Текст книги "Питер да Москва – кровная вражда"

– Кстати, Игорь, а тебя самого-то «Балторгфлот» не интересует? – пошел в разведку Филат.

Селезень прикрыл глаза и с каким-то нарочитым отвращением помотал головой:

– Дружище, сказать по правде, меня это не вдохновляет. По дружбе я бы и тебе не советовал туда соваться. Но я ж понимаю – ты не по своей воле сюда прибыл и не по своей воле вокруг этого флота начинаешь водить хоровод.

– А почему? – напрягся Филат.

– А потому, мил-друг, что вся эта свистопляска с банкротством государственного пароходства и его акционированием – фикция! Искусственное банкротство, искусственное акционирование. Кому-то захотелось просто прибрать к рукам золотую жилу. И этот кто-то настолько силен и влиятелен, что я бы не стал перебегать ему дорогу.

– И даже екатеринбургским ребятам ты бы не посоветовал? – осторожно поинтересовался Филат.

– Им я уже посоветовал не соваться в этот проект. Это ж будет Полтавская битва! А кому это надо? У екатеринбургских ребят без этого флота проблем на целый вагон и маленькую тележку…

Филат решил прощупать почву.

– По дороге к тебе меня чуть не пристрелили. И ведь подстерегли, засранцы, там, где я никак не ожидал засады.

– Вот как! – Селезень сделал удивленное лицо. – А может, кто-то обознался?

– Хотелось бы в это верить… Я вчера с дороги заехал на огонек к Леше Краснову. Мне еще тогда показалось, что у нас вырос хвост.

Филат посмотрел в упор на Селезня, надеясь и в этот раз заметить в его лице перемену. Коли дрогнет сейчас, отведет взгляд, значит, тем самым окончательно выдаст себя с головой, а стало быть, подпишет себе смертный приговор… Но Селезень смотрел спокойно и держался очень естественно. После минутного напряжения наполнил маленькие рюмочки.

– Вот суки, оборзели совсем! – Негодование было вполне искренним. – Что же вы их не сцапали? Отвезли бы куда-нибудь в лесок да и порасспросили бы как следует.

– Что они, бараны, что ли, – хмыкнул Филат, – за поводок не уведешь. Ладно, не об этом речь. Скажи мне вот что: ты ведь знаешь, у кого могут водиться большие деньги и кто бы хотел прикупить флот?

– Представь себе, Филат, понятия не имею. Вокруг флота ведутся разные разговоры. В городе много желающих, чтобы цапнуть этот кусок, но конкретного претендента не видно.

– А можно с кем-то договориться, чтобы за хорошую капусту взять контрольный пакет без торгов?

– Трудно… очень трудно, – поморщился Селезень. Он откинулся на спинку кресла и серьезно продолжил: – Хотя, если подумать… Есть у меня один надежный человек – долгое время я его прикармливал. Так что он сделался совсем ручным.

– И что за человек?

Пауза продолжалась недолго, ровно столько, чтобы Филат осознал важность момента.

– Заместитель председателя Горкомимущества. То есть один из тех людей, кто делает там погоду. Без его совета или рекомендации не решается ни одна мало-мальская проблема.

В душе у Филата опять зашевелилось сомнение – слишком много Селезень знает о компании, на которую, судя по его словам, ему наплевать!

– С какой же стати они вдруг обанкротили флот?

– Да это ж как дважды два, Рома! – улыбнулся Селезень. – Знаешь, как раньше на приисках в Якутии делали? Геологи бродят-бродят по тайге, а с ними в поисковой партии оборотистые мужички-проводники. Находят ребята месторождение. Смотрят – о, да там золота на сто миллионов! А мужички их учат: вы не рапортуйте, что месторождение богатое. Мы тут пока поковыряемся без государственной артели, что найдем – доля ваша… Примерно то же самое и тут. Есть флот, а ты его банкротишь и за полцены… да какие там полцены – за двадцатую часть реальной цены его прикупаешь – на подставные фирмы. Ну а дальше либо сдаешь его во фрахт, либо сам возишь на нем… что хочешь.

– Это как? – Для Филата вся эта премудрость как китайская грамота.

– Как-как… По документам везешь хлопок из Индии, а в трюме у тебя тюки с наркотой – вот так!

Кимоно было сшито из тонкого шелка, который чутко реагировал на каждый взмах Селезня, и золотой дракон в эти мгновения казался ожившим существом: он открывал зубастую пасть и взмахивал страшным длинным хвостом.

– Для человека, равнодушного к судьбе «Балторгфлота», ты слишком хорошо о нем осведомлен, – отметил Филат. – Ответь мне начистоту, Селезень, какой твой интерес во всем этом?

– От тебя ничего не скроешь, – улыбнулся тот. – Ты всегда отличался острой наблюдательностью. Действительно, у меня есть… вернее, были кое-какие виды на эту компанию. Но когда до меня дошел слушок, что флот хотят прибрать к рукам московские законные, я решил постоять в сторонке. Не пойду же я, в самом деле, против Варяга!

– А что ж помогать ему не стал? Ты вон сколько всего рассказал – твоя информация Варягу была бы очень полезной. Да и Чиф, глядишь, был бы жив.

Селезень обиженно поджал губы.

– Во-первых, Варяг ко мне за советом не обращался. Во-вторых, Чифа, конечно, жаль, но по большому счету он человек Барона, a Барон – скользкий тип… Кроме того, так или иначе складывается, что я буду Варягу помогать, – ты же ко мне пришел. А с тобой мне легче договориться, чем с другими.

– Что ты имеешь в виду?

– Начистоту? – прищурился Селезень.

– Разумеется.

– Я бы хотел иметь в компании свою долю.

У Филата едва не вырвалось: «И ты туда же!» Но он сдержался.

– И что ты хочешь?

– Меня устроил бы… один процент.

Гость удивленно вскинул голову. Селезень отчего-то скромничает, на него это не похоже. Он ожидал, что уральский финансист запросит никак не меньше десяти.

– А что так мало? – на всякий случай спросил он.

Селезень сладко улыбнулся:

– Это не мало, дружище. Ведь один процент с товарооборота такого морского флота – сумма выйдет о-го-го какая! Недаром же за него уже и цена начальная объявлена – двести миллионов! За барахло не стали бы такие деньги назначать!

От внимания Селезня не ускользнули обуревающие Филата сомнения.

– Что, не уполномочен решать финансовые вопросы? Надо переговорить с Михалычем?

Филат обиделся.

– На эту тему совсем не обязательно говорить с Михалычем. Достаточно моего решения.

– И что же ты скажешь? – Вопрос Селезня прозвучал осторожно. Теперь перед ним сидел не просто подельник, а доверенное лицо сходняка, и неизвестно, какую такую фигу он держал в кармане.

– Полпроцента! Наверное, при хорошем товарообороте это будет не одна сотня тысяч баксов.

– Хорошо, согласен, – быстро проговорил Селезень, словно боялся, что Филат передумает. Филат заметил алчный блеск в его глазах. – Ладно, с председателем я тебя сведу. Его зовут Петр Васильевич Тетерин. Ну, и сам понимаешь, его услуга тоже не будет бескорыстной, заплатишь ему, сколько он попросит. He торгуйся с ним. Если его цена тебя не устроит, просто встань и уйди.

– Договорились! Да, кстати, трубки ты собираешь по-прежнему?

– А как же, конечно! – В голосе Селезня прозвучала нескрываемая гордость. – Хочу тебе сказать, что такой коллекции, какая у меня, ты не встретишь ни у кого в России. – Подумав самую малость, добавил: – А быть может, и в Европе.

Такое мальчишеское бахвальство было в стиле Селезня и вызвало у Филата невольную улыбку.

– Представляешь, – не унимался Игорь, – недавно из Турции мне привезли кальян. Мундштук выточен из слоновой кости, а сосуд для воды золотой. Меня уверяли, что этой штуке пятьсот лет.

– И во что тебе обошлось это удовольствие? – невинно поинтересовался Филат.

Селезень открыл резной шкафчик и вытащил кальян, который больше смахивал на вазу для фруктов:

– Шестьдесят тысяч баксов.

Глянув на кальян, Филат не нашел в нем ничего примечательного: мундштук изрядно поцарапан, золото потускнело.

– А не лучше ли было купить хорошую тачку? – скептически спросил вор.

– Зачем она мне? – искренне удивился Игорь. Его брови поползли на середину лба. – Я же коллекционирую трубки, а не автомобили.

– Тоже верно. Да, Игорь, а я ведь приготовил тебе подарок. – Роман с озабоченным видом похлопал ладонями по карманам. – Да где же она… Ах да, вот, отыскалась!

В руке Филат держал крохотную глиняную люльку, любимую игрушку запорожских казаков. Вещица и в самом деле была уникальная.

– Держи! Этой самой люлькой баловался гетман Украины Разумовский!

Насчет гетмана Разумовского, правда или нет, сказать было трудновато, но в том, что вещь старинная и безусловно ценная, Селезень не сомневался.

– Вот это подарок! Ну удружил! – Селезень бережно взял из рук Филата люльку. В его огромных ладонях она и вовсе выглядела крохотной. На добродушном лице Игоря застыла счастливая улыбка – трудно было поверить, что обыкновенный кусок разукрашенной глины способен доставить такую несказанную радость человеку, обладающему многогомиллионным состоянием. – Да от нее еще табачищем разит! Неужто со времен Разумовского? – Игорь хитро посмотрел на Филата.

– Да что ты! – отмахнулся Роман. – Это я вчера из нее курил. Решил попробовать.

– Ишь ты!.. Я вот что думаю, а чего это со встречей-то тянуть? У тебя сегодня время есть? Может быть, прямо и подскочишь туда?

Сыграла-таки люлечка-крохотулечка свою важную роль.

Селезень взялся за телефонную трубку. В этот раз поймать его взгляд Филату не удалось – взор миллионщика скользнул куда-то мимо.

– Васильич? – запросто обратился Селезень к собеседнику. – Он самый! Не забыл мой голос. Ладно… О, все шутишь, никто тебя трясти не собирается. Дело есть. Дельце хоть и небольшое, но пустячком его не назовешь… Да кто же с тобой втемную играет… В общем, так, придет к тебе сейчас от меня человек. Рома Филатов. Отнесись к его словам серьезно. Вот именно!.. Так, как если бы разговаривал со мной. Ну пока. – Селезень положил трубку на рычаг. Телефон жалобно звякнул. – Выкладывай ему все без затей, мужик он толковый.

– Ну спасибо, Игорек. Если время будет, заскочу еще раз, – поднялся Филат. У самых дверей он обернулся и, мазнув взглядом по комнате, сказал на прощание: – Недурно здесь у тебя.

За порогом Филата встретил все тот же двухметровый блондин.

– Спускайтесь осторожно, на нижней ступеньке выбоина, – участливо предупредил верзила.

В серьезном тоне Филат уловил едва различимые нотки сарказма и в тон ему отреагировал:

– Ничего, дружок, не переживай, как-нибудь преодолею это препятствие, не споткнусь!

Глава 11
Куда едем, начальник?

Выйдя на улицу, Филат почувствовал облегчение. Такое чувство возникает у зэка, когда он покидает опостылевшую зону.

Если Селезень не сболтнул ради красного словца и весовой человечек действительно сумеет помочь, тогда его поездка в Питер окажется не напрасной – можно будет уже сегодня вечерком отрапортовать Михалычу о проделанной работе. Только бы не сорвалось… Только бы не какой-нибудь сюрприз… И Филат не без грусти вспомнил о безрадостном конце Чифа. Ну ничего, высокопоставленный чиновник не Чиф, к нему не подъедешь за здорово живешь, он не лопухнется…

Данила скучал в джипе, а Глеб, как и всякий водила, используя отлучку шефа, копошился в двигателе. К своим шоферским обязанностям Глеб относился придирчиво-трепетно – вот почему Филат в дальние поездки предпочитал брать с собой именно его. Глеб всегда готовил машину так тщательно, словно предстояло ехать не по накатанному асфальту, а по пескам трассы Париж – Дакар. Однако сзади по-прежнему зияла пустота вместо стекла. Заметив выходящего Филата, Глеб отер руки о ветошь и с готовностью опустил капот.

– Куда едем, шеф?

– К центру.

– Понял. А то застоялся я, как лошадка в стойле. И потом, что-то мне неуютно под окуляром этого сторожа, – кивнул он в сторону видеокамеры у подъезда.

Глеб повернул ключ в замке зажигания, и машина, показывая свой свирепый норов, по-звериному заурчала. Улица вымерла – если не считать парочки машин на противоположной стороне. Одна из них припарковалась здесь еще до их приезда, другая – белая «Вольво», – видно, подвалила в отсутствие Филата. Едва внедорожник отъехал, как тотчас тронулась и «Вольво» и, держась на значительной дистанции, увязалась следом. «Ну-ну, посмотрим, что же это за салочки?» – подумал Филат, пытаясь рассмотреть людей в салоне автомобиля.

После сегодняшнего происшествия верить в случайные совпадения было бы последней глупостью. Некоторое время «Вольво» висела на хвосте, лишь изредка теряясь в потоке попутного транспорта, а потом неожиданно свернула в переулок. Ругать себя за излишнюю подозрительность Филат не стал: не исключено, что слежку за ним передоверили кому-то другому, как эстафетную палочку. Вероятнее всего, кто-то вел его впереди, но, сколько он ни всматривался, в соседних машинах не заметил ничего подозрительного. Ладно, разберемся, остается надеяться, что палить снова не станут.

Глеб не врал, когда утверждал, что знает Питер неплохо, – он сумел проехать едва ли не весь город насквозь за каких-нибудь двадцать минут, ни разу не угодив в пробку, петляя по переулкам без светофоров и игнорируя вопли клаксонов.

Следуя инструкциям Филата, Глеб подогнал джип к самому подъезду здания, в котором размещалось управление Горкомимущества. Ничего примечательного: ни псевдогреческой колоннады вдоль фасада; ни атлантов, подпирающих тяжелые своды; ни сирен, стыдливо прикрывающих руками срамные места, – словом, ничего такого, что могло бы привлечь взор гостя Северной столицы. Это был простой образец сталинской административной архитектуры – обычная трехэтажная коробка, выкрашенная в грязно-желтый цвет, каких в Питере можно отыскать не одну сотню. И уже совсем трудно было поверить в то, что за этим невзрачным фасадом определялась судьба денег, на которые вполне можно было бы кормить граждан небольшого европейского государства в течение целого года.

У подъезда Филат тоже не заметил ничего сомнительного – несколько мужиков неряшливого вида, в замасленных спецовках, явно базарили не о трудовых заданиях, а о том, где бы на скорую руку пропустить кружечку пенящейся «Балтики». Вряд ли у этих работяг под спецовками были припрятаны укороченные «АКМы». И тем не менее ему следовало быть начеку.

– Я один пойду, здесь не надо светиться, отьезжай куда-нибудь в сторонку и жди меня.

– Сколько там пробудешь, Филат? – спросил Глеб.

– Думаю, не меньше часа.

– А может быть, мне пока стекло заменить? Тут, я знаю, есть автосервис – совсем рядом. Ребята там рукастые, поставят новое стекло за пять минут. Чего нам с этой дырой по городу раскатывать? Только внимание ментов привлекать…

С доводами опытного шофера спорить не приходилось. Любой побитый автомобиль, тем более иномарка, вызывает интерес у инспектора ГАИ. Вообще странно, как это их до сих пор не остановили. Возможно, тому объяснение – картонка с надписью «Гордума» под лобовым стеклом, отпугивающая младший офицерский состав. Эту картонку ему сунул Красный – еще вчера.

– Хорошо, поезжай. И чтобы больше никаких дел. Поменяешь стекло – и сразу сюда!

– Само собой!

Филат шагнул из автомобиля на серый заплеванный асфальт и неторопливой, уверенной походкой делового человека пошел к парадному подъезду. Мужички, стоявшие неподалеку, лениво посмотрели в его сторону и, не признав в Филате начальства, вполголоса продолжали соображать дальше.

Вахтер оказался не ленив. Он даже приподнялся со своего стула, чтобы преградить незнакомцу дорогу, но, натолкнувшись на жесткий взгляд Филата, тихонечко присел. Точно такой же неподдельный страх испытывает мелкая дворняжка, встретившись глазами с породистым сторожевым псом, приученным при малейшей угрозе пускать в дело клыки. В эту секунду старика точно парализовало: если бы Филат потребовал отвесить большой поклон – эта прихоть мгновенно была бы исполнена.

Внутри здание Горкомитета по имуществу выглядело не таким убогим, как снаружи, – чувствовалось, что в интерьер вбухано немало бюджетных денежек: везде ощущалось желание чиновников проводить рабочее время посреди новомодной роскоши. Вдоль коридора стояли даже хромированные плевательницы, возле которых валялись недокуренные сигареты. Проходя мимо, Филат сплюнул в угол.

Кабинет Петра Васильевича располагался на третьем этаже. Филат толкнул массивную высокую дверь, отделанную ореховым шпоном. В приемной сидела очень красивая девица. Она подняла на вошедшего огромные черные глаза и вежливо поинтересовалась:

– Вам назначено?

– Передайте Петру Васильевичу, что я от Игоря Игнатьевича Селезнева.

Судя по реакции секретарши, имя произвело должное впечатление. Легкой птахой она мгновенно вспорхнула со стула и исчезла за ореховой дверью. Филат не без восторга посмотрел ей вслед и понял, что девка не такая уж и робкая, какой она ему показалась поначалу. Чтобы надеть на службу такую коротенькую юбку, обтягивающую широкие бедра, требовалось или девичье озорство, или лукавая женская смелость. И ноги у нее были длинные и стройные – так что, судя по тому, какие кадры у Петра Васильевича сидят в приемной, тот был явно не пуританин.

Уже через мгновение ореховая дверь открылась, и секретарша, одарив гостя любезной улыбкой, пригласила его войти:

– Петр Васильевич вас ждет.

Филат поблагодарил секретаршу улыбкой.

Петр Васильевич оказался сравнительно молодым мужиком. Заместитель председателя питерского комитета по имуществу завис над широким полированным столом огромной глыбой. Он даже не встал при появлении посетителя.

– Роман… А как по батюшке?

– Можно попроще – Филатом. Я привык к Филату, знаете ли, это даже не погоняло, а сокращение от фамилии.

Мужик сразу ему понравился: определенно свойский. А это значит, что не будет долгих словесных разминок перед главным вопросом. И это хорошо – прибережем сэкономленное время для других благих дел.

Тетерин с интересом посмотрел на гостя:

– Пусть будет так, Филат….

– Может, на «ты»?

– Можно. – Во взгляде Петра Васильевича промелькнула тень недовольства. Фамильярность гостя его слегка покоробила. – Мне Игорь про ва… про тебя ничего толком не рассказал…

– Знаю-знаю. Он при мне с тобой разговаривал, – перебил Филат.

Хозяин кабинета кивнул:

– Ясно… Я так понимаю, ты нездешний? – поинтересовался собеседник.

– Из Москвы, – коротко пояснил Филат.

Брови Тетерина вздернулись: в глазах мелькнуло удивление, сменившееся интересом. Взгляд остановился на переносице Филата, точно Петр Васильевич вознамерился рассмотреть его повнимательнее и понять, чем таким существенным московские законные воры отличаются от питерских. Петр Васильевич покрутился в кресле: было видно, что место во главе длинного стола доставляет ему удовольствие. Не дожидаясь приглашения, Филат расположился на одном из пустующих стульев – важно поставить себя правильно в самом начале разговора.

– Меня интересует контрольный пакет акций «Балтийского торгового флота», – сразу взял быка за рога Филат.

– Знаешь, пойдем-ка покурим, – предложил вдруг Петр Васильевич и вышел из-за стола.

Филат, недоумевая, двинулся за ним. Выйдя в приемную, Петр Васильевич строго обратился к красивой секретарше:

– Рита, мы с товарищем выйдем в коридор покурить. Если меня будут спрашивать – вернусь минут через двадцать. – И, не дожидаясь ее реакции, исчез в коридоре.

Филат одарил Риту широкой улыбкой и поспешил за Петром Васильевичем. Они удалились в дальний конец коридора и встали у окна.

– В кабинете у меня такие разговоры вести не стоит, – понизив голос, сказал Петр Васильевич. – Итак, тебя… тех людей, которых представляешь, интересует контрольный пакет? Сорок процентов?

– Я не целка, чтобы ломаться. Отвечу прямо: да. И если будет возможность, то все сто процентов.

Петр Васильевич с задумчивым видом закивал.

– Полагаю, у нас с тобой игра в боевую?

Последние слова вызвали у Филата невольную улыбку. Его новый знакомый хотел показать, что ему не чужда феня и что он знается с уголовничками давно и прочно. Сказанное следовало понимать, что он предлагает играть без шулерских приемов, то есть в открытую.

– Принимается.

Легкой улыбочки Филата Петр Васильевич как бы не замечал. Скорее всего, по каким-то своим соображениям.

– Сделать это будет весьма и весьма непросто. В тендере примут участие крупные фигуры.

– Сколько будет стоить? – не обращая внимания на дипломатические увертки, выпалил Филат.

Вот здесь Петр Васильевич задумался всерьез, как будто этот животрепещущий вопрос застал его врасплох. Как и всякий купец, он боялся продешевить, но вместе с тем полагалось назначить приемлемую цену, которая бы устроила клиента.

– Меня бы интересовал «лимон». Баксов, разумеется, – чеканя каждое слово, произнес Петр Васильевич.

Пришел черед задуматься Филату. Он подозревал, что услуга так, наверное, и стоила. Но только в том случае, если обещания превращались в реальные дела, точнее, имели желаемый результат. Если же Петр Васильевич только и мог, что наговорить с три короба, взять солидный аванс, а потом начать ваньку валять – тогда, считай, дело провалилось. И виновником провала останется он, Филат. А за такое Михалыч, и тем более Варяг, не то что башку открутят – кожу сдерут с живого! Так что тут требовалось не только торг вести с достоинством, но еще и понять, на что способен Петр Васильевич, точно ли он такой надежный и влиятельный, каким его расписал Селезень.

Филат даже достал свою походную трубку, набитую ароматным голландским табачком, и вопросительно посмотрел на Петра Васильевича. Тот слегка махнул рукой: дескать, что за церемонии – кури себе, – и продолжал выжидательно рассматривать гостя. А Рома Филатов, не думая прерывать молчание, сладко затянулся. В глубине души он даже радовался, что сумма оказалась не так уж велика.

На самом деле «лимон» баксов за услугу – полпроцента стоимости «Балторгфлота» – цена скромная. Другой бы запросил и больше. Филат, разумеется, не знал, на сколько реально тянул этот самый флот – ему такие вещи знать не полагалось. Правда, краем уха он слыхал, что Михалыч называл сумму в полмиллиарда баксов. Не исключено, что через год эта сумма пойдет в рост. В любом случае, по разумению Филата, «лимон», запрошенный чиновником питерского Горкомимущества, был вполне приемлемой благодарностью за услугу. В Москве чиновники его уровня за аналогичные услуги берут куда больше – это Филат знал точно, так как не однажды выходил на важных особ в мэрии, договариваясь об их доле то в бензиновом, то в строительном проектах.

Петр Васильевич выудил из кармана распечатанную пачку сигарет. «Нервничает», – не без удовлетворения отметил Филат. Что ж, неплохо. Легче будет уламывать.

Глубокое молчание гостя Петр Васильевич расценил по-своему. Он нервно выбил из пачки сигарету, слегка размял ее кончиками пальцев, а потом яростно скомкал в ладони. Рассыпавшийся табак коричневой пылью упал ему на брюки, но на такую мелочь обращать внимание он не стал.

– Бросил, знаешь ли… Год назад. А привычка дает о себе знать… – И добавил: – Врачи запретили. Тут у нас такие дела, что нервы ни к черту… Так что, Филат, ты думаешь, что миллион – многовато? – В его голосе появились снисходительные нотки.

– Ну-у…

– Мне-то с этого миллиона достанется дай бог четверть. Ты себе даже не представляешь, сколько надо будет заносить наверх. – Петр Васильевич поднял палец к потолку. – И в этом здании, и в Смольном…

– Да нет, сумма приемлемая. – Филат заметил, как лицо Петра Васильевича слегка просветлело. – Я тебе добавлю сверху еще сто тысяч зеленых, если ты мне раздобудешь кое-какую информацию.

– Какую именно? – Голос равнодушный. Как будто не очень-то нужны ему еще сто тысяч баксов.

– Мне надо знать, кто реально претендует на флот. Только ли городские? Или чужие тоже?

– А зачем?

Так ли уж необходимо раскрываться перед человеком, которого он сегодня увидел впервые в жизни? Но здесь имеется маленькая деталь – Петр Васильевич рекомендован Селезнем, а его слово значит в воровском мире немало. И Филат решил приоткрыть карты.

– Хотелось бы знать конкурентов не заочно, а так сказать… в лицо. Не так давно тут убили нашего человека. Он тоже топтался около вашей конторы, и, насколько нам известно, угрохали его люди, которые так же, как и мы, нацелились купить контрольный пакет акций. Я должен выяснить, у кого поднялась рука на представителя московского сходняка.

– Ах, вот оно что.

– У меня такое впечатление, что кто-то и за мной следит.

Петр Васильевич не выглядел удивленным, наоборот, как-то слишком уж резко поддакнул:

– Вполне может быть. Здесь по коридорам шастает столько разного народа. Но я не знаю всего. Я лишь один из заместителей председателя. Не исключено, что кто-то ведет собственную игру.

– А может, в этом замешан кто-то из питерских начальников? – хмуро предположил Филат. – Может быть, ваш мэр губы раскатал на флот?

– Чисто теоретически это возможно, но он не сумел бы провернуть такую операцию, минуя нас. К тому же он не может лично выкупить акции. Но это может для негo сделать кто-то другой…

– Ты не ответил на вопрос!

– Если у нас пошла игра в открытую, так сказать, некраплеными картами, тогда я отвечу откровенно. Конечно, кое о чем я догадываюсь. Даже больше того, на этот счет у меня имеются кое-какие соображения. – Лицо Петра Васильевича сделалось очень серьезным. Он не блефовал, это чувствовалось сразу, что-то ему и впрямь было известно. – Если я не ошибаюсь, если мои подозрения верны, то думаю, вы сели за стол играть с очень серьезными людьми. Игра будет крупная. Куш на кону стоит немалый. Я, наверное, мог бы для тебя кое-что узнать. Поконкретнее.

– Это каким же образом? – насторожился Филат.

– У нас тут и стены имеют уши, – усмехнулся Петр Васильевич. – Я могу предоставить информацию о конкретных людях, которые через нашу контору интересуются флотом. Ты ведь понимаешь, речь идет о том, чтобы все было официально, как бы официально… Чтобы тендер состоялся, чтобы в схватку вступил десяток конкурентов… Но победитель этого тендера определится заранее, в тиши наших кабинетов. Возможно, мне кое-что удастся выяснить задолго до… – Он сделал многозначительную паузу. – И эта информация будет стоить… скажем, двести тысяч. – И заметив, как губы Филата неопределенно дернулись, он добавил: – Или, как бы это сказать… вашу организацию не устраивает такая сумма?

Филат сумел изобразить на лице невозмутимость. Он хотел ответить, что Петр Васильевич сам уже фактически является частью той самой организации, о которой он неловко заикнулся, и давно работает на нее. Но решил ответить не так прямолинейно.

– Для организации, которую я представляю, возможно, двести тысяч зеленых и небольшие деньги, но мы должны быть твердо уверены в том, что каждый цент пойдет на дело…

– Разумеется.

– Хорошо, договорились, когда ты сможешь все выяснить?

– Думаю, что пары дней для этого хватит. У меня имеются кое-какие каналы. – Взгляд Петра Васильевича был красноречив.

– Мне бы очень хотелось продолжить наше сотрудничество, – Филат поднялся. Улыбка его выглядела естественной.

– Можешь не сомневаться, я вас не разочарую.

Тетерин вложил руку в протянутую ладонь гостя.

Они вернулись в приемную. Филат в дверях распрощался с Петром Васильевичем, а тот дал свою визитку, написав на ней прямой служебный номер.

Оставшись наедине с красивой Ритой, Филат, не таясь, оглядел ее с головы до ног похотливым взглядом. Она его возбудила, эта длинноногая секретарша, которая сразу уловила интерес Филата и манерно опустила ресницы, отгородившись от него, – точно накинула на лицо непроницаемую паранджу. «Теперь ее не достать! – досадливо подумал Филат. – Ишь ты, уползла в свою раковину!» Но неожиданно он вновь встретил ее взгляд.

Секретарша, не скрывая любопытства, пялилась на Филата. Интересно, чем это он так ее заинтересовал, что она не может отвести от него взгляда? Желание приятной волной пробежало по телу, как будто он ступил под горячий расслабляющий душ.

Секретарша неожиданно густо покраснела, как будто невзначай прочитала его мысли. Длинными изящными пальцами профессиональной пианистки она поправила на груди блузку, опустив в декольте изящный золотой медальон, словно опасалась, что рука неведомого посетителя способна сорвать с гибкой шейки дорогую безделушку.

– До встречи, Рита! – едва кивнул Филат.

В ответ – многообещающая улыбка. Роман поймал себя на неожиданном предчувствии: в скором будущем он непременно опять повстречает эту девицу.

Белую «Вольво» Филат увидел сразу, едва вышел за порог здания. Он не сумел разглядеть номера, автомобиль стоял боком, спрятавшись под тенистым кленом. О том, что это всего лишь случайность, не могло быть и речи. Филат не доверял таким роковым совпадениям. Зачем, спрашивается, такой дорогой тачке заезжать на битый щебень, когда вокруг полно места для парковки? Мужиков в спецовках не было видно – скорее всего, пришли к консенсусу.

Внедорожник, моргнув фарами, подрулил к подъезду. Филат не без удовольствия увидел, что заднее стекло было заменено и только сидя в салоне, можно было заметить следы недавней атаки – несколько крошечных осколков на полу и вспоротую тяжелой пулей спинку заднего кресла.

– Чехлы бы накинули, что ли! – в сердцах бросил Филат.

В салоне он также отметил некоторые перемены – перед лобовым стеклом было укреплено крохотное распятие. Это что-то новенькое. Раньше за Глебом подобной набожности не наблюдалось. Но крест – воровской символ, и он всегда приносит удачу.

– Теперь куда едем, начальник? – бодро поинтересовался Глеб.

У водителя улучшилось настроение, и он чуть ли не любовно рассматривал новое бронированное стекло.

– «Вольво» давно там стоит? – показал Филат глазами в сторону затаившейся в тени машины.

– Эта? Без нас встала. Она уже здесь была, когда мы вернулись из автосервиса… Так куда?

А если все-таки случайность? Эдак ведь и свихнуться можно от подозрений.

– Давай в порт, у меня там дельце есть.

– Понял.

Глеб тронул рычаг коробки передач, и машина плавно поехала. Как только черный внедорожник с московскими номерами выехал на проспект и скрылся вдалеке, из белой «Вольво» вышел высокий мужчина в щеголеватом светло-сером костюме. Это был шатен с красивым лицом. Над верхней губой под левой ноздрей чернела крупная родинка, а уголки губ были изогнуты, точно у капризного ребенка. Он заглянул в салон, кивнул кому-то и уверенной походкой направился к подъезду. Не успел он исчезнуть за дверью, как из «Вольво» вылез худой долговязый парень в джинсах и в легкой летней рубашке и рысцой побежал к казенной автостоянке. Покружившись между припаркованными автомашинами, он подошел к бежевой «девятке». Как бы невзначай долговязый вынул из кармана небольшую коробочку и нажал кнопку. Фары «девятки» мигнули, и раздался тонкий писк – то отключилась охранная сигнализация. После этого долговязый вынул ключ, отпер дверцу и юркнул в салон. Он действовал уверенно и споро. Нагнувшись под приборную доску, долговязый прикрепил под панель небольшой предмет. Буквально через пару минут он выскользнул из «девятки», огляделся по сторонам и неторопливым шагом вернулся к «Вольво».