Текст книги "Сезон охоты на кротов"

Глава 32. Не верь сети Интернет

Москва, суббота

Обухов остановился на пороге, подождал пару мгновений, пока подтянется остальная группа. И только потом нажал кнопку звонка. За дверью послышались недовольные шаги, приглушенное ворчание.

Дверь распахнулась.

– Вы? – Алла Юрьева окинула взглядом группу задержания, замершая за спиной Обухова. – Откуда такая компания?

Следователь отметил, что у нее модная прическа со свежим окрашиванием, аккуратный маникюр. Тонкое шерстяное платье в пол удачно прикрывало полноту, а тонкий аромат ненавязчивых духов завершал образ расслабленный, домашний, но вместе с тем – ухоженный и дорогой. Разительное отличие от первой встречи. Обухов улыбнулся:

– Прекрасно выглядите. Алла Игоревна, должен задать вам несколько вопросов.

Женщина поджала губы, но отошла вглубь квартиры.

Уже зная расположение комнат. Обухов прошел в зал, сел напротив хозяйки.

– Алла Игоревна, почему вы сразу не сказали, что незадолго до смерти Юрьева, вы планировали оформить с ним развод.

– С чего вы взяли?

Обухов вздохнул. Открыл папку, взял верхний документ, приготовленный как раз для этого случая:

– Это ваше заявление о расторжении брака и разделе имущества, поданное в Пресненский суд.

Алла Игоревна, отмахнулась.

Достала из ниши в подлокотнике кресла электронную сигарету, закурила.

– Да, надо было сразу сказать, – она вздохнула и повернулась к окну. Сильная, уверенная в себе женщина, в ней даже тени не было той Аллы, которой она показалась ему в первую встречу. «Игра?» Алла, между тем, продолжала: – Не знаю, зачем скрыла. Испугалась, что вы решите, будто это я его убила.

– А вы нет?

Алла покосилась на Обухова, снисходительно улыбнулась:

– Какая чушь…

– Не скажите. – Обухов снова открыл папку. – Вот распечатка ваших звонков за последний месяц. Почти сорок процентов входящих – от Сосновского Филиппа.

– И что? – женщина с вызовом вздернула подбородок. – Мы стали с ним достаточно близки в последние дни. Одинокой женщине не хватает сочувствия. А тут похороны, весь этот кошмар. – Она всхлипнула, кончиком указательного пальца прижала слезу в уголке глаза, смахнула ее, быстро овладев собой.

– Ваши разговоры длились от двадцати минут до полутора часов.

Алла посмотрела на него, уже плохо скрывая раздражение:

– Я не понимаю, это что – преступление?! Вы на что намекаете?

Обухов снова открыл папку и достал из нее пачку фотографий, сделанных всего за пару дней внешнего наблюдения. Отобрав несколько снимков, методично разложил их перед женщиной. Она выходит из подъезда, садится в машину к Сосновскому, кокетливо улыбается ему. А на следующем снимке – он целует ее в губы.

Обухов оперся локтями в столешницу.

– Как давно вы состоите в любовной связи с Филиппом Сосновским?

Алла фыркнула:

– Не понимаю, о чем вы.

– Хорошо.

Он достал из папки последний документ. Зачитал его:

– «Мы с Аллой стали близки после ее путешествия во Францию. Костя был этому даже рад – был повод устроить ей скандал и хоть немного от нее отдохнуть. Алла доставала его, постоянно попрекала тем, что он живет на ее деньги. Костя бесился страшно». – Обухов поднял на Юрьеву взгляд. – Это показания Филиппа Сосновского.

– Он задержан? В связи с чем?

– В связи с убийством своего партнера и вашего мужа Константина Юрьева.

У Аллы округлились глаза:

– Как? Он не мог…

– Мог… Вы очень умело действовали сообща, пытаясь подставить Илантьева. Вы даже восстановили оставленную им в Москве сим-карту, чтобы с нее совершить звонок и заказать убийство вашего мужа.

– Бред. Я ничего не знала!

– Знали, Алла Игоревна. Более того, именно вы это все и организовали. Константин Юрьев боялся, что вы разведетесь с ним, и он останется ни с чем. Поэтому воспользовался банкротством «Аллюр-строя», чтобы вывести часть совестно нажитого имущества из-под удара в случае вашего иска о разделе имущества. Еще больше он начал беспокоиться, когда выяснил, что у вас – интимная связь с его новым партнером Сосновским. Ведь это означало, что вы в курсе его махинаций. Более того, вы были в курсе, что конкурсное производство завершено и «Аллюр-строй» выплатил большинство долгов, что благодаря мошеннической схеме конкурсному управляющему удалось отменить ряд сделок с дольщиками, и продать квартиры новым собственникам по цене квадратного метра на вторичном рынке, фактически получив двойную, если не тройную плату. И все это он мог потерять…

Алла улыбнулась:

– Пока все выглядит так, что именно Костя должен был меня убить.

– Вовсе нет. Благодаря своей афере, он стал обладателем значительного состояния, которого вы бы лишились в случае развода. Убрав его, вы стали бы во главе его фирм в порядке наследования. А Сосновский бы вам помог на первых порах. Ввел в курс дела… Ведь ему вы пообещали, что выйдете за него замуж…

Он внимательно следил за реакцией Юрьевой. На последней фразе она шумно выдохнула.

– Это подтвердил Сосновский, – Обухов положил поверх фотографий копию протокола допроса Сосновского, на которой желтым маркером были выделены некоторые фразы.

Алла брезгливо отодвинула от себя бумаги.

– И что? У вас все равно на меня ничего нет. Его слово, против моего. А я все буду отрицать. Да, я хотела получить свободу. Я даже, подумав, может быть соглашусь с тем, что была влюблена и надеялась устроить с Филиппом свое счастье. А уж что там себе надумал Филипп – не мое дело. Если он причастен к смерти моего мужа, это большая трагедия для меня, – она криво усмехнулась.

Обухов кивнул:

– Все так. Но проблема в том, что Сергея Коркина, убившего вашего мужа, нашли именно вы через своих прежних знакомых. И убили его тоже вы. Из пистолета Сосновского. Вы подкараулили его на даче, которую он снимал, выстрелили ему в шею и скрылись с места преступления. А пистолет вернули Сосновскому. – Алла смотрела на него, не понимая, в каком месте ошиблась. Обухов подался вперед, прошептал: – Вы плохо вытерли отпечатки своих пальцев.

– Этого не может быть… Я использовала импортное средство для дезинфекции рук, с высоким содержанием спирта…

Алла испуганно подняла глаза и прикрыла губы кончиками пальцев, ахнув. Обухов щелкнул языком:

– Не всему, что написано в сети интернет, стоит верить на сто процентов. – Он встал. – Алла Игоревна Юрьева, я вынужден вас задержать по подозрению в убийстве Сергея Коркина и организации убийства Константина Юрьева.

* * *

Он очнулся в больничной палате. В груди по-прежнему сидела игла, по-прежнему приковывала его к поверхности острой и горячей болью. Только на этот раз она все-таки позволяла дышать – мелкими глотками, втягивая через нос пропахших йодом и спиртом больничный воздух. За окном разгорался яркий краснодарский день – какой по счету, он не знал.

Приподняв голову, посмотрел по сторонам, и почти сразу почувствовал движение:

– Пап! – Денис подскочил с приставленного к кровати стула, рухнул поверх одеяла. Антон почувствовал по-мальчишески крепкие руки сына, сжимающие его запястья. – Пап, прости меня!

Антон сглотнул. Губы пересохли, гортань слиплась, буквы не укладывались в слова. Он осторожно высвободил руку и погладил сына по голове:

– Ну-ну. Все позади.

Денис еще сильнее прижался к нему.

– Я так плохо о тебе думал там, в доме у Аниты… Я думал, что это ты специально меня украл, чтобы разлучить с мамой. Еще думал, это чья-то шутка. Злился, что это из-за тебя мне так стремно, из-за твоей политики… Я не знал, что это Анита… Я не видел ее лица до самого момента, когда она ввалилась с Тори…

Антон почувствовал под ребрами тяжесть, она шевельнулась внутри, заставив сомкнуть на мгновение глаза и перевести дыхание – в доме еще было Тори. Он совсем забыл об этом.

– С ней все в порядке? – спросил. Голос все равно дрогнул.

Денис отстранился, заглянул в глаза:

– Она тоже в больнице, в травме. В другом корпусе.

– Я хочу ее увидеть.

– Врач пока не разрешит тебе вставать.

Антон сжал руку сына, постарался улыбнуться:

– Ты не понимаешь, если бы не Тори, мы бы не догадались, что ты у Аниты. Она нашла письмо.

– И дом Аниты они с Бунькой нашли. Анита его шокером усыпила, когда ударила Тори, – кивнул Денис.

– Вот видишь… Я должен убедиться, что с ней все в порядке.

Денис опустил глаза, спрятал слезы:

– Ты меня простишь?

Антон потрепал сына по макушке:

– Я и не сердился.

* * *

Обухов наблюдал, как Юрьеву усаживают в фургон, пробормотал:

– Не могу понять, зачем ей был нужен тот маскарад с задрипанным спортивным костюмом и одышкой, – спросил он у Влады, усаживаясь на пассажирское сиденье.

– Но ведь именно благодаря этому ты не увидел в ней женщину, которая может нравиться. И исключил версию о ее причастности к убийству Юрьева, – Влада завела машину, повернулась к мужчине: – Куда поедем?

Обухов посмотрел на нее, мгновение подумал:

– Поехали домой, а?

Он не отводил взгляд, ждал решения. Влада, улыбнувшись уголками губ, молча вывела машину с парковки.

– Заметь, это не я предложила…

Эпилог

У Тори все еще кружилась голова – не то после удара Аниты и полученного сотрясения, не то от успеха. Десятки улыбающихся лиц, огни красочного, профессионально выставленного освещения.

– Спектакль – это была отличная идея, – склонившись к ее уху, прошептал Василий Егорович. Небольшой актовый зал был заполнен людьми, а постановка школьной театральной студии определенно всем понравилась. Директор улыбался, поглядывая на руководство из комитета образования. – Надо будет поддержать инициативу.

Виктория кивнула.

Библионочь завершалась – приехали се запланированные гости, многие авторы привезли с собой книги, подарили подписанные экземпляры в школьную библиотеку. Тори уже прикидывала, как переставить стеллажи, чтобы такую ценность разместить на первом месте. «Надо будет еще экземпляры попробовать заказать», – отметила про себя, рассчитывая, что книги местных авторов ребята будут читать охотнее, тем более после личного знакомства.

Подходили родители, благодарили.

Учителя, участвовавшие в круглых столах и мастер-классах, провожали своих гостей, отключали оборудование.

Гости расходились.

Виктория отошла от входа, присела на край кожаного диванчика, принесенного на время библионочи из приемной директора.

– Ты молодец, – Александра подсела к ней. – Честно говоря, думала, ничего не получится.

– Почему не получится?

Александра пожала плечами:

– Обычно это никому не надо: ни коллегам, ни детям, ни руководству. Каждый стремится поскорее нырнуть в свою норку. Но я рада, что тебе удалось.

Тори улыбнулась:

– Без тебя и всех остальных ничего бы не получилось.

Александра отмахнулась. Отвлеклась на старшеклассников, уносивших стулья по кабинетам:

– С красными ножками относите в тринадцатый кабинет. Это мои!.. – посмотрела на Тори. – Я все хотела спросить, а что у тебя с Илантьевым?

Виктория пожала плечами:

– Ничего. Он в больнице, на сколько я знаю. Денис нашелся. Все хорошо.

Александра недовольно хмыкнула:

– Ты же знаешь, я не об этом.

– А я об этом, – Тори встала. – Я с самого начала говорила, что нечего выдумывать.

Она развернулась и направилась в фойе – собирать стопки книг из библиотечного фонда. Подхватив парочку стопок, кивнула прощавшимся с ней учителям – снова приняла поздравления с блестяще проведенным мероприятием.

– Вы у нас прям талант, Виктория Владимировна! Не ожидали.

– Прекрасная организация. Я так приятно удивлена после встречи с Давыдовой, не знала, что у нее такие душевные стихи.

Виктория улыбнулась:

– Я сама очень рада.

Стремительно пустеющий зал на мгновение совсем замер, а потом внезапно пришел в движение. Василий Егорович, уже собравшийся было удалиться к себе в кабинет, бросился ко входу:

– Антон Сергеевич! Какая неожиданность!

Виктория медленно повернулась к двери: в самом деле, в проеме застыла фигура Илантьева. Он сильно осунулся после ранения, помрачнел. За его спиной понуро плелся Денис. Окинув присутствующих взглядом, Антон пожал протянутую руку директора, поздоровался. Заметив Викторию, направился к ней:

– Добрый день! – он с сожалением посмотрел на снятые со стеллажей книги и погасший свет. – Я не успел, верно?

Илантьев был коротко подстрижен, гладко выбрит. Темные круги под глазами при этом все равно выдавали усталость и не самое хорошее самочувствие. Взгляд был внимательным и грустным одновременно. Тори казалось, что он сканирует ее раз за разом, и не может считать того, что хочет. Если бы девушка знала, что он хочет считать в ее взгляде, позе, растерянной и немного смущенной улыбке, она бы ему помогла. Но она не знала, поэтому просто стояла и держала в руках тяжеленную стопку книг и неловко переминалась с ноги на ногу.

Виктория кивнула:

– Да, к сожалению… – шум в ушах усилился. – Основная часть программы уже завершилась. Но мы с коллегами планируем попить чаю, хотите к нам присоединиться?

Она пряталась за стопку книг, в которую вцепилась, будто в спасательный круг. Верхний томик иллюстрированного «Мастера и Маргариты» соскользнул, Тори присела, чтобы удержать его, однако Антон успел опередить ее, подхватил книгу:

– Позвольте я вам помогу. – Он взял книги. – Куда их отнести?

– Наверх, в библиотеку. – Виктория поняла всю нелепость ситуации, ведь теперь ей придется проводить его, и все присутствующие увидят, как она уединилась с Илантьевым. – А, впрочем, поставьте сюда, на стол – ребята отнесут.

Рядом, будто ожидая удобного момента, стоя Виктор Егорович. Услышав последнюю фразу Тори, выдохнул с облегчением:

– Конечно, у нас сегодня дежурит замечательный десятый «А», отличные, очень ответственные ребята. – Пройдемте ко мне в кабинет.

Он сделал приглашающий жест. Илантьев покосился на Тори: теперь наступила его момент неловкого молчания и принятия решения. Антон обезоруживающе широко улыбнулся:

– Вы меня простите, Виктор Егорович, отдыхайте с коллегами. А я приехал, вообще-то, чтобы похитить у вас Викторию Владимировну.

Директор замер. Метнул взгляд на девушку. Что он выражал этим, Тори не успела сообразить, так как Антон деликатно подхватил ее под локоть, увлекая к выходу:

– Тем более у вас дежурят такие толковые ребята из десятого «А», уверен, они обойдутся и без Виктории. Верно, парни? – он посмотрел на мальчишек, как раз схвативших школьную парту, чтобы затащить ее в кабинет. Те хором подтвердили. – Вот видите…

Директор что-то еще хотел сказать, но беспомощно махнул рукой и, развернувшись на каблуках, направился в свой кабинет.

Антон вытянул Викторию на крыльцо. В воздухе пахло поздними цветами и влажной землей. Было особенно тепло и солнечно. Южная осень едва тронула верхушки кленов, позолотив их макушки. Уставшая от летней жары листва только-только ожила, налилась изумрудной свежестью и теперь не желала увядать. Осень, обычно яркая и многоцветная, на юге России становилась пестрой, будто платок, наброшенный на покатые женские плечи.

– Я веду себя не слишком нагло? – спросил Илантьев, развернувшись к Виктории.

Та улыбнулась:

– Совсем немного… – прохладный ветер коснулся ее щеки. Девушка поежилась. Обхватила себя за плечи. Антон ловко стянул с себя пиджак и накинул на плечи Виктории, задержавшись на мгновение. Тори опустила глаза, но высвобождаться не стала – было что-то особенное в этом проявлении заботы, что-то, оказавшееся на грани признания.

Они стояли на школьном крыльце, мимо сновали ученики, коллеги Виктории, все – с любопытством оглядывались на замершую на ступенях пару, которая словно не знала, как сделать следующий шаг.

Рядом, разрывая затянувшееся мгновение неловкости, появился Денис. Откашлялся.

Антон отстранился. Улыбнулся Виктории. В глазах затрепетали искорки разгорающегося интереса к жизни.

– Мои все разошлись, – сообщил Денис. – Но прога, которую я успел сделать, отработала хорошо.

Виктория повернулась к нему, кутаясь в пиджак Антона:

– Да, освещение было очень профессионально сделано, это все отметили. Ты молодец. Спектакль тоже от этого сильно выиграл.

Денис смущенно покосился на отца, проговорил:

– Я хочу, чтобы вы знали. Я обижался и злился на вас потому что думал, что отец и мама могут помириться. Что вы влезете и все испортите. Но оказалось, что они никогда не будут вместе, и это не из-за вас. А потому что они просто не хотят.

Тори кивнула:

– Такое случается, – она тайком взглянула на Антона. Ее будто горячим воздухом опалило, когда обнаружилось, что он смотрит на нее.

– Да, – Денис закусил губу. – Я хочу, чтобы вы знали. Я не буду мешать, если у вас с папой что-то намечается. Я могу переехать к маме даже.

– Думаю, в этом нет необходимости, – проговорил Антон. Откашлявшись, он утянул Викторию подальше от входа, отвел в тень разлапистой липы, нависавшей над школьным крыльцом. – Тори. Я хотел сказать, что очень благодарен тебе за неравнодушие. Что не отвернулась от меня в такой непростой момент. И еще… если бы не твоя внимательность, я бы не вспомнил о письмах Аниты. И еще не факт, что с Денисом все было бы хорошо – его забрали с температурой под сорок. Без лечения, в запертой комнате… даже страшно подумать, что могло произойти. И что Анита еще задумала, чтобы сделать мне побольнее. – Он взял Тори за руки. – Спасибо.

Денис стоял рядом, во все глаза наблюдая за отцом. Он переводил взгляд с его лица, на лицо Тори, на их руки. Но не отвлекал. Ждал, притаившись, будто перепуганный котенок.

Антон продолжил:

– У нас непростая семейка, как ты уже поняла, – он усмехнулся и положил одну руку на плечо сына. Денис выпрямился и будто бы с облегчением вздохнул. – Но я буду рад, если ты не прекратишь с нами общаться из-за этого.

Денис кивнул:

– Вы не переживайте, Виктория Владимировна, это отец пока не влюбленный душнит, а потом ничего станет.

Тори и Антон посмотрели на него одновременно. Денис нахохлился:

– А что?

– «Душнит»? – Илантьев фыркнул. – Что за выражение такое… Не понимаю, о чем это он.

Виктория засмеялась:

– Зато я понимаю… – Она подмигнула Денису. – Хорошо. Буду иметь в виду. Я кстати, помню, как ты пришел ко мне в больницу. Цветы были замечательные. Спасибо!

Она протянула ему руку. Денис, подумав, пожал ее.

– Может, пойдем, куда-нибудь? – Предложила Тори. – Вы расскажете подробности спасения, а то я героически провалялась с сотрясением и ничего не слышала, очнулась уже в больнице.

Антон вздохнул полной грудью, неторопливо втянув в легкие пряный южный воздух, и выдохнул – будто пружина разжалась. Обнял сына, привлек к себе. Предложил руку Виктории.

Денис деловито отозвался:

– Если у вас сейчас не настоящее свидание и мы отмечаем мое спасение и освобождение папы, то можно пойти в пиццерию. Борька Одинцов из нашего класса все хвалится, что пробовал пиццу с ананасом. По мне так должна быть дикая дрянь, но не попробовав, я не могу с ним спорить. Аргументов не хватает.

Антон посмотрел на Тори:

– Ты как? Готова пробовать пиццу с ананасами?

– Мм, – Тори мечтательно прищурилась, будто уже пробуя на вкус необычное блюдо. – Кисловато-сладкий вкус, мягко оттеняется слабо соленым сыром… И все это на тоненькой запеченной лепешке. Всегда мечтала попробовать пиццу с ананасами.