Текст книги "Империя смотрящего"

Глава 12
КРАСНАЯ ШАПОЧКА И СЕРЫЙ ВОЛК

На Елене была пижама в широкую полоску, которая значительно ограничивала возможности для фантазий. Но даже под этим нарядом заманчиво колыхались волнующие овалы. На ногах мягкие тапочки. Талия перетянута узким поясом. Захар задержал взгляд на ее шее – едва ли не единственный кусочек кожи для обзора: на золотой цепочке висел какой-то причудливый кулон.

– Ну, чего ты так меня разглядываешь? – укорила его Елена. – Такое впечатление, что хочешь проглотить. Я не Красная Шапочка, а ты, слава богу, не Серый Волк.

Маркелов невольно улыбнулся:

– Это еще как посмотреть.

Миленькая квартирка. Опрятно. Чисто. Даже глазу не за что зацепиться. Но без особых изысков. Сразу видно, что хозяйка помешана на чистоте и пыль воспринимает как личное оскорбление. Наверняка в постели она такая же аккуратненькая. Вот и сделаны первые штрихи к ее портрету.

Девушка повернулась к нему спиной и уверенно прошла в комнату. Любопытная деталь – хочет подчеркнуть, что совершенно не опасается малознакомого мужчину. Даже не взглянула на его руки, а ведь в ладони мог быть зажат и нож. Здесь одно из двух: или она очень неосмотрительная особа, или собрала о нем достаточно информации, чтобы поступать таким образом.

– Ты всегда такая? – спросил Захар, направляясь следом.

– Это ты о чем? – повернулась Елена.

– Впускаешь к себе малознакомого мужчину, а ведь я могу воспользоваться твоей, так сказать, беззащитностью.

Правый уголок рта Елены слегка дернулся вверх, отчего лицо ее приобрело жестковатое выражение:

– Брось! Какой из тебя маньяк! Неужели ты думаешь, что я стала бы приглашать к себе мужчину, не разузнав о нем все! – Она сделала нажим на последнем слове. – А потом, я не такая беззащитная овечка, как тебе могло показаться. Поверь мне, я сумею за себя постоять… Садись, – показала она на стул.

– Я бы предпочел что-нибудь помягче, – добродушно улыбнулся Захар, показав на мягкий кожаный диван.

– Мне не до шуток.

Маркелов присел на стул.

Эта женщина действительно могла постоять за себя. Правый карман пижамы был слегка оттопырен, и поди разберись, какой предмет оттягивает атласную материю – не то безобидная косметичка, не то дамский пистолет.

– Хорошо…

Елена села напротив. Первое, на что обратил внимание Захар, когда вошел в комнату, так это на обилие света. Кроме обычной люстры, освещавшей едва ли не каждый сантиметр комнаты, на стенах было укреплено несколько бра, а кроме того, на столе стоял ночник, а у окна высокий торшер. Свет в этой квартире любили. Возможно, обилие света в комнате было не случайным. При таком освещении невозможно спрятать лицо в тени. А если Елена неплохой психолог, то способна будет без труда определить его внутреннее состояние лишь по одному движению бровей.

Что ж, придется быть бесстрастным.

Открыв папку, лежащую на столе, Елена вытащила две фотографии и положила их перед Маркеловым.

– Я хочу, чтобы ты проследил за этими людьми.

Захар взял первую фотографию и к собственному разочарованию осознал, что справиться с мимикой ему не удалось – лицевой нерв предательски дрогнул, выдав его смятение.

– И ты хочешь сказать, что это тоже твой муж… бывший? – с издевкой спросил Маркелов.

Улыбка женщины была невероятно мила. Небольшое лукавство очень шло ей, эдакая повзрослевшая девочка, которая знает, что будет наверняка прощена, потому что она необычайно хорошенькая.

– Просто знакомый.

– Миленький ответ, – процедил сквозь зубы Маркелов. – Ты хоть знаешь, что это за человек?

– Разумеется. Поэтому я тебе хорошо заплачу, – спокойно парировала Елена.

У Елены невероятно удачно получались интонации. Всего лишь небольшой нажим на двух последних словах – и уже казалось, что ее квартиру он покинет с оттопыренными карманами.

Маркелов невольно хмыкнул:

– И сколько в твоем понимании будет «хорошо»?

– За неделю работы ты получишь тридцать тысяч долларов.

Маркелов задумался и вновь в досаде подумал об освещении, которое безжалостно обнажило его смятение. Он знал, что в этот момент у него приподнимается правая бровь, отчего лицо приобретает лукавое выражение, что явно не соответствует его внутреннему состоянию.

– Хм… Деньги, конечно, хорошие. Только позволь узнать, зачем тебе это надо? Насколько я понимаю – женой его ты не являешься. И чего же в таком случае выбрасывать такие большие деньги за простое любопытство?

– Считай это моим капризом, – в голосе Елены появились стальные нотки. – Так что ты скажешь?

Маркелову был знаком подобный тип женщин. Это только при первом взгляде они кажутся мягкими, в действительности внутри их прячется дьявол, о которого разбиваются самые твердые лбы.

Маркелов принялся внимательно рассматривать фотографию. Сравнительно молод, что-то около сорока лет. Самое время, чтобы заниматься большими делами. Правильные черты, волевое лицо. Такие люди вызывают доверие. Кроме располагающей внешности, человек с фотографии был цельной личностью в буквальном смысле этого слова. Тратить себя по пустякам он не умел. Все, что угодно, но только не это.

Звали этого человека Покровский Николай Анисимович. Обыкновенный олигарх. Не доморощенный, каких можно встретить едва ли не в каждом городе, а настоящий, с огромным влиянием и авторитетом, а кроме того, с многомиллиардным состоянием, которое было предусмотрительно размещено во все крупные банки Европы. О таких людях, как он, пишут в газетах, их показывают по телевидению и о них снимают фильмы.

Еще год назад его фотографии украшали все периодические издания, а о его шикарных покупках, вроде виллы на острове Бали и яхты на Средиземном море, судачили даже старухи на овощных рынках. Покровский входил в круг избранных, тех, с кем Президент, встречаясь раз в квартал, держал совет. Кроме того, он являлся председателем клуба олигархов. Подобные встречи непременно транслировались по центральным каналам. Со стороны они казались милой вечеринкой людей, собравшихся по интересам. В действительности все выглядело совершенно иначе. Это был съезд паханов от экономики, которые собирались, чтобы перетереть насущные вопросы. Покровский в этом сообществе играл роль идейного вдохновителя.

Но несколько месяцев назад Николай Анисимович неожиданно исчез с экранов, его фотографии перестали мелькать в прессе. Отсутствовали даже негативные статьи в его адрес, которые, как известно, только повышают рейтинг. Создавалось впечатление, что он куда-то пропал. Но на самом деле Покровский не исчез и тем более не умер. За время информационного вакуума он добавил к своему состоянию, и без того немалому, еще пару миллиардов долларов и уже уверенно входил в десятку самых богатых людей Европы.

Маркелов, привыкший анализировать, понимал, что подобное молчание вокруг фигуры олигарха не случайно. Просто так даже прыщ не вскочит. Значит, общественность понемногу приучают к тому, что государству вполне по силам обойтись без всемогущего олигарха. Покровский обладал невероятной интуицией и, конечно же, не мог не почувствовать охлаждения к себе со стороны власти. Государство окрепло, время заигрываний с влиятельными людьми кануло в Лету, и, как бы досадуя за собственное унижение, оно стремилось отвоевать утраченные позиции. Выбор пал на Покровского: потому что сильный, потому что умеет сопротивляться, и если он будет перемолот государственным механизмом, то остальные сделаются куда сговорчивее.

По-другому – судьба.

Глупо было бы полагать, что Покровский легко даст себя проглотить. Он вообще никогда не был жертвенным агнцем. В бизнесе он являлся не просто акулой, а целой стаей кашалотов, способных сжирать на своем пути всякую живность. Захару было известно, что в концерне у него была создана сильнейшая разведка, которая на равных соперничала с государственной, а по некоторым направлениям так даже превосходила ее. На собственную безопасность и безопасность своего бизнеса Покровский денег не жалел. Сам Николай Анисимович не чужд был новейшим техническим разработкам, и со всевозможных выставок, где экспонировались достижения разведывательной техники, его эмиссары привозили всевозможные шпионские вещицы – от «жучков» величиной с булавочную головку до крохотных магнитофонов, включающихся на голос.

Всякий интерес к своей персоне Покровский, разумеется, будет воспринимать как посягательство врага на свой бизнес, а потому, присмотревшись и уяснив, что за Маркеловым не стоят федеральные службы, может просто избавиться от него как от ненужного соглядатая.

Кроме того, Покровский был еще хозяином «Плутоса»!

– Это большой риск… Покровский никогда не был глупцом, он сразу поймет, что за ним следят, – как бы раздумывая, говорил Захар. – Он стал особенно осторожен после налета на его офис, – Захар посмотрел на собеседницу.

– Хорошо, – после некоторых колебаний сказала Елена, – за риск я могу добавить еще пятнадцать тысяч долларов. – И, уже слегка повышая голос, добавила: – Только не думай, что впредь ты так и будешь доить меня!

От негодования ее хорошенький лобик собрался в мягкие морщинки. Маркелов невольно улыбнулся – право, очаровательное существо. Неужели она всерьез поверила, что его интересуют деньги? С этой девочкой хотелось дружить, но более тесному диалогу мешала ее пижама.

– Я согласен.

– Ты согласился, даже не взглянув на вторую фотографию, – с некоторым укором заметила Елена.

Захар взял со стола вторую фотографию. Вряд ли человек, запечатленный на снимке, будет представлять большую опасность, нежели Покровский.

Вот это да!

Маркелов удивился во второй раз за последние десять минут. Брови вскинулись, выдав невольное удивление, а ведь он всегда считал, что способен управлять своими эмоциями. Подняв глаза, Захар увидел, что Елена пристально наблюдает за его реакцией.

– Шадронов? – спросил Маркелов как можно спокойнее.

– Вижу, что ты его знаешь, – удовлетворенно кивнула она.

– Знаю немного…

– Чтобы тебе легче было сориентироваться в обстановке, на обратной стороне снимков написаны их домашние телефоны и адреса.

Был момент, когда Захар хотел подняться и направиться к двери. Во всяком случае, это был бы очень разумный поступок. Но какое-то внутреннее чувство заставило его оставаться на месте. Он осознавал, что это не последний сюрприз за сегодняшний вечер.

– С тобой, барышня, не заскучаешь. А ты хоть знаешь, что это за человек?

На губах девушки промелькнула легкая улыбка.

– Разумеется. Кому же его знать, как не бывшей жене?

– Кажется, его сватают чуть ли не в вице-премьеры нынешнему правительству.

– Если тебя интересует этот вопрос, то могу сказать, что согласование уже состоялось. Сегодня об этом официально сообщат на Первом канале. – Улыбнувшись, она добавила: – Так что следи за новостями.

– Вот даже как! У меня впечатление, что вы очень разные люди.

– А если я тебе скажу, что это любовь, тогда что?

Захар пожал плечами:

– Собственно, мне до этого нет дела.

– Вот именно! А потом он – настоящий мужчина! Во всяком случае, за свою жизнь я встречала только двух таких мужчин… Мы с ним прожили вместе целых три года. Не буду утверждать, что они были сплошь безоблачными и счастливыми, но что запоминающимися – так это точно!

Маркелову с Александром Степановичем Шадроновым пришлось столкнуться по совместной работе в ФСБ. Отдел Маркелова занимался внешней разведкой, Шадронов же возглавлял экономический отдел. Собственно, эти два вида разведки настолько тесно переплетаются между собой, что подчас невозможно отделить одно от другого. Затем Шадронова неожиданно перевели в охрану Президента. В его обязанности входило узнавать и оценивать криминальную обстановку в тех регионах, куда должен был нанести визит Президент.

Маркелов слышал о Шадронове, что он человек бескомпромиссный и жесткий. Александр Степанович не прощал даже косого взгляда, брошенного в его сторону. Он был насквозь пропитан чувством собственной значимости, а потому не терпел подле себя соперников, воспринимая их существование едва ли не как личное оскорбление. Единственное, для кого он делал исключение, так это для Президента, но тут уж никуда не денешься.

Захар вспомнил драку, случившуюся года три назад в одном из московских ресторанов. Помнится, инициатором ее был именно Шадронов. Возможно, ничего бы и не произошло, если бы в один и тот же кабак одновременно не завалились на отдых сотрудники ФСБ и люди из охраны Президента. Причем обе стороны покоробила обоюдная независимость, а потому не было ничего удивительного в том, что скоро вспыхнул конфликт. И, как это бывает, случилось это из-за пустяка. Точнее, из-за женщины.

Два самца не поделили центровую путану, которая, не теряя времени даром, строила глазки парням из противоположных лагерей. После пары безобидных реплик вспыхнула серьезная перебранка. Позже так и не удалось выяснить, кто же ударил первым. Но после того, как оба парня сцепились, опрокинув при этом столы и стулья, в драку мгновенно включились и остальные. Причем каждая из сторон совершенно не подозревала о статусе оппонентов, считая их обычной залетной шпаной. Драка вышла обстоятельной, технически грамотной, со всем арсеналом приемов. На пол, перепачканный салатами и закусками, полилась кровушка, полетели выбитые зубы. Люди из охраны оказались на высоте, и уже через пятнадцать минут офицеры ФСБ были разоружены и брошены на пол, прямо на размазанные салаты. После чего торжественно были препровождены в ближайшее отделение милиции. Среди захваченных оказался один, наиболее ретивый, который никак не желал садиться в подъехавшую машину ПМГ. Шадронов, не особенно оглядываясь на окруживших, тюкнул его рукоятью «макарова» точнехонько по темечку, после чего тот сделался необычайно сговорчивым. Парня просто взяли за руки и за ноги и, не особенно заботясь о его комфорте, забросили в машину. Маркелов слышал, что парень полгода пролежал в больнице и буквально чудом выкарабкался с того света. Было заведено служебное расследование. Но скоро его замяли.

Ничего удивительного – Шадронов всегда побеждал. Даже там, где, казалось бы, царила беспросветная и бесстрашная удаль, в действительности присутствовал тонкий расчет. Александр Степанович вообще ничего не делал просто так. Для этого он был необычайно искушен и очень умен. Много позже Захар из случайного разговора с сослуживцами понял, что драка в ресторане произошла не случайно, а была тонко спланированной акцией, целью которой было устранение начальника одной из служб ФСБ. Что в конечном счете и вышло.

В Главном управлении охраны Шадронова прозвали Барракуда. Погоняло прикрепилось к нему намертво и точно отражало не только его внешние данные (он был необычайно гибок и пластичен, как профессиональный гимнаст), но и внутренние – был холоден и скользок. Вдобавок весьма коварен. Трудно было угадать, в какой именно момент он покажет свой хищный оскал. От него, как от оружия, всегда веяло какой-то угрозой. Вот оно лежит в ящике стола разряженное, но стоит только ему оказаться в умелых руках, как оно тотчас превращается в идеальный инструмент убийства.

Захар никогда не думал, что Шадронов женат. Во всяком случае, тот ни разу не упомянул в разговоре супругу, обручального кольца тоже никогда не носил и на каждую хорошенькую женщину смотрел с таким нескрываемым аппетитом, будто бы хотел проглотить ее. Типичный мачо: выпить да залезть бабе под юбку. Но, несмотря на некоторые слабости, Шадронов оставался профессионалом высочайшего класса и своей работой сделал бы честь любой разведке мира. Оставалось только гадать, какая такая нелегкая занесла его в охрану Президента. Захар не исключал, что Шадронов решал специфические задачи, связанные с предупреждением и нейтрализацией как внешних, так и внутренних угроз. Тем более что подобный опыт работы он сумел наработать в Европе. Совсем недавно Шадронов был переведен в Министерство экономики, возглавив какую-то серьезную службу, связанную с энергоносителями.

– Значит, Шадронов твой бывший муж, – нейтральным голосом сказал Маркелов.

– Выходит, что так.

Елена поправила ворот пижамы, что свидетельствовало о скрываемом смущении. Захар удовлетворенно улыбнулся: «Значит, для тесного общения она еще не пропала».

– Почему ты улыбаешься? – резко спросила Елена, нахмурившись.

– Так… Почему он ушел из охраны Президента?

– Про это лучше спросить у него. К тому времени я с ним уже не жила. Человек он прагматичный и всегда смотрит далеко вперед. От своей службы он успел получить все, что хотел: завел нужные связи, получил в друзья влиятельных людей, и, когда представилась хорошая возможность перейти на другое, более доходное место, он это сделал.

Маркелов внимательно смотрел на собеседницу, пытаясь распознать в ее словах и жестах малейшие признаки лжи. Но ничего подобного не находил, она была спокойна: ни нервного покашливания, ни сбивчивой речи, цвет лица тоже не изменился.

Маркелов не исключал, что Шадронов подыскивал себе достойное место. Рано или поздно, но даже самая хорошая служба подходит к концу, а потому он действительно обзаводился влиятельными друзьями и искал серьезных покровителей. Но Маркелов слышал и другую версию его отставки. В охране Президента Шадронов отвечал за контрразведку. Случайно в поле его зрения попалась группа немецких студентов, которые вели разговоры об устранении канцлера. К их разговорам Шадронов отнесся весьма серьезно, а потому информация об этом мгновенно была передана в контрразведку Германии. В этом не было ничего удивительного, так было принято. Даже в самые студеные дни «холодной войны» разведчики всегда обменивались подобной информацией. В подобных ситуациях превалировали кастовые интересы: мы вне политики, наша работа охранять первое лицо государства, сегодня мы помогли вам, а завтра вы поможете нам.

Казус заключался в том, что группа молодых людей оказалась актерами Молодежного театра, разучивающими роли в какой-то модной пьесе. Кроме улыбки, «секретная» информация русских у их немецких коллег не вызвала ничего. Ведь прежде чем передавать подобную информацию, полагалось установить за подозреваемыми негласное наблюдение, пустить их в разработку, удостовериться в серьезности их намерений и только после этого бить тревогу. Получилось, что Шадронов дал повод усомниться в компетентности российской контрразведки. Во всяком случае, после этого Шадронов решительно перешел в сферу экономики.

– Ну, так что ты решил?

Получилось это у Елены немного громче, чем следовало бы. А ты, девочка, волнуешься. Видно, за ее просьбой стоит нечто большее, чем просто наблюдение и сбор информации.

Поколебавшись для виду, Маркелов кивнул:

– Хорошо, сколько за ним наблюдать?

– Тоже неделю, – быстро ответила Елена. – Может быть, немного больше.

– Если увеличится срок, надеюсь, и гонорар возрастет?

– Разумеется! – так же быстро, безо всяких колебаний ответила она.

Захару приходилось встречать подобных женщин. В стае их называли матерыми. Практически они ничем не уступали мужчинам, а подчас превосходили их по многим качествам. Как правило, женщины образовывали отдельный круг, и только матерые, сумевшие доказать свое право на поединок, удостаивались чести надевать венок и бывали допущены в мужской круг.

Захар был «альфа», а потому мог выбирать любую женщину. И только посягательство на матерую считалось оскорблением, которое можно было смыть только смертью обидчика. Не ее выбирали, а она сама отдавала предпочтение тому или иному мужчине.

Захар понимал, что перед ним матерая. Можно попытаться влюбить ее в себя, на худой конец – уговорить! Но взять ее силой – никогда.

– Насколько я понимаю, наша сделка подразумевает какой-то аванс.

Глаза Елены как-то по-особому блеснули – один из признаков нешуточного внутреннего напряжения.

– Разумеется. – Она сунула руку в карман и положила перед ним конверт. – Здесь десять тысяч долларов. – И, отметив в лице Маркелова какие-то изменения, женщина поспешно добавила: – Твой аванс. Можешь пересчитать.

Надо было до конца отыграть ту роль, которой Захар придерживался с самого начала. Маркелов удовлетворенно кивнул. Разгадать Елену он пока не мог. За привлекательной внешностью скрывалось какое-то таинственное существо, и проникнуть в его темные бездны не представлялось возможным. Захар довольно растянул губы: «Что ж, и тебе, девочка, предстоит поломать голову относительно меня. Жадность вполне подходящая маскировка в подобной беседе».

Стараясь не смотреть на девушку, Захар взял со стола конверт и как бы попробовал его на вес. Он знал, что улыбка его в этот момент сделалась неприглядной. Вытащив доллары, Маркелов принялся любовно перебирать, явно получая от процедуры удовольствие. Может быть, стоит понюхать? Нет, это явный перебор! Он принялся пересчитывать купюры.

– Ровно десять, – удовлетворенно сказал он, отложив последнюю банкноту.

На мгновение Захар уловил на ее лице почти брезгливое выражение. Ничего удивительного – жадность вызывает отвращение у любой женщины, и совершенно неважно, при каких обстоятельствах она проявляется: во время ужина в кафе или при деловой встрече.

– Я не сомневалась.

– Так, когда мне приступать?

– Завтра утром… Первый доклад на четвертый день. Сюда приходить больше не нужно. Встретимся на Тверском бульваре. В шесть вечера тебя устроит?

– Вполне, – согласно кивнул Маркелов.

– С правой стороны от Тверской четвертая скамейка у ограды. – Неожиданно в ее глазах мелькнуло легкое замешательство, после чего она добавила с улыбкой: – Народу там много, и нас могут принять за влюбленную пару.

– Я не возражаю, – мгновенно отреагировал Маркелов, насмешливо прищурившись.

Елена, казалось, не замечала его иронии и продолжала все тем же размеренным голосом:

– Так что никаких подозрений у окружающих мы не вызовем. Сядем на скамейку, и ты, не упуская малейших подробностей, расскажешь мне, что узнал.

– Договорились, – бросил Маркелов, убирая конверт с деньгами. – Ну, так я пошел!

– Иди… И еще вот что – забудь дорогу в этот дом, – тон у женщины был хозяйский.

Так можно разговаривать только со слугой. Ничего удивительного в таком поведении нет, ведь он взял деньги, а значит, угодил в зависимость.