Текст книги "Рассвет полуночи. Часть I"

– Как вы можете обещать безопасность, если сами боитесь за свои стены?

– Ты поможешь нам в этом.

– И чем же я смогу помочь, интересно?

– Поможешь нам поймать того, кого не поймала полиция.

– Стоп! Стоп! Стоп! Вы собираетесь использовать меня как приманку?!

– Нет. Как информатора.

– А то, что мне абсолютно не интересно и желания участвовать в этом нет, – такой вариант рассматривается?

– Я услышал твою просьбу. И не отбрасываю ее. Но мне нужна твоя помощь. Задача не такая сложная.

– Это все выше моего понимания! Я до сих пор не совсем въезжаю, что вообще происходит?! И не уверена, что справлюсь с тем, чего вы от меня хотите.

– Прошу попридержать свои сырые суждения. У тебя просто начался новый период в жизни.

– И это, по-вашему, жизнь?! Стать чудовищем? Пить кровь? Тогда я предпочитаю умереть! – Она удерживала на вампире провоцирующий взгляд. – Что вам для этого нужно? Кол?

– Острый предмет, входящий в сердце, лишь парализует… на время.

– Моя просьба вполне понятна. Если не можете меня просто отпустить, то убейте. Что способно убить вампира? Солнечный свет? Ядерный взрыв?

– Эти два варианта сгодятся. Но последний уж слишком энергозатратный. Сейчас не Средние века, и люди вооружены уже не вилами. Подойдет банальное огнестрельное оружие, если мы говорим о быстрой смерти. Для такой незатейливой задачи подойдет любой способ, в зависимости от ситуации и ловкости убийцы.

– Мне все равно! Убейте или отпустите!

– Хотелось бы напомнить тебе, что ты не в том положении, чтобы выдвигать условия либо отказываться. Это не ярмарка. Я предлагаю взаимовыгодный договор.

– Я прошла через адские муки! Потеряла все, что у меня было! Мне плевать на ваши стены! С меня достаточно!

– Прекрати разбрасываться подобными словами. Жизнь – это дар! Все твои страдания идут от неведения. Да, мы привыкаем к лицам и к определенной последовательности повторений. И страдаем, когда теряем то, чем владеем… как нам кажется. Но сама жизнь – это процесс безвозвратных изменений от рождения и до самой смерти. Сейчас перед тобой открылась новая дверь, где ты познаешь новую грань себя. Не стоит пытаться прошибить лбом ту, за которой уже ничего нет.

Поверь же. Стоит тебе переступить порог этого здания, утешения ты не найдешь. Или тебе мало смертей и ты хочешь подвергнуть опасности тех немногих, кто пытается тебе помочь? Твои мысли уже роятся вокруг одного и того же, когда ты просыпаешься от жажды… от наваждения погрузиться как можно скорее в бурлящий фонтан жизни. Люди увидят в тебе лишь угрозу. А ты в них – резервуар с кровью. Еще одну теплую плоть.

Сатин молчала.

– Никто бы не смог вынести жизни, полной одной лишь радости. В этом и состоит цикличность устройства этого мира. Мы то поднимаемся на вершину волны, то падаем вниз. Мы все живем в хрупкой иллюзии твердости мира. Тяжелые периоды – главное время в жизни каждого. Они несут целительную трансформацию. Именно так закаляется дух – проходя через боль и страдания. Где поражение – там самая благоприятная почва для этого. Ведь то, что нас не убивает, делает только сильнее. И чем сильнее мы становимся, тем опаснее становится мир. Но поверь: тебе сейчас ничего не угрожает. Если доверишься и выполнишь мое условие, то придешь к тому, чего просишь.

Взгляд Сатин все с тем же презрительным недоверием сверлил Седрика. Но под его смиряющим взглядом и влиянием металлического голоса огонь ее негодования угас. И почему-то захотелось подчиниться его условиям.

– Есть один ночной клуб, которым владеет Джерри.

– Он тоже вампир?

– Да. Тебе всего лишь нужно у него узнать…

– Но почему бы тебе самому не отправиться к Джерри? Он опасен?

– Опасность кроется только в его тяге потрепаться о сомнительных прелестях анархии. В наших кругах разговор ведется на языке крови. Мы с ним говорим на разных языках. Но твой язык он, скорее всего, поймет.

– Поэтому вы сцеживаете мою кровь, пока я нахожусь без сознания? Она настолько второсортна, что вы никак не можете ее распробовать?

– Тебе была оказана необходимая помощь. Что касается Джерри, то в его клубе наблюдается постоянная текучка танцовщиц из-за соответствующей публики. Ты не вызовешь лишних вопросов.

– То есть вы даете мне стопроцентную гарантию, что никто и ничто на меня там не набросится?

– Я гарантирую. От тебя лишь требуется узнать, где находится твой создатель.

– Мой кто?

– Тот, кто обратил тебя.

– Я не представляю, что кто-то может быть знаком с той уродливой мордой. Даже ты не понимаешь, о чем сейчас говоришь. Это настоящее чудовище! Монстр!

– Не сомневайся, Джерри знает каждое чудовище на территории этого штата.

– Он что, такой же красавчик?

– По внешним данным вполне сойдет за человека.

– А что, если тот маньяк будет там?

– Вряд ли. Хозяин клуба слишком осторожен в вопросе престижа своего заведения. В лучшем случае он может знать то, что нам нужно. Твоя задача состоит в том, чтобы задать ему соответствующий вопрос и передать мне то, что услышишь. Ничего лишнего.

Сатин молчала, потупив взгляд.

Повисла недолгая пауза.

– Если же я ничего не узнаю, то вы так и будете меня здесь удерживать?

– Я лишь пытаюсь помочь тебе.

– И зачем вам это?

– Свои мотивы я уже озвучил.

– Возможно, не все. – Она испытующе посмотрела на него. – Следуя вашей благородной цели, я рискую оказаться в очередной ловушке. Что мне тогда делать? Сливать информацию о вас?

– Что за глупый вопрос.

– Допустим, я вам поверила. Где прописан наш договор?

– В подтверждение серьезности моих намерений я даю слово.

– Шутите? Я собираюсь рисковать собой из-за какого-то слова?

– Вы начинаете меня разочаровывать, мисс Харрис.

– Вы удерживаете меня здесь против моей воли, несете всякую сверхъестественную чушь, а сейчас собираетесь использовать как наживку! Это выходит за рамки!

– Возможно, – многозначительно ответил он.

Сатин посмотрела на него потухшим взглядом. Она была готова уже на все, лишь бы оказаться вне ограничивающих стен.

– А по-другому никак нельзя?

– Это противоречит кодексу «Noli nocere![2]2
  Не навреди! (лат.)


[Закрыть]».

– Что?

– Незнание не освобождает от ответственности. Тебе сейчас нужно сдать небольшой экзамен.

– Опять будете меня запугивать?

– Запугивание дам не в моей компетенции.

В коридоре раздались шаги.

– Оказавшись здесь, ты уже заключила своего рода контракт. Контракт, который гарантирует тебе права и привилегии в мире Тьмы, но и требует от тебя выполнения определенных заданий и беспрекословного подчинения.

– Я не подписывалась на это. Я могу его расторгнуть? – Она посмотрела на вампира острым взглядом. До слуха донеслось сбитое дыхание (кто-то очень торопился). Дверь распахнулась, и в комнату вошел невысокий парнишка с растрепавшейся прической. От него пахло цитрусовой туалетной водой, потом и сладковатым дымом.

– Мистер Седрик, – наклонив голову, произнес он.

– Джастин, иди сюда, – мягким голосом произнес вампир, сделав тому определенный жест рукой.

Парень незамедлительно последовал на зов этой руки.

«Мальчик на побегушках! У него есть хоть капля мужского достоинства?» – думала она.

Чем ближе он подходил, тем сильнее Сатин чувствовала жар вспотевшего тела. В глазах паренька мелькали любопытство и неуверенность. Возле окна стояла обворожительная вампирша.

– Подойди к ней, – произнес Седрик.

Джастин беспрекословно следовал отдаваемым инструкциям. Сатин отвела глаза, отгоняя от себя мысли о соленом вкусе его мягкой надушенной кожи.

– А теперь, Джастин, возьми ее за руку, – сказал вампир.

Парень, помявшись, приблизился к Сатин. Когда протянутые руки почти коснулись ее, она невольно отпрянула, так как любое прикосновение воспринимала как очередную попытку причинения боли (будто тело покрывали тончайшие иголки-детекторы).

Она чувствовала рядом пульсирующую артерию. От этого рот наполнился слюной. Видимо, Джастин прекрасно все понимал. Он смело взял ее за левую руку.

– Сатин? – прозвучал голос Седрика.

Стиснув пальцы, она открыла потемневшие глаза и направила взгляд, полный горечи, на того, кто устроил такое невыносимое испытание. Вид мягкой кожи, источающей одурманивающий жар, лишил ее слов. Она всем своим существом ощущала жизнь, так близко бьющую ключом.

Взгляд вампира был сфокусирован на ней. Его рот тоже наполнился слюной. Все его тело напряглось.

– Достаточно! – громким голосом произнес он.

– Но вы же меня сюда не за этим позвали, – в недоумении произнес парень и сделал жест, походящий на попытку почесать кончик носа.

– И за этим тоже, – встав с кресла, произнес Седрик. – Что ж, Сатин, поздравляю тебя с первым успешно пройденным экзаменом. Но чтобы сдать следующий, тебе придется открывать свой прелестный ротик. Ты готова? – спросил он в своей любезной манере, и его черты смягчились в усмешке.

– Да. Но после вы обещали, что…

– Я помню про нашу… – Он выдержал паузу и добавил: – Договоренность.

Затем, не отрывая взгляда от ее горящих глаз, он произнес:

– Скажи водителю, чтобы готовил машину.

Когда послушный мальчик направился к выходу, он обратился к ней уже мысленно: «Надеюсь, ты достаточно умна, чтобы не наделать глупостей».

– Вы что-то сказали? – спросила Сатин.

– У нас не так много времени. Ступай. Я буду рядом.

Глава X. Последний танец

Небо далеко вдали начинало едва заметно заливаться предрассветной синевой, когда черный кадиллак остановился, оставив позади клубы пыли.

Сатин вышла из машины. Ее ноги, отвыкшие от обуви, подкашивались под порывами сильного ветра. Она шла нетвердо, спотыкаясь и пошатываясь. В глазах все еще рябило от непривычного света мелькающих огней.

Она с жадностью втянула носом воздух, в котором все еще чувствовалась дневная теплота. Пронизывающий ветер нес в себе волнующий аромат калифорнийской осени. В гремящей смеси всевозможных запахов ощущался океанский бриз. Кроны деревьев раскачивались, трепеща шуршащей листвой. Во всей своей величественной угрюмости небосвод застилал занавес из черных туч, которые низко висели над землей. Небо дышало дождем. Прогремели первые грозовые раскаты. Тучи трещали по швам.

Клуб «Реликт» ничем не отличался от многих подобных заведений. Разве что был надежно спрятан за зелеными насаждениями и лишен указателей. Что делало это непримечательное здание, стоявшее особняком, совсем незаметным для проезжающих машин.

Рядом возбужденно толпилось с дюжину человек.

Джастин взял Сатин за руку, и они направились к клубу. Она все еще шла неровным шагом. Музыка громыхала из подвала и вибрирующими волнами передавалась земле, которая все сильнее гудела под их ногами по мере приближения к зданию.

Как Сатин ни старалась отогнать от себя тревожные мысли (учитывая обещанную защиту со стороны Седрика), в ней все сильнее разгорался страх. С каждым шагом он становился ощутимее, захватывая ее существо, подобно тьме, застилавшей небо.

– Смотри, куда прешь! – столкнувшись с Сатин, вскрикнула молодая девушка с мальчишеской прической. По всем признакам та была пьяна.

«Да как эта соска смеет поднимать на меня голос? На светскую львицу, спустившуюся сюда с Ноб Хилл?!»

Гремучая смесь запахов шипровой туалетной воды, пива и сигарет не добавляла девушке привлекательности, как и дешевая косметика. Она растопырила пальцы, демонстративно показывая длинные ногти, на которых лак местами облупился и под яркой краской виднелась грязь. Худенькое, едва теплое тельце колыхалось под яростными порывами ветра.

«В ней жизни не больше, чем в манекене. Что неудивительно с ее-то пристрастием к поглощению тошнотворных ядов», – подумала Сатин.

Сальные черные волосы с резким светлым пробором окончательно «убили» ее образ, когда девушка нагнулась, чтобы поднять клатч, потертый нелепой жизнью хозяйки.

Стену здания украшали плакаты с названиями таких групп, как Hollywood Undead, BeatsAntique и других. Вход охраняли два амбала самой бандитской наружности, один из которых не спускал с Сатин тигриного взгляда, следя за каждым движением. Отблески неоновой вывески отражались в ее глазах пылающим красным костром, что не могло ускользнуть от его внимания. Он догадался, кто она. Поэтому поправил пиджак, под которым показался никелированный Smith amp; Wesson 44-го калибра.

Стоило дверям раскрыться, как по ушам Сатин ударила оглушительная музыка. В этот момент в голове взорвался салют из электрических искр, а низкие шумы сделали спуск в помещение очередной пыткой, от которой можно было сойти с ума. Каждая клеточка тела остро отзывалась на грохот. Она словно оказалась между молотом и наковальней.

Бушующие волны танцующих людей подхватили вошедших. Дымовая завеса, смешавшись с алкогольными парами, жгучим облаком парфюмерной воды, острым запахом опасности и жаром соленых тел, лишила Сатин самообладания. Голова наполнилась невыносимым звоном, что был сравним с одновременным ударом сотни кимвалов. Казалось, что из ушей вот-вот хлынет кровь. Ко всему этому примешивался гудящий коктейль из флюидов, что делало пребывание здесь адской пыткой.

Воздух сотрясался от музыки, которая омывала и волновала опьяненные тела, слившиеся в одно горячее море.

Сатин следовала за уверенно идущим Джастином. Он сжимал ее руку, не давая затеряться в бушующей пучине.

Шум сбивал с ног сильнее, чем шквалистый ветер. Сотня каблуков отбивала ритм. Потные горячие тела терлись друг о друга. Бедра… руки… ноги, охваченные диким танцем, касались Сатин. Ее накрыло сладостной волной желания. Музыка проникла в голову и стучала, словно пульс. С неистовством она озиралась по сторонам. Джастин поддерживал ее.

«Сатин… Сатин… – говорило бушующее море, – иди к нам… Сатин… Иди к нам…»

– Сатин! – крикнул Джастин и крепко сжал ее за руку. Откуда в этом парне столько силы? Затем он схватил ее за плечи и слегка тряхнул. – Тебе напомнить, зачем мы здесь? Подойдешь к бармену и спросишь Джерри. Только помни: ты одна. Когда будешь уходить, я буду ждать тебя здесь, – произнесли губы у ее уха.

Он отпустил руку, и Сатин направилась к барной стойке. Она помнила, что нельзя ни с кем разговаривать, и избегала зрительного контакта.

Джастин проводил ее напряженным взглядом.

Она продвигалась сквозь плотные ряды танцующих тел. Из темных углов сверкали глаза вампиров, которые наблюдали за беснующейся публикой, словно пастухи. Рядом с ними были молоденькие девушки и юноши.

У барной стойки собралась толпа, активно требующая алкогольных напитков.

– Грушевую с ломтиком лимона!

– Двойной «блэк-джек» со льдом!

– «Маргариту»! Две!

– Водку с тоником!

– Мне как обычно! Чтобы развезло не по-детски!

– Эй, крошка! – Эти слова уже были адресованы Сатин.

– У-у-у… Милашка…

– Вау, какие у нас красотки! – Из-под засаленного прилавка, словно фокусник, выпрыгнул, бросив на стол мясистые ладони, тучный мужчина.

– Мне нужно увидеть Джерри, – тихо произнесла она.

Бармен принялся вытирать скомканной тряпкой разлитое по столу пиво.

– Неужели новая танцовщица? Что не может не радовать! – выпучив жадные глазенки, выкрикнул он.

– Джерри здесь? – подойдя еще ближе, более требовательно спросила Сатин.

Он поднес к уху телефонную трубку и произнес:

– Босс, здесь одна красотка желает вас видеть. – Бармен облизнул губы.

В трубке проскрипел голос.

– Босс вас примет через десять минут. Воды или чего-нибудь покрепче?

– Нет, спасибо, – произнесла Сатин, сев на один из барных табуретов.

– Среди кошечек большая текучка. Красота вытекает из них, как кровь из перерезанных вен, – раздался голос за спиной.

– Я всегда говорил, – присев на соседний табурет, произнес парень в офисной одежде, – если закончишь курить дурь, то у тебя все получится.

– Да, говорил… передавая косячок, – ответил ему другой молодой человек, согревая в ладонях пустой стакан.

На сцене готовили выступление.

Вдруг зал зашумел, приветствуя молодую девушку, ступившую на круг, залитый светом прожектора. Упавшие тени очертили бледную кожу, черные глаза, темные выразительные губы.

На ней были расширяющиеся от колен шаровары, поверх которых ниспадала струящаяся блестящая юбка, прихваченная кожаным кушаком. Ее груди были заключены в жесткий, играющий множеством камней лиф, к которому крепились подвязки с монетами и грозди из черных бус. Руки девушки были обвиты всевозможными браслетами и кольцами. Изящную шею охватывал черный ошейник, под которым красовалось броское колье. Черные волосы были украшены элементами этнической атрибутики и собраны в своеобразный капюшон. На лбу танцовщицы блестело бинди в виде серебряной капли, а уши оттягивали массивные серьги.

Заиграл ситар, и неподвижная фигура ожила. Руки стали извиваться подобно двум змеям, плавно задвигались бедра. Элегантно откинув ногу назад, она описала на месте круг, затем опустила руки на бедра и замерла. Она гордо держала голову, как будто на ней стоял невидимый кувшин.

К ситару присоединилась зурна. Полилась восточная музыка, на которую девушка стала отзываться каждым дюймом тела. Ее движения были настолько отточенными, быстрыми и непринужденными, словно в ее мире не существовало такой банальной вещи, как слова. На секунды танцовщица замирала, предоставляя танцевать лишь бедрам и кистям. В каждом движении читались некая самобытная сила, несгибаемая уверенность и неповторимая женственная грация. Она смотрела на застывшую публику, и ее глаза светились мистическим светом, ведь она получила абсолютную власть над ними, во всем великолепии демонстрируя завораживающую пластику.

Внимание Сатин тоже было приковано к чародейке, безупречно исполняющей неповторимый номер.

Вскоре плавную музыку прервала энергичная игра дутара и бонго, под которую зазвенели все монеты и бусы на одежде девушки. Сделав взмах руками, она грациозно повернулась к загипнотизированным зрителям, демонстрируя им спину, которая была покрыта чернильным узором из цветов. Красные гибискусы, переплетенные лозами с бутонами роз, буквально ожили на теле танцовщицы.

Музыка закончилась, и толпа взорвалась восторженными возгласами. Девушка посмотрела на оживленную публику и, улыбнувшись, скрылась за черным занавесом. Ей вслед летели аплодисменты и свист.

– Босс вас ждет, – произнес бармен. Сатин вздрогнула от неожиданности. – Поднимайтесь по той лестнице. Самая последняя дверь, – сказал он уже вслед.

Собирая разлетевшиеся мысли, она повторяла в голове вопрос, на который должна была получить ответ.

Сатин шла по узкому коридору. Слева и справа мелькали двери с надписью «VIP», откуда доносились стоны, пыхтение, лился женский игривый смех. К горлу подступил удушливый комок.

Оказавшись напротив красной двери с кодовым замком, Сатин робко постучала. Из узких щелей шел холод. Раздался протяжный писк, и щелкнул замок. Она потянула на себя упрямую дверь и оказалась внутри. Даже тот подвал, в котором ее удерживал психопат, казался светлее по сравнению с этим помещением.

Дверь захлопнулась. И Сатин оказалась в полной темноте.

Откуда-то (из самой пучины тьмы) доносилась песня:

 
You sure you want to be with me?
I’ve nothing to give.
Won’t lie and say this loving’s best
Whoa, leave us in emotional peace
Mmm, take a walk take a rest, a taste of this…
 

Тусклый пурпурный свет разлился впереди. И Сатин направилась к заманчивому ореолу. Свет падал на пол через темное стекло, которое разделяло две комнаты. Она остановилась и увидела мужчину, который сидел, раскинув ноги, на кожаном диване. Опоясав его ногами, на нем возвышалась полуобнаженная девушка. Ее извивающиеся движения погружали в транс. Она была похожа на темную жрицу, которая несколько минут назад исполняла свой ритуальный танец. Маленькие груди почти касались его полуоткрытых влажных губ. Она провела змеиным языком по его шее, лаская руками плечи. Мужчине это определенно нравилось. Он еще шире открыл рот в экстазе и закрыл глаза, даже не подозревая о том, что соблазнительница не является человеком.

Даже через стеклянную завесу Сатин уловила тот сладкий одурманивающий запах. Она замерла, не в состоянии пошевелить ни одним мускулом. Захваченная одновременно отталкивающим и пленяющим чувством, она оказалась во власти острого удовольствия. В ней вспыхнул костер нестерпимого желания. Что-то внутри тела стремилось в эту узкую комнату, залитую пурпурным светом. Испытывая мучительное наслаждение, она жаждала одного – оказаться там. За этой стеклянной ширмой. От нарастающего возбуждения она совсем забыла, что оказалась невольной наблюдательницей чего-то неизбежного. Где-то в глубине нутра раздавался предостерегающий серебряный звоночек. По телу пробежала дрожь.

Вампирша бросила взгляд, полный голода, на Сатин, многозначительно улыбнулась и притянула клиента к себе. Отчего мужчина еще крепче сжал ее бедра.

 
Karmacoma… Karmacoma… Karmacoma…
 

Интимную обстановку нарушила еще одна тень. В пурпурную комнату вошла вторая вампирша. В ее глазах полыхал еще больший голод, словно у волчицы. Она сразу принялась за дело: припала сначала к его ногам, затем к груди. Мужчина хотел шлепнуть ее по ягодице, но вампирша схватила его за ладонь и погрузила в хищный рот пальцы, обсасывая каждый из них, словно леденцы. Свободной рукой он стал расстегивать брюки. Но та, что сидела на нем, вдруг впилась ему в шею и сдавила рукой его рот, не позволяя слететь рвущимся крикам. Тело мужчины дергалось. Музыка продолжала играть. Вторая провела когтем по его руке, оставив тонкий порез, и начала слизывать языком бегущую ей в рот кровавую струйку. Извивающиеся языки выпадали из их ртов, скользя по волосатой коже и исчезая за губами, дрожа и подергиваясь, словно на пружинах.

Вампирши не торопились и растягивали небывалое наслаждение, припав в экстазе к красным лентам, бегущим из открытых ран. Кровь сочилась из перекусанных вен сладким обещанием… обещанием наслаждения… жизни… покоя…

Сатин тоже хотела почувствовать его кровь на своем языке. Позволить этому теплому потоку наполнить холодное существо.

Еще одна тень. В комнате появилась третья. Их тела нависли над несчастным. Его нелепые попытки высвободиться напоминали конвульсии антилопы, оказавшейся в лапах у львиц. Мужчина был намертво придавлен к дивану. Его трясущиеся ноги свидетельствовали о том, что он был жив.

Третья гостья, закрыв глаза, слизывала длинным языком кровь с его ладоней. И также делала это с невероятным наслаждением. Через мгновение ее влажные губы слились в жадном поцелуе с губами второй вампирши. Алый эликсир слепил их хищные рты подобно клею.

Словно ламии, они сплелись телами, под которыми был заживо погребен человек. Они ласкали друг друга, целовали. Сатин почувствовала их прикосновения и мокрые языки на себе. И вот она сама оказалась центром этого змеиного клубка. Теплый мускусный запах одурманивал. Их бархатная кожа касалась ее щек, губ, как бы дразня. Она невольно щелкнула зубами и потянулась за ускользнувшей холодной рукой.

Закрыв от наслаждения глаза, Сатин уже целовала чье-то плечо. Чьи-то руки скользили по телу. Она послушно поддалась этим прикосновениям. Жжение в горле стало нестерпимым.

Тело Сатин извивалось во власти сильнейшего возбуждения. От волнующих объятий ненасытность лишь нарастала. Она поймала и сжала руки, что ласкали ее бедра, живот, ноги. Ей не терпелось окунуться еще глубже в бездну нахлынувших ощущений. Лишь бы не останавливаться. Слиться с ними в единое целое.

Чей-то рот припал к ее шее. За легким поцелуем, чуть ниже мочки уха, последовал укус. Вскоре она ощутила привкус крови, когда эти губы вторглись в ее рот. Ее язык скользнул по острым гладким зубам.

Сатин переживала момент кровавой оргии. Момент экстаза.

Липкие от крови тела еще сильнее переплелись между собой. Она не могла пошевелиться. Сатин выхватила чье-то запястье и, сдавив его, укусила. Кровь потекла в ее рот. Но с каждым глотком жажда становилась еще более нестерпимой. Стоило ослабить хватку, как кисть выскользнула из ее рук. И губы снова накрыл чей-то холодный рот. Вскоре другие ненасытные рты припали к ней. Они вгрызались в ее тело. Отчего мучительное желание захлестнуло ее, лишив рассудка.

– Hell’s nice… М-м-м… Эти сладкие муки, – раздался шелестящий мужской голос.

Сатин обернулась. Перед ней оказался мужчина непримечательной внешности с множеством татуировок, среди которых более остро в глаза бросался крест на его груди. Этот крест состоял из лезвий, которые, разрезая полотно его кожи, выпускали наружу чернильную кровь. Оставшаяся часть сюжета скрывалась за узкой кожаной жилеткой. Небольшие слегка вывернутые уши оттягивали тоннели. Ничего в нем не было ужасного, кроме противной сырой улыбки и… отсутствия дыхания, сердцебиения и тепла. Он смотрел на нее холодно, в упор. Во взгляде пробежал интерес, отчего его губы еще сильнее сжали зубочистку. Он выковырнул из передних зубов что-то похожее на кусочек кожи и направился к гостье.

Подошел вплотную. Их тела почти соприкасались. Сатин уловила знакомый металлический запах, который шел из его рта.

Мрак стал рассеиваться. Комната наполнилась тусклым светом. Стекло, за которым были вампирши, потемнело и на глазах стало черным зеркалом.

Обстановка приобрела кроваво-алые тона, которые легли на темный дубовый паркет и огромный кожаный диван. Потолок был обведен неоновой подсветкой. В дальнем углу комнаты притаилась монстера.

Опущенные жалюзи приподнимал ветер. Окно было заделано металлической решеткой. Пошел дождь.

– Не терпится поразвлечься? Вкусить смерти? – спросил он низким голосом, всячески демонстрируя мышцами лица пирсинг.

Вопрос отозвался эхом в ее голове.

– Есть свободная кабина. Или тебе больше нравится наблюдать, как эти голодные создания поедают человеческую тушку? Есть что-то успокаивающее в этом сексуальном людоедстве. Могу часами смотреть, как они лишают человека жизненных соков, превращая его в чертов изюм.

Сатин колебалась, запутавшись в тех несуразных объяснениях, что застыли на оцепеневшем языке.

– Спасибо, но я здесь не за этим.

– М-м-м… Сразу к делу. Мне это нравится. В любом случае я ценю ваше намерение заявить о себе в моих угодьях.

Она смотрела на длинные клыки за приоткрытыми неживыми губами.

Вампир огляделся и с удовлетворением отметил, что рядом ни души.

– Я потеряла…

– Потеряла, – протянул он, как бы пробуя на вкус каждое ее слово. – Мы все что-то потеряли. – Джерри уже сидел на диване, закинув ногу на ногу. Он демонстративно провел языком по верхним зубам, между которыми краснела кровь.

Сатин не терпелось выполнить задание и покинуть это место.

– Я ищу своего… – Горло сдавило. – Создателя. Возможно, вы видели его. У него деформированное… вытянутое лицо. Ото лба вдоль ушей идут шишки. Наросты…

Плотоядная улыбка Джерри тут же поблекла. Его черты обозначились резче, заострились.

– Детка, у меня под твои описания половина посетителей подходит. – Он разразился хриплым смехом, от которого по напряженному телу Сатин пробежал холод. – Чего-то ты не договариваешь. Я обман клыками чую. Охранник мне сказал, что ты, по всей видимости, ищешь работу. А сама вытягиваешь из меня сведения. – В его голосе звенело железо. – Что тебе нужно?

Провокационный вопрос пригвоздил ее к полу. Она машинально бросила взгляд на обсидиановую поверхность зеркал, которые отражали наполнение комнаты… всего, кроме Джерри.

Скользкая улыбка за долю секунды сошла с его лица. Серая кожа вампира побледнела и снова потемнела.

Сатин сделала шаг назад, смотря упырю в глаза.

В ту секунду время приостановилось. Движения замедлились, контуры стали слегка размытыми.

Джерри преодолел комнату в мгновение ока и схватил Сатин за горло. Она вцепилась пальцами в его руки, которые подняли ее на несколько дюймов над полом. Она почувствовала, как хрустнула шея.

– Вы ко всем танцовщицам проявляете такое сильное недоверие? – Ее сдавленные слова были едва слышны.

Глаза вампира еще больше округлились.

– Как изумительно ты врешь! Но даже твои женские прелести не спасут тебя! А прелести у тебя что надо! Жаль, что пришлось недолго ими любоваться. – Он втянул ноздрями воздух. – Этот запах я ни с каким другим не спутаю! Могла бы быть и позагадочнее. Как всегда, поскользнулись на блистательной изощренности. Что вам от меня понадобилось?! Я честно веду свой бизнес! Какого черта вы трете здесь свои шкуры?! Да-а-а-а… – протянул он шипящим голосом. Его глаза выкатились. – У старины Джерри еще не помутился рассудок!

– Убери руки! – сквозь зубы выдавила Сатин.

Искаженная от гнева гримаса Джерри никак не изменилась. Его глаза были затянуты ледяным пламенем. Рука, держащая горло Сатин, усилила хватку.

В коридоре послышались приближающиеся шаги.

– Повтори! Камарильская сучка! Я лишу тебя всех твоих лживых зубов! Буду вырывать их медленно… один за другим! – обнажив клыки, прорычал он.

– Да пошел ты! – давясь хриплым кашлем, произнесла она.

Пронзительный звук заглушил хруст ее шеи, и перед глазами все помутнело. Тишина. Ни шума дорожного движения, ни шелеста дождя. Во рту чувствовался металлический привкус. В голове промчалась мысль о скоропостижной кончине. Она смирилась со своей участью и была готова принять смерть. Сейчас все эти муки прекратятся. Здесь. В еще одной темной комнате. От рук очередной мерзкой твари.

Последовал оглушительный удар. И Сатин оказалась на полу. Она не слышала ничего, кроме гудящей в голове сирены. Комната перед глазами исказилась, накренилась, как каюта корабля на высоких волнах. Стены сужались и растягивались. Пол дрожал. Что-то происходило. Приподнявшись на руках, она различала размытые силуэты. Их движения напоминали борьбу. Все происходило словно в замедленной съемке. Неожиданно запах крови вернул ее к реальности.

В комнате (помимо нее) находилось трое. Один мужчина лежал на животе. Другого загораживал Джерри, стоявший рядом с Сатин. Вампир бросился на незваного гостя. И она, воспользовавшись моментом, поползла к выходу. Перед ней упал амбал с разбитым черепом, вытекшим глазом и открытым ртом. Из бездыханного тела хлестала кровь. Ее лицо попало под срывающиеся струи. Она окаменела. Зубастые листья монстеры колыхались в воздухе под кровавым дождем.

Все это могло показаться плодом безумного воображения, кошмаром. Пол раскачивался всё сильнее и сильнее, уплывая из-под ног. Красное и черное смешалось. Комната поплыла перед глазами Сатин. И в этот момент она испытала сильное головокружение вперемешку с возбуждением.

Подняв взгляд, она увидела Седрика, который сцепился с Джерри. Сатин продолжала ползти к спасительному выходу. Ее ладони и колени скользили по залитому кровью полу.

Достигнув коридора, она привстала и, удерживаясь за, казалось, наваливающиеся на нее стены, направилась вперед. Оглушительная музыка играла. И это было ей на руку. Но в таком виде вряд ли удастся убежать через парадные двери. Если не сторожевые псы Джерри, то люди Седрика поспешат поднять шум.