Текст книги "Воплощение Реального. Междисциплинарное исследование субъективности, травмы и духовной культивации"

Вопрос о «негативном» Реальном

В случае отсутствия сдерживания, когда «доброжелательный jouissance» разрушен, отсутствие закона в Реальном может породить крайние последствия насилия, нигилистическую ярость, искажения и увечья. В этом случае присущая Символическому нехватка толкает субъекта в спираль того, что я называю «негативным» Реальным. Это ситуация, в которой страдание, проистекающее из отсутствия смысла в Символическом, выливается в навязчивые и болезненные сокрушения.

Славой Жижек дал справедливую историческую иллюстрацию этого процесса в своем эссе «Добро пожаловать в пустыню Реального». Вслед за Бадью, утверждавшим, что ключевой чертой 20го века была «страсть к Реальному», Жижек определяет конечный и определяющий момент 20го века как «непосредственный опыт Реального в противовес повседневной социальной реальности – Реальное в его крайней жестокости как цена, которую нужно заплатить за снятие обманчивых слоев реальности».2929
  Однако важно отметить, что не только XX век породил примеры страсти Реального. События насилия, когда обнаруживается пустота символического закона, и невыносимое, скрытое в нехватке, вызывает вспышки праведного очищающего гнева, вписаны во всю историю человечества.


[Закрыть] (Жижек 2002, 5—6)

Однако это яростное стремление вычленить чистое Реальное из неуловимой феноменальной реальности приводит к своей противоположности – одержимости чистой видимостью, как это видно, например, в сталинских показательных процессах и принуждении к социалистическому развитию.

Жижек пишет:

Ключ к этому повороту лежит в конечной невозможности провести четкое различие между обманчивой реальностью и неким твердым позитивным ядром Реального: любая позитивная часть реальности априори подозрительна, поскольку (как мы знаем из Лакана) Реальная Вещь в конечном счете является другим именем Пустоты. Стремление к Реальному, таким образом, равносильно тотальной аннигиляции, (само) разрушительной ярости, в рамках которой единственный способ проследить различие между видимостью и Реальным – это, как раз, инсценировать его в поддельном спектакле. Фундаментальная иллюзия заключается в том, что, как только насильственная работа по очищению будет завершена, новый человек появится ex nihilo, освободившись от грязи прошлого разложения. (Жижек 2002, 8)

Как заключает Жижек, это действительно фундаментальная иллюзия, что очищение через «дистилляцию» Реального может разрешить муки отсутствия и породить «нового человека». В приведенном выше отрывке Жижек ссылается на «Реальную Вещь». У Лакана «Das Ding» – это вещь в ее «бессловесной реальности» (Лакан 1997, 55) в противоположность репрезентации вещи в символическом регистре. Кроме того, это доисторический, утраченный и запретный объект кровосмесительного желания – мать (Лакан 1997, 67). Субъект кружит вокруг этой вещи, сдерживаемый принципом удовольствия, но никогда не достигает ее, что делает «Das Ding» причиной самой фундаментальной человеческой страсти (Лакан 1997, 97). Это субъект как непрерывность желания на «самом фундаментальном уровне» желания, как страсть не-знания, т. е. фундаментальное неведение.

Эта страсть, если она воспринята неправильно, является первопричиной злобной человеческой одержимости перерождением, становлением, трансформацией, очищением, реальностью и истиной. Действительно, невозможно доверять какому-либо позитивному ядру Реального, поскольку оно в конечном счете пусто (то есть не имеет ничего, с чем можно было бы отождествиться).

В результате всего этого Лакан приходит к выводу, что Реальное не является невозможным в том смысле, что оно никогда не может произойти – это травматическое ядро, которое вечно ускользает от нашего понимания. Нет, проблема Реального в том, что оно происходит, и в этом заключается травма. Дело не в том, что Реальное невозможно, а в том, что невозможное – это Реальное. Травма, или акт, – это просто момент, когда происходит Реальное, и это трудно принять. Лакан не поэт, рассказывающий нам о том, как мы всегда проваливаемся в Реальное – у позднего Лакана всегда наоборот. Суть в том, что вы можете столкнуться с Реальным, и именно это так трудно принять. (Жижек 2004, 69—70)

Иллюстрируя невозможность Реального, это утверждение открывает путь к его разрешению. Из чего же проистекает эта невозможность? Именно, из степени неведения: чтобы существовало невозможное, должна существовать точка отсчета. Эта точка отсчета – эго, а именно субъективный феномен, характеризующийся нарциссической идентификацией (Воображаемое) и концептуальным отчуждением (Символическое), само существование которого причинно обусловлено и хрупко.

Чтобы не потерять эти привязанности и идентификации (то есть избежать радикальной уязвимости, невинности и безвредности), человеческий субъект, не зная, что может произойти, не умея доброжелательно относиться к результатам идентификации, постоянно пребывает в привычном обмане самосуществования.

В данном исследовании утверждается, что возмутительные события обнаженного стояния перед Реальным могут быть не только безвредными, но и плодотворными и освобождающими.

Идя дальше, правильное понимание нехватки в Символическом, а также искусные средства многообразного познания искусств воплощения – вот как Благородный Восьмеричный Путь решает проблему встречи с Реальным. Психоаналитическая практика постепенно знакомит субъекта с простором Реального через процедуру, известную как «траверс фантазии», в ходе которой Символическая нехватка субъекта выводится на свет через вмешательство аналитика, вызывая реконфигурацию отношений субъекта с jouissance (Финк 1999, 59—60). Путь не только бросает радикальный вызов желанию субъекта, но и вводит модели поведения, речи, мышления и отношения, которые позволяют субъекту эффективно проживать то, что скрывает Символическая нехватка, а именно невозможное. В следующей главе мы рассмотрим теоретические рамки, позволяющие принять и благожелательно воплотить встречи с Реальным.

Обусловленность и Взаимозависимое Происхождение

Взаимозависимое Происхождение – это другой взгляд на субъекта как на непрерывность желания. Чтобы проиллюстрировать формирование субъективности в соответствии с процессом Взаимозависимого Происхождения, я в первую очередь опираюсь на текст «Буддхадхамма: Естественные законы и ценности жизни», написанный досточтимым Праюдом Паютто и переведенный Грантом А. Олсоном. Я также черпаю информацию из письменных и устных бесед тайских учителей Лесной Традиции из линии досточтимого Аджана Чаа и «Висуддхимагги» Буддагосы. Я также включаю личные прозрения о процессе Взаимозависимого Происхождения, полученные во время практики випассаны.

В этой книге я ссылаюсь прежде всего на Тхеравада Буддизм, поскольку именно в этой традиции я получил учение о практике медитации от лалазийского монаха досточтимого Джотинанды. Однако в тексте также используются ссылки на Махаяна, Дзен и Ваджраяна Буддизм.

Я проведу параллели между процессом обусловленного становления в соответствии с моделью Взаимозависимого Происхождения и Лакановой теорией психических регистров. Осознание Взаимозависимого Происхождения считается моментом просветления Сиддхартхи Гаутамы. Глубокое и ясное понимание процессов становления, к которым Сиддхартха возвращался снова и снова после ночи своего просветления, привело к полному устранению первопричины страдания и возникновению мудрости.3030
  Бодхи Сутта: Пробуждение (3), перевод с пали Тханиссаро Бхиккху, https://www.accesstoinsight.org/tipitaka/kn/ud/ud.1.03.than.html.


[Закрыть]

Круговая цепь Взаимозависимого Происхождения, или, как ее еще называют, колесо становления,3131
  Концепцию сравнения Взаимозависимого Происхождения с колесом можно найти в Висуддхимагге: «Итак, это колесо круга перерождений со ступицей из неведения и жажды к становлению, со спицами из образований заслуг и отдыха, с ободом из старения и смерти, которое соединено с колесницей тройного становления, пронзая ее осью сто является истоком всех оков (см. Маджхима Никайя 55), вращается на протяжении всего времени, которое не имеет начала». (Буддагоса 2010, 188—189)


[Закрыть] состоит из двенадцати элементов. Они возникают следующим образом:

– Фундаментальное неведение (Пали: avijjā): непонимание страдания, его возникновения, исчезновения и пути (Четыре Благородные Истины), непонимание Взаимозависимого Происхождения; состояние, в котором отсутствует мудрость причинно-следственных факторов, привязанность к общепринятым представлениям, непонимание жизни и мира в соответствии с истиной.

– Ментальные образования или предрасположенности (Пали: saṅkhāra): физические, ментальные и вербальные склонности; мыслительный процесс, протекающий в соответствии со склонностями, привычками и различными свойствами ума, которые были накоплены (из предыдущих существований).

– Сознание (Пали: viññāṇa): восприятие через глаза, уши, нос, язык, тело, ум-сознание в соответствии с объектами/предрасположенностями ума.

– Ум и тело (Пали: nāmarūpa): телесность, ощущения, восприятие, предрасположенности, сформированные в соответствии с ментальными образованиями, которые его составили. Это, в свою очередь, обусловлено каммой (предыдущим действием) и областью существования, в которой произошло рождение.

– Шесть оснований чувств (Пали: saḷāyatana): глаза, уши, нос, язык, тело и ум; аспект жизни, который реагирует на потребности и готов действовать или противостоять внешнему миру.

– Контакт (Пали: phassa): информирование о жизненном процессе через внутренние и внешние шесть чувственных оснований и сознание, связывающее знание с внешним миром, воспринимающее объекты ума и переживания;

– Ощущение (Пали: vedanā): чувство, возникающее в результате контакта с основаниями чувств, которое можно разделить на удовольствие и комфорт (sukha– vedanā), боль, страдание, дискомфорт (dukkha– vedanā) или невозмутимость (upeka– vedanā).

– Тяга (Пали: taṇhā): тяга к телесной форме, звуку, запаху, вкусу, физическому контакту и ментальным стимулам, разделенная на желание получить, иметь, существовать в непрерывном состоянии приятных ощущений и желание избежать, уничтожить и разрушить неприятные ощущения. Именно здесь изначально проявляется тяга. Кроме тех, что удовлетворяют потребности органов чувств, всю массу тяги можно разделить на:

– Стремление к самосуществованию: стремление к самости, которая может длиться или существовать самоопределяющимся образом, и к условиям жизни, обеспечивающим такое существование.

– Стремление к небытию или самоуничтожению: тяга к тому, чтобы человек ушел, исчез или отделился от нежелательных условий жизни.

– Привязанность (Пали: upādāna): сильное желание поддерживать определенные страсти пяти чувств и ума в виде взглядов, мнений, доктрин и различных теорий; цепляние за правила и ритуалы, привязанность к себе и ошибочному созданию себя; манипулирование условиями для поддержания объектов привязанности и раздувание их ценности и важности; цепляние за стратегии, методы, привычки для получения объекта/условий жажды.

– Становление (Пали: bhava): чувственное становление, физическое становление, бесформенное становление; другими словами, каммическое становление – весь процесс поведения, который проявляется в ответ на жажду и определяет условия жизни (то есть пять агрегатов существования, или то, что ошибочно воспринимается как «я», «меня» или «мое»).

– Рождение (Пали: jati): появление всех совокупностей (формы, чувства, восприятия, воли, сознания) или рождение/возникновение из этих различных явлений; приход к осознанию «я», существующего в определенном состоянии. Как только это «я» определено, появляется и аспект «я», который не существует в соответствии с этим определением. Таким образом, созданное «я» ощущает нехватку или отделенность от самоопределения.

– Упадок и смерть (Пали: jarāmaraṇa): Старение тела, старение органов чувств и ухудшение агрегатов, прекращение жизненных функций или вырождение различных явлений; осознание отсутствия или отделения от вышеупомянутого жизненного состояния; ощущение, что вам угрожает окончательный распад этого жизненного состояния, переживание страха потери себя, возникающего из-за привязанности себя к определенному состоянию жизни, что в свою очередь порождает печаль, плач, горе и бедствие, связанные с чувствами отчаяния, раздражения, депрессии, грусти, разочарования, беспокойства и различными другими несчастными чувствами (Payutto 1995, 101—102).

С этого момента цикл повторяется.

Стоит отметить, что в этом цикле нет первой причины. Неведение обусловлено ментальными интоксикантами (пали: āsava). Эти интоксиканты состоят из застойных состояний в процессе брожения, заинтересованных в поддержании различных взглядов и привязанностей к вещам, которые отвечают желаниям «я» и чувств. К ним относится, например, вера в то, что наши тела – это наши сущности или что они принадлежат нам. В этом случае, как только тело меняется, возникает печаль. Другой пример: получение удовольствия от того или иного состояния жизни как от самого лучшего, самого превосходного и приятного (Паютто 1995, 105). В этом случае встреча с распадом и смертью будет сопровождаться возникновением разочарования и чувства утраты. Таким образом, ментальные интоксиканты – это семена, которые мгновенно прорастают в печаль, плач, страдание, горе и беду.3232
  Подробный рассказ о «семенах» в хранилище сознания см. во второй главе «Полнота ума с сознанием как объектом» и в третьей главе «Боевые искусства».


[Закрыть]

Теорию трех регистров Лакана можно рассматривать как пересекающуюся с циклом Взаимозависимого Происхождения в вопросе желания. Как таковое, желание Другого – семьи, общества, языка и культуры – передает такие «семена», как жажда и привязанность, сопровождаемые их аналогами, завистью и обидой,3333
  Лакан обозначил зарождающиеся тенденции к собственничеству и агрессии в работе «Агрессивность в психоанализе», ссылаясь на работу Мелани Кляйн с детьми: «Через нее (Кляйн) мы знаем функцию воображаемого первозданного ограждения, образованного imago материнского тела; через нее мы имеем картографию, нарисованную собственными руками детей, внутренней империи матери, исторический атлас отделов кишечника, в котором имаго отца и братьев (реальные или виртуальные), в котором прожорливая агрессия самого субъекта оспаривает свое пагубное господство над ее „священными областями“. Таким образом, мы можем понять, какими структурными средствами повторное обращение к определенным воображаемым персонам, воспроизведение определенных ситуативных неполноценностей может смутить волевые функции взрослого человека самым строго предсказуемым образом: а именно их фрагментирующее воздействие на imago первоначальной идентификации». (Лакан 1977, 23)


[Закрыть] кодируя субъекта в цикле становления.

Воображаемое отождествление с желанием (материнского) другого – это форма тяги к единству. Ее можно рассматривать как тягу к небытию (Пали: vibhava-taṇhā), при которой «я» сливается с телом (материнского) другого, а все мешающие психические образования растворяются в этом единстве. В попытке воссоздать это единство могут возникать различные виды идиосинкразических привязанностей: ритуалы, направленные на питание и обогащение глубины первозданной связи с жизнью, практики, воспитывающие чувственный комфорт, полноту, телесную легкость, сытость, безопасность и непрерывность. Стоит отметить, что именно из этой брахманической патриархальной структуры жертвенных ритуальных обрядов (Skt, karman)3434
  Уильямс пишет, что жертвенные обряды (карман) должны были совершаться ради обеспечения непрерывности существования после смерти: «С понятием перерождения приходит перерождение, и, похоже, именно идея постоянно умирать снова и снова на протяжении всей вечности вызывала у ведических мыслителей наибольший ужас. Родиться снова – это не обязательно проблема. Но умирать снова! Эта система была клаустрофобической, и казалось, что из нее нет выхода. Совершение очередного жертвоприношения (кармана) просто увековечивало проблему» (Уильямс 2002, 11).


[Закрыть] вышел Сиддхартха Гаутама, чтобы обрести освобождение.

Разорвать порочный круг отчужденного желания и научиться формулировать желание автономным образом, ссылаясь на желание истерика, – это проект, обреченный на открытие того, что в Символическом нет никаких гарантий для желания (Жижек 2007, 604—612). Более пристальный взгляд на сеть означающих показывает, что автономного желания не существует. С началом кастрации, то есть отчуждения в языке, идентификация со взглядами, убеждениями, системами убеждений и определенными сферами знания еще больше вовлекает желание невротика3535
  Широко известно, что для Лакана человеческий индивид, полностью присоединившийся к Символическому (Эйерс 2012, 34), является невротиком par excellence.


[Закрыть] в привязанность к различным плато Символического.

Вратами в Реальное в цепи Взаимозависимого Происхождения являются процессы, связанные с распадом и смертью. В частности, это те тенденции, которые разрушают самость через негативные встречи со страданием (Пали: дуккха): печаль, дистресс, беспокойство, чувство недостатка, потери, отсутствия, разочарования, смертности, невозможности реализации и т. д. Это также возможности для «доброкачественного jouissance», скрытые в прозрении относительно этих явлений.

При более внимательном рассмотрении цепи Взаимозависимого Происхождения становится ясно, что «негативное» Реальное берет свое начало в привязанности к себе, отождествленной с определенными условиями (желание Другого, вера и jouissance), которые поддерживают его. Страх, беспокойство, чувство утраты и потерянности возникают как следствие неведения или ошибочного принятия себя за постоянную, независимую сущность – в то время как само ее существование является следствием взаимозависимых условий.

Взаимодействие этих условий, которые, несомненно, являются означающими и, как таковые, феноменами, лишенными собственного существования, порождает миры субъективного опыта. Лакан пишет: «Все вещи мира инсценируются в соответствии с законами означающего, законами, которые мы никогда не могли бы представить себе как соответствующие законам мира с самого начала» (Лакан 2014, 33). Далее он уточняет, что разнородные данные, передаваемые со сцены истории, составляют, в своей противоречивой множественности, «мир космизма в реальном» (Лакан 2014, 34). Я считаю, что Махаянская модель мира, Трайлокья, достаточно точно отражает то, что есть в Символическом. Настаивание Лакана на материальности означающего охватывает то, что в других местах известно как эквивалентность космологии и психологии, мистическая пустота, порождающая жизненные события – закон каммы в его элементарном режиме работы.

Три мира

Материальность означающего может быть сформулирована как повторение требования к жизни, передаваемого посредством языка из поколения в поколение. Отталкиваясь от последствий семинара Лакана «Психоз», Эйерс пишет:

Здесь мы приходим к пониманию того, что отнюдь не Символическое радикально закрыто или отменено феноменом психоза, отказ от отцовского означающего делает оперативными и первичными те реальные аспекты означения – то есть означающие, оторванные от негативного конституирования значимой коммуникации и привязанные к агрессивным движениям первичной идентификации, – которые, как мы увидим, должны быть предположены, если их держать в узде, чтобы любое означение могло быть оперативно для субъекта. (Эйерс 2012, 34)

Не является ли цитата Эйерса ничем иным, как подтверждением феноменов, обнаруженных Кляйн в детских imago, а именно того, что для нормального символического функционирования (т. е. функционирования в мире) необходимо «агрессивное движение первичной идентификации»? И не согласуется ли это со следующим представлением колеса становления (Пали: bhāvacakka)3636
  О том, как следует изображать колесо становления, говорится в Дивьявадане, буддийском санскритском труде школы Сарвастивады.


[Закрыть] – в центре которого обитают три животных: свинья, петух и змея, причем два последних выходят изо рта первой и прикрепляются к ее хвосту – которые представляют соответственно заблуждение, жадность и ненависть, возникающие взаимозависимо? Переводя на язык Лакана: из пустоты несимволизированного Реального возникает зарождающийся субъект, жадно хватающийся за идентичность в зрительном образе, подкрепляющий эту идентичность присвоением и отчуждением в языке, порождая таким образом многообразные миры субъективного опыта.3737
  Трунгпа называет этот процесс развитием эго, когда из простора, из «естественного бытия, которое просто есть», возникает движение в виде «искр дуальности, интенсивности и резкости, вспышек мудрости и знания» (Трунгпа 2005, 95/189). В другом месте он сравнивает это движение с танцем, вдохновленным простором, который выражает себя больше, чем нужно, и таким образом становится самосознательным, осознавая, что «я» танцую в пространстве (Trungpa 2005, 85/189). Это первая «искра дуальности», которая сохраняется до тех пор, пока пространство не затвердеет и его бескорыстная открытость не будет проигнорирована, за чем последует ощущение, что так было всегда, что приведет к привязанности к отдельной форме и агрессивности в попытке закрепить свои позиции по отношению к пространству. Я нахожу эту интерпретацию довольно позитивной, выражающей Реальное как «вакуумный пленум», лишенный сокрушительных и травмирующих качеств, отсутствий и излишеств. Описывая формирование кхандх, Трунгпа показывает, сравнивая развитие эго с обезьяной, запертой в пустом доме с пятью окнами, как замкнутость в субъективности приводит к «галлюцинациям» шести миров царства желаний. Подробнее о формировании эго см. в третьей главе: «Полнота ума с сознанием как объектом».


[Закрыть]

Этот процесс обусловленности, согласно Дхамме Будды, является основой Самсары, нюансированной в символизме Трайлокьи – трех миров циклического существования. Для этих трех царств характерны причина и следствие, двойственность и множественность, а также непреходящий импульс фундаментального неведения (Падмасабхава 2006, 446): царства желания, формы и бесформенности.

Развивая далее тему царства желания в связи с теорией субъективности, я прихожу к выводу, что его уместно связать с тремя регистрами, функционирующими на уровне эго (идеальное эго, эго-идеал, суперэго), и Взаимозависимым Происхождением в той мере, в какой имеет место возникновение шести оснований чувств.

В царства формы и бесформенности попадают по мере того, как импульс обусловленного становления обращается вспять благодаря практике ограничения чувств, поэтому дальнейшие связи с именем и формой не прослеживаются. Тем не менее, Три мира в их наиболее утонченном состоянии (Пали: джана) все еще остаются внутри Самсары. Эти царства населены существами, вращающимися в цикле Зависимого возникновения или в обратном цикле, в котором неведение искореняется с помощью практики прозрения.

Царство желаний изображено на индийских и тибетских тхангка Бхавачакры, которые иллюстрируют три корневых яда, закон каммы, шесть царств и прилегающие к ним двенадцать звеньев Взаимозависимого Происхождения, удерживаемые в когтях и клыках Мары, представляющего бессознательное предвкушение и страх перед неизбежностью смерти (Гарфилд 2015, 302). Символизм Трех миров запечатлен в архитектуре храма Боробудур на Центральной Яве.

Рисунок 1: Bhāvacakra, 2019, цифровой ресурс.

Первые три уровня храма Боробудур представляют царство желаний (Skt. kāmadhātu). Здесь каждый барельеф изображает закон каммы: связь между причиной и следствием в шести царствах (Skt. loka) обусловленного существования. Это царства адских существ, голодных призраков, животных, людей, асур (полубогов или гневных богов) и небесных существ или богов. В зависимости от благотворности и неблаготворности действий тела, речи и ума, существа перемещаются между мирами.

В своем блестящем представлении шести царств Трунгпа помещает их истоки в недоумение бедной, замкнутой в доме без выхода обезьяны3838
  Сравнивая человеческую ситуацию с ситуацией обезьяны, запертой в доме с шестью окнами и отсутствием выхода, Трунгпа показывает, как базовый простор становится скрытым шестью основами чувств и прилегающими к ним сознаниями. (Трунгпа 2005, 89/189)


[Закрыть]: в своей клаустрофобии субъект галлюцинирует миры.3939
  Подробно останавливаясь на легкой форме тревоги, называемой смущением, как на случае, когда субъекту преграждает путь его во-первых собственный зеркальный образ (воображаемое), и во-вторых кастрация в языке (символическое), Лакан говорит: «Когда вы уже не знаете, что с собой делать, вы ищете что-то, за чем можно было бы укрыться». (Лакан 2014, 11).


[Закрыть] Первоначальная точка отсчета субъекта, простор, приобретает качество, проистекающее из обособленности: «Если он пытается схватить пространство, чтобы обладать им как своим собственным опытом, своим собственным открытием, своим собственным пониманием, это и есть желание». (Трунгпа 2005, 90/189) С этим согласится Жижек, который определяет objet a4040
  Objet a – это объект желания, или причина желания, – то, что приводит желание в движение. Например, это может быть определенный взгляд человека, тембр его голоса, белизна, ощущение или запах кожи, цвет глаз и т. д. Какой бы ни была характерная причина, она очень специфична, и ничто не может быть легко поставлено на ее место». (Финк 1999, 47)


[Закрыть] как «странный объект, который есть не что иное, как запись самого субъекта в поле объектов, в виде пятна, которое принимает форму только тогда, когда часть этого поля анаморфно искажено желанием субъекта» (Жижек 2007, 1078/2252). Таким образом, сама движущая сила человеческого становления, либидо, понимается как «не что иное, как путаница», которая обретает форму только тогда, когда на нее смотрят с позиции, искаженной недоумением и страхом.

Несмотря на свое призрачное происхождение, желание является движущей силой трансмиграции между мирами.4141
  Принцип эквивалентности космологии и психологии – ключ к пониманию буддийской космологической схемы (Гетин 1998, 170). В соответствии с ним определенные космологические царства возникают в результате различных психологических состояний существ (Осто 2004, 80). Трунгпа дает другое объяснение: «Царства – это преимущественно эмоциональное отношение к себе и окружающему миру, эмоциональное отношение, окрашенное и усиленное концептуальными объяснениями и рационализациями. Как человеческие существа мы можем в течение дня испытывать эмоции всех царств, от гордости царства бога до ненависти и паранойи царства ада» (Trungpa 2005, 113). Такое понимание позволяет объяснить многообразные и преходящие психофизические состояния субъекта как проистекающие из одного общего заблуждения – субстанциональности личности переживающего. Как показывает Трунгпа, это радикально подчеркивается в сфере бога, где субъект вовлечен в практику «саморазвития», направленную на реификацию определенного самосознания.


[Закрыть] Например, мысленная фиксация на некой глубинной причине желания, скажем, на возвышенном состоянии видения, достигнутом в результате огромных художественных усилий по совершенствованию, приводит к самосозиданию в царстве богов. Борьба за успех, вовлеченная в такую самоподдерживающуюся фиксацию, стирает границу между надеждой и страхом, удовольствием и болью и приводит к тому, что Трунгпа называет «прорывом»: медитативному состоянию пребывания в эго (Трунгпа 2005, 114/189). Я хотел бы добавить, что в психоаналитических терминах это может относиться к эго-идеалу, поскольку именно его субъект пытается реифицировать (т. е. создать копию для себя и из себя). В этой борьбе желание субъекта – это не его собственное желание, а желание причины, присвоенное из невежества, надежды и страха в ошибочной попытке избавиться от двух последних.

Рисунок 2. Храм Боробудур, Магелан, Центральная Ява, Индонезия, 2016, цифровое фото, Евгений Тимофеев.

Jouissance, как будет показано далее, проистекает из этой борьбы: какова бы ни была неудовлетворенность, будь то травма или что-то другое, вскоре возникает симптом, борьба за саморазвитие, которую субъект переносит и которой наслаждается до предела, как выражается Трунгпа,

…все, что неприятно или агрессивно, кажется прекрасным, потому что мы достигли единства с эго»4242
  Будда говорил о таком искажении ума как о «перверсии» (пали: vipallasa): «Монахи, есть эти четыре перверсии восприятия, перверсии ума, перверсии видения. Какие четыре? „Постоянное“ по отношению к непостоянному – это перверсия восприятия, перверсия ума, перверсия взгляда. „Приятное“ по отношению к напряженному… „Я“ по отношению к не-я… „Привлекательное“ по отношению к непривлекательному – это перверсия восприятия, перверсия ума, перверсия взгляда». – Випаллаза Сутта: Перверсии, перевод с пали Тханиссаро Бхиккху, https://www.accesstoinsight.org/tipitaka/an/an04/an04.049.than.html. Лаканов психоанализ классифицирует перверсию как субъективную позицию, характеризующуюся ниспровержением отцовского закона (Символического). Однако, согласно Лакану, ниспровержение перверта – это, по сути, попытка «поддержать» или восстановить закон и заставить его существовать, заняв субъективную позицию причины желания (материнского) другого (Финк 1999, 126). В отличие от субъективной позиции невроза, которая характеризуется подавлением, и психотика, характеризующейся отказом (foreclosure) от закона (Финк 1999, 62—63), перверсивная позиция находится в ловушке внутри желания (материнского) другого, не в состоянии полностью от него отделиться из-за слабости/неполноты символического закона (полный отказ от закона – это психоз). Переформулируя Випаллаза сутту в «невротических терминах», непостоянство, стресс, отсутствие самости и непривлекательность явлений подавляются, бессознательно избегаются, что делает их доступными через ассоциации, парапраксис и сновидения. В «психотических терминах» вышеперечисленные характеристики реальности принимают форму ужасающих «образов фрагментированного тела», отвергнутой символизации. Символическое у психотиков «закрыто», то есть часть символизации не происходит из-за того, что в момент травматической встречи с Реальным функция символизации еще не развита. Гипотетически, подверженность сексуальному насилию в раннем возрасте может быть событием, символизация которого отвергается. То, что было отвергнуто, вновь появляется в реальном в виде галлюцинаций, крайне условных психофизических состояний и безумного поведения (Lacan 1993, 81—88). С точки зрения перверсивной субъективной структуры, характеристики реальности в буддизме так же (как и в психозе) невозможно символизировать, сама их перспектива как таковая непостижима, поскольку не существует отделения от желания (материнского) другого – то есть не установлен отцовский запрет на jouissance. Поэтому перверт постоянно устремляется к тому, что непостоянно, непривлекательно, не имеет самости и напряженно, к тому, постижение чего привело бы к освобождению, но останавливается на полпути, поддерживая регуляцию jouissance, как только желание (материнского) другого удовлетворено. Это делает перверсию довольно мучительной структурой: в один момент кажется, что пробуждение не за горами, в другой – что это ужасающее карающее заблуждение. Для «поддержания» Символического требуются постоянные бесплодные энергичные усилия, которые обрушиваются обратно на воображаемую позицию перверта в качестве причины желания (материнского) другого, и как таковое спекулятивное единство эго проявляется в почти имбецильном ниспровержении характеристик реальности. Это представление о затруднительном положении перверта в отношении Дхаммы основано на личном опыте. Разрешением этой субъективной позиции является знакомство с Дхаммой Будды, ее запоминание и постоянная строгая практика в соответствии с ней в сочетании с сознательными усилиями по «отделению» от желания (материнского) другого и от Воображаемого регистра: постоянное самонаправленное напоминание: «Ты – не то, что (она) хочет». Поскольку, как показывает анализ (Финк 1999, 140), для перверта практически невозможно диалектизировать свое желание, я считаю, что лучше вообще отказаться от попыток сделать это и перейти к раскрытию и культивированию влечения в рамках Пути – то есть jouissance в его конкретной телесно-энергетической форме, которую в даосских искусствах называют «цзин» или «эссенция». Подробнее об этом – во второй главе, «Культивирование Тайцзицюань».


[Закрыть]. Другими словами, эго потеряло след своего ума. Это абсолютное, высшее достижение неведения – чрезвычайно мощное. Это своего рода духовная атомная бомба, саморазрушительная в плане сострадания, в плане общения, в плане выхода из рабства эго (Трунгпа 2005, 115/189).

Однако, и это относится к Реальному, в самсарической ситуации постоянно происходят экстраординарные события, вытряхивающие субъекта из созданного им самим благочестия, что делает поддержание возвышенного состояния видения весьма требовательным занятием. Однако отказ от него приводит к глубокому болезненному разочарованию, поэтому в большинстве случаев субъект стремится создать новые слои себя, сконструировать новые «я» и вовлечься в новый опыт. Космологической эпитафией этого развития является, конечно же, Мара,4343
  Буддийская космология (8): Мара, обсуждение Аджана Соны и Аджана Пуннадхаммо: https://www.youtube.com/watch?v=4h7eWXRNC8A.


[Закрыть] повелитель царства желания, который, будучи небожителем (Пали: дэйва) чувственных небес4444
  Аджан Пуннадхаммо в серии эссе «Письмо от Мары» (https://www.urbandharma.org/udharma/maracontent.html) многообразно и остроумно описывает, как действует эгоистическое желание. В эссе Мара диктует письма командирам своих эскадрилий, в которых речь идет о чувственных желаниях, скуке, голоде и жажде, тяге, лени и тунеядстве, трусости, неуверенности, злобе с упрямством, выгоде, почестях и славе и, наконец, дурной славе. Здесь не обойтись без сравнения с большим Другим, диктующим невротические требования, ведь действительно, jouissance Другого – это то, что привязывает желание субъекта к определенной причине (objet a), в случае причастия к которой «желание пациента вполне может попасть в трясину либидинального лимбо, в мир без желаний, в котором пациент бесцельно дрейфует» (Финк 1999, 48). Разница между этим безвольным лимбом и отрешенностью в смысле Пути описана во второй главе, «Обратная цепь Взаимозависимого Происхождения». Далее, в этой главе, подробнее о «мудром желании».


[Закрыть] и являясь высшим достижением в «карьере желания», организует человеческую жажду таким образом, что она законно представляется единственной возможностью поддержать себя на земле.

Царство желания можно рассматривать как иллюстрацию роли желания4545
  Как отмечает Ластхаус, kāma в kāmadhātu можно перевести как Эрос, имея в виду «всю область чувственного удовольствия, особенно если учесть, что эта область включает в себя принцип удовольствия как мотив всех действий и интерпретаций». (Ластхаус 2002, 83)


[Закрыть] и драйвов в циклах становления. Через материальность языка (то есть протосимволическую матрицу, в которую рождается ребенок и которая состоит из наименования, образа другого и неясного желания, которое это наименование может обозначать (Эйерс 2012, 21)) субъект обосновывается в «мире». Здесь под «миром» я подразумеваю ту фильтрацию шести оснований чувств, которые вызывают распознавание феноменов через желание другого. Через аналитическую процедуру «траверса фантазии», в которой субъект берет на себя ответственность за чужое желание, действующее через него, приводя себя в бытие там, где оно (чужое желание) было, jouissance драйва приходит к преследованию реального наслаждения (Финк 1999, 158). Это появление субъекта как драйва является субъективной позицией в Реальном. Я утверждаю, что именно здесь, посредством собственно практики Дхаммы, происходит отказ от преобладающих связей воображаемой и символической функции, или «уход из дома в бездомность». Именно здесь, на этом уровне протосимволического, драйва и jouissance (который, по определению, ставит практикующего ближе к структуре психоза, чем к структуре невроза), Путь действительно полностью применим в своей глубокой сверхнормальной составляющей.

Рисунок 3. Статуя Будды в храме Боробудур, Магелан, Центральная Ява, Индонезия, 2016, цифровое фото, Евгений Тимофеев.

Во время медитации випассана я рассказал своему учителю, досточтимому Джотинанде, о болях и невыносимой телесной интенсивности, которые я испытывал в теле-уме. В ответ он рассказал мне притчу об укрощении слона. Сначала слона привязывают к столбу дыхания цепью осознанности, чтобы он не убежал обратно в лес чувственных переживаний, жажды, привязанности и колебаний между удовольствием и страданием. И только когда он перестает бушевать, болеть и сетовать, его отпускают, чтобы укротитель слонов (Будда Дхамма) мог приступить к своей работе.

Тогда я понял, как жажда быть живым и неспособность наблюдать болезненные ощущения просто как они есть – как болезненные ощущения – с терпеливой выдержкой вызывают страдания. Я понял, как цепляние за ощущение хорошего, комфортного и живого связано с самоощущением – созданным на основе того, что оно причиняет «мне боль», – вызвало возникновение ярости и невыносимой интенсивности «негативного» Реального. Поняв это, я испытал благодарность, сострадание и проблеск отпускания – «утоление» дуккхи.

«Слон» – это метафора нетренированного человеческого ума – ума, отождествленного с желанием следовать чувственным влечениям и ментальным формациям и управляемого этим желанием. В этом желании субъект создает условия для избегания боли и цепляния за удовольствие и сталкивается с их последствиями в камадхату в соответствии с принципом «эквивалентности космологии и психологии». Неизбежными последствиями являются становление, рождение, распад и смерть, печаль, плач и «негативное» Реальное аннигиляционизма.

Параллельно с теорией трех регистров желание и его причинная феноменология во вращающемся цикле Взаимозависимого Происхождения могут быть восприняты как симптом. Таким образом, позитивное и реальное измерение этого симптома (Монкайо 2012b, 61) – это возможность прозрения. Переводя определение jouissance Монкайо с «ограничения дальнейшей интерпретации» на «выкорчевывание причины становления», я могу продолжить следующим образом, таким образом объединяя конечные пункты как Лаканова психоанализа, так и Дхаммы Будды в той мере, в какой речь идет об общем человеческом опыте страдания.4646
  Финк пишет: «Траверс фантазии выводит субъекта за пределы кастрации, за пределы невроза, на во многом неисследованную территорию». (Финк 1999, 147) Если исходить из понимания невроза как постоянного требования символического достижения для (материнского) другого, то «выход за пределы» может означать отказ от исполнения требования жизни, предъявляемого материальными элементами языка. Таким образом, «выход вперед» в поисках освобождения от страдания означает отказ от жадного и агрессивного императива протосимволической матрицы стремиться к жизни, а также правильное понимание воображаемой субъективности как базового неведения. Или, как говорит Финк, «эго само по себе по сути своей параноидально, определяя, что есть я и что не есть я, и возникая в фундаментальном соперничестве или конкуренции с другим». (Финк 1999, 180)


[Закрыть]

Побудить желание течь независимо от причин и условий, без необходимости быть или становиться зависимым от чужого желания и без опоры на непрерывное наслаждение через (повторение) драйва, – это искусство развязывания, искусство отпускания или бездействия,4747
  См. главу вторую «Культивирование тайцзицюань» и главу третью «Шотокан каратэ».


[Закрыть] что сравнимо с диалектизацией желания через траверс фантазии. Однако, как я утверждаю, чтобы вывести субъекта за пределы желания и драйва, к субъекту Реального, требуется набор практик, известных как Путь. Взгляд на субъект, возникающий при практике Пути, рассматривается в следующей подглаве. Он исследуется и иллюстрируется на протяжении всей книги и поддерживающих ее творческих работ.