Текст книги "Спаситель Отечества. Духовный подвиг Сергия Радонежского (сборник)"

И епископ, прежде колебавшийся сомнением, с того времени стал всех открыто уверять, что нашел в Преподобном Сергии истинного человека Божия и что Господь сподобил его видеть земного Ангела и небесного человека. С подобающей его сану честью проводил его Сергий из своей обители, и он возвратился в свое место, прославляя Бога и Его угодника.

Так наказано было горделивое самомнение, а вот какое наказание понесла жадность человеческая. Один скупой человек, живший вблизи обители, отнял у своего соседа, круглого сироты, откормленную им свинку, не уплатив за нее денег. Обиженный прибегнул к посредничеству святого старца, на которого все смотрели как на миротворца с судию помышлений человеческих. Милостивая душа – угодник Божий сжалился над бедняком и пригласил к себе обидчика.

– Сын мой, – сказал ему кротко старец, – веришь ли ты, что есть Бог? Знай же, что Он – Судия праведным и грешным, Отец сиротам и вдовицам; Он всегда готов на отмщение неправды людской, и страшно впасть в Его руки… Как же мы не страшимся отнимать чужое, обижать ближнего и творить всякое зло? Ужели мы еще недовольны тем, что дает Он нам по благодати Своей, когда засматриваемся на чужое добро? Или ни во что ставим Его долготерпение? Разве не видим мы, как у нас на виду творящие неправду становятся нищими, их дома пустеют и память о них исчезает навсегда?.. А в будущей жизни их ждет вечное мучение! Отдай же, сын мой, отдай сироте то, что ему следует, и впредь так не делай!»

Долго увещевал Преподобный жестокосердного скупца, и тот как будто устыдился своего поступка и даже обещался уплатить обиженному, что стоит свинка, но, возвратясь домой, легкомысленный пожалел денег и не сдержал своего слова. Дело было зимою. Вот он входит в клеть, где хранилась зарезанная им свинка, и с изумлением видит, что все мясо, несмотря на мороз, уже изъедено червями… На него напал такой страх, что он и после долго боялся показаться на глаза святому игумену. Между тем он тогда же уплатил бедняку цену свинки, а испорченное мясо выбросил собакам, но и те не польстились на его лихоимную добычу.

Так восходил из силы в силу, преуспевая в духовном просветлении и приближаясь к Богу, благодатный старец. Сбылось над ним таинственное слово таинственного инока – Ангела, просветившего в детстве его ум к уразумению слова Божия: он стал воистину обителью Пресвятыя Троицы! Сбылось дивное обетование Господа: аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет: и Отец Мой возлюбит его (Ин. 14:23), и Аз возлюблю его (21), и к нему приидема, и обитель у него сотворима (23)… Справедливо замечает его ученик и списатель жития его, что Сергий был, «яко един от древних великих отцев». За свою крепкую веру он удостоился лицезреть камня веры Петра; за свою девственную чистоту – девственника и друга Христова Иоанна, а за свое величайшее смирение – смиреннейшую из земнородных Владычицу мира, Пресвятую Богородицу… С раннего детства и до глубокой старости во всех его действиях мы видим прежде всего два прекрасных свойства его святой души: глубокое смирение и детскую простоту. Эти две добродетели составляют основные черты его нравственного облика; они, так сказать, окрашивают в свой цвет все прочие его добродетели: его благостное ко всем отношение, его голубиное незлобие, все его великие подвиги. В соединении с духовным рассуждением они образуют в нем тот цельный нравственный характер, красота которого невольно влечет к себе человеческое сердце. Когда ближе всматриваешься в светолепный образ сего старца Божия, каким изображает его жизнеописатель, то сердце переполняется каким-то неземным чувством красоты, и душа рвется упасть к стопам угодника Божия! Это чувствовали добрым сердцем еще его современники. «Еще в жизни сей, – говорит святитель Платон, – за святость жития своего он был почти от всех любим и почитаем, и уважаем более, чем сколько позволяло это его тогдашнее смиренное состояние. А ведь в этой жизни как часто добродетель бывает закрыта, как часто бросают на нее тень и даже преследуют!.. Если же добродетель еще в сей жизни сияла так светло, что ни развращение мира, ни страсти злых, ни слепота гордых не могли помрачить ее, то какова же ее светлость там, где нет ни страстей, ни мрака, где все праведники сияют яко солнце в Царствии Небесном?» (см: Мф. 13:43).

И льется этот тихий свет с высоты небесной на нас, грешных обитателей их земной родины, и пробуждается в душе чувство горького упрека нашей немощи: вот, думается, каковы были наши духовные предки – истинные последователи Христова учения! А мы что?.. Господи, какая пропасть отделяет нас, плотяных, от них, одухотворенных, оземленившихся рабов греха, от них, святых, чистых, свободных граждан горнего Иерусалима! И кто ж тому виною, братие – читатели мои? Кто кроме нас же самих?.. Ведь святые Божии такие же люди были, что и мы, той же плотью были облечены, те же немощи имели, те же скорби несли; значит, и нам никто не помешал бы такими же стать, какими они были, если бы сами мы того пожелали, да пожелали бы всем сердцем, всею душой, всем помышлением своим!..

Будем же чаще всматриваться в дивные образы их – о, недаром ведь сказано в Писании: с преподобным и сам преподобен будеши – с благодатным и сам облагоухаешься ароматом благодати, исходящим от одеяния души его!..

Глава XVIII
Кончина праведника

Радуйся, восшедый на гору высоку добродетелей Божественных,

Радуйся, яко от тоя удобь восшед еси на гору небесную.

(Акаф. 1, икос 11)

Как корабль, обремененный множеством сокровищ, тихо приближается к доброму пристанищу, так богоносный Сергий приближался к исходу из сей временной жизни. Вид смерти не страшил его, потому что он готовился к ней подвигами всей своей жизни. Ему было уже за 70 лет; непрестанные труды изнурили его старческие силы, но он никогда не опускал ни одной службы Божией и «чем больше состаревался возрастом, тем больше обновлялся усердием», подавая собою юным поучительный пример.

За полгода до кончины великий подвижник удостоился откровения о времени своего отшествия к Богу. Он созвал к себе братию и в присутствии всех передал управление обителью присному ученику своему Преподобному Никону, а сам начал безмолвствовать. Наступил сентябрь 1391 года, и Преподобный старец тяжко заболел… Еще раз собрал он вокруг своего смертного ложа всех учеников своих и еще раз простер к ним свое последнее отеческое поучение… Сколько простоты и силы в этом предсмертном поучении умирающего отца иноков! Сколько любви к тем, которых оставляет! Он желает и заповедует, чтобы его духовные дети шли тем же путем к Царству Небесному, каким шествовал он сам в продолжении всей своей жизни. Прежде всего он учит их пребывать в Православии. «Высокая черта духа апостольского в преподающем завещание! – замечает один учитель церковный. – Основанием всякого доброго дела, всякого доброго намерения, по учению слова Божия, должна быть вера: без веры угодить Богу невозможно. Но вера должна быть Православная, основанная на учении апостолов и святых отцов, чуждая высокомудрствования, которое часто ведет к маловерию и неверию и сбивает с пути спасения. Далее Преподобный завещает братии хранить единомыслие, блюсти чистоту душевную и телесную и любовь нелицемерную, советует удаляться от злых похотей, предписывает умеренность в пище и питии, смирение, страннолюбие. («Страннолюбия не забывайте!» – эти слова апостола, кажется, особенно любил повторять угодник Божий, и мы читаем их на многих древних иконах его в развернутой хартии начертанные) и всецело искать горнего, небесного с презрением суеты житейской. Вот достолюбезный венец добродетелей, которыми украшал себя сам Сергий и которые он, как бесценное сокровище, завещал своим возлюбленным ученикам! В своей последней прощальной беседе умирающий старец со всей силой отеческой любви заботился запечатлеть в детски преданных ему сердцах спасительные правила иноческой жизни; он многое напомнил им из того, что говорил прежде, и наконец заповедал не погребать его в церкви, а положить на общем кладбище, вместе с прочими усопшими отцами и братиями…».

Безмолвно стояли с поникшими главами скорбящие чада Сергиевы и с болью сердечной внимали последним наставлениям любимого старца. О, как тяжело было им расставаться со своим отцом, под молитвенным кровом которого так тепло и уютно жилось! Кто без него утешит их в монашеской скорби – так, как он умел утешить? Кто понесет их немощи так, как носил любвеобильный их авва? Кто с такой горячей любовью будет пещись о спасении душ их? Нежнее матери был для них Сергий, и кто ж в состоянии его заменить?..

Особенно грустно было им слышать последнюю волю своего смиренного игумена относительно места его последнего покоя. Один вид могилы мог бы служить для них некоторым утешением: «Нет, он не покинул нас – духом он с нами: вот и залог его незримого присутствия между нами, вот тут покоится его многотрудное тело»… Так могли бы утешать себя осиротевшие дети. Но старец не желал быть погребенным в храме, и ученики лишались сего утешения… Не хотели они огорчать его смирения своим противоречием, а может быть, и боялись, чтобы это противоречие не побудило старца сделать более строгое (например – с заклятием, как делали некоторые подвижники) распоряжение относительно места его погребения, и вот, всякое слово замирало невольно на их дрожащих устах…

А старец между тем с любовью смотрел на них; он видел их горе сердечное и тихим, изнемогающим голосом утешал их: «Не скорбите, чада мои! Я отхожу к Богу, меня призывающему, и вас поручаю Всемогущему Господу и Пречистой Его Матери: Она будет вам прибежищем и стеною от стрел вражьих!..»

Перед самым исходом души своей старец пожелал в последний раз приобщиться Пречистого Тела и Крови Христовой. Руки учеников поддерживали его ослабевшие члены; с помощью их приподнялся со своей убогой постели, чтобы встретить грядущего во святых Тайнах Господа; с глубоким благоговением вкусил он от Чаши Христовой и в изнеможении опустился на смертное ложе…

Весь исполненный благодатного утешения, он возвел горе свои слезящиеся от радости очи и еще раз, при помощи учеников, простер к Богу свои преподобные руки… «В руце Твои предаю дух мой, Господи!» – тихо произнес святой старец и в дыхании сей молитвы отошел чистою своею душою ко Господу, Которого от юности возлюбил…

Это было 25 сентября 1391 года.

Лишь только Преподобный Сергий испустил последний вздох, несказанное благоухание разлилось по его келии… Лицо усопшего праведника сияло небесным блаженством, и смерть не посмела наложить свою мрачную печать на святолепный лик новопреставленного старца Божия…

Немедленно старейшие из братии отправились в Москву со скорбной вестью к Митрополиту Киприану. Они сообщили ему как завещание старца о месте погребения, так и усердное желание всей братии положить его в церкви Пресвятой Троицы, им самим созданной, и просили его архипастырского о том распоряжения. И святитель не затруднился благословить их на погребение своего игумена в церкви, хотя сам он не желал этого. И вот, с горькими слезами и рыданиями, которые заглушали псалмопения, братия понесла честное и многотрудное тело своего великого отца и наставника в храм Живоначальной Троицы… Весть о его преставлении привлекла в обитель множество народа не только из окрестных селений, но и из ближайших городов; каждому хотелось приблизиться и прикоснуться если не к самому телу богоносного старца, то по крайней мере ко гробу его или же взять себе на память и на благословение что-нибудь из его одежды и келейных вещей. Тут были князья и бояре, почтенные старцы-игумены и честные иереи столицы, и множество иноков, кто со свечами, кто с кадилами и святыми иконами, провожая святые останки блаженного старца к месту последнего их упокоения. И похоронили его у правого клироса в церкви Пресвятой Троицы.

Трогательными чертами изображает скорбь осиротевших учеников Сергиевых блаженный списатель жития его, сам свидетель и участник этой скорби. «Все сетовали, – говорит он, – все плакали, воздыхали, ходили с поникшей головой… Встречаясь друг с другом, братия обливалась слезами и в умилении скорбящего сердца изливала друг перед другом свои печальные чувства. «Прости, отче, благослови, возлюбленный о Господе брате! – так говорили они: – Вот, добрый и блаженный старец наш покинул нас – ко Господу отошел, сиротами оставил нас… Он ушел туда, где ждет его великая награда и воздаяние за все его труды и подвиги, – ушел с миром ко Господу, Которого возлюбил!.. Он уснул сном вечным и почил от трудов своих, а мы осиротели, мы вот оплакиваем его – нет его больше с нами, остались мы как овцы без пастыря, как корабль без кормчего, сад без сторожа, больной без врача!.. О, горе нам бедным, сиротам безутешным!»

И в горести души своей часто приходили они на могилу старца и здесь в слезной молитве припадали к его мощам святым и беседовали с ним как бы с живым, поверяя ему скорбь свою… «О, Святый Божий, угодниче Спасов, избранниче Христов! – говорили они. – О, священное главо, преблаженный авво Сергие великий! Не забуди нас, убогих рабов твоих, не забуди нас, сирот твоих; поминай нас всегда во святых твоих и благоприятных молитвах ко Господу, поминай стадо, тобою собранное, молись за нас, отче священный, за детей твоих: ты имеешь дерзновение у Царя Небесного, не премолчи же, вопия за нас ко Господу! Тебе дана благодать за нас молиться… Мы не считаем тебя умершим, нет: хотя телом ты и преставился от нас, но дух твой с нами; не отступай же от нас, пастырь наш добрый!»…

Так оплакивали святые ученики святого старца, так крепко веровали они в его благодатное сопребывание духом – с ними. И по вере их угодник Божий не оставлял их без утешения: так, однажды благочестивый инок Игнатий видел наяву во время всенощного бдения, что Преподобный Сергий стоит на своем месте игуменском и поет вместе с братией. Это видение было как бы ответом любвеобильного старца своим присным ученикам из загробного мира, ответом на их сердечный молитвенный плач над гробом его… И поныне слышится этот трогательный плач у гроба Сергиева – каждый раз после молебного пения.

И много говорит этот плач душе богомольца, и каждый внимательный читатель жития Сергиева не может не согласиться с блаженным Епифанием, который говорит: «Покажите мне жизнеописания древлепрославленных угодников Божиих, и мы увидим, что воистину ничем не уступал Сергий Божественным мужам, в древности просиявшим, ибо и сам он был великим подвижником на пути к Царствию Небесному, и пустыню населил добродетельными иноками. Похваляем его не потому, как будто он требует от нас похвал; нет, мы только просим, чтобы помолился за нас сей истинный подражатель Христов!»

Заключим наше сказание о житии и подвигах Преподобного и богоносного Отца нашего Сергия словами святителя Платона, обращенными к самому угоднику Божию:

«Святый муж, ныне и присно нами прославляемый! Скончався вмале, ты исполнил лета долга (Прем. С. 4:13). Се уже около 400 лет Церковь празднует память твою, но пройдут и тысячи лет, а имя твое останется незабвенно. Да хотя б люди и дошли до такого развращения, что имя твое предали бы забвению, но оно у Бога вечно, в блаженной вечности записано в книгах животных и из оных никогда не будет изглажено… Хотя б чудесные силы, от тебя текущие, по судьбам Божиим и иссякли, но истина Евангельская пребывает вовеки, а она говорит: не радуйтеся, яко дуси вам повинуются: радуйтеся же, яко имена ваша написана суть на небесех! (Лк. 10:20)…»

Глава XIX
Ученики сергиевы в родной обители

Радуйся, иноков наставниче предивный.

(Акафист)

В пророческом видении Преподобному Сергию показаны были прекрасные птицы, во множестве летавшие в стенах его обители и вокруг нее. Под руководством великого наставника действительно образовались дивные ученики. Одни из них до гроба подвизались в родной обители, другие, по внутреннему влечению благодати Божией или за послушание к своему великому авве, вышли из нее, чтобы основать новые обители в разных местах. Скажем кратко сначала о первых.

Первыми сподвижниками Преподобного Сергия в его тяжелой отшельнической жизни, как известно из предшествующего рассказа, были:

1. Василий Сухой.

2. Онисим.

3. Елисей, сын Онисима.

4. Иаков, про прозванию Якута.

Позднее пришли под его благодатный кров:

5. Архимандрит Симон, променявший власть на звание послушника Сергиева и за то удостоившийся быть участником видения Преподобного о судьбе его учеников.

6. Михей. Это был любимый келейник Преподобного Сергия, «возливавший», по выражению Епифания, «воду на руце его». Под руководством великого старца он взошел на высокую ступень духовного совершенства, как сие особенно видно из того, что он один из всех сподвижников Сергиевых удостоился видеть Матерь Божию, посетившую своего избранника. Кроткий ученик кроткого старца преставился еще при жизни своего аввы, 6 мая 1385 года. Мощи его почивают под спудом в небольшой церкви, устроенной в честь явления Богоматери Преподобному Сергию, свидетелем коего (видения) удостоился быть Преподобный Михей.

7. Исаакий Молчальник. Преподобный Сергий желал поставить его строителем новооснованной обители на Киржаче, но любитель безмолвия упросил старца благословить его на подвиг молчания. По отзыву летописца, преподобный Исаакий отличался незлобием, необыкновенной кротостью и послушанием, любил читать Священное Писание и, смиряя тело свое строгим постом, стяжал благодатный дар слез. Он удостоился видеть Ангела, сослужившего Преподобному Сергию, скончался зимою 1388 года, за три года до кончины своего блаженного наставника, и погребен близ Троицкого собора к востоку.

8. Макарий, соучастник Исаакия в видении Ангела.

9. Келарь Илия, «старец добрый и послушный»; скончался в 1384 году на Троицкой неделе.

10. Экклесиарх Симон, видевший благодатный огонь, коим причащался Преподобный Сергий. О нем с похвалой отзывался сам Преподобный.

11. Игнатий, вскоре после смерти Преподобного Сергия удостоившийся видеть его стоящим в церкви на своем месте и поющим с братией.

12. и 13. Варфоломей и Наум, известные по явлению Преподобного Сергия во время осады лавры.

14. Александр Пересвет и 15. Андрей Ослябя, названные в древних рукописных святцах преподобномучениками.

16. Иоанникий, не упоминаемый в житии, но изображенный на древней иконе вместе с другими учениками Преподобного Сергия.

17. Епифаний Премудрый, также изображен купно со своим наставником и прочими его учениками на иконе Троицкого собора. Епифаний впоследствии был духовником в обители Сергиевой и оставил нам описание жития своего великого старца. Это был человек образованный для своего времени, много путешествовавший по святым местам и написавший, кроме жития Преподобного Сергия, похвальное ему слово, житие и похвальное слово в честь святителя Стефана Пермского, с которым он вместе жил в молодости своей, в Ростове, в монастыре Григория Богослова, именуемом «Затвор».

18. Никон, подобный Михею удостоившийся сожития в одной келии со святым старцем и бывший потом его преемником по игуменству. Древний жизнеописатель, говоря о его строгоподвижнической жизни, выражается, что его имя «яко священие некое обношашеся» еще во время его земной жизни. Имя сего ученика Сергиева так тесно связано с историей обители Сергиевой в первое время по кончине ее основателя, что о нем следует сказать подробнее, чем о прочих учениках великого старца. Никон был продолжателем дела Сергиева в его обители, и, как видно из жития его, отошедший ко Господу наставник не переставал и по кончине своей благодатно руководить своим достойным учеником.

Родиной преподобного Никона (род. 1355 г.) был город Юрьев Польский, не в дальнем расстоянии от обители Сергиевой. В ранней молодости слышал он о равноангельской жизни святого старца и пожелал видеть его и последовать по его стопам. И вот приходит он в обитель Пресвятой Троицы и просит Сергия принять его в число своих учеников. Но случилось то, чего, конечно, не ожидал проситель: Сергий не принял в лавру своего будущего преемника. «Дела святых, – замечает по сему случаю святитель Филарет, – и в малом велики, и в виде недоразумений премудры. Точно так же некогда поступил Евфимий Великий с Саввою Освященным, когда сей пришел в его лавру в юном возрасте, и отослал его в подчиненный монастырь к преподобному Феоктисту. Несообразным находил он причислять к собору старейших иноков юношу, который требовал тогда отдельного руководства. Так, вероятно, рассуждал и Преподобный Сергий о юном Никоне. А может быть, провидя его особенные достоинства, старец пожелал поставить его в неожиданный подвиг послушания и смирения и вместе с тем хотел, чтобы тот, кому суждено – младшему начальствовать над старейшими подвижниками лавры, явился к ним по крайней мере не юношей, а уже пресвитером. Как бы то ни было, авва послал юношу к ученику своему Афанасию в Высоцкий монастырь, что в городе Серпухове.

Нелегко было юному Никону понести это испытание его послушания. Святость и мудрость Сергия он знал; в Сергии он надеялся найти себе совершенного руководителя. Афанасия, по всей вероятности, Никон не знал и не мог иметь к нему такой веры, какую имел к Сергию. Кто в подобных обстоятельствах не поколебался бы? Но Никон не прекословил. Он согласился быть в удалении от Сергия, согласился быть учеником ученика, чтобы достигнуть большего смирения. Зато впоследствии никто не пользовался такой близостью к Сергию, как он, из послушания удалившийся от него! «Таков жребий беспрекословного послушника!» – замечает святитель Московский Филарет.

И Афанасий не без испытания принял Никона. Он устрашал его трудностями монашеского жития, но, видя его твердую решимость на все, наконец принял и облек в ангельский облик. Никон отдал себя руководству Афанасия, как самого Сергия, и за то скоро почтен был саном священства. Афанасий любил Никона как сына, но душа Никона стремилась в пустыню великого Сергия. Года через два после прибытия к Афанасию Никон стал просить своего наставника отпустить его к Сергию, и Афанасий охотно согласился. Старец с радостью встретил Никона и уже навсегда оставил в своей обители. Здесь он сначала проходил келарское послушание, а потом старец взял его в свою келию. В этой убогой келии Никон нашел для себя и высшее училище духовного любомудрия в беседах богомудрого Сергия, и новое поощрение подвигам в близком примере святого старца, и ограждение от искушений в его прозорливом руководстве, и подкрепление против немощей в его сильной молитве, и райское утешение в общении сей молитвы. Любящее сердце Сергия было для Никона отверстой дверью, откуда исходил к нему благодатный свет и мир; верное сердце Никона было также отверстою дверью для открытия Сергию помыслов и душевных движений, дабы никакое сомнение или смущение не уменьшило чистоты совести. Так почил на Никоне дух Сергия, и Сергий в последние годы сложил на Никона часть своих забот о братии, а потом, за шесть месяцев до кончины, и совсем передал Никону начальство над своей лаврой.

Кто мог наполнить безмерную пустоту, оставленную в лавре кончиной Преподобного Сергия, вопрошает святитель Филарет и отвечает: по крайней мере, никто лучше преподобного Никона не мог уменьшить чувства сего лишения. Между прочим он положил себе за непременное правило: во-первых – в точности и с любовью выполнять все то, что учредил и заповедал святой основатель обители, и во-вторых – был первым на общих братских трудах. Он часто предлагал братии поучения в церкви, и его слово дышало отеческой любовью и духовной мудростью. Кротостью в обращении, заботливым управлением и отеческими советами он не только приобрел любовь и уважение всей братии, но и далеко за ограду обители распространилось о нем благоговейное мнение и слава. Но эта слава очень тяготила его и устрашала. От своего великого наставника Сергия он научился только поневоле, ради блага других, начальствовать, а по влечению собственной души уединяться и безмолвствовать. И вот от молвы дел начальнических он удалился в особую келию, а как братия много скорбела о том, то он предоставил им избрать другого игумена. Избран был Савва, бывший дотоле братским духовником, но через шесть лет и тот оставил начальствование в обители Сергиевой и по просьбе Звенигородского князя Юрия Дмитриевича удалился в его удел, чтобы там основать новую обитель на «Стороже». Тогда братия слезными молениями убедила преподобного Никона снова принять на себя труды управления. И преподобный из любви к братии уступил их желанию, но с условием, чтобы ему не препятствовали известную часть дня посвящать богомыслию и слезной молитве.

Великий Сергий шел путем жестким, путем крайних лишений по своей доброй воле. Ученикам его пришлось идти путем нужд и лишений поневоле. В ноябре 1408 года к Москве подступил свирепый Едигей. Преподобный Никон молил Господа о защите обители и призывал на помощь своего наставника, дабы не погибли плоды трудов его пустынных. Раз, после долгой ночной молитвы, сел он для отдыха и задремал. Вдруг явились ему святители Петр и Алексий и с ними Преподобный Сергий. «Так угодно судьбам Божиим, – сказал Сергий, – чтобы нашествие иноплеменных коснулось сего места. Но ты, чадо, не скорби, не смущайся: искушение будет непродолжительно, и обитель не запустеет, а распространится еще более». Преподав мир, святые стали невидимы. Преподобный Никон пришел в себя, поспешил к дверям келии и нашел их запертыми. Он отпер, вышел и увидел святых, идущих от его келии к церкви, чем и удостоверился, что это был не простой сон, а истинное видение.

Предсказание исполнилось. Обитель сожжена. Предупрежденные небесным известием, преподобный Никон и братия временно удалились из нее и сберегли от расхищения некоторые святыни, книги и келейные вещи Преподобного Сергия. 20 декабря, в день памяти святителя Петра, Едигей отступил от Москвы и скрылся в степях. Никон и братия возвратились на пепелище обители, которая через три года была отстроена заново, кроме церкви. Место, где погребен был Преподобный Сергий и где ныне стоит Троицкий собор, преподобный Никон сберегал для будущего каменного храма, почему деревянный храм и был построен на том месте, где теперь церковь Сошествия Св. Духа. Этот храм был освящен в 1412 году 25 сентября, в день памяти Преподобного Сергия. И достойные видели, как святитель Алексий с Преподобным Сергием приходили освящать новые здания обители.

Преподобный Никон пользовался любовью и уважением князей: в 1401 году он крестил сына Дмитрия у князя Кашинского Василия Михайловича; в 1410 году, по просьбе Серпуховского князя Владимира Алексеевича, он свидетельствовал его духовное завещание; великий князь Василий Дмитриевич дал на его имя несколько жалованных грамот обители, которая при Никоне приобрела несколько земель частью вкладами, частью покупкой. Но всего более заботился преподобный об устроении душевного спасения себе и другим. Под его руководством братия усердно занималась списыванием богослужебных и отеческих книг.

Сладостнейшей наградой Никону за его труды для обители было открытие святых мощей великого учителя Преподобного Сергия. Это совершилось при копании рвов для каменного храма Пресвятой Троицы. Незадолго пред тем Преподобный Сергий сам повелел в видении одному благочестивому мужу, жившему близ обители, возвестить игумену и братии: «Вскую мя остависте толико время во гробе, землею покровена, воде утесняющей тело мое?» И вот 5 июля 1422 года, в присутствии крестного сына Сергиева князя Звенигородского Юрия Дмитриевича, преподобный Никон изнес из земли нетленные мощи отца своего и временно поставил их в деревянном храме. С благоговейной любовью и усердными молитвами созидался и украшался каменный храм как место покоя для мощей великого Сергия, которые и были перенесены в него по освящении храма. Над украшением сего святилища потрудились преподобные иконописцы Даниил и Андрей Рублев, вызванные для сего из обители преподобного Андроника. И доныне стоит этот храм Никонова строения, не потрясаемый веками, освящая и ныне молящихся в нем. И до сих пор красуется в нем чудотворный образ Пресвятой Троицы, написанный преподобным Андреем.

Преподобный Никон скончался на 73-м году своей жизни. Почувствовав приближение кончины, он призвал братию и дал ей последние наставления, в которых как бы слышалось завещание великого Сергия. Никон завещал братии строго соблюдать чин молитвы дневной и ночной, нечасто выходить из обители, быть мужественными в искушениях, повиноваться начальствующим, любить труд и безмолвие и ни одного бедного пришельца не отпускать с пустыми руками.

Наконец, приобщившись Святых Христовых Таин, уже в крайнем изнеможении умирающий старец благословил каждого и сказал: «Отнесите же меня в светлую храмину, уготованную мне молитвами отца моего, – не хочу более здесь оставаться!» Видно, в откровении ему был показан блаженный покой, ему уготованный, хотя смиренный подвижник никому о том ясно не говорил. «Изыди, душа моя, – тихо промолвил он наконец, – идеже ты уготовано пребывалище; поиди радующися, Христос зовет тя!» И оградив себя крестным знамением, мирно почил о Господе 17 ноября 1428 года.

Его святое тело положено близ мощей Преподобного Сергия, и Богу, дивному во святых Своих, угодно было, чтобы это служило не только памятником их взаимной близости в жизни временной, но и знамением их взаимного общения в жизни вечной, ибо любовь святых, как любовь Божественная, не подлежит закону времени. Неоднократно Сергий и Никон вместе являлись и вместе чудодействовали…