последний серьезный поступок в твоей дрянной жизни. Ты меня хорошо понял? – прошипел незнакомец, повернув ствол.